Глава 13

Андрей сдержал обещание. Впрочем, он никогда никому не давал пустых обещаний, если не считать того, данного наивной Маринке четыре года назад: 'Мы всегда будем вместе'. Но ведь тогда он ей мстил, потому и позволил себе солгать. Теперь признался честно, чтобы не ждала напрасно, не страдала: 'Я больше не приду в этот дом'. Про себя еще добавил 'никогда', но не озвучил: это слишком жестокое слово, а Маринке ведь и без него будет больно. И, опять же с целью смягчить удар, добавил: 'Но позвоню'. Кто знает — может, и в самом деле позвонит когда-нибудь, так что вовсе это и не обман…

Он не хотел причинять ей боль, но что поделаешь: жизнь вообще жестокая штука. Переживет. Она ведь и сама сказала, что уже давным-давно не та наивная дурочка, которую он знал раньше. Да и он ведь на сей раз честно предупредил, чтобы не ждала, так что теперь Маринке не должно быть так больно. В прошлый раз он ее предал, подло и намеренно, отчего получилось еще более подло. Теперь Потураеву не в чем было себя упрекнуть — он был честен с нею.

У него и так море проблем в бизнесе, зачем ему еще проблемы в личной жизни? Секс с Маринкой, безусловно, хорош. Даже очень хорош. Но ведь это только секс, и ничего более. А мало ли баб вокруг для простого секса? На худой конец, для этого у него всегда есть Вика. Насколько с ней все проще и обыденней, уже привычней. С ней удобно и безопасно. С Викой он не боится потерять покой, и ее саму он не боится потерять. Вот поэтому у них и такие теплые, дружеские отношения. Разве с Маринкой он когда-нибудь сможет чувствовать себя так спокойно?

Андрей мог сколько угодно убеждать себя в том, что хочет лишь покоя, из-за которого и отдает предпочтение Вике. На самом деле причина была иная. Или, наоборот, никакая не иная, а все та же — та же, что и четыре года назад. Он боялся, он безумно боялся, что кто-нибудь посторонний, хотя бы одна только Маринка, поймет, что он в нее влюблен, как мальчишка. Ведь он так надеялся, что четыре года не минули бесследно, что наверняка его чувства к той наивной девочке существенно подостыли, да и девочка уже совсем другая и совсем уж не наивная, а стало быть… Надеялся — клин клином вышибают, вот и думал, когда шел к Маринке, что он лишь убедится, что той, маленькой, Маринки уже давно нет, а стало быть, и опасаться ему больше абсолютно нечего, и можно наконец расслабиться после четырех-то лет страданий…

Страданий? Да, страданий! Ведь ни на день, ни на миг не забывал ту юную дурочку, перевернувшую его душу! Не забывал ни ее наивных глаз, ни ее восхищенного возгласа 'Андрюша!', ни своей коварной подлости. Ведь пошел к ней лишь для того, чтобы доказать себе: нету у него нынче повода для страданий, нету! Маринка стала такая же, как и все окружающие бабы, циничная и легкодоступная. Впрочем, она и раньше была легкодоступной, а вот циничной не стала даже со временем.

Шел для того, чтобы понять, что давным-давно разлюбил, что давным-давно равнодушен к Маринкиным чарам. А убедился в обратном. Оказывается, он до сих пор в буквальном смысле слова сходит с ума от того, как она произносит его имя. И теперь еще, спустя бесконечно долгих четыре года, совершенно невинное на первый взгляд прикосновение к ее руке вводит его в состояние эйфории и непозволительной релаксации. Потураев, такой закаленный и недоступный всем этим женским уловкам, буквально тает и превращается в тряпку рядом с Маринкой.

Нет-нет, с такими экспериментами нужно заканчивать, все это может очень плачевно для него закончиться. Ну к чему, скажите, хорошему его могут привести столь возвышенные чувства и мысли? Только к тем же детским насмешкам. Ведь он счастлив рядом с Маринкой, как клинический дурак в последней стадии идиотизма! И только еще больший дурак может этого не заметить.

А разве настоящий мужчина может демонстрировать слабость и зависимость от кого бы то ни было? И какой же он после этого настоящий мужчина?! Нет, нет… Он все еще дико боялся насмешливых взглядов: 'Слабак, слюнтяй, подкаблучник!' Детский страх все еще сидел в нем. Он не отдавал себе в этом отчета, он просто упорно твердил себе, что любовь — это стыдно, любовь — яд, от нее нужно бежать, как от чумы. И по-прежнему верил, что на любви ничего нельзя построить: любовь — разрушительница мира.

Когда придет время жениться, он, как и запланировал, женится на Любе. Только она станет ему хорошей женой. И только ей он сможет стать хорошим мужем, ведь он не испытывает к ней ровным счетом никаких чувств, и именно это, по его твердым убеждениям, подтверждало правильность гипотезы. Только с ней он сможет иметь ровные супружеские отношения, только с ней он сможет воспитать будущих детей в нормальной обстановке: в обстановке дружбы и доверия, а никак не ревности и подозрительности, которые непременно должны сопровождать всех влюбленных. А поэтому — прости, Маринка, ты самая замечательная женщина на свете, но ты до сих пор, несмотря на все старания, все та же наивная девочка из их общего прошлого. А остаться с той замечательной девочкой Андрей никак не может себе позволить.

'Прости, Маринка, прости. Но я никогда больше не приду в этот дом'.