"Записки практикующего адвоката" - читать интересную книгу автора (Luide)

Глава 25. Каскадер

Мне снился сон, настолько живой и реальный, что становилось страшно. Я стояла на верхушке отвесной скалы, и у меня не было даже банальной веревки.

Я была совершенно одна на вершине. И что меня понесло на эту скалу? Но размышления об этом, не отменяли простого факта: надо спускаться. Вот только я ума не могла приложить, как это сделать.

Глубоко вздохнув и решившись, я начала осторожно сползать по скале, нащупывая опору для ног, но тут из-под ноги оборвался камень, и я еле удержалась на небольшом уступе. С бешено колотящимся сердцем я осознала, что пока еще не падаю, и осторожно попыталась посмотреть, куда ставить ногу дальше. Но поверхность была почти гладкой — правда, было несколько небольших трещин, но как удержаться в них без снаряжения? Ситуация патовая — я висела на скале, и не могла ни вернуться обратно, ни двигаться дальше. Что делать? Не хватало решимости сделать еще один шаг вниз, но и оставаться бесконечно в таком неудобном положении было нельзя. Липкий страх заставлял дрожать колени, а руки — отчаянно цепляться за поверхность. Как же спуститься?

Вдруг сверху раздался гул. Я успела лишь поднять голову, и увидела надвигающийся на меня массив камней.

«Лавина!», — успела подумать я, когда меня накрыло.

Но самое странное, что я не погибла — потоком меня просто снесло вниз, к подножию. Я стояла внизу и не могла поверить, что жива и почти цела, не считая нескольких ссадин и синяков. Мелко дрожали пальцы, выдавая запоздалый ужас. Я посмотрела вверх: скала, казалось, стала еще круче, и была такой неприступной… Я бы никогда самостоятельно не спустилась! Но вот я стою внизу, и надо мной возвышаются скалы и простирается ярко-голубое небо…

«Получилось!», — билась в голове ликующая мысль.

«Я жива!» — успела подумать я, просыпаясь.

И отчего-то именно это ошеломляющее ощущение жизни запомнилось мне больше всего. Странный сон, пугающий своей реальностью.

Я немного полежала в постели, переваривая сновидение, а потом со вздохом решила, что пора вставать: предстояло дежурство в консультации, так что не было времени просто поваляться в свое удовольствие.

Я встала, накинула халат и отправилась на кухню варить кофе. За то время, пока у меня обитал домовой, я совершенно отвыкла хозяйничать самостоятельно, и теперь было откровенно лень даже варить себе утренний кофе. Вздохнув, я насыпала кофе в турку — пора привыкать обходиться без него, ведь неизвестно толком, когда домовой вернется, да и вернется ли.

Всем известно, что домовые сильно привязаны к дому, хоть и нет такой прямой связи, как утверждают сказки (насчет того, что они умирают вместе с жилищем, легенды нагло врут). Так что покинуть дом без прямого разрешения хозяина Нат мог только ненадолго и исключительно в хозяйственных целях. И то, что он смог переступить через это правило, означало только одно: домовой разорвал связь с моей квартирой.

Иногда так бывает — в конце концов, домовые не являются рабами, и вправе в любой момент покинуть жилище, где их обижают, оскорбляют или не благодарят должным образом. Домовой и хозяин дома как бы заключают своеобразный договор, правила которого определены давным-давно. Конечно, должно быть двухстороннее желание его заключить, это непременное условие: как домового нельзя принудить работать, так и хозяина нельзя заставить его приютить. Для того, чтобы разорвать этот договор, достаточно лишь внятно сформулировать желание лишить дом своего покровительства. Вероятно, именно этой лазейкой и воспользовался Нат.

Не успела я поставить кофе на огонь, как раздался настойчивый звонок в дверь.

Помянув недобрым словом того, кому пришло в голову нанести мне визит в такую рань, я пошла открывать.

Распахнув дверь, я увидела Ната — легок на помине. Домовой усиленно пытался сделать понурую и виноватую мордочку, но довольные глаза его выдавали.

— Можно мне войти? — нарочито скромно поинтересовался он.

— Заходи, — разрешила я и уточнила. — Для разговора.

Домовой жалобно вздохнул и перешагнул через порог.

На самом деле, я соскучилась и была очень рада его видеть, но признаваться в этом было преждевременно.

Любопытно, отчего Нат решился на столь кардинальные меры? Ведь я могла и отказаться вновь впускать его. Домовой наверняка опасался моего гнева за участие в афере Владимира, но не настолько же, чтобы бросить меня?! Или он все же решил оставить мой дом и уйти к любимой?

Честно говоря, несмотря на все фокусы Ната, я не хотела с ним расставаться — за столько лет я привыкла к домовому и считала почти родным.

Вернуться в дом, который он добровольно оставил, домовой может опять же лишь с согласия хозяина. Конечно, я такое согласие дам, но вот помучить его в отместку за некрасивый поступок стоило, да и оставлять безнаказанным такое самоуправство нельзя, иначе он вообще охамеет и начнет в открытую диктовать мне свою волю.

Зайдя на кухню, я принялась варить кофе. Домовой жалостливо вздыхал за спиной, но помогать не рвался — он теперь был просто гостем в моем доме, так что нечего лезть с непрошенной помощью.

Приготовив кофе, я налила его в чашку, уселась поудобнее и выжидающе посмотрела на Ната. Домовой сделал вид, что ему очень грустно, вот прямо слезы на глазах выступили… Я скептически усмехнулась: знаю этого хитрюгу как облупленного, и не поведусь на театр одного актера.

Нат понял, что прикидываться несчастным и брошенным бессмысленно.

Он помолчал, помялся и наконец выдал. — Извини, но так было надо…

Я поперхнулась. Ничего себе просьба о прощении!

— Кому и зачем надо? — относительно спокойно поинтересовалась я, немного придя в себя от наглости Ната.

— Тебе надо! — безапелляционно ответил он. — Сколько можно? Все время занята только своей дурацкой работой. А муж? А дети? Куда тянуть-то? Не девочка уже! Вот мы и помогли немного! Что тут плохого?

Домовой выдохся и замолчал, глядя на меня с полной уверенностью в собственной правоте.

Конечно, я знала, что Нат недолюбливал мою работу, а потому не испытывал ни малейшего сомнения, помогая рушить мою репутацию. Да еще и личным счастьем моим озаботился, нахал!

— А с чего ты взял, что можешь решать за меня? — опасно мягким голосом спросила я.

Домовой зябко поежился, и правильно — подобный тон у меня свидетельствовал о крайней степени злости. Но отступать Нату было некуда.

Он собрался с силами и выпалил. — Но это же в самом деле лучше для тебя! К тому же Виноградов поклялся… И Тая…

На этом запал домового закончился и голос затих.

— В чем поклялся Владимир? И что — Тая? — немедленно ухватилась я.

Домовой опустил голову и выдавил. — Я не могу сказать о Виноградове…

Я хорошо знаю Ната — он в самом деле ничего не скажет, даже под угрозой моего гнева. Следовательно, Владимир озаботился взять обещание с домового, что тот промолчит о содержании их разговора. Предусмотрительно, но оттого мне стало еще интереснее, о чем же шла речь.

— А Тая? — продолжала давить я.

— Тая сказала, что так будет лучше. И мы вместе будем, и хозяева счастливы. — совсем тихо признался Нат, по-прежнему не поднимая глаз. — А там, глядишь, детишки пойдут…

Понятно. Весьма настойчивая особа, домовая Тая. Я поняла, что чувствую неприязнь к ней, еще даже не познакомившись. Как бы неодобрительно не относился Нат к моей работе, раньше он никогда не позволил бы себе лезть в мои дела. А Тая сумела его дожать, притом настолько виртуозно, что в результате домовой остался полностью уверен в правоте собственного поступка.

Но вот что не укладывалось у меня в голове, так это то, что домовые, похоже, всерьез рассчитывали на мой брак с Виноградовым. И, по всей видимости, он дал достаточные основания для таких надежд. Неужели Владимир действительно собирался на мне жениться? Нет, не может быть. Вероятно, Тая просто искусно манипулировала тайными мечтами Ната и сказала ему то, что он жаждал услышать.

Я молчала, обдумывая ситуацию, и домовой долго не решался нарушить тишину.

Наконец он не выдержал и робко спросил:

— Можно я останусь?

В этой фразе было столько надежды и смирения, что, даже прекрасно зная Ната, я все таки почти верила в его искренность. На самом деле, что бы я ни говорила, домовой остался при своем мнении. Но меня это вполне устраивало — пусть думает, что хочет, лишь бы не лез в мои дела.

По хорошему, следовало бы еще немного его помучить неизвестностью, но у меня попросту не оставалось на это времени — буквально через полчаса мне нужно было идти на работу.

Так что пришлось ответить. — Оставайся, — я посмотрела на то, как просияла мордочка Ната и мстительно добавила, — С испытательным сроком на один месяц.

Домовой обрадованно закивал, соглашаясь даже на это, а я вручила ему грязную посуду — чтобы приступал к выполнению должностных обязанностей — и пошла в ванную.

Уже выходя из квартиры, я услышала, как домовой шуршит чем-то на кухне. И у меня неожиданно потеплело на сердце от песенки, которую он мурлыкал себе под нос, занимаясь домашними делами. Все вновь возвращалось в привычную колею, и это было прекрасно.

Вопреки моим опасениям, на работу я не опоздала. В консультации весь день было тихо и пусто: не толпилась очередь клиентов, не торопились на назначенные встречи коллеги. Послезавтра должен был начаться ремонт в помещении, и во второй комнате уже громоздились рулоны обоев и мешки шпатлевки. В принципе, это было только к лучшему — ремонт офису явно требовался, да и время выбрано идеально, как раз разгар «мертвого сезона». Однако из-за этого приходилось ютиться в одной комнате, что создавало немалые неудобства — невозможно было ни спрятаться, чтобы поправить одежду, ни перекусить в стороне от любопытных глаз. Оставалось лишь надеяться, что ремонт будет сделан быстро и качественно, как обещала Альбина. Вроде бы для этого наняли фирму кого-то из ее знакомых, и они клялись, что сделают все как положено и в срок.

Кстати говоря, по душам с начальницей я так и не поговорила. Да и не хотелось мне рассказывать ей всю подноготную этой истории, а тем паче, сочинять романтическую сказку о внезапном служебном романе. Если честно, то мне вообще было несколько неловко. Я слишком привыкла, что с коллегами можно не делиться интимными подробностями и держать свою личную жизнь в стороне от их любопытных глаз. Конечно, все знали о моем романе с Шемиттом — сложно было бы утаить дракона от внимания окружающих. Однако насчет отношений с ним меня не рисковали расспрашивать — драконы не слишком одобряют, когда кто-то вмешивается в их дела, и крайне отрицательно относятся к банальному любопытству. Так что тогда меня не слишком донимали пытливые сплетники.

Сейчас же они будто мстили за то, что столько лет я была неуязвима для досужего любопытства. Стоило прийти в суд, как я слышала перешептывания секретарш за спиной и натыкалась на понимающие улыбки коллег, отчего мне хотелось вытворить что-то неприличное — к примеру, совершенно по-детски показать им всем язык. Но я сдерживала это желание и искренне надеялась, что со временем внимание пойдет на убыль. И как меня угораздило начать встречаться с Виноградовым?!

Впрочем, помнится, особого выбора у меня не было — Владимир оставил мне лишь ту видимость свободы, которой требовали приличия и мой независимый характер. И отчего меня все время тянет на властных и даже жестких мужчин? Должно быть, я тайная мазохистка…

Я пила кофе и обдумывала эту неожиданную мысль, когда в дверь постучали.

— Войдите, — разрешила я и отставила чашку в сторону. Спрятать ее было совершенно некуда — вот неудобство работы в одном помещении.

Дверь распахнулась от сильного, но осторожного рывка и на пороге показался молодой мужчина.

«Оборотень», — констатировала я, взглянув в желтые глаза.

От ранее виденных мной оборотней этого отличала некоторая нарочитость — он будто намеренно носил обтягивающую майку и джинсы, демонстрируя при каждом движении игру мускулов. Так же подчеркнуто эффектны была и распущенные по плечам пепельные волосы, и цепочка с руной «Иса» в качестве подвески, и перстень с волчьей мордой на правой руке.

— Здравствуйте, госпожа Анна, — поприветствовал он, взирая на меня неожиданно робко.

— Здравствуйте, — вежливо ответила я, несколько удивившись. Выходит, он желал попасть на прием именно ко мне? До сих пор я сталкивалась с ульвсерками (то есть волками-оборотнями) лишь пару раз, но, надо сказать, впечатления остались самые приятные.

— Проходите, присаживайтесь, — автоматически предложила я, продолжая размышлять.

По всему выходило, что оборотень явился ко мне по рекомендации Лейдольва или Кведульва, которые некогда были моими клиентами. Но почему же они в таком случае не позвонили заранее?

Дело в том, что люди всегда сильно опасались тех, в ком живет звериное начало. В общем-то, это вполне логично — кто знает, чего ожидать в следующий момент от полуволка-получеловека? Мой опыт общения с ними подсказывал, что опасность урожденных оборотней сильно преувеличена, действительную угрозу могут составлять лишь неурожденные — те, кого превратило в полузверя чужое заклятие или собственное колдовство.

Но не так далеки те времена, когда оборотней травили, словно настоящих волков, куда там — намного ожесточеннее, чем истинных зверей. С тех пор утекло немало воды, но у двуликих осталась привычка, что при встрече по серьезным вопросам безопасность оборотня должен кто-то удостоверить. Сейчас это выглядит обычно, как звонок от знакомого или влиятельного лица с просьбой помочь.

Позволить себе манкировать этим могли лишь вожаки — их способность контролировать силу зверя не подлежала сомнению. Но даже Лейдольв, вожак Альвхеймской стаи ульвсерков, при первой нашей встрече сослался на рекомендацию моего влиятельного клиента.

Обо всем этом я успела поразмыслить, пока клиент усаживался и доставал какие-то бумаги. Наконец, он был готов к разговору.

— Мое имя Исдульв, «Снежный волк», — начал он и церемонно склонил голову. — Вам сегодня звонил вожак по поводу меня.

Хм… Я могла поклясться, что Лейдольв мне не звонил. Вообще с самого утра было тихо, как в склепе — ни одного звонка.

Я выдвинула ящик стола и достала мобилку — она была тиха и безжизненно мерцала надписью «Батарея разряжена». Тьфу ты, пропасть! Я совершенно забыла поставить ее на зарядку, и теперь осталась без связи. А еще удивлялась, что никто не звонит.

Пока я изучала собственный мобильный, оборотень выжидающе примолк.

— Я слушаю вас, продолжайте, — произнесла я, возвращая телефон в ящик и стараясь не выказать досаду. Как меня угораздило напрочь забыть о телефоне? Зарядного на работе нет, так что вынужденная тишь будет царить до вечера.

Я повнимательнее взглянула на потенциального клиента. Исдульв был вызывающе хорош собой, должно быть, у него не было отбоя от поклонниц. Хотя я не люблю такую показушную силу и навязчивую красоту — это кажется мне чересчур грубым. То ли дело спокойная уверенность вожака ульвсерков или хищная грация драконов!

Впрочем, я увлеклась — оборотень отнюдь не намеревался меня прельщать, вероятно, он просто привык так себя вести. По крайней мере, обращался ко мне Исдульв весьма корректно и с очевидным уважением, не пытаясь выказывать мужское внимание. Любопытно, показное это почтение или искреннее? Подозреваю, что вожак ульвсерков велел Исдульву вести себя со мной максимально вежливо, и тот с готовностью выполнял требование.

Клиент начал рассказ: выяснилось, что речь шла о вполне заурядном трудовом деле.

Оборотень работал в области киноиндустрии, но не актером, которых приглашают на конкретные роли, а каскадером на постоянной основе.

Так вот, на съемках нового блокбастера вдруг выяснилось, что средств катастрофически недостает, и приходится экономить. Конечно, сделать это за счет актеров нельзя — с ними уже были подписаны контракты, в которых подробно расписаны все условия. Пришлось беречь деньги на другом — в частности, на обеспечении средств защиты для каскадеров.

По словам Исдульва, работать приходилось практически без страховки, и до определенного времени это благополучно проходило, однако в любом деле случаются неприятности. Вот и оборотню не повезло — выполняя очередной трюк, он просто не справился с управлением машиной. Он быстро оценил ситуацию и понял, что исправить что-то уже не успеет, оставалось лишь рвануть на себя дверцу и выпрыгнуть из автомобиля на ходу. Поскольку он не просто человек, то успел проделать это и даже обойтись без переломов и прочих серьезных повреждений. Известно, что оборотни значительно сильнее, выносливее и живучее людей, именно поэтому их охотно нанимают на работы с повышенным риском.

В результате Исдульв решил, что зарплата не стоит такого риска и полного пренебрежения техникой безопасности, и заявил о желании уволиться. Однако его желание не встретило понимания у начальства, более того, ему начали всячески угрожать. По мнению руководства «Мистикпродакшн», где работал оборотень, автомобиль разбился исключительно по вине каскадера, а следовательно, он обязан возместить или отработать его стоимость. В чем-то даже логично, хотя и совершенно незаконно.

Но Исдульв не собирался идти на попятную — он написал официальное заявление на увольнение по собственному желанию, и даже честно отработал две недели (хотя согласно положения закона, вовсе не был обязан это делать, если увольнение связано с нарушением работодателем законодательства о труде). В общем, оборотень показал себя с самой лучшей стороны, однако начальство не оценило его корректности, и в день увольнения просто отказалось выдать трудовую книжку, пригрозив, что строптивый работник вообще ее не получит, пока не возместит стоимость машины.

Однако оборотень не растерялся и обратился к юристу. Тот быстренько накропал письменное заявление с требованием к работодателю произвести с уволенным работником расчет, немедленно выдать ему трудовую книжку и справку о среднемесячном заработке. Данное письмецо отправилось в «Мистикпродакшн» почтой, заказным с уведомлением, а тем временем коллега составил соответствующий иск в суд.

Работодатель требование не выполнил, делу был дан ход и завтра должно было состояться первое заседание.

— И вы желаете, чтобы я представляла ваши интересы? — спросила я, внимательно глядя на клиента.

— Да, — согласно кивнул тот, отвечая прямым взглядом.

— Почему же вы не наняли того юриста, который составлял вам документы и консультировал вас? — поинтересовалась я и добавила. — На мой взгляд, все было сделано вполне грамотно.

Нелишний вопрос — мне ни к чему претензии коллег, что я сманиваю чужих клиентов. Случаются среди нас любители поливать коллег за глаза помоями, но их со временем выявляют и подвергают остракизму, а я вовсе не желала разборок с родным коллективом.

— Я сразу пошел к вожаку, и он сказал мне идти к вам. Но вы были в отпуске, а дело срочное, так что пришлось составлять бумаги у другого адвоката, — объяснил оборотень. — А для суда я хочу вас нанять.

— Понятно, — кивнула я. — Что ж, тогда я возьмусь за ваше дело.

Оставалось только обсудить детали…

Дверь за клиентом закрылась лишь спустя час — подробностей, требующих внимания, оказалось не так уж мало.

Оборотень оказался единственным моим клиентом за весь день, но я не слишком расстроилась из-за этого — одного Исдульва с лихвой хватило, чтобы не жалеть о пропащем дне.

Дело обещало быть несложным — порядок решения таких проблем четко прописан законом, и сложных моментов там практически нет. Ситуация осложнялась лишь тем, что дело рассматривал какой-то совершенно незнакомый мне судья, Нарлей Таруларс, так что следовало учитывать и тот вариант, что судья может оказаться непроходимым дураком, а то и расистом. Некоторые судьи до сих пор с предубеждением относятся к оборотням, полагая их дикими по своей природе.

Но накручивать себя заранее глупо и бессмысленно, так что я велела себе об этом не думать и двинулась домой.

Там меня уже ожидал домовой с ужином наизготовку и цветы от Владимира. Моей квартире определенно в ближайшее время грозила участь погрязнуть в ворохе цветов — их уже просто некуда было ставить.

Такое внимание весьма приятно, но следовало при случае намекнуть Виноградову, что это уже перебор и я готова удовольствоваться одним букетом в день. Подумав об этом, я усмехнулась: «удовольствоваться», надо же! Кажется, я совершенно избаловалась! Впрочем, это право женщины, чтобы ее баловал возлюбленный. Я поймала себя на мысли, что впервые назвала так Владимира, пусть и про себя, и это наводило на определенные размышления.

Но время было совершенно неподходящим для подобных раздумий — ужин, приготовленный Натом, требовал внимания и дразнил аппетитными ароматами. Конечно, я отдала должное кулинарному таланту домового.

Как раз после ужина позвонил Виноградов, у которого выдалась свободная минутка. Он предложил мне встретиться через пару часов, и я с радостью согласилась, хотя и устала за день — с утомлением можно бороться с помощью настоев трав и эфирных масел.

Но самое интересное было то, что Владимир предложил мне сходить на каток. Посреди жаркого лета (а жара стояла просто одуряющая) это было именно то предложение, от которого я никак не могла отказаться.

Мы договорились встретиться прямо возле входа в семь вечера.

Кроме того, я немного зарядила мобилку и перезвонила вожаку альвхеймских волков-оборотней. Лейдольв подтвердил, что действительно отправлял ко мне волка из своей стаи по имени Исдульв. В целом, мы вполне дружелюбно поболтали минут пять — сначала обсудили дело, а потом оборотень поделился своей радостью: у него скоро будут внуки. Я была непритворно рада и искренне поздравила вожака с этим замечательным событием. О Лейдольве и его сыне Кведульве у меня остались самые замечательные воспоминания, кстати, нужно как-нибудь еще зайти послушать пение младшего оборотня.

Закончив разговоры по телефону, я отправилась купаться — отчаянно хотелось смыть пыль и усталость прошедшего дня.

Ванна уже была наполнена, свечи зажжены и подготовлены свежие полотенца — все по высшему разряду. Домовой вел себя тише воды, ниже травы. Полученная взбучка положительно сказалась на его сознательности — Нат был незаметен и безупречно предупредителен.

«Я страшна в гневе!» — усмехнулась я, сбрасывая одежду и погружаясь в ароматную негу воды…

Честно говоря, на катке в последний раз я была лет пять назад, когда мы с подружками решили немного подурачиться.

Переодевшись в теплую одежду и переобувшись, мы с Владимиром получили браслеты и ступили на поверхность катка. Эти браслеты служат одновременно и пропуском, и счетчиком времени, проведенного на льду, и талисманом, помогающим сохранить лед в неприкосновенности. Должно быть, непросто поддерживать прохладу, когда на улице плюс тридцать пять в тени, вот и шли владельцы катка на некоторые магические ухищрения. Присмотревшись, на поверхности браслета можно было различить сплетения рун иса, хагалаз и йера, которые будто заключали во власть зимы того, кто надел украшение.[50] Такими же знаками были изукрашены и стены. Немного технологии, немного магии — и каток готов работать круглый год.

Несмотря на жаркое время, а может, благодаря ему, народа было немало. Кусочек зимы посреди раскаленного города казался оазисом среди пустыни, и чудилось, будто он лежит вне времени, и лето попросту не властно здесь. Впрочем, в действительности все было именно так — здесь царила зима и не таял лед.

Оказалось, что я еще помнила, что такое коньки и как стоять на льду, да и кататься с Владимиром оказалось неожиданно увлекательно. Я как будто почувствовала себя лет на пятнадцать моложе, когда впервые пришла на каток с мальчиком. Сначала я еще слегка опасалась отпускать поручни, но мужчина уговорил меня довериться ему, и не напрасно — катался он прекрасно и уверенно вел меня по льду, терпеливо напоминая премудрости скольжения. Постепенно я перестала бояться, и позволила Владимиру легко кружить меня по гладкой поверхности. Правда, пару раз я едва не потеряла равновесие — а падение на лед чревато серьезными ушибами, — но Виноградов уверенно удержал меня, не дав упасть. И про себя я вынуждена была признать, что мне приятны его сила и осторожные прикосновения.

С катка мы вышли смеясь и дурачась, а потом долго просто гуляли по улицам, болтали и со смехом ели шоколадное мороженое (со смехом, поскольку я умудрилась перепачкаться шоколадом, а зеркала с собой не захватила, и мужчина долго вытирал влажными салфетками следы лакомства с моего лица).

В общем, все было очень мило и романтично. Единственное, что несколько подпортило мне настроение, так это то, что Владимир снова лишь чмокнул меня в щеку на прощание. Оставалось надеяться, что он не всегда столь робок. Впрочем, у меня крутилась в голове еще одна мысль относительно причин такого поведения, но я сочла ее маловероятной. В конце концов я просто выбросила из головы размышления об этом и решила положиться на судьбу — что будет, то и будет.

Я улеглась в постель и решительно выключила свет — завтра предстояло судебное заседание, а я и так явилась домой поздно.

Этой ночью мне снился Владимир, и не все из снов были приличного свойства…

Утром я полюбовалась в зеркало на свое сияющее лицо — пожалуй, даже недосып ничуть не сказался на моей внешности. Глаза сверкали, щеки демонстрировали завидный румянец без всякой косметики. «Что любовь с людьми делает?», — риторически поинтересовалась я у своего отражения и пошла на кухню, завтракать. Впрочем, насчет любви я сильно сомневалась, но гормоны есть гормоны — от природы никуда не деться.

Нат просто сиял и все пытался спрятать довольную улыбку, но безуспешно. Еще бы — по его мнению, все развивалось просто прекрасно, и коварный план вот-вот должен был сработать.

«Не дождетесь!» — про себя ответила я и усмехнулась, подумав, что слишком часто стала беседовать сама с собой. Хотя частично это и понятно — с кем еще я могла поговорить по душам? Раньше поверенной моих сердечных секретов была Инна, но последнее время ей было не до того — грудной ребенок занимал все ее внимание. Маму дергать было совестно, да и не все ей расскажешь, а с остальными подругами дела обстояли еще хуже. С Альбиной говорить на такие темы я опасалась, небеспричинно полагая, что она тут же всем растреплет мои тайны. Остальные же были для меня скорее приятельницами, и мы не обменивались сугубо личными подробностями. Определенно, мне недоставало друзей, на которых можно было с полностью положиться.

За размышлениями я не заметила, как проглотила завтрак, даже не почувствовав вкуса. Обычно Нат в таких случаях ворчит и дуется, что я мало внимания уделяю его стряпне, но сейчас он был слишком счастлив, чтобы придираться к мелочам.

Так или иначе, но на работу я отправилась в прекрасном настроении. Жизнь казалась мне чудесной, все вокруг милыми, и даже жара отступала от одного воспоминания о вчерашнем царстве зимы.

Клиент уже поджидал меня возле входа в здание. Обменявшись с ним несколькими словами, мы направились в суд. В коридорах было тихо и пусто: жизнь здесь летом замирает — терпеливо ждет осенней прохлады и возвращения судей из отпусков. По пути я здоровалась с секретарями, но и они без крайней надобности не желали покидать кабинеты, где работали кондиционеры.

В зал нас позвали вовремя, что было довольно необычно для судьи-гоблина.

Судья Таруларс оказался гоблином весьма преклонных лет и внушительной комплекции. Судя по его скучающему лицу, на суть дела и нас самих ему было наплевать, и единственное, что его волновало — это как бы побыстрее закончить. Зря я тревожилась насчет расизма, поскольку судье было откровенно все равно.

Представителем «Мистикпродакшн» был огненно-рыжий мужчина — человек лет сорока, с обтекаемой должностью «исполнительный директор». Господин Гаров (как его звали) явился в суд в шортах и футболке, да еще и в шлепанцах на босу ногу — ни дать, ни взять, отпускник на пляже.

Судья, который парился в черной мантии, посматривал на легкомысленно одетого представителя ответчика крайне неодобрительно.

Повинуясь моему наставлению, сегодня Исдульв оделся совершенно прилично: в льняные брюки и рубашку с короткими рукавами, так что неудовольствия судьи не вызвал.

Господин Гаров был один — выходит, на юриста компания поскупилась. Честно говоря, я редко смотрю маговизор, и даже не представляю, крупная это компания или захудалая, но если судить по рассказу клиента, то скорее последнее. Вот и экономят на всем, даже в тех случаях, когда скупиться нельзя.

Впрочем, что мне переживать? Мне это только на руку — проще будет работать.

Мы головокружительно быстро расправились с формальностями, и судья приступил к допросу сторон.

Первым, как и положено, выступал мой клиент. Он рассказал, как было дело, и пояснил, что дальше работать у ответчика не может, так как это опасно для его жизни и здоровья.

Судья лениво предложил задавать вопросы истцу.

Представитель ответчика тут же вскочил и выпалил. — Ты что, самый умный? Считаешь, что деньги можно не отдавать, да?

— Возражаю! — поднялась со своего места я. — Вопрос не относится к сути спора, и более того, является оскорбительным для моего клиента.

— Возражения принимаются, — словно через силу кивнул судья.

— Да я на него в суд подам, я его заставлю выплатить все до копейки! — возмутился господин Гаров.

— Это ваше право, — пожала плечами я. — Но сейчас мы рассматриваем спор о выдаче трудовой книжки, выплате задолженности по зарплате и среднего заработка за все время вынужденного прогула, а также возмещении морального вреда.

— Да ты… — задохнулся представитель истца. — Ты знаешь, кто я? Ты…

Тут уж не выдержал и судья:

— Представитель ответчика, ведите себя прилично в судебном заседании, иначе я привлеку вас к ответственности за неуважение к суду. Вам все ясно?

Господин Гаров вынужденно признал, что ему все понятно, и пообещал, что больше не будет. Хотя ответчику грозил всего лишь не слишком крупный штраф, но он явно решил не нарываться.

Задать внятные вопросы оборотню господин Гаров не смог, а слушать перепалку судья не желал, так что мы быстро перешли к допросу ответчика.

— Ну что я могу сказать? — начал рассказ он. — Исдульв всегда работал спустя рукава, а последнее время вообще обнаглел. В тот день он себя как будто заторможенно — сначала я подумал, что пьяный, но запаха не было. Наверно, накурился какой-то гадости!

Я кинула взгляд на оборотня — он сидел молча, лишь так сжал челюсти, что перекатывались желваки. Насколько я помню из институтского курса расологии, оборотни вообще не употребляют алкоголя или наркотиков — из-за того, что они ослабляют самоконтроль. Для перевертышей это недопустимо, так что заподозрить Исдульва в подобном значило оскорбить его в лицо.

Но судья на это ничего не сказал — то ли не знал, то ли просто решил пропустить мимо ушей.

Так вот, по словам ответчика, именно употребление истцом неведомого наркотика и послужило причиной того, что он не справился с управлением автомобилем.

— И что, мы должны из своего кармана платить за выходки этого наркомана? — возмущенно осведомился ответчик.

Тут уж я не выдержала:

— Ваша честь, прошу призвать к порядку представителя ответчика. В противном случае мы вынуждены будем обратиться в суд с иском о защите чести и достоинства.

Судья согласно кивнул. — Я еще раз напоминаю вам, представитель ответчика, о правилах поведения в судебном заседании. Высказывайтесь корректно, или я удалю вас из зала.

Ответчик вынужденно перестал оскорблять моего клиента, а поскольку сказать ему было больше нечего, то он примолк вовсе.

— Представитель истца, у вас есть вопросы к ответчику? — флегматично поинтересовался судья.

— Да, ваша честь, — подтвердила я и повернулась к ответчику. — Скажите, вы действительно не выдали истцу трудовую книжку в день увольнения?

— Ну я же уже сказал! Я ему не отдам трудовую книжку, пока он не расплатится за машину! — раздраженно объяснил ответчик.

— У меня нет вопросов, ваша честь, — улыбнулась я. Ответчик, со сути, сам признал вину, а ведь мог отпираться и толковать, что это истец не явился за трудовой книжкой. Конечно, можно было «гнать картину», но я полагала это бессмысленным и даже опасным — не стоило лишний раз раздражать судью и затягивать рассмотрение дела.

— У сторон есть заявления и ходатайства? — спросил судья.

У нас никаких заявлений не было, зато у ответчика имелось ходатайство.

— Я ходатайствую вызвать и допросить свидетелей! — старательно прочитал он с бумажки. Следовательно, хоть проконсультироваться с юристом он удосужился, раз такие умные слова знает.

— Что именно могут подтвердить свидетели? — с места уточнила я.

— А вам какое дело? — ответил господин Гаров и недобро взглянул на меня.

— Согласно требованиям ГПК, заявляя ходатайство о вызове свидетелей, сторона должна пояснить, какие обстоятельства они могут подтвердить. — преспокойно заметила я.

Судья со мной согласился, и представитель ответчика вынужден был отвечать.

— Они подтвердят, что истец сам виноват, и что он был накуренный!

— Какое это отношение имеет к настоящему делу? — удивилась я. — Ваша честь, я возражаю против вызова свидетелей.

— Суд отказывает вам в вызове свидетелей, — немного подумав, определился судья. — У сторон есть еще дополнительные доказательства?

Никаких новых доказательств ни у нас, ни у представителя ответчика не было.

— Стороны не возражают, если дело будет рассмотрено в одном заседании? — с надеждой поинтересовался судья.

— Мы не возражаем, — пряча улыбку, отозвалась я.

Представитель ответчика также не имел ничего против — или же просто не понял сути вопроса.

— Тогда суд переходит к оглашению материалов дела, — явственно обрадовался судья.

Материалов дела было не слишком много — исковое заявление, копия трудовой книжки истца, копия его паспорта, копия письма ответчику, да справка о среднемесячном заработке истца, истребованная судом в порядке обеспечения доказательств еще до подачи иска.

— Слово для участия в дебатах предоставляется представителю истца! — провозгласил судья.

Я встала и плавно начала. — Уважаемый суд, полагаю исковые требования законными и обоснованными по следующим основаниям. Ответчик по закону обязан был в день увольнения выдать моему доверителю трудовую книжку и провести с ним полный расчет. Однако ни то, ни другое не было сделано по вине ответчика, и в связи с этим истец не имел возможности устроиться на работу. В таких случаях закон устанавливает, что работодатель обязан выплатить среднемесячный заработок за все время вынужденного прогула. В деле есть подтверждения, что мой доверитель обращался к ответчику с просьбой выдать ему трудовую книжку, однако тот безосновательно отказался это сделать. На основании изложенного, прошу исковые требования удовлетворить в полном объеме.

Я была почти до неприличия кратка, но в данном случае большего и не требовалось.

Тут слово предоставили представителю ответчика. Он долго возмущался и снова требовал, чтобы истец возместил стоимость машины. Наконец, ответчик выговорился и сел.

— Разрешите реплику, ваша честь? — не удержалась я.

— Конечно, — кивнул судья. Ему явно не терпелось закончить, но он не мог отказать.

— Статья 132 КзОТ Мидгарда устанавливает, что работник несет ответственность за вред, причиненный предприятию в полном объеме, однако в пределах месячного заработка, поэтому говорить о компенсации стоимости автомобиля не приходится в любом случае, — проговорила я почти торжествующе.

— Все у вас? — уточнил судья, и я кивнула.

Судья торопливо удалился в совещательную комнату, откуда вернулся буквально через пять минут и огласил решение, согласно которому удовлетворил наши требования в полном объеме.

Мы следом за судьей вышли из зала. Я приостановилась, чтобы поговорить с клиентом, но пообщаться нам не дали.

— Слушай, адвокат! — окликнул меня господин Гаров.

Я удивленно обернулась — что он может мне сказать после заседания? После драки, как известно, кулаками не машут. Но ответчик придерживался иного мнения.

Рыжий злобно ощерился в мою сторону.

— Ты… — он выплюнул несколько нелицеприятных и нецензурных слов, — думаешь, это просто так тебе сойдет? Да я тебя размажу! Да я… тебя…

Даже спиной я ощутила, как напрягся оборотень, готовясь кинуться на защиту.

— Не нужно, господин Исдульв, — спокойно сказала я, не оборачиваясь. Я была полностью уверена, что он меня послушает, что и случилось.

Дежурный милиционер, как обычно, где-то пропал в самый нужный момент.

«Наверно, опять чай пьет с секретаршами», — отстраненно подумала я.

— Господин Гаров, вы ведете себя некрасиво, и это совершенно бессмысленно, — строго заметила я, стараясь не показать своей злости. Тут действует старое правило — не стоит обнаруживать противнику, что тебя задели его удары.

Тот продолжал сверлить меня ненавидящим взглядом. Любопытно, что этого удостоилась именно я — по сути, всего лишь наемный работник. Людям всегда нужно найти виноватого в своих бедах и проигрышах, и по роду деятельности мне нередко приходится становиться объектом их злобы. Моим противникам в процессе мнится, что без моего участия дело повернулось бы вовсе иначе (конечно, это отвечает действительности, но ведь то же самое мог сделать и любой другой адвокат!)

Но проигравшим бессмысленно приводить логичные доводы — они негодуют и готовы на клочки разорвать того, кто посмел встать на пути. Человек всегда уверен в своей правоте — даже если это не так, он сумеет себя убедить, что его обидели и несправедливо обошли. Это естественно — так просто проще жить, глядя на мир со своей точки зрения и не принимая существования других мнений и иной правды. И в ярости обманутых надежд люди способны на многое, пусть это и совершенно бесполезная месть.

По счастью, за моей спиной маячил оборотень, готовый немедленно расправиться с господином Гаровым, если тот только посмел хоть пальцем тронуть меня. Я не позволила бы Исдульву напасть первым, но он имел полное право защищать меня в случае надобности. Так что ответчик лишь изливал свое негодование и, думается, пытался спровоцировать нападение оборотня, чтобы потом поднять хай и раздуть скандал.

Но я слишком давно работаю адвокатом и чересчур сдержанна, чтобы вскипеть от одних оскорблений словом. Вот действием — другое дело, но тогда расклад сильно изменится, и господин Гаров это также прекрасно понимал.

— Всего доброго, господин Гаров, — с ледяной вежливостью улыбнулась я и повернулась к клиенту. Тот понял меня без слов, и мы дружно направились к выходу.

По пути нам встретился Виноградов, и на мгновение я оторопела, не зная, что говорить и как себя вести.

— Здравствуйте, госпожа Анна, — пришел мне на помощь он.

— Доброго дня, господин Владимир, — кивнула в ответ я, и мужчина улыбнулся одними глазами.

По правде говоря, меня всегда убивала подобная подчеркнутая учтивость между непосторонними людьми. Забавно со стороны смотреть, как любовники, расставшиеся лишь утром, вежливо здороваются, столкнувшись в коридоре суда. Не предполагала и сама когда-нибудь попасть в такую ситуацию, но, как известно, человек предполагает, а боги располагают. Да и я вынуждена была признать, что приветственные объятия и поцелуи неуместны в такой обстановке и в окружении такого количества любопытных глаз.

— Это был ваш мужчина? — поинтересовался оборотень, когда мы оказались на улице.

— С чего вы взяли? — справившись с удивлением, холодно осадила я.

В ответ Исдульв лишь понимающе усмехнулся:

— Это было понятно по тому, как вы смотрели друг на друга.

Любопытно, неужели мы так подозрительно смотримся со стороны? Лично я не заметила ничего такого. Или оборотни просто более проницательны?

— И как именно? — не смогла удержаться я.

Он пожал плечами. — Просто этот мужчина смотрел на вас так, будто вы принадлежите только ему, а вы не отрицали этого.

Я поспешила пресечь чересчур личный разговор:

— Благодарю за наблюдение, но это вас ни коим образом не касается.

Исдульв послушно склонил голову, но мне почудилось, что в этом поспешном движении скрывается насмешливая улыбка.

— Простите, — извинился он.

Я кивнула, принимая оправдания, и оборотень продолжил.

— Спасибо, вы очень мне помогли, — признал клиент и предложил подвезти меня. Конечно, я согласилась, так что домой добралась очень быстро.

На прощание оборотень снова поблагодарил меня и вручил небольшую премию. Распрощались мы, вполне довольные друг другом.

Едва я успела зайти в квартиру, как зазвонил телефон. Это был Виноградов — насколько я поняла, он поспешил набрать меня, как только вышел из суда. По-видимому, мужчина опасался, как бы я не восприняла превратно его вежливое и отстраненное поведение.

Улыбаясь про себя, я заверила Владимира, что все понимаю. Он явно обрадовался и перевел разговор на тему забавного случая, который приключился в сегодняшнем заседании…

Проболтав минут пятнадцать, мы договорились встретиться попозже, часов в семь вечера. Владимир пообещал, что заедет за мной.

До вечера еще было довольно времени, и я занялась рабочими проблемами — меня ждала очередная кипа бумаг, в которых следовало разобраться. Если честно, делать этого мне категорически не хотелось — дело попалось крайне запутанное, да и лень было. Но я заставила себя не отлынивать, и вполне успешно поработала.

Меня отвлек от работы Нат, который робко предложил пообедать. Я усмехнулась про себя: кажется, мне следует почаще устраивать ему выволочки!

На кухне меня ожидала тарелка аппетитного спагетти с сыром и соусом, и кусок яблочного штруделя на десерт. Плюнув на фигуру, я уписывала лакомства за обе щеки. В конце концов, похудеть можно и потом, а сейчас просто слюнки текли от одного лишь запаха.

В общем, время до вечера я провела с пользой и для себя, и для работы.

С облегчением отложив в сторону последнюю бумажку, я взглянула на часы и бросилась одеваться — времени до свидания оставалось всего ничего.

Сегодня я решила надеть обновку — серебристо-голубую блузу с глубоким квадратным декольте. С ней хорошо гармонировали узкие белые брюки и длинные серьги с сапфирами. Чуть подведя глаза серебристыми тенями и подкрасив губы, я осталась вполне довольна своим отражением.

Едва я успела закончить последние приготовления, как раздался звонок в дверь — это появился Владимир с уже привычным букетом. Я с улыбкой приняла цветы, поблагодарила мужчину и велела домовому поставить их в вазу.

Владимир подал мне руку, и мы вышли из квартиры.

На сей раз он, видимо, решил не поражать мое воображение и ограничиться обычным ужином в ресторане. Такси подъехало к ресторану с романтическим названием «Вуньо».[51] Владимир помог мне выйти из автомобиля и уверенно повел за собой.

Это оказался уютный ресторанчик: множество небольших обособленных гротов, где располагались столики; в зале журчали фонтаны; стены были увиты цветами настолько, что не разобрать было их материала; в небольших нишах располагались клетки разноцветных птиц. Никакого грома музыки, лишь где-то нежно пела флейта.

Одним словом, мне понравилось это место с первого взгляда.

А потом я увидела парочку, направляющуюся к выходу, и все тихое очарование ресторана моментально исчезло. Больно сжалось сердце — навстречу мне шел дракон.

Шемитт обнимал за талию эффектную блондинку — ледяную драконицу. Выходит, на севере он времени не терял и уже обзавелся новой пассией…

Заметив меня, дракон остановился, и я тоже невольно замедлила шаг.

— Здравствуй, Анна, — без улыбки поприветствовал меня он.

— Здравствуй, — спокойно ответила я.

На несколько мгновений мы замерли, глядя друг на друга. Я смотрела в такие знакомые огненные глаза и отчетливо понимала, что больше его не люблю. Да, я помню это лицо до последней черточки, и хорошо знаю, как нежны эти сильные руки. Но стоящий передо мной мужчина уже стал чужим и далеким — как яркий, но давний сон.

Ни он, ни я не представили друг другу своих спутников. Впрочем, и так все было ясно. Он с другой, я с другим — что тут говорить?

Я даже не стану гадать, случайной или намеренной была эта встреча — это больше не имеет значения.

Что ж, будь счастлив, дракон Шемитт. Я желаю тебе, чтоб однажды ты нашел свою любовь. Жаль, что это не я, но такова жизнь…

Владимиру, по-видимому, надоела эта игра в гляделки, и он сделал шаг вперед, увлекая меня за собой.

— До свидания, Анна, — негромко проронил дракон.

— Прощай, Шемитт, — так же тихо возразила я.

Что-то в его лице дрогнуло, но дракон молча прошел мимо.

Мы не сказали ничего особенного, но тем не менее, очень многое поведали друг другу. Я больше не хочу видеться с тобой, Шемитт, и надеюсь, что боги уберегут меня от этого испытания.

Выбор сделан давно, здесь и сейчас мы лишь убедились в его окончательности. Прощай, моя нежданная любовь…