"Павлик Морозов" - читать интересную книгу автора (Губарев Виталий Георгиевич)Глава IV ТРЕВОЖНЫЙ ВЕЧЕРВасилий Потупчик вышел на крыльцо. Щуря глаз, взглянул на небо. На крыльце сидела Мотя. Рядом с ней - на корточках Павел и Яков. Все трое что-то горячо обсуждали. Увидев Потупчика, они замолчали. - Папанька, ты чего смотришь? - спросила Мотя. - Снова дождь собирается. - Он почесал рыжую бороду. - Хотел на ночь к озеру идти - не придется. - Дождь? - Яков привстал, оглядывая горизонт. - А зорька чистая, дядя Вася. - Посмотришь. У меня нюх охотничий. А вы чего тут заговорничаете? - Да так, про разные дела. - Дела! Смотри, какие люди деловитые! - Он басисто рассмеялся. - Дочка, а ты бы отцу поесть собрала. - Папанька, там в печке. - А тебе лень? Мотя просяще протянула: - Пап-анька... - Ну ладно, сиди уж! - Он махнул рукой, ушел в избу. Ребята продолжали разговаривать вполголоса, нетерпеливо перебивая друг друга. Смеркалось. Меж избами над темной линией леса медленно бледнела заря. В этот вечерний час в деревне было пустынно и тихо, где-то далеко звенела гармошка. Звякнула калитка. Босоногая Мотя прыгнула с крыльца навстречу вошедшему человеку. - Товарищ Дымов! - А-а, Мотя! - Человек улыбнулся, блеснув крепкими зубами. Он был молод, плечист, в белой рубашке с расстегнутым воротом, в скрипучих сапогах. Из двери высунулся Потупчик, приветливо забасил: - Вот хорошо, и квартирант пришел! Как раз к ужину. Павел выступил вперед, сказал смущенно: - Товарищ Дымов, мы к вам по одному делу... - По какому, Федя? Мотя рассмеялась: - Это не Федя - Федя маленький. Брат его... - Ах, какой я забывчивый! - Дымов смешно замахал руками. - Извини меня, пожалуйста! Ну, Паша, я слушаю. Он сел на порожек, забарабанил по холщовому портфелю пальцами, с интересом посматривая на ребят. Они стояли перед ним, переглядываясь. - Мы про избу-читальню, - начал Павел. - Она все равно сейчас заколочена. Как учительница на каникулы уехала, так ее и заколотили. Так мы хотели там пионерский клуб устроить. - Клуб? Дымов задумался. Два дня назад он приехал в Герасимовку из районного центра проверить, как сельсовет готовится к хлебозаготовкам. Уполномоченный не собирался задерживаться здесь: в райкоме партии считали, что Трофим Морозов хороший председатель и сумеет сам объяснить населению, как важно продать государству хлебные излишки. Но оказалось, что дела в Герасимовке неважные. Обрадовались приезду нового человека, кажется, больше всего ребятишки. Славный народ! - Так ты, Паша, говоришь - клуб? - Дымов снимает кепку, задумчиво проводит рукой по волосам. - Хорошее дело... Только нужно прежде всего открыть избу-читальню. Сколько у вас пионеров? - Одиннадцать, - поспешно отвечает Яков. - А вот он, Пашка, у нас, это самое, вожак. У нас учительница Зоя Александровна за вожатую была, она комсомолка. А теперь она только к осени вернется. Она на каникулы отдыхать уехала. - Ну вот, - улыбается Дымов, - вас только одиннадцать, а в деревне сколько народу! Как же всех оставлять без избы-читальни? Выбирайте на пионерском сборе толкового пионера, и пусть он открывает избу-читальню. - Вот ее, - Павел кивнул на Мотю. Девочка радостно краснеет. - Мотю? Хорошо! Значит, будешь ты, Мотя, временно исполняющей обязанности заведующего избой-читальней. А? - весело прищуривается Дымов. - Ну, дочка, - гремит с порога бас Потупчика, - теперь ты со мной знаться перестанешь! Дымов притягивает к себе Павла: - А вы помогайте ей. Ладно? Дежурить по очереди - раз. Выпишем газеты, журналы, книжки - два. В книжках, ребята, про колхозы написано! Ну, а в той же избе и вам, пионерам, можно собираться... - Товарищ партейный, - спохватывается охотник, - а ужин-то остывает! Брысь, ребята! Заговорили совсем человека! - Иду, иду, дядя Василь, - поднимается Дымов. - Так ты, Паша, скажи об этом отцу. Пусть председатель сельсовета поможет вам открыть избу-читальню. Павел молчит. - Ну, что ж, скажешь? - А вы... товарищ Дымов... сами ему скажите... - Почему так? Павел снова молчит. Охотник говорит негромко: - Он с отцом не в ладах. - Не в ладах? - Да, ему от отца доставалось... Мне тут по соседству видно... Так, что ли, Пашка? Я помню, он тебя крепко отхлестал, когда ты в пионеры записался. Дымов быстро оборачивается к Павлу и внимательно смотрит в большие черные глаза смущенного мальчика. - Так он тебя бил, Паша? - тихо спрашивает Дымов. Павел наклоняет голову, невнятно бормочет: - Ничего не бил... дядь Вася... и чего ты... - Он не может найти слов, кусает губу и внезапно оживляется: - Товарищ Дымов, а вы вчера говорили, что дадите нам лозунги, чтобы мы написали. Помните, про хлебозаготовки и про колхозы? Уполномоченный серьезно смотрит на Павла, соображает что-то. - Дам, Паша... Вот поужинаю и напишу. Подожди минутку. Ребята провожают глазами Дымова и Потупчика, усаживаются на крыльце. Уже совсем стемнело, в избах засветились оконца. Тихо в деревне. В темноте набежал ветер, пошевелил волосы и снова стих. - А дождь, это самое, и впрямь собирается, - вздыхает Яков и вдруг настороженно прислушивается к чему-то. С улицы доносится сердитый женский крик: - Яшка! Яшка! Яков вскакивает: - Ой, ребята, пропал! Мать зовет. Иду-у, маманька! - Он перемахивает через забор и исчезает в темноте. Павел и Мотя сидят молча. Она долго смотрит на его неясный профиль и шепчет: - Паш... Он не слышит и сидит по-прежнему недвижно, облокотившись на колено и положив подбородок на ладонь. - Паш... - А? - Ты про что думаешь? - Да так... - неопределенно повел он плечом. - А я тоже люблю думать... Про все, про все! Знаешь, когда хорошо думается? Когда спать ложишься... Правда? А тебе сны снятся? - Снятся. - Мне раз приснилось, что в Герасимовке дома стеклянные и электричество. Павел с интересом взглянул на нее, убежденно сказал: - Электричество на самом деле будет. Помнишь, Зоя Александровна говорила, что в каждой деревне электричество проведут. Вот только колхоз сначала надо. - Только домов стеклянных не будет - побьются... - Мотя глубоко вздохнула. - Паш, а один раз ты мне приснился... - Я?! - Ага. А я тебе никогда не снилась? - Не... - помолчав, ответил он. Вдали шумела тайга, все ближе и грозней. Ветер нахлынул на деревню сильный и скользкий, он дышал сыростью далеких болот, запахами лесной плесени и хвои. Острая молния взлетела над крышами и погасла, словно опущенная в воду. На огороде залаял пес. - На кого это Кусака? - Мотя вскочила, придерживая на коленях трепещущее платье. Она исчезла за избой, но Павел слышал ее тоненький, уносимый ветром голосок: - Кусака, Кусака! На, на! Кому говорю! Кусака! В избе загромыхало. Тяжело дыша, девочка прибежала к крыльцу. - Кто бы это был, Паш? По огородам пошел, быстро так... Павел приподнялся. - Куда? - Да разве ж разберешь в темноте? Вроде к вашему огороду. Да ты сиди... - Бежать пора, - он встревоженно вглядывался в темноту, - а то мать заругает. На крыльцо вышли Потупчик и Дымов. - Вот я и думаю, товарищ Дымов, - громко говорил охотник, - ежели у нас, как ты рассказываешь, колхоз будет да пни выкорчует, так великое это дело! А то у нас так: выедет мужик пахать, обопрется на соху, глядь - пень! Перенесет соху - снова пень! Покуда пройдет полоску, рубаха к спине прилипнет и лошадь мокрые бока раздувает. Да гнус еще жалит! - Переменим соху на плуг с трактором, дядя Василь. - А я трактористкой буду! - сказала Мотя и грустно прибавила: - Только я трактора не видела. - Увидишь, Мотя! Обязательно... Ого! - воскликнул Дымов, взглядывая на загремевшее небо. Девочка рассмеялась: - Старики говорят, в такие ночи коробейники из могилы встают. - Какие коробейники? - О, это, товарищ квартирант, дело интересное! - усмехнулся Потупчик. Он любил поговорить, всегда был рад собеседнику и теперь, довольный, принялся подробно рассказывать историю убийства коробейников. - Постой, - проговорил Дымов, внимательно выслушав Потупчика, - как звали этого человека? - Кулуканов... Лучшую землю забрал себе, заешь его гнус! Такой кулачище! - Хм... - Дымов казался очень заинтересованным. - А ведь в сельсовете этот человек кулаком не числится. Так и записано: середняк Кулуканов Арсений Игнатьевич. Подожди-ка, у меня, кажется, список населения есть. Ну-ка, пойдем к свету, дядя Василь. Они снова ушли в избу. Мотя взглянула на Павла: - Ты слышал, Паш? - Сейчас хлынет, - уклончиво ответил он, глядя в небо. - Я побегу. Мотя с минуту прислушивалась к шагам убегающего мальчика, потом вышла на середину двора, запрокинула голову. Ее ударила по щеке крупная холодная капля. Она протянула к черному небу руки: - Дождик, дождик, припусти... |
|
|