"Чужая в чужом море" - читать интересную книгу автора (Александрович Розов Александр)50 – ЭРНАНДО ТОРРЕС. Координатор Меганезии. Дата/Время: 12 сентября 22 года Хартии. День. Место: Меганезия. Округ Саут-Кук. Атолл Никаупара. Моту-Мануае, мини-отель «Aquarato Cave».Не каждому журналисту выпадает удача посмотреть на работу своих коллег, слушая синхронные комментарии «лиц из народа». На правах репортера оргкомитета игры, а также на правах хорошей знакомой обоих хозяев заведения - Хаббы и Нитро, Жанна устроилось со служебной стороны стойки. По другую сторону, почти спиной к ней, расположились координатор правительства Меганезии, Эрнандо Торрес и директор оргкомитета игры «Тринадцать ударов молнии», Джой Прест. Около двух десятков журналистов разместились за столиками в зале салуна. Пока шла только разминка. Джой отвечала на вопросы о правилах игры, не особенно отличавшихся от стандарта теле-квестов, заложенных еще во времена форта Баярд. - Надеюсь, вы помните, что скандинавская команда вышла вперед в первом туре, когда обнаружила в Эквадоре, в пирамиде майя, тайный нацистский архив. Американская команда, которая искала спрятанный на Галапагосских островах самолет, задержалась почти на 3 дня. Но на следующих турах американцы набрали проигранные очки. Они нашли на дне лагуны атолла Клиппертон инопланетный ключ раньше, чем скандинавы завершили поиски летающей тарелки, брошенной инопланетянами в предгорьях Транс-антарктического хребта, и загипнотизировали роту спецназа на атолле Раиатеа раньше, чем команда из Скандинавии установила местонахождение нациста-монстра, доктора Рашера. После битвы с эсэсовцами-зомби на острове Такутеа, команды получили 2 дня отдыха на атолле Атиу. Завтра вы сможете встретиться с ними там, на озере Те-Рото, в кампусе местного университета. А координаты следующего пункта игры определятся после того, как секретный компьютер расшифрует запись на кристалле кварца, который был найден в сейфе, в подвале уничтоженной нацистской базы. Это в общих чертах. Репортер итальянской «La Stampa», который уже минуты две ерзал так, как будто сидел не на стуле, а на заколдованном дикобразе, дождался возможности задать вопрос: - Сен Прест, а вам не кажется, что включение в сценарий игры реального нацистского преступника Рашера, и медиа-кампания по дезинформации мировой общественности, выходит за рамки приличий? Ведь многие восприняли нацистский архив и эсэсовскую базу на Такутеа, как нечто реальное. Вы понимаете, что я имею в виду? Джой кивнула и обаятельно улыбнулась. - Видите ли, в каждой игре должен быть элемент интриги. Если мы будем использовать только добрых фей и Санта-Клауса, игра станет скучной. Инопланетные пришельцы и антарктический снежный человек, 130-летние врачи-убийцы, ставшие энергетическими вампирами и индейские колдуны «нагваль» - это явления одного порядка. Большинство людей в них не верят, но некий элемент неопределенности остается: а вдруг? Я открою маленький секрет: в следующих миссиях игры участникам предстоит встреча с древней магией Атлантиды и с устройством для телепортации, созданном одной из древних рас, населявших нашу планету еще в эпоху динозавров. - Но, - возразил итальянец, - Нацизм это иное, это страшная страница в истории… - Я поняла, о чем вы, - перебила Джой, - Но, человек так устроен, что ему хочется игр с монстрами прошлого. Калигула, Мухаммед, Аттила, Чингисхан, Гитлер, Муссолини… Кстати о Муссолини: в Италии до сих пор существует партия его приверженцев. Ряд ее членов занимают посты в вашем правительстве. Я не хочу путать сюда политику, но в таких условиях упрекать нас за использование образов фашистов, в игре… Вы помните пословицу про песчинку и бревно в глазу? «Бедняга итальянец, - подумала Жанна, - Угораздило же его поднять эту тему. Вот если бы это сделал какой-нибудь араб, из страны, где жители только вчера слезли с пальмы». - Мисс Прест, позвольте заметить! Объединяя Мухаммеда с Гитлером, вы оскорбляете религиозные чувства мусульман, - сказал Джек Хартли из «London Courier». «… Просто магия какая-то, только я успела подумать про арабов…» - Благодарю за предупреждение, - Джой отвесила британцу легкий поклон, - но в моей стране полиция оперативно нейтрализует исламистов. Мне нечего опасаться. Я вам сочувствую, в связи с тем, что в вашей стране полиция бездействуют, и ваши законы защищают террористов, а не порядочных людей… И хватит политики. С места поднялся шеф-редактор отдела политики польской «Trwam media» «Ага, - подумала Жанна, - хватит политики, как же. Все еще только начинается». - Мисс Прест, вы пытаетесь убедить всех, что никакой нацистской базы на Такутеа не существовало, но факты говорят обратное. Напоминаю, что на Такутеа недавно люди в эсэсовской форме обстреляли нашего специального репортера, Збигнева Грушевски. Збигнев вынужден был под огнем покинуть лодку в открытом океане. Лишь чудом он остался жив – через несколько часов его подобрал местный рыбак-полинезиец и… - А, - перебила Джой, - Этот тип пристал ночью к Такутеа, пошел под знак: «Частная территория», начал там шарить и охрана студии приняла его за вора. Если к вам в дом ночью через ограду кто-то лезет, вы решите, что это грабеж, а не репортаж «Trwam»… Ей пришлось пережидать хохот публики почти полминуты, а потом она продолжила: - Естественно, сотрудники охраны хотели его задержать и доставить в полицию, но он успел добежать до своей лодки и отойти от берега. Вплавь его преследовать не стали, а лишь выполнили по инструкции предупредительные выстрелы в воздух… - Какое там в воздух! – возмутился польский шеф-редактор, - Збигнев слышал, как пули свистят в нескольких сантиметрах от его головы! Это был снайпер! - Это был пропуск визита к невропатологу, - невозмутимо возразила Джой, - вы были ночью и утром на игре? Вы видели, как наши ребята стреляют из штурмовой винтовки c 450 метров? С той дистанции, что была между ним и охраной, когда он удирал на своей лодке, они могли на спор прострелить ему любое ухо или любую половинку задницы. Ее снова прервал хохот, она покачала головой и жестом попросила всех успокоиться. - Раз уж зашла речь о подробностях, - сказала она, - то местный парень, который иногда рыбачит рядом с нашей студией, был в шоке от этого Грушевски. Представьте, что вы рыбачите рано утром. Вдруг в вашу лодку лезет из воды тип в спасжилете, и кричит на ломаном английском: «За мной гонятся эсэсовцы, они меня убьют, запытают насмерть в концлагере, я вам дам любые деньги, только довезите меня до Атиу». Дальше этот псих закапывается с головой в ваш улов и отказывается вылезти где-либо, кроме Атиу… На этот раз, Джой не пыталась прекратить хохот в зале. Она и сама смеялась. Джабба поставил рядом с ней на стойку стакан минеральной воды. Она кивнула, сделала пару глотков, закурила сигарету и завершила ответ словами: - Надеюсь, ваш репортер успел хорошо распробовать нашу рыбу. - У вас не получится обратить серьезное дело в балаган! - воскликнул шеф-редактор «Trwam», пытаясь перекричать новый взрыв смеха, - В моем распоряжении имеются фотодокументы, и они уже опубликованы. Он извлек из-за пазухи пачку цветных фотографий крупного формата и торжественно потряс ими в воздухе, развернув веером. Джой пожала плечами и, запрокинув голову, крикнула, как казалось, в потолок: - Олаф! Ты там не спишь?.. Олаф! - Уже нет, - раздался через минуту несколько заспанный голос, c потолка, - а что? - Спустись, пожалуйста, тут как раз обсуждается компьютерная графика. Через минуту по лестнице из мансарды-отеля спустился белобрысый парень в шортах и футболке с изображением толстой лягушки и надписью «Kiss me!». -Люблю отели с хорошей звукоизоляцией, - проворчал он, ставя на стойку ноутбук с 20-дюймовым экраном, и добавил, уже в адрес польского шеф-редактора, - Не тычь мне в физиономию своими фотками, это копии с моих оригиналов. - Оригиналов? – переспросил изумленный поляк, - Но мы приобрели негативы… - Учи матчасть, дядя, - перебил молодой швед, - и сдай вправо, ты всем экран заслонил. Сделав это замечание, Олаф встал рядом со стойкой и вооружился соломинкой для коктейлей в качестве указки. - Слайд 1-й, черепа жертв, сваленные на берегу Такутеа. Показываю, как сделано. Это берег, а это - фото из архивов Международного трибунала, 1994, геноцид в Руанде. Я обвел приметные черепа маркером, чтоб сравнивать. Идем дальше… Он пару раз щелкнул мышкой и опять принял позу лектора. - Слайд 2-й: голые люди за колючей проволокой в центре острова Такутеа. Эти люди взяты с фото из «New Plimut Observer», Новая Зеландия, с nude-action «Лиги защиты животных». Они выступили против того, что с новорожденных ягнят сдирают шкурки. Кстати, я тоже это дело не одобряю... Да, чтобы вам проще было сравнивать фотки, я самую симпатичную девчонку обвел в кружок. Классные сиськи, правда? Сделав это эстетическое замечание, молодой швед снова сменил кадр. - Слайд 3-й. Это моя гордость. Доктор Рашер. Сделать из старых черно-белых фоток цветную 3d и дурак сможет, а вот реалистичное старение – это уже задача для профи. Рекомендую пакет «Bioimage-evolution». Я сейчас включу вам ролик. Там показано по фазам, как это делалось. Кто хочет купить, сто баксов на стол за копию на диск. Dixi. - Вы кое-что не учли! – заявил шеф-редактор «Trwam media», - вот это! Он поднял над головой фото: несколько офицеров в форме ВМФ Меганезии собрались вокруг электронных весов, на которых стоит ужасно худая голая чернокожая девушка, почти подросток. Табло весов показывает 36,89 кг. Офицеры весело улыбаются. Только один (развернувшись анфас к фотографу) с серьезным видом смотрит на табло весов. - Так это не ко мне, - флегматично сообщил Олаф, - это уже явление природы. Сделав это загадочное замечание, швед вынул из кармана своих шорт woki-toki, что-то ткнул на пульте и через несколько секунд произнес: - Алло, Пума, ты что, отмокаешь?... Это, в смысле плаваешь… Ага, а далеко?... Ну, ОК, тогда двигай сюда. Тут показывают эротический триллер с твоим участием… Ну, блин, как тебе объяснить, что это? Приходи и увидишь… Нет, одеваться не надо… Ну, ждем. - Чего ждем? – спросил поляк. - Младшего инструктора Пуму Батчер, - сообщила ему Джой, и добавила, - Пока можно задавать следующие вопросы. Наверное, никто кроме Жанны не заметил короткого обмена взглядами между Джой Прест и Ллаки Латтэ, сидевшей за дальним столиком. Ллаки поднялась с места. - Вопрос к координатору Торресу, - объявила она, - У вас хорошая полиция. Почему она не поймала Грушевски и не выдала его в Самбаю, где он убил доктора Владу Смигл? - А был запрос на экстрадицию Грушевски? – спросил Торрес. - Я не знаю, был ли запрос из Самбаи, но вот запрос из Мпулу (Ллаки подняла вверх на вытянутой руке лист бумаги украшенный гербом - солнышко, росток и автомат). У нас страна, соседняя с Самбаей, и по нашим законам он тоже преступник. Можно я дам вам эту бумагу, чтобы если Грушевски еще раз приедет в Меганезию, то ваша полиция его поймала и отдала нам. У нас его будет судить трибунал по военным преступлениям. - Никаких проблем, - сказал координатор, - Давайте сюда ваш запрос, я передам его в Верховный Суд. - Это хорошо, - сказала Ллаки, пересекла зал, передала бумагу в руки Торресу, в полной тишине вернулась на свое место, и преспокойно закурила сигарету. «Ну, - сказала себе Жанна, - Пора изобразить лицо всемирного братства журналистов». Она встала, поправила прическу, вернее, изобразила, будто поправляет прическу. На самом деле, прически, как таковой не было, но этот жест хорошо привлекает внимание. - Пользуясь тем, что здесь присутствуют журналисты авторитетных медиа-групп, я хочу отметить, что ультра-католические масс-медиа, такие как Trwam, нарушают Всемирный Кодекс Этики Репортеров. Напоминаю: запрещено использовать статус журналиста для прикрытия подстрекательства к насилию, а именно этим занимается Trwam, призывая христиан в странах 3-го мира к расправам над врачами, учителями, соц-работниками и репортерами, позиция которых не нравится Ватикану. Когда Грушевски попадет в руки правосудия – а я надеюсь, что это произойдет, - давайте, воздержаться от петиций в его защиту. Если он действует, как мафиози – пусть с ним и обращаются соответственно. Канадка приготовилась к хорошей словесной потасовке с обменом сначала взаимными обвинениями, а затем - оскорблениями и угрозами, но в этот момент на сцене (точнее, в зале) возникло новое действующее лицо. Пума двигалась так стремительно и бесшумно, что большинство присутствующих заметили ее, когда она уже была на полпути от входа до стойки бара. Из одежды на ней был только лимонно-желтый браслет-футляр с woki-toki, застегнутый над левым бицепсом. По шелково-гладкой шоколадной коже бежали капельки воды – видимо, она выбралась из лагуны на пирс прямо перед входом в салун. - Олаф! – возмущенно произнесла она, - Что ты опять говоришь сложными шведскими словами? Я знаю, есть простые английские слова про то же самое! - Erotic thriller, - это по-английски, сообщил швед. - Да? – удивилась Пума, - И что это значит? - Вот, - пояснил он, кивнув в сторону поляка, все еще державшего в руке то самое фото. Пума сделала короткое движение, и фото оказалось у нее в руках, а сама она уселась на табурет у стойки, слева от координатора Торреса. - Так это же просто я, - разочаровано протянула она. Жанне было безумно интересно, кто из журналистов первым выйдет из легкого ступора, вызванного эффектным появлением младшего инструктора Батчер. Если бы канадке пришлось ставить на кого-то из них в тотализаторе, она выбрала бы Питера Йорка из «CNN-Fortune», или Шарля Фонтейна из «Figaro» - все остальные явно тормозили. Она совсем было решила, что ставит на Питера, но первым все-таки отреагировал Шарль. - Могу я ли задать миссис Батчер несколько вопросов? - спросил он, обращаясь к Джой. - Почему нет? – удивилась та, - У нас здесь встреча без галстуков. - Да… (француз улыбнулся)… Я это уже заметил. Э… (он повернулся к Пуме), можно называть вас просто по имени, без «младший инструктор…», и так далее? - Ну, да, - ответила она. - Отлично! Вы не могли бы рассказать, как получилось такое фото? - Обыкновенно. Мзини нажала кнопку на своем мобайле, и оно получилось. - Ага! – сказал ничуть не обескураженный Шарль, - А Мзини, это кто? - Она из народной милиции Макасо, в Мпулу, - пояснила Пума, - Мы вместе летали на остров Лийс, плавать в море. - Ага! – повторил он, - Значит, это фото с острова Лийс, а не с Такутеа. - Ну, да. Разве это не понятно? - Я просто уточнил… А что вы делаете на этом фото? - Я выигрываю 20 фунтов у команданте базы, - ответила она, - У нас было пари про мой вес. Он не верил, что я такая легкая. - Да, я бы тоже не поверил… А как это случилось с вашим весом? - Я долго не могла найти еды. Была война и из-за этого проблемы с едой. Вообще, было много проблем из-за этой войны. Не только у меня. - Война, - повторил француз, - А где, когда? - В разных странах. Южное Конго, Мпулу, Везиленд, Малави, Шонаока, Самбая и еще, кажется, Зулустан и Мозамбик, но про них я не уверена. А когда… Ну, я не знаю, если ничего не изменилось, то она до сих пор идет. - А что вы делали на войне? – спросил он. Нитро поставил на стойку рядом с Пумой огромную кружку горячего какао и получил бонус в виде быстрого как укус кобры поцелуя в щеку. Африканка сделала один глоток, облизнула губы, и начала обстоятельно излагать. - Три года назад была очень сильная засуха. Совсем нечего есть. Нас продали в армию генерала Басемо за один грузовик гуманитарной помощи. Потом генерала Басемо убил полковник Куруе. Он сам знал, где брать гуманитарную помощь и таблетки - зачем ему генерал? В армии нас учили, как стрелять из нигерийского автомата и как правильно резать горло. Потом мы воевали за Везиленд против Самбаи. Потом, когда в Везиланде кончились деньги, Куруе нанялся воевать за генерала Ватото, а против кого мы тогда воевали – я не знаю. Просто воевали с какими-то деревнями. Там можно было иногда найти еду, и еще кое-что, чтобы продать, но надо было прогнать ту армию, которая их охраняла. Иногда это получалось, а иногда – нет. Тогда у нас многие умирали сразу, а многие позже, потому что не было еды. Потом мы попали в большую засаду. Там почти всех наших убили. Потом я бродила по саванне, не помню, сколько дней. А потом меня поймали, и я встретилась с Роном Батчером. Это мой мужчина, он сейчас спит, но когда проснется, я могу вас с ним познакомить. - Э… - пробормотал Шарль, пытаясь как-то переварить концентрированный рассказ о боевом пути типичного центральноафриканского солдата, - … А чем вы занимаетесь сейчас? Я слышал, вас назвали младшим инструктором. - Во-первых, я учусь в «College of Design». Это в Имелечоле, на Пелелиу, недалеко от нашего fare. Рон говорит, что главное - учиться и я думаю, это правильно. Во-вторых, я работаю в фирме «Taveri Futuna» по эргономике. Это наука про удобные штуки. Как бы объяснить… Нитро, дай мне свою пушку, я покажу, что такое эргономика. Бармен вынул из-под стойки «Remington Tactical» 12 калибра и протянул ей со словами: «смотри, не грохни тут кого-нибудь, а то потом проблем не оберешься». Следующие 5 минут тяжелое ружье вертелось в руках Пумы, будто живое, демонстрируя притихшим репортерам удобства и неудобства своего дизайна. После этого, Пума вернула оружие владельцу и лаконично сообщила: «А остальное время я обычно люблю Рона». Больше вопросов не последовало. Девушка вновь уселась на табурет и занялась своим какао. Тут Жанна убедилась, что не зря оценила Питера Йорка. Он использовал пассивность остальных, чтобы вклиниться со своим вопросом. - Мистер Торрес, во всей этой истории с фальшивым доктором Рашером, осталась одна большая недоговорка. Если Рашера не было, то не было и его преступных генетических экспериментов. Но кто тогда вывел и завез в Центральную Африку триффиды? - Давайте отделим акул от прилипал, - предложил координатор, - В Африку триффиды завезли наши специалисты, в ходе выполнения плана модернизации аграрного сектора Республики Мпулу по соглашению об экономическом сотрудничестве. Триффиды это просто трансгенная агрокультура, удачная для тамошних условий. - Фантастически удачная, - уточнил Йорк, - Непонятно только, откуда она взялась. - Из графства Сомерсет, Англия, - ответил Торрес, - прототип триффида создал доктор Максимилен Лоуренс Линкс, в период работы в университете Бат. Но в Англии он был репрессирован по религиозно-политическим мотивам, и эмигрировал в Меганезию, по приглашению доктора Карпини, вице-президента ассоциации агроинженеров Уоллис и Футуна, а позже согласился руководить Центром Экстремальной Агробиологии тут, на Никаупара. Кроме того, он преподает в местном колледже - у него хобби возиться с молодежью. Из-за путаницы в компьютере, он принял меганезийское гражданство под именем Мак Лоу, но по его словам, у него нет времени исправлять такую ерунду. - Одну минуту, мистер Торрес! – воскликнул изумленный Питер, - Уж не хотите ли вы сказать, что автор триффидов живет на этом острове? - На соседнем острове этого атолла, - уточнил координатор, - Мы сейчас находимся на косе Руакау острова Ману-ае, а доктор Мак Лоу живет через пролив отсюда, на острове Те-ау. Если вы посмотрите на северо-восток, то увидите его fare, похожее на пагоду. - Да… Спасибо, я увидел… Оригинальный дом… А нельзя ли увидеть самого доктора? - Почему бы и нет? Сейчас я ему позвоню, и если он не занят… … «О, черт! – подумала Жанна, - Вот почему лицо док-Мака с самого начала казалось мне таким знакомым. Ведь перед самым вылетом из Сиэтла на Гавайи секретарь ассоциации «Репортеры без границ» Касси Молден давал мне эту дурацкую статью в Daily Mirror: «Преступная генная инженерия. 100 лет под знаком свастики». Там был целый раздел: «Неонацизм в сердце Англии. Загадка доктора Линкса, идеолога «научного» расизма». История талантливого молекулярного генетика, который, будто бы, начал выступать с расистскими заявлениями в прессе, затем спился, затем сидел в тюрьме, а затем пропал без вести. И тюремное фото – в фас и в профиль. Стареющий одутловатый алкоголик. Определить, что человек на фото и док Мак Лоу – одно и то же лицо мог бы, разве что, Шерлок Холмс со своим дедуктивным методом… Например, его бы насторожило, что Мак Лоу в салуне вообще не пьет ни капли спиртного, и резкий, решительный уход от ответа на вопрос, из какой страны Британского содружества он происходит… Да что теперь толку рассуждать, могла ли я догадаться. Не догадалась – вот и все…». … Доктор Макс Линкс (или доктор Мак Лоу) подкатил к пирсу «Пещеры водяной крысы» через четверть часа, на акваскутере какой-то ультрамодерновой конфигурации, и ярко-сиреневой расцветки. Улыбающийся дядька средних лет, дочерна загорелый, несколько худощавый, одетый в яркую лилово-бардовую клетчатую рубашку и ядовито-зеленые брюки, которые в данный момент были мокрыми почти до середины бедра. - Aloha, foa, - сказал он, войдя в зал, - Я ужасно извиняюсь за свой вид. Я решил одеться по-цивилизованному, но забыл, что эта водяная машинка имеет свойство разбрызгивать море во все стороны, не исключая и сторону водителя… Черт! Я еще и бумажник забыл. Джабба, нальешь мне кофе в кредит? Я завтра отдам. И какую-нибудь легкую сигару, Я что-то нервничаю, тут пресса… О! Привет, Пума, ты все хорошеешь. А где Рон? - Спит. Если хочешь, я разбужу. - Не надо, это негуманно. Ты и так не даешь ему спать ночью… - Ничего подобного! – возразила Пума, - Мы рано ложимся и поспать тоже успеваем! - Да? И очень правильно делаете. Но будить все равно не надо… Ого! Жанна, что ты делаешь за стойкой? Ты что, бросила журналистику и занялась ресторанным бизнесом вместе с этими двумя ковбоями? - Нет, Мак… То есть, доктор Линкс… Как вас теперь называть? - Как тебе больше нравится. У меня такая прорва имен, что я перестал придавать этому всякое значение, и скоро буду легко отзываться на лексические конструкции наподобие: «Эй-как-тебя-там». Но для друзей я просто «Мак», так что валяй без церемоний. - Да, Мак. Поскольку я так и не бросила журналистику, у меня вопрос о триффидах. - Что именно о триффидах? – поинтересовался он. Жанна задумалась на секунду, и ответила: - Вообще-то практически все, но в начале: сильно ли я ошибусь, если скажу, что тебя репрессировали в Англии за изобретение триффидов? - Это не вполне корректное утверждение, - сообщил доктор Линкс (или Лоу), - Сами по себе триффиды, как и любой другой продукт генной инженерии, были безразличны для властей. Скажу больше: власть состоит из людей с таким низким уровнем образования, интеллекта и любознательности, что они бы никогда не заинтересовались триффидами. Парадокс: страной, которая 300 лет назад начала индустриальную революцию в мире, сегодня управляют имбецилы, не способные даже толком научиться пасти овец. Но не буду отвлекаться. Репрессии против меня были связаны не с лабораторными образцами триффидов, а с публикацией, в которой я предложил использовать эту разработку для решения проблемы голода в афро-азиатском регионе. Уверяю вас, если бы я предложил снести Тауэр и Вестминстерское аббатство, ко мне бы и то отнеслись более либерально. Но африканский Царь-Голод - это не какой-нибудь там Иисус из Назарета. Это такой великий бог, непочтение к которому карается беспощадно. - Доктор Лоу, можно попросить вас не богохульствовать? – сказал репортер Fox-News. - Можно, - ответил биолог, - Только я проигнорирую вашу просьбу. Ваш бог мне, если честно, безразличен, а вот исполнение просьб вроде этой... Интеллектуальный кризис в странах-лидерах прогресса начался с того, что образованных работоспособных людей заставили уважать т.н. «религиозные чувства»… Джабба тронул доктора за плечо и поставил на стойку чашку кофе и открытую коробку сигар. Мак Лоу церемонно поклонился, и подмигнул бармену. - Спасибо, ты настоящий друг… Жанна, я ответил на твой вопрос? - Признаться, не совсем, Мак. Хотелось бы знать, в чем состояли репрессии. - Черт, я упустил это… Если вкратце, то меня уволили с работы, запретили заниматься профессиональной деятельностью, закрыли кредит в банке, и выгнали из дома. - Но вас же не посадили в тюрьму, - заметил репортер «London Courier». - Почему же? – возразил Мак, - Посадили. Разумеется, не за мои политические взгляды. Мне дали 6 месяцев за кражу продуктов в магазине. Понимаете, у меня вообще не было денег, а на помойке в тот день не нашлось ничего более-менее съедобного. - Вам приходилось ходить на помойку за едой? – изумленно спросила Ллаки. - Нет, леди. Ходить не приходилось. Я на этой помойке жил. Как я уже сообщал, меня выгнали из дома, так что я жил в начале - на помойке, потом - в тюрьме, а в последний период моей британской одиссеи - на небольших вокзалах вокруг Бристоля. Там часто бросают в урны что-нибудь вроде недоеденного пирожка или недопитой банки пива. - А как вы жили зимой? Ведь там, в Англии, очень холодные зимы, даже бывает снег. - Это была проблема, - подтвердил он, - К счастью, в окрестностях города есть много пустующих отапливаемых помещений. Например, рядом с моей помойкой был узел теплотрассы с технологической выемкой, в которой можно было греться или спать. Нитро, с интересом слушавший эту историю, облокотившись на стойку, заметил: - По ходу, Мак, я бы на твоем месте попытался прикинуться шлангом и устроиться на какую-нибудь работу вроде мойки машин или погрузки не очень тяжелых вещей. - Дельная мысль, - согласился тот, прикуривая сигару, - Это я тоже пробовал. Но все ключевые позиции в этом сегменте рынка труда контролируются всякими братьями-мусульманами из Сомали, Судана и прочего Афганистана. Мне, грубо говоря, набили морду, когда я попытался там зарабатывать. Ты, наверное, смог бы от них отбиться… - Я бы даже не стал отбиваться, - возразил Нитро, - я бы нашел их вонючее стойбище, заложил туда центнер аммонала, и отправил бы их в стратосферу в виде фарша. - И сел бы лет на 20, - заметил Мак, - Кстати, тоже выход. В тюрьме тепло и кормят. - Мак, а можно я вернусь к триффидам? – спросила Жанна. Биолог кивнул, и устроился на табурете в пол-оборота к залу. - Насколько я понимаю, - начала она, - заявления об опасности плодов триффида для здоровья… Скажем так, голословны. - Полный бред, - подтвердил он, - Например, здесь, на Никаупара, гарниры и салаты с триффидом такое же обычное дело, как с бататом, ямсом или кукурузой. На корме из триффидов уже выросло два поколения чипи - тоже, кстати, трансгенных. Мы с тобой вместе их ели – помнишь? На мой вкус, уж точно не хуже бройлера или индюшки. - Это было предисловие к вопросу, - пояснила Жанна, - а вот сам вопрос. В Мпулу, где сейчас триффиды стали основной агрокультурой, под специфические поливные поля занимается все больше площадей. Сокращается естественная лесо-саванна. Меняются ландшафты. Скоро начнут исчезать некоторые виды животных… Ты понимаешь? - Жанна, разве я похож на идиота? Конечно, я понимаю, что такой объем интенсивного поливного земледелия с продуцированием миллионов тонн биомассы в год, перевернет локальные экосистемы, изменит пищевые цепи, и далее в том же роде. Но такова цена сытости людей. В Европе этот процесс происходил 3 тысячи лет. Медленно сводились леса, на их месте медленно росли пашни. Если ты сядешь в автомобиль и проедешь от Бреста или Шербура до Тулона или Ниццы, то не увидишь ничего похожего на те леса, которые описывал Цезарь в «Галльской войне». В Северной Америке тот же процесс происходил уже быстрее: 200 лет и там не стало ни прерий, ни бизонов. Их вытеснили пашни и дороги. В Мпулу все произойдет лет за 5. Дело не в длительности, а в итогах процесса. Почему европейские и американские «зеленые» борются против триффидов в Африке, а не против пшеницы и кукурузы у себя дома? - Об этом уже неоднократно говорилось, - заметила она, - Не хочется, чтобы африканцы повторили наши ошибки и разрушили свою дикую природу, как мы разрушили свою. - Это очень красиво звучит, - сказал он с легкой иронией, - Но очень паршиво выглядит. Сытый богатый европеец или американец сидит на пашне, жует огромный бутерброд с ветчиной и говорит голодному нищему африканцу: не повторяй мои ошибки. - Я об этом не подумала, - призналась Жанна, после некоторой паузы. Координатор Торрес небрежно помахал ладонью над головой и сообщил. - У нас нашлись ребята, которые об этом подумали. Вы правы, Жанна. Африканцам не надо повторять европейско-американские ошибки. В смысле, не надо идти на поводу у био-алармистов – противников генной инженерии и модификации агрокультур. Если в Мпулу возделывать обычную кукурузу и картофель, то для прокорма населения, надо уничтожить три четверти саванны, а если культивировать ГМ-растения, то менее, чем одну четверть. Иначе говоря, потакание био-алармистам – это бессмысленная гибель дикой природы на половине территории. - Все не так радужно даже при продуктивности порядка триффидной, - заметил Мак, - я должен честно сказать, что триффидные посадки изменят микроклимат, и это затронет, судя по аналогам, известным в Индокитае, вдвое большие площади, чем собственно то, что занято полями. Иначе говоря, в Мпулу сохранится около четверти дикой саванны. А если пойти по пути не-интенсивных культур, то от дикой природы не останется вообще ничего, и дети вот этих симпатичных девушек, увидят родную фауну только в зоопарке. Ллаки привстала с места и потянула вверх руку жестом образцовой школьницы. - Доктор Лоу, а ваша наука может сказать, где именно сохранится эта четверть? Я бы написала полковнику Нгакве, что там надо уже сейчас делать национальный парк, как Серенгети в Танзании. Так будет правильно? - Моя наука, увы, этого не может. Тут нужны другие специалисты. - Какие? – спросил Торрес, мгновенно извлекая из кармана электронный блокнот. - Экий вы быстрый, - проворчал биолог, - Мне, знаете ли, надо подумать. Я вам пришлю обстоятельное письмо по e-mail через пару дней, и там все будет расписано. - Договорились, - сказал координатор, - Если не возражаете, правительство оплатит эту работу по обычному тарифу для научных консультантов. - Да я просто для собственного спокойствия хочу это сделать! – возразил Мак. - А общество, для собственного спокойствия, должно это оплатить, - отрезал Торрес. - Простите, - сказал Шарль Фонтейн, - правильно ли я понял, что пока правительство Мпулу не принимает вообще никаких контрольных мер по триффидам? - Неправильно, - ответила ему Ллаки, - Меры принимаются. По решению Народной Ассамблеи, любой, кто попробует мешать посадкам триффидов, будет расстрелян на месте. О каждом случае будет составлена бумага, потому что мы культурная страна. - Приятно слышать, что вы культурная страна, - проворчал француз. Репортер из «La Stampa» тут же обратился к док-Маку. - Мистер Линкс, только что заявленный подход к регулированию био-инженерии вам нравится больше, чем британский? - Это вопрос или утверждение? – иронично поинтересовался тот. - Вы ведь поняли, что я имею в виду, - заметил репортер. - Еще бы! В переводе с дипломатического языка на бытовой, это значит: «Мак, а тебе хотелось бы, чтобы любого, кто посмеет раскрыть рот против твоих опытов или твоих статей, сразу ставили бы к стенке?». И, по логике вопроса, я должен ответить: «О, да! Такова мечта моей жизни, с самой колыбели». Но увы, мне придется вас разочаровать. Дело в том, что любое насилие над человеком мне отвратительно. - Я могу это записать и опубликовать? - Да. Я отвечаю за каждое сказанное мной слово. Повторяю специально для вас: любое насилие над человеком мне отвратительно. - А ваш друг Микеле Карпини придерживается иного мнения. Известно, что именно он инициировал судебно-полицейскую расправу над своими научными оппонентами. - Какие научные оппоненты? – удивился док Мак, - кретины, которые верят в 6 дней творения и 10 заповедей, точно не ученые. А по вопросу о насилии мой друг доктор Карпини может придерживаться чего ему угодно. Я все равно буду питать огромное уважение к этому прекрасному человеку и блестящему специалисту. - Вы так преданы дону Карпини из-за того, что он вылечил вас от алкоголизма? - У вас неточная информация. От алкоголизма меня исцелил Ктулху, после того, как я принес ему жертву. Я бросил в океан над его священной подводной цитаделью Рлиех, которая, как известно, находится в точке S47:09, W126:43, 20 прекрасных 20-летних таитянских девственниц, не умеющих плавать. Вы записали координаты, или …? Окончание его фразы утонуло в дружном хохоте присутствующих. Он махнул рукой, дождался, пока смех затихнет, и продолжил: - Я ненавижу насилие, и я питаю уважение к людям, которые занимаются ликвидацией этого уродливого явления. Я понимаю, что им самим приходится применять насилие в своей работе. Что делать, если бандформирования понимают только язык оружия. - Рассказать в школе о боге, это бандитизм? - спросил шеф-редактор «Trwam media». - Смотря как, - ответил Мак Лоу, - Я помогаю с учебой соседским детям. Они проходят религиозные мифы по экоистории, так что о богах они знают. Но воспитывать в школе религиозных террористов, как в Польше - это бандитизм, и наша Хартия это пресекает. - Вы, кажется, перепутали мою страну с Ираном, - заметил шеф-редактор. - Генрих Сенкевич, это польский писатель или иранский? – спросил док Мак. - Польский разумеется! Великий польский писатель, нобелевский лауреат 1905 года. - О нем я и говорю. В списке литературы для школьников, составленном совместно Министерством образования Польши и Польской католической церковью, есть роман Сенкевича «Огнем и мечом». Один из главных положительных героев романа, некий Лонгин Подбипятка, сносит ударом меча три головы неверных за раз, выполняя обет, данный во имя римско-католической веры. Он убивает еще толпу неверных, но потом, неверные убивают его самого. Его праведная душа возносится в рай. Лонгин умирает девственником, ни разу не переспав с женщиной. Согласно пояснительной записке, на этом примере школьники поймут нравственные принципы христианской любви. В салуне снова послышался хохот. Мак Лоу поднял руку, призывая к тишине. - Давайте вернемся к теме, для которой все собрались. Здесь обсуждается теле-квест «Тринадцать ударов молнии», а не мои взгляды и не взгляды коллеги Карпини. Мне кажется, это отличная игра. Молодые ребята из разных стран объедут вокруг нашей планеты, и при этом вместе поучаствуют в фантастических приключениях… - На деньги производителей смертоносного оружия, - вставил репортер «La Stampa». - Ну и что? Иногда свободу и безопасность приходится защищать с оружием в руках. Здесь, на Никаупара, живут сотни людей, которым вернули свободу силой оружия. Джек Хартли из «London Courier» поднял глаза от своих записей. - Мистер Линкс, вы минуту назад сказали: «Наша Хартия». Вы считаете себя только меганезийцем, и никак не британцем? - Я – гражданин Меганезии. Это мой выбор. Но, однако, я пою своим детям на ночь «Jingle bells» или «Twinkle little star» и болею за «Bristol Rovers». Я понятно ответил? - Не вполне, если честно. Например, как быть с тем, что ваши знания служат теперь Меганезии, и вы преподаете меганезийским студентам, а не британским? - Ерунда! У меня есть студенты из самых разных стран. Я вообще на это не смотрю, я ненавижу любые формы национализма и дискриминации, в т.ч. в образовании. У меня есть студенты с Аотеароа, из Австралии, из Папуа и из Транс-Экваториальной Африки. Британцы есть пока только в интернет-группе - из-за расстояния. Но, двое из них хотят пройти 3-й курс здесь. Никаких проблем, как нет проблем у студентов-африканцев. - Кроме проблемы со стоимостью перелета и жилья здесь, - заметил Хартли. Док Мак Лоу резко и энергично взмахнул рукой. - Я сказал: никаких. Ребята перспективные, а эти мелкие проблемы я решу лично. - А если вас пригласят в Англию почитать лекции в бывшем вашем университете? - Я отвечу: увы, ничего не получится. В Хитроу меня арестуют прямо на трапе. - А вы не планируете как-то уладить свои отношения с британскими властями? - Как я могу планировать то, в чем ни черта не смыслю? Вот с Ново-Британскими властями у меня прекрасные отношения. Недавно мы летали в Нью-Кимберли, по-местному - Кимби, поскольку мои девчонки входили в комиссию проа-конкурса… Британский репортер демонстративно схватился за голову. - Мистер Линкс, я ни черта не понимаю. О каком месте идет речь? - Об острове Новая Британия рядом с Новой Гвинеей, 3000 миль на WNW отсюда. - А при чем тут конкурс... как вы его назвали? - Проа-конкурс, - повторил док Мак, - Это я стараюсь, все-таки вернуть мероприятие в плоскость теле-игр, квестов и т.п. Проа-конкурс – это очень толковое меганезийское изобретение. Какой-нибудь консорциум, а в некоторых случаях – правительство или мэрия, объявляют конкурс на решение какой-нибудь проблемы. Участие свободное, а призовой фонд может быть любым, от тысячи фунтов до нескольких миллионов. - Иностранцы тоже могут участвовать? - Да, я же сказал: свободное. Конкурсная комиссия - полупрофессиональная. Итоги подводятся публично. Репортажи с этих конкурсов становятся увлекательными шоу, полезными в смысле популяризации прикладной науки и новых технологий. - Теперь более-менее понятно, - репортер кивнул, - А ваши девчонки… У вас такие взрослые дети, что они уже заседают в комиссиях? - Нет, дети еще маленькие. Это мои жены. Они вписались в секретариат комиссии по проа-конкурсу на самый экономичный суборбитальный концепт для «Papua Air-Space Agency». Получилась хорошая международная игра, как и «13 ударов молнии». Приз взяли совсем молодые ребята из KTIC (Kimbe Transport Innovation College). Директор Агентства весь светился от национальной гордости: папуасы обставили меганезийцев. Политически, Новая Британия - часть Конфедерации Меганезия, но очень недавно, а этнически, это разумеется Папуа. Кстати на Никаупара тоже, в основном, этнические папуасы, так сложилось. Среди них много талантливых молодых ребят. К сожалению, базовое образование у них не в лучшем виде… Но это, в общем, поправимо. Джек Хартли, терпеливо слушавший увлекшегося Мак Лоу, получил возможность вставить несколько слов. - Извините, мистер Линкс, у вас что, несколько жен? - У меня две жены и обе - фанатки космоса. Дома просто космическая одиссея. - Гм… Это несколько нетипично для этнического британца, вы не находите? - Да, именно так. И я считаю, что это огромная ошибка. Скажу больше: это позор! - Простите, но тогда зачем это делать? - Не знаю! Вы же репортер! Спросите у парламента, у правительства, у «British National Space Centre»! По-моему, они просто идиоты. «British Interplanetary Society» предложила космическую программу еще в 1933, и что? Ни одного космического запуска в XXI веке, ни одного собственного проекта. Персонал Центра – 50 человек, бюджет 250 миллионов долларов в год (для сравнения: военный бюджет – 45 миллиардов). Это уровень какой-нибудь Албании. Британия уже отстала от киви, еще немного – и отстанет от Папуа! - Э… Простите, на какой вопрос вы сейчас отвечали, мистер Линкс? - На ваш вопрос о том, что интерес к космосу нетипичен для британцев. Еще бы! Если каждый день им говорят по TV, что космос - это выброшенные деньги. Эсминцы по 500 млн. долларов, конечно, выгоднее – для тех, кто получает откаты с военных концернов. - Э… Я вообще-то спрашивал про ваших жен. - А… Видите ли, они не этнические британки. Они уроженки Элаусестере. Жанна не выдержала и хихикнула. - Мак, этот парень спрашивает не про космос, а про то, почему у тебя две жены. - А… Это долго рассказывать. Вы надолго в наши краях, Джек. - На 3 месяца, не меньше. Я аккредитован от Британского Содружества при штабе «Rescue Inter-Oceanic Service» в Окленде, Новая Зеландия. - Мы тут говорим Аотеароа, - заметил Мак Лоу, - Впрочем, дело вкуса. От Окленда до Никуапара полторы тысячи миль, 6 часов на любительской флайке. Заходите ко мне в гости на чашку чая. Поболтаем. Когда соберетесь - звоните. Я попрошу кого-нибудь из студентов, или из патрульных ребят, чтобы вас подвезли. Не проблема. - Спасибо, я непременно воспользуюсь вашим приглашением, и мы с вами поговорим о разных интересных вещах. А сейчас, мистер Линкс, не могли бы вы кратко поделиться вашими планами. Я имею в виду, над чем вы сейчас работаете?. - Вот это да… Если я буду все перечислять, то уподоблюсь парню, который на вопрос, «Что новенького?» начинал рассказывать все, начиная с перечня блюд, которые ел на завтрак. Дайте подумать ,что может быть интересно вашей аудитории… Думаю, это 2 темы. Первая – «Antarctic plantation». На эту идею меня навел один хороший парень и, кроме того, это занятно совпало с некоторыми мыслями, которые пришли мне в голову, когда я обитал на помойке в окрестностях Бристоля. - Вы продолжали заниматься наукой, даже там, на этой ужасной холодной британской помойке? – перебила изумленная Ллаки. Док Мак Лоу улыбнулся, кивнул и развел руками: - Видите ли, юная леди, у меня это само собой происходит. Например, я уверен, что вы будете автоматически пританцовывать под любую хорошую музыку. Это то же самое. - Ya! Вы так здорово объяснили, док Мак! Понятно, да! - Тогда я продолжу. Идея связана с быстрорастущими папоротниками, которые могут успеть произвести достаточно биомассы за короткое антарктическое лето. Фактически, это январь и начало февраля. Я не буду вдаваться в подробности, но папоротники – это очень древние растения, которые способны к глубокому симбиозу с родственными им водорослями. Возможно даже смешение на генетическом уровне… Но, это уже детали. Главное, что мы можем получить сезонные плантации на этом заполярном побережье. - Вы не шутите? – спросил Хартли. - Ничуть, – ответил Мак Лоу, - Мхи и лишайники, живут на побережье Антарктиды, им удалось адаптироваться к этому климату. Мы уже знаем, за счет чего они это делают, и просто переносим на культурные растения тот метод, который уже возник в природе. - Удивительно… А вторая тема? - Вторая касается человека. В параграфе 13 международной «Конвенции о биомедицине» 2005 года сказано: «Вмешательство в геном человека, направленное на его модификацию, может производиться только в профилактических, терапевтических или диагностических целях и только при условии, что подобное вмешательство не направлено на изменение генома наследников данного человека». Я сейчас работаю над темой, идущей вразрез с этим антигуманным и дебильным параграфом. Вразрез в обоих смыслах. Джек Хартли почесал в затылке. - Так вы начали заниматься генетической евгеникой? - Евгеника - дурацкое слово, - проворчал Мак, - Оно означает улучшение человеческого рода, а смысл имеет расширение его разнообразия. Надо сделать возможными такие изменения, которые дадут нам дополнительные биологические возможности в тех или иных сферах деятельности и в различной среде, в которой современный человек или не может жить и действовать вообще, или может, но очень недолго. Под водой. В пустыне. В заполярье. На внеземных станциях. На других планетах. Ну и, разумеется, такие вещи, как устойчивость к радиации, к старению, к биологическим и химическим агентам… - И где полигон этих исследований? – поинтересовался Хартли, - Здесь или Африке? - Зачем полигон? – удивился Мак, - Это же не бомба. - Это как посмотреть, - сказал репортер, - Ваши триффиды уже называют мега-бомбой, подложенной под экосистемы Транс-Экваториальной Африки. Док Мак Лоу пренебрежительно махнул рукой. - Мой вам совет, Джек, не слушайте ортодоксально-христианских алармистов. У них в свое время даже образование считалось бомбой. А как же? Оно разрушает веру в того парня, от имени которого король и церковь правят страной. А сколько раз сексуальную революцию называли бомбой, подложенной под нравственные устои? - Но это другой случай, - заметил Хартли, - Вы вмешиваетесь в природу человека… - В Африке ежегодно умирают от инфекционных болезней 8 миллионов человек, в основном - дети, - перебил Мак Лоу, - Ллаки, ты хотела бы, чтобы твои дети были защищены от инфекций от рождения? - Еще бы! – ответила африканка. - А как на счет природы человека? – спросил он. - Насрать на нее, - лаконично ответила девушка. - Позиция ясна, - Мак повернулся к Хартли, - Вы готовы переубедить эту юную леди? - Честно говоря, боюсь даже пытаться. - И правильно делаете, Джек. Я ответил на ваш вопрос? - Да, более чем… Благодарю… Мистер Линкс, а вы сами бывали в Африке? - Еще нет, но завтра утром я буду в Мпулу. Это как раз Транс-Экваториальная Африка. - Э… Вот как? - Мы летим туда вместе, - уточнил координатор Торрес. - Сен Торрес, позвольте задать вам вопрос относительно Мпулу? - вмешался репортер китайского «Bao-Hin agency», Ван Чжо. - Задавайте. - Я покажу одну картинку, - предупредил тот и, подойдя к стойке бара, водрузил на нее свой ноутбук, повозился полминуты и радостно сказал: - Вот! На экране были два 3d глобуса, один – развернутый к зрителю Центральной Океанией, а другой - Африкой. Картинка ожила. Севернее Таити мигнула яркая точка. От нее пошли кольцевые волны: желтые и черные. Желтое кольцо охватило глобус, стало сжиматься вокруг Африки и добралось до точки, отмеченной черным крестиком. Там мигнула еще одна яркая точка. Черные кольцевые волны к этому моменту еще не успели пробежать и половины пути. Картинка развивалась дальше, а китаец уже начал говорить. - Очень необычный эффект, сен Торрес. Казалось бы, взрыв вашей L-бомбы в Океании мог вызвать вскрытие магматического очага и землетрясение в Мпулу около горы Нгве при добегании сейсмической волны. Такое в геологии возможно. Но здесь видно: очаг активировался при добегании электромагнитной волны. Сейсмическая волна еще была далеко. Как геологи объясняют этот необычный эффект? - Я пока не видел подробного заключения, - ответил координатор, - говорят о каких-то магнитных волнах в оливиновом поясе магмы, или что-то в этом роде. - Это крайне интересно! – китаец несколько раз энергично кивнул головой, чтобы всем стала видна высокая степень его интереса, - А можно ли увидеть все это на месте? Мне очень жаль огорчать присутствующих, но правительство Мпулу неделю назад закрыло въезд в страну для всех представителей прессы. Это очень, очень удручает. Торрес бросил взгляд на Лаки. - Мисс Латтэ, как пресс-секретарь президента Нгакве, я думаю, может внести ясность. - Нет проблем, - ответила та, - Я сейчас позвоню президенту и постараюсь все уладить. Она вышла на пирс с мобайлом в руке и минут 10 говорила, оживленно жестикулируя, а затем вернулась и радостно сообщила: - Мистер Нгакве приносит свои извинения. Прошедшая неделя действительно была не самым лучшим временем, чтобы ехать в нашу открытую, гостеприимную страну. Мы не знали, какой силы может быть землетрясение, и не хотели, чтобы наши гости попали в опасное положение. Сейчас ученые говорят: землетрясение не повторится, и мы всех приглашаем в нашу страну. - А через пару дней окажется, что теперь появилась опасность наводнения, или шторма, или массовой атаки мухи цеце, - меланхолично сообщил британский репортер, - я уже сталкивался с таким загадочным эффектом в Лаосе и в Никарагуа. Координатор Торрес громко хлопнул ладонью по стойке бара. - Так, - сказал он, - Чтобы вопрос об этих горно-сейсмических делах не повис воздухе, предлагаю следующее. В 19:00 я улетаю на Лийс-Глориоз, это рядом с Мадагаскаром. Прибытие в 10:00 по Антананариву. Оттуда до Мпулу 1000 миль или около того. Там полетим на обычном флаере. Со мной на Лийс летят мисс Латтэ и док Мак Лоу. Есть место еще для 5 человек. Жанна, вы летите? - Да, - автоматически сказала она, не успев даже подумать. - Отлично, - Торрес повернулся к репортеру из «London Courier», - Вы, мистер Хартли? - Почему бы и нет, - так же меланхолично ответил тот - …Только я что-то не понял на счет времени. - Мы летим на суборбитальном «Fronda-Mid», время в пути – 1 час. - Что ж, надеюсь, мы вернемся на землю сравнительно целыми. - Вы, товарищ Ван Чжо? - Я не могу отказаться, поскольку сам высказал просьбу. - Мистер Йорк и мсье Фонтейн? - Могли бы и не спрашивать… |
|
|