ГЛАВА 4. Гоп-стоп по-советски

Оценивая шансы Пересвета остаться в живых в заворушке, я снова тронулся в путь и вскоре вышел из леса на опушку. Передо мной раскинулось необъятное поле, засеянное, если не ошибаюсь, овсом. Дальний его край полого опускался в низину, по которой петляла живописная и довольно широкая река. Её за росшие кустарником и осокой берега напрасно пытались скрыть от меня лазурно-серебрянный проблеск водной глади.

Я видел всё!

В том числе и разухабистый просёлок, который тянулся вдоль берега метрах в двухстах от воды, и сереющие шифером вперемежку со сверкающими цинком кровли крайних хат деревни, которая надёжно укрылась за дальним взгорком, и необъятную ширь полей, и заброшенную покосившуюся церквушку без куполов на высоком противоположенном берегу…

Пересвет сказал, что в деревне меня дожидается его напарница — Береслава. И я, как пишут в книжках, направил свои стопы в деревню, придерживаясь края дороги, где было меньше пыли. Деревня приближалась с каждым шагом, облака на небе разбежались, солнышко припекало нещадно.

В голове кружил рой мыслей. Куда я попал? Почему мне выпала такая незадача? Ведь жил же себе, не тужил, никого не трогал… И тут на тебе — ты дырокол, а раз так, то тебя, подлеца, немедля в собачий ящик. Или на погост вперёд ногами. И ладно бы ещё свои, доморощенные мафиози нацелились, ан нет! Пришельцы из соседних параллелей, да среди них ещё и клоны вдобавок. Вот и думай гадай, как дальше жить, когда смерть по пятам бежит. И ведь эти нелюди не стесняются по тебе при случае и ракеткой бомбонуть. Вот что особенно неприятно…

В одном месте дорогу пересёк неглубокий ручей, который впадал в реку. Он звонко попросил меня испить из него, что бы утолить жажду. Что я с радостью и сделал. Вода оказалась вкусной и прохладной, а по мне, так просто живительной! Ведь мне от неё сразу полегчало, и мысли потекли более весёлые. Ну, да не беда! Пересвет с Береславой меня не сдадут! Выручат, научат как дальше быть. Они же тоже дыроколы — и ничего! Похоже, им это даже нравится! А раз так, то понравится и мне!

Незаметно для себя я дошёл до деревни. До крайних палисадников за крашеным штакетником оставалось не больше ста метров, когда дорогу вновь пересёк овраг с ручейком. Я спустился в него, по камушкам перешёл ручей и поднялся на другой край. В этом месте просёлок изгибался к реке чуть не вплотную. До берега с небольшим пятачком песчаного пляжа оставалось не более пятидесяти метров и к нему по верху обрыва вела натоптанная тропинка.

"Не искупаться ли мне? — подумал вдруг я, — Так и так нужно привести себя в порядок после всех этих драк, погонь, взрывов и знакомства с болотом. Неудобно как-то являться перед незнакомой девушкой в моём затрапезном виде. Вдруг она и впрямь хороша собой? А я заявлюсь грязный, потный, потрёпанный — ф-фу! Тем более, что много времени это не займёт…"

И я повернул к виднеющемуся за кустами берегу с крупным речным пес ком. Но не успел я пройти по тропинке и пяти шагов, как за спиной у меня раздался знакомый с детства металлический перестук. Так могли дребезжать только плохо закреплённые крылья велосипеда и багажник. Я остановился и с интересом оглянулся.

Так и есть!

От деревни к оврагу на взрослом велосипеде катила девчушка лет девяти. Она ехала давно позабытым мной способом — "под раму". На ней было одето лёгкое летнее платьице из ситца в горошек без рукавов, на ногах — шлёпанцы. А из-под косынки выглядывали две тонкие, словно крысиные хвостики, косички с лентами. Руки и ноги девочки потемнели от загара, коленки сбиты, но зато на худеньком личике выделялись большие бирюзовые глазёнки и курносый носик пестрел веснушками.

Увидев, что я обернулся и разглядываю её, девчушка радостно завопила:

— Дядя Рома! Дядя Рома, постойте!

Я обалдел. Потом оглянулся. Но нет, другого "дяди Ромы" поблизости не наблюдалось. Значит, девочка зовёт именно меня? Она не обозналась, она знает меня в лицо, это точно, но откуда? Я взял себя в руки и, что бы "крыша не съеха ла" раньше времени, решил отныне ничему больше не удивляться. Итак, меня знают в этой незнакомой мне местности! Что ж, посмотрим, чем всё это обернёт ся…

— Дядя Рома, вам телеграмма пришла! Срочная! Молния! — протароторила дево чка и подкатив ко мне поближе, вдруг так лихо тормознула, что велосипед с новенькой блестящей эмблемой "ПВЗ" на руле скользнул задней покрышкой по траве и развернулся чуть не на 180-т градусов.

— Вот, держите! — девочка протянула мне сложенный пополам кусочек плотной серой бумаги и улыбнулась. Биссеринки пота катились по её раскрасневшемуся личику и она смахнула их тыльной стороной ладони. Потом внезапно фыркнула, что-то припомнив и расхохоталась.

— …Тётя Маша-почтальонша телеграмму принесла, а вас дома нетути. Бабка Дуня разохалась: "Ох-ти, батюшки, да как же так? Ён же, касатик мой, на реку подался… А ну как в бумажке что важное прописано? "Молний" зря не шлють…"

Озорница, надо полагать, очень ловко спародировала голос незнакомой мне бабы Дуни.

— А тут и я мимо по улице еду… Мамка послала проведать нашу телушку, не отвязалась ли? А то позавчёр, вражина такая, оборвала цепь и забрела на колхоз ное поле с викой. А председатель, дядька Степан, тут как тут! Шуму было-о-о! Ну вот, качу я мимо вашего двора, а бабка Дуня кличет: "Нюрка, а Нюрка! Ты на колёсах? Слётай на реку, отвези моему внуку телеграмму. А я что? Мне не труд но…

— Спасибо, Нюра! — улыбнулся я девчушке.

— Не-за-што! — рассмеялась она и укатила в деревню.

Я проводил её взглядом и призадумался. В этой деревне имеется мой двойник! Откуда он взялся? Кто знает? Кто скажет? Пересвет отстал, Береслава ещё не нашла меня, остаётся матрица безопасника Балашова, но она молчит… Эй, Сергей, где ты там? Когда ненужно, ты тут как тут, а когда необходим, так тебя и не докличешься… Молчит матрица, что делать?

Где-то тут рядом бродит мой двойник…

Он сейчас на речке. Если мы случайно встретимся, то что из этого получится? Боюсь, что ничего хорошего…

Я посмотрел на телеграмму, которую продолжал теребить в пальцах. Меня так и подмывало её прочесть, но имею ли я на это моральное право? Вот уж не знаю! Внезапно на глаза мне попалась строка, приписанная шариковой ручкой по краю изгиба: "Пробойникову Роману Андреевичу"

Но ведь это же я! Я — Пробойников Роман Андреевич! Я больше не коле бался. Вскрыв телеграмму, бегло прочёл:

" В лаборатории всё в порядке тчк Спецкомиссия МинОбороны осталась довольна результатом нашей совместной работы тчк Меня и тебя представили к Правительственной награде тчк Учёный Совет рассмотрит твоё предложение в конце месяца тчк Отдыхай зпт ни о чём не беспокойся тчк

Кеша"

Я прочёл текст во второй раз, но уже более внимательно. Это что же полу чается? Оказывается я, а точнее мой двойник, занимается научной деятельностью в какой-то крутой лаболатории, которая, надо думать, засекречена, раз её куриру ет Минобороны… Далее, мой двойник — светлая голова, поскольку его вместе с каким-то Кешей представили к Правительственной награде… Так! Поехали дальше…

Но "ехать" никуда не пришлось, поскольку размышления мои были прерваны самым беспардонным образом. Погрузившись в собственные мысли, я неспеша брёл по краю откоса к реке, когда внезапно услышал шорох ветвей внизу и увидел, как из кустарника на дне оврага вышли два пацана-акселерата с корот кими стрижками под полу-бокс. Молодые люди быстро вскарабкались на край оврага и встали перегородив тропинку метрах в трёх от меня. Я ошибся, это были не акселераты! Парни наверняка уже отслужили в армии…

Обоих роднила худоба, рёбра пересчитать можно; высокий, почти как у меня, рост и косые чёлки, спущенные на бегающие глазки. Этим, пожалуй, схожесть парней и ограничивалась.

Тот, что встал впереди, выглядел на пару лет старше своего товарища. Ему могло быть и двадцать два, и двадцать четыре, и он обладал несомненными задат ками лидера, потому что держался нахально-уверенно, несмотря на то, что на нём из одежды присутствовали только тёмно-синие сатиновые трусы по колено, кото рые в народе именуют "семейными".

Отсутствие одежды позволяло мне в деталях рассмотреть целую картин ную галерею татуировок, покрывающих грудь, руки и плечи парня, которого я про себя окрестил "главарём". Наколки были разные. Одна, на левой руке — изоб ражала кинжал, увитый розами; другая, на правой — кинжал обвитый щипящей змеёй; третья, на плече — грудастую русалку с мечом и картами в руках; четвёртая, на другом плече — чёрта с вилами, играющего длинным хвостом… Всё это окру жали многочисленные тузы всех мастей и розы с шипами; на груди красовался храм с тремя куполами и четвёртым недостроенным… На спине "главаря", надо думать, тоже синело произведение "лагерного искусства", но разглядеть сей шедевр мне пока не удавалось. Парень никак не хотел поворачиваться ко мне спиной.

Его напарник хоть и пыжился, напуская на себя разбитной вид, всё же выглядел по-проще. На нём были одеты перешитые армейские брюки с широким офицерским ремнём на поясе и мятая-перемятая, словно её жевала корова, серая от грязи майка. На его правом плече тоже красовалась наколка, но скорее армей ская, чем зековская.

Она изображала встающее над волнами солнце, плывущий корабль и реющую над ним чайку. Под картинкой тянулись слова: "Северный флот".

Паренёк, похоже, только недавно вернулся из армии. Роль "шестёрки" в этой паре подходила ему как нельзя лучше.

Я по инерции сделал шаг-другой и остановился, ожидая, чем порадуют меня местные аборигены. Главарь окинул мою фигуру быстрым, оценивающим взглядом из-под лобья и вдруг улыбнулся. Но улыбка у него вышла нехорошей, больше смахивающей на оскал хищьника. Я давно уже просчитал ситуацию и знал наверняка с кем удосужилась свести меня судьба на этой узкой тропинке. Поэтому был готов к любого рода неожиданностям.

— Вы о чём-то хотели меня спросить, молодые люди? — обезоруживающе улыбнулся я в ответ.

— Закурить, мужик, не найдётся? — спросила ходячая картинная галерея в трусах и с ухмылочкой уставилась мне в глаза. Я не заметил, когда в руках главаря появилась колода карт. Не глядя, он принялся тусовать её быстро-быстро…

Я в жизни не курил ни сигарет, ни табака. Как-то не втянулся в это дело, о

чём и поспешил известить живописную парочку.

— Да не курю я! — я попытался изобразить глубокое огорчение по сему поводу, но у меня, по-моему, не получилось. Это понял даже недалёкий "дембель-шестёрка", потому что то ли громко фыркнул, то ли поперхнулся. Он с возмущением уставил ся на главаря, у которого от моего ответа, почему-то тоже отвисла челюсть.

— Во даёт! — с восхищением выдохнул главарь, — Врёт и не краснеет!

— Дык, как же ты не куришь, когда я всё время вижу тебя на улице с сигаретой в зубах! — попытался уличить меня во лжи и "шестёрка". Он был полон праведного гнева, от которого раскраснелся.

— Ты ж сегодня утром у меня на глазах в сельмаге блок "Явы" купил! — прокурорским тоном предъявил обвинение главарь.

Крыть было нечем!

"Так, весёленькое дельце! Мой двойник, оказывается, ещё ко всему прочему и курит! Нужно срочно выкручиваться из создавшегося положения!"

Но выкручиваться не пришлось!

Потому что нечто тяжёлое, тупое и, как мне ощутилось в последнее мгновение — ледяное, обрушилось на мой бедный затылок и я рухнул на тропинку как подко шенный.

" Так вот почему слегка потрескивали кусты за спиной! — запоздало догадался я теряя сознание, — Это подкрадывался третий подельник шайки с ломиком в руках, пока первые двое заговаривали мне зубы…"

К чести своей, я провалялся без сознания лишь несколько секунд. Когда пришёл в себя, то почувствовал, что затылок горит огнём, будто в него вогнали раскалённый гвоздь. А в остальном, общее состояние оставалось достаточно бодрым. Внезапно до моего слуха долетели отдельные фразы молодчиков-налётчиков. Их разговор показался мне интересным. Что бы послушать, о чём они будут болтать дальше, я остался лежать не двигаясь и с закрытыми глазами, старательно симулируя беспамятство.

— Нету! Пусто! — судя по голосу, это выкрикнул "дембель-шестёрка".

— Ищите лучше! Должен быть при нём! — упорствовал главарь.

Я почувствовал, как ловкие пальцы снова прошлись по всем моим карманам, выворачивая их наизнанку, а затем ощупали и меня самого с ног до головы, не пропуская ни одной складочки на одежде.

— Ну нету же… Вот, кошелёк шашли… пропуск на работу… платок носовой… кучу старых трамвайных билетов… связку ключей от фатяры…

Проворные пальцы в третий раз пробежались по моему телу, но безрезультатно. То, что они искали, у меня не было. Да и быть не могло! Ведь меня перепутали с моим двойником. Но что они ищут? Ответ на этот вопрос я получил неожиданно быстро.

— Как он хоть выглядит, дырокол этот? — просипел третий голос и я понял, что спросил тот самый умник, который и приложил меня по затылку чем-то тяжёлым.

— Электродрель видел? — поинтересовался главарь, — Импортную, что от батареек работает?

— Не-а!

— Ну ты и чувырла! Короче, дырокол как та дрель выглядит, понял!

— Угу!

— Тогда задери ему брючины!

— Зачем? — тупо недоумевал "умник".

— Затем, что он мог дырокол к лодыжкам изолентой примотать…

— Нету, чисто! Эх, плакали наши денюжки! Сколько хоть тот хмырь фиксатый за эту хреновину обещал?

— По четвертаку на брата!

— У-у, су-у ука! — взвыл в отчаянии "дембель" и пнул меня по рёбрам, — Ну куда он его гад, заховал?

— Пошманайте получше — может и найдёте! — изголялся над командой главарь.

— Да сколько можно шмонать без толку? — разозлился "дембель"

— Интересно, — вмешался в разговор "умник", — Зачем фиксатому дырокол?

— Говорит, дачу строит, а без этого инструмента дело стоит… — снизошёл до пояснений главарь.

— Ну так взял бы и купил! У него видать денег — куры не клюют!

— И я ему о том же… А он отвечает, что купил бы с удовольствием, но, мол, вещь не нашенская, заграничная, в Союзе таких не делают и не продают… А этот жмот зажал, ни одолжить, ни продать не хочет…

— А у этого дырокол откуда?

— Откуда-откуда…Он же учёный, по загранкам мотается, вот и прикупил за бугром. Ты глянь на его прикид! Джинсы, ветровка и "красы"- тоже оттуда…

— Кончайте бакланить, пацаны! — вскричал вдруг "дембель", — Лучше секите, сколько у этого кента бабок в кошельке, видимо-невидимо!

Услышав эти слова, я чуть было не заржал. Уж кто-кто, а я отлично знал, какая мизерная сумма была при мне с утра: пять штук десяток, один полтинник, три сотни и пятисотрублёвая купюра, не считая мелочи. По нынешней жизни — весьма скромно! Кстати, всё это до получки, а она через неделю, не раньше…

Однако на "дембеля", роящегося в моём портмане, сумма произвела неиз гладимое впечатление. Веки я держал полу-прирытыми, поэтому не увидел, а ско рее почувствовал, как у него задрожали руки и пересохло в горле при виде моего "богатства".

"Умник" тоже слетел с катушек, увидев содержимое кошелька. Голос у него стал ещё противнее и всё время срывался на визг.

— Нет, ты только позырь, Бердяй, сколько тут бабла! — сунул "дембель" портмане под нос главарю, — Тут и чирики, и полташ, и стольники… А это что такое? Мама мия! Полтыщи! Да я отродясь столько деньжищь в руках не держал!

— Деньги какие-то не такие… — засомневался "умник".

— Ну и что?! — окрысился на него "дембель"

— Брось! — вдруг распорядился Бердяй-главарь.

"Дембель" так и застыл с открытым ртом, не поверив своим ушам. Разве можно вот так взять и бросить деньги, пусть даже они на себя не похожи. Он встал молчаливым истуканом, не зная что ему делать, кого слушать.

— Брось, кому говорят! — разозлился Бердяй, — Это валюта! Хочешь статью за валютные махинации? Запомни, подрыв экономической мощи государства корается достаточно сурово. Могут и вышак вломить! Тебе оно надо? Брось!!!

"Дембель" не сдавался. Опомнившись, он стал яростно возражать.

— Ты что, Бердяй, какая валюта? На деньгах везде по русски написано: " Десять рублей", "пятьдесят", "сто"…Чирики, правда, не красные, а какие-то серо-зелёные… И вместо картавого на них башни, мосты и плотины нарисованы… И полтинник другой, и стольники… Про пятихатку не знаю — в жизни никогда не видел… Но они русские, понимаешь?

— Брось, дурак! Это фальшивые женьги! И сам погоришь, и нас всех за собой потянешь. За изготовление, сбыт и хранения фальшивок в особо крупных размерах — тоже вышак ломят!

Он выхватил портмане из рук приятеля и со злостью запулил в крапиву, паршивец.

— Да ладно, ладно! — примирительно поднял руки "дембель" и вдруг снова пнул меня в бок. Я подумал, что мой счёт к нему возрос вдвое…

— И куда эта гнида дырокол спрятала?

— А ты приведи его в сознанку и сам спроси, — посоветовал с ухмылочкой главарь.

— И спрошу! — пообещал "дембель", — Только кто его вырубал, тот пусть и в чувство приводит…

— А я чего? — согласился "умник", — Мне не западло! Счас он у меня как миленький вскочет и запоёт!

От его зловещего обещания у меня мурашки побежали по телу. Что он, садист, ещё такого удумал? Что собирается сделать?

Я испустил слабый стон, приоткрыл глаза и слегка повернул голову в сторону говорившего. Собственно, мне были видны только его ноги, обутые в растоптанные кирзовые сапоги сорок пятого размера. Главарь и его шестёрка стояли босиком. Я спохватился вовремя, потому что "умник" уже занёс ногу для удара, который нацелил ни куда-нибудь, а в голову. Если его сапожище приложит ся к моей бедной черепушке, то она непременно треснет!

Медлить было нельзя!

Я перекатился на бок, перехватил тяжёлый сапог на лету и резко крутанул ступню против часовой стрелки. Раздавшийся хруст и вслед за ним утробный вой прозву чали для меня самой лучшей музыкой на свете."Умник" рухнул на тропинку как подкошенный. Одновременно с его падением я вскочил на ноги.

Всё произошло настолько быстро и неожиданно для шайки-лейки, что парни растерялись, не зная что предпринять. Пока "умник" с воем катался по краю обрыва, придерживая руками вывернутую ступню, а главарь с шестёркой в изумлении пялились на него, я выбросил вперёд правую раскрытую ладонь и крепенько приложил её основание к носу Бердяя, превращая его в толчёную картошку. Одновременно я нанёс "дембелю" удар по шее подъёмом левой ноги. Правда бил в пол-силы. Так, что бы тот остался жив, но запомнил, как опасно пинать незнакомых мужчин по рёбрам…

Главарь, размазывая по лицу кровь, сопли и слёзы, отлетел на пару шагов и задом шлёпнулся на тропинку рядом с "умником". "Дембель", охнув, грохнулся боком ему на колени. Все трое закопошились, повизгивая от страха…

Я навис над ними грозным богом Возмездия, но в эту минуту за спиной у меня затарахтел мотоцикл. Я оглянулся. От деревни к оврагу поднимая клубы пыли на "Урале" с коляской катил… капитан милиции! Он был низенький, пухленький и чем-то напоминал участкового Анискина в исполнении киноартис та Жарова. Налётчики, позабыв про болячки, вскочили на ноги слово ваньки-встаньки.

— Атас, участковый!

— Сматываемся, мусор!

— Легавый нарисовался, рвём отсюда!

Они дружно скатились в овраг и исчезли в кустах. Треск ветвей доносился до меня секунды три-четыре, потом всё стихло. Убежали! Я с ухмыльнулся им вслед и обернулся к участковому.

Мотоцикл тем временем свернул с дороги и на малой скорости подкатил ко мне. Меня удивила форма капитана. Она у него была отчего-то старого образ ца, каккую только в кино и увидишь. Сейчас, насколько я знал, работники милиции при исполнении выглядят несколько иначе. Впрочем, в наше время всеобщего наплевательства, нововведения по линии МВД, возможно, ещё не докатились до этого медвежьего угла…

Участковый заглушил двигатель и сняв фуражку, промокнул носовым платком вспотевший лоб и обширные залысины. Потом поздоровался:

— Доброе утречко, Роман Андреевич!

Капитан окинул меня мгновенным проницательным взглядом и насупился. На загорелых скулах его заиграли желваки.

— Чего тут у вас приключилось? — он привстал на сиденье и заглянул в овраг, — Чего эти шаромыги от вас хотели?

Он снова осмотрел меня с ного до головы, зафиксировал растерзанную одежду и вывер нутые карманы и посуровел лицом. Лохматые брови съехались у переносицы. Участковый прокашлялся и спросил протокольным тоном:

— Они что? Вас ограбили?

Пока он дожидался ответа, я лихорадочно соображал, что ему сказать. Правду говорить нельзя ни в коем случае! Особенно, если припомнить, как к моим деньгам отнеслись налётчики. Но это они… А что скажет участковый, увидев моё портмоне с рублями, не похожими на…местные! Ну, вот я кажется и признался сам себе в том, что нахожусь в…чужом мире! Да-да! Я попал в иную параллель! Недаром Пересвет настаивал, что бы я пробежал между двух дубов. Это и есть открытый портал! Многие мелочи, которые смущали меня до сих пор, наконец сложились в красочную мозаику и открыли мне глаза на действитель ность.

Итак, я попал в параллельный мир, где ещё во всей красе процветает Советский Союз, где имеют хождение деньги с Ильичём, где по деревням на мотоциклах разъезжают участковые "Анискины", где на колхозных полях колосятся злаки и где церкви до сих пор стоят разрушенные и позабытые. И где живут наши двойники…

Я незаметно подтолкнул ногой под блиновидный лопух лежащие на виду пропуск и брелок с ключами и старательно изображая удивление, возразил:

— Ограбили? С чего вы взяли? Мы просто мило побеседовали, вот и всё…

— А почему у вас карманы вывернуты?

— Карманы? — переспросил я, оглядывая себя со всех сторон, — А… Так это я их вывернул! Пацаны спросили закурить, я и стал искать пачку "Явы" по всем карманам, но, к сожалению выяснилось, что я оставил её дома, на крылечке…

— Тэ-э-кс-с! — неопределённо протянул участковый, — Значит вы, Роман Андреевич, утверждаете, что карманы вывернули сами в поисках сигарет.

— Да! — ответил я как можно убедительнее.

— И у вас при этом ничего не пропало? — уточнил капитан.

— Ничего! — тут уж я мог быть совершенно искренним. Ключи и пропуск лежали у меня под ногами, а портмоне с деньгами — в крапиве!

— Ну, хорошо, допустим… Из этого следует, что "гоп-стопа" не было! Тогда остаётся "хулиганка"… Я ведь видел, как они напали на вас и вы дрались…

Мне ужасно не хотелось влипать в "милицейскую" историю со всеми последующими "приглашениями" в отделение, дачами свидетельских показаний и очными ставками… Поэтому я начал энергично отнекиваться:

— Да Бог с вами, капитан! Какое нападение? Какая драка? Просто ребята попросили показать пару приёмчиков… Я и показал…

— Так вы не только учёный с мировым именем, но ещё и самбист? — удивлённо поднял брови участковый, — Извините, не знал…

Он, не слезая с мотоцикла, нагнулся и сорвал несколько листочков поддорожника возле тропинки.

— Это у меня хобби такое, знаете ли… Показал я приёмчики ребятам, повозились мы малость и они ушли… Так что никаких проблем, капитан!

— Малость повозились, говорите? — переспросил участковый и ткнул пальцем в капли крови на листочках, — А это как понимать?

— Кровь-то? Подумаешь! Издержки производства… Кто-то из них оцарапался, ну и что? Не смертельно! Тяжело в ученье, легко в бою, знаете ли…

Капитан отбросил листики, снова снял фуражку и вытерев пот со лба, окинул меня долгим задумчивым взглядом.

— Если я вас правильно понял, Роман Андреевич, то с шаромыгами у вас никако го конфликта не возникало и вы к ним претензий не имеете?

— Именно это я вам и втолковываю, капитан. Не имею!

— И заявления никакого писать не будете? — настойчиво допытывался капитан.

Я, положа руку на сердце, искренне успокоил его:

— Не буду!

Участковый вдруг широко улыбнулся и, как мне показалось, облегчённо перевёл дух.

— …И это правильно! — обрадовался он, — Чего зря бумагу изводить? Если у вас с ними и было что, так это дело внутреннее, семейное, можно сказать… Сами поскандалили, сами и помирились… Верно? Но вы, Роман Андреевич, не сумлевайтесь, с Васькой Бердяевым и его компанией я ещё потолкую на эту тему. Я им внушу, как надо людей уважать!

Капитан непроизвольно потёр правый кулак о штанину, и мне стало жаль ребят. В обозримом будущем их ждут неприятные моменты…

— …Вы не смотрите, что они в наколках. Дурь одна в головах — вот и выпендри ваются! Из них троих никто по-настоящему не сидел, срок не тянул, зону не топтал, баланду не хлебал. Один Бенрдяев по малолетке в колонию угодил, там и разрисовал себя. У местной шпаны он вроде за авторитета. Остальные тоже — пере кати-поле. Но вы не думайте, Роман Андреевич, воспитательную работу я с ними провожу регулярно…

Я призвал на помощь весь свой артистический талант и как можно убедительнее показал участковому, что готов подписаться под каждым сказанным им словом. Капитан заметно успокоился.

— А вы никак искупнуться надумали, Роман Андреевич? — переменил он тему разговора — Эх, завидую я вашему брату отпускнику… Сам бы позагорал с пивком да волблочкой, но всё недосуг. Дела-дела…

Он завёл мотоцикл и протянул мне руку:

— Ну, прощевайте, товарищь Пробойников! Счастливого вам отдыха…

Капитан ни разу не оглянувшись съехал в овраг, появился на другой его стороне и укатил по просёлку по своим милицейским делам. Пыль, поднятая на дороге его мотоциклом ещё не успела осесть, а я уже подобрал в траве свои вещи и побрёл к реке. В голове у меня снова и снова прокручивался вопрос, заданный третьим гопником:

"Как он хоть выглядит, дырокол этот?" и ответ: "… Как импортная электро дрель."

Пацаны искали у меня прибор "дырокол", не подозревая, что я сам и есть живой, ходячий "дырокол"! И нанял их на это дело некто фиксатый. Мужик по сдешним меркам богатый, раз носит золотые коронки и разбрасывается четверт ными. А они в этом мире, насколько я понял — деньги немалые!

Стоп! Налётчики, и не только они одни, спутали меня с местным Пробойниковым, который, не в пример мне обормоту, является тутошной знаменитостью, то бишь учёным мировой величины. И у этого вот учёного имеется некий "дырокол", за которым началась охота. То, что прибор потребовался фиксатому для строительства дачи — чистейшей воды туфта! Скорее всего "дырокол" как и я сам, предназначен для создания проходов в параллельные миры! Но откуда он взялся у моего двойника? Неужели он его изобрёл в тайне ото всех, из-за чего у него и возникли проблемы?

От всех этих размышлений у меня снова разболелась голова и я, разозлившись, решил больше ни о чём таком не думать.

" Тебя девушка в деревне дожидается! — сказал я сам себе, — Вот и поспеши!

Тропинка сбежала по пологому берегу к воде. Я раздвинул ветви кустарника и оказался на песчанном пятачке, одной стороной глядевшим в реку, а с трёх других укрытым сплошными зарослями…