"Записки практикующего адвоката" - читать интересную книгу автора (Luide)

Глава 12. Если б я был султан…

Этим солнечным осенним утром у меня было весьма умиротворенное настроение. Выходные я провела в обществе Шемитта, и, надо сказать, данным времяпрепровождением была очень довольна. Так что в понедельник я была необыкновенно улыбчива и любезна, чем напропалую пользовались посетители.

Вежливая бабуля, умолявшая «ради Тюра»[15] проконсультировать ее бесплатно, получила пару советов и листок с телефоном, по которому ей нужно было позвонить для решения проблемы. Терпеть не могу нахрапистых посетителей, которые почему-то твердо уверенны, что им все вокруг должны. Таких я гоню в шею вне зависимости от настроения. А вот если какая-нибудь бабуля стыдливо просит хоть подсказать ей, что делать, я всегда готова помочь. Я ведь прекрасно вижу, когда человеку и в самом деле нечем заплатить. Так что этой бабуле я с удовольствием помогла — она не виновата, что на старости лет осталась одна и практически без средств к существованию.

Также я отдала ранее назначенным клиентам парочку исков и объяснила им дальнейший порядок действий. Еще два человека желали проконсультироваться и подать исковые заявления… В общем, работы в это утро у меня было немало, но зато и доход вышел вполне приличный.

Время приближалось к двенадцати, и я встала из-за стола, чтобы сделать себе кофе и перекусить. Хорошее настроение — это немаловажно, однако работа всегда выматывает. Заварив чашечку ароматного напитка, я достала свой обед и уже собралась начать есть, когда в дверь робко постучали. Я выругалась про себя. Плохо, когда нет законного обеденного перерыва! Нашим графиком обед не установлен, и чтобы поесть, нужно улучить момент, когда нет посетителей.

Так что я отложила в сторону соблазнительно пахнущий бутерброд и крикнула «Войдите». Однако реакции не последовало — дверь так и осталась закрытой.

— Проходите, открыто, — громко повторила я, но реакции не последовало.

Я раздраженно поднялась и направилась к двери. Что это за шутки?

Рывком распахнув дверь, я совсем уж собралась рявкнуть на нерешительного шутника, но увиденное заставило меня проглотить припасенные высказывания. Замерев на пороге, я любовалась на редкую картинку: в тесном коридорчике сгрудились три весьма примечательных личности. Орчанки в традиционных чаршафах[16] смотрели на меня так испуганно, что их хотелось не ругать, а погладить по голове и налить стаканчик вина для успокоения. К тому же лично я впервые столкнулась в практике с орчанками в чаршафах, и мне было бы весьма любопытно поближе изучить эти незаурядные экземпляры. Черный цвет одеяния, насколько мне известно, свидетельствовал о том, что передо мной законные жены правоверного орка.

Кстати говоря, жениться порядочный орк может только на орчанке. Представительниц остальных рас орки охотно брали в гаремы в качестве наложниц (любовниц, по-нашему), но никогда на них не женились. Конечно, и наложницы жили припеваючи, но женой орка и матерью его детей может стать только орчанка — таков закон. Все прочие женщины имеют статус наложниц и разгуливают в чаршафах синего или алого цвета.

Не то, чтоб орки были так уж редки в Мидгарде, но вот ортодоксальные орки встречаются и в самом деле нечасто. Большинство орков и орчанок (или урук-хай, как они сами себя называют) преспокойно живут и работают, как и представители всех остальных рас. Они выделяются среди окружающих разве что своей внешностью и приверженностью к длинным просторным одеяниям. Но ни одна из моих знакомых орчанок не носит чаршаф.

Эти же посетительницы были одеты столь традиционно, что смотрелись странно, представляя собой забавный контраст со мной. Я, одетая в вишневый деловой костюм, эффектно облегающий фигуру, наверняка была с точки зрения орчанок одета не просто безнравственно, а шокирующе.

С моей же точки зрения, просторные покрывала, в которые кутались орчанки, были откровенно нелепы на улицах Альвхейма. Ладно, летом, а зимой-то они как ходят? У нас все же не южный Муспельхейм,[17] где орки обитали исстари. В Мидгарде зимой в таком наряде по улицам не походишь — так и воспаление легких подхватить недолго! А представить, как поверх чаршафа надевается пальто или шуба, лично я не могу. Ладно, какую одежду носить — это личное дело каждого, так что не стоит придираться.

Я откашлялась и велела посетительницам. — Проходите!

Интересно, что им от меня нужно? Не могу представить, зачем обитательницам орочьего гарема мог понадобиться адвокат.

Я посторонилась, чтобы пропустить потенциальных клиенток в кабинет. Орчанки, еще немного поколебавшись, гуськом проследовали в консультацию. Я только хмыкнула, заметив, как старательно они пытались держаться от меня подальше, ради этого практически размазываясь по стеночке. Да-да, я совершенно аморальна и меня нужно бояться! Едва не рассмеявшись этой нелепой мысли, я закрыла дверь, уселась за свой стол и вопросительно посмотрела на клиенток.

Несколько минут прошли в молчаливом переглядывании.

Ну, они в конце концов расскажут, что им требуется? Но орчанки все так же так же безмолвно изучали меня. Так, мне надоело! Сколько можно играть в гляделки?

— Итак, я слушаю вас, что вы хотели? — не выдержав, поинтересовалась я.

Женщины молча переглянулись. Было полное впечатление, что они настолько хорошо понимают друг друга, что разговаривают, не произнося ни слова. Придя к только им известному соглашению, они так же дружно повернулись ко мне.

— Госпожа, — почтительно заговорила одна из них, судя по многочисленным морщинкам вокруг глаз, самая старшая. — Нам нужен твой совет.

— Я внимательно вас слушаю, — подбодрила ее я и предупредила. — Надеюсь, вы понимаете, что услуги платные?

— Конечно, госпожа. — утвердительно кивнула эта делегатка от гарема. — Мы заплатим, ты не волнуйся.

Поскольку я читала о специфических обычаях орков, меня нисколько не удивило обращение на «ты». У орков не принято говорить «вы», и уважение они проявляют именно словами «госпожа» или «господин», а не обращением к собеседнику во множественном числе. Надо сказать, что подобные особенности обращения имеют и другие расы. К примеру, драконы не признают обращения «госпожа» и «господин», предпочитая обращаться к собеседнику на «вы» и по имени. Конечно, и драконы, и орки, иногда нарушают эти правила, поскольку живут в обществе и вынуждены следовать его правилам. Впрочем, это не имеет значения, просто к слову пришлось. Послушаем, что расскажут угнетенные дочери юга.

— Госпожа, мы — жены почтенного Готмога. — начала рассказ орчанка. — Пять лет назад наш господин и повелитель направил свои стопы в этот благословенный город, и мы, как послушные жены, последовали за ним. Я, Зейнаб, старшая жена нашего господина, а это Гюли и Фатьма. — указала она на товарок.

Я кивнула, показывая, что внимательно слушаю, и Зейнаб продолжила. — Многие годы мы были послушными и верными женами нашему господину, и он не жаловался на свой гарем. Каждая из нас, как полагается, была предана господину и верно служила ему. А теперь у нас великое горе — мы надоели нашему господину Готмогу, и он повелел нам уходить, — глаза орчанки наполнились слезами, и она запнулась.

— Нам некуда уходить, госпожа, — тихо закончила она, опустив глаза.

Я смотрела на нее, не находя слов. Наверно, я лишком независима, но я не могу представить, чтобы жену можно было вот так просто выгнать на улицу, как собаку. Да и вообще, нелепо звучит в устах современной женщины «мой господин» вместо «любимый» или просто «муж». До такой степени зависеть от мужа, чтоб по одному его слову лишиться всего… В конце концов, это слишком нелепо, чтобы являться реальностью. У нас ведь не какое-нибудь дикое стойбище в пустыне! Я представила, как говорю Шемитту «мой господин и повелитель» и едва не прыснула. Боюсь, что дракон после этого первым делом вызвал бы мне врача! И все же орчанка явно была искренна.

Может быть, жены совершили что-то неприемлемое, или даже преступное, с точки зрения своего строгого господина?

— А чем вызвано желание вашего супруга развестись с вами? — поинтересовалась я.

Одна из жен в ответ всхлипнула, и я внимательно посмотрела на нее. Несмотря на весь трагизм ситуации, мне было интересно. Такого еще в моей практике точно не было!

— Мы были с нашим господином много лет и надоели ему, — стараясь держаться спокойно, негромко пояснила Зейнаб.

То есть как это — просто надоели? Они что, аналог резиновой куклы, чтоб их можно было менять на более новую модель?!

— Господин нашел другую женщину и хочет жениться на ней. — продолжила объяснения орчанка.

Хм, кажется, старшая жена действительно является главной среди жен, раз уж со мной позволительно говорить только ей. Но я что-то явно не понимаю. Ради женитьбы на одной женщине нет необходимости разводиться со всеми тремя, ведь по законам орков он может иметь трех жен. Так что почтенный Готмог может развестись с одной из жен и преспокойно взять новую третью жену. Зашуганные жены и не посмеют возмутиться.

— Он разводится с вами всеми? — уточнила я.

В ответ гарем согласно кивнул. Похвальное единодушие!

— Но почему же со всеми тремя?! — не выдержала я.

Да, признаю, этот вопрос был продиктован досужим любопытством, а не интересами дела. Но я ведь имею право на такую маленькую слабость, не так ли?

— Наш господин Готмог хочет жениться на какой-то человеческой женщине, — пояснила Зейнаб, и в ее голосе вместе с отчаянием прозвучали нотки презрения. Кажется, орки не слишком жалуют людей.

— А эта женщина хочет быть единственной женой, я правильно понимаю? — спросила я.

— Да, госпожа, — подтвердила орчанка. — Не понимаю, зачем ей это?

Казалось, она была искренне удивлена таким стремлением к моногамии. В голове орчанки, похоже, просто не укладывалось, что женщина может иметь что-то против других жен. Я развеселилась. Как же хорошо, должно быть, иметь такое четкое представление об окружающем мире и вечных вопросах «что такое хорошо и что такое плохо». Никаких колебаний — традиции четко устанавливают все моральные ограничения. Муж — хорошо, развод — плохо. Все просто, понятно и привычно. Ладно, у всех свои обычаи. И все же, чего эти орчанки хотят от меня, и как им вообще в голову пришло обратиться к адвокату? Не думаю, чтоб это было принято у орков.

Не мудрствуя лукаво, я поинтересовалась у гарема, каким ветром их ко мне занесло. Последовавший ответ был вполне ожидаемым: одна из местных подружек, услышав об их бедственном положении, присоветовала идти к юристу.

Что ж, совет совершенно правильный. Итак, будем разбираться…

Спустя полчаса я наконец выяснила у дружного гарема все, что меня интересовало, и задумалась. Картинка вырисовывалась презабавная. Поскольку между Мидгардом и Муспельхеймом заключен договор о правовой помощи и правовым отношениям по гражданским, семейным и уголовным делам, то Мидгард признает браки, зарегистрированные в Муспельхейме. То есть, хотя в Мидгарде официально запрещено многоженство, однако все три жены господина Готмога являются совершенно законными, поскольку их браки зарегистрированы в Муспельхейме в полном соответствии с законом. Поскольку многоуважаемый Готмог перебрался в Мидгард на постоянное место жительства, значит, и дело о разводе и разделе имущества должно рассматриваться в соответствии с законами Мидгарда. Вот только Семейный Кодекс Мидгарда оперирует понятием «жена» и даже не предполагает, что законных жен может быть больше одной! А ведь, по правилам нашего семейного законодательства, жене принадлежит половина имущества, приобретенного в период брака. А как быть, если жен три? Веселая ситуация!

Я не совсем поняла, почему именно господин Готмог не имеет возможности вернуться в родной Муспельхейм, так как Зейнаб рассказывала об этом очень уклончиво. Кажется, он что-то не поделил с нынешним султаном или его правительством. Впрочем, для меня был важен сам факт, а также то, что Готмог и его жены получили гражданство Мидгарда и зарегистрированы по месту жительства, в Альвхейме. Так что придется как-то прилаживать законодательство Мидгарда к этому забавному казусу.[18]

Я, отсутствующе глядя на орчанок и машинально крутя в руках ручку, размышляла о возможных путях решения данной проблемы. Что ж, пожалуй, женам господина Гомгота имеет смысл подать на раздел имущества супругов. Единственная проблема при этом заключалась в том, что я не имею права представлять нескольких клиентов, если их интересы противоречат друг другу. Правила адвокатской этики четко это устанавливают, и в данном случае я не намерена с ними спорить.

Гарем ждал моего решения, в буквальном смысле слова, затаив дыхание. Наверное, они привыкли так слушать своего господина и повелителя. Хм, а все-таки что-то в этом есть. Пожалуй, я бы тоже желала, чтоб на меня смотрели восторженными глазами трое мужчин и ловили на лету любое мое слово и невысказанный каприз. Впрочем, я не столь наивна, чтобы пытаться воплотить в жизнь это мимолетное желание. Да и что мне прикажете делать с толпой агрессивных самцов? Мужчины любят поговорить о собственной полигамности, но никогда не прощают ее женщинам. Тот же Шемитт немедленно разорвал бы со мной всякие отношения, стоило мне лишь упомянуть о подобной возможности. Конечно, двойные стандарты всегда бесят, но какой смысл устраивать истерики по этому поводу? Я усмехнулась собственным мыслям. Можно подумать, я действительно собираюсь завести гарем!

Так что я оставила в покое ручку и медленно проговорила. — Я советую вам обратиться в суд для раздела имущества супругов. Вы по закону имеете право на одну вторую часть имущества, приобретенного за время брака. Так что на улице вы в любом случае не окажетесь.

Зейнаб в смятении стиснула руки и сказала дрожащим от волнения голосом. — Да, госпожа, если б у нас была половина дома, нам бы не пришлось идти к родственникам.

И об этом я тоже читала. Поскольку в Муспельхейме женщина не может иметь личного недвижимого имущества, она всегда живет либо с мужем, либо с родственниками мужского пола. А в случае развода всегда считается, что вина в нем ложится на женщину. Нет, она не останется без куска хлеба, но родственники не преминут должным образом наказать ее за то, что она «опозорила семью». Даже если бы гарем господина Гомгота переселился к родственникам на родину, жизнь разведенных женщин вряд ли была бы сладкой. Да и дети бы остались жить с отцом.

Ничего, полагаю, что господину Гомготу придется дорого заплатить за отношение к женам как к имуществу. Поскольку у супругов имеются несовершеннолетние дети, то развестись они могут только через суд. Никакие фокусы с троекратным публичным произнесением сакраментального «Уходи, уходи, уходи» в данном случае не пройдут. А значит, время у нас есть, и возможность для маневра тоже.

Как я уже упоминала, у орков не приняты межрасовые браки, но похоже, господин Гомгот совершенно потерял голову от любви. У него уже пятеро законных детей и будущих наследников, так что за чистоту крови в роду можно не опасаться. Как говорится «что ж любовь с людями делает!», и по всей видимости, нелюдей это тоже касается.

Я предупредила орчанок, что я буду представлять лишь одну из них. Остальным я предложила порекомендовать своих коллег. Коллег-женщин, конечно. Боюсь, иметь дело с мужчинами-адвокатами гарем откажется наотрез.

Гарем, посовещавшись на месте, определил, что мне предстоит заниматься делами старшей жены, Зейнаб. Такое впечатление, что у них старшинство действует совершенно во всех случаях! С ума сойти можно.

— У вас есть с собой паспорта и свидетельства о браке? — спросила я.

В ответ жены разом достали откуда-то из складок своих безразмерных одеяний требуемые документы. Представляю, насколько же несподручно передвигаться в этих балахонах. Впрочем, для женщин гарема это лишь мелкое неудобство, одно из множества.

Я записала данные, необходимые для развода и раздела имущества. Не обошлось и без конфузов. На вполне стандартный вопрос «Когда прекращены брачные отношения и фактически брак распался?» гарем возмущенно залился краской по самые брови, так что чаршафы едва не задымились. Оказывается, неприлично спрашивать все, что касается интимных отношений!

В изнеможении я откинулась на спинку кресла и возвела глаза вверх. Один,[19] дай мне терпения!. Представляю, каково с таким отношением им придется в суде! Мысленно высказав безответному потолку все, что думаю о порядочных обитательницах гарема, я перевела дух и решила пока не акцентировать на этом внимание.

Ладно, потом разберемся. В конце концов, заседание состоится не ранее, чем через пару недель. Так что возможность вправления мозгов клиетке у меня будет. Так что я продолжила выяснять нужные детали, стараясь обходить слишком личные моменты. Однако, похоже, представление о том, что именно считается личным и сугубо интимным, у нас отличались весьма существенно.

Хм, интересно, а как они сексом занимаются? По предварительной записи или в порядке живой очереди? Отогнав от себя фривольную картинку этой самой очереди, я продолжила объяснения.

Растолковав орчанкам дальнейший порядок их действий, я вручила мою визитку своей клиентке, Зейнаб. Остальным женам я дала визитки моих коллег Альбины и Елены, и выпроводила гарем за порог.

Минут пять отдохнув, я решительно набрала номер Альбины. Следовало обрадовать ее известием о новой клиентке.

Вкратце обрисовав ситуацию своим коллегам (что, впрочем, заняло немало времени), я положила трубку телефона и посмотрела на часы. Еще оставалась немногим меньше половины рабочего времени. Я проследовала во вторую комнату и с наслаждением пообедала. Конечно, остывший кофе не слишком вкусен, но зато в нем ничуть не меньше кофеина.

Больше в этот день ничего примечательного не случилось. Так, обычные рабочие вопросы. Я честно досидела до без десяти минут пять, после чего собрала вещи и отправилась домой.

Дома меня, как обычно, ждал верный Нат и горячий ужин. Какое блаженство! Не могу назвать себя сладкоежкой, но вообще я люблю поесть и не отказываю себе во вкусностях. Вот и сейчас я с огромным удовольствием съела порцию мяса с картофельным пюре и зеленым салатом, а потом яблоки, печеные с медом и орехами, в качестве десерта. После сытного ужина меня клонило в сон, и я решила, что немного вздремну, прежде чем приступать к вечерней порции работы.

Я именно так и поступила. Поспав минут сорок, я еще немного поболтала по телефону с мамой и Инной, а потом села за компьютер. Мне нужно было составить иск о признании права собственности в порядке наследования по завещанию, и еще простенький иск о признании лица утратившим право пользования жилым помещением, а также возражения на исковое заявление о взыскании алиментов. Управившись за пару часов с этой работой, я принялась готовиться к судебным дебатам по делу.

Закончив и с этим, я наконец приступила к написанию иска для сегодняшнего гарема. Я пообещала коллегам, что сброшу им на флешку написанный мною иск, чтобы им не пришлось набирать исковое заявление с нуля. И с Альбиной, и с Еленой у меня хорошие отношения, так что мне совершенно не жалко им немного помочь. Конечно же, есть и такие коллеги, которые категорически отказываются обмениваться «плодами интеллектуальной деятельности». Таким я, конечно, не стала бы делать копии иска. Как поступают со мной, так поступаю и я — этого правила я стараюсь придерживаться неукоснительно. К тому же, я ведь совершенно свободна в выборе, кого именно из коллег посоветовать клиенту, которого я не могу взять по тем или иным причинам. Естественно, я советую обратиться именно к тем коллегам, с которыми у меня хорошие отношения.

Я старательно вписала в иск полный перечень имущества супругов. Учитывая то, что замужем госпожа Зейнаб прожила почти сто лет, то имущества получалось немало, даже после вынужденной эмиграции в Мидгард. Три дома, две машины, четыре приличных земельных участка в черте города, да еще и денежные вклады… В общем, делить было что. Я несколько колебалась, в качестве кого привлекать к участию в деле остальных жен супруга моей доверительницы. Кстати, интересно, кем они приходятся друг другу? Как можно назвать столь нетрадиционное родство? Подумав, я решила указать остальных жен в качестве заинтересованных лиц, поскольку вынесение судом решения по делу повлияет на их права.

Закончив иск, я его еще раз прочитала, распечатала и отправилась спать. Если честно, то за этот день я очень устала, так что спала я крепко и без сновидений.

Странно, но и в прошлом месяце, и в текущем, мне ни разу не приснился Вик. Это была последняя отчетливая мысль, прежде чем я провалилась в сон. Но и в эту ночь он снова мне не приснился. Я вообще не могла вспомнить, когда мне последний раз снился запоминающийся сон. К чему бы это? Ответ на этот вопрос я найти не смогла, так что пришлось вставать и идти умываться.

Быть может, это покажется странным, но я больше всего люблю именно раннее утро. В это время суток я до неприличия бодра и весела, если, конечно, ночью мне удалось поспать хотя бы часов восемь. Так что я с аппетитом позавтракала и собралась на работу. Легкий летний загар еще не превратился в зимнюю бледность, отражение в зеркале радовало, и вообще жизнь была хороша и удивительна. С этой бодрой установкой я направилась на работу.

Надо сказать, что в этот день мне очень постарались испортить настроение — впрочем, безрезультатно. Я устала, вымоталась, но по-прежнему была довольна жизнью.

Я сдала исковое заявление по «делу о гареме», как я его назвала про себя. Обычно суд требует, чтобы к иску были приложены сразу все необходимые документы, но на этот раз у меня не было времени истребовать сведения. Мне нужно было, чтобы суд наложил арест на имущество, и запретил ответчику выгонять жен из дома. Я сильно подозреваю, что бедняжки за неимением иного пристанища явились бы ночевать ко мне, а устраивать из своего дома странноприимный дом мне не хотелось совершенно.

Так что вместо нужных справок я приложила письменные заявления об истребовании необходимых доказательств, и самолично сдала иск в канцелярию суда. Кстати, обычно мы этого не делаем. По правилам, истец должен лично сдать иск в суд, либо вместо него это может сделать лицо, имеющее доверенность на представление его интересов. Я же, как адвокат и член коллегии адвокатов, представляю интересы клиента по ордеру. Это простой бланк с печатью районной консультации или коллегии и моей подписью. Получать доверенность в данном случае — лишняя морока и лишние траты для клиента, к тому же совершенно бессмысленные. Именно на основании ордера я участвую в деле, и именно он подтверждает мои полномочия.

Так или иначе, но документы я успешно сдала, и теперь мне оставалось лишь ждать повестки в судебное заседание.

Осенью обычно у меня много работы. На осень назначается немало судебных дел. К тому же именно осенью люди особенно охотно пишут всевозможные иски. Летом, в период отпусков, им не до того. Так что клиенты осенью начинают лихорадочно разбирать вал накопившихся проблем и вопросов. Точно так же, зимой людей намного меньше, чем весной. Во время длинных зимних праздников населению просто не до того, да и с деньгами не густо. А быть может, во всем виноваты осенние и весенние обострения мнительности и психических заболеваний.

Так или иначе, первая половина октября промелькнула незаметно, до отказа наполненная делами, дежурствами и множеством забот.

Через две недели, в пятницу, я получила письмо из суда с вложенной повесткой по делу орчанки Зейнаб, а также копиями исковых заявлений о разделе имущества двух других жен господина Гомгота. Также мне сообщали, что данные дела объединены в одно производство, и одновременно будет рассматриваться иск о разводе, поданный господином Гомготом к его трем женам. Я нахмурилась. Обычно так не делается — чаще всего суд вначале расторгает брак, а уже потом решает все остальные вопросы. Это делается специально, поскольку развод — дело недолгое, по крайней мере, по сравнению с длительностью дел о разделе имущества. Так что, чтобы не затягивать расторжение брака, этот вопрос обычно рассматривается отдельно.

Впрочем, данное правило является неписанным, так что прямого запрета на одновременное рассмотрение таких вопросов в законе нет. Но судья Ярешин достаточно опытен и, безусловно, ему известно об этом правиле. Вероятно, мне стоит перед заседанием подойти к судье и поинтересоваться причинами такого решения.

Я перезвонила клиентке и сообщила ей о предстоящем заседании. Мы договорились пораньше встретиться в суде, поскольку мне нужно было проинструктировать клиентку относительно правил поведения в судебном заседании. Впрочем, я сильно сомневаюсь, что мне это удастся в достаточной степени, уж слишком чтит традиции эта достойная представительница орков. Похоже, что гарем — это диагноз.

Заседание по делу о гареме было назначено на вторник. Этот понедельник выдался у меня выходным, и у Шемитта, по счастливому совпадению, также. Так что уикенд я провела весьма приятно, пусть и не слишком оригинально. Забавно, но когда дракон ухаживал за мной, он намного больше рассказывал мне о драконах и показывал мне интересные моменты из их жизни. Теперь же Шемитт больше времени старался провести со мной наедине, в его пещере. Нельзя сказать, чтобы я была особенно недовольна этим обстоятельством, но все же на некоторые размышления оно меня наводило. Хотя, надо признать, что дракон умудрялся не дать мне заскучать.

В Альвхейм я отправилась во вторник утром. По счастью, судебное заседание было назначено на четырнадцать тридцать, так что время заскочить домой и переодеться у меня было. Иначе мне пришлось бы уезжать в город еще в понедельник, чего делать мне откровенно не хотелось.

Дома меня ждал недовольный взгляд домового, который категорически не одобрял дракона в качестве моего любовника. К тому же теперь я частенько не ночевала дома, что давало Нату новый повод для обиды. Я тяжело вздохнула. С этим нужно что-то делать — меня совершенно не устраивает сложившаяся ситуация. Нет, я совершенно не возражаю проводить время с Шемиттом у него в пещере. Кроме всего прочего, дракон привлекает нездоровое любопытство моих соседей, что отнюдь не улучшает мне настроение. Однако демонстративное, хоть и молчаливое, порицание домового мне не нравится. Ладно, я подумаю об этом потом. Кстати говоря, мне стоит в ближайшие выходные не отправляться к Шемитту, а провести время с родителями, пообщаться с друзьями, да и просто поваляться дома. Дракон — это замечательно, но и без него в жизни для меня немало важных вещей и людей. Решив так, я выбросила мысли о личном из головы и решила сосредоточиться на работе. Когда мысли витают в облаках — это не слишком полезно для дела.

Подумав, я надела черный брючный костюм. Вишневые туфли на каблуке, сумка в тон и помада такого же цвета дополнили строгий образ бизнес-леди. Удовлетворенно оглядев себя в зеркале, я накинула плащ и отправилась на работу.

Когда я подошла к суду, клиентка уже дисциплинированно ожидала меня. Остальная часть гарема стояла в сторонке, вероятно, также поджидая своих поверенных.

Я подробнейшим образом проинструктировала госпожу Зейнаб относительно того, как себя вести и что говорить. Надеюсь, в заседании она вспомнит хоть часть моих наставлений. Хотя надежды на это мало — и более бойкие клиенты зачастую совершенно теряются в зале суда и не могут сообразить, что отвечать на вопросы. Но это вполне привычно, и, как всегда, выкручиваться придется мне. Впрочем, это моя работа, не так ли?

Велев клиентке ожидать меня внизу, я отправилась к судье. По дороге я поприветствовала коллег Альбину и Елену, а также всех встречных работников суда. Перекинувшись парой слов с коллегами, я выяснила, что судьи Ярешина еще нет на месте. Так что возможности переговорить с ним до заседания у меня не было. Ну что ж, будем ориентироваться на месте. Я уточнила у помощника судьи, не будет ли переноситься дело, и она заверила меня, что пока все без изменений.

На улице почти по-летнему светило солнышко, и остаток времени до заседания я провела на улице, беседуя с коллегами. Судья Ярешин приехал почти к пятнадцати часам, хотя заседание было назначено на четырнадцать тридцать. Впрочем, возмущаться мы, конечно, не посмели. Большинство судей полагают, что адвокату только полезно пару часов подождать в коридоре. Ну, или, по крайней мере, считают это совершенно нормальным. Впрочем, это так, брюзжание. Все равно с судьями ничего не поделаешь, приходится принимать их такими, какие есть.

Так что я вежливо поздоровалась с судьей Ярешиным. Хотя, нужно отдать ему должное, буквально через пять минут нас уже позвали в зал заседания.

Вот с этого момента и начались приколы.

Для начала, гарем категорически отказался заходить в помещение раньше своего господина и повелителя. Представительный орк в костюме с галстуком выглядел довольно забавно на фоне своего закутанного в покрывала гарема. Но, как бы то ни было, он преспокойно проследовал мимо жен, не удостоив их даже кивком в ответ на их глубокие поклоны. За ним следом в зал прошел и его адвокат, небезызвестный мне по делу Наортэля, Юрий Полевой. Он даже не соизволил поздороваться.

Я переглянулась с коллегами-женщинами. До чего мир дошел! Ладно, орк — у них традиции такие. Но соотечественник-мужчина… Нет, это уже наглость! Запомните, мужчины: женщину злить нельзя! По-настоящему разозленная женщина опаснее, чем бультерьер без намордника, и в этом сейчас предстояло убедиться истцу и его представителю.

Мы вошли в зал и расселились по местам. Я и мои коллеги Елена и Альбина расположились рядышком, как раз напротив коллеги Юрия. Не сговариваясь, мы одарили коллегу милыми плотоядными улыбками. Итак, к барьеру!

Судья, оглядев это демонстративное противостояние, явственно улыбнулся. Вряд ли его так уж радовал предстоящий мордобой (на словах, естественно), но со стороны это, должно быть, смотрелось любопытно.

Едва судья Ярешин приступил к оглашению состава суда, как дверь распахнулась, и в зал вошли две весьма колоритные женщины. Та, которая постарше, была одета в плиссированную юбку с какой-то вязаной кофтой. Помада ярко-фиолетового цвета и ярко-алый лак на ногтях вкупе с дикой химией на голове довершали выверенный до мелочей образ. Женщина помладше, лет сорока, очень похожая на мамашу (а прямо-таки поразительное внешнее сходство не оставляло сомнений в их родстве), была одета в эффектные «леопардовые» лосины и коротенький блестящий топик, едва не лопающийся на мощной груди. Все это великолепие было дополнено веселенькой розовой курточкой и сумочкой в тон… Хм, если бы у меня были такие ляжки (не дай боги, конечно!), я бы никогда не надела лосины! Впрочем, подобный наряд я бы не надела, и обладая вполне стройными ногами.

Минута ошеломленного молчания приветствовала вошедших. Удовлетворенно оглядев пораженных таким количеством красоты участников процесса, дамы проследовали в зал. Младшая игриво улыбнулась и прямиком отправилась к истцу, господину Гомготу. Судя по сияющей улыбке, которой одарил девицу орк в ответ, отношения между ними были более чем нежными. Выходит, это и есть разлучница. Мда, после завершения процесса нужно будет посоветовать истцу хорошего офтальмолога, да и психолога, пожалуй, тоже.

Честное слово, я думала, что она усядется на колени почтенному орку, но она все же расположилась рядом со своим возлюбленным. С другой стороны от орка уселась будущая теща. Да уж, посмотри на тещу, и ты увидишь, какой будет твоя жена лет через двадцать. Впрочем, истца это, казалось, совершенно не смущало. Он выглядел вполне довольным и самоуверенным.

Зато это заинтересовало судью. Уверена, он пришел к такому же выводу, что и я, относительно того, кем являются эти женщины. Но присутствие посторонних на процессе разрешено только с согласия судьи, а данные особы даже не потрудились спросить его дозволения. Так что судья строго поинтересовался, кто они такие и на каком основании вторгаются в зал заседания. На что те, ничуть не смутившись, ответствовали, что они, дескать, «заинтересованные лица».

От такой наглости растерялся даже судья. Тут вскочил пришедший в себя представитель истца и заявил, как положено, ходатайство о привлечении к участию в деле третьих лиц, заинтересованных в исходе спора. Конечно, я и мои коллеги возражали против заявленного ходатайство. Однако судья удовлетворил это ходатайство и разрешил госпоже Анне Пулеметной и ее матери, госпоже Ольге Пулеметной, участвовать в деле. По-моему, он это сделал из чистого любопытства.

Дальше процесс пошел проторенной дорогой. Разъяснение прав, выяснение отводов, вопрос относительно заявлений и ходатайств. В общем, все вполне традиционно.

Суд перешел к оглашению исковых заявлений. Надо сказать, что встречные исковые требования моей клиентки и ее подруг по несчастью вызвали неистовое возмущение даже не столько у истца, сколько у моей тезки и ее матери.

Мамаша даже вскочила с места и начала высказывать свою позицию в ключе «шиш им, все должно достаться моей дочурке». Впрочем, судью сбить с толку было затруднительно. Он, сохраняя каменную невозмутимость, пригрозил выставить ее в коридор, после чего мамаша моментально заткнулась. В чем-то я ее, конечно, понимаю. Дочке привалило счастье в виде зажиточного орка, и она не намерена его упускать. Вот только и моим клиенткам оказываться без гроша в кармане тоже не резон.

Мы перешли к опросу сторон. Первым, как и положено, выступал истец, господин Гомгот. Он просил суд расторгнуть его браки, и отказать женам в исках о разделе имущества.

— Вы просите полностью отказать в исках, или частично? — уточнил у него судья.

— Полностью! — отчеканил истец.

— То есть вы считаете, что ваши жены вообще не имеют право на имущество? — поинтересовался судья.

— Таков обычай моего народа! — процедил господин Гомгот, уничижительно посматривая на сжавшихся орчанок.

Судья с сомнением посмотрел на истца. В нем явно боролись противоположные стремления. С одной стороны, мужская солидарность заставляла его поддержать позицию истца. Но, с другой стороны, банальное человеческое сочувствие тянуло его на сторону ответчиц.

Так до конца и не определившись, судья заметил. — Суду понятна ваша позиция. Есть вопросы к истцу?

Вопросы, конечно, были. Не буду подробно пересказывать получасовые словесные баталии, но суть их сводилась к тому, что имущество есть и оно приобретено в браке. Так на каких же основаниях истец отказывается его делить, как положено по закону? Истец и его представитель настаивали именно на том, что делить ничего не нужно, ссылаясь при этом на традиции орков.

В ответ им резонно замечали, что дело рассматривается в Мидгарде и в соответствии с его законами, так что ссылки на обычаи другой страны совершенно необоснованны. Мы втроем (я, а также коллеги Альбина и Елена) дружно насели на истца и его представителя, а судья лишь забавлялся, молча наблюдая нашу перепалку.

Когда коллега Юрий уже почти дошел до того, чтобы банально покусать нас, мы наконец закончили допрос истца. Судья предложил высказаться ответчицам.

Гарем поднялся с места и молча поклонился суду. Судья обалдел от такого проявления вежливости, но поощрительно кивнул. Однако гарем продолжал молчать.

— Представьтесь суду и назовите место, дату рождения, место жительства, где проживаете и работаете. — привычно сказал судья.

Гарем, так же молча, направился к столу, и с поклонами, по очереди выложил перед судьей паспорта. Однако ответчицы продолжали упорно безмолвствовать.

Судья непонимающе посмотрел на них.

— Вы можете отвечать на вопросы суда? — поинтересовался он.

Орчанки дружно помотали головами в знак отрицания.

— Объявляю перерыв на пять минут. Представители ответчиц, поинтересуйтесь у своих клиентов причинами неуважения к суду. — не выдержал судья Ярешин, обращаясь к нам.

Когда причины молчания разъяснились, я не знала, смеяться или плакать. Видите ли, женщине позволено разговаривать только после разрешения мужа. Поскольку такого разрешения от истца не последовало, то гарем молчал. Ну что тут скажешь? Нам оставалось лишь вернуться в зал судебного заседания и объяснить судье причины заминки. Однако истец, невзирая не неудовольствие судьи, категорически отказался дать слово женам.

В такой ситуации пояснения по делу пришлось давать нам, как представителям ответчиков. И уж тут мы развернулись по полной программе. Сама ситуация была настолько забавна, что даже я, обычно весьма сдержанная и невозмутимая, веселилась вовсю.

Суть наших пояснений сводилась к тому, что согласно Семейному кодексу Мидгарда, «имущество, приобретенное супругами за время брака, принадлежит жене и мужу на праве общей собственности». Поскольку закон употребляет понятие «жена» в единственном числе (что естественно, поскольку многоженства в Мидгарде нет), то говорить, что мужу принадлежит половина имущества, а трем женам — еще половина, нельзя. Закон ведь устанавливает равенство долей супругов!

На основании этого мы просили каждой из жен выделить по пятьдесят процентов имущества, что в сумме составляло целых сто пятьдесят процентов. Нонсенс, конечно, но в этом виновато упущение в законе. Мы даже, от имени своих клиенток, милостиво соглашались установить орку рассрочку на выплату компенсации части имущества (в смысле, орк, отдав женам все имущество, еще и в долгу остался бы). В общем, мы развлекались от души.

Как и положено по ГПК,[20] следующими слово предоставили заинтересованным лицам. Надо сказать, что госпожа Анна Пулеметная и госпожа Ольга Пулеметная не упустили своего шанса высказаться. Похоже, уроки риторики они получали на базаре, поскольку их высказывания были весьма красочными и эмоциональными, временами с трудом балансируя на грани приличий.

— У меня единственная дочка, — патетично провозглашала госпожа Ольга Пулеметная. — Кровиночка моя, единственная. Я ночей не досыпала, недоедала, чтобы деточку, единственную отраду, вырастить. Неужто она не заслужила счастья?

И в таком же ключе она вещала еще минут пятнадцать. Тут было все — и вздымание рук к небу, призываемому в свидетели, и разрывание кофты на монументальной груди, и слезы на глазах… В общем, в госпоже Ольге умерла великая трагическая актриса. Жаль, но даже после смерти этой самой актрисы тяга к патетике и театральности у госпожи Ольги никуда не делась.

Ее дочь была более сдержанна в высказываниях. Суть ее прочувствованной речи сводилась к тому, что «Я его так люблю, так люблю! Вот просто прижала бы пусика к груди и не отпускала».

От этой нешуточной угрозы вздрогнул даже судья, а вот самому господину Гомготу, вероятно, нравилось, что его называют пусиком. По крайней мере, никакого возмущения этим он не высказал.

Наконец, цирковое представление, в которое превратили заинтересованные лица свое выступление, закончилось.

Судья, выслушав пояснения, откинулся на спинку стула, сцепил пальцы в замок и поинтересовался. — Стороны, вы не желаете прийти к мировому соглашению?

— Прошу прощения, ваша честь, но как именно вы представляете условия мирового соглашения? — осторожно уточнила я.

Судья Ярешин сделал знак секретарю, и она выключила звукозапись. Внимательно посмотрев вначале на нас, а потом на истца и его представителя, судья обратился к коллеге Юрию. — Вы ведь понимаете, что я не имею права отказать в иске о разделе имущества супругов. Максимум, на который вы можете рассчитывать, так это то, что я вынесу решение о разделе имущества в равных долях, то есть по одной четвертой части каждому из супругов. Конечно, сто пятьдесят процентов имущества, как просят ответчицы, выделить нереально, но вот поделить на четыре части — вполне.

— Но это я заработал! — попробовал было возмутиться истец.

— В законе сказано «является общей совместной собственностью независимо от того, что один из них не имел по уважительной причине (обучение, ведение домашнего хозяйства, уход за детьми, болезнь и т. п.) самостоятельного заработка (дохода)». В данном случае уважительная причина явно была, так что ваш аргумент необоснован. — спокойно пояснил судья. — Вообще-то, это вам должен был объяснить ваш адвокат. Это не работа суда, объяснять что-то, но в данном случае я не хочу затягивать рассмотрение дела, так что вы должны реально представлять себе перспективы.

— Так значит, мне почти без ничего остаться, и это в лучшем случае?! — выкрикнул истец. — И сделать ничего нельзя?!

Его представитель быстро пересел поближе к клиенту, согнав ради этого его любовницу, и начал ему что-то объяснять. Истец краснел, бледнел, но слушал молча, а остальные с интересом наблюдали и ожидали результата.

Наконец истец сказал своему адвокату. — Я все понял.

Коллега Юрий вернулся на свое место, и судья скомандовал включать звукозапись.

— Ваша честь, у моего клиента есть заявление. — вскочил представитель истца.

— Слушаю. — согласно кивнул судья.

Истец тяжело поднялся с места и заявил. — Я передумал. Пускай лучше у меня будет старый гарем, чем остаться без ничего. Я отказываюсь от иска и не буду разводиться.

Несостоявшаяся теща немедленно вскочила с места и возмущенно завопила. — Да как же ж это? Ты ж обещал моей Аннушке! Ты же клялся и божился, что женишься! А теперь передумал? Мать честная, да что же это делается-то? За что ты мою дочку обидел, поганец?

Честное слово, я уж было подумала, что она накинется на орка с кулаками, отстаивая интересы своей дочери. Но обошлось — вероятно, женщина побоялась быть задержанной за хулиганство на пятнадцать суток, как пригрозил ей судья.

Судья Ярешин спокойно переждал ураган возмущения и переспросил у истца. — Вы уверены?

— Да, — ответил тот.

— Тогда суд принимает отказ от иска и закрывает дело. Слушание окончено, — постановил судья.

Невзирая на крики и ругань со стороны Анны Пулеметной, господин Гомгот кивнул своему гарему и молча вышел из зала заседания.

Неожиданная развязка, что и говорить. Ситуация напомнила мне старую шутку насчет того, что «Любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда. И вот поэтому выходит, что в жизни главное — еда». Я хмыкнула. Да уж, в каждой шутке есть доля шутки.