Глава 6

Здесь на темном, густо усеянном звездами небе, тускло светили две малые луны Иоракау: коричневая Кошелка и зеленовато-желтая Капля. Большая луна, Желток, уже зашла. Мрачная пустыня в тусклом свете малых лун казалась черной. Глаз Кондрахина обнаружил две отблескивающие точки. "Сытые каменники" — в голове всплывал инструктаж, полученный им от Просветленного.

Пока Юрий не мог сказать ничего определенного об этом странном мире, но стоило ему увидеть что-то неизвестное, как в голове немедленно всплывали нужные сведения. Вот и сейчас он уже знал, кто такие каменники, вторая разумная раса этого мира. Каменник представлял собой образование, больше всего напоминающий валун от полуметра до полутора метров диаметров. Голодные, они были непрозрачны, напоминая огромный базальтовый окатыш. Сытые, становились прозрачными, восхищая игрой света на многочисленных внутренних гранях.

Юрий знал, что каменники — мощные телепаты, но этим его знание пока ограничивалось. Глаза привыкли к слабому освещению, и Юрий вспомнил следующую особенность Иоракау, — планета всегда была повернута к своему светилу одной стороной, а единственный обитаемый континент почти весь располагался на стороне теневой, освещаемый только тремя лунами: когда вместе, когда — поочередно. Поэтому растительности здесь практически не встречалось. Источником жизни животных служили либо приносимые течениями рыба и водоросли из морей дневного полушария, либо несомая реками из вулканических озер орясь — водоросль, насквозь пропитанная серой.

Последнее воспоминание потянуло за собой другое, менее приятное. "Вся пища, которую едят конды, способна питать и твой организм. Но твой желудок ее не так легко примет. Будь готов страдать от постоянного поноса…". Юрий порадовался тому, что хоть сейчас он не голоден, и задумался: куда идти?

На западе должно располагаться морское побережье, на востоке — цепь вулканических гор и ледников. Между ними — пустыня, прорезаемая текущими к морю реками. При слове "пустыня" Кондрахин вспомнил ее обитателей: плеснестудень по редким пересыхающим озерам, многоножки и пауки-скакуны по их берегам. Угрозы для него нет, пищи — тоже. Конды селились по берегам рек и морских заливов. Надо искать, где они ближе. Или обратиться к каменнику?

Гипноинструктаж выделил разуму следующие сведения: сытый каменник не прочь пообщаться, но он и опасен. Может ослепить яркой вспышкой, может ударить током, а может резким прыжком улететь за сотни метров. Но Юрию не было нужды подходить к ним вплотную. Он хотел попробовать установить мысленный контакт, для которого расстояние несущественно.

Пристально глядя на блестящую точку сытого каменника, Кондрахин принялся упорядочивать свои мысли. И сразу понял, что он опоздал. Незаметный образ каменника уже находился в его сознании, прячась за чередой мыслей. Обнаруженный, телепат сразу вступил в беседу. Общаться с ним было так же легко, как с Просветленными.

— Что ты собираешься делать, пришелец с Земли?

— Собираюсь найти ближайшее селение кондов. Я могу выжить здесь вместе с ними. Надеюсь, меня примут за самца конда. Они в большинстве существа темные, об иных мирах не слышали.

— Ты появился здесь, чтобы тренироваться в выживание?

— Да. То есть, нет, конечно. Выживание тоже цель, но побочная. Я должен стать воином. Это….

Юрий заблокировал мысли, которые каменнику пока что были не к чему.

— Мне не нужны твои тайны. Я думаю, моей расы они не касаются?

— Не касаются. О твоей расе мне почти ничего не сообщали. Видимо, для моих целей эти знания не требуются. Я даже не знаю, разделяется ли ваш вид на два или три пола, или у вас нет полового разделения.

Каменник быстро передал ему цепь образов, которую Юрий не смог в полной степени осознать. Его телепатические способности оказались слабоваты для полноценного общения с мыслящим камнем. У каменников не было половых различий, но они прекрасно знали, сколь значима эта проблема для иных разумных созданий.

Также Кондрахин понял, что раса камней-телепатов не пользуется у кондов любовью. Конды, происходящие от птиц, никогда птиц в пищу не употребляли. Тогда как каменники подманивали к себе птиц, пользуясь своими телепатическими способностями. А как еще неподвижный камень мог обеспечить себя пищей?

— Скажи, а среди кондов телепаты встречаются?

— А как же! Демиург творил этот мир для них, нас сюда поселили позднее, когда стали заметны признаки вырождения их способностей. Сейчас их все меньше, и способности их уже незначительны. Ты, например, сильнее любого конда. Мы ведь без труда улавливаем их мысли, если они неподалеку. Только наша раса давно потеряла к ним интерес. Уже больше века, как конды утратили всеобщую грамотность.

— Их телепаты…

— Обычно это колдуны. Правые самцы, редко — самки. С нами в контакт не вступают.

В сознании Юрия всплыли подробности половой жизни кондов. Самки спаривались у них одновременно с двумя видами самцов, которых называли просто: левые и правые. В таком порядке они пристраивались к самке для соития. Левые самцы — тупые, но сильные. Они сильно разнились по росту и внешнему виду. Кондрахин надеялся, прикрывая нос роговой пластиной, сойти за левого самца.

Правые самцы внешне все были одинаковы, но различались темпераментом и умственными способностями. Из них выделялись все лидеры этой расы: генералы, лекари, колдуны. Обычно правый самец подбирал себе в гарем нескольких самок и ревниво относился к тому, чтобы к ним приближались другие правые самцы. Но побудить самку к спариванию без левого самца он не мог. Только левый самец выделял запахи, побуждающую самку к сексуальному ритуалу.

Правый самец поэтому допускал к своим самкам любого левого самца, если его принимали самки. Обычно в семейство кондов входили: правый самец, пять — десять самок и столько же левых самцов. В боях за самок правые самцы никогда не дрались сами, выставляя на бой дружественных им левых самцов. Естественно, при такой организации всегда оставалось множество холостых правых самцов, которые организовывали собственные поселения, стараясь переманить к себе побольше левых самцов. Если это удавалось, они могли отбить в каком-либо поселении самок.

Подробности были занимательны, но Юрия секс с птицами, да еще в паре с другим самцом, совершенно не привлекал. Где-то в этом мире должна идти война. Кто воюет, почему, с кем? На чью сторону встать ему? Каменник не смог ему ничем помочь. Прощаясь, они договорились продолжить общение. Разумный валун указал Юрию направление на ближайшее поселение кондов, но не смог указать расстояния. Неподвижные, в основном, каменники не пользовались такой категорией.

Через несколько часов ходьбы Юрий устал. Его окружал однообразный пейзаж — песчаные бугры, каменные россыпи. Капля тоже зашла, и стало намного темнее. Юрий припомнил, что полная темнота здесь случается не реже, чем раз в три дня. День? Да. Так конды называли время, когда в небе сиял Желток, большая луна Иоракау.

Выбрав небольшой бугор, Кондрахин прилег. Надо было лишь держаться подальше от источников воды, где мог встретиться паук-скакун. Его сосущий хоботок мог проделать в шкуре Юрия изрядную дырку, стоило пауку застать человека спящим и беззащитным. Немного поспав, Юрий продолжил путь. Направление, указанное каменником, он чувствовал всем телом и не мог заблудиться.

Когда его ноздри ощутили запах моря — как на Земле! — Кондрахин понял, что приближается к селению. Конды селились или в небольших бухтах, где укрывали от бурь свои рыбацкие лодки, или в щелкающих лесах. Там мангроиды — деревянные стволы на высоких висячих корнях с венцами щупальцев — во время приливов ловили в заливающей корни воде рыбу, а во время отливов — ситочервей. Лишенные глаз мангроиды отыскивали свою добычу при помощи акустического радара, импульсы которого воспринимались человеческим ухом, как щелчки.

Кондрахин прислушался. Слабый шум прибоя — и никаких щелчков. Слава Демиургу, ему не придется пробираться сквозь щелкающий лес. Ноздри уловили запах — характерный запах птичьего помета. Кондрахину требовалось придать себе сходство с кондом. Левые самцы часто бывали уродами — по меркам любого мира — но полное отсутствие клюва могло насторожить даже их, привычных к уродству.

Положив на песок свой мешок, Юрий приступил к маскараду. На голову натянул стальную сетку с укрепленными в ячейках редкими чахлыми перьями. Приладил к носу гладкую роговую пластину и сосредоточился. Его навыки хирургии без инструментов были слабенькими, но для того, чтобы вживить фальшивый клюв в кожу носа, особых умений не требовалось.

Затем Кондрахин надел рубаху и штаны из кожи ящерозубра, обулся в низкие сапоги из кожи той же рептилии, подпоясался поясом с мечом. Теперь его необычная внешность: слишком длинные и сильные руки, сведенные вместе над клювом удлиненные глаза, необычно короткая нижняя часть клюва должны казаться кондам не просто уродством, но уродством устрашающим. Свой мешок он свернул и подвесил на поясе, как карман. В нем находились: его камень, мешочек толченого древесного угля, десяток призм горного хрусталя — здешнее платежное средство, и набор пластырей местного происхождения.

Ничто в одежде Кондрахина не могло выдать в нем существо из иного мира, только он сам. Двигаясь по пескам к уже видимому на горизонте поселению, он вызывал из памяти новые подробности инструктажа.

"На самом севере континента один его мыс попадает в дневную зону. Зеленый Мыс. Его Демиург предназначал для избранных кондов, Вставших-на путь. Там леса, луга, травы. И на этом мысу до сих пор жили те, кто хранил и оберегал древнее знание. А на континенте, лежащем в вечной ночи, расселялись те, кто не мог или не хотел вставать на путь совершенства. Поселения и их союзы вели между собой нескончаемые войны, в которых не все решала отвага и выучка воинов. Колдуны, у которых еще сохранялись остатки былых способностей, поддерживали своих воинов, вселяя в сердца врагов панику и смуту.

Мир Иоракау создан так, что он усиливал способности к телепатии, к предвидению. Но в нем очень трудно повлиять мыслью на движение предметов, погоду. Кондам приходится, как в явленных мирах, полагаться на силу и искусность своих рук. Они ловят рыбу и ситочервей в заливах, круглоротов и речную рыбу — в реках. Из шкур ящерозубров шьют одежду, шкуры тюфяков годятся для обшивок лодок. В величайшей цене дерево с Зеленого Мыса, изделия из металла, оружие. Обученный воин с оружием ценится высоко. Его всегда возьмут на службу, накормят, предоставят ночлег".

Юрий не изучал специально бой на мечах, стрелять из лука вообще не умел. Только беспокоиться не стоило. Человек превосходил кондов не только силой и выносливостью. Его главным преимуществом была большая психическая уравновешенность. Конды, вступая в бой, попросту переставали что-либо соображать. Им были недоступны сложные тактические построения, уловки, изменения тактики.

В рыбацкий поселок Юрий вошел, когда над морем показался край Желтка. В сознании активизировался инструктаж. "Конды никогда не приветствуют незнакомцев. Воин смотрит на обычных левых самцов презрительно, самок попросту не замечает. Жилище колдуна можно опознать по шесту с исписанными кусками шкур возле входа". Встречные самки не удостаивали Юрия вниманием, левые самцы готовили лодки к отплытию.

Возле жилища колдуна путь Юрию преградил рослый — с него самого — левый самец, на поясе которого болтался кинжал. Выставив правую ногу вперед и выпятив грудь, он гордо произнес:

— Я — Коляду, первый воин. Для тебя здесь места нет.

Наверное, телепатия здесь была не при чем. Юрий как-то сразу понял: миром договориться не получится. Сделав полшага мимо Коляду, он сбил его подсечкой под опорную ногу, и вошел в жилище. Жители Иоракау были слабы по части приемов рукопашного боя.

Жилище колдуна выглядело так же, как и остальные дома поселка. Стены из плохо скрепленного между собой камня, конусовидная крыша — обтянутые шкурой живоглота, стропила из его же костей. В середине горел очаг. На стороне самцов наклонился над столиком правый самец, завязывая узел на ремне из кожи ящерозубра. Кондрахин представился:

— Я Юри, сильнейший из воинов подлунного мира, — неприкрытое хвастовство являлось нормой общения среди левых самцов, — могу служить тебе, если ты воюешь. Если твой поселок живет мирно, ты сможешь продать меня.

Юрий даже не сознавал, насколько легко его мозг переводил слова с русского на язык кондов. Он мог общаться мысленно с Вступившими-на-путь, но с остальными приходилось использовать слова.

Правый самец отложил ремни и неспешно приблизился, внимательно оглядывая Кондрахина.

— Я — П'тан. Ты выглядишь сильным, но этого недостаточно. Чтобы продать тебя с выгодой, я должен увидеть твои умения. Ты откуда? Кому служил?

Отвечая, Юрий использовал некоторую долю своих способностей. Нельзя было дать колдуну почувствовать, что перед ним сильный телепат. В то же время Юрий собирался избегнуть всех вопросов, которые выдали бы его чуждость Иоракау.

— Я странствовал по берегам многих рек, меняя хозяев. Выжил в битвах, не получив ранений. Мой родной дом так далеко, что я не найду его. Я слышал, что к северу отсюда собираются большие армии.

Кондрахин умолк, понимая, что длинные речи не характерны для воинов.

— Ты умеешь стрелять из лука? Плавать? Управлять лодкой? Охотиться? Рыбачить? Выделывать кожи? Плавить железо? Про умение владеть мечом я не спрашиваю.

Вопросы П'тана носили сугубо практический характер. Юрий заключил из них, что поселение живет мирно. Но демонстрировать проницательность было бы необычным делом для левого самца.

— Я — воин, мечник. Плавать умею. Мое дело сражаться, охотятся пусть другие. Если здесь нет войны, я могу уйти на север сам, — Кондрахин гордо выставил вперед грудь.

— Зачем же ты пойдешь пешком, — колдун внимательно присматривался к мышцам Юрия, — путь труден, опасен, не везде ты найдешь пищу. Я отвезу тебя на лодке. Но не сейчас. Сначала мы отправимся на охоту. Нам нужны шкуры ящерозубров и тюфяков. Когда я смогу доказать, что ты великий охотник, тебя охотно примут в любом поселении севера.

Кондрахин полагал, что истинной причиной охоты стало желание нажиться на случайно забредшем воине, но возражать не стал. Как раз в жилище протиснулся жалобно скулящий Коляду. Воин поселка придерживал левую руку. Юрий присмотрелся. "Конды не уступят человеку в искусности или реакции. Но они слабее, у них тонкие кости, их очень легко оглушить. Человек среди кондов покажется великим воином", — инструктаж осознавался с опозданием. Швырнув Коляду на землю, Юрий сломал ему руку.

Колдун умело успокоил ошалевшего от испуга поселкового воина, и принялся накладывать на перелом шину. Убедившись, что колдун делает все правильно, Кондрахин огляделся. Глиняная посуда, металлические ножи и вилки. Стол: каменная столешница, металлические ножки. Такие же табуретки. Куча каменного угля в углу, рядом — связки высушенных водорослей.

"Добыча железной руды, выплавка металла, отливка, ковка — тайные умения. Они недоступны даже колдунам. Металлургия на Иоракау — привилегия поселений правых самцов." Хоть на этот раз инструктаж припомнился почти вовремя. Колдуна на самом деле интересовало, не служил ли Юри в таких поселениях и, — не являлся ли он их лазутчиком. Обычно левые самцы оказывались слишком тупы для подобных поручений, но П'тан решил, что бдительность лишней не бывает.

Колдун отвел раненого конда в дальнюю комнату на стороне самцов и вернулся к Юрию.

— Охотиться на ящерозубров пойдешь вместе с Хматом. Он сейчас подойдет, — П'тан замолк, его глаза подернулись пленкой, колдун застыл, зажав в правой руке висящее на груди небольшое яйцо. "Не иначе, вызывает Хмата" — решил Юрий. Мыслей кондов он совершенно не ощущал, несмотря на все старания.

Хмат, пожилой, подвижный правый самец, с интересом оглядел Юрия. Кондрахину уже порядком надоело стоять, но сесть без приглашения в чужом доме он не мог. Конды же, уступая людям в выносливости, без видимых усилий могли неподвижно стоять много часов подряд.

— На ящерозубра охотился? Тогда смотри, — Хмат развернул на столе высушенную белесую ленту водоросли.

Взяв на полке обычное птичье перо и чернильницу, он принялся набрасывать на ленте контуры рептилии.

— Здесь сердце. Ты можешь ударить копьем или спереди, стоя перед мордой ящерозубра, или сбоку. Сбоку остается узкая щель между передней лапой и висящей чешуей, попасть в нее очень трудно. Спереди попасть проще, — охотник изобразил рептилию спереди, выделив уязвимый треугольник.

Без пояснений охотника и инструктажа Юрий понимал: нахождение перед мордой рептилии опасно. Ящерозубр либо попытается схватить охотника зубами, либо ударит передней лапой вперед. Рептилия в холке достигала полутора метров и вполне могла откусить человеку или конду голову. Сбоку можно было не бояться ни зубов, ни лапы. Но попасть в узкую щель, шириной вряд ли больше двух-трех сантиметров — немалое искусство. Промахнись, и копье либо застрянет в ороговевшей шкуре ноги, либо отскочит от костяных бляшек навесной чешуи.

— А снизу ударить можно? — Юрий задавал вопрос, рассчитывая, что его отнесут на счет привычной глупости левого самца. Он уже понял, что ящерозубр был надежно защищен со всех сторон — кроме брюха. Хмат ответил серьезно:

— Снизу попасть легко, и кожа там нежная. Но копьем ударить ты не сможешь, оно длинное. Подойдет твой меч. Если прыгнешь под брюхо ящерозубра, и ударишь мечом вверх, убьешь его мгновенно. Его туша упадет на тебя и придавит. Я видал таких охотников, он оставались калеками.

Перед охотой полагалось закусить. Конды не имели обычая совместного приема пищи, зато важен был порядок: кто есть первым, кто вторым…. Юрий, как неведомый пришелец и вообще левый, ел последним. В глиняной миске на мелко нарезанных водорослях лежали полоски сушеного мяса. Обрадовавшись, что трапезничает без свидетелей, Кондрахин принялся уговаривать желудок принять чужеродную пищу. Среди доступных ему умений по управлению телом имелось и такое.

О вкусе пищи он мог сказать лишь одно: незнакомый. Незнакомый настолько, что еду не напоминал совершенно. Вновь вспомнился инструктаж: "едят конды раздельно, но самцы, принадлежащие к одной общности, вместе пьют воду." Юрий встал из-за стола и вышел в комнату с очагом. Правые самцы поджидали его. На столе стояли три чаши с водой. Юрия приняли в число жителей поселка.

Хмат вывел четверых — вместе с пришлым воином — охотников на песчаный холм. Внизу в мелком ручье медленно продвигались трое взрослых ящерозубров, с десяток детенышей осторожно перебегали вдоль берега. Рептилий следовало выгнать из ручья, где охотникам мог угрожать хваталик или большие щукари. Это как раз было нетрудно — ящерозубры избегали кондов, стараясь держаться от них подальше.

Хмат послал одного из левых самцов спугнуть рептилии, а сам повел остальных в обход холма. Засаду, если так можно назвать трех сидящих за метровой высоты валуном охотников, ящерозубры почуять не могли. У них было слабое обоняние. Рептилии отлично различали движение, даже в темноте, поэтому сидели охотники, не шевелясь. Скоро вблизи послышалось тяжелое сопение.

План нападения составили еще в поселке. Выскочив из засады, левые самцы намеревались окружить выбранного Хматом ящерозубра: один встает спереди, другой — со стороны сердца. Сам Хмат встанет с другого бока и начнет дразнить рептилию. Когда ящерозубр повернет к нему голову, охотник сбоку попробует поразить копьем сердце рептилии. Если он не сумеет попасть между лапой и костяной свисающей чешуей, наступит черед другого охотника. Место перед мордой рептилии главарь охотников предложил "великому воину" Юри.

Ящерозубр вблизи казался огромен: тупая голова с немигающими глазами, длинное — вместе с хвостом метров пять — тело, гремящая костяная чешуя свисает с хребта почти до земли. Он медлителен, пока на него не напали, а потом — потом все зависело от норова бронированного гада. Чаще ящерозубр довольствовался зрелищем убегающих охотников, но мог и пуститься в погоню. В таком случае охотник был обречен.

Ящерозубр мог развивать на коротких расстояниях бешеную скорость, а его скачки достигали шести — восьми шагов бегущего конда. Юрию самому довелось увидеть, на что способна рептилия. Когда левый самец вогнал копье в лапу ящерозубра, рептилия резко выдохнула воздух, и присела. Выдвинутая вперед лапа закрыла большую часть уязвимого места. Юрий угадал еще не свершившийся прыжок, которым бронированный гад мог, сбив его с ног, растоптать, и нырнул вниз, под морду рептилии, швырнув копье ей в пасть.

Они одновременно прыгнули навстречу друг другу. Выхватить меч Кондрахин не успевал, поэтому он просто повернул его на перевязи, выставляя острие кверху, и крепко сжал рукоятку. Меч во что-то воткнулся — очень мягкое, а затем на стоящего на карачках Юрия сверху рухнуло тело ящерозубра. По правому боку больно хлестанула висячая чешуя, а левые руку и ногу придавило мягкое брюхо. Весу в рептилии — не меньше тонны.

Когда великий воин Юри выбрался из-под туши ящерозубра, выбрался без посторонней помощи, ликованию восхищенных поселян не было предела. Потом Хмат сам разделал тушу, снял шкуру, отделил внутренности. Левым самцам он доверил только отнести добычу в поселок. Несли мясо. За шкурой и костями позже придут самки, а на брошенные внутренности немедленно набросились остальные ящерозубры, лишь стоило охотникам удалиться.

Конды легли спать, едва Желток нырнул за горизонт. Юрию не спалось. Его биологический ритм еще не настроился на этот мир. Чтобы скоротать время, он возобновил мысленный контакт с каменником.

— Меня послали в этот мир, чтобы я смог себя проявить. Пока я обнаружил поселок, жители которого очень примитивны. Лишь несколько правых самцов пользуются мысленной связью, но я не могу их услышать. Причина этого мне непонятна.

— Тебе потребуется терпение. Ты ведь способен скрыть свои мысли? Конды тоже способны. Моя раса живет здесь достаточно долго, но даже мы не улавливаем мыслей их сильнейших колдунов. Ты тогда спрашивал, кто и с кем воюет в этом мире. Мы не смогли ничего узнать. Слушали мысли мелких колдунов, живущих ближе к северу. Тебе интересно?

— Да, расскажи.

Каменник выстрелил в Юрия чередой мыслеобразов. Почувствовав, что собеседник тонет в его телепатическом потоке, немного прервался. И продолжил. Кондрахин потерял ощущение времени. В голове мелькали сведения о создающихся и распадающихся царствах, враждующих родах, конкурирующих орденах колдунов, союзах самок Зеленого Мыса, братствах мореходов. Пираты, вожди, диктатуры, религиозные войны — все как на Земле. Отличие состояло в том, что царства и союзы были мелкими, да еще и недолговечными. Со стороны их истории казались пестрой мозаикой, сливающейся в большое серое пятно. Как будто Юрий разглядывал в микроскоп прожилки на древесном листе, будучи не в силах ухватить его форму.

Не зря же Ареопаг послал его в этот мир. Он должен понять происходящее, иначе какой смысл в его служении случайным хозяевам? Юрий сообщил каменнику свое сравнение с микроскопом. Ему сейчас требовался более обобщенный взгляд на общество кондов, а сам он его получить не мог. Здесь не существовало газет, учебников. Набирать по крохам жизненный опыт из собственных странствий? Долго, очень долго.

Сможет ли каменник понять его вопрос? Раса мыслящих камней, смогут ли они разобраться в общественных отношениях кондов? Юрий, увидевший жизнь поселка своими глазами, так и не определил, к какой ступени общественно-экономической формации их отнести. Привычная схема: первобытное племя, рабство, феодализм, капитализм, социализм казалась напрочь непригодной в мире, где не существовало земледелия.

Каменник, однако, вопрос Юрия понял. Он даже показался ему интересным. Только ответить мыслящий валун мог нескоро. Часы раздумья в жизни расы телепатов занимали не так много времени. Охота, неспешные перемещения для продления рода, бегство от опасностей — для всего требовалась энергия. Мыслить же об отвлеченных проблемах мог только сытый каменник.

С восходом большой луны Иоракау Юрий вместе с П'таном и четырьмя левыми самцами отправился охотиться на тюфяков. Лодка напоминала большую байдарку: каркас из костей, обтянутый прочной прозрачной шкурой. Припомнился инструктаж: "Тюфяки — плавающие слизни. Живут в щелкающих лесах. Их тело не дает отражения для акустического радара мангроидов, поэтому они там в безопасности. Питаются ситочервями. Вырастают до двух метров в длину. У них очень прочная шкура. Охота на них безопасна, но само нахождение в щелкающем лесу требует немалого искусства. Мангроид способен своими щупальцами вытащить конда даже из лодки. Если быстро не перерубить щупальца, они затолкают жертву в глотку-воронку, где ее моментально убьет пищеварительная жидкость".

Прозрачная шкура тюфяка поглощала щелчки мангроидов, но сами охотники их прекрасно отражали, выдавая себя. Юрий надеялся на колдуна. Если он сам пожелает остаться в живых, то постарается спасти и остальных охотников. В животе бурчало, клонило ко сну. Кондрахин чувствовал слабость, совершать подвиги совершенно не хотелось.

Двое левых самцом гребли — деревянными веслами. Весла привязали ремнями к рукам гребцов, а сами гребцы привязались к скамейкам. Еще один левый самец, вооруженный мечом, возбужденно вертел во все стороны головой. Колдун сидел сзади, рулем направляя лодку вдоль линии прибоя. Юрий пощупал рукой шкуру — мягкая, гибкая, с проминающимися пупырышками. Видимо, она рассеивала звуки во все стороны, или поглощала, спасая хозяина от щупальцев мангроидов.

На какое-то время он задремал, но его разбудил голос колдуна:

— Юри, слушай. Сейчас мы войдем в щелкающий лес. Я постараюсь вести лодку подальше от мангроидов, но местами они растут очень густо. Ты будешь обрубать щупальца, которые попытаются схватить меня или гребцов. Твой борт вот этот, — колдун указал на левый борт. — Другой борт защищает Нокосо. Щупальца мангроидов всегда опускаются сверху. Ты перерубишь их без труда. Только будь внимателен, не отвлекайся.

Лодка уже приближалась к торчащим из воды стволам мангроидов, и колдун замолчал. Разговор в щелкающем лесу выдавал охотников, подвергая их риску. Гребцы тоже гребли, стараясь не вынимать лопастей весел из воды. Приливное течение само несло лодку между уродливыми кривыми стволами, оплетенных посередине венцом лениво шевелящихся щупальцев. Вверху каждый ствол оканчивался расширением воронки.

Теперь Юрий хорошо слышал звонкие щелчки. Иногда какое-то из щупальцев вдруг бесшумно ныряло в воду, выныривая обратно с извивающейся серебристой рыбиной. Швырнув рыбину в воронку, щупальце занимало прежнюю позицию. Пока что лодка двигалась на достаточном удалении от мангроидов. Воспользовавшись этим, Кондрахин принялся наблюдать за колдуном. П'тан приготовил крючок с насаженным на него червем в локоть длиной. На переднем конце червя виднелось расширение. "Ситочервь, выставив передний конец с ситом из грунта при приливе, фильтрует воду, поглощая содержащиеся в ней органические частицы. Он является основной пищей тюфяков, мангроидов, пауков-скакунов, ящерозубров и заплывающей в щелкающий лес рыбы". Снова припомнился инструктаж, но сейчас Юрий уже не чувствовал в нем необходимости.

Колдун, прикрыв глаза, свободной рукой поглаживал подвешенное на шнурке яйцо. Видимо, поиск тюфяков осуществлялся телепатически. Пока колдун лишь направлял лодку, удерживая ее подальше от мангроидов. Но вот его глаза оживились, и он указал гребцам направление. Сверху на Юрия ринулось щупальце мангроида. Кондрахин наотмашь рубанул мечем. Перерубить гибкий отросток в руку толщиной оказалось неожиданно легко. На него брызнуло липкой бесцветной жидкостью, помертвевший отросток упал на дно лодки. Он тоже пойдет в пищу.

Теперь Юрий и его напарник с другого борта непрерывно орудовали мечами, отсекая атакующие щупальца. Лодка продиралась сквозь заросли мангроидов, пока П'тан не бросил снасть за борт. Тюфяк взял приманку немедленно. Теперь колдун, удерживая добычу под водой, выводил лодку на свободное место.

Отдалившись от мангроидов, все вместе взялись вытаскивать тюфяка из воды, где его мог прихватить фунугур. Этот засадный осьминог с длинными щупальцами отыскивал добычу, ориентируясь на ее движение в воде. Фунугур был настолько силен, что отрывал опустившиеся в воду шупальца мангроидов. Поэтому получалось так, что вблизи от него живых мангроидов вскорости не оставалось.

Вытащили тюфяка с трудом. Огромный слизень весил несколько сотен килограммов, но был настолько мягким, что его просто перекатывали через борт. Широкая лодка при этом проявила неожиданную устойчивость. В лодке тюфяк лежал тихо, постепенно испуская дух. Без воды он мог прожить меньше здешних суток.

Колдун снова направил лодку в заросли, сосредоточенно поглаживая яйцо. "Мелкое яйцо" — подумал Юрий, припоминая здешних птиц. "Морегреб — крупнейшая птица Иоракау, размах крыльев до трех метров. Летает охотиться на дневную сторону. Морской баклан — размах крыльев до метра, способен также охотиться на дневной стороне. Нырок — размах крыльев до 80 сантиметров, охотится за рыбой в прибрежных водах. Отличный ныряльщик. Разиня — всеядная птица, размах крыльев 20 сантиметров. Охотится на берегу за краболусами, мелкими змеями-щетинниками, при отливах — за ситочервями. Ловит в реках и море мелкую рыбу". Инструктаж припомнился сразу, едва Кондрахин задумался о происхождении яйца.

Но Юрия интересовали совсем другие детали. К птицам и яйцам конды относились с почтением, никогда не употребляя их в пищу. Что означало высушенное яйцо разини на веревочке, которым столь дорожил колдун? Религиозный амулет? Символ власти? Магический предмет? Инструктаж молчал. Похоже, в Юрия вложили лишь те знания, которые могли пригодиться для самостоятельного выживания и установления первого контакта. Во всех остальных обстоятельствах ему предлагали разбираться самостоятельно.

Снова Кондрахин рубил щупальца, снова тащили тяжеленного слизня через борт, но Желток уже клонился к горизонту, а ни одной другой луны на небе не было. Колдун, остановив лодку подальше от мангроидов, нарушил молчание:

— Сегодня Капля взойдет после захода Желтка. Темнота продлится недолго. Пока еще светло, нам надо выбираться из зарослей, иначе в отлив окажемся на сухой земле. Гребите что есть силы. Хранить тишину больше не обязательно.

Лодка, загруженная тюфяками, шла с трудом. Гребцы выбивались из сил, а Юрий и его собрат по мечу непрестанно отсекали хищные щупальца. Вскоре их подхватило отливное течение, и лодка понеслась, как по горной реке. Они успели миновать приливную зону до наступления темноты. Когда Желток скрылся за горизонтом, бросили якорь. Конды впали в оцепенение, даже их дыхание замедлилось. Юрий нашарил в мешке свой камень и сжал его пальцами, привычно погружаясь внутрь себя.

Снова нахлынули эмоции, боль измученного тела, но длилось это недолго. Юрий перестал ощущать окружающий мир обычными органами чувств. Теперь он ощущал себя песчинкой среди огромного пляжа, где каждая другая песчинка дышала, шевелилась и чувствовала. Под ногами замерли две спокойные песчинки, ожидающие лучшего времени. Рядом замерли дремлющие песчинки — левые самцы. А вот еще одна — это правый самец, колдун. Он не дремлет, он спокоен, лишь внутри его горит ровный огонек сознания.

Теперь Юрий чувствовал мысли П'тана, но сейчас они не имели содержания. Колдун медитировал. Когда Кондрахин отпустил камень, ощущение присутствия иных сознаний сразу исчезло. "Интересно. В иных мирах я воспринимал чужие мысли без помощи камня. Не служит ли колдуну яйцо для улавливания мыслей?"

Взошла Капля, придав гребням волн зеленоватый отблеск. Оживившиеся конды энергично орудовали веслами. Колдун держал руль, оставив свой амулет в покое. В поселке охотники сразу отправились спать, предоставляя другим самцам вытаскивать из лодки слизней. Спали конды полулежа, в кроватях, больше напоминающих круглые гнезда. На этот раз Кондрахин уснул мгновенно.

Утром он подошел к колдуну. Тот помнил их первый разговор:

— Мы отправимся завтра. Подготовим большую лодку, нагрузим товарами. Плыть придется долго. Тебе приходилось плавать по морю?

— Плавал, качки не боюсь.

— Пока отдыхай.

Колдун занялся своими делами, а Юрий принялся бесцельно слоняться по поселку. Встречные самки не удостаивали его вниманием, левые самцы встречали неодобрительными взглядами. Задираться, впрочем никто не решался. Правых самцов в поселке проживало совсем немного, и никто из них не носил яйца на груди.

Дни плавания текли нудно. П'тан сидел у руля, двое левых самцов управлялись с парусом. Лодка для выходов в море была длиннее, чем та, на которой Юрий плавал в щелкающий лес. Других отличий не оказалось. Конды привыкли спать, привалившись спиной к покатому борту лодки, Юрий же страдал от неудобной позы. Колдун почти не спал. Иногда, сжимая в руках небольшое яйцо, он ненадолго погружался в медитацию.

В такие минуты Юрий обхватывал свой камень пальцами, и его чувства сразу обострялись. Однажды он почувствовал рядом — внизу — стремление напасть, разорвать. И сразу же ощутил, как заработал ум колдуна. Юрий немедленно отпустил камень и искоса взглянул на П'тана. Тот перекладывал руль, стараясь изменить курс лодки.

— Юри, хватай мешок с двойным шнурком! Бросай в воду червей! Первого недалеко, второго подальше, третьего так далеко, как сможешь!

За то мгновение, пока Кондрахин ощущал мысли правого самца, он догадался — там, внизу, живоглот. Огромная рыбина, по злости и прожорливости соответствовавшая земной акуле. Мозгов, к счастью, у живоглота было немного. Колдун надеялся отвлечь внимание опасной твари от лодки. Иногда это удавалось.

То ли Юрий далеко забросил ситочервей, то ли живоглот им попался не сильно голодный, но больше он к лодке не приближался. Крупная рыбина вполне могла перевернуть лодку и пообедать ее пассажирами. Конды иногда охотились на живоглотов, но на нескольких лодках. Охота опасная, она требовала немалой сноровки.

Успокоившись, П'тан сварливо заметил Юрию:

— Отвезти тебя на север — дело не только дорогое, но и опасное.

Юрий возразил:

— Ты меня продашь и возместишь риск и затраты.

Колдун недовольно щелкнул клювом:

— Ты не входишь в мою семью — тебя не приняли самки. Так что продать я тебя не смогу, получу только плату за то, что привез тебя.

— Так ты скажи, что я из твоей семьи, а я подтвержу твои слова.

— С тобой вообще разговаривать не станут, а я соврать не смогу. Колдун, к которому я тебя везу, ложь всегда различит. А свободный левый самец продан быть не может, его можно только нанять.

— Там, куда ты меня везешь, идет война?

Колдун захохотал:

— Войны хватит на тысячу левых самцов. Тебе понравится. Р'суо, колдун-майор, славен во всех поселках к северу от залива Тихой Воды.

Колдуна-майора землянин увидел в большом, аккуратно отделанном доме, где даже стропила были деревянными. Р'Суо стоял возле стола, на котором лежали исписанные ленты водорослей. Здесь был не обычный для кондов очаг, нет. Зал дома майора освещался свечами.

Р'суо носил очень короткие желтые штаны и обтягивающую белую рубашку. На его груди висело на неизменном кожаном шнурке покрашенное синим яйцо разини. Время от времени колдун слегка поглаживал его правой рукой, не прекращая разговора с окружающими. Юрий заметил, что в эти моменты речь майора замедлялась.

"Не иначе, пользуется мысленной речью одновременно с речью обычной. Да, это явно разум, Вступивший-на-путь, и разум сильный. Но я не ощущаю его мыслей, даже находясь рядом. В этом есть какой-то секрет". Размышления Кондрахина прервал сам Р'суо, обратившийся прямо к нему:

— Великий воин Юри, я слышал, ты желаешь вступить в мой отряд?

— Да, Р'суо, я хочу проявить себя в настоящих схватках.

Колдун удовлетворенно кивнул:

— Слышу речь настоящего бойца. Но в мой отряд берут только опытных воинов. Пройди вместе с Труаном в оружейную, тебя испытают.

Труан, одетый в черное, подпоясанный двумя мечами, провел Юрия в просторное помещение с двумя очагами возле стен. На полках лежали мечи и луки, несколько бойцов в черных одеяниях отрабатывали колющие выпады на манекене. Труан подозвал Бокогу и тот неспешно подошел.

— Мастер Бокогу, испытай воина Юри.

Мастер оглядел сначала меч и только потом поднял глаза на Кондрахина:

— Мечник? Или луком тоже владеешь?

— Мечник. Если надо, научусь из лука стрелять.

Бокогу изумленно открыл клюв. Юрий сообразил, что ляпнул что-то не то. Но что? Хвастовство типично для воина. Ах, да! Он похвастался не силой или заслугами, а способностью к обучению. Левые самцы обычно умом не блистали. Хорошо, что Труан, правый самец, уже ушел. Он вряд ли бы пропустил такое заявление мимо ушей. Мастер вручил Юрию деревянный меч, взял себе такой же и приказал:

— Защищайся и нападай.

Кондрахин не изучал фехтования, но в свое время бурят учил защищаться от сабельных ударов подручными средствами: лопаткой, палкой, веревкой, камнем. А в реакции и координации тела он на Иоракау не уступит никому. Юрий взял меч в левую руку, шагнул левой ногой вперед — и сразу отступил. Бокогу рубанул сверху вниз впустую, Юрий прижал его меч своим и сбил на землю подсечкой.

Когда Кондрахин отошел на шаг, Бокогу вскочил и разъяренно бросился вперед. На этот раз он ударил мечом горизонтально. Юрий нырнул под удар, ударив мастера своим мечом плашмя по груди. Бокогу издал дикий вопль и бешено замахал мечом. Кондрахин не нашел ничего лучшего, как выбить у мастера его оружие, ударив по нему возле рукояти. Все его боевые навыки были нацелены на то, чтобы убивать куда более опасных противников. Он боялся применить их в учебном бою, помня о том, как он искалечил несчастного Коляду обычной подсечкой.

Мастер не остановился. Как и прочие конды, он легко впадал в боевой экстаз, и остановить его мог только сильный удар. Сейчас он вознамерился ударить Юрия клювом. Школа товарища Иванова сказалась: через мгновение мастер лежал ничком на полу, а Кондрахин сидел на нем, придерживая вывернутую руку конда.

Бокогу поднялся — пристыженно — и пробурчал:

— Ты силен. Попробуй удары копьем.

Когда Кондрахин перепробовал все виды оружия, мастер Бокогу признал великого воина Юри годным к зачислению в отряд. Его записали мечником, признав, что он пригоден для боя на топорах, копьях и кинжалах. Мастер счел, что новичок умеет стрелять из лука, но записать его лучником не мог — лучниками занимался другой мастер.

Труан довольно выслушал мастера Бокогу и сказал новому воину:

— Пока пойдешь в десяток Корло, они вскоре отправятся в поход. Проявишь себя в походе — переведу тебя в десяток охраны майора. Вопросы есть?

Вопросы были. Желудок землянина оказался слаб для местной пищи. Проще говоря, после каждой еды Юрия по три-пять раз пробирал понос. Причем такой, что не отложишь и не перетерпишь. Рыбаки носили удобные штаны, с клапаном на промежности. В них Кондрахин мог справлять свои потребности, не снимая штанов. Воинские штаны клапана не имели: как и на Земле, их приходилось снимать, когда приходила пора опорожнить кишечник. Но голый зад землянина и еще одна важная часть тела весьма отличались от схожих частей кондов.

В местной одежде Юрий еще мог сойти за конда — левые самцы часто бывали разнообразно уродливы — но голый…. Словом, снимать штаны в присутствии кондов землянин не желал категорически. Труану, само собой, он назвал иную причину. Труан, правый самец с мечами — что Кондрахина удивило — отнесся к причуде новичка снисходительно. Юри получил обычные черные штаны, только с клапаном, и его отвели в казарму.

Здесь Кондрахин разгадал секрет сговорчивости Труана. В отведенной их десятку комнате не нашлось двух хотя бы похожих левых самцов. Здесь были: малорослые, хромоногие, с укороченными руками, от природы одноглазые, лысые, хвостатые, с длинными или загнутыми клювами. Среди этих уродов Юри выглядел своим в доску.

Десятник, Корло, низкий и коренастый, указал Юри его койку, объяснил распорядок дня. Да, это был воинский отряд, несомненно. Время уходило на чистку оружия, на боевые упражнения, на каждодневные тренировочные походы. Отдельно учили грамоте, умению читать карты. Но в отличие от армии советской, с которой Кондрахин поневоле сравнивал все увиденное, воины не имели никакого отношения к кухне, к очистке территории и прочим гражданским делам. Для этого хватало левых самцов, которым не доверяли оружия.

Уже на второй день Кондрахин понял, что их десяток, вместе с десятником — просто мясо, предназначенное на убой. Поглядев, как тупо воины выполняют простейшие перестроения на гладком плацу, с каким трудом разбираются в картах-схемах, как неуклюже рубят манекен, он догадался — здесь воинов не учили. Их бросали в бой, рассчитывая, что выживут сильнейшие.