ГЛАВА 10
АЛАЯ ПОРТЬЕРА

Остановившись перед алой портьерой, Виктория перевела дыхание. Ей вдруг захотелось оглянуться назад, на графа, но она поборола в себе это желание. Она подняла руку и коснулась плотной шероховатой ткани кончиками пальцев. Перед её глазами тут же встала картина: Мэтт отдёргивает портьеру и исчезает в ослепительно ярком свете. По спине Виктории пробежал холодок. Ей стало вдруг по-настоящему страшно оттого, что она не знает, что ждёт её по ту сторону. Но отступать было некуда. Глубоко вздохнув, девушка схватила рукой алую ткань и резко отдёрнула её в сторону.

Ярчайший свет ударил ей в лицо, поглотил её всю целиком, словно втянув в себя, и исчез за её спиной. Это произошло так внезапно, что Виктория не успела даже зажмурить глаза, а в тот момент, когда она наконец-то подумала об этом, в этом действии уже не было надобности. Ослепительный световой поток схлынул, и теперь над ней разливалось золото солнечных лучей. Виктория осторожно осмотрелась.

Она стояла на пляже, как раз на той самой тонкой полоске, что отделяет берег от воды. Белый песок под её ногами был мокрым, и только что откатившаяся волна оседала на нём серебристой пеной. Виктории тотчас же захотелось снять туфли и почувствовать теплоту песка и прохладу морской влаги босыми ногами, что она немедля и сделала. Слева от неё, насколько только хватало глаз, простиралась морская гладь такого необычного голубого цвета, что казалось, это небо упало прямо на землю. Справа тянулась отмель с белоснежным песком, искрящемся на солнце. Ни впереди, ни сзади ничего не было. Словно весь этот мир, в который она попала, только и состоял, что из моря, неба и песка, соединяющихся друг с другом в самый волшебный, самый прекрасный пляж, какой только можно было вообразить. Здесь царили тишь и уединение, нарушающиеся только плеском волн и шуршанием песчинок, приводимых в движение тончайшими порывами ветерка.

Не особенно задумываясь насчёт дальнейших планов, Виктория двинулась вперёд, держа в обеих руках по туфле. Ноги девушки утопали в мокром песке; идти было несколько трудновато, но приятно, и она совсем не чувствовала усталости. Некоторое время спустя она оставила туфли и побежала, широко разведя руки в стороны. Ветер трепетал в её волосах и развевал платье, а от её шагов в воздух взмывали целые тучи песка и брызг. Виктории невероятно хотелось зайти поглубже в воду и искупаться, но она не умела плавать, поэтому сдерживала свой порыв, впрочем, больше из-за здравого смысла, чем из-за страха, потому что была уверена, что всё равно не утонет.

Пляж всё не кончался. Окружающий пейзаж не изменился ни капли, словно девушка стояла на одном месте. Время тоже не двигалось: солнце по-прежнему сияло высоко над головой. Виктория продолжала путь в неизвестность, всё также не ощущая усталости, но чувствуя лёгкую тоску. Она рассчитывала, что встретит Мэтта сразу же или, по крайней мере, обнаружит какой-либо знак, указывающий на его присутствие, но ничего такого не было вовсе. Был только пляж, который, казалось, тянулся бесконечно. И поэтому надежда на освобождение брата таяла в девушке с каждым её шагом.

Когда ей уже начало понемногу овладевать отчаяние, наводившее её на мысли о бесполезности предпринятого путешествия, вдалеке что-то мелькнуло. Блестящий в солнечных лучах песок плюс то и дело лизавшие берег волны несколько ухудшали видимость, но, прищурившись, Виктория разглядела далеко впереди смутную фигуру, двигавшуюся вперёд, навстречу ей. Человек, так внезапно возникший на пустынном пляже, заставил Викторию испытать довольно противоречивые чувства: с одной стороны его визит обещал внести некоторую ясность в создавшееся положение, с другой — было очевидно, что ничего хорошего эта ясность не предвещала.

Тем не менее, Виктория не остановилась, более того, она ускорила шаг, чтобы поскорее встретится с фигурой, бредущей к ней с другого конца пляжа. Уже совсем скоро Виктория разглядела, что фигура эта принадлежала невысокой девушке в просторном белом платье с развевающимися на ветру белокурыми волосами. Какого же было её удивление, когда, ещё больше приблизившись к незнакомке, Виктория узнала в ней саму себя! Она открыла рот и замерла на месте, а вторая Виктория подошла к ней и встала напротив, равнодушно оглядывая свою точную копию. Впрочем, вглядевшись получше, Виктория разглядела, что не так уж они и похожи: новоявленная девушка была бледна так, что её кожа отливала серостью, почти синевой, а глаза её, такие же голубые, как у настоящей Виктории, только гораздо более прозрачные и жидкие, были похожи на два сияющих кристалла. Её можно было бы принять за призрак, не будь она так материальна; в данном же случае больше подходило иное слово — отражение.

— Ты… Ты — это я? — наконец, дрогнувшим голосом поинтересовалась настоящая Виктория, поднимая руку и касаясь щеки незнакомки, чтобы убедиться, что это не мираж.

— Я — это ты! — эхом отозвалась вторая девушка. Голос её звучал гулко и звонко, словно она находилась в высокой пещере или зеркальной зале.

— Но… Почему? Как это возможно?

— Всё возможно, — без всяких эмоций ответила девушка, — если очень захотеть. Я могу дать тебе всё, что ты хочешь. Что ты желаешь, Виктория?

— Чего я желаю? — рассеянно повторила Виктория. — Ну, это зависит…

— Это зависит от цены, которую ты готова за это заплатить! — перебила её девушка-отражение. — И от последствий, которые, возможно, будут иметь место, но это, конечно же, не имеет значения, потому что ты всё равно не сможешь узнать о них заранее. Всё, что произойдёт, будет существовать только здесь и сейчас, а к чему это приведёт в будущем и сколько людей пострадают из-за твоего решения, не должно волновать тебя.

Произнесённая речь произвела на Викторию неясное, но отчётливо негативное впечатление. Она запуталась, смутилась и решила промолчать. Её копия тоже не произносила больше ни слова, явно ожидая ответа.

— Э-э… Ну, я не хочу, чтобы из-за меня пострадали какие-то люди… — только и нашлась Виктория. — Я ничего не хочу, разве что…

Вначале она хотела сказать, что единственное, чего она желала, было вернуть Мэтта, но прежде чем Виктория произнесла эти слова, она вдруг вспомнила своё видение в мире фантазии. Тихий уютный домик в маленькой деревушке, вся её семья вместе за одним столом… Сердце девушки сделало в груди невероятный переворот. От идеи, которая пришла ей в голову, у неё захватило дыхание.

— Да, точно! — воскликнула Виктория. — Есть одна вещь, которую я очень сильно хочу!

— Так сильно, что ты пойдёшь на всё ради её исполнения? — искря кристально-голубыми глазами, уточнила девушка-отражение.

— Да! — не задумываясь, выпалила Виктория. — Да… — на какое-то мгновение ей вдруг стало не по себе, но она настойчиво вернула в память образ любящей и счастливой семьи, который ей однажды довелось выдернуть из своих потаённых мечтаний. — Да, я готова…на всё…

Вторая Виктория улыбнулась уголками губ.

— Каждая человеческая душа балансирует на грани зла и добра. Эгоизм, корысть, зависть, трусость и высокомерие толкают вас на убийства и предательства, делают вас мстительными, двуличными и безжалостными, заставляют упиваться своей властью и болью других. Но есть и другие качества, такие как смелость, преданность, честность, отзывчивость, щедрость и добродушие, и именно они позволяют вам прощать чужие ошибки и прийти кому-то на помощь в трудный момент, проявлять милосердие и быть искренними, справедливыми и понимающими, но главное — они дарят вам самую удивительную вещь на свете: любовь. Плохие качества разрушают этот мир, хорошие — создают его заново, чтобы он опять был разрушен. И это процесс вечен.

Виктория стояла перед своим отражением и слушала её, раскрыв рот. Она чувствовала, что познаёт нечто чрезвычайно важное — истину, на которой держится вся жизнь на земле, и голова её кружилась от волнения.

— Каждый человек участвует в непрерывной коммуникации добра и зла, — продолжала тем временем девушка-копия. — Каждый человек стоит перед алой портьерой, не зная о том, что его душа готовиться сделать свой главный выбор. И очень многие решаются перейти на другую сторону — чтобы быть счастливыми и приносить страдания другим или же чтобы страдать самим за чужое счастье. Теперь твоя очередь, Виктория! — последние слова прозвучали торжественно, и девушка-отражение сладко улыбнулась. — Чего же ты хочешь?

— Я… — нерешительно протянула девушка.

— Ты можешь получить всё, что только захочешь, Виктория! — не отставал её двойник. — Ты можешь во всём стать лучше любой твоей подруги, которой ты когда-либо в чём-либо завидовала, ты можешь получить любую вещь, ты можешь отомстить всем, кто когда-то причинил тебе боль, ты можешь добиться славы, признания, можешь стать богатой, можешь манипулировать людьми, можешь добиться власти, о которой другие могут только мечтать…

Виктория медлила. Красивые слова её отражения не соблазняли её, потому что она точно знала, что хочет другого. Но девушке казалось, что если она и сделает сейчас какой-то выбор, то он тоже будет не совсем правильным. И что ей следует сказать что-то другое, совсем не то, что она собиралась сказать. Но воспоминание о семье, сидящей за обеденным столом было настолько ярким и заманчивым, что Виктория решилась.

— Я хочу, чтобы мои родители снова были живы и мы все вместе — с мамой, папой и Мэттом — жили в нашем старом домике в Торпуале. Больше мне ничего не нужно, только это! — громко выкрикнула девушка.

И в тот миг, когда последние слова Виктории затихли, где-то далеко раздался мелодичный звон, похожий на звук треснувшего зеркала, а потом ещё, и ближе, и с другой стороны — и через несколько минут всё вокруг наполнилось высоким звенящим гудением. А потом — девушка не успела даже вскрикнуть — её двойник и море и небо и весь этот чудесный пляж разлетелись на миллиарды мельчайших кусочков, и всё окружающее пространство снова погрузилось в ослепительный свет.

— Ты можешь желать только для будущего, ибо прошлого никому не дано изменить!

Сквозь белый свет до Виктории донёсся чей-то голос, прекрасный, чистый и такого поразительного тембра, что невозможно было понять, принадлежит ли он мужчине или же женщине. Голос был певучим, и Виктории даже показалось, что его сопровождает едва уловимая мелодия.

— Но я не хочу ничего для будущего! — воскликнула девушка. — Я хочу только вернуть свою семью, и всё! Но если это невозможно… Мне ничего другого не надо!

— Твоя душа чиста и ты не окажешься по ту сторону алой портьеры! Зачем же ты тогда пришла сюда? — прекрасный голос звучал слегка удивлённо.

— Я пришла сюда за Мэттом, моим братом! — ответила Виктория. — Когда мы попали в Блунквилль, он дотронулся до портьеры и исчез. Может быть, он сделал что-то такое плохое, но я точно знаю, что он очень хороший и добрый, и я уверена, что он никогда бы не… — голос её сорвался. — Пожалуйста… Мэтт совсем не злой, он такой замечательный… Пожалуйста, позвольте мне спасти его!

— Он может быть замечательным только для тебя, а по отношению к другим… — интонация голоса выдавала задумчивость. — Алая портьера справедлива и никогда не позволит шагнуть за грань тем, чья душа не черна.

Виктория вздохнула и промолчала. Казалось, тот, кому принадлежал этот голос, сейчас внимательно наблюдает за девушкой и ждёт возражения.

— Впрочем, почему бы тебе ни попробовать? Ничья душа не может вернуться назад сама. Но алая портьера справедлива, и потому всегда оставляет шансы на спасение, а любовь иногда творит истинные чудеса…

И голос замолк, а свет, который слепил Виктории глаза, вспыхнул вдруг ещё ярче прежнего. Когда он рассеялся, девушка обнаружила, что она стоит посреди комнаты. Судя по объёмному дивану вкупе с мягкими креслами, великолепному мебельному гарнитуру, телевизору в полстены, можно было догадаться, что это гостиная. Впрочем, в данный момент она была крайне далека от любых представлений о гостеприимстве. Все три кресла были перевёрнуты, диван вспорот, а прямо посередине ковра дымился след от прожога. Хрустальная люстра со скрипом болталась на одном лишь тонком проводе, каким-то чудом выдерживающем её вес. Виктория поспешила отойти подальше, боясь, что люстра упадёт и заденет её. Пол захрустел под её ногами. Девушка посмотрела вниз: ковёр был богато и густо усыпан осколками стекла, черепками вазы, обрывками газет и мелкими кусочками древесины. Справа от входа в другую комнату по полу вился тонкий след красной тягучей жидкости.

— Кровь… — пробормотала Виктория, чувствуя, как холодеют её внутренности.

Она быстро огляделась, трясясь от панического страха. В противоположной стене находилась ещё одна дверь, и девушка бросилась туда, по дороге споткнувшись о ножку кресла и едва не растянувшись на полу. Подбежав, Виктория начала в отчаянии дёргать ручку, но та не поддалась: дверь оказалась надёжно заперта с другой стороны. Виктории не оставалось ничего иного, как вернуться в гостиную и направиться в проход, мимо которого петлял кровавый след.

Осторожно обойдя красную лужу и стараясь не смотреть под ноги, девушка прошла по короткому коридору с сорванными со стен картинами и попала в небольшую строгую комнату с высоким потолком, броской мебелью из тёмного дерева и плотно задёрнутыми шторами — очевидно, кабинет. В углу комнаты стоял стол, но за ним никого не было. Напротив того входа, в который вошла Виктория, был другой, а ещё одна дверь вела в помещение, находящееся слева от стола. Девушка двинулась было вперёд, но её внимание привлёк какой-то звук из смежной комнаты, поэтому она, аккуратно обойдя стол, двинулась именно туда.

Это оказалась библиотека. Прямо от входа внутрь помещения вела красная ковровая дорожка; по обе стороны от неё располагались высокие стеллажи с книгами, расставленные в шахматном порядке. В дальнем конце ковровой дорожки виднелся длинный стол, опоясанный десятком стульев с кожаным креслом во главе. На одном из стульев, ближе к проходу, Виктория заметила человека. Он сидел, сгорбившись, спрятав лицо в ладонях, а локтями упираясь в колени, так что всё, что можно было разглядеть в нём, это чёрную рубаху с закатанными рукавами и спутанные тёмными волосы, спадавшие на плечи.

С непонятным волнением Виктория устремилась к нему. Словно услышав её гулкие шаги в пустой библиотеке, человек поднял голову и огляделся, и девушка ахнула: это был Мэтт. Он был намного старше того юноши, с которым она рассталась какое-то время назад; его волосы отрасли и уже не блестели так, как раньше, его лицо заострились, а кожа на нём погрубела и покрылась щетиной, но вне всякого сомнения это был именно Мэтт — его чёрные глаза с неким особым разрезом, придающие ему несколько нахальный вид, Виктория узнала бы всегда и везде.

Блуждающий взгляд Мэтта на миг задержался на том месте, где стояла Виктория, но потом он посмотрел в другую сторону, отвернулся и снова уткнул лицо в ладони. Сердце девушки билось так быстро, что, казалось, вот-вот пробьёт грудную клетку и выскочит наружу. От страха и волнения ей стало трудно дышать. Она медленно приблизилась к Мэтту и встала над ним, но юноша не обратил на это никакого внимания. А Виктория просто стояла, не в силах что-либо сделать или сказать, просто стояла и смотрела на человека, которого, казалась, уже потеряла навсегда.

Из глаз девушки заструились слёзы, она несколько раз моргнула, чтобы восстановить зрение, и это немного привело её в себя. Виктория села на корточки и затормошила брата за плечо.

— Мэтт! Мэтт! — она трясла его, но юноша словно не замечал этого. — Мэтт! Мэтт! Пожалуйста, посмотри на меня! Мэтт!

Внезапно Мэтт поднял голову. Виктория обрадовалось, но уже в следующий миг поняла, что его внимание привлекло другое: со стороны кабинета послышались шаги. Девушка поднялась на ноги и уставилась с замиранием сердца уставилась в сторону звука; Мэтт тоже встал и сделал несколько шагов по направлению к стеллажам.

В комнату вбежал запыхавшийся человек намного старше Мэтта — Виктория никогда прежде его не видела.

— Какого чёрта ты тут делаешь? — при виде вошедшего лицо Мэтта исказилось от ярости.

Виктории стало не по себе: она никогда не видела брата таким разгневанным.

— Я… Мистер Арчер, видите ли… Когда Уикли изложил мне ваш…м-м…план… Так вот я подумал, верно ли я всё понял… — запинаясь, пробормотал мужчина.

— Вернее некуда! — грубо отозвался Мэтт. — Уикли не тупой и наверняка велел тебе сделать в точности то, что я ему сказал. Так что иди и выполняй!

— Да, конечно, мистер Арчер… — на лбу мужчины выступила испарина. — Просто я подумал, что… Может быть, не стоит…

— Здесь я за тебя думаю!! — что было силы вскричал Мэтт, грохая кулаком по столу. Стопка сложенных на нём бумаг взметнулась вверх, как стайка испуганных птиц. — А ты — только исполняешь! Что тебе неясно в этом распределении обязанностей?!

— Нет-нет, мистер Арчер, я просто… — что-то вертелось у мужчины на языке, но он всё никак не решался произнести это. — Дело в том, что могут быть жертвы… Много жертв… Ни в чём не повинных людей…

Мэтт приблизил к нему перекошенное от злости лицо.

— Разве ты ещё не понял, Томалсен, что мне плевать на любые жертвы?! — яростно прошептал, почти прошипел, юноша. — Я просто хочу отомстить — и всё! И я не успокоюсь, пока не сделаю это! — он отодвинулся от мужчины и прокричал, указывая рукой на выход. — Так что иди и принимайся за работу, иначе к этим жертвам присоединится ещё одна — твоя!

Мужчина кивнул и поспешно покинул библиотеку. Мэтт устало плюхнулся обратно на стул. На этот раз он не стал скрывать лицо в ладонях, а положил голову на стол и накрыл её руками. Виктория осторожно отодвинула соседний стул и села рядом.

— Знаешь, если бы ты была жива, мне было бы легче… — вдруг произнёс Мэтт. Виктория не поняла, к кому он обращается. — Ты всегда помогала мне. Пока ты была жива, был жив я… Только благодаря тебе я не сошёл с ума после гибели Фэй Ян…

— Гибели Фэй Ян?! — вскричала Виктория. — Но… Нет, не может быть! Фэй Ян жива! Она жива, жива!

— А теперь, когда тебя не стало, — продолжал Мэтт, — мне тоже незачем жить. Но прежде, чем я уйду, я отомщу за тебя. Он не понимает, этот глупый Томалсен… Никто не понимает… Никто не понимает, что твоя смерть должна быть отомщена, Тора!

— Что… — слова застряли у Виктории в горле, дыхание перехватило, а кровь прилила к голове так быстро, что девушка едва не потеряла сознание. — Что ты сказал, Мэтт? — слабым голосом переспросила она.

— Я не мог ничего сделать, ты же знаешь… — в полном тоски голосе Мэтта звучали нотки оправдания. — Я бы предпочёл погибнуть сам, чем дать погибнуть тебе… Но это уже неважно! Теперь ты в прошлом! Теперь главное — лишить их будущего!

У Виктории кружилась голова и отчаянно колотилось сердце. Сидя рядом с Мэттом — Мэттом, который был ей теперь совсем чужим, — она безнадёжно пыталась понять, что происходит. Что такого ужасного мог натворить Мэтт, какой такой страшный поступок совершила его душа, шагнув за алую портьеру, что всё это в итоге привело их всех к ужасному будущему, где Фэй Ян и сама Виктория погибли, а Мэтт готовиться убить кучу невинных людей, чтобы отомстить за них? Ей хотелось знать ответы, но с другой стороны она была безумно рада, что не знает их, потому что иначе она просто не смогла бы потом с этим жить. Она просто всем сердцем верила, что всё это лишь иллюзия и на самом деле Мэтт — тот Мэтт, которого она любила и знала всю жизнь, — никогда бы не мог сделать подобного.

— Мэтт… — наконец, проговорила Виктория. Это стоило ей огромных усилий, и она еле ворочала языком. — Мэтт, это не выход…

— Что? — юноша поднял голову со стола, словно бы услышав слова сестры.

Виктория не знала, слышит ли он её на самом деле, или просто притворяется, что слышит. Ей было ведомо это странное ощущение, потому что она сама не раз его испытывала: точно у тебя в голове звучит чужой голос, и он говорит с тобой, а ты ему отвечаешь, и при этом он существует совершенно отдельно от тебя и ты сама не знаешь, откуда он берётся, галлюцинация ли это, магия, или просто плод твоего воображения. Очень часто по ночам в приютах, где они спали в разных комнатах, или когда им по какой-либо причине приходилось разлучаться, Виктория разговаривала с Мэттом подобным образом, а Мэтт разговаривал с ней. Они называли это Мэтт-теле-Тора, и почти всегда искренне верили, что могут мысленно общаться на расстоянии. Самое удивительное, что очень часто, встречаясь на следующий день, они оба точно знали, о чём говорили ночью. То ли это действительно было волшебство, то ли они настолько хорошо знали друг друга, что подсознательно угадывали темы для беседы и ответы, но сейчас Виктория искренне верила, что Мэтт-теле-Тора — единственный способ заставить брата услышать её.

— Мэтт, это не выход! Месть ничего не изменит! — громче и чётче повторила Виктория. — Убийства других никого не вернут к жизни!

— Я знал, что ты это скажешь… — Мэтт невесело улыбнулся. — Ты всегда была пацифисткой.

— Я не знаю, что означает это слово, — ответила Виктория. — И я не знаю, что тут случилось и как ты оказался во всё это втянут, но я точно знаю, что ты — не убийца и что месть никогда никому не приносила радости! Этим ты сделаешь только хуже!

— Да ничего ты не знаешь! — закричал вдруг Мэтт, взмахом руки отбрасывая со стола оставшиеся листы бумаги. — Ты просто не представляешь, как мне без тебя тяжело! И я сделаю всё… Честное слово, Тора, я сделаю всё, чтобы отомстить тем, кто тебя отнял — и ты меня не остановишь! А если тебя что-то не устраивает — убирайся вон!!!

Виктория не успела ничего ответить. Глаза ей полоснула яркая вспышка света — и она снова оказалась в том самом месте, где говорил с ней прекрасный голос.

— Ничего не вышло… — чуть не плача, проговорила девушка. — Я не смогла спасти Мэтта…

— Я могу дать тебе ещё один шанс! — в уже знакомом голосе звучали сочувствие и ласка. — Если ты хочешь…

— О, я очень хочу! — оживилась Виктория. — Я не знаю точно, что я должна сделать, но думаю, что на этот раз у меня всё обязательно получится!

И снова Виктория оказалась в разрушенной гостиной, однако теперь, не медля ни секунды, она понеслась к выходу. Перепрыгнув через пятно крови, девушка пулей пробежала коридор, кабинет и направилась в библиотеку. Она застала Мэтта в той же позе, в которой он сидел при её первом появлении. И снова всё повторилось: его мрачное молчание, его гневные выкрики в адрес пришедшего Томалсена, его печальная исповедь погибшей сестре…

— Мэтт, пожалуйста, расскажи мне, что произошло… — тихо попросила Виктория, вместо того, чтобы отговаривать его от мести. — Как мы дошли до этого?

— Зачем об этом вспоминать? — ответил Мэтт. — Это просто было. Ведь всё устроилось даже лучше, чем мы могли предположить, правда? Я имею в виду, этот переезд в Лили Пэрл, и убийство мистера Шаня, и то, что его фирма досталась именно Фэй Ян, а после свадьбы все дела перешли ко мне… Я ни о чём другом и мечтать не мог…

— Никогда бы не подумала, что ты мечтаешь о том, чтобы кого-то убили, а ты завладел его бизнесом! — возмутилась Виктория.

Мэтт слегка поджал губы.

— Зря ты так! — обиженно произнёс он. — На самом деле, ты думаешь, мне приятно было видеть всех этих людей, богатых и уважаемых, которые ходили за стенами приюта и с презрением глядели на наши окна, или сидели в дорогих офисах, в то время как я гнул спину на их работе за жалкие гроши? Ты думаешь, я никогда не завидовал своим ровесникам, у которых были родители, деньги или я не знаю что там ещё нужно для счастливого будущего?!

— Что это за счастливое будущее с кровью на полу гостиной?! — в тон ему вскричала Виктория.

Мэтт осёкся и ненадолго замолчал.

— Всё равно, это несправедливо, что одни имеют больше шансов, чем другие! — упрямо сказал он. — Мне хотелось жить хорошо. Мне хотелось, чтобы ты жила хорошо! Я всё для этого сделал, я ни перед чем не остановился ради того, чтобы…чтобы мы…

— Но это же ужасно, Мэтт! — покачала головой Виктория. — Посмотри на себя, посмотри, кем ты стал! Ты не мой брат! Мой брат никогда бы не сделал ничего плохого другим, пусть даже ценой моего счастья!

Мэтт вскочил на ноги; глаза его бешено сверкали.

— Ты не имеешь права меня упрекать, Тора! — заорал он, верят головой по сторонам. — Ты не понимаешь, ты никогда не понимала! Я всё сделал ради тебя, а ты… Не хочу тебя больше слышать! Вон!! Вон из моей головы!!!

Мэтт с силой сжал голову руками, словно желая остановить поток мчащихся мыслей. Это было последнее, что увидела Виктория, прежде чем снова появиться в слепящем свете, исходящем от невидимого источника. Когда прекрасный голос вновь обратился к ней, лицо девушки было залито слезами.

— У тебя снова не получилось…

— Да! — яростно ответила Виктория, вытирая глаза рукавом. — Но это ничего! Я смогу… Я обязательно спасу Мэтта! Я потрачу на это всю мою жизнь, если потребуется…

— К сожалению, — и в этом неземной красоты голосе действительно звучало искреннее сожаление, — я могу дать тебе всего лишь ещё один шанс. Последний шанс. И если у тебя опять не выйдет, тебе придётся навсегда покинуть алую портьеру — или, по крайней мере, до тех пор, пока твоя душа не станет чёрной, и ты шагнёшь за грань по своей собственной воле.

Виктория ничего не ответила, только ещё неистовей принялась вытирать то и дело наполнявшие глаза слёзы.

— Ты готова, Виктория?

Девушка кивнула. Появившись в гостиной Мэтта, она знакомым уже путём устремилась в библиотеку. Пробегая мимо входа и совершенно не глядя под ноги, девушка поскользнулась на луже красной жидкости, оступилась и отлетела к противоположной стене. Пытаясь ухватиться за что-нибудь, чтобы не упасть, она задела маленький столик возле стены; единственная из уцелевших на нём фотографий в рамках зашаталась, полетела на пол и разбилась вдребезги.

Виктория наклонилась, разгребла осколки и вытащила из рамки снимок. С яркой глянцевой фотографии ей улыбались Мэтт, Фэй Ян и она сама. За их спинами сиял ослепительно солнечный день, а под голубым небом стелилось безмятежное море, и волны его лизали берег и оседали пенными капельками на одеяле, которое троица расстелила на песке. Виктория впилась в фотографию жадным взглядом и всё никак не могла от неё оторваться. Она попыталась представить, как счастлива она была на том пляже с Мэттом и Фэй Ян, и от этих мыслей ей стало так тоскливо, что в уголках глаз снова защипало.

В соседней комнате впереди хлопнула дверь, так неожиданно, что Виктория вздрогнула и выронила фотографию. Девушка пошла по коридору, пересекла кабинет и оказалась в библиотеке. Когда она двинулась навстречу Мэтту, человек по фамилии Томалсен как раз покидал помещение.

Мэтт уселся на стул и как и прежде накрыл голову руками. Виктория обошла стол и села напротив его, коснувшись его ладоней своими пальцами.

— Знаешь, если бы ты была жива, мне было бы легче… — Мэтт не чувствовал её прикосновения, но Виктории всё равно показалось, что он знает о её близости. — Ты всегда помогала мне. Пока ты была жива, был жив я… Только благодаря тебе я не сошёл с ума после гибели Фэй Ян…

Виктория промолчала.

— А теперь, когда тебя не стало, — продолжал Мэтт, — мне тоже незачем жить. Но прежде, чем я уйду, я отомщу за тебя. Он не понимает, этот глупый Томалсен… Никто не понимает… Никто не понимает, что твоя смерть должна быть отомщена, Тора!

Виктория хотела что-то сказать, но почему-то снова промолчала. С её губ сорвался печальный вздох: она действительно не знала, как поступить, что сказать, что сделать, чтобы вытащить Мэтта из ловушки, в которую он сам себя загнал.

— Я не мог ничего сделать, ты же знаешь… — словно ощутив прикосновения сестры, Мэтт вдруг сильнее сжал пальцы, сцепленные над головой. — Я так старался… И я бы предпочёл погибнуть сам, чем дать погибнуть тебе… Но это уже неважно! Ничего не важно, потому что ты в прошлом! Важно только одно — лишить их будущего!

Какое-то время длилось молчание. Виктория снова вздохнула.

— Знаешь, Мэтт, делай, что хочешь! — вдруг неожиданно для самой себя проговорила она. — Ты ведь никогда не слушал моих советов, так что и сейчас они тебе ни к чему!

— Но я хочу знать, что ты думаешь! — возразил Мэтт, поднимая голову. — Я хочу знать, правильно ли я поступаю.

— Неправильно! — устало ответила Виктория. — Ты уже очень давно поступаешь неправильно.

— Да, наверное… — задумчиво согласился Мэтт. — Но… Но ведь как бы там не было, мы всё-таки были счастливы!

— Да опомнись ты наконец! — вскакивая с места, закричала Виктория. — Где оно твоё счастье?! Может быть, счастье — в гибели Фэй Ян? Или в моей гибели? Или в гибели каких-то незнакомых людей, которые могут из-за чего-то там пострадать, а? Скажи мне, где оно, твоё счастье, Мэтт?!

Мэтт тоже встал со стула. Он смотрел вперёд, почти на то место, где стояла его сестра, словно мог видеть её.

— Но мы ведь были счастливы! У нас были деньги, связи, положение в обществе — всё! Нас уважали, нас боялись, мы не были ни для кого рабами: у нас у самих были рабы! — говорил он, медленно двигаясь вдоль правой стороны стола и не отрывая взгляда от невидимой Виктории. — Ты ведь училась в лучшей школе, ты покупала лучшую одежду, ты отдыхала на лучших курортах. Что тебе ещё было нужно?

Виктория покачала головой. На щеках её снова блестели слёзы.

— Ты! — срывающимся голосом выкрикнула она. — Только ты мне был нужен — такой, каким я знала тебя всю жизнь. Мэтт, который никому не завидовал, Мэтт, который никогда бы не сделал никому ничего плохого, Мэтт, который обещал мне то, что я хотела, Мэтт, которому я верила! Неужели ты не понимаешь, когда я была по-настоящему счастлива?

— Нет! — покачал головой юноша, остановившись во главе стола позади кожаного кресла. — И когда же?

Виктория нежно улыбнулась.

— Я была счастлива, когда мы с тобой, мамой и папой весной пускали кораблики в ручейке на нашем заднем дворе в Торпуале. Я была счастлива, когда заболела в Энхагре, а ты всю ночь жёг костёр в том холодном подвале и рассказывал мне смешные истории, чтобы я не заснула. Я была счастлива, когда приехала в Фримеленд и снова увидела тебя после недельной разлуки. Я была счастлива, когда мы вместе с тобой и с Фэй Ян впервые поехали на ярмарку в Хай Данвер. Я была счастлива той ночью в поезде, когда мы мечтали, как хорошо всё устроиться по приезде в Лили Пэрл. Я очень много раз в своей жизни была счастлива, Мэтт. Я была счастлива всегда, когда ты был рядом, потому что ты…ты замечательный…

Виктория вдруг поняла, что Мэтт смотрит ей прямо в глаза.

— Ты…ты меня видишь?

— Тора… — дрожащим голосом проговорил он в ответ. — Тора, сестрёнка…

Не отрывая взгляда от Виктории, Мэтт двинулся ей навстречу. Ноги плохо слушались его; задев стул, он слегка пошатнулся, отбросил его ногой в сторону и продолжил путь. Девушка тоже сделала несколько шагов вперёд. В следующее мгновение они встретились, и руки Мэтта обхватили талию Виктории и притянули её к себе, а Виктория положила свою голову ему на плечо и поморщилась, когда волосы брата защекотали ей нос.

— Прости меня… — тихо проговорил Мэтт. — Я не должен был всего этого делать… Я забыл, что в этом мире для меня на самом деле важно…

— Ничего… — улыбнулась Виктория. — Я всегда буду рядом, чтобы напомнить тебе об этом…

И в тот же миг молниеносно, беззвучно, почти не ощутимо, со всех сторон в комнату ворвались снопы ослепительного света и затопили в своём сиянии всё вокруг. А когда свет потух и двух ребят снова окружил сероватый полумрак, они обнаружили, что стоят на последней ступени лестницы, покрытой белым меховым ковром. Не сговариваясь, Мэтт и Виктория обернулись и посмотрели вверх. В нескольких шагах от них колыхалась бархатная ткань алого цвета.

Виктория почувствовала, как сильно забилось её сердце. Мэтт всё ещё обнимал её, и потому она ощутила, что и у него стремительно участилось дыхание. Теперь с лица его исчезла щетина, а волосы снова стали короткими, вихрастыми и чёрными, как перо ворона; он помолодел и стал таким, каким Виктория всегда его знала.

— Что за чертовщина! — воскликнул он, выпуская девушку из объятий. — Я так чувствую себя, как будто… Как будто я спал и мне снился сон… Глупость какая-то…

— Что тебе снилось? — полюбопытствовала Виктория.

— Не помню точно… — Мэтт наморщил лоб. — Снилось, что мы устроились в Лили Пэрл… А потом погиб мистер Шань и приехала Фэй Ян, а после… Были такие ужасные вещи! — он внимательно посмотрел на сестру и вдруг брови его удивлённо поползли вверх. — Что на тебе одето? Откуда… В смысле как… Я что, так долго спал?

— Ну, в общем… — растерялась Виктория, не зная с чего начать и как объяснить брату ту ситуацию, в которой они оказались.

— Что за дела тут вообще творятся, ты в курсе, Тора?

Девушка уже открыла было рот, чтобы ответить, как Мэтт резко повернулся и указал рукой в сторону убегающей вниз лестницы.

— Смотри, а вот и выход! — обрадовался он. — Теперь стало светло, и мы наконец-то видим эту идиотскую дверь! Давай поспешим, пока свет снова не вырубился!

Виктория не успела ответить, потому что Мэтт схватил её за руку и потянул вниз по лестнице. Перепрыгивая сразу через несколько ступенек, он не прекращал болтать о кошмарных сновидениях, странных церквушках посреди леса и глупых младших сёстрах, из-за которых они вполне могли бы опоздать на собеседование в Лили Пэрл. А Виктория наслаждалась его голосом, почти не слушая того, что он говорил, и крепко сжимала его руку, задыхаясь от счастья, переполнявшего её при мысли о том, что Мэтт снова жив, здоров и рядом с ней и что через минуту они навсегда покинут это жуткое место.

— Я так рада, что этот кошмар закончился! — поделилась девушка, когда они спустились с лестницы и двинулись вперёд к двери по деревянному полу.

— Смотри мне, не успеем в Лили Пэрл к девяти — я тебе сам такой кошмар устрою! — отозвался Мэтт, но его голос звучал вовсе не грозно.

Виктория рассмеялась. Мэтт протянул руку и отворил дверь. В лицо брату и сестре ударил прохладный ночной воздух, пропитанный дивными запахами леса.