"Дюбал Вахазар и другие неэвклидовы драмы" - читать интересную книгу автора (Виткевич Станислав Игнаций)
Действие первое
Гладкое поле, поросшее редкими кустами можжевельника. Некоторые кусты в форме кипариса (два слева, три справа). Кое-где островки желтых цветов (песчаная равнина, похожая на ланды). На горизонте полоска моря. Посреди сцены холм (высотой 1 м). В него вбит столб цвета бордо (высотой 1,5 м). На столбе огромный восьмигранный фонарь зеленого стекла (возможно, в серебряной богато украшенной оправе). У столба стоит В о д я н а я К у р о ч к а — в дамской сорочке. Обнаженные руки. Довольно короткие волосы, стянутые наверху синей лентой, торчат высоким хохлом, рассыпаясь вокруг головы. Черная юбка, почти кринолин, но короткая, ноги голые. Слева стоит О н, одетый так же, как те трое связанных людей, в иллюстрированном издании «Робинзона». Треуголка, ботфорты с очень широкими вывернутыми голенищами (XVIII в.), в руках двустволка скверного образца. Он как раз ее заряжает, стоя справа вполоборота к залу. Слева красное заходящее солнце. Небо затянуто тучами фантастической формы.
К у р о ч к а (с мягким упреком). Ну, можно немного быстрее?
Э д г а р (кончив заряжать). Ладно — сейчас, сейчас. (Изготавливается и прицеливается в нее; пауза.) Не могу, черт возьми! (Опускает ружье.)
К у р о ч к а (так же, как раньше). Напрасно ты мучаешь и меня, и себя. Ведь все уже решено, Мне казалось, наконец-то после долгих терзаний мы поняли друг друга. И вот опять колебания. Будь мужчиной. Ну же — целься скорее!
Э д г а р (поднимая ружье). Я не подумал об одной вещи — впрочем, все равно. (Изготавливается и прицеливается; пауза.) Не могу — ну, не могу нажать на курок, и все тут. (Опускает ружье.) Главное, не с кем будет поговорить. С кем я буду разговаривать, если тебя не станет, Эльжбетка?
К у р о ч к а (вздыхает). Ах! Больше будешь общаться с самим собой. Это пойдет тебе на пользу. Ну — смелее! Только миг. Всё осмыслишь потом.
Э д г а р (по-турецки садится на землю, держа дробовик на коленях). Да не хочу я с самим собой.
К у р о ч к а (садится на холм, отрешенно). Раньше ты так любил одиночество. Помнишь, как от меня бегал? А что теперь?
Э д г а р (зло). Привык. Это ужасно. Между нами словно какая-то эластичная нескончаемая нить. В самом деле, я уже два года не был один. Даже когда ты была далеко — нить растягивалась, но не лопалась никогда.
К у р о ч к а. Так поставь хоть раз эксперимент. Со мной ничего нового у тебя уже не будет. А так — есть еще кой-какие возможности. Я говорю не о женщинах, а вообще.
Э д г а р. Ты пытаешься воздействовать на самую подлую сторону моей натуры. Чисто по-женски. (Вскакивает.) У тебя, наверное, просто мания самоубийства. Сама ты боишься и используешь меня как орудие. Как придаток к ружью. Это унизительно.
К у р о ч к а. Что за смешные подозрения! Смерть для меня ничто — это правда, но я вовсе не хочу умирать. А жизнь — тоже ничто, как и смерть. Самое мучительное — вот так стоять у столба.
Солнце заходит — смеркается, постепенно темнеет.
Э д г а р (сжимая ружье). А, это невыносимо! Знаешь — давай всё бросим и пойдем отсюда. Проклятое место. Здесь ничего не может произойти.
К у р о ч к а (мягко). Нет, Эдгар, ты должен решиться — сегодня все должно быть кончено. Мы так решили, и хватит. Я больше не могу влачить такое существование. Что-то во мне сломалось, прежнего никогда не вернуть.
Э д г а р (неуверенно мычит). Гмм. Как подумаю, что́ со мной будет сегодня ночью, мне становится плохо. Какая скука, какая тоска, порочный круг, бесконечный, замкнутый в себе навеки. И некому будет рассказать. А ведь в этом вся прелесть жизни!
К у р о ч к а (с укором). Даже в эту минуту ты мелок. И все же ты действительно был для меня чем-то большим, чем я думала, что ты можешь быть. Ты был моим ребенком и отцом — что-то среднее, бесформенное, заполнявшее мой мир своей неопределенностью. (Изменив тон). И все-таки до чего ты мал — не как ребенок, а безотносительно, абсолютно...
Э д г а р (в гневе). Да, знаю — я не министр, не директор завода, не общественный деятель, не генерал. Я человек без профессии и без будущего. Я даже не художник. С помощью искусства можно хоть погибнуть как-нибудь оригинально.
К у р о ч к а. Жизнь как таковая! Помнишь теорию своего друга, герцога Невермора? Так называемое творчество в жизни. Ха-ха!
Э д г а р. Убожество этой концепции — причина всех моих несчастий. Десять лет бесплодной борьбы с самим собой. И после этого ты удивляешься, что я не могу решиться даже на такую малость, как убить тебя. Ха-ха! (Ударяет прикладом о землю.)
К у р о ч к а. Я как раз и хочу, чтоб ты наконец совершил нечто великое. Вовсе не так уж мало — убить меня. Позднее ты в этом убедишься.
Э д г а р (иронически). Позднее, позднее. А если я уверюсь, что это всего лишь еще одна ошибка, что величие в том-то и состояло, чтобы сейчас в полном согласии вернуться вместе с тобой домой и поужинать? Ах, эта всеобщая относительность!
К у р о ч к а. Как он глуп. Величие состоит именно в том, что нечто — неповторимо...
Э д г а р. Не позволяй себе лишнего. Прошу тебя, без оскорблений. Это даже в театральных пьесах запрещают, хоть и без особого успеха.
К у р о ч к а. Хорошо, но признай сам: это замкнутый круг. Величественно все, что неповторимо. Только в этом величие смерти, первой любви, потери невинности и так далее. Все, что можно повторить несколько раз, становится из-за этого незначительным.
Сквозь тучи пробиваемся слабый свет луны.
А ты не хочешь совершить ничего неповторимого и при этом жаждешь величия.
Э д г а р (иронически). Величие есть также в мужестве, в самопожертвовании, в страдании ради кого-то, во всяком отречении от своих интересов. Но во всем этом его нет, потому что каждый, кто от чего-то отрекается, находит в собственном величии такое удовольствие, что именно вследствие его становится ничтожен. Каждое произведение искусства есть нечто великое, ибо оно единственно в своем роде. Давай-ка сразу принесем себя в жертву друг другу или начнем вместе выступать в цирке.
К у р о ч к а (иронически). Любое создание также единственно, а значит — величественно. Ты велик, Эдгар, и я тоже. Если ты меня не застрелишь сию же минуту, я буду тебя презирать как последнего слизняка.
Э д г а р. Эх, до чего же мне все это надоело. Я пристрелю тебя как собаку. Ненавижу тебя. Ты воплощение всех моих угрызений совести. Это я мог бы тебя презирать.
К у р о ч к а. Не будем ссориться. Не хочу, чтоб мы расставались со скандалом. Подойди, поцелуй меня в лоб последний раз, а потом стреляй. Мы же все обдумали. Ну, иди.
Эдгар, положив ружье, нерешительно приближается к ней, целует ее в лоб.
А теперь за дело, любимый, не надо больше колебаний.
Э д г а р (возвращается налево, на прежнее место: поднимает ружье). Ну ладно. Кончено. Будь что будет. (Передергивает затвор.)
К у р о ч к а (хлопая в ладоши). Ах, как хорошо!
Курочка застывает, Эдгар изготавливается, долго прицеливается и бьет из обоих стволов дуплетом. Пауза.
К у р о ч к а (продолжая стоять, совершенно не изменившимся голосом). Первый мимо. Второй в сердце.
Э д г а р (молча вытряхивает гильзы из ружья, после чего медленно кладет его на землю и закуривает). Об одном забыл — что я скажу отцу? Пожалуй...
Пока он говорит, из-за холма появляется Т а д з е в темно-синем костюмчике с кружевным воротником и прячется в кринолине Курочки.
К у р о ч к а (стоит). Иди к папе, Тадзе.
Э д г а р (оборачивается, замечает Тадзе, говорит равнодушно). А, снова какой-то сюрприз.
Т а д з е. Папа, папочка! Не сердись!
Э д г а р. Я не сержусь, дитя мое. Хочу только немного передохнуть после всего этого. Но откуда ты здесь взялся?
Т а д з е. Не знаю. Я проснулся от выстрелов. А ты мой папа.
Э д г а р. Можно и так. Знаешь, малыш: мне все равно. Я могу быть даже твоим отцом, хотя и не выношу детей.
Т а д з е. Папа, а ты меня не будешь бить?
Э д г а р (слегка невменяем). Не знаю, не знаю. (Овладев собой.) Видишь ли, тут кое-что произошло... Пока я не могу тебе рассказать. Эта госпожа (показывает на Курочку) в некотором роде... Но зачем я тебе об этом говорю...
Т а д з е. А скажи, во что ты стрелял?
Э д г а р (грозно). Положи сию же минуту!
Тадзе кладет ружье.
Э д г а р (мягче). Я стрелял, ну, как бы тебе сказать — просто...
К у р о ч к а (слабым голосом). Ничего не говори... Уже скоро...
Э д г а р. Да, мой мальчик. Все не так просто, как кажется. Можешь считать меня своим отцом. Но будь осторожен — кем станет твой отец и кто он, это еще вопрос.
Т а д з е. Ты ведь уже старый. Ты должен все знать.
Э д г а р. Не так много, как ты думаешь. (Курочке) Это какой-то кошмар. Я столько должен был тебе сказать, что жизни не хватило бы, а тут вдруг этот сопляк, и последние минуты безнадежно испорчены.
К у р о ч к а (слабеющим голосом). Я умираю. Помни обо всем. Ты должен стать великим хоть в чем-нибудь.
Э д г а р (делает к ней несколько шагов). Великим, великим. Но в чем? В ловле рыбы, в пускании мыльных пузырей?
К у р о ч к а (слабо). Не подходи ко мне. Это конец.
Оседает на холм. Луна сквозь бегущие тучи неровно освещает сцену. Сейчас она светит довольно ярко.
Т а д з е (поднимает ружье). Папа, что с этой госпожой?
Э д г а р (знаками показывает ему, чтоб он вел себя тихо; не отворачиваясь от Курочки). Тихо, подожди.
Молча смотрит на Курочку, та умирает, полулежа на холме и прижав руки к груди. Она тяжело, хрипло дышит. Тучи окончательно затягивают луну. Темно.
Т а д з е. Папочка, я боюсь. Тут страшно!
К у р о ч к а (едва слышно). Иди к нему... Я не хочу...
Умирает. В это время меняются декорации: поле превращается в двор казармы. Сзади вырастает желтая стена четырехэтажного дома. С двух сторон выдвигаются стены. Постепенно загорается слабый свет в окнах фасада и в подворотне внизу. Эдгар подходит к Тадзе и молча его обнимает.
Э д г а р. Ну вот, теперь я один. Могу заняться тобой.
Т а д з е. Я боюсь. Что случилось с этой госпожой?
Э д г а р (отпускает его). Скажу тебе правду: она умерла.
Т а д з е. Умерла — я не знаю, что это значит.
Э д г а р (удивленно). Не знаешь? (Немного раздраженно.) Ну как будто заснула, только уже никогда не проснется.
Т а д з е. Никогда? (Изменившимся тоном.) Никогда. Я обещал, что больше никогда не буду воровать яблоки, но это было по-другому. Никогда — я знаю: это одно и то же без конца. Бесконечно...
Э д г а р (раздраженно). Ну да, это бесконечность — вечность.
Т а д з е. Знаю — Бог бесконечен. Я никогда не мог этого понять. Папа, как я много теперь знаю. Понимаю всё. Только жаль эту госпожу. Я хотел бы ей это сказать.
Э д г а р (наполовину про себя, угрюмо). Я тоже многое хотел бы ей сказать. Гораздо больше, чем ты.
Т а д з е. Папа, скажи правду. Ты что-то недоговариваешь, а это очень важно.
Э д г а р (выйдя из задумчивости). Ты прав. Я должен тебе сказать. Да больше и некому. (С нажимом.) Это я ее убил.
Т а д з е. Убил? Так ты в нее стрелял? Смешно. Ха-ха... Как на охоте.
Э д г а р. Тадзе, Тадзе, не смейся — это страшно.
Т а д з е (серьезно). Совсем не страшно, если все было так, как ты говоришь. Я тоже стрелял по воронам из «флобера». Ты кажешься мне таким большим, папа. Но, вы все до чего похожи на пожирающих друг друга насекомых. Люди как мошки — а Бесконечность голосом тайны их манит к себе.
Э д г а р. Откуда это? Где ты это вычитал?
Т а д з е. Может быть, мне приснилось? У меня бывают такие странные сны. Рассказывай дальше, папа, я все тебе объясню.
Э д г а р (садясь на землю). Видишь ли, вот как это вышло: я должен был чем-то стать, но никогда не знал, чем, то есть кем именно. Мне даже в точности не известно, существую ли я, хотя то, что я ужасно страдаю, безусловно реальность. Эта женщина (указывает назад большим пальцем левой руки) хотела мне помочь и сама попросила меня, чтоб я ее убил. В конце концов мы и так все умрем. Так утешают себя люди в несчастье.
Справа входит Ф о н а р щ и к и зажигает фонарь. Яркий зеленый свет восемью концентрическими кругами заливает сцену. Тадзе садится возле Эдгара — они продолжают разговор, не обращая внимания на слушателя.
Почему? Почему? Если не живешь, как все, не работаешь ради какой-нибудь цели, если не ходишь кругами в упряжке, как лошадь с повязкой на глазах, то тогда, уверяю тебя, Тадзе, собственно говоря, ничего не ясно. Цель в себе, как говорит мой друг Эдгар, герцог Невермор. Но я никогда не мог приблизиться к полному пониманию этой глубочайшей истины.
Т а д з е (серьезно кивая). О, это понятно. Мне тоже хочется неизвестно чего и в то же время совершенно ничего не хочется — понимаешь?
Э д г а р (обнимая его). О да — понимаю. Ты рановато начал, малыш. Что с тобой будет в мои годы?
Фонарщик, который слушал их все это время, молча выходит направо.
Т а д з е. Я стану разбойником.
Э д г а р (отстраняется от него с неприязнью). Тихо, не говори так. Мне тоже иногда хочется сотворить что-нибудь ужасное.
Т а д з е. Ха-ха, папа, какой ты смешной. На самом-то деле ничего ужасного нет — просто иногда бояться бывает страшно. А ужасные вещи, по-настоящему ужасные, я рисую только акварельными красками, знаешь? Такие таблетки. А боюсь я очень, но только во сне.
Э д г а р (вскакивает). Ничего не происходит, ничего. Я думал, что-то случится, но нет, все тот же покой, земля тихо вращается вокруг своей оси. Мир — бессмысленная пустыня. (Оглядевшись, замечает казарму). Смотри-ка, Тадзе: похоже, нас посадили в тюрьму. Желтые стены.
Вспыхивает свет в центральных окнах казармы. Тадзе встает и осматривается.
Т а д з е. Я знаю этот дом. Тут стояли военные. А там выход к морю. (Показывает на ворота казармы.)
Э д г а р (разочарованно). Ах вот как! А я думал, это тюрьма. Я словно пес, которого спустили с цепи, когда он уже разучился бегать. Теперь всю жизнь буду ходить вокруг будки, но смелости сбежать не хватит от страха — вдруг всё ложь и я по-прежнему привязан. (Тадзе.) Но скажи, откуда ты, собственно, взялся?
Т а д з е (немного подумав). Не знаю и даже вспоминать не хочу. Я сильно болел, в каком-то доме для мальчиков. Мамы у меня не было. Потом проснулся здесь, когда ты стрелял. А этот дом я знаю, может, во сне видел...
Э д г а р (брезгливо машет рукой). Это не важно. Завтра я займусь твоим воспитанием.
Справа, никем не замеченный, входит О т е ц в костюме моряка, останавливается и слушает.
Т а д з е. Меня ты никогда не сумеешь воспитать, папа. Это невозможно.
Э д г а р. Почему же?
Т а д з е. Потому что ты сам невоспитан. Я в этом разбираюсь.
О т е ц (подходит к ним). Отлично сказано, мой мальчик. (Эдгару.) Где ты откопал этого преждевременно созревшего оболтуса?
Э д г а р (вставая). Я его не откапывал. Он сам вылез из-за холма.
Отец оглядывается и замечает тело Водяной Курочки.
О т е ц. А это что? (Машет рукой.) Впрочем, все равно. Я в твои личные дела не вмешиваюсь. Водяная Курочка умерла. По такому случаю, если позволишь, ужинать дома мы не будем, перекусим тут на месте. А тело я прикажу убрать. Не выношу, когда трупы валяются где попало.
Свистит в свисток, висящий на желтом шнурке. Эдгар и Тадзе молча стоят.
Т а д з е. Забавно, мне кажется, будто я когда-то рисовал это акварелью и даже...
Слева вбегают четверо Л а к е е в и выстраиваются в шеренгу.
О т е ц (кивая на тело Курочки). Вынести эту даму. В казарме должен быть ледник. (Указывает пальцем на одного из Лакеев.) Скажешь дежурному, что за трупом я пришлю завтра. Ничего не спрашивать и ни о чем не болтать. Потом принесете сюда стол и подадите ужин.
Л а к е и. Да, понятно. Слушаюсь.
Бросаются к трупу Курочки и выносят его налево.
О т е ц (Тадзе). Ну, что ты на это скажешь, малыш? Нравится тебе? А?
Т а д з е. Это в самом деле занятно. Но чего-то все-таки не хватает. Сам не знаю, чего.
Э д г а р. Отец, оставьте его в покое. Я его усыновил. Завтра улажу формальности. Я начинаю другую жизнь. Не новую, а другую — вы понимаете, отец?
О т е ц. Начинай хоть с конца. Не отвертишься. Гоген начал рисовать, когда ему было двадцать семь, Бернард Шоу взялся за перо после тридцати. Да что там примеры. Говорю тебе: ты станешь художником, не будь я Войцех Валпор, бывший шкипер «Оронтеса» водоизмещением десять тысяч тонн. Сегодняшняя история — только начало, зато хорошее начало. Сознайся, Эдгарчик, ты сам убил эту свою Водяную Курочку.
Э д г а р. Именно так. Хотя на самом деле это она так хотела.
О т е ц. Ну конечно. Жизни с тобой она предпочла смерть. А без тебя она жить не могла. Бедная глупая Курочка. Мне жаль ее. Но что ты будешь делать теперь? Перед кем оправдаешь свое падение в длинных премудрых речах? А? Может, перед этим юным приемышем? А?
Т а д з е. Какой вы умный, господин капитан. Папа мне уже все рассказал.
Л а к е и вносят слева стол и быстро накрывают на пять персон перед холмом. Обычный стол, простые плетеные стулья.
О т е ц. Ну разве я не говорил? Тебе привалила удача, найденыш. Тебе открыл душу будущий великий художник — Эдгар Валпор. Запомни это.
Э д г а р. Отец, вы могли бы и не шутить. Минута совсем неподходящая. (Обращает внимание на стол). Но почему столько приборов?
О т е ц. Я жду гостей. Хочу обеспечить тебя врагами под видом друзей и, наоборот, доброжелателями в обличье злейших врагов. Не умеешь жить просто — живи иначе, пяться задом наперед, кружным путем. Довольно поблажек. Хватит.
Э д г а р. Отец, так вы?..
Тадзе играет двустволкой.
О т е ц. Да, да. Я знал, к чему идет дело. И многое предвидел. Не все, конечно. Я не знал, что ты ее застрелишь. Не хочу тебя портить, но должен признаться, мне это даже слегка импонирует. Слегка, повторяю, несмотря на то, что в этом много самого заурядного свинства.
Э д г а р. Дьявол, а не человек. Отец, так вы знали?
О т е ц. Что же тут странного? Помнишь, как мы жили втроем в домике на том берегу залива Стокфиш-Бич? Помнишь, у нее была мания — кормить моего рыжего кота лимонами? Тогда я вас хорошо понаблюдал. Вы думали, я занят только поиском сокровищ. Помнишь, она дала тебе тогда фиолетовый цветок и сказала: «Великий человек не спрашивает, в чем ему быть великим — он велик». Я это даже записал.
Э д г а р. Не говори больше, отец. Бедная Эльжбета, бедная Водяная Курочка. (Закрывает лицо руками.)
Т а д з е (с ружьем в руках подходит к нему). Папа, не плачь. Это только картинки, которые Бог рисует своим волшебными красками.
Э д г а р (открывает глаза и замечает ружье). Убери это! Не могу смотреть на этот предмет.
Вырывает у него ружье и швыряет направо. Лакеи все это время накрывают на стол, ни на что не обращая внимания.
О т е ц. Полегче. Полегче. Комедиант — сентиментальный неженка — слюнтяй.
Эдгар неподвижно стоит, уставясь в землю.
Помни о другой жизни. О другой — ты хорошо это сказал. Переселяйся на Марс или на планету Антарес, если не можешь здесь. Гости придут, понимаешь? Чтоб не смел меня компрометировать своей постной миной! Помни!
Справа доносится бестолковая игра на гармошке.
О, уже идут. (Эдгару.) Выше голову! Ни одной слезинки!
Т а д з е. Господин капитан, вы просто прекрасны. Вы как злой волшебник.
О т е ц (растроганно). Называй меня дедушкой. Вот и нашелся человек, который признал мой метод.
Гладит его по голове. Гармошка все ближе.
Э д г а р (оправдываясь). Я тоже признаю. Только не хочу, чтоб вы, отец, переходили...
О т е ц. Смотри, как бы я через тебя не перескочил, как конь через барьер. Молчать. Гости идут.
Справа входит герцогиня А л и ц и я. Она в бальном платье цвета морской волны, без шляпы, в платке. За ней М а ч е й В и к т о с ь (false[32] Корбова-Корбовский, Ричард) во фраке, без шляпы; на ходу играет на гармошке. Следом трое С т а р ц е в.
Л е д и. Приветствую вас, господин Капитан.
Отец по-молодецки целует ей руку. Виктось перестал играть, наблюдает.
О т е ц. Сударыня, я безмерно рад. Обстоятельства несколько запутанные, но мы их распутаем. Вот только зря вы привели с собой этих господ (указывает на Старцев). Однако ничего не поделаешь — может, как-нибудь выйдем из положения.
Л е д и. Это очень милые господа. Я вам сейчас их представлю.
О т е ц. О, мы знакомы. (Небрежно здоровается со Старцами.) А теперь, герцогиня, позвольте представить вам моего сына, большого друга вашего покойного мужа. Эдгарчик, поздоровайся с госпожой. Мой сын — герцогиня Алиция Невермор.
Э д г а р. Как, Эдгар умер?
О т е ц. Об этом после — соблюдай приличия.
Э д г а р (целует герцогине руку). Скажите, что с Эдгаром?
Л е д и. Его сожрал тигр в джунглях Маньяпура. Он вечно искушал судьбу, пока наконец не лопнуло терпение Высшего Существа. Он умер через два дня после этого происшествия, и могу подтвердить — смерть его была прекрасна. У него был вспорот живот, он ужасно страдал. Но до последней минуты читал трактат Рассела и Уайтхеда «Principia Mathematica»[33]. Знаете, эти значочки.
Э д г а р. Да, знаю. Какая мощь! Бедный Эдгар. (Отцу.) Отец, почему вы мне ничего не сказали? Сколько бед сразу. Господи, неужели Эльжбета знала об этом?
Л е д и. Что-то еще случилось? Говорите. От Эдгара я столько слышала о вас. Он считал, что вы принадлежите к самому интересному типу на нашем маленьком шарике.
Э д г а р. Да, произошло нечто странное. Я на пороге другой жизни. Как бы уже за гробом...
О т е ц. Хватит. Просто он сегодня взял и пристрелил Водяную Курочку, как собаку. По ее собственному желанию. Вам не кажется, герцогиня, что это свинство?
Л е д и. А, эту, Эльжбету Правацкую. Я столько слышала о вас от Эдгара! Мой бедный муж часто получал от нее письма. Она писала такие странные вещи. Он потом всегда был сам не свой.
О т е ц. Я спросил, не кажется ли вам, что это свинство?
Л е д и. Но, господин Войцех, женщины так любят жертвовать собой: это же счастье — погибнуть ради кого-то. Правда, господин ...Эдгар. Как странно произносить это имя.
Э д г а р. Да... собственно... Не знаю. Я убил ее всего полчаса начал.
Л е д и. Жаль, я так хотела с ней познакомиться.
Э д г а р. Эдгар был в нее влюблен заочно. Он писал мне, что это единственная женщина, которую он мог бы по-настоящему...
Л е д и (недовольно прерывает его). Эдгар любил только меня, милостивый государь. Вы уж мне поверьте. У него не было даже ее фотографии.
Тадзе стоит слева и восторженно смотрит на всех.
Э д г а р. Но, герцогиня, я покажу вам письма Эдгара.
Л е д и. Это ничего не значит, он лгал. Давайте пройдемся, и я вам все объясню.
Лакеи все это время стоят навытяжку между холмом и столом. Эти двое проходят налево. Отец стоит, глядя то на них, то на Старцев и Виктося.
Л е д и (мимоходом). А кто этот милый мальчик?
Э д г а р. Мой приемный сын. Минут двадцать, как я его усыновил.
Л е д и (с улыбкой). Полчаса назад вы убили ее. Двадцати минут не прошло — и вы усыновили какого-то мальчика. Для одного дня, пожалуй, действительно многовато. Я слышала от Эдгара, что вы настоящий титан. Мальчик, как тебя зовут?
Т а д з е. Тадеуш Флэйк-Правацкий. (Герцогине.) А вы такая красивая. Как гадалка на моем рисунке.
О т е ц (разражается хохотом). Ха-ха-ха-ха! Вот это я люблю. (Бьет себя по коленям.)
Э д г а р. Отец, вы и это знали? Отец, вы знали, что у Эльжбеты есть сын, и ничего мне не сказали? Мне?
О т е ц (со смехом). Не знал, не будь я шкипер «Оронтеса». Это сюрприз. Иди сюда, мой Тадек, дай я тебя обниму.
Тадзе подходит.
Э д г а р. Так что же вы хотели мне сказать?
Л е д и. Я хочу доказать вам, что это ошибка.
Они проходят налево и разговаривают шепотом. Виктось нервно наигрывает на гармошке.
Э в а д е р. Господин Видмовер, тут дело темное. Думаю, нам лучше поужинать в «Астории». Из этого нелегко будет выкрутиться.
В и д м о в е р. Господин Эвадер, положитесь на меня. Ничего плохого не произойдет.
О т е ц (отпускает Тадзе). Ну, господа, прошу на ужин, сейчас для вас накроют. (Лакеям.) Шевелитесь! Мигом еще три прибора и побольше вина.
Лакеи бросаются налево.
Сегодня мы будем пить до потери сознания. Не так ли, господин Корбовский? Вы ведь бывший моряк?
К о р б о в с к и й (исторгает из гармошки дикий стон). Хорошо, господин Валпор. Только мне не нравится. (Показывает налево). Этот флирт Алиции с вашим единственным сыночком. Моя Алиция не для таких декадентов. Алиция — моя.
Бросает гармошку, она издает стон. Те оборачиваются.
Э в а д е р. Господин Видмовер, идемте.
В и д м о в е р. Я тоже думаю так же. Дело пахнет дракой.
Т и п о в и ч. Ждать! Мы приглашены на ужин. Ситуация любопытная.
Э д г а р (Леди). Что это за каналья? Простите — он явился с вами, но в конце концов...
Л е д и (проходя налево). Это мое единственное утешение в жизни. Господин Корбовский — господин Эдгар Валпор.
Господа знакомятся; Лакеи ставят три новых прибора.
Он совершенно примитивный человек. Если бы не он, я не пережила бы смерти Эдгара. Мы познакомились в Индии. А теперь вместе осматриваем все худшее, что есть на свете. Вы не представляете, как он умеет аранжировать ситуации.
К о р б о в с к и й. Алиция, попрошу без шуток. Не вали с больной головы на здоровую. Изволь относиться ко мне прилично как при людях, так и без них. Понятно?
Э д г а р. Почему он обращается к вам на «ты»? Что это значит?
К о р б о в с к и й. Я ее любовник. Ясно? Я приглашен сюда вашим отцом и не потерплю, чтобы какой-то там дурно воспитанный единственный сыночек...
Г е р ц о г и н я смотрит на них обоих через face-à-main[34].
Э д г а р. Сударь, я бы вас попросил... Иначе я за себя не ручаюсь. С меня на сегодня хватит. Я бы вас очень попросил.
Лакеи накрыли и стоят шеренгой у стола.
К о р б о в с к и й. Я не позволю, чтобы Алиция болтала на стороне с первым попавшимся дохляком. Я любовник с годовым окладом сорок тысяч франков, согласно воле покойного герцога Эдгара.
Э д г а р. Так вы самый обыкновенный альфонс...
К о р б о в с к и й (с холодным бешенством). Я не Альфонс, а Ричард, и притом Ричард совершенно необыкновенный. На-ка, понюхай. (Сует ему кулак под нос.)
Э д г а р. Что? Ты мне свою вонючую клешню! (Бьет его кулаком промеж глаз. Короткая драка.)
К о р б о в с к и й. Ты, единственный сыночек...
Э д г а р. Вот тебе! Вот тебе! Я тебе покажу! (Вышвыривает Виктося направо и сам вылетает следом.)
Л е д и (Отцу). Ваш сын просто атлет! Победил Корбовского! И при этом так красив. Фотография ни о чем не говорит. Как держится. А какой ум! Я читала его письма к Эдгару.
О т е ц (кланяется). Это только сила нервов. Я никогда не мог уговорить его заняться гимнастикой. Нервы. Сила нервов. Так буйно-помешанные в клиниках ломают решетки. Нервы, да. Мы из старого дворянского рода.
Л е д и. Но такие нервы стоят мускулов атлета! Этот человек — великолепный экземпляр.
О т е ц. Я же говорил, что госпожа герцогиня останется довольна.
Л е д и. Называйте меня дочерью, господин Валпор. Дело решенное.
Отец кланяется. Возвращается Эдгар.
Э д г а р (у него порвано жабо, он без шляпы). Знаете, что он кричал, убегая? Что вы (указывает на герцогиню) не сможете жить без его мерзких выходок, то есть пакостей, как он выразился. Он утверждал, что вы совершенно испорченная женщина. Эдгар тоже писал мне об этом.
Л е д и (кокетливо). Так убедитесь же в этом сами. С завтрашнего дня я ваша жена. С согласия отца.
Э д г а р. Но так сразу... Сегодня я просто не знаю, кто я такой. Может, через день-другой.
О т е ц. Бери, идиот, пока дают, не спрашивай ни о чем. Женщина первый сорт, а он еще сомневается.
Л е д и (Отцу). Это так, от робости. (Эдгару.) Я знаю, вам будет хорошо со мной. Мы знакомы по письмам и по рассказам Эдгара. Он уже давно нас соединил, хотя любил только меня. Поверьте.
Э д г а р. Да, я верю, приходится верить. (Берет ее за руку.) Значит, правда? Я смогу начать другую жизнь?
Л е д и. Со мной. Со мной все возможно.
Э д г а р. Только этот Корбовский. Я боюсь, как бы он не захотел...
Л е д и. Не бойся. Я с тобой ничего не боюсь. (Сжимает ладонями его голову и целует.)
Т а д з е. Дедушка, у меня правда будет такая красивая мама?
О т е ц. Да, дитя мое. Тебе крупно повезло. Это настоящая английская леди. (Всем) А теперь, господа, можно приступать к ужину. Прошу.
Указывает на стол. Тадзе подходит к Леди, та его обнимает.
Л е д и. Дитя мое, с этого дня можешь называть меня мамой.
Ведет его к столу. Справа подходят трое Старцев.
Э д г а р (в задумчивости, на переднем плане, как бы про себя). Жена друга — сын любовницы. Наконец-то я создал семью. Только выдержу ли я все это? (Отцу.) Слушай, отец, а могу я себе это позволить? Не должен ли я пройти через покаяние?
О т е ц. Садись за стол и не морочь мне голову.
Э д г а р (всем, словно оправдываясь). За меня всегда всё решают события и люди. Я манекен, марионетка. Прежде чем я на что-то решусь, именно это происходит само по себе, без всякого моего участия. Какое-то проклятье, что ли?
Л е д и. Потом расскажешь. А сейчас идем есть. Я безумно голодна.