"Школа самообороны для женщин и драконов" - читать интересную книгу автора (Карцев Александр Иванович)

Глава 8

Мы спустились в гараж. Это было так необычно: гараж находился прямо в доме. На цокольном этаже. Из прихожей туда вела небольшая лестница. Живут же люди!

В гараже стояла серебристая Ауди-80. Бочка, как ласково называла ее Ануся. Совершенно некстати у меня появилось чувство, что гараж слишком велик для одной машины. Почему-то подумалось, что совсем недавно их было две. Странно, но эта мысль не была мне неприятна. Конечно же, Ануся была слишком красивой, чтобы быть одной. И, конечно же, она не была одна.

Кажется, это чувство называется ревностью? Мне вдруг подумалось о том, что рядом с нею всегда были потрясающе красивые, умные и интересные мужчины. Потому что она сама была такой. Потрясающе красивой, умной и интересной девушкой. И если ей было хорошо рядом с ними, то о чем тогда я мог сожалеть? Я мог желать ей только счастья. И радоваться, что она была счастлива.

И все-таки я не удержался и спросил.

— Чи ест пани Ануся замэжна (Пани Ануся замужем)?

— Былам замэжна. А почему вы это спросили?

Слово «былам» я понял и без перевода. На душе немного полегчало. Конечно же, я желал ей счастья. Я должен был радоваться, если ей было хорошо. Пусть даже с другими. Но рядом с другими она не была бы рядом со мной. А это было не правильно. Я улыбнулся.

— Прежде чем предлагать свою руку и сердце, нужно поинтересоваться такими пустяками.

— А вы собираетесь предложить мне свою руку и сердце?

— А вы сомневаетесь?

Нет, пани Ануся в этом никогда не сомневалась. С первого взгляда на меня она догадалась, что все мои руки, ноги, головы и сердца навеки принадлежат только ей. Ей одной. Возможно, она уже привыкла к тому, что все встречные мужчины влюбляются в неё с первого взгляда. И на всю оставшуюся жизнь. Но, мне показалось, что мой вопрос был ей немного не приятен. Я постарался сменить тему разговора.

— А что за занятия по самообороне вы проводите с домохозяйками?

— Это обычный курс для женщин. По субботам бесплатные занятия со всеми желающими. В будни в вечерние часы платные тренировки. Только это не совсем занятия с домохозяйками. Среди занимающихся очень много преуспевающих бизнесвумен, юристов, экономистов. Есть даже одна женщина-президент правления банка.

Пока мы ехали к управлению, Ануся успела рассказать мне о своих тренировках поподробнее. Все полицейские в управлении каждую неделю сдают экзамен по рукопашному бою. К тому же на базе управления, по распоряжению городских властей, проводятся занятия по самообороне и для «цивильных», как я понял, гражданских паненок.

Курс самообороны разработан немецким полицейским Норбертом Мертенсом. На занятиях Ануся обучает правильно пользоваться средствами самозащиты. Электошокерами, газовыми пистолетами и баллончиками. Учит правильно наносить удары и защищаться от ударов, захватов и удушающих приемов. И использовать подручные средства для самообороны.

Это было довольно интересно. Хотя я и понимал, что даже после таких занятий все равно не смогу защищаться от приставаний Ануси. Если конечно таковые когда-нибудь последуют. Как бы она не пыталась научить меня этим приемам самозащиты. Наверное, я просто не обучаем. А может быть всего лишь слишком стар, для того чтобы защищаться.

Машина остановилась перед полицейским управлением. Мы вошли внутрь. Из спортивной сумки Ануся достала пакет, в котором лежало синее кимоно и большое синее полотенце. И протянула их мне.

— Раздевалка для мальчиков там. Переоденетесь, другая дверь ведет в спортзал. Я буду там.

— Слушаю и повинуюсь, принцесса. — Я склонился в почтительном поклоне.

В раздевалке для мальчиков переодевались три мальчика примерно сорока лет от роду и с фигурами, как у Геракла. Один из них обернулся на звук открываемой двери. Это был Тадеуш Радзивилович. Старый знакомый по стрельбищу. Старый, не потому что давно знакомый. Мы познакомились только вчера. Но когда мальчику уже лет сорок молодым знакомым назвать его язык не поворачивается. Он удивленно поднял глаза.

— Робин Локсли по прозвищу Робин Гуд? Какими ветрами?

— Разумеется попутными. Здравствуйте, Тадеуш. — Я пожал его руку.

Он восторженно начал расталкивать своих товарищей, что-то быстро говорить им по-польски. Его два друга с интересом посмотрели в мою сторону и тоже протянули свои руки. Я пожал и их.

— Вчера все управление обсуждало вашу стрельбу. А они не верили, что вы реально существуете. Говорили, что все это просто выдумки. Человек не может так стрелять.

— А кто сказал, что я человек? Я — Бэтмэн.

Тадеуш довольно улыбнулся. Но его распирало любопытство.

— Нет, а все-таки, как вы здесь оказались?

— Шел мимо. Смотрю, дверь открыта. Вот и зашел.

Тадеуш поднял вверх палец и с сомнением покачал им перед собой.

— Этого не может быть. Потому что не может быть никогда. Попробую догадаться сам, кто смог поймать такую крупную рыбу как вы? Начальник управления?

— Нет, Тадеуш. Не угадали.

Тадеуш внимательно посмотрел на моё кимоно. О чем-то подумал. Было видно, как он выстраивает логическую цепочку. Он произнес только два слова:

— Панна Анна?

Я только развел руками. Вот ведь Шерлок Холмс! Догадливый. Тадеуш удовлетворенно присвистнул. Ну и что из того, что вы так стреляете, наверняка в этот момент подумал он, зато наши сотрудники ловят таких, как вы, в легкую. Особенно сотрудницы. То, что сотрудница его управления смогла поймать столь крупную рыбину в сети управления, было ему приятно. Если бы он только знал, какая я мелкая рыбешка на самом деле, он бы так не улыбался.

Тадеуш с друзьями быстро переоделся и прошел в спортзал. Я последовал за ними. Видимо, Радзивилович был большим начальником в управлении, раз при его появлении в зале раздалась какая-то команда. Одна из женщин в черном кимоно подала команду строю и доложила ему, как я понял, о готовности к экзамену. И о том, что разминка уже проведена. Я перевел взгляд на строй. Вау! Какие симпатичные полицейские работают в полицейском управлении города Вроцлава!

Да, в строю действительно стояли очень красивые девушки. Неужели такие девушки работают не только в модельном бизнесе, но и в полиции?! Фантастика! Откуда-то сбоку к нам подошла Ануся. Принесла какие-то списки. Тадеуш показал ей на меня пальцем и за что-то поблагодарил. Кажется, за меня. Ануся повернулась в мою сторону и подмигнула. Она была довольна. В белом кимоно с шелковой ленточкой в волосах она выглядела потрясающе. Мне почему-то сразу же подумалось, что ленточку можно оставить. А вот её белое кимоно, девушки в строю, Тадеуш со своими товарищами здесь явно лишние. Кажется, на меня снова напал столбняк. Я заметил, что рядом с Анусей чувство времени стало частенько меня подводить. Из этого состояния меня вывел голос Тадеуша. Он что-то сказал, но я не понял. Тадеуш рассмеялся.

— Пойдем за стол. Посмотришь, как работают наши девчата.

Только сейчас я заметил, что посредине зала стоят два стола. Ведь это же был экзамен. И чего они, в Польше, так любят устраивать эти экзамены, не пойму. Хотя с другой стороны, не было бы экзаменов, где можно было бы посмотреть на таких красивых девушек? Пропадали бы они где-нибудь на заданиях, специальных операциях и задержаниях. Или на подиумах. Ну, и пусть бы пропадали. Они мне были не очень-то и интересны. Все мое внимание было приковано только к Анусе. Я хотел её. Прямо здесь.

Мы сели за стол. Девушки разбились на пары и приступили к работе. Это были действительно очень красивые девушки. Но то, что они делали, было совсем даже не красиво.

Судя по всему, в системе подготовки сотрудников управления упор был сделан не на популярные в последнее время Айкидо или Таеквондо, а на одну из разновидностей карате. Преобладала ударная техника и болевые приемы. Похоже, это было джиу-джитсу. Я почему-то думал, что полицейским более подходят другие приемы. Менее жесткие. Похоже, что ошибался.

Видимо, девушки все делали правильно. Тадеуш довольно улыбался. Делал какие-то пометки в списках и кивал мне в сторону девушек: «Ну, как»? А я откуда знаю? Я понимал, что работают они здорово. В хорошем темпе. И очень жестко. Обезоруживают вооруженных противников. Освобождаются от захватов. Я бы так не смог. Но мне было не до них. Я смотрел на Анусю. Она ходила среди девушек, что-то подсказывала, поправляла. Её белое кимоно заставляло меня то краснеть, то бледнеть. Да и мысли мои были совсем далеко от этого экзамена. Я думал об Анусе. И о том, что очень хочется поскорее вернуться домой. К Анусе. Вместе с нею.

Тадеуш снова меня о чем-то спросил. Я вопросительно посмотрел в его сторону. Он повторил свой вопрос.

— Не хотел бы Робин Гуд выйти на татами, и показать нашим сотрудницам, как работают в России?

— Если бы за столом в ресторане, я бы показал. А на татами у нас не работают. Хотя, наверное, тоже работают. Но я не знаю как.

Тадеуш сказал несколько слов по-польски Анусе. Вот ведь, оболтус, знает, что я ей не смогу отказать. В спорте это, кажется, называется запрещенным приемом. Ануся подошла ко мне.

— Мы очень просим.

И я снова начал тонуть в её глазах. Это было какое-то безумие. Мир снова начал растворяться и куда-то уплывать. В зале никого больше не было. Только я и она. И её колдовские манящие глаза. Я пришел в себя только на татами. В тоже мгновение перед моими глазами промелькнула вся моя жизнь. Босоногое детство, юность. Молодости у меня, кажется, никогда не было. А еще мне вспомнились уроки Лейлы, дочери моего учителя Шафи, по джиу-джитсу. Как она усердно мутузила меня в крепости Шафи. Как издевалась над всеми моими бедными болевыми точками. И я ничего не мог ей противопоставить. Я подозревал, что сейчас все это повториться.

С другой стороны на татами вышла одна из девушек. Красивые волосы, прекрасная фигура. И глаза. По глазам я сразу все понял. Будут бить. И мне сразу же стало грустно. Если бы я только знал, как работают на татами в России, я бы ей обязательно показал. К сожалению, показывать мне было нечего. Только спину.

Мне дали в руки пистолет. Он был настоящим, а не резиновым, как я ожидал. Похоже, здесь работали действительно, как в реальной жизни. И с реальным оружием. То, что и ножи у них на экзамене были не игрушечные, я уже заметил. Это было правильно. Но меня огорчила следующая мысль. Бить будут больно.

Хотя первый прием, если не ошибаюсь, должен был быть не очень болезненным. Обезоруживание вооруженного пистолетом противника. То есть меня. Я взял пистолет в левую руку, привычно снял его с предохранителя. Проверил, нет ли патрона в патроннике, и встал напротив девушки. Мое копошение с оружием вызвало легкие смешки у девчат. Да и, правда, я же не на стрельбище. Пистолет я держал у пояса, а не на вытянутой руке, как многие. Поднимать его выше у меня не было ни сил, ни желания. Ну, так я всегда его так держу. Тадеуш имел возможность в этом убедиться.

Мою позу трудно было назвать изготовкой к бою. Если бы я был девушкой, её бы назвали «Поза Маша-растеряша». Я действительно выглядел немного не от мира сего. Ну, я же не виноват, что я всегда так выгляжу. К тому же, я давно уже забыл, как нужно готовиться к бою.

Девушка начала проводить прием. Я помнил только, что если буду сопротивляться, мне же будет больнее. Сопротивляться я и не думал. Тело само ушло в сторону с линии атаки. Если вы умеете уходить от пули, то вы сможете уйти и от приема. То, что произошло дальше, для многих было совершенно не понятно. Девушка поскользнулась и упала. Точнее не упала. В последний момент я успел вместо проведения встречного удара в шею, чуть-чуть придержать ее за голову. Но в это время левая рука чисто механически приставила ствол к её виску и нажала на спусковой крючок. Было такое ощущение, что рука жила своей, отдельной от тела, жизнью. Это было страшно. Даже мне самому. В застывшей тишине раздался металлический щелчок. Это не было рисовкой, а было вполне естественным завершением контрприема. Все это прекрасно поняли. В зале повисла гнетущая тишина. Девушкам стало не по себе.

Я извинился. Сказал, что это случайно. И больше это не повториться. Помог подняться девушке и передал ей пистолет. Мне хотелось поскорее от него избавиться. Словно он жег мне руки.

Девушка встала в стойку, поглаживая немного придавленную шею. Она приготовилась к тому, что я буду проводить болевой приём или «ножницы». Но я прошел снаружи, левее ствола, блокировав его своим телом. Локоть остановился в сантиметре от её переносицы. Выбивать пистолет после этого не было никакой необходимости. В глазах у девушки застыл ужас. Интересно, что застыло бы в её глазах, если бы я закончил свое движение. Реверсное движение другого локтя заканчивалось чуть ниже её затылка.

Нет, я совершенно напрасно вышел на татами. Чем дольше я там находился, тем грустнее становился Тадеуш. И тем подавленнее выглядели его сотрудницы.

Я показал несколько движений при одновременной работе с двумя, а затем и с тремя противниками. В них не было ничего сложного. Обычная техника защиты от одного противника другим. Старая, как мир истина, разделяй и властвуй. Чем больше противников тебя окружает, тем больше они мешают друг другу. И тем интереснее тебе работать. Главное — держать их на дистанции. И выводить одного за другим из строя. Выводить эффективно и надолго. Ибо иначе работать будет не только интересно, но и довольно утомительно.

Техника действительно была не сложной. А приемы порой казались даже слишком примитивными. Угнетающе на всех действовало только мое обращение со временем. Словно я лепил его из пластилина своими изуродованными руками. То сжимал в комок, то растягивал, то закручивал в спираль.

Мгновение назад я стоял на татами. Слабый и такой беззащитный, что мне самому было себя жалко. Но стоило девушкам атаковать меня, происходило что-то непонятное. Я растворялся в воздухе, исчезал в облаке каких-то движений. То, что я проводил какие-то контрприемы не вызывало ни у кого сомнений. Но никто не мог понять, что это за приемы? Многие из них девушки просто не успевали заметить. Складывалось впечатление, что я просто уходил в параллельное измерение или останавливал время. Проводил свои приемы, возвращался назад и запускал часы снова. Это было похоже на колдовство.

Кажется, на сегодня было достаточно. Я попросил Тадеуша отпустить меня с татами. Он согласился. В его голосе больше не слышалось веселья. Да и в глазах было что-то новенькое. Не веселое. Я спросил, что случилось? Тадеуш внимательно посмотрел на меня.

— Да кто же ты на самом деле?

— Тадеуш ты всё забыл. Я — Робин Локсли. По прозвищу Робин Гуд. Друзья частенько называют меня Бэтмэном.

Он даже не улыбнулся на мою шутку. Ему видно было не до шуток.

— Не надо было выпускать тебя на татами. Теперь они будут сомневаться в своих силах. Будут сомневаться в том, что смогут задержать преступника.

— Я и не просился на татами. Вы сами настояли. А девушки пусть не сомневаются. Они самые лучшие. Лучшие в мире. Просто пусть еще немного потренируются. К тому же я не преступник. Вспомни, я массажист. А массажиста любая девушка задержит голыми руками. Или обнаженной спиной. Задержит, как минимум, на несколько часов.

Тадеуш что-то сказал девушке в черном кимоно. Как я понял, экзамен был закончен. Полицейские стали расходиться. Выглядели они подавленно. Одна из девушек подошла к Анусе и, глядя на меня, что-то ей сказала. Когда она ушла, я подошел к Анусе.

— О чем секретничаете?

— Так. Ни о чем. Она сказала, что мой русский друг — настоящий шаман. И настоящий джентльмен. Он никогда не ударит женщину. Просто пристрелит её. Если в том возникнет необходимость.

Я не успел ничего ответить. Возможно, девушка находилась все еще под впечатлением моего первого контрприема. А может быть, просто обратила внимание на то, что, в отличие от девушек, я работал действительно очень мягко. К нам снова подошел Тадеуш.

— Сережа, вы не могли бы позаниматься с нашими парнями? Им это будет полезно.

Я вопросительно посмотрел на Анусю. Ни с какими парнями заниматься мне совершенно не хотелось. У меня была девушка, с которой я готов был заниматься всю свою жизнь. Больше мне никто не был нужен. Нет, я знал, что она мне ответит. Она скажет, что нужно позаниматься. С парнями. Поэтому решил сделать кое-что по-своему.

— Мне нужно будет обсудить это с пани Анной. Но предварительно я могу сказать, что готов уделить вашим парням некоторое время. Правда, взамен попрошу немного разгрузить пани Анну. У неё слишком большая нагрузка. А мне нужно с ней иногда советоваться по различным вопросам, обсуждать некоторые приемы. И неплохо было бы немного потренироваться. Поэтому придется освободить её от исполнения служебных обязанностей. Насколько это возможно, разумеется. Договорились?

Тадеуш понимающе улыбнулся. Судя по всему, торг здесь был явно неуместен. Тем более, что торговаться я и не собирался.

— Нет проблем. Когда вам будет удобно?

Мы пошептались несколько минут с Анусей. Субботние занятия по самообороне отменить она не могла. Поэтому мы решили, что по субботам, во время моего вынужденного одиночества, я могу немного позаниматься с полицейскими рукопашным боем. И иногда в будни. Вечером. Когда у нее будут тренировки с её «цивильными» ученицами. Я подумал, что вечерами мне лучше будет заниматься Анусей, а не рукопашным боем. Поэтому мы договорились с Тадеушем о встрече в следующую субботу.

В дверь уже несколько раз заглядывали очаровательные женские головки. Судя по всему, наш экзамен немного затянулся. За дверью ждала новая группа. Тадеуш пожал мне на прощание руку. Выглядел он немного расстроенным. Сам виноват. Не надо было тянуть меня на татами.

Не весело было и Анусе. Я спросил, что случилось?

— Ни чего не случилось. Только я не знаю, как продолжать свои тренировки дальше? Тому, что ты нам показал, научить невозможно.

Ануся впервые назвала меня «ты», а не «вы». Значит, действительно, была здорово расстроена. Хотя и старалась не показывать вида. Милая моя девочка, не стоит расстраиваться по таким пустякам. Мне захотелось приласкать её, пожалеть. Вместо этого я попытался пошутить.

— Так я не все показал. Пани Ануся еще не видела, как я умею целоваться. А если серьезно, то на некоторые вещи нужно просто уметь закрывать глаза. В нашем племени по этому поводу существует даже специальная молитва: «Боже, дай мне сил изменить то, что могу. Смирения принять то, что изменить не смогу. И мудрости отличить одно от другого».

Я взял её за руку и внимательно посмотрел в её глаза.

— Считай, что все это было обычным фокусом. А лучше, что я никогда не выходил на татами. Тогда ты сможешь работать дальше. Тем более, что тренер ты просто замечательный. И девушек подготовила здорово. Это правда.

Ануся подняла свои глаза. Ей было приятно, что я её похвалил. А может быть правда, не все так уж плохо? Она произнесла только одно слово.

— Дзенкуе (Спасибо).

То, что она сказала это по-польски, подсказало мне, что Ануся еще не совсем пришла в себя. Я не удержался и поцеловал её руку. Точнее внутреннюю сторону ладони. Ануся была немного удивлена, в прошлой жизни я всегда целовал её ладони, но удивлена приятно. Я знал, что ей сейчас нужно. Поэтому улыбнулся и спросил.

— За дверью, кажется, ждет новая группа? Давай-ка, быстрее начнем новую тренировку. Раньше начнем, раньше закончим. И поскорее поедем домой. Как говорят в милиции, раньше сядешь, раньше выйдешь.

— У нас в полиции говорят: «Раньше сядешь, дольше просидишь».

— Так это ж не про нас. У нас есть дела и дома. Ведь так?

Ануся улыбнулась. Как она улыбнулась! В её глазах больше не было грусти.

— То так. — Ответила она. И пошла к двери, звать очередную группу.

Я ушел к столу. То, что сегодня меня больше не погонят на татами не вызывало сомнений. Я не ошибся. Для первого дня Анусе впечатлений было вполне достаточно. И фокусов тоже.

К тому же с моими фокусами экзамен затянулся как минимум на полчаса. А значит, эти полчаса мы заставили ждать следующую группу. Это было не очень здорово. Тем более что вторая группа состояла из «цивильных» девушек. Точнее, из шестнадцати «цивильных» девушек.

Но Ануся снова была на своем месте. Она провела разминку. Что мне понравилось, в ней было довольно много танцевальных элементов. А что может быть лучшей разминкой, чем танцы с партнером?! К сожалению, девушки танцевали одни. Но, в отличие, от девушек-полицейских на меня они смотрели с гораздо большим интересом. Возможно, представляли меня в роли манекена для отработки ударов. По моей спине пробежал легкий холодок. Мне почему-то подумалось, что «цивильные» девушки могут оказаться более кровожадными, чем полицейские. К счастью для меня, после разминки девушки приступили не к отработке приемов, а к повторению ранее изученного. А ранее изученным была работа со средствами самозащиты.

Это было правильно. На каждом занятии необходимо повторять пройденный материал. Доводить изученные приемы до автоматизма. Затем разучивать новые приемы, но на каждом занятии продолжать повторять старые. Чтобы при их проведении работали рефлексы, а не мозг.

Но то, как работали девушки с газовыми баллончиками и газовыми пистолетами, мне не понравилось. Такие тренировки нужно проводить на свежем воздухе. Чтобы научить девушек учитывать направление движения воздуха. Затем немного поработать в ограниченном пространстве. В лифте, на лестнице. На коротких дистанциях. Да и работа с электрошокером показалась мне немного далекой от работы в реальных условиях. Одно дело со всей своей силы ударить манекен электрошокером. Сам удар по манекену выглядел достаточно эффектно. Даже при условии, что электрошокер был разряжен. Но проблема была в другом. На тренировке электрошокер был в руках у обучаемой. В реальной жизни он, как правило, лежал в сумочке. А если бы кто-нибудь спросил меня: «Что лучше использовать для защиты: газовый баллончик или электрошокер, лежащие в сумочке»? Я ответил бы однозначно: лучше использовать сумочку. Она ближе. И привычнее. Использовать нужно то, что вы держите в руках.

Идете по темной улице, возьмите в руки газовый баллончик. Заходите в подъезд, достаньте из сумочки электрошокер. В стрессовой ситуации вы можете о них просто забыть. Да вам тогда никто и не даст достать их из сумочки.

К тому же я всегда считал, что у девушек и так есть что носить в сумочке. Пудра, тушь, губная помада, расческа, зеркало. И еще миллион нужных и не очень нужных предметов. Чтобы носить там еще всякий хлам. Типа электрошокера или газового баллончика на пятьдесят литров. К тому же количество средств защиты не столь важно, как умение ими пользоваться. Поэтому начинать нужно с самого простого. С того, что у вас почти всегда под рукой. С сумочки. В грамотных руках она становится довольно серьезным оружием.

Пока девушки работали с манекенами, Ануся в двух словах объяснила мне теорию спасения. По методике Норберта Мертенса считалось, что для спасения от преступника необходимо было постараться заранее увидеть неприятность и постараться избежать её. Попытаться убежать. Найти контакт с преступником. Если это не поможет, применить приемы самообороны.

Все это было мне уже знакомо. У нас это называлось: выбрать безопасный маршрут движения; постараться избежать на нем неприятностей и действовать, если это не получилось. Я готов был даже согласиться с тем, что от преступника можно убежать. Возможно, это и не получится. Но почему бы, не попробовать?! А вот то, что с преступником можно договориться, мне показалось очень сомнительным. Если не ошибочным. Ведь если человек вышел на путь преступления, словами удержать его практически невозможно. И эксперименты здесь заканчиваются, как правило, довольно печально.

К тому же преступник довольно часто работает по одной из двух наиболее распространенных схем поведения. Первая, это когда грубостью, хамством, наглыми или унижающими высказываниями он пытается вывести вас из равновесия. Не обращайте внимания. Проходите мимо. Лично к вам никто не может и не смеет обратиться в таком тоне. Значит, обращаются не к вам. И вам в этой компании делать просто нечего.

Вторая схема, когда к вам подходят с «дружескими», шутливо-запанибратскими предложениями типа: «Какой у вас классный мобильник! Давайте вы нам его подарите». В этой ситуации постарайтесь пропустить шутки мимо ушей. Любая ваша эмоциональная реакция в этой ситуации — улыбка или агрессия — будут вашим поражением. Потому что преступники будут к ней готовы. Уходите. В крайнем случае, ведите разговоры только в строгой деловой форме и то только для того чтобы дать понять, что у вас нет времени на общение с ними. Вы очень спешите. И сразу же уходите.

В любом случае шансов «переговорить» преступников у вас практически нет. Они к этим ситуациям, в отличие от вас, готовятся заранее. Правда, если у вас вообще нет шансов, ну, что ж, попробуйте! Когда преступник достанет нож, спросите его: «А дальше что»? Когда он попытается объяснить, что произойдет дальше, спросите снова: «А дальше что»? Быть может это заставит его немного задуматься, и даст вам немного времени для дальнейших действий. Едва ли это поможет, но почему бы не попробовать?

Тем временем Ануся перешла к основной части тренировки. К отработке ударной техники и защите от ударов. Как и среди девушек-полицейских, так и среди «цивильных» девушек не наблюдалось ни малейших признаков человечности и гуманизма. Они наносили удары кулаком и внутренней стороной ладони по носу, били манекены локтем и коленом. Проводили уколы пальцами в глаза, в горло, в пах. Били головами по носам бедных манекенов. Били от души. Чувствовалась хорошая школа. И чувствовалось, что сил и времени на это было потрачено не мало. Может быть, даже не один год.

Ануся сказала, что они занимаются у неё всего полгода. Вполне возможно. Но то, что до этого они несколько лет занимались какими-либо единоборствами не вызывало не малейших сомнений.

Всё это было немного не то, что мне хотелось бы посмотреть. У девушек была хорошая спортивная подготовка. Словно это была другая группа девушек-полицейских, а не обычные домохозяйки. А мне было интересно посмотреть, как эти приемы проводят обычные девушки. Которые не могут достаточно сильно ударить кулаком. И уж тем более, головой по носу. Которые не могут даже просто ударить другого человека. Для них из этой техники могли подойти только удары локтем и коленом. Ну и, может быть, уколы в глаза и пах.

А девушки тем временем продолжали отрабатывать защиту от ударов. При проведении соперником удара спереди или сверху, они блокировали его рукой. Проводили толчок запястьем в нос. И проводили удар ногой в пах.

При проведении удара снизу, они отходили в сторону. Сжимали горло сопернику и проводили удар ногой в колено. После того, как соперник наклонялся вниз, добивали его ногой в голову.

Все это выглядело довольно сложным. Блоки, захваты противника за горло. Для защиты не стоило применять блоки, противник бы их все равно пробил. Только уход в сторону. А вот удары ногой в пах и в колено, запястьем в нос и особенно добивание показались мне достаточно разумными. Противника обязательно нужно добивать. Ведь не доделанная работа, это всегда начало другой более сложной работы. Не убивать, а добивать. То есть сделать так, чтобы преступник не смог вас догнать или преследовать. Удар в колено, в голову коленом или ногой в пах для этого вполне подходят.

И уж совсем фантастическими мне показались, так называемые, завершающие приемы. Фиксация головы за подбородок большими пальцами. Фиксация носа указательным и средним пальцами. Нажим ребром ладони между ртом и носом. Уколы рукой в гортань. Сжатие гортани большими пальцами. Ануся объяснила, что через три минуты противник потеряет сознание, а через 3–8 минут может наступить и его клиническая смерть. Невольно хотелось спросить, а кто вам даст эти три минуты? Если хотите убить, передавите сонную артерию и человек умрет через несколько секунд. Но это уже не будет самозащитой. Нет, эти «завершающие приемы» были здесь совсем ни к чему. Единственное, что можно было взять на вооружение из них, так это уколы большими пальцами в глаза и пах.

Незаметно тренировка подошла к концу. Девушки подходили к Анусе. Довольно улыбались. Кивали в мою сторону и что-то говорили по-польски. Шутили. После этого все пошли в душ.

Душ у них тоже оказался раздельным. Но я уже ни чему не удивлялся. Хотя одному в душе мне было очень сиротливо. Мне даже не хотелось попасть в женский душ. Мне просто не хватало Ануси. Не кому было подать мне мыло, потереть мочалкой мою бедную и израненную спину. К тому же я начинал всерьёз опасаться, что мои одинокие водные процедуры постепенно станут для меня привычными. Ведь пока человек этому сопротивляется, он живет. Я сопротивлялся. Но в душе я снова был один.

Зато после душа мы заехали в небольшой ресторанчик пообедать. И все мои грустные мысли моментально куда-то улетучились. Ведь я не злопамятный. Просто иногда бываю злой. И память у меня хорошая. Это шутка. На самом деле, моя сестра говорит, что у меня только один недостаток. Я слишком добрый. Она ошибается. Увы, недостатков у меня гораздо больше. Ну, как минимум, два. Второй, — у меня слишком короткая память. Я быстро забываю все плохое. Об одиночном душе я уже и не вспоминал.

Выбор блюд я доверил Анусе. Я знал, что рядом с нею голодным не останусь. Судя по тому, что она диктовала официанту, я не ошибся.

— На перше барщ (На первое блюдо борщ). На друге дане шныцель по ведэньску помидоры и шинка (На второе шницель, помидоры и ветчину). Кавэ и бутэльку вина (Кофе и бутылку вина).

На душе стало легче. Я готов был умереть от любви. Но умирать от голода я всегда считал полным безрассудством. Ануся повернулась в мою сторону.

— Еще что-нибудь будете?

— Пока не знаю. Потом, может быть, повторим.

Ануся отпустила официанта.

— Кшиштоф говорил, что у вас хороший аппетит.

Я смиренно потупил очи.

— Я и сам хороший. Вы просто не пробовали.

Кто из Кшиштофов выдал военную тайну о моем аппетите, Старший или Джуниор, мне было не интересно. Всему свое время. Сейчас было не до них. Встречу, покусаю. А пока мне было о ком думать. К тому же, насколько я помню, хороший аппетит никогда не был недостатком. Иногда недостатком считался большой живот. Хотя мама всегда говорила, что хорошего человека должно быть много. Я был в отца, хороший, но меня было мало.

Мы сидели, пили вино. Болтали. После борща, шницеля, ветчины и помидоров наступало время для душевных разговоров. Правда, я всегда считал, что после обеда наступает время тихого часа. Если бы я был один, сомнений на этот счет у меня бы не было. Но я был не один. Рядом с Анусей со мною что-то происходило. Любой психиатр, не задумываясь, поставил бы свой диагноз. Шизофрения. В острой форме. И, скорее всего, не ошибся.

Со мною действительно происходило что-то необычное. Или наоборот, обычное раздвоение личности. Я заметно поумнел. Я вел светский разговор. Иногда высказывал довольно интересные и глубокие мысли. Я слушал себя и удивлялся. Откуда во мне это? И я ли это только что сказал?

Анусе было интересно со мной. Я это чувствовал. Иногда она удивленно поднимала свои глаза, что-то переспрашивала и кивала головой. Но это был не я. А лишь половина меня. И в этой половине поселилась какая-то частица Ануси, которая придала моим мыслям и словам изящество и совершенство. Не свойственные мне раньше. А вторая моя половинка осталась неизменной. И мысли у неё были все такими же глупыми, что и раньше. Но это были мысли об Анусе. И о тихом часе вместе с нею.

Мы оставили машину у ресторана. И немного прошлись пешком. Зашли в костел Святой Марии Магдалены. Побродили вдоль набережной Одры по бульвару Дуниковского. И очень долго сидели на скамейке у небольшого сквера. Да, на скамейке мы действительно задержались. Просто заболтались. И забыли обо всем на свете. О времени, об окружающих. Поверьте, с такой собеседницей, как Ануся, это было совсем не сложно. И только вечерние сумерки вернули нас на землю.

Как здорово, что никуда не нужно было спешить. Впереди еще было целое воскресение.