Глава 1

В помещении становилось холодно. Сквозь разбитые окна пробирался сквозняк.

Я поёжился, крепко обхватив плечи руками, стараясь плотней прижаться к холодному ватнику расстеленному по полу, чтобы тот, наконец, нагрелся от моего тепла и не увлажнял стылой поверхностью спину.

Всем приказали спать и не дёргаться. Но люди не спали и постоянно шевелились, нервно копошась на месте, то и дело вздрагивали от регулярного гула взрывов, далёких окриков. Многие кашляли охрипшим голосом. Беспокойно, шумно ёрзали, когда за окном на фоне канонады далёких орудий слышалась ближняя автоматная очередь. Стреляли где-то рядом. Стреляли в упор. Не знаю в кого и зачем… Но тот человек обречённо вскрикнул в последний раз и всё затихло… Нет. Не всё. Внешний шум ближней и дальней войны продолжался. Впрочем, это становилось обыденным явлением.

Я безучастно отстранился и открывать глаза напрочь отказывался. Пытался заснуть. Крутился со стороны на сторону; то одним боком, то другим прижимался к вертикальному щитку, понимая, что это бесполезно — так расстеленный ватник не прогреется и будет всю ночь беспокоить, холодить спину. К кашлю и хрипу промёрзших людей я привык. На пустую болтовню двух безумцев, лежащих неподалёку не обращаю внимание. Хотя последние фразы меня почему-то задели:

— …Мне надо идти. Там осталась моя сестра. Я её видел…

— Так иди! Чего лежишь-то?

— Я её видел. Она прекрасна! Она улыбается, как и раньше. Она мне улыбалась. Я хочу быть рядом с ней!

— Иди, иди. Шуруй давай, — подгонял второй. — Эх… Ты… Мёртвых не видел!.. Твоей сестре повезло. Она встретила смерть достойно, не то что я…

— А что ты?

— Я не умею улыбаться. Забыл как это делать…

— Вспомни, — тихо рекомендовал первый.

— Эх… Как сказать?.. Не могу… Искренне не получается. А понарошку — это пожалуйста…

До чего же становилось противно, жутко здесь находиться. Но… без вариантов!

Тихонько подрагивал пол. Звонко задрожали полуцелые стёкла на окнах — где-то неподалёку упал снаряд. Гул усилился, достиг пика и 'отошёл'… Через закрытые веки просачивались всполохи далёких и ближних огней.

Ныло измученное перегрузками тело. Сильно болела левая рука. Боль усиливалась в локте. Почему-то боль была не постоянной — переменной, эпизодической. То усиливалась до нестерпимой, невыносимой грани, то отступала до потери ощущения. И каждый раз я боялся, что перестану чувствовать руку, что потеряю её навсегда. Но стоит пошевелить ей, как боль сразу впивается в локоть и выше своими острыми шипами.

В сжав губы до крови, я покорно ждал когда боль утихнет. Слизывая и проглатывая собственную кровь с ссохшихся губ, я ощущал тёплую немного кисловатую влажность. А так хочется пить!.. Вот, где бы воду раздобыть?

Нещадно саднили огромные мозоли на ногах. Холодок проникал за шиворот, через рукава, через дыры в одежде, морозил тело. От этого я зябко ёжился, старался сжаться ещё плотней. Дрожал всем телом.

Я не желал мириться с текущей ситуацией. Мне хотелось открыть глаза в тот момент, когда смолкнет шум, угомониться хоть на секунду, может, утихнет полностью; открыв глаза, хочу увидеть родной мир, такой мирный, добрый, очаровательно спокойный. Но всякий раз, когда я, сильно щурясь, всматривался в темноту, стараясь заметить знакомые черты — я видел мрачную картину чужого безликого мира: безобразного, жуткого и ужасно бессмысленного.

Щемило в душе. Глаза покрывались влажной пеленой. Внутри расширялась до немыслимых размеров пустота, сжирая начисто мою внутреннюю энергию и поглощая вместе с ней меня. Я вновь ощущал свою никчёмность, неспособность противостоять злым нападкам судьбы, которая остервенело продолжает калечить жизнь, губит меня, толкает к грани бездны. Хотелось выместить зло и затаённую месть на ком-то. Но сознание и совесть сдерживали во мне зверя…

Тяжёлые мысли не давали мне покоя, давили, душили меня. Я пытался абстрагироваться. Но это казалось невозможным. Дребезг пола и предсмертные всхлипывания за стеной выталкивали меня в реальность. И собраться с духом, с новым усилием пробовать уйти в себя приходилось заново.

В какой-то момент, не заметив этого, я погрузился в прострацию. Мне неожиданно стало легко и даже как-то относительно тепло на душе. Мрачные мысли больше не терзали меня, не угнетали своей властью. Постепенно мрак развеивался. Вокруг всё становилось светлей и опрятней.

Бурным потоком хлынули прошедшие события…