ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Городская улица. Спешно заканчивается эвакуация. Под городом артиллерийская стрельба сменяется ружейной и пулемётной. В угловом доме, занятом революционными учреждениями, раскрыты все окна и двери. Дунька торопливо заканчивает погрузку вещей на телегу. Сцена пуста. Носильщик проходит к возу.

Дунька. Подожди, говорю, сатана! Сюды ещё можно кушнеточку вкласть. Трюмо ложи сверху. Чемайдан становь сбоку. Ну, езжай, да скорей! Ой, господи ж! (Забрала вещи, ушла.)

Входит Чир.

Чир. Так, так, так… «Да бежат грешницы от лица божия». (Ушёл.)

Вышел Швандя, оглядывается.

Швандя. Даёшь!

Проносят ящики с оружием. Входит Кошкин.

Кошкин (чем-то сильно взволнован, но скрывает это). Швандя!

Швандя. Есть, товарищ пред!

Кошкин. За Любой Яровой послал?

Швандя. Сам слетал. Сейчас здесь будет. Товарищ Роман, что же это? Бой под городом. Значит, Жегловский мост не взорван?

Кошкин. Значит.

Швандя. И Вихорь с ребятами не вернулись.

Кошкин. Не вернулись… Надо вернуть.

Швандя. Эх, надо было меня с Вихорем отправить.

Кошкин. А может, надо было Вихоря с Грозным отправить.

Швандя. Иду выручать! (Метнулся.)

Кошкин. Стой! Не сметь с поста отлучаться! Как у тебя, всё сделано?

Швандя. Последние ящики ребята уносят.

Кошкин. Кончай скорей, да сам уноси ноги, а то зашьёшься.

Швандя. Нет уж, это вы обратно. Вы сами, товарищ пред, лучше поскорей отсюда — ведь вас здесь всякий хлопец знает…(Проходящим рабочим.) Даёшь… (Скрылся.)

Входит Елисатов.

Кошкин. Товарищ Елисатов, езжайте в автомобиле.

Елисатов. Нет, езжайте вы, дорогой Роман, пора!

Кошкин. Я уйду последним.

Елисатов. Нет уж, лучше я. Вы слишком нужны революции. Я же буду направлять эвакуацию до последнего момента.

Кошкин. А вы знаете, где последний момент? Делайте, что я говорю. Только отдайте расклеить вот это, напечатанное, и езжайте на вокзал.

Елисатов ушёл. Входит Яровая.

Любовь. Товарищ Роман, что же вы не уходите? Выходы из города заняты.

Кошкин. Ничего, выйдем.

Любовь. Но вас могут схватить!

Кошкин. Меня-то едва ли, а вот Вихоря, Мазухина, Хруща и всех жегловцев, кажется, схватили.

Любовь. Ай! Что же делать?

Кошкин. Вопрос правильный. За этим и вас позвал. Нужно разузнать точно. Если схвачены, при каких обстоятельствах и где они? Поручаю вам.

Любовь. Будет всё сделано. Только уходите скорее.

Кошкин. Скорей, чем нужно, не выйдет. (Крепко жмёт ей руку. Уходит.)

Любовь провожает Кошкина. Вбегает Дунька.

Дунька. Ой, господи ж! Ой, мамочки!

Входит Елисатов.

Елисатов. Что же вы, товарищ Дуня, вернулись?

Дунька. Ой, боже ж мой, да где ж товарищ комиссар? Там уже не пропущают. Белые дороги займают. Надо на Замостье правиться.(Ушла.)

Елисатов (вслед Дуньке). Так правьтесь, а то как бы трюмо не повредили. (Ушёл.)

Входит Швандя, осматривается.

Швандя. Давай!

Входят рабочие с ящиками. Остановились.

Ну, что стали?

Рабочий. Да вон какую-то халду чёрт несёт.

Швандя. Где? Ну, это раз плюнуть! (Бросается к проходящей Махоре, обнял её.)

Рабочие проносят за её спиной ящики.

Ну, прощайте, Анюточка.

Махора. Анюточка?! А я ж Махора!

Швандя. Да неужели ж! До чего пахучее имя! Ну, прощайте! Не скучайте!

Махора. Да я вас впервой вижу!

Швандя. Именно. Не успели повстречаться, приходится разлучаться. Ну, вы не плачьте, Швандя вернётся.

Махора уходит. Швандя уходит с рабочими. Где-то в глубине пробегает Яровой и скрывается. Входят Горностаева и Яровая.

Горностаева (вслед Яровому). А, голубчик! Что, «режь буржуев, как кур»?

Любовь (увидя вдали Ярового). Ай, кто, кто… там?

Горностаева. А это ж самый мой квартирант Вихорь! Грабил, грабил, а удирать пришлось с пустыми руками. (Ушла вслед за Яровым.)

Любовь. Не может быть! Показалось… (Еле стоит на ногах.)

Входит Швандя.

Швандя. На замок — и врассыпную. (Увидел потрясённую Любовь.) Товарищ Люба, вы что?

Любовь (придя в себя). Ах… так, ничего… Товарищ Швандя, кажется, жегловцев белые схватили.

Швандя. Схват… Я же говорил — надо скорей выручать! (Бросился бежать.)

Любовь (схватила его). Что вы, что вы!.. Нужно осторожно.

Швандя. Какая тут осторожность! Когда обратно… (Убежал.)

Любовь. Товарищ Швандя! (Ушла за ним.)

Входит Дунька, потом Марья.

Дунька. Ой, боже ж мой! Так где ж пред?.. Пропала небель!

Марья. Меж теми не было, погляжу меж этими. (Дуньке.) А ты опять разрядилась? А? Вишь стог какой на голове снесла. У, шкура проклятая!.. (Бросается к Дуньке.)

Дунька бежит. Навстречу каптенармус Костюмов.

Костюмов. Что с вами, мамзель?

Дунька. Да вот цепляется самошедшая баба!

Костюмов. За что же?

Дунька. Да так! Безневинно! Заступиться ж некому.

Костюмов. Ах, боже мой! Позвольте вам. Как ваше имя-отечество?

Дунька. Авдотья Фоминишна Кулешова. А ваше?

Костюмов. Каптенармус обоза второго разряда Кузьма Ильич Костюмов. Желательно комнату по соответствию.

Дунька. Так пожалуйте ж! Я ж одна! (Уходит.)

Пробегает Марья.

Марья. Нигде нету. Ой, побиты, сукины дети…

Входит Швандя. Впопыхах, растерян. Осматривается, пробирается за угол. Пулемётный огонь. Входит Пикалов.

Швандя. Захлопнули твою душу… Ты товарищ аль земляк? Как тебя?

Пикалов. И в товарищах ходил и против товарищей.

Швандя. Наш аль ихний?

Пикалов. Наш. С покрова в пленных хожу. Нынче — те, завтра — эти.

Швандя. Покурить нет ли?

Пикалов. Кабы было…

Швандя. Найдём!

Садятся и закуривают.

Дальний?

Пикалов. Тульский. А ты?

Швандя. Курский. Село Митревка. Швандя мы, слыхал, может? Ну, как у вас?

Пикалов. Да так, чуть. Сперва тае, ан не дюже. А у вас?

Швандя. У нас обратно. Сознательный?

Пикалов. Кто?

Швандя. Ты!

Пикалов. Не! Не вписывался. А ты?

Швандя. Я? Упольне! Боле некуды! С Марксой, как примерно с тобой.

Пикалов. Чего ж он?

Швандя. Ничего старичок.

Пикалов. Ко дворам скоро ль отпустит?

Швандя. Покель, говорит, весь капитал не прикончу.

Пикалов. Мать честная!

Швандя. Сперва, говорит, расейский капитал расшибу, посля на заграничный гребнусь.

Пикалов. И-и, едят тя мухи! Опять баба сама коси.

Проходит офицер.

Офицер. Кто такие?

Швандя. Это мы… Пленный тута.

Вбегает гимназистка.

Гимназистка. Валя! Валечка!

Офицер. Ляля! Лялечка! Вот радость!

Гимназистка. Жив?

Офицер. Как видишь. (Шванде.) Чего расселся? Веди в контрразведку. (Уходит с гимназисткой.)

Пикалов (растерянно). Кто ж пленный?

Швандя. Кажись, ты.

Пикалов. Да я надысь уж взятый. На тебя линия.

Швандя. Что ж, веди!

Пикалов. Веди, веди! Да куда вести-то? Город чужой… Куда вести?

Швандя. Постой, погляжу. Кажись, в эту сторону. (Уходит за угол.)

Оба, оглядываясь и не видя друг друга, быстро убегают в разные стороны.

Пение. Выходит Чир, меняет флаги. Вбегает Швандя.

Дед, что делать? Ремиз? Скрозь дыры заткнуты.

Чир. Ай-ай, раб божий… Как же ты застрял?

Швандя. Дело задержало.

Чир. Какое же?

Швандя. Мирового масштабу.

Чир. Ну, пойдём, раб божий Феодор, выведу. Писано бо: «Днесь со мною будеши в рай».

Швандя. А писано — и ладно.

Появляется патруль.

Чир. Эй, сюды, братие! Вот это самый красный бес!

Патруль хватает Швандю.

Швандя. Ну, погоди, полосатый юда… Я к тебе из пекла приду!

Чир. А ты с молитвою, с молитвою… перед кончиной. Разбойник и на кресте покаялся. Помяни, господи, в раи воина Феодора.(Уходит.)

Трезвон колоколов, музыка. Буржуазия с цветами встречает отряд белых.

Елисатов. Самое тяжёлое было, ваше превосходительство, это спасать от хамов культурные ценности. Нередко приходилось жизнью рисковать. Вот, например, поручик Яровой!

Генерал. Господа! Будьте уверены, что помазанный хозяин державы российской не оставит без награды ни одной вашей жертвы! В своё время!

Елисатов. Вот, не угодно ли объявленьице прочесть!

Генерал и публика читают объявление. Входит Любовь Яровая. Яровой, увидев её, в изумлении останавливается, потом радостно бежит навстречу.

Яровой. Люба!

Любовь (увидев его, остановилась). Что… такое?

Яровой. Люба… ты?

Любовь один момент стоит, прислонившись к стене, потом с воплем падает к нему на грудь.

Нашёл, нашёл… Радость моя! Любушка!

Любовь. Постой! Постой! Ты? Не сон? Жив… жив?

Яровой. Жив.

Любовь. Мишенька… Мишенька! Два года оплакивала. Получила справку: убит под Замостьем… Дай, дай посмотрю… а! Ты болен? Рука висит… (Рыдая, целует его лицо, руки.)

Яровой. Пустяки. Война… Ты как?

Вбегает Горностаева.

Горностаева. Голубчики, милые! Уже висят мерзавцы! По Дворянской на каждом фонаре по большевику. Вот это власть! Дождались, слава богу!

Любовь. Зачем ты остался?

Яровой. Доброго утра, Елена Ивановна!

Горностаева (увидев Ярового). А! Ты здесь, миленький? Не ушёл?

Любовь. Миша, уйдём, уйдём, скорее!

Горностаева. Господа офицеры, арестуйте этого негодяя! Это комиссар Вихорь!

Генерал. В чём дело, поручик Яровой?

Яровой. Да вот, неблагодарность человеческая! Профессорша бранится: плохо охранял её имущество. Она не знала, что я жизнью рисковал.

Любовь. Что?

Генерал. Да, уж мы было помянули вас за упокой.

Горностаева. Так вы… наш… наш?.. (Радостно жмёт ему руку, обнимает.)

Вводят под сильным конвоем Хруща, Мазухина и других жегловцев.

Яровой (рапортует генералу). Злоумышленники, покушавшиеся на Жегловский мост.

Любовь. Миша? Ты?.. Неправда! (Падает.)