"Дикие гуси" - читать интересную книгу автора (Граков Александр)

Глава 9 Привокзальное кафе

— Ну что ж, теперь вижу — не отвертишься! — засмеялся Айс. — Только, вы уж извините, не было у меня в жизни ни «щипачества», ни «гоп-стопа», ни, тем более, «мокрухи». Хоть и пришлось в свое время познакомиться со всеми видами этой «индивидуальной трудовой деятельности»! О себе я вам, конечно, расскажу, — он взглянул на часы, — до отхода поезда, но затем я хотел бы вспомнить о еще одной судьбе — моего лучшего друга и однокашника, судьба которого переменилась в одночасье с лицевой стороны на оборотную: из охотника за убийцами он превратился в… да вы, надеюсь, поймете, когда услышите эту историю. А сейчас…

И Айс рассказал сидящим за столом свои похождения, поставив за точку отсчета ограбление его и инкассатора в славном городе Ростове…

Когда он закончил говорить, они восхищенно переглянулись и наперебой принялись уточнять такие подробности, которые Айс намеренно опустил в своем рассказе. В частности, Лине, например, очень хотелось узнать, кто были те две девицы, которые навели его на одной из станций на азеров с ножами, а вот Юльке с Инеской эта тема показалась вовсе неинтересной, и они наперебой принялись расспрашивать Айса, что стало дальше с Сонькой…

А мужики вовсю интересовались, где это Гарик и Айс достают такое классное оружие… Спасло его время — нужно было спешить на поезд. Похватали вещи, оставили записку квартирантам (дубликаты ключей Инеска отдала им сразу же по получении арендной платы) и, вызвав сразу два такси, поехали на вокзал. С билетами, заказанными по телефону, проблем не было: два купе, рядышком. Уже вышли было с ними на перрон, когда вдруг ожил динамик — оповещатель на здании вокзала:

— Внимание, граждане пассажиры! Поезд Москва — Адлер опаздывает на один час пятьдесят минут по техническим причинам! Повторяю…

— Тьфу ты, падло! — Шнифт ожесточенно растер плевок подошвой, — И здесь этот закон подлянки срабатывает! Ну что тут поделаешь?

— Я знаю, ребята, что делать! — Айс посмотрел на Юльку с Инеской. — А вы, девочки, со всеми попрощались?

Те невольно повернули головы туда же, куда и он, и… уперлись взглядами в привокзальное кафе.

— Какие же мы свиньи, сестричка! — Юлька подошла к Айсу и чмокнула его в щеку. — Спасибо тебе, Айсик!

И они с Инеской проскочили внутрь здания.

— Ну что, отметим отъезд? — Шампанское на дорожку, надеюсь, не повредит нашим молодым организмам? — пошутил Айс и все дружно потопали следом за сестрами…

Паша-бармен сегодня был в ударе: бутылки и бокалы в его руках мелькали с быстротой теннисного мячика, музыка из стереоколонок выдавалась самая мягкая и совершенная, а на физиономии было написано такое довольство — хоть сейчас на обложку рекламного проспекта! Еще бы — две его подруги юных лет выбираются из подзаборной грязи на широкую дорогу Жизни! Они, правда, не стали уточнять, сколько собираются по ней шагать и куда в конце концов придут, но и того, что Юлька с Инеской едут в Сочи для работы в престижной фирме (а что, неправда?), оказалось для Паши более чем достаточно.

— Счастливого пути, девчата! — напутствовал он их. — Не я ли все время говорил, что счастье еще улыбнется вам — много потеряет, если пройдет мимо такой красоты! Пробьете дорожку, — подмигнул им, — не забывайте Пашку, может, и мне местечко найдется под вашим крылышком?

— Обязательно, Паш! — отвечала, как старшая, Юлька — на полном серьезе.

Веселье за дальним столиком в углу было в самом разгаре, когда в помещение бара вошли шестеро в пятнистой форме. Паша, едва взглянув на них, угадал: нацмены. Следом за ними в кафе втерся старый знакомый Паши: один из азеров, обитавших за стеной его кафе года два уже. Сразу неприятно заныло сердце. Он знал уже о разборках, которые кто-то провел в груде пустых ящиков: одного из этих «знакомых» позавчера увезли в больницу подбирать ему новую вставную челюсть. А второй, наверное, искал защиту. И нашел…

Все сразу же толпой направились к стойке бара.

— По твоей, сучонок, наводке нам «правилку» устроил тот хмырь? — зашипел сразу же «знакомый».

— Один или с кодляком? — раздался сзади насмешливый голос и на плечо азера легла крепкая рука Айса: он еще в дверях усек эту «компанию».

Азер крутнулся на месте, выхватывая из кармана руку с кастетом и… осел на пол, обливаясь кровью пополам с шипучей пеной: бутылка шампанского глухо бухнула о его голову, разлетевшись на составляющие. Паша сожалеюще поцокал языком, вертя в руке «розетку» — горлышко с рваными, острыми как бритва краями.

— Надо же — четвертак убытка за одну секунду! — и тут же, выпрыгнув из-за прилавка, встал рядом с Айсом, выставив «розетку», — Ну, налетай на дармовое угощение!

Тех, в камуфляже, это бы не остановило. Остановило другое: в установившейся на секунду тишине резко и отчетливо щелкнул взводимый боек Айсова «Глок-17», направленного сейчас точно в лоб ближайшему азеру.

— Забыли, сволочи, где находитесь? Это вам не Нагорный Карабах! — за его спиной выстроились Шнифт и Болт. Батон вышел вперед, без всякого вступления сгреб за шкирки двоих и треснул их лбами друг о друга. Затем, отшвырнув обмякшие тела, танком попер на остальных, засучивая рукава рубахи.

— Эх, люблю поразмяться, особенно пожрать!

Айс хмыкнул и спрятал пистолет. Теперь необходимость в нем отпала: азербайджанцы, ожидавшие «заловить» здесь одного лишь бармена, уже отступали: поддерживая под руки двоих со вздувшимися на лбах буграми, они гуськом вытянулись на улицу, пригрозив напоследок Батону «еще встретиться».

— А я бы не советовал! — крикнул тот им вослед и указал на валявшегося «знакомого». — А с этим что будем делать?

— Сдать милиции! — подсказала вынырнувшая сзади Юлька.

— Бесполезно! — махнул рукой Айс. — Я их уже два раза сдавал — восстают, как феникс из пепла! Впрочем, попробуйте, говорят, Бог троицу любит!

Прибывшие из вокзальной дежурки два сержанта, увидев «знакомого», кровожадно заорали:

— А-а-а, тварь, попался? Ну все, хана тебе! Подельника его позавчера взяли, а он, гад, пырнул одного нашего ножом и смылся! — возбужденно объяснили они посетителям и тут же поинтересовались:

— Это кто ж его так лихо?

Айс дернул за кофточку открывшую было рот Юльку.

— Двое их тут было, — объяснил он, — что-то, видимо, не поделили, так тот его — шампанским по кумполу… И сбежал, а мы вам вот…

— Молодцы! — прервал его один из сержантов, — Вы совершили мужественный поступок, помогая правительственным органам в розыске и задержании особо опасного преступника! Один, без оружия…

Юлька прыснула за спиной Айса.

— …позвольте вашу фамилию для вынесения благодарности! — достал сержант блокнот.

Только этого и не хватало для полного счастья! Айс беспомощно оглянулся назад.

— Ну зачем же вмешивать посторонних в дела милиции? — выдвинулся Шнифт. — Ваш преступник, вы его и задерживайте! А нам некогда с этими протоколами возиться — на поезд опаздываем!

Сержант с сомнением посмотрел на Айса: кому же, мол, не хочется прославиться?

— Вы тоже разделяете мнение этого гражданина?

— Целиком и полностью! — поспешил подтвердить тот. — Каждый должен заниматься своим делом: милиция — ловить преступников, а пассажиры — сидеть в вагонах.

— Ну что ж, тогда… — сержант, заломив руку очухавшемуся преступнику, сорвал с его руки кастет. А вытрусив из заднего кармана штанов выбросной нож, многозначительно присвистнул.

— Ну, милок, теперь ты всей лаврушкой Северного Кавказа не откупишься! — и сунул его по загривку: — Давай, шагай, параше навстречу!..

— Теперь долго будешь скучать по соседям! — Айс улыбнулся Паше. — А в случае чего…

— Загляни под стойку! — прервал его тот. Айс заглянул — автомат Калашникова и две гранаты.

— Солидный арсенал! А если бы менты…

— Они дальше стойки не идут! Получил «на лапу» — и на выход!

— Ну, тогда счастливо оставаться! Будет трудно — черкни! — Айс набросал адрес родителей, — Я периодически появляюсь в этом районе…

Они уже подходили к месту посадки, когда Батон вдруг резко притормозил и дернул Шнифта за рукав.

— Ты погляди-ка, кого нам билетная касса в попутчики снарядила!

На перроне курили, оживленно переговариваясь, те самые — шестеро в камуфляже.

— Ну нет, я этого не потерплю! — Батон подскочил к самому разговорчивому там, в кафе. Прихватив его одновременно за шиворот и за штаны на заднице, приподнял и покачал на весу, как кутенка, вроде примеряясь швырнуть на рельсы, по которым к станции приближался поезд Москва — Адлер.

— Привет, земеля, вот и встретились! Хочешь полетать?

Несчастный заизвивался так, словно хотел выпрыгнуть из формы. Остальные бросились уговаривать Батона.

— Слушай, извини, а? Во всем виноват этот ненормальный с вокзала! Мы стояли себе пиво пили, вдруг он бежит, кричит: «Русские козлы азеров бьют!»…

— Что? Повтори, что ты сказал! — взревел Батон, бросая свою ношу и хватая за грудки говорившего — крепкая ткань подозрительно затрещала… — Да на зоне за это слово…

— Он сказал, не я сказал! — заорал перепуганный «земляк», — Извини, друг!

— Так бы и давно, — Батон отпустил парня, — хотя в друзья к тебе я не набиваюсь! Куда путь держите, соколики?

— Дембель, дембель! — заговорили все разом, радуясь, видимо, что конфликт окончился столь благополучно.

— Ну и езжайте на дембель! — разрешил Батон. — Только другим поездом! А то знаете, как бывает: вышел человек в тамбур покурить, допустим, и вывалился вдруг из вагона на полном ходу: дверь плохо проводник прикрыл. Бывает такая ситуация в дороге? — повернулся он за подтверждением.

— Случается иногда… — неопределенно подтвердил Айс, поправляя за поясом пистолет, рукоятка которого нахально высовывалась через прорезь рубашки.

«Дембеля» невольно попятились и вскоре скрылись за зданием вокзала, что-то злобно приговаривая.

Инеска вдруг сорвалась с места и исчезла вслед за ними.

— Куда? — Айс рванулся вдогонку. — Поезд всего пятнадцать минут стоит!

— Не трожь! — придержала его Юлька. — Сестричка что-то услышала.

Вернулась Инеска через пять минут. И протянула Айсу… большой черный пугач — почти копию его «Глок-17».

— Возьми и сунь за пояс! — приказала она ему, — А свой на время мне отдай!

— Делай, что говорит! — подтолкнула сзади Юлька.

Айс пожал плечами и, опустив свой пистолет в сумочку Инески, приладил на его место игрушечный. Инеска отошла в сторону…

— Руки! Руки за голову, быстро! — в поясницу Айса неожиданно уперся автоматный ствол. Он машинально вскинул руки и, обернувшись на приказ, увидел давешних сержантов милиции, подошедших из-за толпы незамеченными. За их спинами — «дембельские» рожи.

Пока один из сержантов держал его на прицеле, другой ловко охлопал карманы, прошелся по ребрам…

— Вот он, родимый! — вынул из-за пояса пистолет.

— Что, сержант, милицейская слава покоя не дает? — спросил Айс спокойно и насмешливо. — Руки-то можно опустить?

— Опусти! — тот уже разглядел, что именно за «оружие» держит в руке.

— Племяшу везу, — добил его Айс, — на день рождения!

— Извини, парень!

Сержант отдал ему водяной пистолет, откозырял и пошел к вокзалу. За ним молча поплелся его напарник, опустив дуло автомата. Проходя мимо одного из «черных», он вдруг резко саданул одного из них укороченным прикладом в пах и как ни в чем не бывало пошел дальше, а тот, взвыв, покатился на асфальт перрона.

— Я, пожалуй, добавлю! — Батон рванулся к остальным, но их уже не было — как сквозь землю провалились.

…В поезд «дембеля» так и не сели — Батон лично проследил.

— Ну какие же вы умницы! — Айс в купе обменялся с Инеской стволами, — Как догадались?

— Не догадались — поняли по их разговору! — Инеска благодарно улыбнулась за похвалу. — Мы же с Юлькой почти два года возле них околачивались. Вот и нахватались верхушек азербайджанских! А насчет подмены я потом уже сообразила.

— Спасибо за сообразительность! А теперь…

Состав резко дернулся и за окном уехало назад здание вокзала.

— Ну и везет же мне с этой станцией! — признался девчатам Айс. — Вот и в прошлый раз… — он заговорщически переглянулся с Юлькой и Инеской, и все трое разом захохотали, снимая стрессовое состояние последнего часа. Остальные с легким недоумением следили за ними. Остальным о той, первой, встрече знать вовсе не обязательно…

— Ну что, спать будем, или продолжим разговор по душам? — Айс пытливо вглядывался в лица сидящих на двух нижних полках молодых людей, с которыми отныне связал свою судьбу, надолго ли — это покажут обстоятельства. — Я это к чему… рассказ о судьбе моего друга, который я предложу вашему вниманию, напрямую связан с теми событиями, которые вас ожидают в недалеком будущем, — имею в виду парней. Вы решили стать солдатами по найму, а что вы знаете об их службе кроме того, что за нее хорошо платят? Вот так же начинал когда-то и мой друг — Юра Фетисов…

— Ну что стоишь и смотришь на меня, как баран на новые ворота? Донесения писать так и не научился, да и хотел ли? А сколько раз я тебе повторял — не суй нос не в свои дела? Эх, не дорос ты еще, товарищ прапорщик, до оперативной работы, так и не смог постичь специфику нашей службы! Вот и допрыгался — иди, сдавай…

— Да в гробу я видел все это! — этими словами, впервые за время службы, прапорщик Юрий Николаевич Фетисов оборвал своего начальника отдела и совсем уж нетрадиционно вышел из его кабинета — смачно, от всей души хрястнув дверью.

«Господи, каким же я идиотом пришел сюда! Неуклонно верил в ум, честь и совесть своей любимой „конторы“ — КГБ! И каким дерьмом все это оказалось при ближайшем рассмотрении: стукач на стукаче сидит и стукачом погоняет! Уволен… и, слава Богу, и хрен с ними — неужели не найду себе занятия по теме, с моим-то уровнем подготовки!» — это он продумывал уже на ходу, спускаясь по лестнице к выходу из своего бывшего «родного» управления.

И действительно, причин для беспокойства, вроде бы, не было: с детства он готовился к такой вот службе — это позволило ему еще до армии получить мастера спорта по пулевой стрельбе, довольно сносно говорить на английском и иметь пятилетний стаж занятий боевым у-шу. Дальнейшая служба в спецподразделении КГБ Москвы также внесла немалый вклад: Юра возмужал, окреп физически и морально, несколько раз «работал» по боевым задачам… После срочной изъявил желание продолжить службу в органах и поступил учиться заочно. Рост — 196, вес — 95, отличное владение всеми видами и системами вооружений и своим телом… И с такими данными — нам ли быть в печали?

Но на практике все оказалось не так-то просто: на заводах, фабриках, в фирмах, даже в магазинах, куда он пытался приткнуться на работу, «товарищи», отвечающие за кадры, узнав, где до этого обитал Юра, быстренько от него отделывались: «Извините, по вашей специальности работы нет!» Все правильно, а вдруг — стукач? Хотя, с другой стороны — какой дурак будет поступать на работу для «стукачества», в открытую заявляя, что служил в ГБ? Непруха, и все тут…

Родители у Фетисова и были, и в то же время как бы не были. Как это? Да вот так: до его двадцатилетия они были заядлыми коммунистами, и, в основном, это их заслуга, что сын с тринадцати лет заболел службой в Комитете. А с 1986-го, убедившись в крахе своих идей морального кодекса строителя коммунизма и разуверившись во всем, они довольно резко ударились в христианскии евангелизм и… прокляли сына за службу в «бесовской» системе, попутно разменявшись с ним квартирами. Теперь Фетисовы виделись редко: у родителей — дел по горло в связи с миссионерскими командировками чуть ли не по всему свету, а у сына — своя служба и жизнь…

Для безработного бывшего кагэбэшника настало время думать: пришла осень 1989-го. По сообщениям прессы и телевидения на Балканах — в бывшей Югославии — кто-то чего-то с кем-то не поделил. Там начиналась бойня, которой пророчили «многие лета». Интересно? Кому-то не очень, кому-то…

«А может, поехать туда? Навести порядок да и подзаработать неплохо: наверняка там „зелеными“ платят!»

У знакомой туристки-торгашки он узнал, что из всех участвующих в «разборках» наиболее прокапиталистически настроены хорваты.

— Во-во, туда и двину! Служил коммунякам, а теперь попробую «вечнозагнивающим»! Из огня — да в полымя!

Когда-то Учитель прорицал ему: «Либо ты в белом лагере, либо в черном, и в борьбе между ними проявляется смысл жизни!» Ну что ж, логично, значит — еду, и никаких гвоздей!

Продав все, что было в его маленькой квартире, он собрал сумму, которой должно было хватить и на «левое» оформление загранпаспорта, и на последующую дорогу. А чтобы жилище на Родине не пустовало, а приносило доход — впустил семейство квартирантов. Объяснил им, что уезжает надолго, но пусть не радуются: когда вернется, за каждый месяц проживания они заплатят валютой и сразу. Практично? Наверное, капитализм так капитализм! Нормально оформить заграндокументы в конце восьмидесятых «бывшему» пока было проблематично, но с «левым» паспортом да с баксами — «nо problem»! В ноябре его встретил погранпост Чоп, что в Западной Украине, рядом с Ужгородом. Сцена, разыгравшаяся на таможенном контроле, известна многим «совковым», часто мотающимся туда-сюда за шмотками и авто. Дошла очередь осмотра Фетисова.

— Ну ты здоров, братан! А знаешь, что у тебя туристический ваучер — «липа»? — спросил его таможенник средних лет.

— А вам что, за державу обидно, товарищ? — попытался съехидничать Юра.

— Что, крутой — много разговариваешь? А ну, пройди-ка в комнату для личного досмотра! — это был уже приказ, которому надо подчиняться…

«Обида за державу» стоила пятьдесят долларов, венгерский таможенник был менее обидчив — двадцать! Это привело к тому, что, добравшись до Будапешта, Фетисов ощутил проявление экономического кризиса в своих карманах. Особенно это отозвалось на животе — в нем «кишка кишке фиги начали крутить». И ничего не попишешь: валюты оставалось только на дорогу до Загреба — столицы Хорватии.

«Ни хрена — прорвемся, наших так просто не взять, мы курсы проходили — соцвыживаемости!» — думал Юра, кося глазом на лотки торгашей: где бы что спереть? Однако ничего не выходило: слишком заметная фигура. Терпеть пришлось еще сутки — на одной воде…

И вот — вокзал Загреба. Начиналось знакомство со страной, в которую он приехал жить, работать, а может, и воевать. Прогуливаясь по вокзальной площади, он неожиданно услышал родную речь. Разговор шел между двумя офицерами из русского батальона ООН: один уезжал на Родину, другой его провожал. А обсуждались насущные проблемы служебной коммерции.

— Неплохо я этот раз крутанулся! Долги отдать хватит, а на остаток, может, «тачку» еще прикуплю, если моя спиногрызка разрешит!

— Ну, если ты сумел, то я смогу тем более, в голове-то не опилки!..

«Наши везде наши, какую форму ты им ни нацепи!» — подумал Фетисов. Но влезать в разговор, а тем более знакомиться с такими «важными птицами», не стал: не того он пока полета. Между тем, его все больше беспокоило отсутствие калорий в желудке, ну и, конечно, дензнаков на их приобретение…

На Загреб опустилась ночь. Прогуливаясь по городу, он увидел: одну из фруктовых лавок свернули и убрали, а на ее месте остался ящик с наполовину сгнившими фруктами. А через дорогу — парк, там — никого, да и на всей улице пустынно: поздно уже. Это было то, что надо…Через минуту добыча стояла в парке на лавочке, и Юра, перочинным ножом обрезая гниль, шустро перемалывал отходы торговли: бананы, яблоки, груши, мандарины, киви… «Ужин» длился минут десять.

Рядом с местом пиршества стоял столб, на котором белело какое-то объявление. Закончив чревоугодие и убрав следы «преступления», Фетисов подошел и попробовал его прочесть. Наконец, после долгих мучений, до него стал доходить текст:

Больше перевести для себя он ничего не успел: появившийся внезапно из темноты полицейский наряд с собакой запросил документы, а после этого… «ТТ», направленный в лоб, наручники, пластиковая дубинка, допросы, средства «раскрытия памяти» и приговор суда через семь суток: «Сербский шпион — пять лет тюрьмы! Альтернатива — служба в хорватской армии, на передовой!» За эти дни память русского так раскрылась, что он немало слов успел выучить «по-ихнему».

— Хвала лэпо![22] — неожиданно для хорватов сказал Фетисов, затем продолжил на своем родном: — Я вам который день уже пытаюсь втолковать: служить я хочу, воевать! Отвезите меня, в конце концов, во взвод «Z», пока я у вас тут дуба не врезал!

Воспоминания о полиции Загреба у него остались такие: обслуживание, сервис и кормежка — люкс! (действительно — и душ по желанию, и телевизор в камере), но методы расспросов грубоваты — совсем как дома, в родном «совке». Память о той, первой, отсидке позволила Юре никогда в дальнейшем не конфликтовать с законами Хорватской Республики…

— А сейчас — спать! — Айс взглянул на часы. — Я не хочу, чтобы вы предстали перед Гариком этакими «мокрыми курицами». Особенно это касается наших женщин: первое впечатление зачастую становится решающим фактором дальнейших отношений!

— А?.. — открыл было рот Шнифт.

— А доскажу эту историю я у Гарика на фазенде! Уверяю вас, времени там будет предостаточно! Договорились?

…Через полчаса в двух соседних купе погас верхний свет. Но слабое свечение ночника, смутно обрисовывающее фигуры уснувших, доказывало: здесь не происходит ничего предосудительного!..