"Великолепная Ориноко" - читать интересную книгу автора (Верн Жюль Габриэль)

Глава IX СКВОЗЬ ЛЕСА СЕРРА-ПАРИМЫ

В шесть часов утра Жак Эллок и его спутники уже покинули лагерь, оставив его под охраной Парчаля, на чью преданность можно было полностью положиться. С ним остались пятнадцать матросов «Гальинеты» и «Мориче», а двое отправились с багажом вслед за путешественниками. Если же на лагерь нападут туземцы или бандиты Альфаниса и матросы окажутся не в состоянии отразить их атаку, им было приказано отступить и попытаться добраться до миссии Санта-Хуана, которая наверняка сможет дать отпор кива, бесчинствующим в этой части Венесуэлы.

Жак Эллок и Вальдес полагали, что они вполне могут рассчитывать на успех. Главное — было избежать встречи с бандой Альфаниса, но Гомо слышал, как его отец говорил Хорресу, что она тут пока не появлялась. Направляясь, на север, испанец, вероятно, надеялся присоединиться к Альфанису, с которым, возможно, был вместе на каторге. К тому же если допустить, что кива были где-то поблизости, то не так уже далеко находилась и миссия — в каких-нибудь пятидесяти километрах от лагеря. Делая по двадцать—двадцать пять километров в день, вполне возможно было преодолеть это расстояние за два с половиной дня. Так что на рассвете тридцатого октября путешественники надеялись прийти в миссию, разумеется, если их не задержит плохая погода. Немного терпения — и их путешествие благополучно завершится.

Маленький отряд состоял из восьми человек. Впереди, придерживаясь направления, указанного юным индейцем, шли Жак Эллок и Вальдес, за ними — Жан и Гомо, замыкали шествие Жермен Патерн, сержант Марсьяль и матросы. Последние несли мешки, в которых было лишь самое необходимое: одеяла для ночных стоянок, сушеное мясо и маниоковая мука. Кроме того, у каждого была фляга с агуардьенте или тафией.

Конечно, в изобилующем дичью лесу вполне можно было добыть себе пропитание охотой. Однако благоразумнее было не выдавать свое присутствие выстрелами. Вот если бы какой-нибудь кабан или пекари согласился быть пойманным без единого выстрела, то встреча с ним, конечно, была бы весьма кстати.

Жак Эллок, Вальдес и сержант Марсьяль были вооружены карабинами и необходимым количеством патронов, за поясом у каждого были револьвер и охотничьи ножи. Жермен Патерн взял охотничье ружье и, конечно, свой ботанический ящик, с которым он никогда не расставался.

Погода благоприятствовала путешественникам, небо не сулило ни дождя, ни грозы; высокие облака смягчали жар солнечных лучей. Легкий ветер пробегал по кронам деревьев, срывая сухие листья. Дорога шла вверх на северо-восток. Лишь однажды путь им преградил глубокий овраг — к счастью, дно его не было болотистым, а ведь болота — не редкость в льяносах. Однако путешественники не будут страдать в пути от жажды. Они продвигались вдоль правого берега Рио-Торрида, а, по словам Гомо, эта бурная, полная рифов река, по которой не могут пройти ни лодки, ни даже куриары, прихотливо извиваясь, ведет через лес прямо к миссии Санта-Хуана.

Маленький отряд неуклонно продвигался на северо-восток. Путь его был нелегким: приходилось продираться сквозь густые заросли кустарника, сломанные ураганом ветви, а ноги порой тонули в толстом слое опавших листьев. Щадя силы девушки, Жак Эллок старался идти не слишком быстро.

— Конечно, нам нужно торопиться, но разве будет лучше, если нас свалит усталость, — отвечал он на возражения Жанны.

— Но я уже совершенно поправилась, месье Эллок, — говорила девушка, — я вполне могу идти быстрее.

— Пожалуйста, дорогой мой Жан, позвольте мне все же не рисковать. По словам Гомо я хорошо представляю себе, где находится Санта-Хуана. Я составил подробный маршрут и надеюсь, если, конечно, мы не наткнемся на засаду, что торопиться нам не придется. А если, не дай Бог, все-таки придется, то мы будем рады, что сберегли для этого силы, и особенно ваши. Жаль только, что не удалось достать лошадь, это избавило бы вас от утомительной ходьбы.

— Спасибо, месье Эллок, спасибо, я просто не знаю, как мне благодарить вас за все, что вы для меня делаете!.. Я часто спрашиваю себя, как достигли бы своей цели сержант и его племянник, если бы Господь не позволил им встретить вас... Отправляясь в это путешествие, мы просто не могли себе представить, какие нас поджидают трудности! И все же... ведь вы же не собирались идти дальше Сан-Фернандо...

— Я должен был идти туда, куда шла мадемуазель де Кермор. Я знаю теперь, что отправился в путешествие по Ориноко именно потому, что мне было суждено повстречать вас. Так было угодно Провидению. И Провидению угодно было, чтобы я вел вас к миссии Санта-Хуана, а поэтому вы должны во всем полагаться на меня.

— На кого же еще я могу положиться, месье Эллок? У меня нет более надежного друга, — ответила девушка.

В полдень путешественники сделали привал на берегу Рио-Торрида. Хотя река была здесь не шире пятидесяти футов, ее бурные воды тотчас же поглотили бы смельчака, отважившегося переправиться вплавь на другой берег. Лишь утки и индейки скользили по ее поверхности. Гомо удалось убить из лука несколько птиц, но их оставили на ужин. Перекусили холодным мясом и сухарями из маниоки.

Отдохнув около часа, маленький отряд вновь отправился в путь. Спуски и подъемы становились все круче, а нескончаемый лес оставался таким же густым — те же деревья, те же заросли, тот же плотный колючий кустарник. Идя вдоль берега, путешественники встречали все же меньше препятствий, чем если бы они продирались напрямик через лес. Было совершенно ясно, что к вечеру, если ничто не помешает, они пройдут расстояние, запланированное Жаком Эллоком.

В лесу кипела жизнь. Тысяча птиц, звонко чирикая, порхали среди листвы. С ветки на ветку прыгали обезьяны, главным образом ревуны. Не слишком шумные днем, они устраивали оглушительные концерты утром и вечером. Среди пернатых Жермен Патерн с удовлетворением обнаружил огромное количество глухарей и черных лысух, появление которых свидетельствовало о близости восточного побережья. Обычно эти птицы покидают свои гнезда в расщелинах скал только ночью; теперь же, потревоженные в дневное время, они прятались от незваных гостей в листве матака, ягоды которых, обладающие таким же жаропонижающим действием, как и колорадито, служат им кормом.

Множество других птиц, кружась в изысканных пируэтах, перелетали с одного дерева на другое; самцы красовались перед самками. По мере продвижения на северо-восток водоплавающих птиц будет становиться все меньше. Жермен Патерн обнаружил также несколько гнезд, свисающих с ветвей деревьев на лианах и раскачивающихся словно качели. Из этих недоступных для пресмыкающихся гнезд раздавались звуки, не уступающие соловьиным трелям, и стайками вылетали трупиалы, не зря считающиеся лучшими певцами в поднебесье. Сержант Марсьяль и Жан вспомнили, что уже видели их однажды, прогуливаясь в окрестностях Кайкары.

Жермен Патерн не мог устоять перед соблазном сунуть руку в одно из гнезд. Но едва он протянул руку, как услышал крик Гомо:

— Осторожно! Осторожно!

Полдюжины трупиалов обрушились на отважного натуралиста, пытаясь выклевать ему глаза. Только с помощью Вальдеса и Гомо Жермену Патерну удалось отбиться от их яростных атак.

— Поосторожнее, дорогой, совершенно ни к чему возвращаться в Европу слепым или кривым, — сказал Жак Эллок другу, и был совершенно прав.

Жермен не стал спорить.

Из соображений безопасности следовало также держаться подальше от окаймлявших левый берег реки зарослей колючего кустарника: трава, без всякого преувеличения, кишела мириадами змей. А они не менее опасны, чем кайманы, живущие в водах Ориноко и на ее берегах. Но если кайманы в сухой сезон дремлют, зарывшись в тину, в ожидании дождей, то змеи бодрствуют и, притаившись в сухой листве, подстерегают добычу. Вальдес вовремя заметил двухметрового тригоноцефала и обратил его в бегство.

Что же касается тигров[130], медведей, оцелотов и других хищников, то с ними, к счастью, встретиться не пришлось, хотя очень может быть, что ночью лес огласится их ревом, и путешественникам придется выставить часовых вокруг лагеря. Пока же неприятности обходили путешественников стороной — они не встретили ни диких зверей, ни бандитов, что было бы гораздо опаснее. Однако Жак Эллок и Вальдес, ни слова не сказавшие своим спутникам о Хорресе и Альфанисе, ни на минуту не теряли бдительности. А потому шедший впереди Вальдес время от времени сворачивал влево, чтобы посмотреть, не прячется ли кто-нибудь в чаще, и предупредить возможное нападение. Пройдя несколько сотен метров и не заметив ничего подозрительного, Вальдес возвращался и вновь шел рядом с Жаком Эллоком. Они без слов понимали друг друга.

Идя по узкой тропинке вдоль Рио-Торрида, путешественники по возможности старались держаться ближе друг к другу. Однако им не раз приходилось сворачивать в лес, чтобы обойти высокие утесы или глубокие рытвины. Река, вплотную подходя к подножию Серра-Паримы, неизменно текла на северо-восток. Гигантские пальмы вздымались на лесистых склонах противоположного берега. А за ними виднелась вершина горы, северный склон которой относился уже к системе Рораймы[131].

Жан и Гомо шли рядом по тропе, достаточно широкой для двоих путников. Они говорили о Санта-Хуане. Юный индеец подробно рассказывал о миссии, основанной отцом Эсперанте, и о самом миссионере, что, естественно, очень интересовало Жана.

— Ты его хорошо знаешь? — спросил он Гомо.

— Да, я его знаю, я его много раз видел... Мы с отцом целый год прожили в Санта-Хуане.

— Давно?

— Нет... в прошлом году, до начала сезона дождей. После того как кива разграбили деревню Сан-Сальвадор... Мы бежали туда вместе с другими индейцами.

— Вы нашли приют у отца Эсперанте?

— Да, он такой добрый! Он хотел, чтобы мы остались... некоторые и теперь живут там.

— А вы почему не остались?

— Так захотел мой отец. Мы ведь из племени банива, и он решил вернуться на свою землю. Он был перевозчиком на реке. У меня было маленькое весло, я уже в четыре года стал помогать ему грести.

Слова мальчика не удивили Жака Эллока и его спутников. Из рассказа французского путешественника они знали, что уже давно обращенные в католическую веру индейцы банива — лучшие моряки на Ориноко. Мать Гомо принадлежала к одному из восточных индейских племен, и поэтому отец его поселился в деревне Сан-Сальвадор, расположенной в стороне от истоков Ориноко. Покидая миссию Санта-Хуана, он подчинился инстинкту, манившему его на просторы льяносов между Сан-Фернандо и Кайкарой. Он поселился в этой убогой хижине в ожидании возможности наняться матросом на пирогу.

«И кто знает, какая участь постигла бы после смерти индейца его сына, если бы не вынужденная стоянка путешественников у пика Монуар?» — думала Жанна, слушая юного индейца.

Затем она снова заводила разговор о миссии Санта-Хуана и об отце Эсперанте. Мальчик подробно отвечал на все ее вопросы, описывал внешность испанского миссионера. «Он очень красивый... очень... — повторял Гомо. — У него седая борода и горящие огнем глаза». То же самое говорили об отце Эсперанте господин Мануэль Асомпсьон и негодяй Хоррес. И тогда в мечтах Жанна уже видела себя в Санта-Хуане... Отец Эсперанте радостно шел ей навстречу. Он рассказывал ей все, за чем она так долго шла к нему, — о том, что случилось с полковником де Кермором после его отъезда из Сан-Фернандо... И вот она уже знает, куда, покинув Санта-Хуану, направился он искать себе прибежище...

Около шести часов вечера путники остановились на ночлег. Индейцы занялись разбивкой лагеря. Место было выбрано исключительно удобное. Глубокая воронкообразная впадина рассекала линию берега, а ветки окаймлявших ее деревьев словно занавес спадали на отвесные стены скал. Внизу они образовывали нечто вроде ниши, где можно было устроить из сухой травы ложе для Жанны, где она чувствовала бы себя не хуже, чем под навесом пироги.

Разумеется, девушка пыталась возражать, но Жак Эллок и слышать ничего не хотел. «Племянник обязан слушаться своего дядю», — заявил он, призвав себе на помощь авторитет сержанта Марсьяля.

Жермен Патерн и Вальдес занялись приготовлением пищи. Река кишела рыбой. По индейскому обычаю, Гомо убил стрелами несколько рыб, которых тут же зажарили на костерке, разведенном у скалы.

После пяти часов ходьбы консервы, рыба и сухари из маниоки показались путешественникам восхитительными, и все в один голос заявили, что они не ели ничего более вкусного, с тех пор...

— С тех пор как мы ели в последний раз! — объявил Жермен Патерн, которому превосходным казалось все, что позволяло утолить голод.

С наступлением темноты Жан удобно устроился в нише, а за ним стали готовиться ко сну и его спутники. Юный индеец улегся у входа в нишу, где спала девушка. Было решено, что дежурить этой ночью будет сначала Вальдес с одним из матросов, а затем Жак Эллок и второй матрос. Дежурство было совершенно необходимо, так как нападения можно было ожидать и со стороны леса, и со стороны реки, и даже с противоположного берега.

Сержант Марсьяль требовал разрешить и ему дежурить, однако было решено, что он будет охранять лагерь следующей ночью вместе с Жерменом Патерном, а сегодня с этим делом вполне справятся, сменяя друг друга, Жак Эллок и Вальдес. Старый солдат устроился на ночь у скалы, поближе к нише, где спала Жанна.

С наступлением темноты лес огласился воем хищников и воплями обезьян ревунов, которые затихли лишь на рассвете. Яркий огонь костра был бы лучшим средством держать хищников на расстоянии, но он мог привлечь внимание кива, если те находились неподалеку. А именно бандитов следовало опасаться в первую очередь.

Очень скоро уставшие за день путешественники погрузились в глубокий сон, и лишь Вальдес и его помощник не смыкали глаз, пока их не сменили Жак Эллок и второй матрос с «Гальинеты».

Вальдес не увидел и не услышал ничего подозрительного. Впрочем, трудно было что-либо услышать в шуме разбивающихся о скалы волн.

Отправив Вальдеса отдыхать, Жак Эллок поднялся на берег, откуда он мог наблюдать и за лесной опушкой, и за левым берегом Рио-Торрида. Он сидел у подножия огромного валуна, погрузившись в переполнявшие его душу мысли и чувства, что, однако, не мешало ему бдительно нести свою вахту.

Было около четырех часов утра, и небо на востоке уже начинало светлеть. Вдруг... или это только показалось ему, Жак уловил какое-то движение на противоположном, более пологом, чем правый, берегу. Ему показалось, что какие-то неясные тени перемещаются от дерева к дереву. Что это могло быть? Звери или люди?

Стараясь оставаться незамеченным, он подполз к краю обрыва и замер, следя за происходящим...

Он не мог ничего толком разглядеть, и тем не менее на другом берегу явно что-то происходило.

«Поднять тревогу, — думал Жак, — или разбудить только одного Вальдеса?»

Он подошел к Вальдесу и тихонько тронул его за плечо.

— Не шевелитесь, Вальдес, — тихо произнес он, — и посмотрите на тот берег.

Повернув голову, индеец некоторое время всматривался в темную массу деревьев на противоположном берегу.

— Да, там три или четыре человека. Они бродят по берегу.

— Что же делать?

— Не надо никого будить, здесь им реку все равно не переплыть. Если выше по течению нет брода, мы в безопасности.

— А с другой стороны? — Жак Эллок указал на простирающиеся к северо-востоку леса.

Вальдес, не вставая, повернулся и вгляделся в чащу.

— Нет, там никого нет, — сказал он через некоторое время. — Может быть, это просто бродячие индейцы...

— Но что им делать ночью на берегу реки? Нет, я не сомневаюсь, нас заметили... Смотрите, Вальдес, один из них пытается спуститься к реке.

— Вы правы, — пробормотал Вальдес, — это не индеец, индейца всегда узнаешь по походке.

В это время первые лучи солнца, обогнув вершины гор на востоке, осветили русло Рио-Торрида. Вальдес оказался прав: спустившийся к реке человек не был индейцем.

— Это кива из банды Альфаниса, — сказал Жак Эллок. — Они хотят знать, идут ли с нами матросы с наших пирог.

— И жаль, что остальных матросов тут нет, — заметил капитан «Гальинеты».

— Возможно, вы и правы. Но не возвращаться же теперь к Ориноко за подмогой... да мы и не успеем. Если бандиты нас обнаружили, они нападут на нас прежде, чем подоспеет помощь.

Вальдес вдруг схватил Жака за руку, чтобы тот замолчал.

Солнце уже освещало берега Рио-Торрида, и только углубление, где спали Жанна, Гомо, сержант Марсьяль и Жермен Патерн, все еще было окутано сумраком.

— Мне кажется, — сказал наконец Вальдес, — мне кажется, я узнал его... Да! Мои глаза хорошо видят... Они не могут меня обмануть! Я узнал этого человека... Это испанец!..

— Хоррес!

— Он самый.

— Ну теперь-то я не дам этому мерзавцу уйти!..

Жак схватил карабин, стоявший рядом с ним около скалы, и быстрым движением вскинул его на плечо.

— Нет, нет! — остановил его Вальдес. — Вы убьете его одного, а там, за деревьями, их могут быть сотни... А впрочем, им все равно не перебраться на этот берег.

— Здесь — нет, но выше по течению, кто знает?

Однако Жак Эллок послушался Вальдеса, так как ему уже не раз случалось убедиться в благоразумии, осторожности и проницательности капитана «Гальинеты», которые присущи большинству индейцев из племени банива.

Впрочем, Хоррес, — если это действительно был он, — желая получше разглядеть лагерь, рисковал и сам быть замеченным. Поэтому он вернулся в лес, как только увидел, что охраняющий лагерь матрос, словно заметив что-то подозрительное, подался вперед.

Жак Эллок и Вальдес оставались еще четверть часа на своем посту, наблюдая за противоположным берегом. Но на опушке постепенно освобождающегося от ночного мрака леса так никто больше и не появился.

Однако с наступлением дня испанец, — если конечно Вальдес не ошибся, — обнаружит, что путешественников сопровождают только двое матросов и, следовательно, его банда обладает численным преимуществом. Как тогда продолжать путь, заведомо зная, сколь велика опасность... Их обнаружили... выследили... Хоррес знает, что Жак Эллок и его спутники идут к миссии Санта-Хуана, и теперь он уже не потеряет их из виду.

Все эти предположения вызывали очень серьезные опасения... А самое скверное было то, что испанец наверняка присоединился к банде кива, возглавляемой каторжником Альфанисом.