"Блюдце, полное секретов. Одиссея «Пинк Флойд»" - читать интересную книгу автора (Шэффнер Николас)

Глава 5. Угощайтесь сигареткой!

1 февраля 1967 года ПИНК ФЛОЙД, стали, наконец (и официально были признаны), «профессионалами», — отказавшись от идеи сделать академические карьеры и полностью сосредоточившись на делах творческих. «Запомните, — добродушно подшучивал Ник Мейсон, полагая что еще вернется в колледж в следующем году, — лучший способ для архитектора заполучить клиентов — это поучаствовать в шоу-бизнесе. Я все время жду, что вот-вот появится некто, готовый потратить полмиллиона фунтов стерлингов, и даст мне заказ спроектировать ему дом».

Первоочередной задачей для ФЛОЙД стал выпуск пластинки. Существовала договоренность о том, что Джо Бойд обеспечит заключение контракта с Elektra Records, чье давнее увлечение фолком и блюзом в Америке вылилось в подписание договоров с группами THE LOVE и THE DOORS. Бойд надеялся, что он может «появиться с чем-то подобным в Англии».

Он уже привел на фирму INCREDIBLE STRING BAND, начинавшую как очень традиционные исполнители музыки фолк. Последовавшая порция подхлестнутой «кислотой» фантазии и мистицизма попала на благодатную шотландскую почву и превратила дуэт в лидеров андеграунда с альбомом «The 5000 Spirits Or The Layers Of The Onion». Но надежды ставшего их менеджером и продюсером Бойда на то, что его американский босс Джек Хольцман (Jack Holzman) примет таких же прогрессивных британцев в лице ПИНК ФЛОЙД с распростертыми объятиями, были обмануты. «Его беспокойство росло, — вспоминает Бойд, — в связи с тем, что я тратил время на промоушн английских групп, вместо того чтобы заниматься Томом Пакстоном (Tom Paxton). Они ему были не нужны. Примерно через год после того, как я стал заниматься делами Elektra Records в Лондоне, между мной и Хольцманом произошел разговор на тему: «Уволить вы меня не можете — я ухожу сам».

Тем временем занимавший ответственный пост седовласый джентльмен с EMI Бичер Стивене (Beecher Stevens), прослышав «о шумихе вокруг их музыки, светового шоу и т.д.», стал крутиться возле Церкви Всех Святых в компании сотрудника отдела Aamp;R (Исполнители и Репертуар) Нормана Смита (Norman Smith). Многообещающий продюсер, Смит был известен благодаря своей многолетней работе в качестве звукоинженера THE BEATLES. Именно с БИТЛЗ у Стивенса вышла довольно нескладная история: к своему вящему разочарованию и смущению, он в эпоху работы на фирме Decca недооценил «битлов» и контракта с ними не заключил.

Теперь Стивене рассматривал ФЛОЙД как «странноватых, но подходящих». Однако он решил выдержать паузу, когда «один из парней из флойдовского окружения, показался ему слегка чудаковатым». В это же время Джо Бойд, действуя как независимый агент, предложил Polydor Records взять FLOYD под аванс в 1500 фунтов стерлингов и основал свою компанию Witchseason Productions в предвкушении стремительной и успешной карьеры группы в сфере звукозаписи.

Однако в процесс вмешалась Судьба в лице голодного агента по имени Брайан Моррисон (Bryan Morrison) и его партнера Тони Ховарда (Tony Howard), стремившихся заполучить свеженький жирный кусок для реанимации своего разваливающегося агентства. Удовлетворяя свои личные амбиции организацией рождественских танцулек для Ассоциации архитекторов, Моррисон и Ховард навострили уши, когда услышали, как студенты на все лады расхваливали достоинства ПИНК ФЛОЙД (о которых они ни сном, ни духом) и возражали против выступления на вечеринках каких-нибудь других групп. Ховард потратил минимум сил и времени на обработку «мистического ансамбля», и музыканты подписали соглашение с «Bryan Morrison Agency» с условием отчисления обычных 10 процентов от доходов с концертов. Поскольку метеороподобный и сверхболтливый Моррисон был первым из дельцов от шоу-бизнеса (помимо прочего, он являлся менеджером увядающих THE PRETTY THINGS), с которыми они столкнулись в своем зачарованном кружке, Питер Дженнер и Эндрю Кинг с готовностью следовали всем его советам. Он уверил музыкантов, что машина закрутится быстрей, если группа попадет в руки крупной фирмы — такой, например, как EMI, а не Polydor, и что именно EMI обеспечит им выплату более приличного аванса, нежели ее хилый конкурент. При условии, разумеется, что ФЛОЙД оправдают возложенные на них надежды, самостоятельно записав мастер-тейп. Потом эту запись можно было бы выпустить в качестве их дебютного сингла.

Таким образом, Джо Бонд отправил ФЛОЙД в студию Sound Techniques в Челси для записи «Arnold Layne» — запоминающейся песни Барретта о страдающем клептоманией трансвестите, превратившейся в руках Бойда в подлинный шедевр и при этом не потерявшей коммерческой ценности. В результате январских смен на студии появилась также ранняя версия «Interstellar Overdrive» и предполагавшаяся для размещения на второй стороне «Let's Roll Another One». После того как кое-кто на Би-Би-Си увидел в названии некую двусмысленность, ее спешно переименовали в «Candy And A Current Bun».

Песня произвела благоприятное впечатление на руководство EMI, предложившее в качестве аванса значительную по тем временам сумму в 5000 фунтов стерлингов. Как ФЛОЙД, так и их менеджеры были особенно довольны тем, что в соглашении делался особый акцент на работе над альбомами, а не над синглами, как было принято раньше. Но на этом щедрость EMI и закончилась. Стороны пришли к компромиссному соглашению: ансамбль будет работать исключительно со штатным продюсером фирмы в принадлежавшей компании Abbey Road Studios. Такой была в те дни оборотная сторона медали заключения контракта с крупной фирмой. Более того, учитывая вероятность контактов ансамбля с «нежелательными элементами», Стивене выразил уверенность, что Норман Смит «будет контролировать смены твердой рукой». Таким образом, не успев насладиться плодами своей работы, Джо Бойд оказался не у дел.

С момента выпуска сингла 11 марта на принадлежавшем EMI лейбле Columbia подозрительная, но, вместе с тем, и соблазнительная песня «Arnold Layne» вызвала бурю восторгов и споров. «Melody Maker» превозносила ее: «Красочная и забавная песня о парне, который обнаружил, что вошел в курс дела, слушая лекции о пестиках и тычинках… Несомненно, это очень хороший диск. ПИНК ФЛОЙД предлагают английской поп-сцене новый вид музыки; так давайте же надеяться, что англичане достаточно либеральны, чтобы встретить их с распростертыми объятиями».

Как ни странно, среди «узколобых» оказалась самая вроде бы «прохипповская» пиратская радиостанция «Радио Лондон», запретившая выпускать в эфир эту «непристойную» песню. «Если мы не можем писать о человеческих недостатках песни и исполнять их, — прокомментировал это решение Роджер Уотерс, — то нам, вообще, нечего делать в этом бизнесе». Рик Райт придерживался мнения, что «пластинка была запрещена не из-за текста, а потому, что онинастроены против нас как группы в целом и против наших убеждений». В свою очередь, 21-летний автор песни заявил: «Ну, так уж получилось, что Арнольд Лейн с удовольствием примеряет женскую одежду; многие так поступают, давайте посмотрим правде в глаза!».

Для Барретта (и это могут подтвердить многие его земляки) образ Арнольда не был каким-либо преувеличением. Такая типично английская страсть к переодеванию в одежду противоположного пола была вызвана, с одной стороны, подавлением сексуальности в искусстве, а с другой — любовью к эксцентричным поступкам и была заявлена в творчестве, по меньшей мере, двух ведущих британских групп. THE ROLLING STONES без обиняков пустились во все тяжкие на обложке диска «Have You Seen Your Mother, Baby, Standing In The Shadow?», а три года спустя после появления барреттовской композиции THE KINKS обратились к сходной тематике в одной из своих самых хитовых песен — «Lola».

По словам Уотерса, образ героя песни и его «странное увлечение» были навеяны воспоминаниями о реально имевшем место случае кембриджского периода жизни Роджера и Сида: их овдовевшие матери стали сдавать комнаты девушкам из расположенного поблизости женского колледжа, и в доме стали то и дело вспыхивать скандалы из-за пропаж сушившегося на веревках женского нижнего белья. В эпизоде, получившем тщательную драматическую реконструкцию в песне, была и небольшая доля вымысла, которую могло бы одобрить даже «Общество по пресечению порока» («Society For The Suppression Of Vice»): «Нарушитель спокойствия («отвратительный человек») оказался за решеткой, а песня заканчивается спетыми хором словами: «Арнольд Лейн, не поступай больше так!».

В меру яростные споры вокруг песни, конечно же, не могли отрицательно сказаться на количестве проданных экземпляров, но (что более важно) в этой композиции удалось избежать старых добрых музыкальных штампов, так называемых «старомодных поп-хуков», или «поп-крючков». Десятилетие спустя Ник Мейсон высказал свое мнение о том, что «Арнольд Лейн» был явно предназначен для того, чтобы утвердить ФЛОЙД в статусе группы, ориентированной на хит-парады… Нам было интересно попробовать себя в рок-н-ролльном бизнесе, почувствовать себя поп-группой — успех, Деньги, машины и все такое. Хорошее житье-бытье. Я хочу сказать, большинство людей именно потому начинает заниматься рок-музыкой, что они хотят добиться подобного успеха. А те, кто этого не хочет, занимаются чем-то другим».

Выполняя свое обещание обеспечить ПИНК ФЛОЙД «100-процентный промоушн», Бичер Стивене и его помощники Рон Уайт (Ron White) и Рой Фезерстоун (Roy Featherstone) на приеме в честь Дня Дураков 1 апреля в особняке EMI на Манчестер-сквер представили группу журналистам. В пресс-релизе компания называла ансамбль «музыкальными глашатаями нового экспериментального движения, охватывающего все виды искусств», и внесла некоторую ясность в концепцию, обезопасив себя от возможных обвинений: ПИНК ФЛОЙД не знают, что понимается под термином «психоделический поп», и не пытаются создать для публики «эффекты, сходные с галлюцинациями» (на что Джон Хопкинс заметил в «IT»: «По правде говоря, лично я предпочитаю, чтобы галлюцинации у меня вызывались именно ФЛОЙД»).

«Арнольд Лейн» сокрушил британский Тор 20 — такое «попадание» стало лучшим достижением за всю карьеру, не считая двух других синглов. Но в сердцах и умах представителей лондонского андеграунда эта песня получила более высокую оценку, т.к. благодаря постоянному исполнению и бесконечному проигрыванию в эфире она стала настоящим гимном клубов, таких, как UFO.

«Арнольд Лейн» был, наверное, «самым первым хитом, когда-либо созданным в поп-музыке, — заявляет Пит Браун, — в котором на хорошем английском языке говорилось о навязчивых идеях, царящих в британской культуре, и тех фетишах, которым поклоняются англичане. Ничего подобного раньше никогда не случалось, все подражали американцам. До этого я с головой ушел в блюз. Тогда я как раз начал писать для CREAM — неплохое было для меня время. Без Сида никогда бы не было «White Room»…». .

Так уж случилось, что на ФЛОЙД произвели сильное впечатление коллеги Пита Брауна — Эрик Клэптон, Джек Брюс и Джин-джер Бейкер. «Совершенно точно, — говорит Ник Мейсон, — CREAM были той группой, которая заставила меня действительно подумать: «Вот то, что я хочу». Идея заключалась в том, чтобы создать группу, основой которой являлась бы музыка, причем музыка мощная. В данном случае создание группы не объяснялось соображениями вроде: «они выглядят симпатично», или — «у них отличные пиджаки а-ля БИТЛЗ». Хотя даже THE STONES были по-своему эффектны и обаятельны, CREAM являли собой совершенно новый подход к решению вопроса «что делать?». Это для меня и послужило поворотным пунктом».

Роджер Уотерс также назвал CREAM (равно как и THE WHO, BUFFALO SPRINGFIELD, THE BAND и, конечно, THE ROLLING STONES) в числе пяти групп, в которых он мечталпоиграть, если бы он не входил в состав ФЛОЙД, «потому что они стали для меня подлинным откровением, этаким «подключением», когда я увидел их глазами ребенка: занавес раздвинулся, там были горы маршалловского аппарата, меня пронизало всеохватывающее, громкое, мощное чувство блюза».

Теперь ПИНК ФЛОЙД твердо стали на ноги: они не только выпустили пластинку, но их музыка зазвучала и в кино. В шикарный документальный фильм Питера Уайтхеда (Peter Whitehead) «Сегодня вечером давайте все займемся в Лондоне любовью» («Tonight Let's All Make Love In London») вошли сокращенные версии «Interstellar Overdrive»: одна из них была в кадре исполнена ФЛОЙД, на фоне другой — Аллен Гинзберг читает свою поэму, название которой режиссер и позаимствовал для своего фильма.

После того как примерно в течение года гостиная Питера Дженнера служила складом для инструментов и оборудования группы, на аванс, выданный EMI, «Блэкхилл» сняла офис, находившийся в магазине прямо под квартирой Эндрю Кинга на Александер Стрит. К тому времени Питер окончательно решил подать заявление об уходе из Лондонской школы экономики, где его потакание радикально настроенным студентам не находило понимания у его старших коллег.

По мнению близких в то время к ФЛОЙД людей, если бы не титанические усилия и непоколебимая преданность делу со стороны Дженнера и Кинга, «пинкам» никогда не удалось бы сделать то, что они сделали. Но Роджер Уотерс не скрывал своего неудовольствия этой парой, особенно более нервным и впечатлительным Кингом. Весной в Копенгагене, во время первого европейского турне ФЛОЙД, эта неприязнь еще больше усилилась. Произошла стычка, когда Эндрю, шаря по карманам в поисках ключей, исхитрился вывалить их содержимое в водосток, а Роджер, взъевшись, бросил Кингу: «Мы не можем себе позволить иметь менеджера, который выбрасывает наши деньги на ветер, не правда ли?».

Благодаря успеху «Арнольда Лейна», «Blackhill» и ФЛОЙД смогли обзавестись своим первым «роллс-ройсом». Неважно, что лимузин приобрели подержанным, да и «ройсом» он был только наполовину. Это был, как говорит Джун Болан, «конгломерат — наполовину «роллс-ройс», наполовину «бентли». Все равно невозможно было понять, где и что к чему присоединялось, но для того времени машина была очень красивой и невероятно огромной».

Из-за необходимых закупок музыкального и светового оборудования от пятитысячного аванса в скором времени остались лишьприятные воспоминания. Но и в таком случае неисправимый оптимист Питер Дженнер, утвердивший девизом своей компании «Прямым ходом на небеса в 1967!», был уверен, что не за горами — кучи золота.

Первый диск ПИНК ФЛОЙД появился в тот момент, когда альтернативный Лондон переживал пик подъема. Повсюду царило чувство общности и ожидания. Расширяющаяся британская музыкальная сцена прочувствовала весь жар первых альбомов CREAM и THE JIMI HENDRIX EXPERIENCE, а БИТЛЗ только-только приручили психоделическую волну, выпустив удивительный сингл с двумя песнями — «Penny Lane»/«Strawberry Fields Forever». Эти песни стали своеобразным краеугольным камнем в мостовой, ведущей к альбому «Сержант Пеппер». При этом молодежная субкультура (несмотря на «Tonight Let's All Make Love In London») еще не стала насквозь коммерциализованной, а власть предержащие только-только начали перекрывать кислород.

«То был очень короткий и прекрасный миг, перенасыщенный событиями, — делится своими воспоминаниями художник и танцовщик Дэвид Медалья. — Лондон был в полном смысле слова космополитическим городом. Рабочий класс, средний класс, аристократы съезжались сюда со всей Англии, чтобы встретиться с разными людьми. Куда" угодно можно было проскользнуть «зайцем», везде было полно еды, проезд на автобусе стоил недорого. Если нужны были деньги, человек открывал палатку на Портобелло-роуд. Выжить тогда было гораздо легче, чем теперь. Сегодня все расписано, все более организованно. И кроме того тогда витало непреходящее чувство эйфории».

«Сексуальный эксперимент был очень интересным. Большинство людей вышло из среды, буквально пропитанной запретами. Геи, наконец, обнаружили, что они — геи или бисексуалы. К тому времени антибиотики и контрацептивы прочно вошли в повседневную жизнь, и мысль о том, что для занятий сексом обязательно надо вступать в брак, устарела».

«Существовала группа богатых людей, таких, как Тара Браун (Таrа Brown) и Роберт Фрейзер (Robert Fraser), которые были готовы тратить свои деньги на различные виды искусства. Они не только устраивали прекрасные вечеринки, но и всячески поддерживали мысль о существовании всеобщей свободы. Лично я думаю, что это было иллюзией: на самом деле действительно свободны были лишь те немногие, кто хотел быть свободным».

«В книжных магазинах, вроде «Индика Букшоп», устраивались поэтические чтения, там можно было встретить таких авторов, как, например, Аллен Гинзберг. Произошло полное открытие Востока; верующие, распевающие «Хари Кришна», тогда еще не воспринимались как шуты — это случилось позже».

«У нас вошло в привычку объединяться, чтобы забурлить какое-нибудь новенькое дело, вроде «Лондонского кинокооператива» («The London Film Со-Ор»), так как ни у кого не было денег для приобретения монтажного стола. Теперь молодые режиссеры могут монтировать у себя дома, необходимость кооперироваться у них отпала. Молодые музыканты ставят дома 16-дорожечные магнитофоны, драм-машины и все прочее. Им не нужно где-то давать концерты, они сами могут тиражировать свои пластинки. То же самое происходит с художниками, дизайнерами и писателями. С одной стороны, это — раскрепощение, с другой — отчуждение. Вместе с тем полностью исчез момент общения, отпала необходимость в обратной связи».

«Кроме того, тогда молодое поколение не было избаловано технологией, техническими новинками. Это можно проследить на примере ПИНК ФЛОЙД и их музыки: они экспериментировали с новыми видами звука, с видео. Существовала твердая уверенность в том, что эти вещи помогут высвободить человеческое сознание».

«В целом, достигнутое нами в 60-е было более позитивным, чем, скажем, то, чего мы достигли в 70-е, которые были криком боли… А такое всегда более СЕРЬЕЗНО. Но вечности мучений лично я предпочитаю исступленный оргазм».