"Кровавое лето в Бендерах (записки походного атамана)" - читать интересную книгу автора (Казаков Анатолий Михайлович)Часть 12. «ПЕНА»…К середине июля в Бендерах установилось относительное — относительное! — затишье. Это было следствием принятых 14-й армией весьма жестких мер после объявления генералом Лебедем, как он назвал, «вооруженного нейтралитета», и подписанного соглашения о прекращении огня. Данное вовсе не означало, что стрельба и бои прекратились вообще. Отнюдь. Но стрельбы стало поменьше, бои — редки и скоротечны, да и минометные обстрелы не так часты. Обе стороны, в основном, сидели на своих позициях. Никаких атак. Лишь дозоры, разведка. Да ещё охота на снайперов — эти-то вообще, как «с цепи сорвались»… Предупреждение 14-й армии обеим сторонам прозвучало весьма не двусмысленно. Только вдруг начнется где-нибудь бой или артобстрел, как тут же над городом появляются два-три российских вертолета Ми-24. И, если засекут атаку или «работающую» батарею — тут уж не обессудьте, ребята, и получите, как говорится, «по полной программе»!.. Всё это делалось весьма аккуратно. Как сказал генерал Лебедь: На улицах города вдруг неведомо откуда опять стали появляться военные наблюдатели-«международники». Но доверия к ним уже не было. Все прекрасно понимали, что Бендерам и всему Приднестровью нужны не дискредитировавшие себя «белые береты», а «голубые каски». Здесь произошла парадоксальная ситуация — один русский генерал, действиями подчиненной ему армии и своими «нефильтрованными», по-солдатски прямыми высказываниями, мало того, что в одночасье «загасил» активные боевые действия вооруженных сил двух смежных государств, так ещё и расшевелив, заставил наконец-то работать дипломатов. И если бы только одной своей страны. При участии Приднестровья и комиссии ООН — ну куда уж без них-то?.. — МИДовцы России, Молдовы, Украины, Румынии и даже Турции спешно включились в переговорный процесс по прекращению этого конфликта. По всему было видно, что войне скоро конец. Но этот период — период «расслабухи» — стал, пожалуй, самым трудным и опасным. Особенно для казаков. Бойцов ТСО и республиканской гвардии Приднестровья хоть устав «подстёгивал» — держал дисциплину. С казаками, в общей массе, и в тех условиях — сложнее. Казак в бою — для врага страшнее чёрта, а казак на войне без «дела» — это такой бардак! Как говорится: хоть всех святых выноси… Бардак, оправдываемый пресловутой и, якобы, традиционной «казачьей вольницей». В это самое время во многих резко высветилась самая главная и самая страшная из приобретенных привычек — воевать. Привычка воевать — что это? Значит — убивать? Появилась такая потребность?.. Нет, это даже не привычка, в сути её понимания. К данному состоянию слово «привычка» мало подходит — сказано будет слабо, размыто и многим не понятно. Это — как наркотическая зависимость души, как заполонившая сознание, опаснейшая из инфекций, требующая всё новой и новой подпитки… Какой «дури»? Очередной дозы адреналина? Крови, как заразы?.. Ведь это страшно! Что это — патология? Всё это было очень трудно понять. Лишь спустя почти год Вадиму немного приоткрылось объяснение этому, но чуть с другой стороны. Разговор на него не подействовал. Осенью 93-го он уехал в Москву защищать Белый дом. После, спасаясь от преследования победивших тогда ельцинских «демократов», с несколькими соратниками по «питерскому коридору», финансируемому сербской диаспорой США, «туристом» отбыл в Югославию… Но разве он такой один был? Много. И воевали после всюду. Через несколько лет после Бендер вилимские казаки узнали, что в 1993 году в Нагорном Карабахе погиб их бесстрашный «Миксер» — сотник Виктор Притула, оттуда же через Ереван «грузом 200» вернулся в землю родной Якутии и их славный снайпер «Иван Иваныч»… …Будто заядлый игроман-картёжник, готовый раз за разом ставить на кон свою жизнь в игре со Смертью, пока..? Пока карта в масть идет… В Бендерах эта «игра» для кого-то стала если не смыслом, то частью жизни, их буднями. Она их захватила всецело. И вдруг наступившее «безделье» — как карты отобрали… Началась психологическая «ломка». И начались… пьянки. Конечно, не поголовные и не повсеместные. Но даже единичные случаи резко бросались в глаза. И кому-то они «вышли боком». Там, где пьянка — недалеко и до преступления. …Не успели даже точно узнать: какого войска это были казаки, и откуда их группу перебросили в Бендеры: из-под Дубоссар или с Кошницы… — в те дни прибыли они в сотню Притулы, разместились в здании вокзала. Окопная война и война в городе, как говорят в Одессе: «две большие разницы»… Не зная специфики, не зная города, уповая на тишину — «Да у вас тут курорт! Разве ж это война? То ли дело у нас там!..» — эти «герои» тут же обильно «обмыли» своё «новоселье«…Пьянка, как следствие отсутствия даже малейшего намека на дисциплину, плюс никчемная бравада и позёрство, в итоге: к концу дня из двадцати с чем-то казаков — восемь трупов. Остальных, в «дымину» пьяных, казакам Атаманской сотни ЧКВ по приказу Притулы пришлось, держа их на мушке — под угрозой расстрела, разоружить и под конвоем на грузовике отправить в Тирасполь. Хватит, навоевались, таким — только домой!.. Их же командир пошел под суд казачьего «походного Круга»… А это — возможно, даже посерьёзнее, чем трибунал или суд пресловутой «тройки». Один из позорнейших случаев, как рассказали, произошел в мае 92-го, ещё до Бендерской трагедии. С боевых позиций на кратковременный отдых в Тирасполь прибыла группа казаков. Опустим уточнения — чьи казаки, какого войска. Двое из них чересчур «наотдыхались» — ужрались, показалось мало, потянуло на «подвиги»… Забрели в один из частных домов, хозяин которого в это время воевал в рядах ополчения. Эти «защитнички» — «…Да мы за вас кровь проливаем!» — стали требовать ещё выпивки и… «продолжения банкета». Избили и изнасиловали женщину и её несовершеннолетнюю дочь. Случайно мимо проходил патруль. Забежали в дом на доносившиеся из него крики и повязали насильников. Когда поняли, что это казаки, патруль доставил их в штаб ЧКВ на «разбор»… Узнав, какой позор лёг на казачество, судьбу этих «героев», не взирая на былые заслуги, решали «походным Кругом» все, кто был там в это время. Суд был скорым и правым. В соответствии с обстановкой. «Двести плетей» — так решил Круг. Каждому. Во дворе поставили лавку… Знаете, что такое казачья нагайка? Особенно в умелых руках. Нунчаки и прочие самурайские прибамбасы — могут отдыхать. Это — оружие. Не зря МВД России в одном из своих циркуляров признал её, как разновидность холодного… Оружие, тонко сплетенное из узких прочных кожаных ременных полос, с вплетенным в сердцевину гибким стальным тросиком и вшитой в хвостик свинчаткой. …Один из них не выдержал. Готов. Прямо на лавке. Другого отвезли в госпиталь, где в палате, узнав в чем дело, его костылями добили раненые бойцы… А про позорный «валютный бунт», произошедший в один из дней майских праздников, рассказал Да, факты — упрямая вещь. Былой позор лопухом не прикроешь. Люди же имеют право на информацию. Какой бы она ни была. Даже «поджаренной». Другое дело, что на основании собранной по крохам «чернухи», некоторые, падкие на сенсацию, журналисты, а за ними и часть разных деятелей, поспешили объявить, что Одна восточная мудрость гласит: «Даже хрустальный водопад даёт мутную пену». Вряд ли такие, тоже именовавшие себя казаками, в душе и по сути были ими — в начальный период возрождения казачества, наспех повёрстанные, лишь недавно «откинувшиеся» и люмпены с комплексом неполноценности, которым это было нужно, как товарищу Полиграфу Полиграфовичу Шарикову должность заведующего подотделом очистки, лишь для удовлетворения их больных амбиций и осознания собственной значимости. Не обременённые интеллектом, не знающие истории казачества, его традиций и уклада жизни, без малейшего понятия о чести, они и в храме-то не знали, как себя вести, иной раз крестясь, как говорят, «левой пяткой» да ещё и в головном уборе… Но уже пришло время, и казачьи станицы, очищаясь, стряхнули с себя таких, а где-то, поняв, что в казачестве им ничего не «обломится», эта «шелупонь» и сама давно отвалилась, спиваясь и пополняя ряды «металлистов»… То, что мародёрствовали «румыны», знали. По крупному, массово и без зазрения совести. Сколько квартир, офисов, магазинов они пограбили и добра повывозили, вряд ли можно подсчитать. Сейчас уже все знают, что в то время, например, в Каушанах ковер или телевизор почти ничего не стоили — шли за бутылёк вина. Особенно «преуспели» в этом деле волонтеры из Саиц, Хаджимуса и Фарладан. Менялись они через каждые три дня — «вахта» у них такая была, — поэтому и старались «накрысятничать» поскорее да побольше. Не останавливаясь ни перед чем. После узнали и об иных мерзких существах. Это началось в те дни, когда решалась судьба города — быть Бендерам или нет, когда, казалось, рушилась сама Жизнь на Земле и Вера в Высшую справедливость… В эти-то дни пышно и взошли адовы семена человечьей низости. Грабители, мародеры, как шакалы, сбившиеся в стаи, стали опустошать брошенные дома, магазины, банки, не гнушаясь даже украшений с тел, лежащих на улицах, убитых женщин… Как было справиться с этим? Только по законам военного времени… Бог простит. Это правильно. Развешанные на улицах самодельные плакаты с фотографиями жителей города, расстрелянных за мародёрство, иногда попадались на глаза. Говорили, что награбленные вещи иногда обнаруживались на «перевалочных базах», устроенных в каком-нибудь бендерском доме или квартире, бывало, что «всплывали» и на «толкучках» Тирасполя или Одессы. Парни помнили, как в день приезда в Приднестровье неприятно резанул, увиденный ими на улицах Тирасполя, контраст. Ещё бы!.. Траурные флаги, военные патрули, боевая техника на улицах города, школы и гостиницы, переоборудованные под госпитали — вот оно, дыхание войны! И тут же: везде и всюду, чуть ли ни на каждом углу, лотки и развалы, с которых всяким шмутьём торгуют исключительно молодые, здоровые, «упакованные» в «фирму», «в натуре» наблатыканные «реальные пацаны«…Одним словом — шваль! Это была ещё одна мутная сторона той «странной» войны. Много писем и обращений приходило в это время в редакции тираспольских газет и правительство ПМР от жителей — люди были возмущены этим! А вот Виктор Степанович, инвалид ВОВ 1 группы из Слободзеи в своем письме в редакцию констатирует: …Но вот, что столкнутся с мародёрами в своих рядах — парни не могли даже и представить! И первым таким «своим» будет никто иной, как казак из Иркутска. Произошло это в один из первых дней, как вилимская группа прибыла в Бендеры. Сразу и не поняли: вначале прямо на «базе» у кого-то из парней вдруг часы «потерялись», потом у Будунова «ушли» новые, купленные в Москве, кроссовки, у Михайлова вдруг «испарилась» фирменная футболка… Особого значения этому не придали, подозревать, что завелась «крыса» — даже и не подумали. Футболка обнаружилась случайно — нечаянно задев, с полки свалилась сумка с личными вещами одного из казаков, из неё «фирма» и выпала… Удивились. Тем более, что сумка принадлежала Шимину — одному из «уже обстрелянных» иркутян, переданных группе Бульбациевым. По его объяснению, мол, лежала на полу в коридоре, он и поднял, «грузиться» не стали, поверили. Кто он, что из себя представляет — не знали, как ещё не успели узнать парней больше половины группы, которую Притула на первых порах сразу же усилил. Парень как парень. По сравнению с ними, как «новичками», вел себя уверенно и спокойно — «ветеран»… Иногда отлучался с «базы», говорил, что на вокзал к друзьям ходил. Верили, не проверяли — не до того… В один из дней почти вся группа ушла на «работу», на «базе» остались «Шлях» и Шимин. По возвращении же парней ждал «сюрприз». Сашка рассказал, что Шимин, пытаясь вскрыть сейф в бухгалтерии, расстрелял его замки из автомата, но тщетно. После взломал дверь в кладовку хоз. отдела и, обматерив возмутившегося Шляхова, куда-то ушел. Казаки обследовали все кабинеты — сразу же увидели последствия учиненного им «шмона»… Из «красного уголка» исчез, отливавший перламутром, немецкий красавец аккордеон, из приёмной пропала «Оливетти» — итальянская портативная электрическая печатная машинка. Это был шок!!! Ещё больший шок и негодование испытали, когда осмотрели «кубрик», который он занимал. Там нашли целых две сумки, а в них!!!.. Под ворохом шмоток — всяких и явно чужих, обнаружили видеоплеер, а также несколько пачек бланков железнодорожных билетов, льготных проездных документов и россыпь различных печатей и штампов… Вот теперь стало понятно, по каким «делам» он отлучался. Как же его парни ждали!.. И он пришел. Вот тут-то, сразу разоружив, ему от всей души да с сибирским размахом и дали!.. После «голым» и с пустым автоматом отправили в штаб, предварительно позвонив «Миксеру». Не сообщая пока сути ЧП, передали решение группы отправить этого типа в Тирасполь, а оттуда домой. Но в штабе Шимин не появился. На следующий день узнали: он в тираспольском госпитале. Оказалось, что, минуя Притулу — дело-то, понял, «пахнет керосином» — решил самостоятельно отправиться в Тирасполь, но по пути опять-таки забрел в какой-то дом…Приоткрыл было штору на окне той квартирки, — что уж хотел высмотреть? — но в сей же миг по окну ударила очередь. Одна из пуль — «трассер» — ему вошла в ладонь, как раз меж средним и указательным пальцами, и застряв посреди ладони, продолжала гореть… Руку в госпитале ему всё же спасли. Неизвестно, что уж там выгорело, но пальцы уже не шевелились. Символично. Об этом узнали много позже.«…Ведь было Сказано: Не зря люди говорят: …Он уехал домой. Но в Иркутском казачьем войске его больше никто не видел. Может, кому-нибудь из своих знакомых так до сих пор и рассказывает, как «кровь проливал», да бахвалится полученной «в бою» раной…иттить его душу! Наряду с основной «работой» — дозорами в своем секторе и «охотой» на снайперов — у группы попутно появилась и дополнительная «нагрузка» — наблюдение с целью выявления и предотвращения мародерства и других преступлений. Опять же, оставшиеся горожане тоже были начеку, и чуть чего — звонили. Управление обороны ПМР в вопросе наведения порядка в городе стал «закручивать гайки». Во многие подразделения были прикомандированы представители. Такого «комиссара», как его прозвали, прислали из Тирасполя и в сотню «Миксера». Осмотревшись, местом своей дислокации он выбрал «базу» группы «Филин». Казаки им были довольны — хороший, компанейский парень. Но с собой на «работу» его и не думали брать. Не его это дело. Да и куда ему — человек сугубо штатский, в армии не служил, гуманитарий по образованию, он и со своим ПМом-то, видимо, толком обращаться не умел… В это время было объявлено, что командиры подразделений за любое преступление на подконтрольной им территории и их подчиненных против оставшегося в городе мирного населения будут нести персональную ответственность. По законам военного времени. Помочь ему в этом, Притула попросил группы кубанских, иркутских казаков и «свой» разведвзвод. Он надеялся и был уверен в них. В один из вечеров середины июля Михайлову на «базу» позвонил Смолин и странным, каким-то убитым голосом сказал, что сейчас подойдет к нему. Пришел. Один его вид говорил, что произошло что-то ужасное — бледный, весь какой-то потерянный… — Влад, что случилось? — настороженно спросил его Вадим. — Кто..? — У тебя что-нибудь выпить есть? — мотнув головой, вопросом ответил Смолин. «Уф-ф!.. Значит, никто из иркутян, слава Богу, сегодня не погиб, — понял Михайлов. — А я-то уж подумал было…». И это его немного отпустило. — Бренди только. Пойдём-ка в мой «кубрик», расскажешь… Давно зная Влада и его отношение к «вопросу потребления», этот нехарактерный для него вопрос говорил о чем-то чрезвычайном… «Что же могло произойти такое, что так выбило его из «седла»?» И Влад рассказал. Они, четверо иркутян, были в этот день на задании за мебельной фабрикой, когда увидели чуть ли не бегущую к ним пожилую женщину. Она, сбивчиво говоря, и сообщила им, что, будучи в саду у своего дома, только что услышала, как в доме соседей, где живут пожилая чета и их дочь, раздались выстрелы и крики… Их группа сразу же ринулась туда. Незаметно подобрались. Дверь в дом распахнута, изнутри доносятся крики, матерная ругань, плач… Тихо зашли в дом. В комнате, лежа на полу и корчась от боли, стонал раненый старик. Наставив стволы на двух испуганных женщин, рядом стояли двое в пятнистых «комбезах». — …Казаки это были. Из нашей сотни. В драбадан пьяные, — рассказывал Смолин. — Мы-то в дом зашли тихо, как кошки, автоматы — на прицел, и со спины им: «Ни с места! Опустить стволы! Руки вверх!..» И тут из другой комнаты вваливается ещё один, увидел нас — хвать автомат, и в нашу сторону!.. Валерка его из своего РПК и… Опередил. Те же — махом руки «в гору». Ошалели «стопудово» — из них и хмель, казалось, сразу же вылетел. Разоружили этих мародёров. Оказали первую помощь деду. Слава Богу, что раны оказались не смертельными, но крови он потерял много. Сразу отослали соседку за «скорой»… Женщины же рассказали нам, что эти отморозки вломились к ним в дом, стали требовать вина, старик стал им выговаривать, пытался урезонить, они и дали по нему очередь…, - Влад ещё раз плеснул себе в кружку дешевого бренди, выпил. Помолчал немного. — Вобщем, вывели мы их из дома на улицу, и на виду у старика, тех женщин и соседок, тут же и… По моему, они даже и не поняли, за что их… Понимаешь, тяжело это всё…, на душе очень тяжко… Бардак по части дисциплины, касающийся всех подразделений Приднестровья: гвардии, казаков, «спасателей», ополченцев, и иной раз, попахивающий «партизанщиной», был опять же следствием слабости военного руководства ПМР, отсутствия централизованного командования. Многие «дела» поначалу решались на уровне «полевых командиров». Захотел — повёл в атаку или сделали вылазку, отбили у «румын» чего-то там… Штаб обороны часто уж только после узнавал о проделанной «работе». Как однажды сказал об этом начальник штаба республиканской гвардии ПМР полковник Координация действий подразделений, защищавших Бендеры, согласованность их действий со стороны штаба обороны города была обеспечена слабо, оперативность его — желала быть… Органы управления в Приднестровье, в том числе и военные, были созданы по образу и подобию советских — другой-то просто не знали! — и работали по «накатанной колее» — везде и всюду: комиссии, комитеты, советы… Доходило до того, что многие жизненно важные решения на военных советах, которые, по воспоминаниям их участников, больше походили на окопные митинги времен военно-революционных комитетов 1917-го года, принимались путем голосования — простым большинством голосов. Часто, на имеющего иное мнение, орали, тут же причисляя его к предателям, врагам народа, называли трусом, тыловой крысой… Короче говоря, затыкали рот. Очень удобно — с работающих «толпой», за бардак хрен с кого персонально спросишь, и крайнего — виновного не найдёшь!.. Один из примеров этой весьма странной, но характерной для той войны, неразберихи — случай, произошедший 20 июня сразу же после деблокирования Бендер. …Где-то мог уже долго идти тяжелый бой, требовалась помощь, подкрепление, а ещё лучше — контрудар каким-нибудь резервом, но штаб молчал, поэтому иной раз и соседи-то не знали о серьезности творящегося рядом. Характерен бой, произошедший 7 июля… В тот день стрельба в городе была сильной. В районе вокзала же лишь беспокоящий минометный обстрел да ленивая перестрелка. И тут вечером — «Тревога!». Срочный сбор! «Миксер» наскоро поставил задачу, запрыгнули в кузова «полстатретьего» ГАЗончика и ЗИЛа- ГЯшки, и рванули!.. …Притула совершенно случайно узнал, что недалеко идет тяжелый бой. Весь день «спасатели» — бойцы территориального спасательного отряда, оборонявшие знаменитый «Дом Павлова» — «общагу» обувной фабрики, названную так за стойкость его защитников, отбивают атаку за атакой. По Первомайской, именно здесь проходила та линия — линия «фронта», которая разделила город на две части. Эта улица стала и своеобразным коридором, жизненно важным для «румын», связывающим их тыл с горотделом полиции — « «Общага» горела, но и задыхаясь в дыму, защитники, в буквальном смысле, огневого рубежа, не отступили ни на шаг…»Румыны», уже выдыхаясь, вновь было поднялись, но тут по их флангу дружно ударили больше полсотни «свежих» стволов. Такого они не ожидали. Первой, лишь огрызнувшись, резво уползла «Шилка». За ней, не приняв боя, рванули и «полицаи» с волонтёрами. Казаки подоспели, как говорится, к «шапочному разбору»… «Спасатели», можно сказать, и сами справились. Перед домом повсюду валялись убитые «румыны» — их было несколько десятков. Но и взвод ТСО понес большие потери. Эх, если бы чуть раньше прибыла подмога!.. Где был, чем занимался штаб обороны города?!.. Не знал и не слышал, что творится в каком-нибудь километре от него?!.. Ведь сколько парней полегло!.. В том бою, защищая «Дом Павлова», погиб и прямой потомок легендарного русского полководца, героя Шипки и Плевны, генерала Михаила Скобелева — Игорь… Кстати, говорили, что командующий частями национальной армии Молдовы в Бендерах бригадный генерал Федор Дабижа-Казаров — один из потомков не менее знаменитого русского генерала Алексея Брусилова, к тому же он был женат на дочери одного из заместителей министра обороны России… Господи, да что же это с нами творится-то?!.. …В то время, да и в последующие годы, каких только не было публикаций о «расползании» оружия из «горячих точек». Не могли журналисты и мемуаристы, часть которых никак нельзя обвинить в некомпетентности, обойти и «приднестровский след»… Во многом они были правы. Но… Опять же это «но…»! Нельзя на это смотреть однобоко. В тиши московских ли кабинетов, в кабинете ли штаба армии, сховавшись за стенами тираспольских «Белых казарм», где не слышно визга мин, ведь очень легко и спокойно писать, обвиняя «грабителей» — «приднестровских сепаратистов» в захватах оружия, боеприпасов и военного имущества со складов 14-й российской армии. При этом, не ощущая на своем лице близкого дыхания войны и самой Смерти, редкий автор пытался представить себе всю полноту той трагической ситуации, в которой оказался народ Приднестровья. И оказался-то по вине Москвы! Когда в Приднестровье поняли, что Молдова идет на эскалацию напряженности сознательно, готовя широкомасштабное вторжение для подавления «приднестровской революции», когда стало ясно, что русский генерал Неткачев не даст своим частям защищать народ Левобережья и воевать с «Великой Румынией», когда окончательно убедились в том, что славянские Россия и Украина их фактически предали, и ПМР со своей «революцией» никому не нужна, кроме самого народа Приднестровья, что они остались одни и надеяться можно только на самих себя, тогда стало понятно, что разрозненные подразделения гвардейцев и черноморских казаков, слабо организованные и главное — практически безоружные, вряд ли смогут противостоять вооруженным «по самое не хочу» ОПОНовцам и национал-армейцам, что приднестровцев ждёт участь «избиения младенцев», поняли, что только оружие и высокоорганизованная республиканская армия может спасти их от страшной беды! 10 апреля 1992 года вышел Указ президента Приднестровья Так где, у кого взять оружие?! А там, где его брали партизаны Великой Отечественной — у врага или у предателя… Чего думать да искать его где-то — времени уже нет! — вот же оружие: за заборами российских воинских частей 14-й армии в Тирасполе, Бендерах, Парканах, на базах хранения в Колбасном!.. Первый случай захвата оружия произошел чуть раньше выхода Указа — 14 марта 1992 года — со складов РАВ батальона РЭБ, дислоцированного в селе Парканы. После сильнейшего психологического давления на военнослужащих более чем тысячной толпы женщин забастовочного комитета Приднестровья, сравнимого разве что с мощной артиллерийской подготовкой, на территорию блокированного батальона вошли вооруженные казаки и бойцы 2-го батальона республиканской гвардии. Подчиненные комбата РЭБ подполковника Петрясова, которым, как и многим военнослужащим 14-й армии в то время было стыдно смотреть в глаза приднестровцам, сопротивления и не оказали. Со складов было изъято 1370 автоматов, 255 пистолетов, полтора миллиона патронов. О количестве «приватизированных» тогда ручных пулеметов, гранат, мин, гранатометов и выстрелов к ним, других боеприпасов и иного военного имущества данных нет. Но со складов было вывезено всё под чистую!.. Львиная доля того оружия ушла в Бендеры — в казармы батальона гвардии, другая часть оружия была передана Черноморскому казачьему войску и бойцам ТСО. Это был не последний такой случай, но именно за этот «зацепились» многие журналисты и мемуаристы. Изучая историю этой войны, внимательно ознакомившись со многими публикациями, автор этих строк не может согласиться с утверждениями, что Да, до поры-до времени часть автоматов была у некоторых — не у всех! — казаков на руках. С ними они из дома ездили на «смены» в окопы. С ними они лежали в госпиталях, держа под матрасом. Автоматы держали и дома, научив стрелять из них жен и детей. Ну как, ухватились за сей «жареный факт»? Этого, в принципе, самим казакам и не нужно было, если бы власти Приднестровья, играя в демократию да либеральничая, — «ребята, давайте жить дружно?» — не допустили, чтобы в центре Тирасполя, найдя кров в пединституте, легально обосновалось «осиное гнездо» — тираспольское отделение… Народного фронта Молдовы!!! Не поняли?.. Тогда, для примера, представьте себе такое: если бы в годы Великой Отечественной в Москве, где-нибудь на Арбате, официально зарегистрировавшись, легально работало московское отделение адмирала Канариса или доктора Геббельса, а через «Союзпечать» распространялась «Folkischen Beobachter» на русском языке… Проняло?! …Власти Приднестровья, думаю, прекрасно понимали, какую деятельность ведет то отделение, но, видимо, играя в горбачевскую демократию, консенсус и плюрализм мнений, не предпринимали ничего. Отсюда и информированность «сигуранцы», и активная, — а главное, «результативная»! — работа «бурундуков» и всяких других «бужоров» — молдовских диверсионно-террористических групп: взрывы, поджоги, «аварии» на заводах, похищения и убийства активистов и их семей… Один литературно одаренный полковник из «нейтралитетной» армии почему-то в своих мемуарах даже не упомянул, как в середине мая 92-го почти в центре Тирасполя жена одного черноморского казака — «полевого командира», чей отряд очень уж «доставал» «румын» — десять минут, защищая свой дом и своих детей, вела бой с явившимися для совершения «акции» «бурундуками». Её муж — Саша Селянинов, оставив «дежурный» автомат дома, в это время был на позициях… Могли ли казаки, такие, как он, защищая свою молодую республику, считая её форпостом России, быть уверены, что правительство ПМР и, притихшая в своём «нейтралитете» за белым забором, армия России, защитят в тылу их семьи, в то время как сами они будут на «вахте» — под обстрелом в окопах где-нибудь под Дубоссарами?.. — …Казаки ведь больше всех досаждают — стоят у этих тварей, как кость в горле: ни перекусить, ни проглотить, ни выплюнуть, — говорила Людмила, рассказав иркутянам о том случае. — Коль так не получается, то решили казаков через их семьи покарать!.. Нет, нельзя нам оружие сдавать. Никак нельзя! Надо наоборот, вооружаться. Всех ставить «под ружьё»! — сидя за швейной машинкой, и латая подранные казаками «лифчики», озвучивала она свои «думки». — Ведь война у нас совсем иная, особенная — никогда ни одной такой, даже похожей, войны в истории не было. Мы и после победы — а она будет, обязательно будет! — долго ещё, как на пороховой бочке, жить будем…Пока у нас такое правительство. Пока нас Россия не признает. Или пока не станем её частью. Как анклав… Оружие не только одним мужчинам нашим надо в руки брать — всем!..Женщинам, старикам, пацанам — эти же твари нас под корень всех!.. — она так и называла — «тварями» тех, кого многие привыкли уж называть «румынами», потому что, говорила, большего они не заслужили. — Люда, ты же знаешь сама, как с оружием дела-то обстоят, ну зачем лишний раз?.. — странная несправедливость своего же приднестровского командования бесила и Саню. Иной раз четыре «рожка» к стволу 5,45 да пачек пять патронов на день — и будь доволен. — Казакам не дают, а ты хочешь население вооружить, — Саша, чуть улыбаясь, посмотрел на жену. Она в задумчивости остановила машинку, и, оборвав нитку, протянула Владу очередной переделанный «лифчик» с пришитыми изнутри на уровне груди кармашками для металлических пластин — гвардейцы «подогнали»: выбив «румын» из кинотеатра, нашли там десятки брошенных бронежилетов, видимо, они мешали ОПОНовцам бежать — ох, и тяжелые штуки! — разорвали их, повыдёргивали пластины… — Знаете, ребята, мы и так всё время от женского комитета просим их там, в правительстве да в 14-й…: «Помогите оружием, казаки ведь на самых горячих участках!». Не слышат будто. Хоть новый командующий своим интервью какую-то надежду да вселил в людей… А так, в этом бедламе, мне иногда кажется: может сдать нас хотят втихую, а? К чему тогда опекают тех, окопавшихся в «педике»? И перемирия эти… Боже мой! Ну как на них правительство, Смирнов-то идёт? Неужто не понимают?.. Это же твари! Звери! Для них законов нету! Как им можно верить? В Бендерах весной перемирие… Ополченцев разоружили, казаков вывели — так те в город и ворвались сворой бешеных собак! — Людмила заметно разволновалась: щёки горели, движения головы стали резкими, как у орлицы, глаза сверкали. Но в своём благородном гневе она будто светилась вся — эта высокая, статная, чернявая казачка стала ещё краше. Парни невольно залюбовались ею. Да и иркутские казаки, бок-о-бок воевавшие с её мужем, для неё стали как свои, душа её за каждого болела. Тем более после Бендерской бойни, когда вместе с мужем и она захотела ехать туда, взять свой автомат и стрелять, стрелять эту погань-«романешту» — не было уже сил терпеть, говорить, рыдать… Но она мать — куда ж от своих мальчишек?.. — Сейчас твари и в Тирасполь грозятся прийти, готовятся. Сегодня нам в женском комитете информацию зачитывали. Что — вторые Бендеры?.. А мы опять с голыми руками?.. Я считаю, оружие надо всем раздать! У нас особая война — всегда надо быть начеку!..Раздать, но под жесткую ответственность, под чёткую иррегулярную структуру. Как у швейцарских резервистов. Тогда этих тварей здесь в каждом доме встретят! Только было бы оно, оружие… Если бы «бедная» 14-я армия, «обиженная» приднестровскими «грабителями», была уверена в правоте своего «нейтралитета», то всей своей мощью не позволила бы украсть у неё ни единого патрона! С оговоркой, но допускаю, что до этого времени в органах власти Приднестровья Весной в Приднестровье всё прибывали и прибывали казаки-добровольцы. Оружия катастрофически не хватало. В ЧКВ каждый «ствол» был «на вес золота» — стоял на строгом учёте и атаманами отслеживался. Это было видно даже несведущему, с первого взгляда. Автор этих строк, как профессионал, не один год плотно проработавший с лицензионно-разрешительной системой, может твердо утверждать об этом. Сделано было очень много! Но — опять это «но»! — несмотря на принятые жесткие меры по персональной ответственности казаков за полученное оружие, а также за трофейное, взятое в бою, «утечка стволов» за приднестровский «кордон» всё же была. А про боеприпасы да гранаты — как «расходный материал» — и говорить нечего! Кому надо — тут уж никакие требования, никакие «драконовские» меры не помеха. Как сказал однажды генерал-лейтенант А.И.Лебедь: Об «утечке» «своего» оружия в ЧКВ узнавали почти сразу же, как говорится, «по горячим следам»… О ЧП тут же докладывалось руководству ПМР. Иркутяне слышали о случае, произошедшем по весне, когда автоматы ( Что толку было с этого именного оружия, если с ним сразу же попадаешь под статью о незаконном его хранении, тем паче ношении… Закон «Об оружии» — такой долгожданный! — вышел в свет лишь пять лет спустя, да и по нему всё равно легализовать «ствол» было невозможно. Во-первых: это награда от президента до сих пор официально не признанной республики — значит, для России юридически не существует такого государства! Во-вторых: этот ПМ официально находится в розыске, как похищенный «приднестровскими незаконными вооруженными формированиями» со склада российской воинской части… Да и информация о «стволах», видимо, вскоре дошла до МВД. А как известно: МВД и «утечка информации» — близнецы-братья… Чтоб не пачкаться с криминалом — это уж понимайте, как хотите! — по казачьим войскам от атаманов поступила команда: оружие и боеприпасы сдать! Если быть честным до конца, то… Михайлов оружие «оттуда» через какое-то время добровольно сдал в горотдел ФСБ, Смолин свой именной «ствол» — в областное УВД, чем, конечно, они немало удивили стражей порядка и законности. Как ни жаль «игрушек», но парни посчитали, что так нужно было сделать… Оружия из Приднестровья ушло много. Это доказано. Оно стреляло и у Белого дома в Москве осенью 93-го, и в Абхазии, в Карабахе… А сколько его «расползлось» и «прилипло» к рукам криминала, да и поныне «гуляет» по бескрайним просторам СНГ?.. Из книги воспоминаний «Вождь в чужой стае». …Это был один из тех «стволов», которые взял для своего «бендерского» батальона республиканской гвардии «комбат-два» подполковник Костенко. Не рассказать о нём никак нельзя — слишком заметная фигура в истории той войны. Актёр Михаил Боярский как-то сказал: «Кровавый комбат». Так в Приднестровье, узнав о его преступлениях, назвали бывшего подполковника Советской Армии, «афганца» Юрия Костенко. Не только иркутские казаки, но многие и многие, и в первую очередь приднестровцы, узнали правду о нём лишь после войны. За эту сенсацию, как обычно, ухватилась уйма журналистов — кому не лень. И что из их статей узнал читатель?.. Ни автор, ни его друзья-соратники, хоть и слышали, а после много читали о нём, лично не знали и никогда не встречались с комбатом Костенко. Посему и «лепить» отсебятину автор не собирается. Прочитайте строки людей, лично знавших его. « « « Костенко имел и личных палачей. Масловский, Касапчук и некто по прозвищу Болгарин — офицеры гвардии из «ближнего круга» комбата — были готовы убить любого неугодного ему человека… Какой отход? Когда? Почему? Каких частей? Что же ещё произошло? А произошел классический случай военного бардака по-приднестровски, повлекший бессмысленную гибель десятков людей. Об этом случае, думаю, нужно рассказать подробно. И без высокомерного ерничества и скрытого злорадства, как это сделали некоторые мемуаристы. Потому что это была ещё одна трагедия в истории приднестровской войны. Настоящая катастрофа. Постыдная и по-глупому… О ней, как, впрочем, и о всей той войне, мало знают. И написано об этом мало. Многие участники этого просто не могут без боли вспоминать об этом, другие — не хотят. Этот случай, как яркий пример, высветивший обратную сторону той войны, показал, что из себя представляло в те дни военное руководство ПМР, в каких условиях приходилось работать штабу обороны города, какова цена «гениальности» комбата Костенко. Произошло это в ночь на 23 июня…»Черная ночь» 2-го батальона гвардии. …Несмотря на то, что после деблокирования города приднестровские подразделения из-за дурацкого приказа, неизвестно кем отданного (вероятнее всего — «румынами»), да ещё без «подпитки» подкреплением, оружием и боеприпасами потеряли инициативу, их наступательный порыв был сбит, штаб обороны города под давлением военного руководства ПМР — «…Почему город ещё не освобождён? Немедленно выбить полицию!..» — всё же решил развить успех и атаковать горотдел полиции, выбить все молдовские силы из Бендер. Командование не могло не знать, в каком состоянии находились их подразделения. Штаб был проинформирован, что бежавшие на окраины волонтёры и ОПОНовцы, стали приходить в себя, очухавшись от удара «генерала Паники», а откатившиеся за город части национальной армии Молдовы, перегруппировавшись, вновь стали стягивать кольцо вокруг Бендер. И всё же назначил атаку. На 18.00 21-го июня. В тот день на окраинах города шли ожесточенные бои, противник весьма интенсивно осыпал минами передовые позиции приднестровцев, жилые кварталы города с утра до ночи тоже содрогались от взрывов снарядов и мин. Когда измотанные боями, разрозненные и малочисленные подразделения были выдвинуты для атаки — без техники, без огневой поддержки, без боезапаса — Костенко отказался начинать наступление. И, видимо, в этот раз правильно сделал — положил бы весь свой батальон и ополчение… …Из-за неразберихи, растерянности и явной неподготовленности, время начала атаки постоянно переносилось. Вначале назначили на 5 часов утра, перенесли на 12.00, после — на 14.00. Потом уж определились и время окончательно «затвердили». Штаб считал, что атака спланирована была хорошо. По крайней мере, внешне, на бумаге. 22 июня в 15.30 подразделения должны начать выдвижение на исходные рубежи, на 16.00 назначено начало артподготовки. По позициям противника, нанесенным на карту, согласно разведданных, артиллерия ПМР должна была нанести мощный удар. Договорились и с командиром одного из артдивизионов 14-й армии, пообещавшим подсобить с «огоньком», он даже своего корректировщика прислал. В 16.30 должна была начаться атака. Вообще-то ожидалось, что бронетехники может быть маловато, но в штабе рассчитывали, что огонь артиллерии часть врывшихся ОПОНовцев уничтожит, остальных загонит в укрытия, что подразделения приднестровцев всё же смогут выковырнуть их оттуда, занять выгодные позиции и выбить «румын» из города. Согласно плана, наступление на полицию должно было идти по… семи (?!) направлениям. Вот тебе и «кулак»! И это при нехватке людей!.. Началась лихорадочная подготовка — время поджимало! Кицак «работу» артиллерии гарантировал. Так же, как и прислать бронетехнику. Обещал помочь с людьми и обеспечить боеприпасами. Сказал, что будет оружие и для Бендерских ополченцев. Вообще, добровольцев — жителей Бендер, желавших встать на защиту родного города, было очень много. Как и было договорено с правительством ПМР, их отправляли на формирование в Тирасполь. Оттуда они возвращались злые и… без ничего! Ну и в лицо депутатам горсовета и членам штаба обороны города высказывались соответствующим образом!.. Рабочий комитет города совместно с республиканским ОСТК (объединенный Совет трудовых коллективов) сразу же после деблокирования города стал организовывать пункты питания — кормить бойцов. Магазины, склады, базы были разграблены «защитниками конституции», поэтому продукты в город доставлялись из Тирасполя. Благословляя парней на защиту города, на победу, в рабочий комитет очень много продуктов приносили и жители Бендер, кто что мог: муку, макароны, масло, консервы, овощи… Многие приносили медикаменты, перевязочный материал, что было весьма необходимо. По мере возможности, совместно с горисполкомом, была организована частичная эвакуация жителей города — за мостом у Паркан беженцев ожидали автобусы, людей расселяли на базах отдыха, в заводских профилакториях, по летним детским лагерям. Был организован вывоз раненых, убитых. Несмотря на артобстрелы и бои на окраинах города, горисполком, коммунальные службы сразу же занялись вопросами обеспечения жизнедеятельности города, ликвидацией на разрушенных предприятиях опасных ситуаций, что несли угрозу всему живому и могли бы стать катастрофическими; расстановкой железобетонных блоков и заграждений на самых «танкоопасных» направлениях — Кишиневском, Варницком, со стороны Каушан… В преддверии атаки на полицию рабочий комитет подготовил транспорт и медперсонал для ожидаемых в ходе боя раненых и убитых, в короткое время развернул медсанбат. На исходных рубежах атаки должны были стоять машины «скорой помощи»… …Из подкрепления в Бендеры пешком через мост прибыли лишь тираспольские ополченцы, их было немного — человек двести. Костенко построил их во дворе музея и в духе «окопной демократии» выступил с пламенной речью а-ля Троцкий, после чего рабочий комитет раздал им весь боезапас — …последние два «цинка» патронов. В плане, разработанном Костенко, была заложена ещё одна «маленькая странность» — его батальон пойдет наступать по направлению: улица Суворова — кинотеатр «Дружба» — маслоэкстракционный завод — горотдел полиции, а остальные, в основном тираспольские подразделения ТСО, казаков и ополченцев, должны были идти на полицию по дворам и улицам незнакомого города фактически в лобовую… — ??? Тираспольские ополченцы и находились на одном из самых опасных участков атаки — на улицах Пушкина и Дзержинского — прямо напротив горотдела полиции и, занятых ОПОНовцами, военкомата и обувной фабрики. …На подмогу прибыли три танка. Решили проверить их боеготовность. Первый, маневрируя, раздавил светофор, после чего сломался. Второй резко рванул вперёд, чуть не въехав в витрину магазина «Радиотовары»; стоявшие рядом гвардейцы, как воробьи, шуганулись в стороны… Третий танк работал и ездил ровно. Костенко отправил его на улицу Дзержинского выпустить по горотделу пару снарядов. Но первый же снаряд заклинило в пушке… Это сказало всё о подготовленности техники и экипажей. Все танки отправили назад в Тирасполь и, позвонив Кицаку, Костенко Бойцы ТСО уговорили командира одной из ЗСУ-23-4 «Шилка», стоявших у моста в Парканах, приехать на усиление. Да по личной договоренности с командиром части 14-й армии, в Бендеры пришла одна БМП, экипаж для которой стали тут же формировать из добровольцев, знающих эту технику и друг друга… Два танка Т-64, две БМП-1, две ЗСУ-23-4 «Шилка», шесть БТР-70, -80, две БРДМ и с десяток МТЛБ — вот и вся техника, которую собрали к началу атаки, которая вышла на… семь исходных рубежей!.. Причем, у одного из МТЛБ, отбитого у «румын», и после приданного подразделению ТСО, в башенке вместо пулемета был воткнут, выкрашенный в черный цвет…черенок от лопаты. Время «Ч» приближалось. Но… К 16 часам передали сообщение из Тирасполя — артподготовки не будет. Прознав об обещанной подмоге, генерал Неткачев командира того артдивизиона посадил под домашний арест. Начальник артиллерии гвардии ПМР полковник Калиостров сообщил, что у них тоже что-то там произошло… Многим стало понятно, что атака обречена, её надо отменять, что для лобовой атаки средств прорыва нет, да и людей мало, а боеприпасов ещё меньше… Однако Костенко всех, сомневающихся в успехе, заткнул, сказал, как отрезал, что менять уже нечего, отменять атаку нельзя, отходить с позиций поздно и дал команду начинать. В 16.10 над городом взвыла сирена. Атака началась. …Костенко психовал и матерился — весь его план пошел «коту под хвост». Если левый фланг продвинулся аж до ДОСААФ и выходил к кинопрокату, то правый — залёг. Бойцы ТСО и гвардейцы почти без проблем дошли до парка Горького, почти сразу же выбили «румын» от кинотеатра «Дружба», пробились до общежитий на Первомайской. И всё!.. Попали под такой сильный огонь, что ни шагу вперёд… К шести часам вечера там и закрепились. Подразделение бендерской милиции совместно с гвардейцами прорвались в район баптистской церкви, после нескольких атак сумели захватить его. Сделали попытку выдвинуться к мемориалу «Братские могилы», но из-за сильного огня со стороны кладбища, не смогли пройти дальше, отступили и закрепились у ДОСААФ. Ополченцы, наступающие по улице Пушкина, заняли библиотеку и здание горкома, но тоже попали под плотный огонь, слабо ориентируясь в городе — выделенные им из числа местных гвардейцев проводники были убиты, — залегли и прекратили наступление. Одному из подразделений гвардии удалось прорваться на консервный завод, но тут же оно было блокировано огнём ОПОНовцев с трёх сторон; выходили оттуда с большими потерями. Схожей была ситуация и на других направлениях. …Танк, приданный ополченцам, загорелся и, объятый пламенем, вышел из боя к исполкому, где его и потушили. Другой Т-64, что наступал вместе с ТСО по улице Коммунистической, сделал всего два выстрела, после чего у него заклинило пушку. У «Шилки» во время атаки тоже случилась поломка — от стрельбы заклинило один из четырёх стволов; хоть на время, но для перезарядки и ей пришлось выйти из боя. У казаков в двух БТРах заклинили пулемёты-«крупняки», у третьего «закипел» движок, четвертый был подбит, экипаж сгорел… Из-за сильного огня бойцы не успевали за несогласованно рвущейся вперёд «бронёй». Потери росли. Техника, лишенная поддержки пехоты, влетала под огонь прямой наводкой безоткатных орудий ОПОНовцев, гранатометчики лупили по ней с крыш, из-за углов, из окон… Артиллерийско-минометный огонь усилился, снаряды стали рваться уже и в центре города, у исполкома. На некоторых участках, почувствовав у наступающих слабину, ОПОНовцы сами стали контратаковать. Бой стал приближаться к исполкому… …В шестом часу вечера в подвале горисполкома, где работал штаб обороны города, появился генерал Неткачев. Он был не один, с ним прибыли — ввалились! — члены российской правительственной комиссии по урегулированию приднестровского конфликта во главе с министром транспорта В.Ефимовым. В составе делегации были и военные, в их числе зам. министра обороны по работе с личным составом генерал-майор Н.Столяров. Им ничего не нужно было объяснять, они всё видели сами и стали свидетелями бомбардировки, когда над их головами пронеслись МИГ-29 ВВС Молдовы… В.Ефимов тут же связался с министром обороны Молдовы, потребовав прекратить бомбардировки… Под нажимом членов комиссии, разъяренных увиденным, генерал Неткачев всё же дал команду артдивизиону открыть огонь по ОПОНовским позициям, после чего сразу же покинул исполком, уехал в штаб армии в Тирасполь. …Артиллерией было дано несколько залпов. Но ведь подразделения уже продвинулись вперёд — снаряды полетели на головы наступающих. Пока корректировщик орал: «Правее двести!.. Плюс пятьдесят вперёд!..», огонь прекратился. Последний выстрел был более-менее точным — снаряд попал в здание паспортного стола, что стояло через дорогу от горотдела полиции. Остальные позиции полицейских почти не пострадали, поэтому наступающих вновь встретил плотный огонь. Вобщем, этот скоротечный и дюже «прицельный» огонь, наряду с просвистевшими на бреющем МИГами и грохотом рванувших авиабомб, тоже внёс свои коррективы в ход атаки… Горела, выходила из строя техника. Боеприпасы заканчивались. Потери росли. Резерва не было. Но бой продолжался. Бой, но уже не атака. Из Тирасполя сообщили, что на помощь в Бендеры выехал БТР (*один-единственный!), под крышу забитый боеприпасами. Ш.Кицак просил держаться, не снижать темпа атаки, говорил, что сейчас вышлет ещё два танка, «Шилку», БТРы… Но ведь и бронетехника, и «свежие» подразделения были у Тирасполя! Не могли не быть! Так где же они находились в это время? Об этом узнали позже… Президент ПМР И.Смирнов, узнав о ситуации, срочно бросил в Бендеры весь свой резерв — полсотни бойцов батальона «Днестр» на двух бронетранспортерах. Но было уже поздно… Атака захлебнулась. Окончательно убедившись, Костенко, неистово матерясь, сообщил об этом в штаб. Кроме всего прочего, да ещё в условиях наступающей темноты, продолжать дальнейший бой было бессмысленно, и штаб обороны города приказал всем подразделениям отойти на исходные позиции… А дальше началось вообще непонятное. Комбат Ю.Костенко по рации вышел на связь со штабом, начал кричать, что, мол, у вас там творится, кто отдал приказ об отходе? Из-за оголившегося фланга, опасаясь попасть в «мешок», с улиц Пушкина, Дзержинского и из района вокзала, без большой охоты и раздраженные, отступили ополченцы и казаки. В 23 часа артиллерийский огонь стих, стал сходить на нет и автоматный огонь — вступила в действие договоренность: президент России Б.Ельцин и вице-президент А.Руцкой после доклада правительственной комиссии срочно связались с руководством Молдовы, категорически потребовав прекратить огонь. Командующий 14-й армией генерал-майор Ю.Неткачев по телефону получил от премьер-министра Молдовы В.Муравского подтверждение о прекращении огня с 23.00 в ночь на 23 июня. …С глазами навыкате Ю.Костенко ворвался в рабочий комитет, где собрались командиры, члены штаба, рабочего комитета и несколько депутатов горсовета. Со злостью, обвинив всех и вся в предательстве, взвинтив всех присутствующих, он начал то роковое совещание. Обстановка была крайне наэлектризованной — всё на повышенных тонах, эмоции захлестнули здравый смысл! Костенко решил вывести остатки своего батальона из Бендер, предложил каждому высказаться и поставить это на голосование… Своей матерной тирадой комбат обрушился на отсутствующего здесь председателя горисполкома В.Когута, назвав его главным виновником неудавшейся атаки, пообещав, что он его лично расстреляет… Но разве Когут, открыто противившийся проведению скоропалительной атаки, разрабатывал план операции, разве он обеспечивал её, руководил наступлением и, при явном её провале, отдал приказ об отходе?.. Позже Костенко распространит среди своих подчиненных другой навет, что именно от Когута поступил приказ вывести все подразделения приднестровцев из Бендер и сдать город «румынам»… Знакомясь с документами, публикациями о событиях того времени, с воспоминаниями их участников, автор этих строк никак не мог отделаться от мысли: Костенко — разумный ли человек? У него «все были дома»?.. И догадка подтвердилась. М.Бергман, полковник 14-й армии, военный комендант Приднестровья. …Почти все офицеры батальона гвардии, а их, из присутствующих на совете человек двадцати пяти, было большинство, поддержали своего командира — вывести войска, оставить город. Только двое или трое были против. Среди них — гвардии майор Калугин, но Костенко взъерепенился и грубо его оборвал. Многим запомнился возмущенно-эмоциональный всплеск «горячего парня» — воевавшего в рядах гвардии, добровольца-армянина, тоже офицера. Уже после совещания женщины из медсанчасти, вместе с только что прибывшим полковником В.Лосевым, долго уговаривали Ю.Костенко не уходить из города: Вы только представьте себе: в боевых условиях командующий гвардией уговаривает командира батальона не отступать!.. Во где маразм!.. «Что, с оружием уходите? А нам что делать — голыми руками защищаться?» — с укором и возмущением налетели на гвардейцев Бендерские ополченцы. И тут же толпой разобрали несколько ящиков с оружием и боеприпасами. Многие ещё пытались уговаривать Костенко. Бесполезно. Он, видимо, не хотел даже понимать, на что обрекает Бендеры. Вслед за гвардией из города стали готовиться выходить и другие подразделения. Ситуация осложнилась до предела. Настроение у людей было отвратительное. Ещё не остывшие от горячки боя «спасатели», казаки и ополченцы, не зная об истине сложившейся ситуации, стали требовать идти в Тирасполь к Смирнову, чтоб он отменил приказ о выходе из Бендер, дал технику, войска — освобождать город. Не все подразделения ушли из Бендер. Кто так и просидел всё это время в окопах, некоторые отошли к мосту и там стали закрепляться. У кого-то к прежнему чувству обиды и унижения добавилась тоска и боль за родной город, за тех, кто там остался, появилась злость, и они вернулись, стали приводить свои позиции в порядок. «… Вывод батальона из города, да ещё в такой неопределённой ситуации, Костенко ни с управлением обороны ПМР, ни с командирами 173-й ракетной бригады и химбата 14-й армии не согласовал, никого не предупредил. И, как выяснилось позже, сделал это намеренно! О предполагаемом отходе гвардейцев в бригаде лишь слышали, как говорят, краем уха. Поэтому, когда в 1.35 ночи, в полной темноте, из города через мост прошли какие-то подразделения, два БТРа, три МТЛБ и РАФик, в крепости решили, что это был батальон Костенко. …Около 2.30 ночи в крепость из города позвонила жена одного из российских офицеров, сообщила, что со стороны села Протягайловка к мосту идёт большая колонна бронетехники «румын». Личный состав, поднятый по тревоге, в спешке занял позиции, приготовился к бою. Вдоль трассы на крепостном валу позиции заняли в основном ополченцы с Тираспольского завода им. С.М.Кирова — человек 150–170, - организованное и дисциплинированное формирование, имеющее большой опыт боёв под Дубоссарами. Чуть дальше — у автомобильного моста, находились подразделения казаков и милиционеров Бендерского ГОВД. Ночь стояла тёплая, тёмная, абсолютно безлунная — настоящая южная ночь. В её тиши был отчетливо слышан гул приближающейся тяжелой техники, можно было различить даже лязг гусениц. В 2.40 показалась черная масса головы колонны. Вся техника двигалась с потушенными фарами. Впереди шёл танк. Отдельные силуэты бронемашин, попадая в поле зрения защитников крепости, сразу становились для них целями. «Без команды не стрелять!» — передавался по цепочке приказ генерал-майора Николая Гаридова, первого заместителя командующего 14-й армии, руководившего обороной крепости, в том числе и всеми приднестровцами, кто находился там: ополченцами, казаками, милиционерами и гвардейцами тоже… Колонна, пройдя поворот и приблизившись к крепости, замедлила ход, казалось, что будто прислушиваясь, кралась. И тут… То ли нервы у кого-то не выдержали, то ли… Со стороны моста ночную тишину взрезала «трасса» автоматной очереди! Нервы у всех были напряжены до предела — с крепостного вала тоже ударили. Из колонны враз ответили шквалом огня! И началось!.. Грохот пулемётов и автоматов, стремительные строки «трасс», огненные всплески-струи гранатомётов, оглушительные удары и разрывы гранат, взметнувшиеся ввысь осветительные ракеты, крики и стоны раненых — всё слилось в этой смертельной свистопляске!.. Расстреливаемая колонна дралась отчаянно, как раненый лев! Бойцы даже поднялись было в атаку!..Костенко ведь сказал, что крепость захвачена ОПОНовским батальоном (*какая убийственная ложь!), поэтому и идти приказал тихо, скрытно (?), с потушенными фарами. Как рассказывал о том ночном кошмаре гвардеец Валера: Много погибло… Очень много! Из более чем трёхсот гвардейцев и ополченцев, что были в колонне, погибло 40 человек. А раненых!.. И вина за это целиком и полностью лежит на Костенко. Это не ошибка, это было его очередное преступление! «Профессионал» — но кто же так воюет: ни разведки, ни прикрытия!.. В том бою погиб и «Полоша» — командир отряда «конкретных пацанов»… …Из крепости темень ночи вспорол луч мощного прожектора. Он резко метнулся по колонне, на секунду где-то в её середине замер, и вдруг, будто что-то «вспомнив», рванул назад, выхватил из темноты головной БТР… с буквами «ПМР» на броне…над ним развевался красно-зелёный приднестровский флаг!.. Из сотни глоток, как из одной, раздались душераздирающие крики!!!..Стрельба разом стихла. Только были слышны крики раненых. Бой шёл не больше пяти минут… …Остался жив, и тут же всю колонну бронетехники двинул в Тирасполь, к Дому Советов — резиденции президента ПМР, к Верховному Совету, к штабу 14-й армии. На «разборки». Подразделения спецназа «Днестр» и «Дельта» были подняты по тревоге, приготовились к бою с вышедшим из-под контроля 2-м батальоном гвардии. Ситуация сложилась взрывоопасная…Уже в Тирасполе. Генерал-майор Ю.Неткачев, у которого в это время находился президент ПМР И.Смирнов с несколькими депутатами, разговаривать с Костенко наотрез отказался: «Это ваши люди, вы с ними и разбирайтесь«…Долго, то всем скопом, то разбившись на группы, И.Смирнов с депутатами Т.Зеновичем, И.Мильманом, В.Харченко, В.Бережным, Г.Воловым и, подъехавшей к ним Г.Андреевой, которая пользовалась авторитетом у Ю.Костенко и могла повлиять на него, уговаривали гвардейцев вернуться в Бендеры… Новая трагедия каким-то чудом была предотвращена. После этого Костенко на два дня — в самый разгар боёв! — самоустранился от командования батальоном — «Этим убийством командовать не буду!..» Руководство ПМР ещё весной 92-го поняло, кто есть Костенко на самом деле. Несмотря на всю сложность происходящих тогда событий, 24 апреля, учитывая «особую опасность для общества личности Костенко», было подписано «Постановление о применении в отношении подозреваемого меры пресечения в виде заключения под стражу». Но!.. Его не арестовали. В апреле Костенко не арестовали, а старшему помощнику прокурора ПМР В.Беркуну, подписавшему постановление об аресте комбата, спасаясь от его мести, — В июле 1992 года Мотивируя тем, что правоохранительные органы ПМР не в силах сами обуздать такую силу и, откровенно опасаясь, что Костенко может спровоцировать бойню, Б.Лучик обратился к командующему 14-й армией с «Ходатайством о задержании подполковника запаса Костенко Ю.А.» — просьбой о содействии в разоружении батальона. … …О роли гвардейцев в Приднестровском конфликте нужно говорить в отдельной книге. Здесь я могу коротко сказать так: лучшие из них были настоящими героями, не посрамившими честь российского воинства! Я преклоняюсь перед ними! …В настоящее время вышло несколько книг о Приднестровском конфликте, о героях тех напряженных и драматических событий. Авторами этих работ являются и журналисты, и участники событий… Думается, что этими трудами дело не ограничится. И понять будущих авторов литературных, исторических, политических и военных трудов можно: очень уж благодатное и объемное пространство для размышлений, для серьёзного анализа породил конфликт. Можно понять упрямую направленность, тенденциозность уже имеющихся работ по приднестровским событиям и работ будущих авторов. Слишком много в этих событиях было НЕОДНОЗНАЧНОГО…» |
||
|