"Чужая в чужом море" - читать интересную книгу автора (Александрович Розов Александр)43 – МАК ЛОУ. Биохимик с космическим хобби. Дата/Время: 6 сентября 22 года Хартии. Вечер. Место: Меганезия. Округ Саут-Кук. Атолл Никаупара. Моту-Мануае, мини-отель «Aquarato Cave».----------------------------------------------------------------- Жанна Ронеро. Green World Press. Репортаж №21. Ковбои Никаупара. Маленький Дикий Запад. ----------------------------------------------------------------- Никаупара - это атолл причудливой формы, возникший на пике подводного вулкана. Он включает два островка и коралловый барьер в виде деформированного прямоугольника, 2,5x4 мили, окружающего лагуну и островки. Больший (4 кв. км) восточный остров, Те-ау (горшок) напоминает толстостенный горшок в разрезе, поскольку имеет собственную внутреннюю лагуну с узкой горловиной. Меньший (2 кв. км) Западный остров, Ману-ае (птичий коготь) действительно похож на орлиный коготь, основание которого лежит на северо-западе, а острие тянется на юго-восток, изгибаясь дугообразной косой, радиусом около километра, почти до середины лагуны, так, что кончик когтя смотрит на север. Эта точка называется Руакау (как раз там расположен мини-отель «Aquarato Cave»). Мы приводнились на курсе юго-восток - северо-запад, вдоль осевой линии атолла, между островами и Элмер подрулил к отмеченному двумя яркими алыми фонариками-маяками дальнему концу длинного пирса на северном выступе горловине Те-ау. Солнце уже село, лишь над лежащим справа от нас Ману-ае виднелась тонкая оранжевая полоска заката и на слабой волне переливались слабые золотистые блики. На пирсе происходит короткое, но очень эмоциональное прощание. Я вспомнила одну из фраз, вскольз брошенных королем Лимолуа: «Паоро - веселая богиня, но капризная, так что мы, канаки, прощаемся легко, но каждый раз, как навсегда». Когда мы вдвоем с Элмером вернулись в кабину, на его лице уже не было ни следа огорчения. Проехав по лагуне около полумили на запад до кончика когтя Ману-ае, он остановил свой «утконос» у пирса отеля, пришвартовавшись между дешевой фанерной флайкой с одной стороны и модерновым аквабайком с другой. Мы проходим мимо предельно-миниатюрного катамарана «proa» с необычной мачтой-рогаткой, мимо мини-траулера (при виде него я вспоминаю соседей Рокки на острове Маиао), и мимо очень элегантной флайки, похожей на раскинувшего крылья стрижа с толстыми лапами-поплавками, выступающими далеко перед фюзеляжем. На ее боку - эмблема: силуэт кенгуру в прыжке над волной и аббреиатура «NZAMP-RIOS». Арно бросает: «Это Rescue Inter-Oceanic Service. Участники - Новая Зеландия, Австралия, Меганезия, Папуа. Океан общий. Вот это - австралийцы». Я спрашиваю: «потому и кенгуру?». Он смеется: «Нет, кенгуру тоже общий. А модель флайки австралийская». … В архитектуре «Aquarato Cave» я узнаю что-то родное. Ну, конечно! Это старый добрый ковбойский стиль «Wild West Saloon». Открытая таверна, а сверху, на толстых столбах – мансарда-отель. Явно не пять звездочек. И не три. И даже не одна. Впрочем, мне здесь предстоит провести только одну ночь, так что не страшно, а наоборот, интересно. Еще один штрих местного колорита. Оба бармена тоже колоритны. Они почти одинакового среднего роста, но в остальном – разительно отличаются. Первый, по прозвищу Хабба, кругленький, похожий на добродушного провинциального булочника. Второй – Нитро, своим мощным сложением напоминает злого неандертальца из трэшевых голливудских фильмов про каменный век. В общем, если при виде Хаббы хочется заказать сосиски с пивом, то при виде Нитро возникает желание вызвать полицию - так, на всякий случай. В салуне десяток посетителей, в центре внимания - 40-дюймовый TV-экран над баром. Там показывают какие-то новости. Лейтенант Элмер бросает ленивый взгляд на экран, приветствует барменов взмахом руки и направляется к стойке. ---------------------------------------------------------------- - Aloha, foa. Короче, это - Жанна, репортер из Новой Шотландии, это на Атлантике, в Канаде. Она ходила на «hotfox» в циклон Эгле смотреть взрыв L-бомбы, а потом еще всякое и, по ходу, запарилась. Ее надо напоить кофе, накормить… - Ты, бро, взводом командуй, - перебил его Хабба, - А здесь мы, типа, сами разберемся. - Ну, типа, если вы такие умные, то я полетел на Капингамаранги. - Ни хрена себе, - проворчал тот, - нет бы, посидеть, пива выпить… - Когда полечу в отпуск, зайду и выпью целый галлон, - пообещал лейтенант, - а сейчас мне бы залить пару кубов спирта, а то у меня в баке всего литров полтораста. - Идем, - сказал Нитро, легко перепрыгивая через стойку, - заправим твой хреноплан. - Сам ты хреноплан, - фыркнул Элмер и браво козырнул канадке, - Удачи тебе Жанна. Если будешь еще в наших краях - звони. Позажигаем как следует! - И тебе удачи, Арно! – ответила она, - Если окажешься в Nova Scotia, то виски Glenora обещаю в любых дозах. Закуску тоже, разумеется. - Гло, тебе кофе, какао или чего покрепче? – спросил ее Хабба. - Пожалуй, какао, - решила Жанна, затем добавила, - и чего покрепче - тоже. - Ром, виски, текила, бренди или местная самогонка? – уточнил тот. - Предпочитаю местную продукцию, - с улыбкой ответила она, по опыту зная, что такой выбор, как нельзя лучше способствует вхождению в провинциальную кампанию. - Вот это по-нашему! - обрадовался бармен. - Хабба, сделай телек потише, а? – попросила молодая мулатка из кампании за соседним столом, - А то док Мак сейчас горло надорвет. - Нет проблем Дилли… Сейчас. Скороговорка по TV стала примерно вдвое тише и Жанна услышала окончание фразы, произнесенной крепким загорелым дядькой лет 40 - 45, сидевшим за тем же столом. - … Удивляются, что новая власть хочет видеть их или за границей, или за решеткой. - А кто эту новую власть привез? – иронично поинтересовался его оппонент, судя по униформе с эмблемой - кенгуру с надписью «NZAMP-RIOS» один из австралийцев, флайка которых была припаркована у пирса. Его коллега в такой же униформе сидел рядом, старательно раскуривая сигару. - А кто привез туда старую власть, а Юрген? – с такой же иронией спросила мулатка. - Ты еще докопайся до времен Ноева ковчега, - ответил ей второй австралиец, на пару секунд оторвавшись от сигары. - Какой Ноев ковчег, Патрик? – возразила она, - Это случилось не так давно, в 1885-м. Бельгийский король Леопольд II аннексировал Центральное Конго, поставил там своих наместников, и они 75 лет грабили, убивали, насиловали. Миллионы жителей сделали рабами, и отрезали им уши и носы за невыполнение нормы по сдаче каучука. А все до единого европейские правительства признавали, что это законно и правильно. Ах да, я чуть не забыла сказать: всех жителей обратили в римский католицизм. Как это мило со стороны Европы: принести темным неграм-язычникам свет религии любви. - Ты кое о чем забыла, Дилли, - заметил Юрген, - С 1960 года Центральное Конго стало независисимым государством. За столько лет можно было и… - Не было никакой независимости, - перебила она, - А было полдюжины территорий, на которых рулили те же бельгийцы, или про-ангольские повстанцы-комми, или бандиты, которых снабжали деньгами, оружием и морфием швейцары и эмиратчики. - Предоставление номинальной независимости, - вмешался дядька, произносивший ту, первую услышанную Жанной фразу, - было способом снять с себя ответственность, но сохранить власть и возможность грабить население. Это ново-европейское понимание политической культуры, еще более отвратительное, чем в эпоху расцвета империй. Второй австралиец, раскуривший-таки свою сигару, прокомментировал: - Короче говоря: по теории дока Мак Лоу, во всех мировых бедах, включая штормы, цунами, землетрясения и глобальное потепление, виновата европейская цивилизация. - Шторм – не проблема! – громогласно заявил Хабба, ставя перед Жанной огромную кружку какао и стаканчик с прозрачной жидкостью, от которой исходил сильнейший аромат перебродивших фруктов, - Глобальное потепление вообще фигня. А вот оффи, особенно европейские, это такая зараза, которая лечится только аммоналом. - Это точно, - поддержал его коллега Нитро, - Помнишь заварушку в Нумеа, на Новой Каледонии? Пока мы не заложили под них два центнера… - Ага, - перебил Хабба, - Но это дело прошлое. Мы же про Африку, так? - А о чем вообще спор? – поинтересовалась Жанна. - Про европейскую цивилизацию, - брякнул Нитро, - В смысле, что мы ее в Африку не везем. А если разобраться, то на хрен африканцам эта европейская цивилизация. Ее не съешь, в нее не оденешься, и в смысле секса толку от нее ровно ноль. - Оружие, вы, однако, привезти не забыли, - встрял Патрик. - Оружие, - веско сказал Нитро, - это первое дело в цивилизации. Не в европейской, а в нормальной. Цивилизация начинается с того, что есть мэр, судья и коп с пушкой. Тогда фермер может спокойно заниматься огородом, а док Мак может придумывать для него всякие штуки, вроде килокартошки, мегабанана или гигатыквы. И получается прогресс. - Война получается, - возразил Патрик. - И не простая, а с водородными бомбами, - добавил Юрген. - Где? – спросил Хабба. - Да везде, - ответил австралиец, - Такие трюки, как с этими двумя бомбами… - Какими двумя? – перебил бармен. - Такими. Одна – у вас, севернее Таити, а вторая – в Африке, под этой горой, как ее… - В Африке это были тролли, - снова перебил Хабба, - в новостях ясно сказано… - Нам-то мозги не пудри, - возмутился Патрик. - Это ты нам не пудри, - ответил тот, - Профили уровней радиации видел? Те, что с американского спутника транслировали? Ну и какая, на хрен бомба? Простой выброс радона. Я у тебя в Австралии, на озере Фром, столько же могу намерять. Хоть прямо сейчас. Давай по интернет залезем в инфо-поток с метеоспутника и посмотрим. - На озере Фром - урановое месторождение, это другое дело. - Так и в Мпулу под горой Нгве - урановое месторождение. И, я не понял, при чем тут оружие? Тролли никого пальцем не тронули. Они, по ходу, гуманисты. Юджин в примирительном жесте поднял руки вверх. - ОК, черт с ними, с водородными троллями. Но вы нафаршировали Мпулу обычным оружием так, что дети играют с пистолет-пулеметами, как с плюшевыми зайчиками. - Пусть играют, с чем хотят, - сказала Дилли, - Главное, они сыты. - Верно, - согласился австралиец, - Еда это тоже очень важно. Еда, оружие и полное отсутствие моральных ограничителей. - У тебя есть действующая модель морального ограничителя? – язвительно спросил Мак Лоу, - Надеюсь, ты не забыл оформить патент на этот дивайс, и найти парней, которые выдвинут тебя на Нобелевскую Премию Мира. Уверяю тебя, ты ее получишь. - Я имел в виду обычные нормы морали, - уточнил австралиец, - Те нормы, которые не позволяют людям в цивилизованных странах убивать и грабить друг друга. - Wow! А я думал, что им не позволяет полиция. Скажи по секрету, где экспонируется действующая модель цивилизованной страны? Я дам хорошие деньги за просмотр. - В Австралии, - сказал Юджин, - тебя не ограбят, даже если на милю вокруг нет ни одного полисмена. Бывают исключения, но редко. - Как правило, - заметила Дилли, - тебя и в Мпулу не ограбят. Раньше бы ограбили, а теперь нет. Потому, что там решены проблемы с предметами первой необходимости. Прикинь, Юджин, грабят в нищих странах, а не в благополучных. Вот и вся мораль. - Вообще-то, - уточнил австралиец, - я говорил не столько об уличной преступности, сколько о грабительской войне. Этот кекс, полковник Нгакве, которого вы привели к власти, запросто может послать несколько тысяч головорезов куда-нибудь в Малави. - Как правительство Австралии послало 50 тысяч солдат во Вьетнам? – спросил Мак. - Э… Ну, во-первых, это было больше полувека назад. - Ты имеешь в виду, что полвека назад Австралия не была цивилизованной страной? - Но, док Мак, это другое дело, - вмешался Патрик, - Это была война против комми. Мак улыбнулся и удовлетворенно кивнул. - Вот мы добрались до сути европейской морали. Голодный аморальный африканец и голодный цивилизованный европеец убьют и ограбят тебя, если у тебя есть пища или деньги. Но только тот, кто был воспитан европейской или аналогичной цивилизацией, будучи сытым и богатым, убьет тебя, потому, что ты комми или иноверец, в общем - «враг народа». Был такой универсальный термин, его придумали большевики в СССР. Нецивилизованному африканскому язычнику этого не понять, он слишком аморален. - Знаешь, док Мак, - немного обиженно ответил Патрик, - Это понятно, что человек с таким образованием, как у тебя, может доказать простым парням, вроде нас, что Луна сделана из швейцарского сыра, у кошки шесть ног, а дикарь лучше цивилизованного человека. Это называется софистика. Но благополучное богатое общество создалось, в первую очередь, в странах с европейской моралью. Что ты на это скажешь? - Так это понятно, - ответил Мак, - Европа 500 лет грабила Африку, вывозила оттуда ценности: металлы, минералы, древесину, каучук и рабов. А туда, в Африку, ввозила токсичные отходы: свою мораль, бандитов, и отработанное ядерное топливо. - Мораль, как токсичный отход, это круто, - заметила Дилли. - Это банально, - возразил тот, - Информационные шлаки достаточно хорошо изучены. Это - беда больших компьютерных сетей, баз данных, и человеческих обществ. Когда информационные шлаки накапливаются, система закономерно деградирует. 5000 лет истории цивилизации указывают на устойчивую повторяемость этого явления. Жанна, наблюдала за Мак Лоу, пытаясь вспомнить, где видела его раньше. Она очень хотела вспомнить, откуда ей знакомо это лицо. В любом случае, сейчас был хороший повод познакомиться поближе… - А можно скромной канадской девушке поучаствовать в вашем научном споре? - Запросто, гло, - ответила ей Дилли, - Подгребай сюда вместе со своей выпивкой. - Так что там с пятью тысячами лет деградации, док Мак? – спросил Юджин. - Давайте вспомним историю, - предложил тот, - Начнем с древнего Египта. Что с ним приключилось? Что заставило его исчезнуть с лица земли? - Варвары напали, - ответил австралиец, - Кажется, гунны. - Гиксосы, - поправил Мак, - Гунны были примерно на 2000 лет позже. Впрочем, это не существенно. А что стало с Шумером, Хеттами, Вавилоном, Персией, Элладой, Римом? - Вот Рим точно уничтожили гунны, - сказал Патрик. - Вандалы и готы, - снова поправил док, - Но, это тоже не существенно. Важен принцип: Некий этнос становится субстратом для государства. Государство вырастает в империю. Возникает сложная социальная структура с централизованным религиозным культом, с морально-правовой системой, с кастой интеллектуалов и политической элитой. Мелкие этносы вокруг втягиваются в орбиту этой империи. Армия распространяет имперскую власть, а менее заметная армия миссионеров - имперскую идеологию, т.е. фактически, другой аспект той же власти. В столичных городах возводятся циклопические здания, создаются произведения искусства, учреждаются университеты, развивается наука… И вдруг, все это величие, начинает гнить изнутри, все быстрее и быстрее. Потом приходят кто угодно - гиксосы, вандалы, норманны – и добивают эту полумертвую империю. - Потому что зажрались, - веско заявил Юджин, - Народ перестает работать и начинает требовать хлеба и зрелищ. Короче, полный разврат, как в фильме про Калигулу. - По-твоему, народ надо держать голодным? - поинтересовалась Дилли. Патрик несколько сконфуженно повертел в пальцах свою сигару. - Ну, не то, чтобы голодным. Просто, должна быть умеренность. - Ага, - сказала она, - Значит, кто-то должен контролировать, чтобы у народа была эта самая умеренность. А то народ зажрется, и дальше – как с Калигулой, верно? - Мораль должна быть, - ответил ей Юджин, - Та самая мораль, которую док Мак так ругает. Тогда люди будут думать не о брюхе и сексе, а о других, более важных вещах. - О каких? – спросила Дилли. - О будущем, - ответил он, - О том, как будет жить следующее поколение. - Классно! – сказала она, - Я понимаю так. У меня семейный бизнес. Я считаю деньги и распределяю: это – на пожрать, а это – на развитие, чтобы следующее поколение могло больше жрать и больше тратить на развитие. Это расширенный продуктивный цикл, но это ни фига не мораль. Это математическая экономика, прикинь? А твоя мораль – это другое. Это когда тебя ограничивают в потребностях, чтобы не пришлось ограничивать Калигулу, или какого-нибудь другого оффи. Твоя мораль – это когда пирамида фараона важнее, чем мясо в супе у твоей семьи. Еще скажи, что я не права. - Про фараонов спорить не буду, - сказал Юджин, - Но сейчас-то пирамиды не строят. - Еще как строят! - возразила Дилли, - Но каменные пирамиды это дешевка. Аппетиты выросли. Хеопс удавился бы от зависти, если бы видел бумажные пирамиды нынешних оффи. Вот это – сила! Целая армия Калигул не сможет просрать столько, сколько одна бюджетная программа поддержки фондового рынка и банковской ликвидности. А есть еще военный бюджет с авианосцами по миллиарду баксов за штуку, и другие легкие настольные игры типа международного фонда реконструкции и развития. Один только комплекс зданий международных организаций в Женеве больше, чем сраная пирамида Хеопса раз в сто. Что с этим дерьмом будут делать будущие поколения? Водить туда туристов с альфы-центавра: приколитесь, братья по разуму, на какую херню тратили деньги наши далекие предки. Типа, у них был такой культ: назывался мораль. Что-то такое про загробный мир и общечеловеческие ценности, как говорят археологи. - Это издержки! – отрезал Юджин, - Да, чиновники воруют. Они всегда воровали. Но уровень жизни растет, технологии изобретаются, наука развивается… - … Примерно в 20 раз медленнее, чем если бы жреческая каста не вставляла палки в колеса, - перебил его док Мак, - и раз в 5 медленнее, чем необходимо просто чтобы не вылететь в трубу. Повторяется древний египетский сценарий. Персидский. Римский. - А можно подробнее и как-то менее сумбурно? - спросила Жанна. Док Мак кивнул, улыбнулся и достал из кармана пестрой рубашки толстую сигару. - Сейчас я основательно закурю, и постараюсь изложить без сумбура, - пообещал он, чиркая спичкой, - Начнем танцевать от двери… Или, от пирса, как здесь говорят. - Вы не здешний? - поинтересовалась канадка. - Я иммигрант из британского содружества, - ответил он. - Британское содружество большое, - сказала она. - Совершенно справедливое замечание, - согласился док Мак, - Но давайте не будем отвлекаться на посторонние темы. Начнем от первого действия нашего сценария. Есть успешный или, как говорил доктор Гумилев, «пассионарный», этнос. Как обычно, там есть элита: вожди. Они выдвинулись благодаря своей хитрости, смелости и военному мастерству. Они живут несколько лучше соплеменников: им достается большая доля добычи, самые красивые женщины и самое лучшее оружие. Но их жизнь, по сути, не отличается от жизни любого воина или охотника в племени. Кроме того, они все время испытывают давление со стороны подрастающих молодых лидеров, которые стремятся занять место в элите, вытеснив оттуда стареющих вождей. Это естественный процесс в любом социуме приматов – будь то люди, бонобо, шимпанзе или даже павианы. Место альфа-самца принадлежит самому эффективному из претендентов. Это необхоимо для выживания племени. Старые вожди не желают расставаться с альфа-статусом и, для его сохранения, готовы на разнообразные уловки. У шимпанзе и бонобо, в сообществах из нескольких десятков особей, такие ухищрения дают старому вождю лишь небольшую фору. Иное дело – у людей, с более многочисленными племенами и с более развитыми средствами символической коммуникации. Внедрив в сознание соплеменников некое представление о символах эффективности, можно перевести конкуренцию за альфа-позицию в своего рода виртуальное пространство. Расхожий пример – это владение суперфаллическим объектом: тотемным столбом, башней, в общем – каким-то очень большим недвижимым объектом, который символически отождествляется с… - … Огромным хером, - договорила Дилли. - В общем, да, - подтвердил Мак Лоу, - Яркие примеры это колокольня, минарет или высотные здания комплекса UN в Женеве. Другой символический прием - это символ происхождения от тотемного духа-покровителя. Учреждение родовой аристократии, достигшее своего наивысшего развития в странах «буржуазной демократии», где уже нельзя войти в родовую элиту, победив какого-то аристократа в бою или на поединке. Претендент там должен пройти через всю последовательность ритуальных инициаций, определяемых высшей аристократией. Это ритуалы партийной карьеры, выборов… - Эй-эй! – перебил Патрик, - При чем тут выборы? - При том, - спокойно ответил Мак Лоу, - что выборы по процедуре, принятой в странах буржуазной или социалистической демократии, это обыкновенная культовая инициация претендента, избранного аристократией. Она практикуется в виде публичного ритуала у многих примитивных племен, это этнографический факт. Надеюсь, ты не будешь меня убеждать, будто на этих выборах что-то решает т.н. «народ»? Патрик погладил ладонью чисто выбритый квадратный подбородок и молча покачал головой в знак того, что не будет. Мак Лоу улыбнулся, кивнул и продолжил. - До сих пор я говорил о возвышении некой группы особей за счет конструирования вымышленных достоинств. Но этого мало. Чтобы доминирующее положения группы было стабильным, надо не только возвысить эту группу, но и унизить всех остальных. Выражаясь точнее, надо блокировать всем остальным особям любые пути независимой социально-значимой самореализации. Секс, рождение и воспитание потомства, поиск и интерпретация актуальных знаний, производство и потребление товаров, эстетическое самовыражение, организация самоуправления в сфере безопасности и права – все это должно быть закрыто для людей, не принятых в правящий клан оффи. Если этого не сделать, у людей появится возможность сравнения деятельности оффи с деятельностью неформальных лидеров. Сравнение, естественно, окажется не в пользу первых, и вся конструкция искусственно-обоснованной власти оффи может рухнуть. - Не понимаю, при чем тут секс и рождение потомства, - перебила Жанна. - Основной инстинкт, - ответил Мак Лоу, - На нем основана естественная процедура признания альфа-самца самками племени. Если люди смогут демонстрировать свою сексуальную и репродуктивную состоятельность, то искусственной системе рангов в обществе будет нанесен удар в самое больное место… Извините за каламбур. Кстати, задумаемся: почему европейская мораль предписывает женщинам занятие сексом без удовольствия, а затем беременность и роды в максимально-болезненном режиме? - Где это она такое предписывает!? – возмутился Юджин. - В библии. Прочти на досуге, это где-то в самых первых главах. Там, где бог Иегова произносит длинное и качественое проклятие в отношении всего человеческого рода. Далее в том же проклятии, предписывается, чтобы труд был для человека изнурителен, ненавистен и туп. Это тоже важно. Если человек работает не как скот, а как разумное креативное существо, он сломает систему. Оффи-бог, конечно же, это предусмотрел. - Ты хоть бога оставь в покое, - попросил Патрик. Мак Лоу пожал плечами. - Ладно, оставлю. Тем более все равно его нет. - Это еще доказать надо! - В другой раз, ладно, Патрик? Просто я обещал Жанне изложить систематически, а раз так – на очереди у нас послания апостола Павла. - Он-то при чем!? - О! Это очень толковый апостол. Он четко сформулировал одну мысль: если общество переведено из системы натуральных ориентиров в систему искусственных ценностей и статусов, то это общество ожидает конец света. Оно обречено, как пассажиры автобуса, в котором водитель смотрит не на дорогу, а на TV-экран, где отображается существенно иная дорога, виртуальная. В какой-то момент, на скоростном автобане… - Я не поняла перехода к автобусу, - заявила Жанна. - А, извини, я его проскочил. Это элементарно. Когда оффи навязывают обществу такую систему координат, в которой они сами оказываются неизмеримо-выше простолюдинов, возникает эффект информационного шлака, или токсичной морали. Средний индивид продолжает стремиться повысить свой статус в обществе, но не в натуральной системе ценностей, а в новой, моральной. Теперь вместо натуральных ценностей (ремесленных изделий, пищевых продуктов и актуальных знаний) он производит мнимые ценности – целомудрие, смирение, покаяние, толерантность, фригидность, дебильность… От этого коктейля начинается системная деградация. Попрошайничать становится выгоднее, чем работать. Вместо жилых домов и предприятий начинают строиться культовые здания, суд оправдывает бандитов и наказывает тех, кто нескромен в сексуальной жизни. Ученые увлекаются толкованием священных книг. Правители становятся трусливыми идиотами. Вместо того, чтобы решать проблемы, они консультируются с еще большими идиотами из числа деградировавших ученых и, по их совету, апеллируют к моральным ценностям. Население утрачивает дееспособность, и теперь для любой работы приходится нанимать гастарбайтеров, которые скоро начинают задавать тон. Армия уже не может понять, что она защищает, и от агрессоров приходится откупаться. Скоро с империи уже собирают дань даже те отсталые соседи, которые раньше сами платили дань ей. Те немногие, кто еще не разучился работать, платят огромные налоги на содержание всей этой помойки и искренне радуются, когда приходит серьезный завоеватель, оккупирует эту территорию, вешает чиновников, попрошаек и бандитов, и наводит какой-то порядок, пусть довольно обременительный в смысле налогов, но, по крайней мере, твердый и понятный... Мак Лоу замолчал, хлебнул кофе из кружки и принялся раскуривать потухшую сигару. - Предлагаешь запретить европейскую мораль? – спросила Жанна. - Почему только европейскую и почему именно запретить? - удивился тот. - Ну, допустим, не только европейскую. Вообще любую твердую мораль. А запретить потому, что, по твоей теории, от этой морали все беды. - Беды от диктата правящих кланов, - возразил он, - твердая мораль только инструмент. Зачем ее запрещать? Если к ней не принужать, она сама исчезнет. - У нас в Канаде никого к морали не принуждают, а она не исчезает, - заметила она. - Ты просто привыкла к прессу морали, как к камешку в ботинке, - сказал Мак, - Если я задам несколько вопросов, то ситуация покажется тебе в другом свете. - ОК, задавай. - Вопрос первый. Может ли получить место преподавателя в университете человек, про которого всем известно, что он поклоняется Христу. - Да, - ответила она, - Собственно, таких большинство. - А если всем известно, что он поклоняется Сатане? - Гм… - Жанна замялась, - Я не уверена, что университетский совет на это пойдет. - А получит ли место женщина, которая занимается любительской проституцией? - Нет, конечно…. Слушай, к чему эти вопросы? Есть же и другие работы… - Это к тому, - вмешалась Дилли, - что в Меганезии, социальный деятель, отказавший кому-либо в работе на подобном основании, со свистом вылетит из страны. - В каком смысле? – удивилась канадка. - В таком, что суд вклеит ему ВМГС в форме депортации. - А можно ли отказать человеку потому, что он мусульманин или римский католик? - Нельзя, - коротко ответила Дилли. - Вот как? – сказала канадка, - А я читала, что им отказывают практически всегда. - Плюнь в лицо тому, кто это написал. На самом деле, ортодоксов здесь не устраивают условия работы. Они не согласны преподавать студентам, одетым, например, вот так. Меганезийка сделала жест в сторону стойки бара. Жанна повернула голову и увидела юную девушку-папуаску, одетую только в тонкий поясок, украшенный парой дюжин ярких разноцветных шнурков. Облокотившись на стойку, она пила что-то зеленое из прозрачного пластикового стакана. Мак Лоу тоже обратил на нее внимание. - Скиппи, что ты там скучаешь? Иди сюда. - Я не скучаю, док Мак! – весело ответила та, подходя к их столу, - Я жду, пока эти два кенгуру меня заметят. Прикольно! - Черт! – сказал Юджин, - Ты подкрадываешься… - А вы болтаете, - парировала она, - foa интересуются: нам что, делать барбекю без вас? - Как это без нас? – возмутился Патрик, - Мы же специально летели! Мы же вот!... - Вот-вот, - ехидно перебила Скиппи, - Сидите, болтаете, а там уже угли остывают. - Моя студентка, - сообщил Мак, легонько хлопнув девушку по спине, - способная, но ужасная лентяйка и непоседа. Не делай губки бантиком, чудо коралловое. Ты можешь плясать хоть до утра, но домашнее задание по геометрии к 13:00 должно быть готово. - Тест по химии тоже, - вставил Хабба из-за стойки, - и остальным юниорам передай. - Угу, - ответила она и, обращаясь к австралийцам, добавила, - Ну, вы чего? Давайте, рассчитывайтесь и пошли. Я сказала Нитро, что стакан сока и сигареты за ваш счет. Оба австралийца синхронно поднялись из-за стола. - Счастливо всем, - сказал Патрик. - Опять ты, док Мак, нам все мозги закрутил, - добродушно проворчал Юджин. - Ничего, сейчас их вам обратно раскрутят, - ответил Мак Лоу и подмигнул, после чего, повернувшись к Жанне, предложил, - как на счет трансгенного ужина? Я угощаю. - А меня? – спросила Дилли. - И тебя, разумеется. Должен же кто-то за тобой ухаживать, пока твой муж охотится на злых пиратов и прочих нарушителей морского закона. - Тут есть пираты? – удивилась Жанна. - Если есть, то им страшно не повезло, - сказал Мак. - Мой faakane - здешний шериф, - с улыбкой, пояснила меганезийка, - Про него вечно рассказывают всякие ужасы, а он самый добрый парень на свете. - Шериф Тези классный, - подтвердила девушка, сидевшая за угловым столом вместе со своим парнем. Оба были типичные тинейджеры-канаки: поджарые, смуглые, не вдруг определишь, какой расы (чем-то похожи на креолов, чем-то - на малайцев, а чем-то – на утафоа). Судя по коротким легким комбинезончикам-koala с цветными наклейками из фрагментов морской карты, распечатанной на пластике, ребята относились к какой-то разновидности туристов-дальнобойщиков. За соседним с ними столом расположилась кампания постарше – лет 30 - 35. Трое мужчин и женщина средиземноморского типа и спортивного сложения, в сине-зеленых шортах и футболках, украшенных фиолетовым контуром рыбы с длинной, как крылья, парой грудных плавников в виде литеры «V». Жанна хмыкнула и обратилась к Нитро (который, успев рассчитать австралийцев и их местную подружку, подошел выяснить, не пошутил ли Мак Лоу на счет ужина). - Если не секрет, что это за ребята в клубной униформе? - Калабрийская мафия «Ndrangeta», - шепотом произнес он. - О, черт! – вырвалось у Жанны, но бармен, Мак и Дилли тут же расхохотались. - Они из партнерства «Volans», летучая рыба, - пояснил Нитро, - Когда папуасы только прибыли сюда, ребята из «Volans» здорово им помогли. Точнее, они просто приехали и все тут организовывали. А эти четверо остались. Так бывает. - Но к калабрийской мафии они имеют прямое отношение, - добавила Дилли. - Какое? – поинтересовалась канадка. - Во-первых, там много этнических калабрийцев, а во-вторых, их за это арестовывали. - За то, что они - калабрийцы? - Нет, за принадлежность к «Ndrangeta». - Ты меня запутала! – объявила Жанна. - Хочешь, я все объясню по порядку? – предложил Мак Лоу. - Хочу, - подтвердила она, - И, я полагаю, с ужином это хорошая идея. - Ага, - сказал Нитро, - Тогда я притащу вам хавчик, а док проведет политинформацию. Мак Лоу кивнул, снова зажег потухшую было сигару, и начал рассказ. - Это произошло в последний год координатуры Иори Накамура. Некие лица заявили в INDEMI, что на острове Футуна образовался филиал «Ндрангеты» с соответствующими последствиями, как то: рэкет и прочее. В заявлении было названо даже имя «крестного отца»: Микеле Карпини, уроженец Коста-Виола (фиолетового берега, т.е. Тирренского побережья), эмигрировавший в Меганезию сразу после революции. - Микеле Карпини? – переспросила Жанна, - Я про него слышала… - Возможно. Это известный агро-эксперт. Итак, INDEMI арестовал всю калабрийскую кампанию, в т.ч. и «дона Микеле» (как его назвали в заявлении), а уже через час после ареста начался огромный скандал. Оказалось, что Микеле Карпини не имеет никакого отношения к мафии, зато имеет самое прямое отношение к прогрессивным методам обработки земли и распространению высокопродуктивных генно-модифицированных агрокультур. То, что Карпини находил в Меганезии других калабрийцев и помогал им устроиться в здешней жизни - не преступление. То, что меганезийские калабрийцы придумали шуточный Орден Фиолетовой Летучей Рыбы – тоже не нарушение закона. - Иначе говоря, кто-то его подставил, - констатировала Жанна. - Даже известно, кто, - сказал Мак, - Международное объединение «Врачи и ученые против ГМ-источников питания» и международный фонд «Устойчивое развитие». Об этом фонде - особый разговор, связанный с критической скоростью прогресса… - … Которая в 5 раз ниже, чем необходимо? - Совершенно верно. Но об этом – потом. Итак, Микеле оказался в Лантоне. Его туда привезли с Футуна сразу после ареста. Через несколько часов, перед ним извинились, выпустили из камеры и предложили отвезти обратно за казенный счет. Там больше пятисот миль. В ответ он послал военных разведчиков к черту, потребовал назад свое полотенце, завернулся в него и пошел в приемную Верховного суда. - Полотенце? – переспросила канадка. - Да. Его, видишь ли, арестовали ночью, и у него с собой было только полотенце. Он заявил, что научит INDEMI уважать Хартию, а кое-кого заставит бежать из Меганезии, обгоняя собственный крик. В приемной суда он занял один из свободных терминалов и начал строчить заявления, одно за другим. Микеле довольно импульсивный человек и, если его как следует вывести из себя… Правда, перед первым судебным заседанием он сильно смягчил позицию по поводу INDEMI, т.к. одна симпатичная девушка, курсант разведшколы, таскала ему пирожки, пока он занимался эпистолярным творчеством. Жанна слушала, делая заметки на своем hendhold, и глянув в дополнительное окно на экране (где был отображен конспект разговора с Сю Гаэтано на Элаусестере), спросила: - А девушку-курсанта звали случайно не Чубби Хок? - Именно так, - Мак Лоу улыбнулся, - Микеле считает, что это была судьба, хотя на мой взгляд, это классическая биосоциальная реакция. Одинокий молодой мужчина не может не влюбиться в привлекательную девушку, которая таскает ему пирожки. - Ты их обоих лично знаешь? – спросила Жанна. - Да. Я работал на острове Алофи, совсем рядом с Футуна, и мы часто встречались. Но вернемся к этой истории. Смягчив позицию по INDEMI, Микеле ужесточил позицию по международным организациям, которые я назвал. Он обвинил их уже не в том, что они составили ложный донос с целью блокировать социально-значимое исследование, а не меньше, чем в системных диверсиях против технического развития. Он потратил более суток, вытащил из интернет все их программы и заявления, и представил все это суду. Подробности есть у Ван Хорна, он был судебным экспертом. Почитай, если интересно. - Я читала его «Atomic Autodefenca», там про это ничего нет. - Это в другой книге, - пояснил Мак, - она называется «Flying fish attacks!». - Почитаю. А если вкратце? - Если вкратце, то Верховный суд занял формальную позицию: раз ложное заявление направил римский офис фонда «Устойчивое Развитие», то сотрудники этого офиса и виноваты. Им запретили въезд в Меганезию и больше никого не тронули. - Странно, - заметила Жанна. - Более чем, - согласился Мак Лоу, - Но лидеры анти-трансгенного движения не придали значения этой странности. Они решили, что все обошлось и можно заниматься здесь той деятельностью, которая в их программе. А через 2 месяца полиция арестовала несколько тысяч активистов экологических, биоэтических и медицинских ассоциаций. Несколько десятков арестантов, даже имели мандаты международных комитетов UN и EC... Нитро, водрузил в центр стола полусферический прозрачный котелок внушительных размеров, в котором находилось нечто вроде мяса с овощами и фруктами. - Ни фига их эти мандаты не спасли! - сообщил он. - В каком смысле? – спросила Жанна. - В таком, - бармен выставил вперед указательный палец и громко цокнул языком, - ни одна сволочь не ушла. Достаточно они нам крови попортили. - Криков, конечно, было, - добавила Дилли, - Я тогда в младшей школе училась, но все равно помню: по CNN бла-бла-бла, бесчеловечная расправа. А, если хочешь знать мое мнение, правильно их прислонили. Людям семью кормить надо, а зажравшиеся уроды хотят, чтобы мы голодали из-за того, что мол, биосферные последствия. Кто видел эти последствия? Короче – оффи, а с оффи – один разговор: пулю в лоб и тушку в море. Жанна хотела что-то возразить, но вспомнила монолог Ойстер с атолла Кэролайн по поводу международных экологических дижений и поняла: бесполезно. Любые акции против несоразмерного преобразования природной среды, меганезийцы рассматривали, как покушение на свое экономическое развитие и благополучие. Активисты-экологи и активисты-биоэтики были для них тем же, что германские или японские шпионы для среднего североамериканца в период II мировой войны. В общем, она сочла за лучшее заняться едой – тем более, что под влиянием местного самогона, у нее вдруг зверски разыгрался аппетит. Примерно через четверть часа, когда с ужином из одного (но очень нажористого) блюда, было покончено, она, все-таки спросила: - Мак, а ты считаешь, что природу вообще не надо защищать? - Это смотря что называть «природой», - ответил тот, - Раз уж мы говорим о «Летучих рыбах», то вот тебе их концепция. Мы заведомо не можем сохранить и человечество, и естественную среду, потому что нас не устраивает продуктивность этой среды, и нас не устраивают многие ее опасные для человека факторы. Следовательно: надо определить такое состояние окружающей среды, которое для нас наиболее комфортно, и перейти к этому состоянию путем искусственного управления. - А при чем тут калабрийские «летучие рыбы»? – удивилась Жанна. - В общем, не при чем, - сказал Мак Лоу, - «Volans» переросли проблему, собственно, калабрийцев. За прошедшие 15 лет, здешнее общество стало гораздо богаче и лучше организовано. Дельный человек, хоть из Южной Италии, хоть из Центральной Африки, найдет себе здесь нормальное место для жизни и работы. В крайнем случае - свяжется с социальной службой, которая для этого и создана. А вот быстрая хабитация атоллов, на которых исходно не было постоянного населения – это проблема. - Хабитация? – переспросила канадка. - Да. Быстрое превращение необитаемых территорий в обитаемые и благоустроенные. - Звучит неплохо… А ничего, что мы так беспардонно обсуждаем этих «Volans», когда они тут, рядом? Я имею в виду… Один из мужчин в футболке с фиолетовой летучей рыбой повернулся в их сторону и приветливо помахал рукой. - Обсуждай, гло, мы привыкли. - Мы ведь чертова калабрийская мафия, так ее перетак, - весело добавил второй. - Кстати, - добавила их подруга, - Ван Хорн в своей книжке ошибся на счет полотенца. Дона Микеле форсы забрали из дома вообще голым. А полотенце он демонстративно присвоил в туалетной комнате лантонской каталажки. Сказал: мне, мол, принципы не позволяют идти в Верховный суд не одетым, а цену тряпки потом можете вычесть из суммы компенсации, которую суд вам прилепит. - Много прилепили? – поинтересовалась Жанна. - Достаточно, - ответила «летучая рыба», - Как раз хватило на стартовый капитал для нашего партнерства. Получился хороший бизнес. И людям помочь и себя не обидеть. - Ясно. Спасибо за комментарий. - Aita pe-a, - «летучая рыба» махнула ладошкой и отвернулась. Жанна, несколько сконфуженно, покачала головой - А ты, Мак, из каких соображений сюда приехал? - По работе, - ответил тот, - У меня закончился контракт на Алофи, а университет Атиу искал парня, который бы занялся центром экстремальной биотехнологии на месте той старой биостанции, которую построили на Ману-ае еще до независимости. Потом, мне здесь понравилось и, что главное, здесь понравилось моей семье. - У тебя большая семья? - Не очень большая, но очень любимая… О! Вот этот парень тебя заинтересует! Мак Лоу сделал кому-то приглашающий жест рукой, Жанна посмотрела в ту сторону и едва удержалась, чтобы не ущипнуть себя для проверки «сплю - не сплю». Вошедший персонаж, по ее понятиям, мог существовать только в фильмах жанра «heroic fantasy». Мужчина, был немногим выше среднего роста, но весил верных полтора центнера и состоял, казалось, из сплошных мышц и сухожилий. Даже значительных размеров пузо было рельефным от выступающих мышц. Все это мощное биологическое сооружение было прикрыто только пестрой клетчатой набедренной повязкой. Как и у большинства папуасов (персонаж явно принадлежал именно к этому этносу) тело и лицо были почти безволосыми. Только свод черепа был как будто накрыт черной шерстяной шапкой. Но весь этот внушительный биодизайн не выглядел брутальным. Наоборот, от него веяло какой-то теплотой, надежностью и даже своеобразной нежностью… Жанна на секунду вообразила, что чувствует женщина, когда ее тело поглаживает такая большая, теплая сильная и нежная лапа. Эта лапа касается щеки, ласкает груди, спускается по животу… «Черт! – подумала она, энергично тряхнув головой, - Ничего себе, наваждение…». - Привет, док Мак, - прогудел этот невероятный тип, - Я к тебе с вопросом. Ненадолго. - Знаешь Вуа, - сказал Мак Лоу, - любой вопрос лучше обсудить за кружкой какао. Вот Хабба не даст соврать. - Не дам, - подтвердил бармен, - Давай, Вуа, падай к ребятам, а я тебе притащу какао. Кстати, вот это - Жанна, она репортер, из Канады. - Привет, Жанна, - сказал папуас, неожиданно-легкими, беззвучными шагами пересекая помещение, - Как там у тебя в Канаде? - Вроде, неплохо, - ответила она, - Только похолоднее, чем здесь. - Еще бы, - согласился Вуа, усаживаясь между ней и доком, - Это же почти Антарктика, только на другом конце глобуса… Док, у меня кроме старшего сына, есть еще старшая дочка. Она тоже все время в твоем fare. Как быть? - Никак. Пусть дети играют, где им нравится. - Неудобно, - заметил папуас, - твое время дорого стоит. Давай я буду платить. - Нет, Вуа, не будешь. - Но, док, неудобно же… Хабба поставил перед папуасом кружку горячего какао и похлопал его по плечу. - Не спорь с док-Маком, парень, а то он рассердится и набьет тебе морду. Через секунду в салуне ржали решительно все, включая Жанну. Достаточно было мысленно представить себе эту картину… - Все будет гораздо хуже, Вуа! – заявила Дилли, давясь от смеха, - Если ты будешь спорить с док-Маком, я тебя защекочу до икоты. - Да ну тебя, - обиделся папуас, - Я же серьезно. Док Мак, давай я тогда тебе сделаю хороший арбалет для подводной охоты. - Знаешь, - ответил тот, - Поговори об этом с Фэ и Ри. Они тебе объяснят, кто, кому и сколько должен. Как тебе идея? - Только не это, док Мак! С твоими vahine невозможно спорить! Они дикие. - Нет, они домашние. Просто не надо устраивать расчеты на пустом месте. - Почему на пустом? Когда твои vahine подкидывали моим vahine ваших детей, ты подарил мне дивайс для работы. Думаешь, я не знаю, сколько он стоит? А теперь… - … Теперь они продолжают подкидывать, а я тебе ничего не дарю. Мы квиты. - Но я же их не учил! Это совсем другое дело! - Ну, - сказал Мак Лоу, - Если ты так ставишь вопрос, давай разбираться в значении термина «учить». Оно не так очевидно, как тебе сейчас кажется… Через несколько секунд Жанна перестала улавливать ход мысли собеседников, быстро перебрасывавшихся репликами, постепенно переходя с лингва-франко на утафоа. Тут Хабба, вернувшийся на свое место за стойкой, сделал ей приглашающий жест - и она сочла за лучшее переместиться туда. Бармен, уже не спрашивая, налил ей еще рюмочку самогона и кружку какао, и сообщил: - Вуа – кузнец. Замечательный мастер. Но у него проблемы с образованием. В смысле, читать, писать и считать он более-менее умеет, но и только. Аналогично – его жены. - Сколько же у него жен? - Шесть. Отличные девчонки, но образование, как я уже доложил, никакое. - Шесть? – переспросила Жанна. - Да, - подтвердил бармен, - В самый раз для такого парня. Все здорово, но детям надо идти в школу, а по нашему стандарту в первом классе ребенок уже умеет пользоваться компьютером, не говоря уже о таких мелочах, как алфавит и арифметика. В принципе, такая ситуация не только у него, и вопрос решается элементарно: дети из таких семей просто болтаются у соседей, и без проблем набирают требуемый уровень. Док Мак и кузнец Вуа как раз соседи, но Вуа жутко щепетилен в смысле денег. Кроме того, док однажды подарил ему очень полезную штуку… У тебя как с основами металлургии? - Около нуля, - честно призналась Жанна. - Ну, тогда я попробую объяснить на пальцах. Представь себе древнюю кузницу, в которой все функции подмастерьев (раздувание горна, смешивание компонентов, выплавку металла, нагревание заготовки и придание ей приблизительно-требуемой формы) выполняет специально обученный черт. Знаешь, кто такой черт? - Прибилизительно знаю, из художественной литературы. - Вот. Здесь аналогичный случай. Эти дивайсы под маркой «Ferfaber» выпускаются партнерством «Taveri-Futuna» для металлургических лабораторий, а док Мак как-то сообазил, что такой дивайс можно использовать в домашней мастерской. Вуа теперь делает такие потрясающие вещи… Сейчас покажу, это надо видеть. Хабба вынул из-под стойки составной металлический прямоугольник длиной с ладонь, повернул какие-то части друг относительно друга в двух разных плоскостях и предмет, удлинившись вдвое, превратился во что-то вроде мощных ножниц. - Прикинь, как у парня работает стереометрическое мышление! - Здорово, - согласилась она, - А что это? - Типа, резать листовой металл, проволоку и всякое такое, - пояснил бармен, - Если бы Вуа получил в свое время инженерное образование, он бы такого напридумывал. А так придется ждать, пока его дети вырастут. По-моему, эта гениальность – наследственная. - Много у него детей? – спросила Жанна, делая глоточек самогона. - Пока одиннадцать, но он, очевидно, на этом не остановится. - Да, действительно, с чего бы ему останавливаться… Кстати, о детях. Что у них с Мак Лоу за чехарда с детьми? - Никакая не чехарда, - сказал подошедший Нитро, - Они с доком соседи, а жены дока очень подвижные девчонки. Они подбрасывают своих пятерых мелких женам Вуа, а те спихивают им двух своих старших, чтобы… - Я Жанне уже объяснил на счет компьютеров в школе, - перебил его коллега. - У дока тоже несколько жен? – уточнила канадка. - Две, - ответил Нитро, - Обе с Элаусестере, а там обычай: делать близнецов. - Я знаю, - сказала Жанна, - Я была на Элаусестере и помогала одной меганезийской журналистке собирать материал о коммунизме и методах стимуляции фертильности. - А написано, что наоборот, она тебе помогала, - заметил Хабба. - Где написано? – удивилась она. - В газете. Нитро, ткни мышкой в закладки, там link на «Raiatea social reports journal». Через четверть минуты Нитро водрузил на стойку монитор. На экране был заголовок: «Наш домашний коммунизм: полет к Тау Кита продолжается». (Жанна Ронеро, «Green World Press», Элеа Флегг, «Journalistik Estudio Centro») В предисловии из двух строчек (написанных Элеа) сообщалось: «Паоро сплела нити жизни так, что я встретила на атолле Тепи классную девчонку из Канадской Новой Шотландии. Она-то и ловила эту рыбу, а я только помогала забрасывать трал». Меганезийская студентка сохранила весь текст Жанны, не тронув ни одной запятой, и лишь кое-где вмонтировала от себя короткие фрагменты, замечательно оживлявшие повествование. Безусловно (заметила про себя Жанна) у юной меганезийки был свой стиль: хлесткий, озорной, яркий, и напрочь лишенный таких привычных для Жанны ограничителей, как толерантность, политкорректность и требования пристойности. Под текстом шли отзывы - за сутки, прошедшие с момента публикации их накопилось несколько сотен. Оказывается, статья расколола активистов экологических движений на два враждующих лагеря. Одни были в полном восторге от «Описания жизни канаков-коммунистов в прекрасном и естественном единении с природой». Другие возмущались тем, что «Статья пропагандирует тоталитарное извращение идеи глубокой экологии, и оправдывает надругательство над живой природой, в т.ч. и над человеческим телом». Местный (меганезийский) vox populi почти однозначно хвалил статью (не коммунизм, который здесь воспринимался, в основном, как «рискованные игры в синтетический социум», а именно статью «разложившую по полочкам историю этой аферы»). Вообще, как поняла Жанна, большинство меганезийцев относились к элаусестерцам с огромной симпатией, но к самому элаусестерскому строю – с огромным скептицизмом (называя тамошний коммунизм «социальным диснейлендом» и «пережаренной ролевой игрой»). Отзывы респондентов вне Меганезии делились на 3 большие группы мнений, которые могли быть выражены одним из трех слов: «прикольно!», «свинство!» или «классно!». Помимо письменных мнений, имелось две ссылки на медиа-файлы. *** Elausestere Red Star ACID-TV: Тут был просто видеоряд, склеенный из любительских роликов о пребывании Жанны и Элеа в «коммунистическом будущем». Глядя на себя глазами местных операторов, Жанна искренне смеялась. Она и не представляла, что со стороны ее визит выглядел так весело. Что касается видеофрагментов о приключениях Элеа, то они тоже были веселыми, но ряд сцен вогнали Жанну в краску. По ее мнению, студентка слишком увлеклась знакомством с сексуальными обычаями коммунистов. В финале видеоряда был показан изящный старт патрульного флаера, на котором Жанна улетала с этих островов. Снизу это смотрелось здорово, но канадка помнила ощущение свинцовой тяжести в теле и темноту в глазах, когда юный пилот несколько переоценил физическую форму своей пассажирки. Впрочем, он потом так трогательно извинялся… *** Iaorana Hawaiika STV: Здесь кадров с Элаусестере почти не было. Большую часть файла составляло общение репортера с Рокки Митиата - экс-координатором правительства и менеджером партнерства «Fiji-Drive», в ее рабочем кабинете. ********************************* Коммунизм в бизнесе? Бизнес-foa в коммунизме? ********************************* Она одета в элегантный костюмчик из джинсовой рубашки и шортов, Ее собеседник - в майку с эмблемой TV-канала и легкий пятнистый лантонский килт. … - Скажите, Рокки, если честно: как вы, участник топ-коллегии крупного коммерческого предприятия, относитесь к коммунизму? - Если вопрос стоит так, то отношусь с интересом. Как к одной из предельных, чистых стратегий гуманитарного управления, построенной только на психологическом мотиве интереса к труду, без материального поощрения и без физической угрозы. Как и любая чистая стратегия (чисто материальная или чисто угрожающая) коммунизм, сам по себе, бесперспективен, но как один из компонентов смешанной стратегии, он применяется в любом эффективном бизнесе. Значит, прикладной научный коммунизм надо знать. - Но в странах с коммунистическими правительствами применяются физические угрозы для принуждения к труду, - заметил репортер, - Расхожий пример - Северная Корея. - Этот строй - не коммунизм, так же, как европейский строй с супер-налогами и супер-запретами - не капитализм. Это - две современные формы рабовладельческого строя. - Жестко сказано, Рокки! А что вы скажете о главной коммунистической идее: полной отмене денег? Может ли общество эффективно работать без всеобщего эквивалента? - Бросьте, - отмахнулась она, - Деньги - не всеобщий эквивалент, а всего лишь один из механизмов перераспределения ресурсов, далеко не оптимальный, надо сказать. Кроме того, деньги - размытое понятие. В американо-европейской системе это – номинальные числа, с помощью которых оффи контролируют экономические потоки. В соцстранах деньги – это инструмент материального премирования индивидов. А наши фунты - это единица обмена, выраженная через весовую меру одного из видов массовой продукции. Можно давать друг другу электронные расписки в условных юнитах, гасить их путем кольцевого списания, и это тоже будет денежное обращение. Дело совсем не в деньгах. Дело в принципе: есть конкуренция индивидов за контроль над ресурсами, или нет, а в какой форме это проявляется – не так важно. При коммунизме такой конкуренции нет. Там индивиды конкурируют за позитивные эмоции. Это - другой механизм. В нашем обществе он тоже работает, параллельно с конкуренцией за ресурсы. Это и называют смешанной стратегией гуманитарного регулирования, извините за многословие. … - ОК, - сказал репортер, - с бизнес-теорией разобрались. А как вы лично относитесь к коммунизму, безотносительно к вашим профессиональным знаниям? - К коммунизму – никак. Это – абстракция, одна из тысяч социальных сказок. - А конкретно к коммунизму на Элаусестере? – уточнил репортер. - О! – Рокки улыбнулась и лихо подмигнула, - Это жутко-криминальная история. Все началось с того, что наше партнерство бессовестно эксплуатировало местных жителей, тестируя с их помощью субкосмическую сеть «Xeno». Судя по модели вашего мобайла, вы тоже ей пользуетесь. А, когда она только создавалась, мы раздали прототипы таких дивайсов трем сотням элаусестерцев, и они гоняли по морю на своих винд-джамперах, проверяя корректность сетевого софтвера и надежность самой начинки аппаратов. - … И дело дошло до Верховного суда, не так ли? - Да. Эта ученая сова вызвала нас на фрегат «Пенелопа» и возила мордами по столу… - Вы имеете в виду судью Молли Калиборо? - Именно ее. Потом она отвесила нашим фирмам штрафные взносы, а Кэсси Лиолоа из «Bikini Fuego» и Джорджу Уюмаи из «Playa Artificial» влепила по пять суток ареста на Тепи, самом южном атолле в Элаусестере. Мы здорово обиделись, если честно. Ладно, взносы – в этом был некоторый резон, но аресты – это уже вульгарное самодурство. - … И тогда вы все решили остаться вместе с ними на пять дней? - Ага. Это был единственный разумный способ выразить несогласие. Не требовать же созыва конференции окружных судов из-за такой ерунды. - Остались в качестве туристов? – уточнил репортер. - Вот уж нет! Мы остались на условиях трудового участия, и пять дней жили ровно как местные. Лично я работала на бульдозере, на кухне, и на отскребании морских коров. - Рокки, я не понял, последний вид работы – это… - Иногда морским коровам надо тереть спинку и пузо щеткой. Гигиеническая мера. - А отдыхали вы тоже в местном стиле? - Еще бы! Хотя, несколько меньше, чем местные ребята. Нам надо было заниматься и своей обычной работой. Когда так внезапно выпадаешь из бизнес-процесса, нельзя все свалить на заместителей. Так что были совещания по интернет, принимались срочные решения… Но, по-любому, у нас оставалась бы еще куча свободного времени, если бы Чен Бутаоэ из «Taveri» в первый же день всех не взбаламутил. Он нам заявил: мол, мы здесь такие продвинутые дяди и тети, и что? Не можем показать местным молокососам, как по-настоящему отрываться? В общем, мы сразу же после высадки устроили, типа, brain-storm на тему, как всех уделать. Поскольку местные ребята бредят межпланетной фантастикой, мы сразу решили выдумать что-то межпланетное. Но по условиям задачи оно, joder conio, должно было быть простым и дешевым, любительским, понимаете? … - Понимаю, - подтвердил репортер, - И тогда возникла идея лунной регаты и студии? - Ага! Мы быстро поделили задачи и погнали. Мне достались сервоприводы. У них не должно было быть движущихся элементов. Иначе – дорого. - Я не понял, Рокки. Сервопривод без движущихся частей – это как? - Это школьная физика. Есть материалы, которые от электрического или еще какого-нибудь поля, меняют форму. Пьезо-кристаллы в часах и аудио-динамиках, металлы с эффектом памяти, биополимеры наших мышц, и т.д. Я решила, что это будет металл. Эксперт по металлам все равно был нужен из-за проблемы с микро-бустерами. Это маленькие ракеты из фольги, которые должны выдержать нагрузку… Короче, я сразу позвонила в партнерство «Flametron». Знаете, это металлургическая фирма с базой на Мехетиа, в 60 милях к востоку от Таити. У «Fiji Drive» с ними длинные контракты и я знаю ребят из их правления. Они дали мне mobi-log очень хорошего эксперта, Квинта Аптуса, который был в отпуске и катался по Туамоту в поисках хорошей рыбалки. Я позвонила ему и наврала, что на Элаусестере - классная рыбалка. До сих пор стыдно. - Он не обиделся, когда узнал, что вы его надули? - Не очень - судя по тому, что мы с тех пор живем вместе. Мне кажется, это судьба. В общем, мы за два дня собрали команду, еще за три дня все обсудили, и разъехались, а через сто дней собрались там же, в полной готовности и запустили первый строллер. - На Луну? - уточнил репортер. - Нет, на низкую орбиту, как спутники класса «Iridium». До Луны мы добрались только через год. Это было так весело! Мы реально всех уделали! Такая радость, как в детстве, когда выиграешь какую-нибудь пушистую игрушку на аттракционе. … - Да, - согласился репортер, - немножко вернуться в детство - это здорово. Если это не секрет: почему лунная студия оказалась названо вашим именем - TV Rokki Mitiata? - Это не секрет, это прикол. Когда выбирали место для студии, то взяли карту Луны с надписями на утафоа, а там Mare Nubium (Море Облаков) называется, соответственно, Miti-Ata. Потом кто-то вспомнил про rokki-style в техно-музыке. Foa развеселились и проголосовали. В нашем тау-китовом клубе с первого дня была прямая демократия. - Вот! Теперь наши зрители знают, как было дело. Скажите, опять же, если не секрет: правда ли, что тау-китовый клуб продолжает регулярно собираться на Элаусестере? - Правда. Как-то раз нас там даже навестила INDEMI. На всякий случай – вдруг мы замышляем какое-нибудь безобразие. Но мы оказались достаточно безвредные. - А, кстати, что вы там замышляете? Ходят слухи, что Луной дело не ограничится. - Правильно ходят. - Ого! – воскликнул репортер, - Неужели все-таки Тау Кита? - Нет, - Рокки улыбнулась и покачала головой, - Мы, все-таки, реалисты. - Тогда что? Марс, Венера, спутники Юпитера или какой-нибудь астероид? - А вот это пока секрет. Иначе потом будет не интересно. ********************************* Ролик закончился, и тут Жанна заметила, что она - не единственный зритель. Рядом, за стойкой сидел парень-latino лет 30 одетый в мешковатый комбинезон болотного цвета с эмблемой «Local Air Police» на груди и на левом рукаве. - Aloha glo! Я - Зиппо. А ты и есть знаменитая Жанна Ронеро из Новой Шотландии? - Э-э, - протянула Жанна, - А с каких это пор я стала знаменитая? - Так, вот же, - он вынул из огромного бокового кармана комбинезона слегка помятую распечатку, судя по «шапке», из неизвестной Жанне профессиональной сетевой газеты «Moana Nau Patrol». Это была статья о спасательной операции, проведенной экипажем хотфокса «Фаатио» в условиях экстремального шторма (ветер до 70 метров в секунду, жесткая волна до 20 метров). В статье были досконально (со схемами и техническими деталями) описаны действия экипажа, а под основным текстом размещались фото всех членов экипажа (включая авиа-конструктора Криса Проди и экстремального репортера Жанну Ронеро), с краткими биографиями и тремя командными фото: первое - на броне «Фаатио» в лагуне Кэролайн, на фоне чудовищного термоядерного гриба, второе – на фоне новой лодки баджао, и третье – на ужине, который устроил мэр Кэролайн. - Вообще-то, я там была, фигурально выражаясь, для мебели, - призналась она. - Не морочь голову, - посоветовал Зиппо, - экипаж есть экипаж. А операция блестящая. Все знали, что с Пак Еном ходят полнейшие сорвиголовы, но воздушный спасательный рейд с катера при таких погодных условиях… Тут, ребята, вы переплюнули сами себя. - Это точно, - подтвердила из-за стола Дилли, - Мы с Зиппо круто летали в Африке, но такого экстрима у нас, все-таки, не было. Канадка повернулась, чтобы ответить, но при виде человека, сидящего рядом с Дилли, у нее, казалось, парализовало язык. Это был атлетически сложенный молодой мужчина в таком же, как у Зиппо полицейском комбинезоне. Видимо, когда-то его лицо выглядело вполне обыкновенно или даже привлекательно, но сейчас… Волосы, брови и ресницы отсутствовали полностью, как на голове манекена. Правая половина лица представляла собой почти сплошной шрам, напоминающий неровную багровую кляксу, которая, как будто, растеклась от макушки до подбородка по высоте и от затылка почти до середины щеки по ширине. Правое ухо, казалось, было наполовину стесано неровным лезвием. Дилли, вроде бы, совершенно не обращая на это внимания, устроилась, прижавшись к левому боку этого странного человека. Его левая рука с закатанным по локоть рукавом, обнимала молодую женщину за плечи. На руке тоже виднелось несколько шрамов, по всей видимости, того же происхождения, что и на лице. - Привет, Жанна, - сказал он, выждав несколько секунд (голос у него был хрипловатый, как будто он недавно перенес сильную ангину), - Я – Тези Рейо, шериф Никаупара. Что, очень страшно выгляжу? - Если честно, - пробормотала канадка, - То жутковато. Что с тобой произошло? - Меня зацепило примусом. Наш полувзвод работал по поддержке спецотряда полиции Папуа, и мы с напарником прозевали растяжку. Основной поток поймал он – и умер, а меня вытащили. Мне повезло, что глаза целы. Ночь. Я был в ноктовизорных очках. - Примус – это что-то на военном сленге? - Да. Это напалмовая мина. От нее идет тонкая капроновая нить, и тот, кто ее заденет, получает два ведра горящего напалма в виде струи под давлением три атмосферы. - Я сочувствую, - растерянно пробормотала Жанна. - Чему ты сочувствуешь, гло? – весело спросил он, - Прикинь, как все обернулось: после госпиталя я приехал сюда и встретил таких классных ребят: папуасы-ириано, «летучие рыбы», док Мак с девчонками, Хабба, Нитро, Зиппо и Дилли. А если бы я не встретил Дилли - это бы совершенно никуда не годилось. - Точно, - поддержала она, похлопав его по руке, - Это было бы ужасно! Кто бы тогда починил мою любимую «Hydrometri», которую я, дура, купила на сейле? Ага! Жанна не знает, что это за штука. Ты жука-водомерку видела? Это то же самое, но большое и на всех четырех лапках - поплавки. И моторчик, разумеется. Вот с ним и была проблема. - Фактически, меня склеила эта смешная лодка, - уточнил Тези, - а Дилли была просто посредником. Потом мы познакомились поближе, и решили: а вдруг «Hydrometri» опять сломается? И вообще, вдвоем веселее. - У нас есть очаровательная общая привычка: просыпаться от собственного крика, - без тени иронии добавила Дилли, - Это очень укрепляет взаимопонимание в семье. - Не говори Жанне, почему ты кричишь во сне, - попросил Мак, - она недавно поела… - Поняла-поняла. Не дура. Давайте сменим тему. Парни, что было в рейде? Зиппо пожал плечами. - Ничего такого. Арестовали ржавый индонезийский балкер у рифов Пуарео. Он шел из Макасара в Вальпараисо, и решил сделать по дороге профилактику движка. Я ничего не хочу сказать, но что за манера сливать моторное масло из своего корыта там, где живые кораллы и фауна? Помогли кампании идиотов на траулере, на полпути к Ма-Уке. У них своя сеть намоталась на свой же гребной винт. Снять не смогли, потому что руки растут из жопы. Еще мы подбросили на Атиу одного «deltiki». Он ресурс не рассчитал, вот как эти обормоты, - патрульный кивнул в сторону парочки туристов-тинейджеров. - Мы не обормоты! – возмутилась девушка, - А эти, на Такутеа, полные уроды! - Оюю, не начинай все с начала, - лениво ответил ей шериф, - Вы межевой буй видели? Что там написано читали? - Ну и что дальше? – вмешался ее кавалер, - Аренда много где, однако, если просишь продать пять литров фюэла и налить пресной воды, никто автоматом в тебя не тычет. Шериф Тези вздохнул. - Снэп, я тебе популярно объясняю: это - не маркет, а латифундия. Они платят rent-fee муниципалитету и имеют право охранять свой периметр. - А «Paruu-i-hoe»? – спросила Оюю. - Правило весла - это обычай, понимаешь? – сказал шериф, - Это не Хартия. Не закон. - Однако, все канаки соблюдают, - проворчал Снэп, - Даже на периметре космодрома Дюси-Питкерн. А там реальный объект. Не какое-то сраное говно, как на Такутеа. - На Дюси патруль приводнил нас до периметра, - уточнила Оюю, - Еще на подлете. Но фюэл дали, и воду, и даже не взяли денег. - И кстати, шеф Тези, ты не прав, - добавила Оюю, - Это не только обычай. Это есть в Хартии. 30-й артикул. Нельзя отказывать в помощи на море. - … Людям находящимся в бедствии, - договорил шериф, - Извини, девочка, но вы со Снэпом не тянули на бедствующих. Вы за сколько времени сюда дошли под парусом? - Часа за четыре, - неохотно призналась она. - А что такое «Paruu-i-hoe» и что с этим Такутеа? – поинтересовалась Жанна, стараясь, чтобы голос не выдал ее особого интереса к этому островку. Кажется, ей это удалось. Снэп отхлебнул пальмового пива из кружки и с готовностью сообщил: - «Paruu-i-hoe» - это закон весла, его прочел ariki-roa Мауна-Оро на панцире большой морской черепахи. Сказано: «Дай воду и пищу любому канаку, который идет по морю. Возьми обычную цену, не выгадывая лишнего. Если ему нечем платить – дай в долг». - Фюэл для мотора тоже считается, как пища, - вставила Оюю, - Мы уже года два, как рейдерим на делтики, и первый раз нас так обломали. Заигрались в фашистов, merdido bastardo jodido per culo. Уроды. Типа, я не против ролевых игр, хоть в самураев, хоть в фашистов, но ты по жизни будь канаком, а не говном. - А deltiki это… - начала Жанна. - …Элементарный гаджет, - перебил ее Нитро, - Берешь маленький каркасно-надувной проа, примерно 2x4 метра, ставишь вместо обычной мачты консоль в форме рогатки, а вместо паруса – дельта-крыло, так чтобы его можно было опрокинуть носом к палубе и крутить на рогатке вправо-влево, как парус. Сзади на всю эту фигню ставишь движок с пропеллером. Дальше понятно: пока есть горючка, или заряд в аккумуляторе – летишь. Нет горючки или заряда - планируешь на воду, опрокидываешь крыло - и ловишь ветер. По ходу, молодежная кочевая субкультура. Называется: «deltiki-nomadic». - Типа, игра в баджао, - авторитетно добавил Хабба, - Даже песенка есть: «мы по всем морям кочуем, на погоду не глядим, где придется - заночуем, что придется - поедим». - Ни фига не субкультура, - обиделся Снэп, - На deltiki ходят не только бродяги. Мы с Оюю, между прочим, 3D-дизайнеры, а не хиппи безработные. Мы всегда платим. А на счет игры: кто бы говорил, только не ты с твоим самурайским мечом. Дилли хлопнула ладонью по колену. - Hei, foa! Канадская пресса еще не видела меч Токугавы! - Да, это я как-то упустил, - согласился Хабба и, достав откуда-то из-под стойки бара длинную картонную коробку, вынул оттуда изумительной красоты японскую катану. В двухфутовый, чуть изогнутый клинок можно было смотреться, как в зеркало, а рукоять длиной в пол-клинка, была обтянута, как и положено, шершавой кожей ската. - Какое чудо! – тихо сказала Жанна. - Легенда гласит, что его сделал сам Мурамаса Сенго, лучший кузнец XVI века, - гордо сообщил Хабба, - Известный клан Токугава пользовался мечами только этого мастера, либо его ближайших учеников. Некоторые эксперты считают, что это, все-таки, работа одного из учеников великого мастера, что не сильно меняет дело. Последним родовым владельцем меча мог быть капитан Шиаками Кавахара. Он пропал без вести в 1943, во время сражений в Новогвинейском Море, а меч, подобранный неизвестным папуасом, переходил из рук в руки, пока не оказался здесь. Он включен в каталог Музея Мечей в Токио, правда, с пометкой «неуточненные данные». Про него снят ролик, где показано, как разрезается платок, упавший на лезвие. Это главный тест для таких клинков. - Он гонит, - доверительно сообщил Оюю, подойдя поближе. - Сама гонишь, - возмутился бармен, - Зайди на сайт музея. А с платком я хоть прямо сейчас могу показать. - Про Токугаву гонишь, - пояснила девушка, - И про XVI век. - Засранка, - ответил тот, - Я тебе с твоим hoakane 20 квадратов фибролона продал со скидкой на четверть, вместо того говна, на котором вы летали, а ты мне вот так… - Не дуйся, - примирительно сказала Оюю, и погладила бармена по объемистому пузу. Меч тот самый. Я в кино видела. Акиро Куросава «Sadow of warrior». Токугава Иэясу этим мечом загасил Такедо Сингена. Меч в кадре крупным планом. Не перепутаешь. - Да? – спросил Хабба, оттаивая на глазах, - Надо посмотреть. - А если теоретически? – спросила Жанна, - Мог бы кузнец Вуа сделать такой меч? Хабба и Нитро переглянулись. - Только теоретически, - авторитетно сообщил Нитро, - А практически… - Практически, - раздался звонкий голос с пирса, - Мы сейчас вам головы поотрываем. - Совсем охренели, - добавил другой, но похожий голос, - Мозгов ни на сантим. Раздался металлический лязг, грубая брань, и первый голос требовательно заявил. - Парни, кто нибудь, помогите вытащить эту хрень из лодки! - Сейчас, - почти хором ответили Снэп и Зиппо, и быстро двинулись к выходу. Через пару минут они, в кампании с двумя незнакомыми Жанне девушками (очевидно, обладательницами тех самых двух голосов), вкатили в помещение салуна нечто, очень напоминающее футуристическую бетономешалку на четырехколесном шасси. Девушки были одеты одинаково: короткие штаны военного образца, синие майки с ярко-белой люминесцирующей надписью «Police» и нейлоновая перевязь, из которой под мышкой торчит рукоятка пистолет-пулемета (меганезийского символа общественного порядка). - Как учит нас общая теория социализации – объявила одна из девушек, - подросткам в переходном возрасте свойственно либо что-то ломать, либо что-то строить. При этом, их представление о том, где надо делать первое, а где – второе, существенно отличаются от представлений взрослых. Это я цитировала по памяти. Короче, генератор пенобетона не следует оставлять рядом со школой. Зачем вы вообще учили детей включать эту штуку? - Ну… - сказал Нитро, почесав пятерней макушку, - мы, подумали, что раз строительная техника работает на том же шасси, что и агротехническая, то почему бы и нет? - Какая у этой машина производительность? – спросила вторая девушка. - Около 10 кубометров в час, - ответил Хабба, - А что? - Вот, прикидываю, какой толщины слой пенобетона на том шатре. - На каком? - Стандартном, надувном. 6 метров диаметр, 3 – высота. Позавчера прилетели туристы, студенты из Паго-Паго. Кстати, где они? - На вечеринке, вместе с местными и с кенгуру, - сообщил док Мак, встав из-за стола и подойдя к четырехколесному агрегату, - а теперь, девочки, спокойно объясните, в чем дело. Но сначала познакомьтесь. Это – Жанна Ронеро, репортер из Канады. Жанна, это - Рибопо (он потрепал по шее девушку, похожую на маори), а вот это – Фэнг (он слегка хлопнул по нижней части спины другую, по виду - малайку). - Aloha, - сказала Рибопо, легонько хлопнув Жанну по плечу, - Что, в Канаде нет такого прикола: замуровывать тур-шатры в пенобетон? - На сколько мне известно, нет. - А жаль, - Фэнг вздохнула, - Может, ты знала бы, как выкручиваться из такой фигни. Шериф тоже подошел к генератору и задумчиво постучал ногтем по огромной капле пены, застывшей на корпусе. - Хороший бетон. Уже, практически, затвердел. - Может, так и оставить? – предложила Оюю, отхлебнув пальмового пива, - Эти ребята рано утром придут с бодуна, а входа-то и нет. Бум-бум рогами в стенку. - Душераздирающее зрелище, - со вздохом, констатировал Зиппо, вытащил из кармана сигарету и прикурил, щелкнув старинной кремнево-фитильной зажигалкой. Нитро тоже подошел к агрегату и поковырял каплю ножом. - Часа через три можно будет пилить. - Чем? – поинтересовался Зиппо. - Чем-чем. Пилой. Хабба, где наша электропила? - В подсобке, в ящике из-под глиоксовых шашек. Там еще есть запасной аккумулятор. - Зачем вам тут глиоксовые шашки? - подозрительно спросил Тези, - Рыбу глушить? - У нас их нет, - ответил Нитро, - Только ящики из-под них. Удобные, много секций. - Хм… Точно нет? - Точно, - подтвердил Хабба, - Короче, я притащу пилу и поставлю на зарядку. - А что вы собрались там пилить? - спросил шериф. - Так дверь же. Выпилим там лаз, - Хабба провел рукой в воздухе широкий круг, - и никаких проблем. Можем еще сделать дырки там, где окна. Типа, вентиляция. Но нам нужны будут прожектора. Так что, Тези, гони нам свой коповский катер. - Не дам. Это же профессиональная машина. Еще врежетесь во что-нибудь. - Тогда ждем до утра. Или бери пилу и пили сам. Только учти: не рассчитаешь – шатру жопа. С профессиональным инструментом надо уметь обращаться. Так-то! - Ладно, - вздохнул шериф, - берите. - Вот! – удовлетворенно произнес Хабба и направился куда-то вглубь заведения. Фэнг пнула ногой колесо бетоногенератора. - Нитро, я реально предупреждаю: эта штука не должна стоять, где попало. Заприте ее в ангар, что ли. - Издеваешься? – спросил он, - Там трицикл, два скутера, аквабайк, две флайки и катер. Плюс – мастерская. Места нет ни хрена. Мини-траулер, видишь, у пирса держим. - Короче: прячте куда хотите, - отрезала Рибопо, - Или пусть стоит здесь. - По ходу, будет модный интерьерчик, - съехидничала Оюю. - Можете поставить в ангар на причале биоцентра, - предложил Мак Лоу, - Здесь всего полмили. Ключ я вам дам. Если что – скажете мое личное секретное распоряжение. - Mauru-roa, док Мак. А тебе не влетит за это? Типа, нецелевое использование... - Разберусь, - беспечно ответил тот, - Налей мне еще кофе, ОК? - И мне, если не сложно, - добавила Жанна и, повернувшись к Мак Лоу, спросила, - док, ты обещал рассказать про критическую скорость прогресса и… В общем, что-то вроде научной версии конца света на отдельно взятой планете. Мак Лоу многозначительно поднял палец к потолку. - Точно! Я прервался где-то в середине… Да, я отвлекся на приключения дона Микеле в застенках военной разведки. Итак, скорость технического прогресса и будущее жителей Земли. Об этом впервые задумался Томас Мальтус в конце XVIII века. Его знаменитое «Эссе о законах населения и его воздействие на будущее улучшение общества» вышло в 1794 и вызвало шок в среде т.н. «интеллигенции». - … Которую Ленин называл «говном нации», - встряла Рибопо. - Ри, ты умная девочка, - сказал док Мак, - Может быть, ты расскажешь об открытии Мальтуса, а мы послушаем? Я говорю вполне серьезно. Давай, не стесняйся. - Ну, - нерешительно начала она, - Мальтус исходил из того, что люди размножаются в геометрической прогрессии, а материальные блага растут в арифметической. Отсюда у него получалось, что людям по-любому надо массово гасить друг друга в войнах, иначе им станет нечего жрать. Еще у него был вариант, что люди ограничат рождаемость, но даже это не спасало положение, потому что природные ресурсы ограничены и никакой прогресс за эти границы не вылезет. Население дорастет до максимума, потом начнет падать… падать… падать, и в итоге все передохнут на фиг, когда кончится плодородие почв. По жизни, все не так. В смысле, если какие-то уроды, вроде исламистов, пуритан или римокатоликов, хотят геометрически размножаться, не развивая прогресс, то все правильно. Они по всем законам природы должны передохнуть. А нормальные люди могут выкрутиться – если научно спланируют развитие. - Нормальные люди должны убить всех ненормальных? – с иронией, спросила Жанна. - Нормальным людям, - ответила Рибопо, - надо решить, что им важнее: ролевые игры в добро и зло или то, что реально будет с их потомками. - Допустим, мы выбрали второй вариант. Что делаем дальше? - Дальше – вопрос: сколько будущих поколений нам интересны? Три, десять, сто? - Даже не знаю, - канадка пожала плечами, - Я, из жадности, выбрала бы сто. Рибопо одобрительно кивнула. - ОК. сто поколений. Примерно 3000 лет. Тогда твоим потомкам предстоит пройти несколько полос препятствий, или барьеров. Как минимум, одну смену климата… - Незачет! – перебила ее Фэнг, успевшая устроиться на корпусе бетоногенератора, с кружкой какао. Видимо, ей это показалось более креативным, чем сидеть за столом. - Это почему незачет? - Потому. Ты проскочила мимо «Римского клуба». Это - самая гнилая буржуазная тема. Типа: давайте ограничим потребление, размножение и производство, научимся жить по образцу птичек и рыбок, ничего не трогая в природе. Авось, тогда демон катастрофизма нас не заметит и не заколбасит. Называется: проект «Пределы роста» или «Устойчивое развитие». Хотя, какое это, в жопу, развитие? А придумали эту херню как-бы ученые в 1970 или около того. По ходу, оффи им много заплатили за эти самые «пределы роста». - Короче, - сказала Рибопо, - дальше ты рассказываешь или я? - Ты, - ответила Фэнг, - А я буду тебя подкалывать. - Тогда после семинара получишь по шее... Мак, а на чем я остановилась? - На смене климата, - подсказал он. - Точно! Смена климата – это один пример, а вообще, каждое тысячелетие происходят глобальные встряски. Не только с климатом. Может быть пандемия, или там, резкая вулканическая активность… Каждый раз, когда что-нибудь такое происходит, людям приходится выкручиваться, что-то развивать, изобретать, короче – прогрессировать. А потом, когда все спокойно, оффи по-быстрому сворачивают все это изобретательство, чтобы люди не развились как следует, и не скинули их власть. А то, люди открыли бы атомную энергию, придумали компьютеры и полетели в космос 5000 лет назад, потому что уровень развития 6000 лет назад был такой же, как 1000 лет назад. Пока в XIII веке Земля не попала в очередное похолодание, оффи держали людей в «Темных веках», а когда случилась эта жопа, они стали разрешать прогресс. Начался Ренессанс и всякая промышленная революция. В XX веке начало теплеть, и оффи принялись плющить прогресс: мол ученые – гады, они всех хотят закошмарить антигуманными опытами, давайте будем жить, как птички и рыбки… Такая фигня делается каждое тысячелетие, потому что оффи знают: за промышленной революцией, по ходу, бывает социальная. Фэнг, сидя на бетоногенераторе в позе медитирующего Будды, сообщила: - Ты забыла про дерьмодемона. - Не забыла, а просто еще не дошла, - Рибопо глянула на часы, - Кстати, через 10 минут нас сменят и я, все-таки, надаю тебе по шее. - Попробуй, - лаконично ответила та. - Что такое дерьмодемон? – спросила Жанна. - Был такой монстр в фильме «Догма», - пояснила Рибопо, - Он появился из продукции трех оффи-религий в их общем центре - местечке Голгофа. В термодинамике есть демон Максвелла, в механике - демон Лапласа, а в социо-психологии – дерьмодемон, который возникает из т.н. «духовных ценностей», если их вовремя не убирать. Если серьезно, то оффи заранее собирают «духовные ценности», чтобы в нужный момент натравить их на прогресс. Из-за этого прогресс идет по синусоиде, а не по экспоненте. Но делать такие фокусы вечно - не получится, потому что в природе регулярно бывают более сильные встряски, и если человечество не наберет определенный кейс технологий, то ему жопа. Это называется: «Первый барьер Фрэнка Дрейка». Канадка обратила внимание на кружку какао, которую уже успел поставить перед ней Нитро, сделала несколько глотков и попыталась кратко пересказать: - Значит, по-твоему, если не выбросить духовные ценности, то, рано или поздно, люди снова окажутся в чем-то наподобие средневековья после просвещенной античности? - Гло, ты не врубилась про барьер, - сказала Фэнг, - Фишка в том, что число попыток ограничено. Раз плюхнулись в дерьмо - встали, второй раз плюхнулись - встали, а на пятый или на десятый раз – все. Game over. Вымерли, как биологический вид. - Вымерли? – переспросила Жанна. - Да, а что тебя удивляет? Птичка додо вымерла в XVII веке. Аналогичный случай. - Но мы же разумные существа! Мы можем как-то подготовиться к катастрофе! - Подготовиться! – фыркнула Рибопо, - Это тебе не какое-то цунами. Это тихая фигня, зато глобальная. Например, средняя температура на Земле повысилась на 10 градусов, либо, наоборот, понизилась на 10 градусов. Вариант 1: полярные льды растаяли, океан поднялся на 100 метров, все, что ниже - утонуло. Вариант 2: океан упал на 100 метров, ледники дошли до 40-й широты, как в прошлый раз. Великие озера в твоей Канаде, это бывшие ледники. Короче, в обоих случаях – жопа. Как предлагаешь готовиться? - ОК, - Жанна тряхнула головой, - допустим, я сдаюсь и спрашиваю: что делать? - Ассенизацию, - лаконично ответила Фэнг. - В смысле? - В прямом смысле. Все, что мешает прогрессу - закопать и забетонировать. Для наглядности Фэнг похлопала ладошкой по корпусу бетоногенератора. - Музеи, библиотеки, картинные галереи – тоже в яму, - уточнила канадка. - Зачем? Пусть будут. Вреда от них никакого, а выглядят они симпатично. - Тогда что в яму? - Почитай «Flying fish attacks!», - вмешался Мак Лоу, - Там это подробно разобрано. - Почитаю. А кого надо закопать, чтобы пройти 2-й барьер? Я имею в виду, раз барьеры нумеруются, значит, их несколько, не так ли? - Я с этого и начала, - напомнила Рибопо, - 2-й барьер Дрейка – это если Земле allez. Не ледниковый или антиледниковый период, а что-то типа пермского апдауна, когда из-за всплеска вулканической активности и мощных газовых выбросов, 95 процентов живых существ склеили ласты, и примерно на 100 тысяч лет планета стала пустыней. В таком варианте, надо быстро собирать добряк и, по-любому, линять с Земли. - Идея хорошая, - согласилась канадка, - только куда линять? На Тау Кита? Обе элаусестерки захихикали, после чего, не очень музыкально, зато громко, отбивая ладонями ритм на бочкообразном миксере бетоногенератора, проорали: «They sailed away in a Sieve, they did, In a Sieve they sailed so fast, With only a beautiful pea-green veil Tied with a riband by way of a sail, To a small tobacco-pipe mast … Far and few, far and few, Are the lands where the Jumblies live; Their heads are green, and their hands are blue, And they went to sea in a Sieve». Жанна улыбнулась: шуточная песенка Эдварда Лира, про отчаянный экипаж, который пустился в дальнее плавание в решете, водрузив курительную трубку вместо мачты, с носовым платком вместо паруса, на поиски сказочной земли зеленоголовых синеруких джамблей, была одной из ее любимых… - Это очаровательно, - сказала она, - Но при чем тут Тау Кита и… - Тау Кита, - перебила Рибопо, - Это частный случай, но что за зелеными человечками, типа джамблей, надо лететь в космос – это тебе даже младенец скажет. - И решето, только не дыряовое, для полета как раз подходит, - добавила Фэнг. - Я уже ни черта не понимаю, - обиженно проворчала канадка. - Так, девочки, - вмешался Мак Лоу, - Кажется, к пирсу уже подкатила ваша смена. Вы завершайте свои полицейские дела и возвращайтесь сюда, а я пока попробую распутать Жанну, которую вы окончательно запутали. Дилли и шериф Тези придвинулись поближе, а Зиппо занял освободившееся место на бетоногенераторе. Мак Лоу прошелся до стойки бара и вернулся, держа в руках самый обычный лист бумаги, формата А-4. - У меня в руках, - сказал он, - макет футбольного поля в масштабе 1:400. Если взять это поле в натуральную величину и свернуть вот так… (он соединил противоположные края листа, и получилась короткая бумажная труба) … сделать этот цилиндр герметичным, и снабдив его необходимой аппаратурой, запустить в космос, то… - … Получится орбитальный телескоп «Hubble-Bubble», - договорил Зиппо, - лантонское партнерство REF построило его для индусов лет 5 назад. Правда, он больше смотрит на Землю, чем в космос, но я считаю: пусть индусы за свои деньги смотрят куда хотят. - Я не понимаю, как такую огромную фигню забросили на орбиту, - сказал Тези. - Aita pe-a, - сообщил Зиппо, закуривая сигарету, - Эта бочка из тонкой фольги весит 2 центнера и складывается в грузовой контейнер обычного легкого шаттла. Ее вывели в космос, а там надули, как пузырь. Отсюда и табаш: супер-дешевая технология. - В данном случае, - уточнил Мак Лоу, - речь не о телескопе, а о космическом поселке. - … Для самоубийц, - вставила Дилли. - В чем ты видишь опасность? – поинтересовался он. - Ну, нормально! – воскликнула она, - Засунуть людей в стометровую бочку из фольги, запустить в космос и спросить: а что, собственно, здесь такого, особенного? Док, а ты знаешь, что в невесомости человек теряет полтора процента костей в месяц? Те парни, которые ставили рекорды типа «год на орбитальной станции», вернулись инвалидами! - Невесомость легко устраняется, - возразил Мак, - Если раскрутить эту штуку до двух оборотов в минуту, то на внутренней поверхности будет вес, почти как на Земле. - А на фиг вообще это надо? – поинтересовался шериф, - По ходу, главная комми-тема, - ответила Дилли, - лететь на Тау Кита за джамблями. Туристы-тинэйджеры, прислушивавшиеся к разговору, решили вставить свое слово. - Между прочим, - сообщил Снэп, - экспедиция к Проксиме Центавра, организованная Фондом Джордана в 2119 году, была первой в истории попыткой достичь ближайших звезд нашей Галактики. - О судьбе, постигшей экспедицию, можно только догадываться, - весело подхватила Оюю, и добавила, - это Хайнлайн, «Пасынки Вселенной», 1969 год. Культовая вещь. - Летели, надеюсь, как полагается, в решете? – иронично поинтересовалась Дилли. - Типа, да. Только в очень большом, а не с футбольное поле, как предлагает док Мак. - И чем кончилось? – спросил Тези. - Ну, через полвека все разосрались, половину экипажа шлепнули и забыли, что куда-то летят. По ходу, они там натирались, и у следующего поколения сложилось мнение, что корабль – это и есть вселенная. Через несколько поколений, там получился феодализм, оффи-религия с богом-Джорданом и жрецами-государством, война с партизанами. Еще лет через сто, как раз на подлете к Проксиме Центавра, группа толковых ребят нашла инструкции и шаттл, и короче, happy-end. - То есть, как happy-end? – удивилась Дилли. - Четверо девчонок и трое парней на этом шаттле долетели до планеты-гиганта, что-то типа нашего Юпитера, только поближе к звезде. Там - спутник, что-то типа Ганимеда, только побольше и с кислородной атмосферой, съедобной флорой и фауной… Как наш Марс, если его хабитировать. Типа, улыбка Паоро. - Короче, выиграли суперприз в гонке на 40 триллионов км, - резюмировал Снэп, - это чтобы Оюю не плакала. При реальном финале, ей было бы жалко этих ребят. - Да, а что? – с вызовом в голосе ответила она, - Почему все должно быть хреново? Зиппо громко фыркнул, выпустил изо рта струйку дыма, похожую на миниатюрный ракетный выхлоп, и наставительно произнес: - Потому, что по морю в решете не ходят, и по космосу в бочке не летают. Физика, ага? - Аргументы?! – потребовала она. - Сядь в решето, выйди в море, и будут аргументы. - А на счет космоса? - А там лучше не пробовать. Там вплавь до берега не доберешься. - По космосу, - возразил Мак Лоу, - летают именно в бочке. Классический SkyLab 1973 года был тонкостенной бочкой диаметром 7 метров и длиной 8. Это бытовой модуль. О ходовой и сервисной аппаратуре пока не говорим. Экипажи из трех человек жили в этой бочке на орбите по 60 – 80 дней. У TransHab 2005 изменился только интерьер, а экипаж жил там по полгода и более. Genesis 2017 года отличается только тем, что он надувной. Размеры всего вдвое больше, что у SkyLab, хотя надувные аппараты можно делать на порядок более крупными. Ты сам упомянул 100-метровый Hubble-Bubble, не так ли? - Но в нем нельзя жить! – возразил Зиппо, - Это пузырь с азотом под давлением 0,1 атм. - Надуй кислородом под давлением 0,2 атм, и живи, - ответил док, - Запаса прочности хватит, эту оболочку испытывали при пятикратном превышении давления. - У тебя, док Мак, из чего сигары? – подозрительно спросила Дилли, - Может быть, ты уже вывел трансгенный табак-ганджубас, и тебя так прет? И откуда ты столько знаешь про космическую технику? Ты же, по ходу, биохимик. Мак Лоу в очередной раз раскурил потухшую сигару и пожал плечами. - Видишь ли, обе мои жены увлекаются космосом, а я их люблю. Очевидно, я не могу относиться равнодушно к тому, что им интересно. Кроме того, преподавая механику в колледже, я обнаружил, что космос дает много увлекательных задачек. - Алло, док, - вмешался Хабба, - Если тебе это интересно: твои жены опять дерутся на нашем заднем дворе. - Насколько сильно? - Так… - бармен неопределенно качнул головой. - Ладно, - Мак вздохнул, - Я, разумеется, не одобряю их увлечение капоэйрой, но что делать? Не могу же я давить на их культурный выбор. - Тогда я принесу аптечку, - проинформировал бармен. - Что, все так серьезно? - Нет, просто на всякий случай. А кто-нибудь хочет еще кофе, какао, или перекусить? - Пожалуй, - решил док, - еще чашечку кофе и сигару. И пусть попробуют сделать мне замечание, что я много курю. Шериф встал, сделал несколько шагов, чтобы через открытую заднюю дверь салуна видеть происходящее во дворе, посмотрел пол-минуты и махнул рукой. - Нормальное баловство, док. Не нервничай. Давай-ка лучше вернемся к джамблям. Зачем пихать людей в этот космический пузырь и отправлять за триллионы километров? - За триллионы – совершенно незачем, - согласился Мак Лоу, - Межзвездное путешествие длительностью в сотни лет – бессмысленно. На пол-пути тебя обгонит более современный корабль, построенный после твоего старта ровесниками твоих правнуков. - Если Земля за это время не накроется каким-нибудь астероидом, - уточнил Зиппо. Док поднял ладони в жесте предельного несогласия. - Не будем строить технические обоснования на маловероятных событиях. Зачем, если есть более серьезные аргументы. Тут юниоры уже упоминали хабитацию Марса. Очень реальная тема. Дистанция - 55 миллионов километров, полет на современной технике займет полтора месяца. Маршрут отработан, дроны регулярно летают на Марс, с 1970 года. Забросить туда экипаж - не проблема, но что дальше? - Примарситься и строить купол! – заявила Оюю, - Типа, как в Антарктиде. - Как в Антарктиде не получится, - ответил ей Мак Лоу, - На Марсе нет воздуха. Там не поживешь в утепленном домике из пенопласта, собранном за час. Еще варианты? - Ну, можно притащить с собой маленький герметичный домик, на первое время. - Насколько маленький и на какое время? - Ну… - девушка задумалась, - Мда, как-то неуютно получается. - О том и речь, - сказал он, - гораздо удобнее надуть достаточно большой и более-менее комфортабельный пузырь на низкой орбите, и жить в нем. Высота орбиты может быть менее 50 км, полеты на работу и домой при марсианской силе тяжести – не проблема. - Твой же вопрос, док, - вмешался шериф, - Как долго жить в этом пузыре? - В том-то и дело, Тези, что в нем можно жить, сколько угодно. Это - не строительный вагончик, а поселок. Примерно как у Хайнлайна. Зиппо снова фыркнул и, щелкнув своей ретро-зажигалкой, закурил новую сигарету. - Ага, вот именно, что примерно как у Хайнлайна. Через несколько лет, а может быть и меньше, люди в этом пузыре так задолбают друг друга своим обществом, что устроят поножовщину. Изолированные микро-группы быстро взаимозадалбываются. Научный факт, проверенный тысячу раз на полярниках, космонавтах, подводниках, и т.д. - А ты не допускаешь мысли, что это были не те люди? - спросил Мак Лоу. - Ты бы видел, док, какой к ним был список требований по здоровью и по нервам. - Я видел. Психологические тесты меня очень позабавили. Психологи знали, что клиент заведомо непригоден к деятельности в изолированной микрогруппе, и выясняли только, как быстро он сломается, если его, заведомо непригодного, поместить в микрогруппу. - Почему заведомо, док? - Да потому, Зиппо, что весь комплекс условных рефлексов, заложенных воспитанием, однозначно не позволял клиенту чувствовать себя психологически-удовлетворительно при отсутствии интимного пространства. Клиент с раннего детства приучен скрывать некоторые стороны своей жизни, а в пространстве полярной базы, или субмарины, или орбитальной станции, это технически невозможно. - Логично, - сказал шериф Тези, - Это намек на элаусестерское воспитание, так? - Совершенно верно. Отсутствие зон интимности не повлияет на самочувствие только такого человека, у которого нет базовых представлений об интимности. Он не заметит никакого неудобства. Ему не придется бороться со своим подсознанием сто раз в день, при гигиенических процедурах и удовлетворении физиологических потребностей. - Долой стыд? – уточнила Жанна. - Нет, - Мак Лоу покачал головой, - Долой само понятие о стыде. Оно несовместимо с образом жизни, о котором мы сейчас говорим. - Что, даже хваленой меганезийской раскрепощенности недостаточно? – удивилась она. - При чем тут раскрепощенность? – сказал он, - Дело не в том, что в повседневном быте орбитального поселка полностью отсутствует одежда… - А она отсутствует? – перебила канадка. - Разумеется. При температуре +25 и отсутствии опасных бактерий, одежда - это обуза, лишний вес, и лишний расход ресурсов на производство и на стирку. Но это, повторяю, пустяки по сравнению с тем, что человек все время на виду, что бы он не делал. Он ни минуты не бывает один или наедине с кем-то. Примерно полсотни обитателей поселка, умещающегося на футбольном поле, практически постоянно в контакте. Жанна попыталась представить себе эту картину, и зябко передернула плечами. - Кошмар! А почему не сделать на этом футбольном поле что-то типа приватных зон? - Зачем? – поинтересовался Мак Лоу. - Чтобы люди комфортно себя чувствовали, - пояснила она, - Вы собираетесь строить орбитальный поселок, а не орбитальную каторжную тюрьму. 50 жителей на площади 1 гектар. 200 квадратных метров на каждого. Места достаточно! - Да, - согласился он, - Можно построить там христианский храм, буддистский дацан, музей международного коммунистического движения и по небольшому коттеджу на каждого жителя. Но нужно ли это жителям для комфорта в большей мере, чем другие объекты, на которые при таком использовании площади, места не хватит? - Кабинка сортира занимает мало места, - вмешался Тези, - Я слабо разбираюсь в этом коммунизме, док, но в армейской инструкции сортир с разгороженными говнометами включен в список необходимых элементов психического комфорта личного состава. - Твоя инструкция написана для канаков, - заметил Мак Лоу, - Другие обычаи. - Спросим vox populi? – весело предложил шериф и помахал рукой в сторону выхода на задний двор, - Заодно окажем первую помощь травмированному личному составу. Элаусестерки после микро-матча по капоэйре выглядели не травмированными, а сильно перевозбужденными. Перевязи с оружием, сандалии и майки с полицейской символикой они несли в руках, что мешало им жестикулировать, но никак не препятствовало обмену репликами по поводу того, кто кому надавал по шее (разумеется, мнения об этом были диаметрально противоположными). Что касается повреждений, то они ограничивались несколькими красными пятнами (обещавшими в ближайшее время превратиться в не очень заметные синяки) и несколькими живописными царапинами на спине Рибопо. - Почему в этом спорте, надо обязательно падать на мои розовые кусты? – проворчал Нитро, щедро поливая самогоном маленькую медицинскую губку, - стой спокойно, не дергайся. Что ты, как маленькая… - Аааа!... Щиплет!!! - Дезинфекция, - наставительно сказал он. - Фэнг, у нас тут вопрос по космическому коммунизму, - сказал Тези, - В говномете на орбитальной станции есть перегородки, или просто дырка со сливом? - Просто дырка, это не эстетично, - ответила она, - Другое дело, если вокруг, например, сетка с лианами. Это прикольно. Особенно если с цветущими. - Но не колючими, - уточнила Рибопо, - Мак, а можно вывести не колючие розы? - Думаю, да… Скажи, как твоя умная голова работает после этих варварских занятий? - Отлично работает! - Моя тоже, - добавила Фэнг, - а что? - Вот, – Мак Лоу опять свернул лист бумаги цилиндр, - Модель jumblies-pueblo. Как по-вашему, надо использовать имеющееся пространство и площади? Рибопо понимающе кивнула. - Типа, общая планировка, ага? - Простейший эскиз, - конкретизировал Мак Лоу. - А зачем на бумаге? – спросила Фэнг, - У меня есть идея получше. - Только надо быстро, - сказал он, - Я хочу на этом примере показать кое-что Жанне. Девушки молча переглянулись и почти синхронно шлепнулись за стол рядом с парой воздушно-морских туристов-тинейджеров. Между всеми четверыми тут же завязался оживленный разговор на утафоа с легкой примесью лингва-франка, сопровождаемый множеством экспрессивных жестов, сделавших бы честь даже самому эксцентричному шимпанзе. Через минуту, стороны пришли к соглашению, и посреди стола появился включенный ноутбук с 20-дюймовым экраном. Жанна прикинула, что юниоры будут возиться с этой игрушкой где-то четверть часа, и вернула разговор к старое русло. - Док, правильно ли я поняла: ты считаешь, что все зло от духовных ценностей? - Увы - Мак Лоу развел руками, - Неправильно. Духовные ценности - фикция. И зло - фикция. И то и другое – просто инструменты для построения социальной паранойи. - Социальная паранойя, - повторила канадка, - Красиво звучит. Сам придумал? - Придумало общество. Я только назвал. Прочти эти два определения, и тебе будет ясно, что имеется в виду, и откуда оно взялось. Мак Лоу положил перед ней мобайл, на экранчике которого было два коротких текста: ********************************* Культурный прогресс: Постоянное превращение средств деятельности в ее цели, а целей - в средства. Духовная жизнь возникает, как средство поддержки материальной практики, но, достигая самоценности, порождает такие феномены, как искусство, религия и наука. ********************************* Паранойя: психическое нарушение, порождающее связную систему сверхценных идей, имеющих характер бреда. Такая система представляет собой нормальное логическое построение, выведенное, однако, из патологических (бредовых) базовых предпосылок. ********************************* - Гм, - Жанна постучала ногтем по экранчику, - Наука тоже попала в реестр патологий? - Да, в той мере, в которой она является самоценным феноменом. - А если как-то попроще, для домохозяек? - Тогда просто ответь на вопрос: что такое наука? - Наука? Ну… Это когда что-то изучают. - Если я изучаю узор на кофейной гуще на дне своей чашки – это наука? - Видимо, нет. - А если я изучаю генеалогическое древо королей средневековой Европы? - Видимо, да. По крайней мере, я читала про Меровингов в каком-то научном журнале. - Жанна, для тебя имеет значение, был ли Карл Великий сыном Пипина Короткого? - Гм… Для меня, допустим, не имеет, но для историков это, может быть, важно. - А для кого-нибудь кроме историков? - Сомневаюсь, - призналась она. - Тогда с какой целью историки это изучают? - Ну… Чтобы узнать, как было дело. Им это интересно. - А мне интересен узор на кофейной гуще. Почему это не наука? - ОК, считай, что твоя гуща – тоже наука. - Такая же наука, как, механика или биохимия, которыми я тоже занимаюсь? - Разумеется, нет! Это – серьезные занятия, а гуща – это научное хобби. Мак Лоу удовлетворенно кивнул и закурил принесенную Нитро сигару. - Следовательно, науки делятся на серьезные и чепуховые. - Зачем обязательно все делить? – спросила Жанна. - Чтобы общество не путало кофейную гущу с серьезными вещами и не слушало всяких культуртрегеров, дающих советы из сочинений древних ближневосточных эпилептиков. Жанна задумчиво побарабанила кончиками пальцев по столу. - А если общество хочет выслушать и ученых, и культуртрегеров, и узнать обе позиции, чтобы сделать осознанный выбор в условиях состязательности сторон? - Правильный подход! - воскликнул Мак Лоу, - Если общество платит неким людям за нематериальную деятельность, то они обязаны объяснить обществу: что оно получит за эти деньги. Как в бизнес-проекте: вот инвестиции, вот период, вот отдача. Только так! Болтовня об улучшении нравов, вечных ценностях или поиске истины – не в счет! Если вы можете улучшить нравы - покажите кривую падения преступности. Если у вас есть вечные ценности – предъявите независимую оценку в фунтах или долларах. А если вы ищете истину – то расскажите об эффекте от ее применения к инженерным задачам. Канадка снова отстучала кончиками пальцев на столе ритм марша. - На счет нравов, я согласна. Ни одна педагогическая или религиозная систем нравы не улучшила. О вечных ценностях: это намек, что они - фикция. Но как быть с истиной? - Истина – тоже фикция, - ответил Мак Лоу, - Культовый объект. Кофейная гуща. Ее не существует. Если ученый начинает заниматься такой чепухой, как поиск истины, то его наука становится самоценной, и пусть он сам за нее платит. Ты не задумывалась о том, почему многие крупные физики в какой-то момент докатились до такого маразма, как толкование священных книг? Это - синдром поиска истины. Устав искать то, чего нет в природе, человек начинает искать это в метафизике, и становится слюнявым идиотом. - Ты – убежденный противник религии? – спросила Жанна. - Ни в коем случае! Я прекрасно отношусь к религии. Обе мои жены очень религиозны. Они празднуют все праздники, совершают красивые ритуалы. Это здорово помогает в жизни. Ты же читала определения. Там все правильно. Искусство, религия и наука – это полезные штуки, до тех пор, пока они направлены на материальную практику. Но, если они становятся самодостаточными, то от них один вред. Они становятся паразитами на материально-информационной базе общества. Т.н. «культурный прогресс» - это ни что иное, как информационная дегенерация. Религия превращается в педагогику, наука – в культ фантомной истины, а интеллектуал - в болтливого дегенерата, в интеллигента... - Секунду, Мак, ты говоришь, что твои жены религиозны. А какая у них религия? - Atieonuroa, - ответил он, - Огромная зеленая черепаха. Очень трогательно. - Про черепаху расскажу я! – крикнула Фэнг, - Все равно меня оттерли от пульта! - Потому, что ты все время подкалываешь, - обосновал Снэп. - Такой у меня характер, - призналась она и перескочила за стол к Мак Лоу и Жанне. Удобно усевшись на коленях у дока, она взяла со стола тот самый лист бумаги, быстро оторвала от него полоску, получив квадрат, сложила этот квадрат раз десять по разным линиям, вытащила у дока из кармана фломастер, стремительно нарисовала несколько фигур и линий, и положила перед Жанной смешную бумажную черепашку-оригами. - При чем тут религия? – озадаченно спросила канадка. - Мы верим примерно в такую черепаху, - пояснила Фэнг. - В смысле, эта черепаха – ваше божество? - Нет, это – черепаха! Разве ты не видишь? - Гм, - Жанна осторожно погладила бумажное существо по панцирю, - Я вижу, что это черепаха. Но что значит, вы в нее верите? - Просто: мы в нее верим. В честь Atieonuroa есть 13 праздников в году: праздник рейда любви, воздушного змея, морской коровы, бумажных фонариков, лунной жабы, ярких цветов, длинной волны, бамбуковой флейты, солнечного паруса, медоносного шмеля, каменного лабиринта, каучукового мячика, и рогатой улитки. Что тут непонятного? Канадка оказалось в полном лингвистическом тупике, и не представляла, что можно спросить для прояснения сущности загадочного культа зеленой черепахи. К счастью, остальные тинейджеры как раз завершили грубый эскиз 3d модели jumblies-pueblo, и возвестили об этом событии радостным воплем. Жанна ожидала увидеть что-то вроде поселков Элаусестере, и не сильно ошиблась. Действительно, никаких зон приватности здесь не было – и пришлось признать, что док Мак прав: местные ребята считают более важными другие вещи. Зданий тут не было вообще: их заменяли прозрачные штуки на высоких тонких ножках. В центре правого торца цилиндра стояло фальш-солнце (сразу возникла мысль: штуки на ножках - прозрачные не ради демонстративного отказа от приватности, а просто чтобы не загораживать свет). Из левого торца в сторону фальш-солнца, вдоль оси цилиндра, был вытянут огромный прозрачный пузырь. - А это что за объект? – спросила канадка, тыкая пальцем в изображение пузыря. - Как что? - удивилась Оюю, - Океан. Если в невесомости раскрутить колбу с водой, то получится кольцевая лужа на стенке. Ну, скажем, не океан, а такой большой бассейн. - Где вы возьмете столько воды? – поинтересовалась Дилли. - Достанем где-нибудь, - беспечно ответила Рибопо. - Мы много слизали с «Hivaete», - добавил Снэп, сменил картинку и на экране возникли две модели маленьких орбитальных «бочек», - Справа американский «Genesis-V». Бочка 10 метров в высоту, столько же в диаметре. Разбита на 2 дольки в осевой плоскости, на 4 этажа поперек. На Земле это классно, но в невесомости - ни поесть по-человечески, ни посрать, ни помыться. Слева - «Hivaete». Размеры те же, но разбивка на два радиальных уровня. При вращении 1 оборот в минуту, на 1-м вес, как на Марсе, на 2-м - как на Луне. Итого: плантация 3 сотки и микро-море на чердаке. Комфортабельный fare на 7 персон. - Она уже функционирует? - спросила Жанна. Снэп печально помотал головой. - Даже не начинали строить. Типа, 250 миллионов фунтов - дорого. Genesis-V давно в космосе, а Hivaete, который в сто раз дешевле и в тысячу раз лучше - только в 3d. - Потребителя нет, - сказала Фэнг, - Околоземные орбитальные базы на фиг не нужны. Когда начнется что-то серьезное на Луне, эта бочка будет в тему. Если не устареет. - Умеешь плюнуть соседу в пиво, - оценил Снэп последнюю фразу, - где научилась? - Врожденный талант, - лаконично ответила та. Мак Лоу посмотрел на часы. - Девочки, не пора ли нам домой? Желательно до 11 вечера забрать наших детей у Вуа, поскольку там спать ложатся рано. Не будем ставить людей в неудобное положение. - Ладно, - вздохнула Рибопо, - Если ты споешь колыбельную… - Детям или тебе? – уточнил Мак. - Сначала – детям, - ответила она. - Идея с колыбельной мне нравится! - заявила Фэнг. - Тогда идем, - резюмировал док, поднимаясь из-за стола, - Жанна, если завтра будешь гулять по окрестностям и захочешь пообщеться – call us. Хабба, дай, пожалуйста, Жанне pentoki, и включи в мой счет. Кстати, вот этих ребят тоже туда включи. - ОК, - коротко отозвался бармен. - Мы сами можем заплатить! – обиженно заявила Оюю. - Не сомневаюсь, - с улыбкой, сказал Мак, - Но мне ужасно понравился этот эскиз, а получать удовольствие за чужой счет - неэтично. Хоть что-то я должен заплатить. - Договорились, - согласился Снэп, - если надо что-то еще нарисовать – aita pe-a. - Mauru roa, - ответил док, помахал всем рукой, и семейка Лоу двинулась на пирс. Через пол-минуты послышалось что-то вроде стрекотания газонокосилки, перешедшее затем в ровное удаляющееся гудение на тонкой ноте. - Клевый дядька, - высказала свое мнение Оюю, - Реальный канак. Он кто, киви? - Он - гражданин вселенной, никак не меньше, - ответил Хабба, положил пред Жанной нечто, похожее на короткую толстую авторучку и спросил, - Умеешь это юзать, гло? - Я даже не знаю, что это такое, - ответила она. - Это «pentoki», - сказал ей Снэп, - Радио-болталка с ручкой-мышкой вместо пульта. Пишешь ей на чем угодно местный адрес вызова. Включи и попробуй. Только сильно давить не надо, просто касайся. А напишешь – поставь три точки. Это значит: call. - Но я не знаю местных адресов. - На маленьких атоллах это обычно просто имя или прозвище, - сообщил бармен, - вот напиши, для начала, меня. Надежнее - печатными буквами. Жанна кивнула и написала на столе «H-A-B-B-A». Точнее говоря, она водила носиком pentoki по столу, а надпись появлялась на крошечном экранчике на корпусе. В конце она поставила три точки, и в нагрудном кармане у бармена раздалась музыкальная фраза (кажется, из «E vahine nehe Raiatea»). - Получилось, - констатировал он, вынимая похожий аппаратик, - Теперь прижми ниже уха, и говори. Динамик – зеленый кружок, микрофон – красный. - Давай я тебе его настрою, - предложила Оюю, когда тест прошел успешно, - Тебя как там написать? Можно несколько вариатнов. Jeanne, Jane, Janna… - Тода «Jeanne» и «Ronero», - попросила канадка передавая ей pentoki, - Если не трудно. - Минутное дело, - ответила та, - Мелодия «So hot fellow from Papua» годится? - То, что надо, - Жанна улыбнулась, - ребята, а вы действительно были на Такутеа? - Не дальше причала, - уточнил Снэп, - Эти сраные эсэсовские ролевики с пушками… - Главное, - подхватила Оюю, - я им кричу: эй, нам только воды и фюэла купить, а эти мудаки отвечают по-немецки: «Niht parken! Halt! Zuruck!». Заигрались, jodidos. - А что было дальше? - Что-что, - юная меганезийка пожала плечами, - Этот (она ласково толкнула плечом Снэпа) завелся, полез за своей пушкой, типа: «я тоже могу», я – хвать его за руку… - За своей пушкой? – переспросила канадка. - Обычный «LEM-45», - сказал Снэп, похлопав себя по карману, - Это я зря. Шеф Тези прав: они не обязаны нам ничего продавать. Надо было сразу послать их в жопу и идти под парусом сюда, что мы потом и сделали. Но они так нагло тыкали своими пушками. Подумаешь, герои. Вот куплю дешевый «Maxim», приду на катере, и с дистанции миля дам пару очередей в причалы. Ставлю 20 фунтов, что они навалят полные галифе… Шериф, проходя к пирсу под ручку с Дилли, погрозил ему пальцем. - Ты это брось парень! Если они не правы - заяви в суд, они никуда не денутся. А если правы – хули ты до них докопался, как маленький? Детство в жопе играет? - Это я так, теоретически, - смутился турист. - Тогда насри и забудь. Полиция Атиу их уже проверяла. Они тихие ребята, просто не хотят, чтобы к ним лезли посторонние. Это нормально? - По ходу, нормально… Зиппо, усевшийся играть в шашки с Нитро, проводил глазами шерифа и его подругу. - Шефу эти субъекты тоже не нравятся, - сообщил он, - что-то там не так. Хабба принес Жанне и юным туристам по стакану сока манго и доверительно сообщил: - Болтают, что главный там один маразматик, ему полтараста лет. На WW-2 он служил в реальном Waffen-SS, и боится, что его выдадут. Дебил. Кому он сейчас нужен? - Доктор Зигмунд Рашер? – спросила она. - Да, - бармен кивнул, - Знаешь его? - Я читала про этого персонажа. Он служил в концлагере Дахау. Садист. Замораживал людей в ледяной воде. Или помещал в вакуум-камеру и постепенно откачивал воздух. - Надо же… Та еще сволочь. Пуританин наверное, или римский католик. - Второе, - ответила Жанна, - Он посещал одну церковь с Генрихом Гиммлером. А что? - А, у них у всех такое, - бармен постучал пальцем по макушке, - Из-за плохого секса. - Те, которые нас тормознули, - заметила Оюю, - молодые парни, не больше 30 лет, как мне кажется, и здешние. Откуда у них плохой секс? Там даже культовой башни нет. - Чего нет? - переспросила канадка. - Ну, такая высокая фигня, а сверху – крестик, к которому привязан муэдзин. - Кто-кто привязан!? - Муэдзин, - повторила девушка, - Он кричит в определенные часы. Такой ритуал. - Муэдзин кричит у мусульман с балкончика, - заметил Зиппо, - А у римо-католиков на минарете крест, без муэдзина, под крестом дырка, в ней колокольчик, и он звонит. - Этот минарет называется: колокольная башня, - поддержал его Нитро, - Я точно знаю, мы в Мпондо в ней держали глиокс и детонаторы, а поп сказал «bell tower». Да, Хабба? - Ага, - подтвердил тот, - Он просил: «Don’t destroy bell tower». Думал, мы взорвем его минарет. Балда. С чего бы? Это же архитектура! Ее национализировали под колледж. Снэп похлопал подругу по плечу. - Оюю, ребята правы. Римо-католики не пользуются муэдзинами с тех пор, как в 1877 изобрели фонограф. Прикинь: муэдзин на кресте есть только на старых картинках. - По ходу, так, - согласилась она, - Но там, на Такутеа, вообще не было башни. Скажи, Снэп, мы же сделали круг, перед тем, как приводниться. - Не было, - согласился он, - Куча всякой фигни была, но другой, не культовой. - Какой фигни? – оживилась Жанна. - Всякой. Если хочешь, посмотри видео-ряд с камеры. Оюю, у нас камера работала? - Работала, а как же! Там запись почти 15 часов, от самого вылета с Ниуэ-Беверидж. - Ничего страшного, я найду… Если вы не возражаете. - Aita pe-a, - ответила Оюю, - Мы все равно идем нырять, а потом - в нитро-сауну. - Куда-куда? - Это Нитро придумал, - гордо пояснил Хабба, - Зайди, гло, такого больше нигде нет! - Обязательно, - Жанна улыбнулась, - А, кстати, как на счет комнаты? - Я тебе отдал №4. Вот ключик, - бармен положил на стол магнитную карту, - если что, звони по pentoki. Набери адрес: «aquarato», тут кто-нибудь дежурит в любое время. - Потом забрось нам ноут - сказал Снэп, потягиваясь, - Мы через стенку от тебя, в №2. |
|
|