Объединение молодежи «Молодой лес» занимается адаптацией и развитием молодежи в современных условиях, способствует созданию структуры здоровых экономических и нравственных отношений на основе интересов молодых людей.

Организация объединяет высококвалифицированных специалистов и НУЖДАЮЩУЮСЯ молодежь, которые развивают учебные, клубные и коммерческие отделения:

предпринимателей; военного дела (подготовка к службе в войсках специального назначения);детективов и телохранителей; академии боевых искусств.

При объединении работают духовно-нравственная, историко-туристическая секции, отделение традиционной и нетрадиционной медицины.

Газета «Молодой лес» имеет целью способствовать здоровому общественно-полезному развитию боевых искусств.

Мы публикуем БЕСПЛАТНО информацию и рекламу по боевым искусствам.

Мы обращаемся ко всем специалистам в области боевых искусств с просьбой поддержать газету информационными материалами.

ЕЩЕ РАЗ ПРО АРМЕЙСКИЙ СПЕЦНАЗ

Подразделения специального назначения в бывшей Советской Армии начали формироваться с октября 1954 года. К выводу о необходимости иметь таковые в составе сухопутных войск руководство ГРУ пришло двояким путем. Во-первых, в результате изучения опыта боевой деятельности ОМС-БОН — отдельной мотострелковой бригады особого назначения, созданной в октябре 1941 года из спортсменов, пограничников и сотрудников НКВД для проведения разведывательно-диверсионных операций в тылу противника. Во-вторых, был тщательно изучен опыт немцев по созданию и использованию аналогичного подразделения Абвера — дивизии «Бранденбург».

Первоначально главными задачами для армейского спецназа являлись следующие:

Поиск и уничтожение важнейших объектов управления (штабов крупных войсковых соединений, командных пунктов авиации и дальнобойной артиллерии, узлов связи, радиолокационных станций) в тылу противника;Поиск мест сосредоточения его войсковых соединений, наведение на них своей авиации и целеуказание для бомбометания;Вывод из строя стратегически важных коммуникаций (крупных складов топлива и боеприпасов железнодорожных узлов, аэродромов, мостов, туннелей, трубопроводов и т. д.).

Однако, в связи с быстрым развитием ракетной техники, к середине 60-х годов задачей № 1 стали поиск и вывод из строя стратегических и оперативно-тактических ракет. Одновременно изменило содержание понятия «глубокий тыл». Если в 1954 году он начинался примерно в 100 км от условной линии фронта, то к 1984 году это расстояние возросло до 500 км! Все большее удаление тыла объясняется достаточно просто — непрерывным совершенствованием средств связи и транспорта, а главное — возрастанием дальности полета ракет с ядерными зарядами. Например, ракета «Першинг-2» может поражать цели, находящиеся в 1200 км от ее стартовой площадки!

За 37 лет существования в составе Советской Армии, подразделения спецназа неоднократно меняли свою дислокацию, численность и «внешний облик». Что касается последнего, то обычно эти подразделения были замаскированы под войска связи, саперов, воздушных десантников. В последние годы их прятали за вывеской «десантно-штурмовых» бригад и батальонов. К моменту развала СССР в сухопутных войсках было не менее 60 отдельных бригад и отрядов спецназа в составе военных округов или армий, а также большое количество отдельных рот, имевшихся почти в каждой мотострелковой и танковой дивизии.

На вооружении армейских разведчиков-диверсантов состоят автоматы Калашникова АКМС, снайперские винтовки Драгунова СВД, ручные противотанковые гранатометы РПГ-18 «Шмель», пистолеты Стечкина АПС с глушителем, привинчивающимся к стволу. В последние десять-пятнадцать лет, к укороченным и облегченным образцам обычного армейского вооружения, добавился целый ряд пистолетов, винтовок и автоматов специальных моделей, остающихся по сей день секретными. Удачным новшеством стал также подствольный гранатомет к автомату АКМС, предназначенный для поражения осколочными гранатами живой силы противника (ГП-25). Используется большое количество образцов мин, фугасов и других взрывных устройств, в том числе пластиковая взрывчатка, заряд объемного взрыва, мины направленного действия, ядерные фугасы и т. д.

Среди снаряжения — оптические и лазерные дальномеры, приборы ночного видения, радиопеленгаторы, радиостанции, различные подслушивающие устройства, миниатюрные видеокамеры, наручные часы с множеством функций (от подрывной машинки до мини-компьютера) и многое другое, в том числе такое, чему нет аналогов ни в одной армии НАТО. НИИ точного приборостроения в Климовске под Москвой — этот арсенал вооружения и оборудования для советских спецслужб — даром времени не терял. Тем более, что денег на его «изыскания» не жалели! Многие виды снаряжения являются комбинированными. Например, плащ-палатку можно легко превратить в комбинезон для защиты от отравляющих веществ или в носилки для транспортировки раненых. Нож трансформируется в кусачки для резки проволоки или в гарпун, а в его рукоятке спрятаны спички, не боящиеся влаги, небольшая пилка по металлу и древесине, иголка с нитками. Есть и стреляющий нож (НРС — нож разведчика стреляющий), в рукоятке которого находится ствол для стрельбы патронами особого образца.

Комплектование подразделений спецназа личным составом срочной службы во многом зависело от командиров этих подразделений. Но, в принципе, главными критериями отбора служили следующие четыре фактора:

Личное желание молодого солдата служить в специальных войсках;Физическая пригодность к этой службе (для начала надо было выполнить все без исключения нормативы военно-спортивного комплекса, а в прежние годы — комплекса ГТО);Интеллектуальная пригодность (она выявлялась в ходе беседы с глазу на глаз, а также путем прохождения простейших тестов, вроде теста Г. Айзенка, многократно опубликованного на русском языке);Психологическая совместимость с другими солдатами и сержантами (с этой целью некоторые командиры помещали кандидата в спецназ на 2–3 дня в солдатский коллектив, а потом интересовались мнением о нем, сложившимся у старослужащих воинов).

Боевая подготовка в частях спецназа — в отличие от большинства других воинских частей — осуществлялась без отвлечения состава на хозяйственные работы. Исключение составляли такие акции, как преследование вооруженных дезертиров и охрана высшего командного состава во время учений или инспекционных поездок.

Программа боевой подготовки включает 8 основных разделов. Первый из них — это общефизическая подготовка, направленная на развитие выносливости, силы, ловкости и способности к ускоренному передвижению с грузом. Стоит отметить в этой связи, что в тылу противника разведывательно-диверсионные группы передвигаются, как правило, на собственных ногах, притом по бездорожью и не с пустыми руками. Оружие, боеприпасы, взрывчатка, приборы, продовольствие, всякого рода снаряжение, все это тянет иной раз и на два пуда! Поэтому не зря говорят, что разведчик — это умная голова и крепкие ноги.

Следующий важный раздел подготовки — это курс выживания в экстремальных условиях. Точное его название таково: «Обеспечение боеспособности и жизнедеятельности разведгрупп». Данный курс включает в себя:

— Ориентирование на местности и топографию;

— Методы скрытного наблюдения за противником и следопытство;

— Скрытное передвижение по бездорожью с преодолением естественных препятствий;

— Изготовление простейших транспортных средств (лодки, плоты, понтоны, волокуши, мосты, канатные дороги);

— Оборудование и маскировку укрытий (в том числе долговременных);

— Обеспечение водой, пищей, теплом в полевых условиях;

— Противодействие поисковым мероприятиям противника (в том числе нейтрализацию служебно-розыскных собак);

— Военно-полевую медицину (первая помощь при ранениях, ожогах, растяжениях, вывихах и переломах, при обморожении, отравлении и т. д.).

Для проверки уровня общефизической подготовки, умения ориентироваться на местности, читать следы, вести наблюдение за противником, периодически устраиваются соревнования между подразделениями спецназа. Они включают марш-броски на 10 км и на 30 км, а также прохождение маршрутов протяженностью от 100 до 300 км, с обнаружением условных целей. Нормативы достаточно жесткие: так, 10 км надо преодолеть с оружием и вещевым мешком не более чем за 56 минут. Впрочем, многие бойцы пробегают эту дистанцию на 5-10 минут быстрее.

Еще один предмет, традиционный для сухопутных войск, — тактика, то есть отработка различных способов решения конкретных боевых задач. Однако тактика действий спецназа не имеет ничего общего ни с тактикой мотострелковых частей, ни воздушных десантников, ни горных стрелков Не должен спецназ штурмовать вражеские линии обороны, проводить разведку боем, «стоять насмерть» на каком-нибудь перевале или мосту. Его способ действий иной: незаметно подойти к вражескому объекту, выяснить на месте, что к чему, провести диверсионную акцию и тихо уйти, используя всеобщий переполох и не вступая в бой ни с кем. В этом смысле тактика действий разведывательно-диверсионных групп (не только советских) напоминает тактику пресловутых ниндзя.

Исключительно важный предмет для диверсантов — это минно-подрывное дело. Речь идет об умении рассчитать мощность зарядов, необходимых для уничтожения того или иного объекта, правильно разместить эти заряды, обеспечить безотказное срабатывание взрывных устройств. Надо также уметь изготовлять самодельные мины, взрывчатые вещества, средства взрывания или поджога, используя предметы и вещества, казалось бы, не имеющие ничего общего с минами и взрывчаткой.

Хотя, как уже сказано, разведчики стремятся избегать прямых столкновений с противником, все же вероятность их высока. Кроме того, непосредственно в момент проведения диверсии на объекте, физический контакт с противником неизбежен — со смертельным исходом для последнего. Нельзя исключать и погоню. Поэтому огневая подготовка играет важную роль в обучении бойцов спецназа. Они учатся стрелять из всех видов отечественного стрелкового оружия, осваивают оружие вероятного противника. Стреляют днем и ночью; при свете солнца, в дождь, туман и метель; по неподвижным мишеням и двигающимся, из положения лежа, сидя, стоя, с колена, из-за укрытия; на месте и в движении, в том числе на бегу и в прыжке. Одним словом, необходимо уметь отлично стрелять из любого штатного и нештатного положения, из любого вида оружия, в любой ситуации.

К разделу огневой подготовки относится и гранатометание. Не все правильно оценивают боевую эффективность гранат. Между тем, радиус Ф-1, напомним, составляет 200 метров. Это очень мощное оружие. И, если гранаты в руках виртуоза, метающего их точно в цель на расстояние 80— 100 метров (есть и такие), то взять его вряд ли кому-то удастся. Он же — натворит немало дел, ведь граната летит по навесной траектории, от нее, как и от миномета, не спасет никакой бруствер.

Изучается и рукопашный бой, хотя, надо сказать, что он не характерен для действий бойцов спецназа. Ведь если разведчика обнаружили, он из лазутчика превращается в зайца, на которого идет азартная охота с использованием собак, вертолетов, электронных датчиков и так далее. Другое дело, что может произойти внезапное столкновение «в упор» с вражеским патрулем, одиночными бойцами, может потребоваться взять «языка» или самому не стать таковым. Поэтому надо уметь драться руками и ногами, освобождаться от захватов, использовать нож, камень, саперную лопатку, штык, приклад, палку, веревку…

Разумеется, бойцы спецназа изучают организацию, вооружение, тактику действий вооруженных сил вероятного противника и его язык. В зависимости от дислокации подразделений, это может быть английский, немецкий, французский, арабский или китайский язык. Занятия по иностранным языкам проводят штатные военные переводчики, имеющиеся в каждой роте спецназа. Понятно, что в условиях, скажем, Афганистана осваивались языки дари и фарси, а не арабский либо китайский.

И, наконец, последний из восьми основных разделов подготовки — это специальные предметы. К их числу относятся такие, как вождение автотранспортных средств, прыжки с парашютом, скалолазание, водолазное дело и некоторые другие. Их выбор определяется опять-таки дислокацией подразделений спецназа, а также стоящими перед ним задачами и еще — узкой специализацией бойцов. Например, моя военная специальность называлась так: «подводный разведчик-подрывник». Это значит, что меня учили пользоваться различными типами водолазного снаряжения, плавать и нырять с одними лишь ластами и маской и без них, осуществлять взрывы подводных частей различных инженерных сооружений, трубопроводов, силовых линий; вести бой под водой с водолазами противника, используя водолазный нож, подводный пистолет и другое специальное оружие; оборудовать укрытия под землей, но с входом из-под воды и многому другому…

Одним из наиболее распространенных средств обучения в армейском спецназе является многократное прохождение так называемой «тропы (или полосы) разведчика». Имеется в виду выработка навыков скрытного, бесшумного передвижения с оружием и снаряжением на дистанции в один километр. При этом преодолеваются от 20 до 30 препятствий, выполняются различные специальные действия (наблюдение, минирование, снятие часовых, проникновение в здания и т. д.), отрабатывается взаимодействие в составе группы (два человека и более, до взвода). Ведь самое страшное, что может сделать командир, — это послать в бой необученных солдат. И если бойцы не умеют быстро и грамотно действовать даже на «тропе разведчика», расположенной не в тайге и не в горах, а где-то рядом с казармой, то о каком спецназе вообще может идти речь? В число препятствий входят такие, как различные стены (кирпичные, бетонные, деревянные, металлические); стандартные проволочные заграждения НАТО; мостки и бревна через рвы или заболоченные участки; канализационные трубы и люки; «горящие» здания; канатные спуски с горок; «вражеские» часовые и так далее. Набор препятствий и заданий во многом зависит от командования, так как строгой регламентации в этом деле нет.

Вообще, надо сказать, что роль командира в спецназе несколько иная, чем в других видах войск. Разведчики могут успешно решать поставленные перед ними задачи только в том случае, если способны самостоятельно принимать решения в соответствии со складывающейся ситуацией. Ведь заранее предусмотреть все возможные случаи нельзя. А офицера может не быть рядом с бойцом в критический момент.

Поэтому командир должен учить солдат и сержантов думать своей собственной головой, что для многих и трудно и непривычно. И еще командир должен быть уверен в своих подчиненных, я имею в виду не только их подготовку, но и психологическую надежность.

Что касается не учебных, а реальных боевых операций подразделений спецназа, то об этом мало что известно. Хотя каждому понятно, что без их участия ГРУ не могло обойтись ни в одном из тех «локальных» конфликтов, в которых были задействованы советские военные специалисты. Тут и война в Алжире в 1954–1962 гг., и арабо-израильские войны 1967 и 1973 гг., и вторжение в Чехословакию в 1968 году, и многое другое, о чем еще не пришло время рассказывать. Я, например, сам в 1965 году «помогал», как тогда писали в газетах, «справедливой борьбе палестинского движения сопротивления против израильских оккупантов», так что знаю о подобном участии из первых рук. Но, конечно же, самая яркая страница в боевой истории спецназа — это война в Афганистане в 1979–1989 гг.

Спецназ первым туда вошел, еще до десанта на Кабул, и последним ушел, уже после того, как закончился официальный вывод «ограниченного воинского контингента». Война в Афганистане мало похожа на «классическую» войну. Ведь у моджахедов не было ни авиации, ни танков, ни тяжелой артиллерии, ни даже единого командования. По существу, против советской армии и войск марионеточного кабульского режима, в этой стране действовали партизаны. Но их было очень много, они сражались на огромной территории, в условиях горной местности и боролись, если пользоваться коммунистической фразеологией, «за правое дело». Поэтому, в конце концов, добились того, что «шурави» (советские) ушли восвояси, предоставив аборигенам возможность самим выяснять отношения между собой. Впрочем, это уже политика.

Возвращаясь к чисто военным делам, скажу, что подразделения армейского спецназа решали в Афганистане следующие основные задачи:

— Перекрывали караванные тропы, по которым везли из Пакистана и Ирана оружие, и уничтожали эти караваны вместе с караванщиками;

— Искали и уничтожали, когда находили, склады боеприпасов и оружия, спрятанные в различных укромных местах, чаще всего в горах;

— Уничтожали на марше отряды моджахедов, шедшие как внутрь страны из-за границы, так и пытающиеся уйти туда;

— Уничтожали опорные пункты и целые укрепленные районы моджахедов, особенно в приграничных районах.

О том, что действия спецназа были весьма эффективными, говорят хотя бы те суммы, которые небезызвестный Гульбеддин Хекматиар назначил в качестве приза за головы некоторых командиров. Так, жизнь капитана С. Г. Бреславского была оценена в 1 миллион афгани, а майора Г. В. Быкова — в 2 миллиона! Но получить призы никому не удалось. Мундиры названных офицеров украсили советские награды, они по сей день продолжают службу в Российской Армии.

Основными тактическими единицами спецназа в Афганистане были группы, роты и отряды. Группа состояла из 9—16 человек, рота — из четырех групп плюс командир (всего 37–69 человек), отряд — из трех рот плюс подразделение тяжелого оружия (крупнокалиберные пулеметы, минометы, станковые гранатометы), в сумме до 150 человек. Благодаря отличной выучке, спецназовские подразделения успешно сражались с превосходящими их численностью силами моджахедов. Например, шедшая с задания группа из 16 разведчиков однажды была окружена отрядом моджахедов численностью примерно в 250 единиц. Пришлось принять бой. Потеряв убитыми и ранеными 11 человек, группа уничтожила не менее 100 партизан и вырвалась из окружения, не оставив врагу ни одного раненого бойца! Другой пример: группа в количестве 9 человек уничтожила из засады подразделение моджахедов численностью в 17 человек, не потеряв ни одного солдата даже раненым, не говоря уже об убитых!

Один из эффективных тактических приемов, использовавшихся в Афганистане, называется «поймать на живца» (т. е. на приманку). Вот как выглядело его применение в конце 1986 года в бою на высоте 1915, что в Барельском ущелье, примерно в 25 км от Асадабада (провинция Кунар). Эта высота господствует над несколькими кишлаками, расположенными в ущелье. Было известно, что там сосредоточены крупные сипы моджахедов. Однако штурмовать кишлак, значит, нести неизбежные потери. Гораздо лучше заманить врага в ловушку и расстрелять с выгодной позиции.

Итак, ночью одна рота спецназа скрытно вышла в район высоты из другого ущелья и заняла оборону по ее периметру. Были отрыты окопы, установлены минные поля. Только в одном месте, наиболее удобном для подъема на гору снизу, мин не ставили. Однако это место и являлось, собственно говоря, засадой. Утром, когда рассвело, на вершине горы с вертолета высадили группу в количестве девяти человек с одним крупнокалиберным пулеметом. Наблюдая высадку из кишлака, моджахеды решили, что «шурави» хотят разместить на горе свой пост. Добыча показалась им легкой, и вот из кишлака выступил отряд численностью не менее полутора сотни бойцов. Они полезли на гору с разных сторон, потеряли добрый десяток на минах, нащупали свободный проход и ринулись туда. Но с расстояния в каких-нибудь десять метров (т. е. в упор) были встречены массированным огнем автоматов, пулеметов и снайперских винтовок! Человек тридцать моджахедов погибли сразу, остальные откатились вниз. Потом прилетели вертолеты, потом — самолеты, и, в итоге, от отряда мало что осталось. Так воевал спецназ. К сожалению, другим частям Советской Армии было до него далеко, разве что десантники еще могли соперничать со спецназом в плане эффективности боевых действий…

И вот тут самое время подчеркнуть, что в западном мире силы, предназначенные для разведывательно-диверсионных операций, считаются «элитными» воинскими частями. В них служат солдаты, капралы и офицеры, наиболее способные к военному делу, прошедшие наиболее качественное обучение. И моральный дух наиболее высок именно в этих частях. Они как бы «задают тон» остальной массе военнослужащих, являются для них своего рода примером, ориентиром и образцом для подражания.

Не случайно весь офицерский состав сухопутных войск США обязан проходить стажировку сроком от одного до трех месяцев в центре дислокации и обучения сил специального назначения в Форт-Беннинге, Форт-Брэгге, зоне Панамского канала, Бад-Тельце и других. На мой взгляд, в процессе создания Белорусской национальной армии тоже следовало бы учесть этот опыт, вместо того чтобы заново изобретать велосипед.

Я имею в виду следующее. Доставшуюся нам бригаду спецназа надо сделать образцово-показательным учебным формированием и пропустить через курс обучения в нем всех без исключения офицеров БНА. А солдат и сержантов во всех мотострелковых бригадах белорусского войска обучать, исходя из требований и методов частей спецназначения. В первую очередь, это касается общефизической и огневой подготовки, рукопашного боя и выживания. Ведь общеизвестно, что подавляющее большинство нашей молодежи не желает служить в армии. Ребят можно понять. Что их там ждет, кроме «дедовщины», нарядов на кухню, хозяйственных работ, хождения в караул? Нерегулярные занятия физкультурой и тактикой по наставлениям, устаревшим еще до того, как они появились на свет.

А вот если бы армия обещала сделать из них суперменов и стремилась выполнить это обещание, отношение к службе было бы совершенно иным. И очень многие молодые люди захотели бы тогда служить в армии по контракту, стать профессиональными военными. Разумеется, и боеспособность такой армии была бы на порядок выше, нежели сейчас. Однако, наши генералы, чья умственная и физическая пригодность к действиям в экстремальной ситуации близка к нулю, вряд ли способны принять подобное решение.

Проспиртованные, прокуренные люди с дряблыми мышцами, мозгами, заплывшими жиром, не в состоянии думать и действовать так, как думают и действуют спортсмены-интеллектуалы. Первые представляют «цвет» отечественного командования. Вторые — все больше и больше преобладают в западных армиях, прежде всего в американской. Наиболее блестящая демонстрация возможностей такой армии была осуществлена во время войны в районе Персидского залива. Не случайно ведь советские военачальники вроде небезызвестного генерала Макашова отказывались верить, что можно провести столь крупную войсковую операцию и потерять всего-навсего пять десятков человек: да и то накрыв их по ошибке собственным огнем! Уж они-то постарались бы там угробить как минимум тысяч десять солдат и неизвестно сколько танков, самолетов и вертолетов.

Профессиональная армия им тоже не нужна. Еще бы, ведь воина-энтузиаста, служащего по контракту, работать на строительстве генеральской дачи не уговоришь и, тем более, не заставишь. Да и ямы возле казармы он копать не станет, сошлется на то, что в контракте привлечение его к хозяйственным работам не предусмотрено. Поэтому мне кажется, что скорее всего произойдет следующее: армия наша будет существовать преимущественно как военно-строительная и ремонтно-техническая организация республиканского масштаба, неизвестно зачем и для кого. Так будет до тех пор, пока гром не грянет, то бишь, не начнется где-нибудь рядом очередная «локальная» война. Например, в России или Украине. И тогда придется начинать нам с нуля. А начинать все же придется