"Судьба лейтенанта Погодина" - читать интересную книгу автора (Пропалов Василий Фотеевич)

Заочное знакомство

Настроение у Погодина было пасмурное. От этого и город, закутанный в туманное утро, казался утомленным и вялым. Унылыми были лица прохожих. Погодин стоял на вокзальной площади, раздумывая, с чего начинать рабочий день. Поколебавшись немного, решил не появляться утром в управлении. Главное сейчас – задержать Крестова, Лапочкина, Куранова, найти и изъять украденные ценности. Поэтому Погодин решил проверить, нет ли кого из них дома.

Лейтенант сошел на предпоследней остановке автобуса, где уже не было асфальта и по обе стороны улицы стояли двухэтажные розовые дома строителей.

Кабинет участкового инспектора Стрельченко находился на первом этаже одного из этих домов. Стрельченко не удивился приходу Погодина, протянул огромную ладонь и сжал руку.

– Ну и силища у тебя! – поморщился Погодин.

– Гирями-пудовиками балуюсь, от того и сила во мне. Возьмешь хулигана за кисть, он до земли присядет, делается послушным.

– Хорошо-о! – Погодин заулыбался, подставляя стул.

– Чего лоб трешь? Задачка не решается?

– На половине застрял. На твой участок следы привели. Вот и при– ехал. Может, поможешь?

– Отчего же не помочь?

– Меня интересуют Крестовы.

– Ох, эти Крестовы! Ольга Крестова живет через два дома отсюда, занимает комнату на первом этаже, работает штукатуром. Ей тридцать шесть лет. Раньше жила разгульно, с подружками выискивала собутыльников, дома устраивала попойки. Случалось, ее подружки у пьяных карманы обшаривали. Очухается любитель женского общества – а карман пуст…

– И все это происходило на глазах у сына? – сердито спросил Погодин.

– Не всегда. Чаще Ольга совала ему в руку деньги и выпроваживала из комнаты. Он понимал, что от него хотят, и возвращался к полуночи. Словом, безнадзорный был. Начал курить, огрубел. В школе учился плохо, уходил с уроков. Из седьмого класса исключили. Потом с пьяного часы сорвал, угодил в воспитательно-трудовую колонию. Словом, поздно мы приструнили Ольгу. Потому, может, и Семка испортился.

– Ну, и как они теперь?

– После возвращения из колонии Семка жил здесь мало. Ольга устроила его в Пересветское училище. Без него ей вольготнее. Пьянки, правда, прекратились. Не стало переменных собутыльников. Завела постоянного.

– Семка часто приезжает?

– По-разному. Не появлялся больше недели.

– Пьет?

– Бывает. Но в меру, как говорится.

– Лапочкин и Куранов у него бывают?

– Толька и Славка?

– Да.

– Дружки, водой не разольешь. Но они живут не на моем участке.

– Знаю. Кто главенствует?

– Крестов. Лапочкин хилый. Один раз в училище Крестов не дал его в обиду, с тех пор он и прилип к нему. Куранов, кажется, держится несколько независимо. Но с Крестовым не спорит. Дать адреса?

– У меня есть. Значит, Семки дома нет?

– Нет, – твердо ответил Стрельченко. – Как появляется, мне сразу известно. Я не оставляю его без догляда, ненадежный…

– М-да. – Погодин недовольно потер лоб, обратился к участковому: – У нас есть серьезные основания подозревать Крестова и его приятелей в краже из магазина. Если появятся – задержи, пожалуйста, и сообщи мне или дежурному по управлению. При них должны быть новые часы.

– Уяснил. Сделаю.

– Ну и прекрасно.

Погодин встал, поставил стул к стене, попрощался и легкой походкой вышел из кабинета. Окраинная улица привела его к частным домам, похожим друг на друга, с кустами запыленной акации в садиках перед окнами, с резными наличниками и прочными воротами. Дом-крестовик, половину которого купили год назад Лапочкины, несмело выглядывал из пустого короткого закоулка. Обе половины оказались закрыты. На каждой двери висел надежный замок. Погодин поглядел по сторонам. Не обнаружив никого в большом дворе, вздохнул и, недовольный, медленно направился обратно, решив, что ждать хозяев

бесполезно, а Толька, если бы приехал, должен быть дома. Такие, как он, обычно уходят из дома после обеда и возвращаются за полночь. Погодин махнул рукой и зашагал к автобусной остановке.

…Екатерина Куранова, женщина усталая и грустная, жила на четвертом этаже, занимала в общей квартире старательно выбеленную комнату, обставленную скромно. В больнице, где она работала медсестрой, ее хвалили за добросовестность и чуткость к больным, за душевную щедрость. В такие минуты ей было легко и радостно. Но как только появлялась дома, наваливались тяжелые мысли о неустроенной личной жизни, о первой горькой любви, после которой появился Славка.

С тех давних дней Куранова относится к мужчинам с недоверием и непонятным для самой презрением. Особенно одиноко после того, как отправила в училище Славку. Считала, что Славкина жизнь началась неудачно, с обрывами и крутыми опасными поворотами. Все пошло со школы. Славке не давалась математика, и, перебиваясь с двойки на тройку, он стал бояться ее. В дни контрольных работ нервничал, был хмур, неразговорчив, подавлен. Попытки подтянуть математику привели к снижению оценок по другим предметам. Он потерял веру в себя, сник, замкнулся.

В восьмом классе Славкино положение осложнилось. Новый классный руководитель, женщина властная и жесткая, с замашками огрубевшего администратора, определила Славку в число нерадивых. Открыто, на виду всего класса обвиняла его в недобросовестности и лени, угрожала педсоветом, вызывала в школу мать… Но на Славку уже ничего не действовало, он стал постепенно отдаляться от всех, кто не хотел его понимать. Малейшую несправедливость принимал как горькую обиду.

Отдушину он находил на улице, в компании Крестова. С большим трудом он закончил восьмой класс и вместе с Крестовым уехал в училище.