"Школа самообороны для женщин и драконов" - читать интересную книгу автора (Карцев Александр Иванович)

Глава 7

Втроем мы уселись в темно-зеленый Фиат «Полонез» Галанта. В багажнике стоял ящик пива от полицейского управления. За стрельбу. Клупа на своем «Полонезе» ехал за нами. Через пятнадцать минут машина Галанта остановилась перед типовым, как выразился Кшиштоф, домом для военнослужащих. Джуниор припарковал свою машину рядом. Возможно, дом и был типовым, но квартира, в которую мы поднялись, таковой не казалась. Большая и просторная квартира Кшиштофа по московским меркам вполне могла считаться элитным жильем. Хотя по польским меркам она, скорее всего, тоже была типовой.

В одной из комнат был накрыт огромный праздничный стол. Мне сказали, что стол накрыт в честь заморского гостя, то есть меня. Ведь заморский гость, это не тот, кто приехал из-за моря. А тот, кто был заморен всеми этими экзаменами и тестами, что свалились на его бедную голову за последние два дня. То есть я.

Меня познакомили с Мишиной женой, пани Ирэной, высокой девушкой с русыми волосами и с внешностью фотомодели. Из кухни вышла жена Галанта, пани Барбара. Выглядела она немного заспанной, но очень довольной. Она была рада видеть мужа и рада была гостям. При одном её виде мысли о неурочном времени растаяли как прошлогодний снег.

За столом сидели еще две девушки. Миша представил нас друг другу.

— Пани Мария. — Миша показал рукой на симпатичную девушку в красном платье. А затем на довольного Кшиштофа Клупу. — Это его жена.

Я не отрывал глаз от второй девушки в строгом сером костюме. Она представилась сама.

— Ануся Барткевич, панна Анна. — Протянула мне руку. И посмотрела в мои глаза. Это был Game over (игра закончилась). Боже, какая девушка! Глаза! Какие глаза! Я утонул и растворился в них раз и навсегда. А еще на меня напал столбняк. Я стоял истуканом, держал её за руку и смотрел в её глаза. Вокруг раздался смех. Миша, дернул меня за рукав.

— В пани Анну лучше не влюбляться. Она работает в полицейском управлении инструктором по восточным единоборствам. И знает всякие приемы. Очень опасная девушка. Хотя, все равно в неё все влюбляются.

Я наклонился и поцеловал её руку.

— Сергей. — Больше слов у меня не было. Глаза пани Анны сияли. Видимо впечатление, которое она произвела на меня, было ей приятно. Она улыбнулась и немного склонила голову. Мол, очень приятно.

Меня отвели в ванную комнату. Я умылся. Кшиштоф принес свои джинсы и чистую рубашку. Я переоделся. И вернулся в комнату.

Меня посадили рядом с Анусей. Это было ошибкой. Рядом с такой девушкой я моментально забыл обо все на свете. В том числе о том, что было на столе. Раньше со мной такого не случалось. Даже в самых экстремальных ситуациях я сначала думал о еде, и лишь потом о самолетах. Но хозяйка дома, пани Барбара, постоянно следила, чтобы провалы моей памяти никак не отражались на полноте моей тарелки. А Галант контролировал мой фужер. Ребята откровенно потешались над моей застенчивостью.

Они прекрасно все понимали. И чтобы немного успокоить меня, говорили, что в Польше живут самые красивые девушки на свете. Но зато самые удивительные мужчины живут в России. Миша рассказывал, что я знаю язык лошадей. И смог о чем-то договориться с Лекки, самым хитрым скакуном в училище. О чем, Лекки не признается. Но улыбается при этом совершенно не двусмысленно.

Галант рассказал, что на утренних стрельбах я выиграл целый ящик пива у полицейского управления. Пани Анна удивленно посмотрела в мою сторону. И что-то сказала. Миша перевел.

— Ануся удивлена. Оказывается, сегодня весь день в полицейском управлении только и говорили, что о каком-то фокуснике, который обставил группу захвата. Все в шоке. Она спрашивает, это были вы?

— Почему был? Я есть. Пока есть, что есть.

Галант произнес тост за их нового друга. Мы выпили. Потом еще. И еще.

Девушки за столом начали вспоминать, как познакомились со своими мужьями. И что произвело на них наибольшее впечатление.

Мария, жена Джуниора, сказала, что они знакомы с Кшиштофом со школьной скамьи. Что он всегда был очень веселым. И что девушкам это всегда очень нравится. Девушки не любят хмурых и скучных. С нею все согласились. Хотя кого любят девушки, для всех нас всегда было самой большой загадкой.

Барбара сказала, что когда она впервые попала в гости к Галанту, тот помог ей снять плащ. И отнес её сапожки сушиться на батарею. По её словам, она в тот же миг поняла, что Галант будет её мужем. Потому что девушки очень любят, когда о них заботятся. Все согласно закивали ей в ответ.

А затем вопросительно посмотрели в сторону пани Ирэны, жены Мишала Яблонски. Все ждали её рассказа. Пани Ирэна была явно немного растеряна. Неужели ей совсем нечего рассказать?!

— О, у нас ничего такого не было. Просто секс. Обычный секс каждую ночь и почти каждый день. По несколько часов подряд.

На мгновение все притихли. Каждый подумал о чем-то своем. Но через мгновение Кшиштоф Галант произнес тост. Он был понятен и без перевода.

— За любовь!

За столом собралась хорошая компания. Было легко и весело. Труднее всего было Мише. Ему постоянно приходилось что-то переводить с польского языка на русский. И с русского на польский. В какой-то момент Миша не смог подобрать нужное слово при переводе очередного тоста Кшиштофа Галанта. Я ему подсказал. За столом моментально повисла мертвая тишина.

— Вы говорите по-польски? — Спросила пани Барбара.

Я ответил, что нет. Просто все было понятно и без перевода. Кажется, мне снова не поверили. Но Миша всех успокоил.

— Это шампанское. При определенном градусе люди понимают иностранную речь и без перевода.

Мы выпили за шампанское, которое позволяет лучше понимать друг друга. Потом, стоя за прекрасных дам. Кажется, мы пили за них уже в третий или четвертый раз. Затем были танцы. Пани Анна пригласила меня потанцевать. Я извинился, сказал, что не танцую. Не умею. Рассказывать ей о перебитых ногах не хотелось. Она что-то спросила у Миши и снова обратилась ко мне. Уже на русском языке. Видимо у Миши она уточнила нужные ей слова.

— А белый танец?

— Извините, но белый танец я танцую, даже если и не умею. Тем более, когда меня приглашает такая шановни (прекрасная) пани, как пани Ануся.

Слова были не нужны. Мы просто танцевали. Рядом танцевали оба Кшиштофа со своими женами. Миша со своей женой целовались на балконе. На нас никто не обращал внимания.

Ануся танцевала прекрасно. Удивительно, но моя косолапость тоже куда-то исчезла. В этот вечер я впервые почувствовал, что танец — это не только мастерство танцоров, но и взаимопонимание. Никакого мастерства у меня не было и в помине. Похоже, мы просто неплохо чувствовали друг друга. Понимали друг друга. И нам было хорошо вдвоем. Словно мы растворялись друг в друге, сливались воедино.

Около трех часов ночи все стали расходиться. Я спросил, как добраться до гостиницы. Галант удивленно поднял брови. И что-то сказал Мише. Миша перевел.

— У нас так не принято. Ануся вас проводит. А вещи из гостиницы привезут завтра.

Похоже, за меня все решили. Интересно, что? И куда они собрались перевозить мои вещи? Ладно, не будем грузить себя. Пока не узнаем, как «у них принято». Будет день, будет пища. Наступит завтра (если не ошибаюсь, оно наступило еще три часа назад), будем разбираться и с вещами. Главное, что еще немного побуду с Анусей. Судя по всему, её попросили проводить меня до гостиницы. Мечтать о том, чтобы проводить её до дома я даже и не мог. Мы попрощались с ребятами и их женами. Им никуда ехать было не надо. Все они жили в одном доме. Барбара поцеловала меня в щеку. Миша перевел её слова.

— В этом доме вы всегда будете желанным гостем. Никогда не забывайте к нему дорогу.

Галант сказал, что до понедельника никаких экзаменов больше не будет. И я могу спокойно отдыхать. Это было хорошей новостью. Сравниться с нею могло только то, что мы вышли из дома Галантов вместе с Анусей.

У самого подъезда нас ждало такси. Большой черный мерседес. Галант заказал его по телефону. Я еще в первый день своего приезда во Вроцлав обратил внимание, что в качестве такси в городе в основном используются немецкие машины. Причем очень дорогие. Ануся назвала водителю какой-то адрес и присела рядом со мной на заднее сидение. Не знаю почему, но в этот момент я поцеловал её руку. Она улыбнулась и доверчиво положила голову на мое плечо. Это было так приятно!

Совсем рядом в неясном уличном освещении матово блестело её колено. Мне очень хотелось его погладить, но для этого пришлось бы немного её потревожить. Ведь её голова лежала на моем плече. Я дал себе слово погладить её коленки немного позднее. Я всегда даю себе такое слово. Особенно когда знаю, что у меня ничего не получится. Миша предупредил, что пани Ануся знает всякие там восточные приемы. И при малейшей попытке заигрывания я получу по своей хитрой и рыжей физиономии. Вы говорите, что она не рыжая. И совсем не хитрая. Это действительно так. Тем не менее, я всегда по ней получаю. Потому что помню одну старую истину: нет ничего страшнее не реализованных возможностей. А это значит, что лучше получить по физиономии, чем не попробовать. Я всегда пробовал. А не только давал себе в этом слово.

Но сейчас на моем плече спала самая прекрасная девушка на свете. И я боялся потревожить её сон. Самый сладкий сон в мире.

Такси остановилось у красивого двухэтажного дома. Водитель повернулся в нашу сторону и что-то сказал. Наверное, приехали? Я не знал, сколько стоила наша поездка. Поэтому протянул ему несколько купюр, которые лежали у меня в кармане. Вопросительно посмотрел в его сторону: «Этого хватит»?

Водитель взял две бумажки, остальные вернул и улыбнулся. Я понял, что не только хватит, но и останется. Видимо, по местным меркам, в училище мне платили очень даже прилично. Судя по авансу.

Я разбудил Анусю. Она что-то спросила у водителя, он ей что-то ответил. И снова улыбнулся. Как здорово, когда рядом с тобою такая красивая девушка. Окружающие ей всегда улыбаются. А ты наивно думаешь, что они улыбаются и тебе тоже. Мы вышли из машины, и пошли к дому. Ануся открыла дверь и пригласила меня войти. Удивительно, как легко она справилась с замком от входной двери. Похоже, была не так пьяна, как я. Но я был пьян от любви, шампанского же я выпил не более ведра. От такого количества гусары обычно не пьянеют. Правда, я давно уже не был гусаром. Точнее, никогда им не был.

Интересно, а кем я был в этой жизни? О десантниках обычно говорят, что они две минуты орлы, все остальное время — ослы. Две минуты, это пока парят в небе. Все остальное время, это когда они выполняют поставленную задачу. Сначала я думал, что ослами их называют за тот вес, который им приходится при этом таскать на себе. Оружие, боеприпасы, взрывчатка — все это весит немало. Но со временем у меня стали появляться на этот счет некоторые сомнения. Когда я побольше узнал об их боевых задачах. Как правило, задач было всего две. Первая, захватить указанный район или объект. Вторая, удерживать его до подхода главных сил. В Афганистане я понял, что главные силы к десантникам не подходят никогда. В лучшем случае, слишком поздно. И тогда у меня стали появляться некоторые сомнения в интеллекте десантников. Какой смысл в выполнении таких приказов? Но, с интеллектом у них все было нормально. Толковые ребята. И подготовлены не плохо. Вот только командование почему-то раз за разом продолжало ставить им такие задачи. Словно считало за ослов.

Да, десантников называли орлами. Нас не называли ни как. Правда, однажды один латиноамериканский товарищ сказал, что на его Родине, таких как мы, называют «гусанос» (черви). Я спросил, почему? Он ответил что, такие как мы, рыхлят землю еще до того, как её вскопают. И что для того, чтобы нас найти, нужно копать глубоко. А тот, у кого нет лопаты, может даже и не подозревать о нашем существовании. (Я не стал напоминать моему латиноамериканскому товарищу о теплых летних дождях, когда десятки этих маленьких и безобидных существ выползают на асфальт. И погибают под колесами больших и бездушных машин). Возможно, мне не очень точно перевели его слова, но они запомнились надолго. Значит, у нас тоже есть имя. Это было здорово! Посредине прихожей стоял пьяный, влюбленный «гусанос».

Ануся сбросила туфли и повернулась в мою сторону.

— Чай, кофе? — Спросила она и улыбнулась.

— «…потанцуем. Пиво, водка, полежим». — Мысленно продолжил её фразу я. И только тут до меня дошло, что она спросила меня по-русски.

— Вы говорите по-русски? — Я сделал удивленное лицо. Хотя удивило меня не знание ею русского языка. Я был поражен тем, что она так хорошо знает польский.

— Немного. Я проходила практику в вашей Академии МВД. Недалеко от метро «Войковская». На улице Зои и Александра Космодемьянских. И жила несколько лет в Москве.

О том, что она несколько лет жила в Москве, мне можно было и не рассказывать. Уж, кто-кто, а я знал об этом не понаслышке. Но к чему весь этот спектакль с незнанием русского языка у Галантов? Издеваются над бедным драконом. Наверное, мне нужно было обидеться? Как жалко, что я не умею обижаться! И только тут до меня дошло, что меня привезли не в гостиницу. Похоже, задачу с ночными учебными занятиями и марш-бросками офицеры разведфака успешно решили. Вполне разумно решив, что рядом с такой девушкой ни о каких ночных занятиях с курсантами я даже и не подумаю. А, значит, и их по ночам беспокоить не буду. Это было действительно так. Теперь и мне было чем заниматься по ночам. Я не успел еще это осмыслить, но мой язык уже зашевелился. Кажется, меня о чем-то только что спрашивали? Ах, да. Предложили чаю или кофе.

— Чаю. — Смиренно промолвил я. Вид при этом у меня был, похоже, еще тот. Ануся улыбнулась и показала мне рукой на одну из дверей. — Там ванная комната. Помойте руки и проходите в гостиную.

Мы люди подневольные. Сказано, сделано. Ануся ушла готовить чай. Я ушел в ванную комнату. Умылся, посмотрел на себя в зеркало. На исцарапанном и пьяном лице незнакомого мне человека появилась глупая и довольная улыбка. Обрадовался, что напоят чаем? Ненавижу его за это. Алкоголик, чему радуешься? Человек устал, а ты напросился к нему в гости. Вместо того чтобы ехать к себе в гостиницу. Неожиданно в мою голову пришли слова Галанта: «У нас так не принято». И сказаны они были, кажется, в ответ на мой вопрос, как добраться до гостиницы? К тому же адрес таксисту называла Ануся, а не я. И это был её домашний адрес, а не адрес гостиницы. Возможно, к тому же я не так уж сильно напрашивался в гости? Быть может, меня даже пригласили почти добровольно? Я совсем запутался в своих рассуждениях. Без ста грамм в них было не разобраться. Или хотя бы без чашки чая.

Полотенцем я стер с лица эту глупую и довольную улыбку. И вышел из ванной. В гостиной уже горели свечи. Ануся разжигала камин. На небольшом столике перед камином стояли высокие бокалы и бутылка французского шампанского. Рядом лежала коробка шоколадных конфет.

— Чай? — Спросил я, кивая на бутылку.

— Чай. — Ответила, улыбаясь, Ануся.

— Что бы я ни выбрал, чай или кофе, мы все равно пили бы шампанское?

— То так. Вы не против?

Разумеется, я был не против. Столько шампанского, сколько я выпил сегодня за вечер, не смог бы выпить и Лекки. Даже вместе со всеми своими друзьями. И подружками. Так что бутылкой больше, бутылкой меньше, уже не имело значения. Но одно было неизменным. Я не мог быть против. Против желания красивой девушки. А Ануся была очень красивой. Даже по моим драконьим меркам.

Она продолжала возиться с камином. Я спросил, не могу ли ей чем-нибудь помочь?

— Можете. — Ответила Ануся. — Откройте бутылку.

Как жалко, что не она спросила меня об этом. Если бы Ануся только спросила меня, чем она может мне помочь, я не был бы столь легкомысленным, чтобы ограничиться лишь одним желанием. Я бы огласил весь список. Или хотя бы его первую часть. И первым желанием в этом списке было бы… Да, нет же! Вы только об одном этом и думаете! Я тоже об этом думаю, но первым моим желанием было бы… Нет, не скажу. Но уж точно не открывание бутылки. Через минуту Ануся уже сидела рядом на диване. Мы пили шампанское, о чем-то болтали. И нам было хорошо.

Возможно, мы болтали слишком много, но нам действительно было хорошо друг с другом, и мы об этом даже и не думали. Нет, думали. Когда я смотрел на её руки, улыбку, видел её смеющиеся глаза, я ловил себя на мысли, что теряю нить разговора. И думаю не только о беседе. Мне хотелось её поцеловать.

После шампанского мы пили чай. Обещанный чай с шоколадными конфетами. А потом Ануся сказала, что пора спать. Это были самые приятные слова за вечер. Она принесла мне большое банное полотенце и сказала, что я буду спать вон в той спальне.

Возможно, я что-то понял не так. Нужно срочно было учить польский. Кажется, она сказала, что в той спальной буду спать я, а не мы. Видимо ошиблась. И не так хорошо она знает русский язык, как я думал, раз ошибается. Она хотела сказать «мы». Наверняка, она хотела сказать «мы». К моему великому сожалению, русский язык Ануся знала намного лучше меня.

Я пошел под душ. Когда меня посылают, я всегда хожу. Туда, куда посылают. В голове у меня постоянно звучат слова Галанта: «У нас так не принято». Интересно, а потереть спинку заморскому гостю у них принято или нет? И неужели у них душ принимают поодиночке? Этого просто не может быть! Душ в одиночку — какая дикость! Вся Европа уже миллионы лет пьет чай из ситечка и принимает душ вдвоем. Правда, Польша, это вам ни какая-то Европа. Польша — это Польша! Самая лучшая страна в мире. После России, разумеется. Но, попробуй, разберись, что у них в Польше принято, а что нет.

В голове у меня немного прояснилось. К тому же я заметил, что у меня разошлись швы на ногах и немного кровоточили. Да, ноги категорически не хотели заживать. Прошло уже два года после ранения, а заметного улучшения так и не наступало. Не помогала даже волшебная мазь моего учителя Шафи. А может быть, я и сам был в этом виноват. Не скакал бы по всяким командировкам как молодой скакун. Сидел бы дома, ноги, глядишь, и зажили бы поскорее.

Что это мне вдруг о скакунах подумалось? Так и есть. Снова вспомнился Лекки! Будь он неладен! После нашей совместной с ним ночной прогулки все мое тело было в синяках и ссадинах. Выглядело все это очень ярко и романтично, как холст Пикассо. Но совсем не эротично. Нужно будет попросить у Ануси бинт, а то испачкаю все её простыни.

Я прошлепал в спальню, указанную мне очаровательной хозяйкой дома. Спальня оказалась довольно уютной. Огромный шкаф-купе с зеркальными дверками. Я таких шкафов раньше не видел, и название услышал впервые. Большая двуспальная кровать почти посредине комнаты. Белый ковер с длинным ворсом и с какими-то физиономиями черного цвета на нем. Чертики? Да, похоже, допился уже и до чертиков. Мне и на ковре стало мерещиться невесть что. Слева стоял небольшой стеллаж с книгами и музыкальным центром. Рядом большая пальма. Справа на специальной тумбочке стоял телевизор Sony с совершенно неприличным размером экрана. Я прилег на кровать.

Ануся принесла бинты, йод и перекись водорода. Я поблагодарил ее, но она сказала, что все сделает сама. Я не удержался и ехидно спросил, а все это что? Она улыбнулась.

— Не то, что вы подумали. Для некоторых вещей нужны и мужчины. Я только обработаю раны.

— А может быть, ну их, эти раны. Займемся лучше тем, для чего нужны мужчины. Заметьте, не я это предложил первым.

— Всему свое время. А пока лежите спокойно и не шевелитесь. — Она моментально стала удивительно серьезной, но не менее милой, чем была раньше. Царапины того не стоили. И я чувствовал себя удивительно глупо. Мне было стыдно и приятно одновременно. Стыдно, потому что я всегда стеснялся своих царапин. А приятно потому, что у Ануси были просто удивительные руки. Мягкие, прохладные и очень ласковые. Мне никогда не было так приятно, как сейчас. Это было круче секса! Хотя нет, такие вещи познаются только в сравнении. Так говорить было нельзя, ведь я еще не занимался любовью с Анусей. Поэтому не мог и сравнивать. Правда, в Москве я занимался любовью с одной девушкой, очень похожей на Анусю. Удивительно похожей. Но звали её по-другому. Я протянул руку к Анусе. И хотел что-то сказать. Мне очень хотелось назвать её тем, другим именем.

Но она прижала свой указательный палец к моим губам.

— Добры ноци (Доброй ночи). — Поцеловала меня в щеку и вышла из комнаты.

В душ, подумал я. Куда же еще? Вот только поцелуй в щеку был не совсем понятен. И это пожелание доброй ночи? Спокойной ночи желают только тем, кому больше нечем заняться ночью. А рядом с такой девушкой заняться было чем. Вместе с такой девушкой спокойные ночи невозможны. В этом я не сомневался ни мгновения.

Я не ошибся. Это действительно была совершенно удивительная ночь. Я так и не уснул. Часов до семи утра. Рядом с такой девушкой разве уснешь? Вот я и не спал. Правда девушка лежала не рядом со мной, а в соседней комнате. И я чувствовал себя последним идиотом. Сначала я ждал, когда она придет ко мне. Ведь не будет же она спать одна, если можно спать рядом со мною?! Потом я думал, а не пойти ли мне в её комнату? Может быть, она ждет, когда я сделаю первый шаг? Как настоящий мужчина. Но в голове у меня постоянно крутилась одна и та же фраза Галанта: «У нас так не принято». Если бы только я знал, как у них принято?!

Около семи я уснул. Словно провалился в глубокую черную яму. Мне ничего не снилось. И ничего не хотелось. Никогда я не чувствовал себя так глупо. Ведь я всегда сначала пробовал, а уже потом получал по хитрой рыжей физиономии. Этой ночью я даже не попытался попасть в соседнюю комнату. Вот это и называется нереализованные возможности. Самое большое наказание в жизни. Я даже не попробовал. Я был последним идиотом.

Меня разбудил запах. Сказочный, аппетитный запах. Я моментально забыл обо всех своих горестях и сожалениях. Боже, какой запах! На кухне что-то готовили. Что-то очень вкусное. Этот запах притягивал меня сильнее любого магнита. Я не знал, где находится кухня? Да кому это интересно! Нас, зомби, такие мелочи совершенно не интересуют. Я шел на запах. Он обязательно привел бы меня туда, где готовили еду. Я не ошибся. Точнее не ошибся мой нос. Он появился на кухне первым. Следом за ним туда втянулся и я.

У плиты стояла Ануся. В домашнем халатике и с мокрыми волосами она выглядела такой домашней. Такой теплой и родной, что я сразу же забыл все свои детские обиды и ночные недоразумения. Она повернулась на шум.

— А, соня! Пора завтракать. Чы не ест пан глодны (Вы не голодны)? Как спали?

— Естем бардзо глодны (Очень голоден). И спал ужасно. Один. — Я развел руки в стороны, показывая, что рядом со мною никого не было.

Ануся понимающе улыбнулась.

— Присаживайтесь к столу. Позавтракаем. Приезжал Кшиштоф. Привез вашу одежду и вещи из гостиницы. Если хотите, можете жить у меня.

Кажется, жизнь не закончилась этой ночью. Если мои вещи сначала привезли к Анусе, а только потом спросили о моем желании, значит, в моем решении никто не сомневался. Я не сомневался тоже. А разве могло быть иначе? Вы бы отказались жить с такой девушкой? Вот то-то же!

— Хочу. — Ответил я. И скромно потупив очи, добавил. — Очень.

— Что хотите? — Не поняла Ануся. Или сделала вид, что не поняла.

— Хочу жить у вас. Всегда. То есть всю свою жизнь. Если будете кормить меня завтраками, целовать перед сном и улыбаться.

Она улыбнулась, подошла ко мне и снова поцеловала в щеку. И сказала только одно слово: «Буду». Я попытался поймать её за руку, но она выскользнула из моих намечающихся объятий. И села напротив.

— Бон апети (Приятного аппетита), как говорят французы.

— Бон апети, шановни (прекрасная) пани.

Готовила Ануся прекрасно. И было заметно, что она не только умеет готовить, но и еще и любит готовить. А это совершенно разные вещи.

Через полчаса я снова стал человеком. Я был сыт, меня сегодня поцеловали, и я был счастлив. Вот только обнаженные коленки Ануси продолжали сводить меня с ума. Но это безумие уже было более созерцательным и домашним. Мне было приятно смотреть на Анусю, на её коленки и её стройную фигуру. Мне было хорошо рядом с нею.

— Мне нужно отъехать в управление. У меня сегодня две тренировки. И я хотела бы, пригласить вас с собой. Но если не хотите, вы можете остаться дома.

— Хочу. — Ответил я. К чему скрывать свои желания. Их всегда нужно озвучивать. А вдруг они совпадут еще с чьими-то желаниями?

— Что вы хотите? — Снова не поняла Ануся.

— Не что, а кого. — Поправил её я.

Ануся улыбнулась.

— Не сейчас.

— А когда? — Я никогда не откладывал на завтра то, что можно было съесть сегодня.

— Позднее.

— Хорошо. Я подожду. — Я был само смирение. Но в глазах моих появились лукавые искорки. Смирение было обычной маскировкой. Не сложно было догадаться, что со мною глаз нужно держать востро.

— Так что пан решил? Он едет или остается?

— Пану решать нечего.

Я объяснил, что пан влюбился раз и навсегда. И хотел бы каждое мгновение своей жизни быть рядом с пани Анусей. На тренировке, в жизни и смерти. Аминь! Вот только пан сомневается, не будет ли он мешать на тренировке? Ведь там будут полицейские, а он для них человек посторонний. При этих словах на моем смиренном лице появилась обезоруживающе детская улыбка. По ней легко было догадаться, что даже полицейские всего городского управления не смогут мне помешать пристать к пани Анусе с каким-нибудь предложением, от которого ей трудно будет отказаться. Даже на тренировке.

Ануся объяснила, что сегодня у неё одна тренировка с полицейскими. Причем с женщинами-полицейскими. Вторая тренировка с обычными женщинами. По субботам она проводит курс самообороны для женщин-домохозяек. А женщины в полицейской форме и в вечерних нарядах все равно всегда остаются женщинами. Им обязательно нужно, чтобы где-то рядом находился мужчина. К тому же женщины с курса самообороны ходят на занятия уже полгода и многому научились. Поэтому уже не так стесняются посторонних на тренировках, как раньше. А полицейским посторонние вообще не помеха. У них и мне многому можно научиться. Кстати, может быть, пан Сергей им что-нибудь тоже покажет?

Все ясно. Ануся ошибочно подумала, что если я немного умею стрелять то, возможно, знаю что-нибудь и о приемах самообороны. Но это же не так! Если на меня набрасывается красивая интересная девушка, я знаю только один прием самообороны. Я поднимаю лапки вверх. Все остальные приемы моментально улетучиваются из моей пустой головы. На их место приходят разные глупости. Нет, учитель рукопашного боя из меня никудышный.

Я признался ей в этом. Сказал, что если она будет проводить какие-либо приемы с целью овладеть мною, я не смогу оказать ей должного сопротивления. Я слишком слаб для этого.

Ануся снова улыбнулась. Мне так нравилась её улыбка! И было так приятно, что она улыбается. Мне казалось, что ей тоже хорошо рядом со мной. Ведь человек всегда улыбается, когда ему хорошо.

— Вот поэтому пану обязательно надо побывать на занятиях по самообороне. Чтобы не быть таким слабым.

— Будет исполнено, моя принцесса. Ведь желание пани свято, не так ли говорят у вас в Польше?

Ануся скромно склонила голову в мою сторону. В её глазах тоже блеснули искорки.

— То так.