"Тайны русской веры. От язычества к империи." - читать интересную книгу автора (Перевезенцев Сергей Вячеславович)

Глава 3 «CВЯТОРУCCКОЕ ЦАРСТВО» (XV–XVI вв.)

XV–XVI вв. — это время национально-государственного подъема Русского государства, центром которого после почти двухвековой борьбы окончательно стала Москва. В этом смысле в XV столетии в течение относительно короткого отрезка времени произошло несколько важнейших для истории России событий, значительно повлиявших на ход развития древнерусской религиозно-философской мысли:

— в 1439 году во Флоренции между Византией и Римом было подписано соглашение об объединение церквей, получившее название Флорентийской унии. По условиям соглашения Православная Церковь принимала католические догмы, при сохранении обрядов и греческого языка. Фактического объединения так и не состоялось — в 1443 году Иерусалимский собор Православной Церкви предал ее проклятию. Особенно негативно Флорентийская уния была воспринята на Руси, где ее посчитали «предательством» византийской церковью правой веры;

— в 1448 году в ответ на Флорентийскую унию собор епископов в Москве провозгласил Русскую Церковь автокефальной, т. е. независимой от константинопольского патриарха (в 1458 г. единая русская митрополия разделилась на две — Московскую и Киевскую, расположенную в пределах Литовского государства);

— в 1453 году Византийская империя была завоевана турками и прекратила свое существование;

— в 1480 году Русское государство усилиями великого князя Ивана III Васильевича окончательно избавилось от татаро-монгольского ига и, следовательно, Русь была спасена от гибели.

На эти исторические события в XV веке наложилось явление религиозно-мистического характера — всеобщее ожидание «конца миру» (эсхатологические ожидания). Дело в том, что, по некоторым христианским летоисчислениям, в 1492 году заканчивалось седьмое тысячелетие от сотворения мира. В соответствии со многими пророчествами, начало восьмого тысячелетия должно было ознаменоваться Вторым пришествием Христа и концом света. Поэтому даже пасхальные службы в Русской Церкви были расписаны только до 1492 года. Но пророчествам не суждено было сбыться и конца света не состоялось. Следовательно, перед свободной Русью открывались пути к необычайному взлету.

Все эти события оказали огромное влияние на развитие отечественной религиозно-философской мысли. Ведь для религиозно-мифологического сознания той поры совпадение исторических и мистических событий не могло казаться случайным. И смысл виделся совершенно определенный — Сам Господь, покаравший за грехи Византийскую империю, но освободивший Русь и не допустивший погибели мира, избрал Московское государство для осуществления на земле неких Высших, Божественных предначертаний.

Именно поэтому с конца XV столетия в России начинается напряженнейшая духовная работа по осмыслению нового всемирно-исторического значения России. И недаром XV–XVI вв. считаются временем расцвета древнерусского религиозно-философского и публицистического творчества.

Поиск нового места Русского государства и русского народа в мировой истории выразился прежде всего в многочисленных спорах о вере, о путях постижения православных истин, о возможности спасения. Как писал в начале XVI столетия Иосиф Волоцкий, «Ныне и в домех, и на путех, и на торжищех… вси сомнятся, вси о вере пытают».

Различные трактовки христианского вероучения были выражены в трудах и иноческих подвигах Нила Сорского и Иосифа Волоцкого. Немного позднее, уже во второй четверти XVI века, последователи этих выдающихся православных подвижников стали именоваться «нестяжателями» и «иосифлянами». К первым можно отнести Вассиана Патрикеева, Артемия Троицкого и, с некоторыми оговорками, Максима Грека. Иосифлянских позиций придерживалось большинство церковных иерархов — митрополит Даниил, митрополит Макарий и др.

Сами термины — «нестяжательство» и «иосифлянство» — в принципе не очень удачные. Они не отражают главного — сути религиозных расхождений представителей этих двух крупнейших направлений в русской религиозно-философской мысли XV–XVI вв. Но, хотя и с некоторой долей условности, приходится пользоваться этими терминами, ибо они устоялись. При этом следует помнить, что и «нестяжательство» и «иосифлянство» — это две стороны единого процесса развития отечественной религиозно-философской мысли в XV–XVI столетиях. А разногласия между ними можно свести к такому противопоставлению: преображение мира через внутреннее воспитание человека или завоевание мира на путях внешней работы в нем.

Одна из важных религиозно-философских проблем этого периода — борьба с ересями. Ожидаемый, но несостоявшийся конец света поставил под сомнение многие вековечные христианские истины и стал одной из причин появления в XV веке еретического учения «жидовствующих». Сегодня мы мало знаем о сути этого учения, ибо еретических сочинений, если они и были, практически не сохранилось. Отдельные элементы ереси можно представить лишь по сочинениям тех церковных деятелей, кто с ересью боролся. Сами же еретики были подвергнуты репрессиям, а некоторые и публичной казни.

В то же время теоретическая полемика с еретиками дала и положительные результаты, ибо понуждала защитников православия уточнять многие вероучительные положения, и тем самым православное богословие получило дополнительный импульс к развитию. Это особенно заметно по сочинениям Иосифа Волоцкого и Зиновия Отенского.

В XVI веке религиозно-мистическое миросозерцание, вообще столь характерное для Древней Руси, достигает своего высочайшего накала. Более того, мистические учения, покидая монашеские кельи, становятся силой, управляющей всей общественно-политической жизнью страны. Мистические учения выступают в качестве «идеалов-образов», обозначивших новые целевые и смысловые задачи существования Русской державы. При этом было неважно, что большинство фактов, использованных при создании религиозно-мистических учений, имели малое отношение к реальной истории. Зато уже вся последующая история Российского государства представляет собой реализацию на практике выработанных в первой половине XVI столетия мистических «идеалов-образов».

Пытаясь осмыслить положение России во всемирной истории, русская религиозно-философская мысль выработала три типа соединения русской истории с мировой — хронографический («Русский Хронограф» 1512 года), генеалогический («Сказание о князьях Владимирских») и пророческо-эсхатологический (цикл сочинений о «Третьем Риме»). В сочинениях религиозно-мистического характера древнерусские книжники XVI века выдвинули ряд «идеалов-образов» или формул, — «Москва — Новый Царьград», «Москва — Новый град Константина», в которых Московское государство начинает осознаваться как центр, ядро, средоточие правой веры во всем мире. Ибо Россия осталась единственным в мире государством, которое сохранило православие и которое способно донести свет правой веры всему человечеству.

Представление о Московской Руси как единственной хранительнице правой веры было в той или иной степени выражено в различных сочинениях. Итогом раздумий русских мудрецов стали послания, авторство которых по традиции приписывают псковскому старцу Филофею — так называемые сочинения «Филофеева цикла». Именно в этих сочинениях был выдвинут «идеал-образ» России как «Третьего Рима» (гораздо позднее возникло наименование «теория «Москва — Третий Рим»). «Идеал-образ» «Третий Рим» оказался наиболее полным по уровню разработки и получил самое широкое развитие в общественно-политической и религиозно-философской мысли России XVI века.

Рост могущества Москвы естественно вел к усилению позиций великокняжеской, а потом, когда Иван IV Васильевич в 1547 году принял титул царя, и царской власти. Этот процесс был сложным и сопровождался жестокой политической борьбой.

Но дело в том, что политическим проблемам в России XV–XVI вв. тоже придавалось религиозно-философское звучание. Неспешное укрепление Московского княжества в годы «татарщины» воспринималось в народе как знак избавления от Божией кары, а сама Москва и ее князья — как избранники Божии, посланные спасти и народ и государство от татарского «заточения», а затем повести их к горним вершинам. Поэтому постепенно в русской религиозно-философской мысли и в общественно-политическом мнении возобладало убеждение — именно светская власть, и именно великий князь Московский в союзе с церковью способен взять на себя исполнение Божественных предначертаний.

Впрочем, подобное мнение утверждалось тоже не без борьбы, не без серьезных религиозно-политических споров. Свое отражение эти споры нашли в публицистических произведениях середины XVI столетия — в сочинениях Ивана Пересветова, Федора Карпова и других писателей. А наиболее яркое воплощение они получили в переписке царя Ивана IV Грозного и князя Андрея Курбского.

Публицистические сочинения XVI века интересны еще и тем, что авторами многих из них являются светские мыслители. Однако практически все эти сочинения написаны с православных религиозно-философских позиций.

XV–XVI вв. — это еще и истинный век русской святости. Это время митрополита Макария, уже в наши дни причтенного к лику святых. По его инициативе на церковных соборах 1547 и 1549 годов было канонизировано к общероссийскому прославлению около 40 русских святых, почитаемых до того местно. В связи с этим по всей России собирались жития, каноны и описания чудес новых русских чудотворцев, составлялись новые жизнеописания.

Задача, поставленная митрополитом Макарием, полностью соответствовала духу времени — Московское государство, занимающее теперь, по представлениям древнерусских книжников, совершенно исключительное положение в общемировом христианском пространстве, должно было доказать всему миру и свою святость. А значит, и возможность претендовать на вселенское значение.

В XV и в особенности в XVI веке древнерусское религиозно-философское творчество достигло самых больших вершин. Используя древние и новые религиозно-мистические символы, русские мыслители этого времени, по сути дела, определили историческое место Московского государства в бытии всего христианского мира. Уверенные в том, что истинное христианское благочестие во всем мире погибло, сузилось до пределов России, отечественные любомудры увидели единственный путь к спасению — Московское государство обязано духовно укрепиться и принять на себя Божественную миссию: спасти остальной «изрушившийся» мир. Именно эти идеи лежали в основе практически всех религиозно-философских произведений XV–XVI вв.