Глава 6

Когда Лизандра вернулась в город, там уже вовсю шли восстановительные работы. И пьянка. Ну, то есть активно пьющие рабочие при этом пытались еще и мостовую ремонтировать, и стены белить.

Ворота замка были открыты, причем все. Что самое забавное, их никто не охранял. И вокруг вообще было как-то слишком пусто. Раньше хоть живность всякая бродила. И той нет — съели всю.

Королева прошла по дворику, так никого и не встретив, и, по наитию, поднялась в зал для пиршеств. Зал был полон. Соскучившиеся по нормальной пище люди яростно вгрызались в гусей, барашков, козликов и прочую жареную живность. Те, кто не вгрызался, с любопытством и некоторым удовлетворением на лицах наблюдал за происходящим в центре зала.

Там, в пыли, с рычанием и воплями, катались по полу Тибальд и Распишах. Тибальд при этом вцепился руками в роскошную бороду гнома, а Распишах так и норовил оставить красавца-эльфа без некоторой части шелковистых локонов. Эльф пинался и повизгивал, гном пытался аккуратно припечатать эльфа затылком в мраморные плиты.

Вокруг них с веселым лаем скакали две королевские борзые.

На королеву внимания никто так и не обратил.

— Что происходит? — спросила она.

— Я тебе его не отдам, мерзкий длинноухий! — орал гном, брызгая слюной.

— Ты его не получишь, — надрывался эльф, — он мой!

Глаза Лизандры все больше лезли на лоб. Происходящее как-то совсем в голове не укладывалось. Она обвела зал изумленным взглядом. Обнаружила среди присутствующих и гномов, и эльфов, и людей. И это помимо прочей нечисти. Пируют вместе, значит, война закончилась. Это хорошо. Но вот поведение двух лидеров…

Лизандра была в чем-то очень неискушенной девушкой, и потому явление в зале ясна солнышка — государя Миссонии потрясло ее до глубины неиспорченной души.

Роланд вплыл в помещение красивый весь до тошноты. В красном камзоле, желтых штанах, сапогах с загнутыми носками. На его аккуратно причесанной голове красовался парадный королевский венец с опалами и бриллиантами, который до сего момента был надеван королем лишь один раз — собственно, на коронацию. Ранее Роланд считал его слишком помпезным. Да и не принято это было как-то — в парадных венцах по пьянкам расхаживать.

Итак, Роланд вплыл, рассеянно оглядел присутствующих, и тут его взгляд упал на все еще выясняющих отношения представителей иных разумных рас.

— Боже мой! — вскричал король, — что же это такое делается?!

И всплеснул руками. Тут уже все перестали жевать.

Народ привстал. Король, как-никак. Положено, ежели монарх в помещении вдруг проявляется. Даже такой вот. Странный.

Роланд бросился к дерущимся.

— Ну что же вы, — причитал он, заламывая пальцы и пытаясь разобрать клубок на составляющие, — ну так же нельзя, ну ребята!

Лизандра наблюдала за сценой в недоумении. В ее понимании Роланд должен был сначала бросить какое-нибудь ехидное замечание на данный счет, а затем вызвать стражу. Или наоборот. Хотя, в ее понимании, опять-таки, данная сцена никогда бы не произошла. Королева недолго жила в Миссонии, но и она успела уяснить, что Тихий и Мудрый — чуть ли не самые выдержанные, да, пожалуй, и самые хитрые существа во Вселенной. А такие, извините, не дерутся. За таких всегда есть кому почесать кулаки.

Вскоре жизнь Лизандры, и до сего момента не радующая ее исполнением желаний (исключая прекращение военных действий), стала и вовсе невыносимой.

Король ее гордо игнорировал. Нет, не так. Чтобы нечто игнорировать, надо об этом помнить, надо знать, что это недостойно твоего внимания, и постоянно этому недостойному о том напоминать. Король о жене своей просто забыл. Как забывал он о прислуге. Ну, есть нечто, убирающее горшок и подметающее полы. Ну и ладно. Не будет убирать — задумаемся, а так… Вот и королева была сведена на позицию горшкоубирателя.

Король был поглощен интересными отношениями — с гномами и эльфами. Но, надо признать, новые фавориты свое особое положение тоже не использовали во вред государству. Не нужны были им ни почести, ни награды — одно лишь внимание со стороны обожаемого государя, пару слов в ответ — и вот оно, счастье. А бедный Роланд все не мог выбрать — кто из них ему более по сердцу — Тихий или Мудрый, и мучился, не зная, с кем бедой поделиться.

Но отчего же не с кем? А жена?!

Лизандра была почти счастлива, когда король пригласил ее к себе. Поболтать. Она надела лучшее платье из бирюзового бархата, велела волосы себе заплести особенно эффектным способом. Лизандра надеялась, что у Роланда, наконец-то, в голове шарики с роликами встали на место.

Роланд принимал ее в кабинете. Он сидел, в задумчивости облокотившись о стол и печально глядел на гобелен на стене. На картине изображена была сцена охоты — две гончие преследовали оленя. И государю казалось, что олень — это он. А потому он вздыхал протяжно и часто.

Едва Лизандра появилась на пороге, Роланд оживился.

— Милая, — сказал он, — мне нужно посоветоваться с кем-то. Такая дилемма.

Королева радостно улыбнулась. Ей вспомнились времена, когда с ней вот так вот советовался отец ее Миклуш.

— Конечно! — воскликнула она, — в чем проблема?

— Ах, — томно произнес король, — Я не могу выбрать. Тибальд, он такой красивый. Ты обращала внимание на то, как светятся его глаза в сумерках? У него такой мелодичный голос, он такой гибкий и изящный. А Риспишах — он сдержанный, мужественный. Он такой сильный и смелый. А плечи… Какие у него плечи — широкие, мощные. Ах!

Ее величество побледнела.

— И что ты хочешь от меня? — тихо спросила она.

— Так помоги мне! — капризно воскликнул король, — это же ненормально, если я буду сразу с двумя!

Лизандра, путаясь в подоле, выбежала из кабинета.

Роланд открыл глаза, но поднять голову от подушки не смог. У него чудовищно болело все тело, а в виски, казалось, кто-то вколачивал гвозди.

— Где я? — простонал он.

— У меня в гостях, — услышал король и дернулся. Мерзкий скрипучий голос усилил боль, хотя, казалось, это невозможно. Роланд с трудом повернул голову и обнаружил рядом с собой божественно-прекрасную женщину. Король поморщился.

— Я ничего не помню, — признался он.

— И не должен! — радостно ответила дама.

— А Вы кто?

— Я?!

Дама изобразила на лице негодование. Ее длинные черные ресницы так и затрепетали.

— Ах, Ваше величество, Вам должно быть стыдно за такое невнимание.

Король прикрыл глаза. Ее голос, казалось, ввинчивался прямо в мозг.

— Но я Вас прощаю, — игриво добавила дама, — меня зовут фея Гертруда.

Роланд, не сдержавшись, застонал.

Признаться честно, в детстве его пугали феей Гертрудой, когда он не хотел засыпать вовремя или чуть-чуть хулиганил.

"Вот, отдадим тебя фее Гертруде", — говорила ему нянька, и мальчик тут же становился милым и послушным. Пусть ненадолго, однако, действовало ведь. И теперь сбывались его детские кошмары.

— Вам больно? — равнодушно спросила фея, — это скоро пройдет. Если Вас это утешит, Тибальд и Распишах тоже себя плохо чувствуют. Так всегда бывает.

— Почему меня должно это утешить? — поинтересовался король.

— Ну, они же Ваши враги!

Король с трудом сполз с украшенной рюшами кровати.

— Они мне не враги, — сквозь зубы проговорил он, — они — государственные преступники.

Фея спокойно наблюдала за тем, как Роланд Мерован, шатаясь, бредет к двери. Не дошел. Упал. Лицом вниз.

— Что со мной? — прошептал он, когда фея, нисколько не напрягаясь, перевернула его на спину.

— Все в порядке, — холодно отметила Гертруда и удалилась, взметнув пыль подолом. Пыли было предостаточно, да и подол длинный. Но все равно это движение выглядело слишком уж картинным. А Роланд фальши не терпел. К сожалению, мнение его никого не интересовало.

Чуть оклемавшись, он выполз в коридор. Длинный такой коридор. Слишком длинный для такого относительно небольшого здания. Роланд подумал о волшебстве и вновь поморщился. Волшебство было глубоко чуждо его рациональной натуре.

За ближайшей дверью обнаружились Тибальд и Распишах.

— А, привет, Ваше Величество, — сказал гном, впрочем, тон его речи не звучал слишком уж приветственно. Скорее наоборот — шли бы Вы, дорогой, пока Вам по шее не наваляли. Но король, на то уж он и король, гордо не обратил на это внимание.

Ни гном, ни эльф не спешили приподнять седалища с места, чтобы поприветствовать своего монарха. Роланд оказался перед сложным выбором — либо проигнорировать данный факт, либо гордо фыркнуть, а, может, даже удалиться в знак протеста. Он — правитель, он — мог. Более того, он должен был поступить подобным образом, поскольку негоже государю с правонарушителями всякими общаться. Вне судопроизводства, конечно. Однако, сделав это, бедный Роланд лишился бы шикарной возможности придумать какую-нибудь гадость сообща. А, учитывая личность находящихся перед ним субъектов, эта возможность была, да еще какая.

А потому Роланд Мерован вынужден был сделать вид, будто подобное пренебрежение его статусом — нечто самой собой разумеющееся. В данных обстоятельствах, естественно. После подобных умозаключений Роланд спокойно прошествовал в комнату и мило (насколько мог) поинтересовался:

— Что делаем?

Ну и что они могли делать? В карты играть, естественно. Огрызок карандаша нашелся в сапоге Распишаха. Бумага… А, где только бумага на дороге не валяется. Ну, продешевила фея. Следовало обои заказать из шелка.

Роланд гордо отверг предложение играть на деньги. Во-первых, денег у него (наличных) не было. Во-вторых, король, играя на деньги, может проиграть нечто более существенное. Власть, к примеру, или что еще.

Так прошло дней десять. Фея Гертруда, меж тем, не возражала против их совместного времяпровождения. Дни шли за днями, похожие друг на друга, как две капли воды. Их кормили три раза в день, как положено. И даже поили вином.

Еда появлялась сама собой. Вино приносила сама Гертруда.