"Алиса в Хуливуде" - читать интересную книгу автора (Роберт Кэмпбелл)

– Аудитории нужна живая непринужденная трескотня. И никаких писателей! Даже если бы тебе удалось вытащить на ковер Хемингуэя в паре со Стейнбеком.

– Ни того, ни другого уже нет в живых.

– Вот и я о том же. А кому на хер нужны нынешние писатели?

Одна из пожилых дам за соседним столиком, сильно смахивающая на постаревшего циркового пони, незаметно подкралась к их столику. Официантка еще и не вздумала подойти к ней, потому что никто не подал ей соответствующего знака, зато откуда ни возьмись появилась эта дамочка с крашеными волосами, стянутыми в конский хвостик, с силиконовой грудью, умильно взирая на Твелвтриса. Все сидящие за столиком, за исключением Дженни, замерли. Им было известно, что ни в коем случае нельзя приставать к Роджеру в середине дня, пока он хотя бы немного не выпьет.

– Мистер Твелвтрис, – прочирикала старая дурочка голоском, похожим на свист грошового чайника.

Твелвтрис повернулся к ней всем телом – как будто простой поворот головы был бы для нее недостаточной честью – и улыбнулся ослепительной улыбкой, которая, казалось, подняла температуру в помещении сразу на два градуса.

– Роджер. Называй меня Роджером, милашка. Чем я могу быть тебе полезен?

– У меня есть племянница.

В руках у старушки появились карандаш и бумажная салфетка.

– И я не сомневаюсь в том, что она замечательная малышка. Но ты уверена, что речь идет не о самой тетушке? Как, кстати, тебя зовут?

– Роза.

– О тетушке Розарите. У тебя ведь есть испанская кровь, не так ли?

– Как вы узнали? – всполошилась старушка.

– Ты поразила меня в самое сердце, – по-испански произнес Твелвтрис.

– Что такое?

Испанский она знала примерно так же, как уборщица во вьетнамском борделе.

Поясняя смысл сказанного, Твелвтрис поднес руку к груди. Старушка зарумянилась.

Твелвтрис взял у нее карандаш и салфетку и принялся писать, выговаривая текст вслух:

– «Розе. Где еще сыщешь такую прелесть? Роджер Твелвтрис».

После того как старушка вернулась к себе за столик к ошарашенным всем только что произошедшим спутницам, Твелвтрис оглядел свою компанию одновременно и гордо и кротко, словно он все еще никак не мог поверить тому, что публика воспринимает его как царствующего монарха.

Официантка, которую здесь все называли Мэми, была равнодушна к визиту знаменитости, потому что добрая сотня точно таких же телезвезд уже пыталась залезть ей под юбку. Она встала по струнке, дожидаясь, пока Твелвтрис не сделает заказ.

– Швейцарский сыр на черном хлебе под майонезом, фруктовый салат…

– Полуночный пряный подарок, – уточнила Мэми, записывая заказ.

– Нет, ты шутишь! Полуночный пряный подарок! Ой, я уссусь…

– Сам и подтирать будешь, – отшутилась Мэми. А вот этого ей говорить не следовало. Король был щедр. Король был милостив. Король был добр и ласков к своим подданным. Но тем не менее король оставался королем. И сейчас глаза его превратились в две ледяные щелки. Кем воображает себя эта жопа в туфлях без каблуков и в нечистом переднике, чтобы разговаривать с ним подобным образом.