"Иной" - читать интересную книгу автора (Мишин Юрий)

Глава 4

Утро следующего дня началось для меня как никогда приятно. Соколов в связи с моим успехом на ниве борьбы с насекомыми разрешил появиться в офисе, как он выразился «немного попозже». Я посчитал, что «попозже» это понятие растяжимое и решил, пойти к обеду, а точнее уже после него. В итоге до десяти часов провалялся в постели, но потом мне это наскучило и, перебравшись на диван, я включил телевизор. Алена в это время возилась на кухне, делая завтрак. По такому великому событию она тоже решила задержаться дома и побыть со мной.

Вскоре выяснилось, что по всем пятнадцати каналам ящика сегодня ничего интересного не показывали, а кабельное телевидение ставить не имело никакого смысла в виду полного отсутствия у нас с Аленой свободного времени. Убедившись, что смотреть нечего, а лежать просто так мне уже надоело, я изобразил для очистки совести что-то вроде утренней гимнастики и, запахнув халат, прибыл в кухню. Там чмокнув Алену в бархатистую щечку, удобно устроился в своем любимом уголке между холодильником и кухонным столом.

Некоторое время я с интересом наблюдал за ее манипуляциями. Алена заканчивала жарить яичницу-глазунью, единственное блюдо, которое она соглашалась готовить с утра. Да и то не каждый день. Потом сказал:

— Как мало надо человеку для счастья! Всего ничего: небольшой отгул, умная, любящая женщина и успехи в работе.

— Спасибо, но то, что ты сказал, сильно смахивает на формальное поздравление, — брякнув на стол тарелки, немедленно откликнулась Алена. — Такие обычно отсылают друг другу далекие родственники по большим праздникам.

— Смахивает. Ну и что? Вся наша жизнь один сплошной формализм.

— Согласна. Вот тебе, например, как государственному служащему, нельзя больше нигде работать, а ты постоянно ошиваешься в фирме у Соколова. И, надо сказать, довольно успешно. Не ожидала. Забыла, как она называется? Как то смешно… Кстати, чем может заниматься в монтажной фирме человек не умеющий починить даже электророзетку у себя дома?

Алена намекала на мою существенно увечившуюся зарплату. В Патруле платили вполне прилично. Она знала, что я помогаю монтажной конторе Соколова улаживать всякие скользкие дела. Что-то вроде юрисконсульта. Пришлось ей рассказать об этом после того как, в Новогодние праздники в Кремле мы столкнулись нос к носу с гуляющим в веселой компании Соколовым. Естественно Алена его помнила по истории на Светлых озерах. Тогда она приняла его за моего сослуживца. Петр Иванович, будучи слегка навеселе видимо забыл про это и напрямую спросил почему-то не меня, а Алену, когда Сергей заглянет на свою новую работу. Придуманная на ходу общими усилиями легенда о том, что Соколов ушел из ФСБ на вольные хлеба, вышла несколько корявой, но наживка была проглочена. С тех пор Алена знала о моей второй работе.

— ОАО «Альфа и Омега», — сказал я, разливая по чашкам ароматный кофе.

Вообще-то я предпочитаю зеленый чай, но утром правильно сваренный и только что смолотый кофе практичней. Хорошо бодрит.

— Смешно, да? — спросила Алена, усаживаясь напротив меня. — Как будто там работает сам Господь Бог. Или его земной филиал.

— В некотором роде. Ты почти угадала, — буркнул я и, видя ее непонимающий взгляд, разъяснил. — Он там директор, хозяин, а потому Господь Бог.

— Тогда я тоже… Богиня! — весело заявила Алена. — У себя в агентстве я Богиня рекламы!

— Конечно, Богиня, — согласился я, — и не только в агентстве. Ты — моя богиня! Получается, что ты дважды Богиня!

— То есть я круче Соколова! — расхохоталась Алена.

— А кто говорит, нет? Покажите мне этого человека, — воскликнул я. — Мы ему зададим перцу. Научим, как надо уважать высшие силы!

Так за милой и непринужденной домашней беседой быстро пролетели несколько счастливых свободных часов и, вот уже пора на работу. Впрочем, времени еще хватало, и Алена вызвалась подбросить меня на Нижневолжскую набережную, в офис «Альфы и Омеги».

Когда минут через тридцать ее темно-вишневая иномарка, весело поблескивая раскосыми фарами, тормознула напротив здания Патруля, Алена поцеловала меня в нос и спросила:

— Ты как сегодня? Надолго?

— Не знаю, милая, — честно признался я. — Увы. Это знают только Соколовы и Даниловы.

— Все равно не задерживайся, — попросила Алена и, ловко вписавшись в почти сплошной поток машин, умчалась к себе на работу.

На входе не выспавшийся и хмурый Геннадий не говоря ни слова, взглянул на меня сквозь Сумрак и, удовлетворившись этим, посторонился, давая возможность пройти внутрь здания. Вообще-то его место было в дежурке, расположенной в довольно тесном и мрачном вестибюле, но там было почти всегда душно и в хорошую погоду все дежурившие «на калитке» находились снаружи. Даже лавочку специальную приспособили. И вид хороший на Волгу, на проплывающие мимо теплоходы. И воздух свежий. Кроме того, подходящего к офису посетителя, можно было загодя проверить на значительном расстоянии, не впуская в само здание Патруля. Для этой же цели в уличные декоративные светильники, установленные за пятьдесят метров от дверей, были вмонтированы охранные амулеты. Они должны были срабатывать, подавая дежурным сигнал о приближении любого Темного. По крайней мере, все на это надеялись.

— Тебя Соколов уже спрашивал, — сказал он мне в спину.

Обернувшись, я поинтересовался:

— Давно?

— Да часа два назад. Мне показалось, что он не очень доволен.

— Не очень доволен, — раздельно проговорил я. — Что ж, главное, что шеф все-таки доволен, пускай даже не очень. Спасибо, Гена. Пойду каяться. С оборотнем все нормально? Не в курсе?

— Да что с ним сделается? Привезли только под утро и сразу же отправили в Инквизицию. Говорят, там его посадили под замок. Фигурально выражаясь конечно. А Темные уже подали прошение о помиловании столь редкого вида оборотня. Якобы насекомых вообще, а особенно богомолов, в мире всего несколько штук. Вот и стараются. Так сказать охрана окружающей среды. Тоже мне нашлись Зеленые, Сумрак их побери. Ты-то сам как? Тяжело пришлось?

— Порядок, — улыбнулся я и сказал. — Тогда уж они Темно-Зеленые, верно? Ну, я пойду?

— Вали, — махнул рукой маг и вернулся на свой пост.

— Ну и где тебя носит, Муромцев? — шеф был несколько раздражен.

— Вы же сами Петр Иванович, разрешили мне задержаться! — удивился я.

— Да, разрешил, — довольно запальчиво продолжил Соколов, — но немного. А сейчас который час? А?

Я решил лучше, что не спорить и, потупив взор, скромно сказал:

— Я больше не буду. Извините.

— Что ты мне сцену покаяния разыгрываешь, словно красна девица? И-эх, — махнул рукой Леон. — Измельчал народец. Измельчал. Вот раньше, неделями напролет работали. Если надо было.

— Времена не те, Петр Иванович, экология опять же подводит. Люди не те, а значит и Иные не те. Что делать? К тому же трудовое законодательство не разрешает много работать.

— Что делать, что делать? Все равно работать надо! — проворчал шеф и продолжил. — Сока хочешь? Нет? Тогда, у меня для тебя не совсем приятная новость, Муромцев. Хотя, это как посмотреть.

Не люблю я новостей, тем более не совсем приятных. Неужели прознал, старый, что-то о «Фантоме»? Не может того быть. Но делать было нечего, я изобразил, как мог, серьезную мину и приготовился слушать.

— Есть одно специальное задание. И задание это особой важности. Поручить просили только тебе, ибо никто другой выполнить его не сможет.

— Зря я вчера богомола взял, — пробормотал я. — Вот сразу и ответственное поручение.

— Не перебивай Учителя! — оборвал меня Соколов. — Богомол здесь совсем не причем, если хочешь знать. Тебя давно уже просят на это задание.

— Слушаю, шеф. Готов шеф. Приказываете шеф, — пошутил я, чувствуя, однако, что получилось не совсем удачно.

Соколов посмотрел на меня поверх очков, и я подумал: «Почему он не восстановит зрение? Работы на пять минут. Или очки нужны шефу для солидности?»

— Не надо так, Сережа, — сказал, наконец, Соколов. — Это задание не мое. И даже не Европейского бюро Инквизиции.

— А чье тогда? — удивился я.

— Бери выше. Есть такая в общем незаметная в нашей среде конторка. Само по себе название тебе ничего не скажет. Я сам о ее существовании узнал всего несколько лет назад. Но не о ней речь. Сейчас я вообще склонен думать, что даже не она стоит за этим заданием.

От его слов мне стало как-то не по себе, и я сказал:

— Вы меня пугаете, шеф?

— И не думаю. Я сейчас изложу задание. Только то, что тебе надо знать. Ни больше, но и не меньше.

«Во попал кур во щи, — подумал я. — Какая до боли знакомая ситуация. Та же, что и полтора года назад. Только вместо Данилова теперь Соколов. Они что сговорились между собой?»

— … и учти, что на этот раз отказаться не имеешь права. Это индивидуальное задание. Такое редко, но случается, — Петр Иванович подумал и добавил. — Короче говоря, ты, Сергей, должен согласиться сам не зная на что. Ну как?

— А это согласуется с делом Света, шеф?

— Согласуется, согласуется, — успокоил он меня. — Со всем согласуется. Ты его главное выполни.

Я попытался собраться с мыслями:

— Поскольку выбора у меня все равно нет… Я правильно вас понял шеф?

— Совершенно правильно, — важно кивнул Соколов.

— В таком случае, мне больше ничего не остается. Приказывайте.

— А вот приказывать не могу, — ухмыльнулся Леон. — Хоть ты и не можешь отказаться, дело это сугубо добровольное. Такой вот парадоксус, ученик. Теперь о задании. Получать пилотское свидетельство тебе уже некогда. Летать ты можешь и ладно. А там если что справишься за счет Силы. В крайнем случае, если боишься, возьми в помощь своего любимого инструктора. Он, кстати, еще живой?

— Назимов-то? Михаил Иванович? Живой. Что ему сделается. Вчера летали вместе.

— Ну, мало ли, что. Все же авиация, да еще вы, способные курсанты.

Слушая Соколова, вальяжно развалившегося в кресле, с бокалом любимого им апельсинового сока, я вспомнил прошлогодний случай. Тогда курсант аэроклуба, во время тренировочного прохода над полосой, вместо того, что бы перед набором высоты прибавить обороты двигателю, по какой-то одному ему известной причине неожиданно вовсе убрал газ. До малого. И это, на высоте двух метров! Впереди, рукой подать, торец бетонки, а за ним болото и дальше в нескольких сотнях метров — вырубка. При этом на остаток полосы, со скоростью под двести километров в час они уже явно не попадали. Ситуацию спасла мгновенная реакция Назимова тут же давшего двигателю взлетный режим и, практически не потеряв скорость, самолет взмыл вверх. Размышляя над этим случаем мне пришло в голову, что в чем-то шеф был все же прав.

— О чем задумался, курсант — недоучка? — возвратил меня к действительности Соколов.

— Да так, о том смогу ли поднять в воздух незнакомый вертолет?

— Сможешь, — пообещал шеф. — Вот возьмешь Назимова и сможешь. Судя по тому, что мне порассказали, летать с ним вполне безопасно. Итак. Не будем больше отвлекаться. Задание на первый взгляд довольно простое. Надо просто тупо выполнить обязанности наподобие курьерских. Или экспедиторских. Но, — Соколов поднял вверх брови, — это только на первый взгляд. Есть на нашем Российском Севере город Салехард. Слыхал?

— Да, шеф.

— А может и бывал?

— Нет, шеф.

— Не бывал, так и ладно. Может оно и к лучшему, — без сомнения заявил Соколов и продолжил. — До него ты доберешься со своими спутниками обычным способом…

— Простите шеф, — я позволил себе прервать Соколова, — я буду не один?

Маг посмотрел на меня и спросил:

— А я разве не сказал?

— Нет, Светлый, не сказали.

— Так, — Соколов отставил полупустой бокал, снял очки и потер переносицу. — Не сказал… Эклер. Может мне пора на пенсию? Значит тогда вот что. Ты, естественно в таком серьезном деле будешь работать не один. У тебя будет группа обеспечения. Они будут работать на тебя, выполнять твои указания ну и все такое прочее. В конце концов, защищать, если придется. Но это так. На крайний случай. Думаю, что до этого не дойдет.

— Меня это утешает, шеф, — я попытался за этой шуткой скрыть охватившее меня беспокойство.

За время учебы и работы в Патруле я научится доверять своим ощущениям. Они почти никогда меня не обманывали.

— Если все пойдет, как задумано, я лично, — шеф, для убедительности почему-то ткнул пальцев в стол, — никакой опасности не вижу. Так, что перестань дергаться. Твоя Алена получит тебя назад в целости и сохранности.

— Я ей передам, Петр Иванович. Она обрадуется.

— А вот этого, естественно делать не надо. Слушай дальше. В Салехарде в аэропорту, собственно говоря, там и начинается твоя э… миссия, вы возьмете «Ан-24». На нем сами, без экипажа, на этот раз уже ты, Назимов, если захочешь, и с вами еще четыре Иных, перелетите в Усть — Усинский аэропорт. Это несколько южнее и восточнее. Там не очень далеко. Что-то около полутора часов полета. Аэропорт почти не функционирует. Принимает только вертолеты, но тем лучше. Меньше свидетелей. Заказчики проверяли, говорят, полоса вполне пригодна для посадки. В Усть — Усинске тоже есть подходящие для твоего задания машины. Вертолеты. В том числе один почти новый семиместный «Белл», каких-то местных старателей. Одного из членов группы оставишь охранять самолет. Кого? Решишь сам. Теперь дальше. На вертолете, ты должен будешь выйти на точку, которая будет обозначена на карте. Каковую карту в свою очередь тебе вручит в Салехарде представитель э… честно сказать я сам толком… хотя, я тебе это уже говорил. В общем, он наш в некотором роде коллега. Сам поймешь. Он же даст тебе дополнительные инструкции.

— Подождите, подождите, шеф, — остановил я не в меру разошедшегося Соколова. — Какой «Ан-24»? Почему именно он? И какие полеты на Севере? Не говоря уже о выходе на вертолете в конкретную точку. Да еще, скорее всего, над тайгой? Вы о чем?!

— Над тайгой. Над ней родимой. Не над пустыней же? Где именно, не знаю, но догадываюсь, что в самом глухом месте, — почти радостно подтвердил шеф. — Я вижу, тебя что-то беспокоит?

— Ха! Беспокоит! Петр Иванович, где я, а где «Антонов»! Я учился летать на «Цессне» и на украинском «Х-32», у которого крейсерская скорость сто десять. По сравнению с ними предлагаемый вами самолет — просто лайнер! У него же взлетный вес за двадцать тонн. У него посадочная двести с гаком! Нет, вы как хотите, а я не справлюсь.

— В самолете вас будет мало, лететь не далеко. Поэтому вес будет меньше, — успокоил меня шеф. — Я уже консультировался. К тому же других аэропланов там просто нет. Да и не сядут они в том Усинске. Полосы не хватит. Пара тамошних старых сельскохозяйственных бипланов к полетам давно не пригодны. Сгнила обшивка крыльев. Кроме того, из соображений безопасности, заказчики не желают иметь дело с одномоторными самолетами.

— Нет, нет, шеф и еще раз нет. Так не пойдет. Это же невозможно… Я, просто не смогу!

— Возможно! И сможешь! — резко оборвал меня Соколов. — Запомни, для тебя нет ничего невозможного! Ты, Иной! Не сможешь лететь по-человечески — применишь Силу. Полетишь, как Иной. Справишься. Если хочешь, то это приказ! Или ты думаешь, что я об этом не подумал? Заказчики считают, что ты, особенно если будут помощники — справишься. И они меня убедили. Не скажу как, но убедили. Поэтому молчи и слушай. В этой самой неизвестной пока нам с тобой точке ты посадишь вертолет. У вертолета оставишь Назимова. Не столько караулить, поскольку людей там не бывает, сколько потому, что дальше ему идти будет просто нельзя. В вертолете вы оставите всё. Включая телефоны, навигаторы, ключи, ножи и прочее. Переоденетесь в одежду из натуральных материалов, которую вам обеспечит заказчик. По компасу, который тебе разрешается взять, вы пройдете около двенадцати километров в другую точку, также отмеченную на карте. Приземлиться сразу в нужном месте нельзя. Там просто нет места для посадки. Когда идти вам останется около двух километров, сквозь Сумрак ты сможешь увидеть цель э… путешествия. То, что ты найдешь в указанном месте, вы доставите к вертолету, потом, не задерживаясь, на самолете в Салехард. За груз отвечаете даже не головой, но развоплощением. На этом твое задание, по крайней мере, я на это надеюсь, закончится. Рейсовым аэропланом, уже как простые пассажиры вы вернетесь в Нижний. Прямых рейсов в Салехард нет, поэтому будете делать пересадку в Москве. Кажется в Шереметьево. И туда и обратно. Билеты заказаны. Это все.

Соколов торжественно водрузил очки на нос, посмотрел на меня поверх них и спросил:

— У тебя есть вопросы?

— Можно сока, Петр Иванович? У меня от всего этого в горле пересохло.

— А я тебе сразу предлагал, — язвительно заметил шеф, наполняя мне бокал. — Сто раз говорил, слушай своего Учителя.

Вопросы у меня были. Много вопросов, но я понимал, что на большинство из них Соколов не сможет, либо не захочет отвечать. Поэтому я спросил:

— Какая полоса в Усть-Усинске?

— Грунт, — лаконично ответил Леон. — Заказчики намерили девятьсот метров. Говорят, хватит. Раньше было больше.

— А как они мерили? — сильно поинтересовался я, подозревая, что здесь может быть подвох.

— Ну, наверно через Сумрак. А может и по компьютеру. Говорят, есть такие программы. Я точно не знаю. Не лететь же тебе из-за такого пустяка? — беспечно отозвался шеф.

— Да, действительно, — задумчиво произнес я.

Ни тот ни другой способ не гарантировали точности измерения. Тем более, что самолеты там давно не летают.

— Что за груз?

Соколов побарабанил пальцами по крышке стола и нехотя сказал:

— Я не знаю, Сережа. Знаю только, что груз опасен для человека и для подавляющего большинства Иных. Могу лишь догадываться, но догадки ничего не дают.

— Весело! — присвистнул я. — Ну а для меня? Для меня он опасен?

— Заказчики почему-то считают, что нет. Я им верю, — шеф помолчал и добавил. — И в конце концов, Сергей, у нас, в Ночном Патруле, принцип добровольности не работает. Здесь почти как в армии. Надо значит надо. Мне обещали, что все закончится благополучно. В Салехарде тебе все объяснят. Впрочем, я это уже говорил. Главное не нарушай данных инструкций.

— Обещали, — хмыкнул я и пробормотал мой вольный вариант выдержки из известной сказки Леонида Филатова:

— И мне надобно добыть, то, Чаго На Белом Свете Вообче Не Может Быть. Надо записать названье, что бы в спешке не забыть.

— Типа того, — спокойно подтвердил Соколов. — И я полагаю, что ты очень близок к истине. Там, в тайге, что-то лежит. Судя по всему весьма ценное. И, лежит давно. Кроме того, оно не так велико, потому, что поместится в вертолете. Но и не мало, поскольку с тобой летят помощники. Это что-то интересует наших с тобой заказчиков. Настолько интересует, что они решились выйти из тени, где обычно всегда и пребывают. Почти с начала времен. Если быть точнее, то с подписания Контракта. И заметь, они почему-то выбрали именно тебя. Если я найду на это ответ. То… то нам с тобой будет спокойнее.

— Да кто они такие, Петр Иванович, — возмутился я. — Мифическая Мировая Инквизиция?

Соколов улыбнулся:

— Ну почему сразу мифическая? И откуда это у нашей молодежи такие неточные знания? Во-первых, не Мировая, а Всемирная, да еще объединенная к тому же, а во-вторых, как и автор «Копья мага», Радомир, мы с тобой это не далее, как вчера выясняли, она реально существуют. Вернее Инквизиция-то существует, а вот Радо…, - шеф застыл, глядя на меня с открытым ртом. Потом с усилием закрыл его и, глотнув сока, сказал:

— И, тем не менее, я думаю, что это не она. Не бери в голову. Тебе еще рано о таких вещах думать. Молод и не опытен. Просто исполни задание и все.

— Думать никогда не вредно, Петр Иванович, — возразил я Соколову.

— Не спорю, но не в этом случае. Потому как от этих твоих дум, ничего кроме вреда не произойдет.

— Это почему же? — удивился я.

Шеф вздохнул и сказал:

— Да потому, что есть еще одно обстоятельство. О нем ты должен был узнать уже в Салехарде от представителя заказчика, но так и быть скажу сейчас. Учитывая твое настроение. Дело в том, Сергей, что два или больше Иных из твоей группы будут Темные.

После этих слов в кабинете Соколова повисла гнетущая тишина. Усмехнувшись, он произнес:

— Вот видишь, нерадивый ученик чародея. Не все так просто в этом мире. Он не черный и не белый. Он еще бывает и серым. И еще мир бывает разным…

Когда я, наконец, обрел дар речи, то выпалил первое, что вертелось у меня в голове:

— С Темными работать не буду.

Соколов подвинулся ко мне, опершись локтями на стол, и заговорил мягко и убедительно, как мог делать только он один:

— Сережа, бывают ситуации, когда надо вместе тушить пожар в доме, а не разбираться, кто виноват, а кто нет. Иначе дом сгорит. И в проигрыше будут все. Сейчас видимо не до мелких разборок между Светлыми и Темными. Это именно тот самый случай. У тебя в группе от Нижегородского Патруля будет старший Меньшиков и Светлый маг второго уровня из Питера. Кто будет со стороны Темных, я не знаю. Возможно Инквизиторы, но это неважно. Надо, надо тушить пожар, Сережа. Поверь мне.

— Вы в этом уверены? — спросил я шефа.

— Думаю да. Потому, что среди заказчиков, если я правильно все понял, есть и Темные и Светлые. Есть даже дрампиры.

— Кошмар какой-то… А это еще кто такие?

— Именно так, Сергей. Кошмар. У меня на памяти был один сходный случай, когда объединились все Светлые и Темные. Не руководство наших оперативных служб, для решения каких-то локальных задач, что бывает довольно часто. Лучший пример тому недавний Московский кризис. А именно все Иные. Так вот, тогда Всемирная Инквизиция объединила всех. Или почти всех. Похоже, что аналогичная ситуация назревает и сейчас. Я понимаю, тебе сложно все сразу понять и прочувствовать. Но ты уж постарайся. Или просто поверь мне. Время у нас еще есть. Правда, — сразу оговорился он, — немного. А дрампиры… это дрампиры. Считай их теми же вампирами, не ошибешься.

— Не знаю, Леон. Если это действительно так.

— Но это действительно так, Сережа. Ты же знаешь, Светлые не обманывают.

— Но иногда заблуждаются, — прошептал я, однако шеф услышал.

— Да, иногда заблуждаются. И цена этих ошибок велика. Очень велика. Но ничего не делать еще хуже.

— Хорошо, Петр Иванович. Сколько у меня времени до вылета?

— Три дня. Вылет в шесть утра кажется. Из Москвы в полдень. Уточни в канцелярии. Там и документы и командировочные. В общем все. Да, представителя заказчика зовут Владимир. Он тоже Светлый маг из Питера. Высший Светлый. Кстати впервые познакомишься со Светлым магом вне категорий. Смотри не ослепни, — пошутил Соколов. — Оставшееся время я бы потратил на отдых и ознакомление с техникой. Кажется, эти самолеты есть у нас в Стригино. Если нет, слетай в Быково. Впрочем, — шеф пожал плечами. — Может быть, ты захочешь отдохнуть. Или напиться. Или еще что-нибудь. Я тебя не ограничиваю. Можешь делать что хочешь. Кстати, обязательно зайди ко мне накануне вылета. И, поаккуратней там, слышишь? Не балуй!

— Хорошо, Петр Иванович, — ответил я, не совсем понимая, что имеет в виду шеф.

Все мысли теперь вертелись вокруг странных и непонятных намеков Соколова.

— Ну, тогда, чистой Силы тебе, ученик.

— … с радостью бы слетал с тобой, Сергей, но не могу, — убеждал меня Назимов. — У меня выпуск группы на носу — раз, у меня еженедельные экскурсионные полеты — два. В конце концов, две воздушные свадьбы в этом месяце — три! И все я один. Куда я поеду?

— Михаил Иванович, — начал перечислять в свою очередь я, — это займет всего три-четыре дня. Максимум. Ну, сам считай. Один день это на то, что бы добраться до Усть-Усинска. Второй, вывезли из тайги груз, и доставить его в Салехард. Третий день — вернуться назад. Один на запас. Ну, передвинь свои дела на пару дней.

Так мы препирались уже довольно долго. Я и без сканирования ауры прекрасно видел, что Назимову, этому фанату полетов на чем угодно и куда угодно, очень хочется поехать, не смотря на то, что еще пять минут назад он громко возмущался, называя все это самой грандиозной авантюрой в авиации со времен братьев Райт. Потом как-то скис и теперь упрямо стоял на своей пресловутой занятости.

Михаил Иванович, как пилот, инструктор и летчик от Бога, был действительно нарасхват. Его рабочее время в сезон было расписано буквально по минутам на два — три месяца вперед. Летал он от восхода и до заката, летал до тошноты, до блевотины, потому что как ни странно в стране вновь появилась мода на полеты. Не все могли позволить себе такое удовольствие, но и их было предостаточно. И при всем притом, он был мне нужен. Нужен позарез. Не то, что бы я не мог найти себе другого пилота или вовсе не обойтись без него. При острой необходимости я худо — бедно мог бы посадить и «Руслан», не то, что «Ан-24», но это потребовало бы расхода Силы сопоставимого с серьезной схваткой и могло надолго лишить меня способностей Иного. Поэтому я предпочитал уговаривать надежного, как «Калашников», Михаила Ивановича, теряя на этом драгоценное время, которого и так оставалось не много.

Вчера я весь день провел в аэропорту, просидев в кабине стоящего на техобслуживании «Антонова». Мне никто не мешал. Для этого я накрыл самолет простеньким заклинанием, но эти посиделки в кабине ввергли меня в уныние. Только к концу дня я, без использования силы Иного, разобрался в хитросплетении многочисленных приборов, попривык к их расположению. Руководство по летной эксплуатации самолета из-за нехватки времени пришлось изучать, используя Силу. А ведь мне надо было еще успеть к Данилову. Однако в управление я так и не попал. Позвонив Марии Ивановне, узнал, что Данилов уже уехал. Поэтому решил зайти сегодня, а тут вдруг заупрямился Назимов и, я застрял в аэроклубе надолго.

Поэтому, когда Михаил Иванович снова завел свою шарманку про занятость, ссылаясь на этот раз на жену, которую надо бы свозить в сад, что-то там полить у меня закончилось терпение. Решившись, я попросту, слегка коснулся сознания Назимова и скороговоркой прочел заклинание, предназначенное для временного Обращения человека к Свету.

На этом все вопросы были сразу решены и, когда я ставил ему задачу, Михаил Иванович только хлопал глазами, преданно ловя каждое мое слово. Убедившись, что теперь второй пилот у меня есть, я оставил его разум в покое и поехал к Данилову. Соответствие моих действий интересам Света почему-то сейчас нисколько меня не беспокоило.

В управлении тоже ожидал сюрприз. Когда я доложил генералу о намечающейся от Патруля странной командировке на Север, он не выказал особого удивления.

— Вернешься, доложишь, что там было, — просто сказал шеф, рассматривая меня через стол. — Что-то ты похудел, Муромцев.

Я подергал за полы, нормально сидящий на мне пиджак и ответил, что вроде как нет.

— Похудел, похудел, — уверенно сказал Данилов. — Скажи дома, что бы лучше кормили. Или Иные замучили? А может какая Иная? — ухмыльнулся он и тут же как холодная вода из ушата. — Кстати, что там, в зоопарке на днях произошло?

Я насторожился. Кто мог доложить Данилову кроме меня? Со слов Соколова мне было известно, что в зоопарке зачистили все очень тщательно.

— В каком? — поинтересовался я, пытаясь выиграть время для того, чтобы хоть как-то собраться с мыслями.

— Не юли, сынок, — сказал Данилов. — В «Гиппопо». Охрана видела начало твоей охоты на то чудище. А в охране наш бывший сотрудник на пенсии. Он тебя знает. Вот по привычке и доложил.

«Заложил, — подумал я, как мне казалось про себя». Как же, поверю я тебе. К местам схваток Иных людишки и на пушечный выстрел не подходят. Тут и заклинание невнимательности не нужно. Без него обходимся.

— Не заложил, а доложил, Муромцев. Выражайся правильно, — одернул меня генерал.

Я решил идти напролом:

— Охрана, Василий Петрович, не могла меня видеть.

— Это почему же? — удивился генерал.

— Система такая. Либо накладывается заклинание невнимательности, либо люди сами по себе стараются не обращать внимания на Иных. Пока мы… они сами того не захотят.

Данилов внимательно посмотрел на меня:

— Система, — задумчиво проговорил он. — Мы… Ты мне не говорил. Почему?

— Там, товарищ генерал, много всяких мелочей, которым и не придаешь сразу значения.

— Это не мелочи, Сергей. Очень даже не мелочи! И мне не нравится это твое «мы». Очень не нравится.

— Василий, Петрович, я много времени провожу среди Иных. Это сказывается. Скрывать не буду. Но в основном, все остается, как было. Я, сотрудник ФСБ, пусть даже немного Иной. Так было и так будет. Не беспокойтесь.

Данилов вдруг заулыбался:

— Да я понимаю, Муромцев. Все понимаю. И твое раздвоение между старой и новой жизнью рано или поздно наступит. Если уже не наступило. Главное, что бы ты оставался в душе человеком. Понял? Во всех ситуациях надо оставаться человеком. Будь ты хоть трижды Иной или какой-нибудь Другой. Я могу надеяться?

— Конечно, можете, — почему-то без особой уверенности в голосе и душе ответил я генералу, но Данилов, очевидно, не обратил на это внимания.

— Ну и хорошо, — удовлетворенно сказал шеф и спросил. — Так что там в зоопарке произошло?

— Объявился редкий вид оборотня. Обычно они превращаются в волков, пантер, а тут вдруг в богомола. Да еще не зарегистрированный. Да еще нападающий на домашних животных. Хорошо, что не на людей. Я его задержал. Теперь руководство… Патрулей будет решать его судьбу. Вот и все. Обычное дело.

Я чуть не сказал «Инквизиции». Знать об этом Данилову, по моему мнению, было необязательно. Пока необязательно.

Генерал поморгал белесыми ресницами, глядя на меня, и спросил:

— И много у тебя таких э… «обычных дел»?

— У меня нет. Это было вторым. Я же внештатник. А у других случаются. Ну, вы знаете, браконьерство и все такое прочее. Я докладывал с полгода назад.

— Помню. Москва уже знает. Кстати не смотря на волокиту, там тебя ценят. Видимо понимают всю сложность работы. Ну, а теперь, Сергей Михайлович, рабочая часть нашей беседы почти закончена и можно приступить к более приятным, но не менее официальным веща-ам, — Данилов неожиданно полез в стол. — На, читай и теперь это… твое. И поздравляю, майор, от всей души, — старый генерал весь, сияя от удовольствия, поднялся и, обойдя стол, полез ко мне обниматься.

Отвечая на его нежности, я, не успевший еще ничего ни прочесть, ни рассмотреть из придвинутой ко мне маленькой стопки документов и коробочек уловил только это слово «майор». В конце концов, все разъяснилось. Мне было присвоено внеочередное звание майора. Вдобавок я был награжден грамотой начальника ФСБ России, каким-то значком и орденом «За заслуги перед Отечеством».

Поскольку я всегда достаточно скептически относился ко всякого рода наградам и званиям, чего не могу сказать о самой службе, мне пришлось приложить немало усилий для того, что бы вести себя прилично. Так сказать соответствующе торжественности текущего момента. Начальник был искренне рад, и очень не хотелось его расстраивать. Когда поздравления были окончены и Василий Петрович объяснил, что награждение происходит «столь кулуарно» по соображениям секретности, то завязался оживленный разговор на обычные в таких случаях темы.

В итоге Данилов снова полез в стол, достал, как и в прошлый раз у себя дома, бутылку хорошего армянского коньяка и мы с ним выпили за майорские звездочки. В кабинете коньячных рюмок не нашлось и пришлось пить из стаканов для воды с соответствующим их объему наполнением. Закуска, впрочем, в виде аккуратно нарезанного лимона посыпанного сахарным песком была. Звать секретаря генерал почему-то не захотел, сказав, что «мы здесь по-быстрому». Второй тост был за грамоту, которой, как сказал Василий Петрович, в нашем управлении еще никто на его памяти не удостаивался.

— Эта штука, — говорил он, тыча пальцем в золотой обрез грамоты и одновременно закусывая кусочком лимона, — подороже иного ордена будет. Или медальки, какой.

Обмыв значок, потом грамоту, мы решили обмыть и орден. Однако бутылка почему-то была уже пуста. Данилов, весело хмыкнув, совершил экскурсию в свою личную, полагающуюся ему по должности, комнату отдыха, граничащую с кабинетом. Погремел там чем-то и вернулся с еще одной бутылкой «Арарата». На этот раз пятизвездочного. Орден решили обмыть, как положено и стали искать котелок. Вернее его заменитель. Ничего долго не могли найти, но потом я спас положение. Вылил из графина воду прямо в цветы и протянул его генералу.

— Прекрасно, офицер! — с воодушевлением оценил мои усилия Данилов. Он хотел было уже опустить орден в коньяк, но здесь произошла заминка. Василий Петрович вдруг вспомнил, что на фронте ордена обмывались только водкой или спиртом.

— А мы, что хуже? — несколько громче, чем обычно сказал он и предложил «воспроизвести фронтовые традиции».

В принципе я был не против, но чувствовал, что пьянею и, заикнулся было, что «может, хватит?», однако генерал считал, что офицеры любое дело доводят до конца, а потому нам надлежало быстро покончить с этим напитком лягушатников и скорее перейти к «сжиженной благодати», что мы и сделали.

В это время в кабинет из приемной заглянула было Мария Ивановна, но увидев столь живописную картину молча ретировалась и больше не показывалась.

После коньяка, разыскивая за кулисами водку, Данилов на этот раз шумел гораздо дольше, но завершил свою нелегкую миссию успешно. На столе появилась литровая бутылка, судя по всему хорошей, но не знакомой мне водки. Названия мне прочесть тоже никак не удавалось. К водке имелись почему-то только четыре оливки на маленьком голубом блюдечке.

Странное число оливок меня почему-то не заинтересовало, а вот к блюдечку я имел претензии. Я сказал шефу, что такой цвет посуды в кабинете большого начальника недопустим, поскольку дискредитирует его в глазах подчиненных. Я потребовал от Данилова провести по этому поводу служебную проверку. Василий Петрович охотно согласился. Он сказал, что завтра же даст поручение начальнику отдела контрразведки установить злодея, подсунувшего злополучное блюдечко в его кабинет. Он даже хотел дать поручение прямо сейчас, но его отвлек очередной тост, который я провозгласил за Нижегородский Ночной Патруль.

— Согласен, — слегка заплетающимся языком сказал генерал, и мы выпили за Патруль.

Потом были тосты «за нашу службу, что опасна и трудна», за «Нижегородский меморандум» и за «Фантом», причем по отдельности за каждый, за мою командировку и почему-то «за авиацию общего назначения».

Потом Данилов посмотрел на меня совершенно трезвым взглядом, только ему казалось, что он смотрит на меня, на самом деле он уставился на мое отражение в стенном шкафу и спросил:

— Послушай, майор…

— Да, мой генерал, — откликнулся я.

Мне почему-то хотелось назвать его генералиссимусом, но из скромности я сдержался.

— А зачем ты летишь в Сса…сса…лехард? А?

— Я? Лечу в… ну туда, куда вы сказали? — на этот момент, я уже понятия не имел ни о какой командировке.

— Да, — энергично кивнул Данилов, отчего густая седая шевелюра на его голове пришла в некоторый беспорядок. — На днях.

— А зачем вы меня туда посылаете? — спросил я шефа. — Я не хочу.

Некоторое время генерал разглядывал мое отражение в стекле, потом перевел взгляд на бутылку, которая была пуста и медленно, но четко произнес:

— Раз не хочешь, значит, не поедешь. У меня есть тост, — и стал наливать в стаканы из пустой бутылки.

В этот момент я понял, что генералу, да и мне давно уже хватит и, решившись, спросил:

— Мой, генерал, в ваших апартаментах есть туалет?

Не отвлекаясь от разливанья Данилов, молча махнул рукой за кулисы и тогда я впервые в своей практике Иного провел процедуру отрезвления шефа.

Спустя полчаса шеф появился красный с мокрым лицом и волосами.

— Да, Муромцев, — изрек он, отдуваясь и, сразу повалился на диван. — Ну и накушались мы с тобой. Изрядно! Давно так не пил. Спасибо, что вовремя помог. Сам то, как?

— Бывает лучше, Василий Петрович, — честно ответил я.

Меня по-прежнему довольно сильно мутило и покачивало и я честно признался:

— С самим собой всегда проблемы.

— Ну, ничего. Это дело поправимое, — сказал шеф.

Не в пример мне настроение у него было прекрасным.

— За руль тебе в таком состоянии лучше не садиться, — сказал он. — Поедем на моей. До машины-то дойдешь?

— Постараюсь, — я не был вполне в этом уверен.

Данилов посмотрел на меня, покачал головой и, поднявшись с дивана, по-воровски выглянул в приемную.

— Нам везет, Сергей. Уже нет никого, — полушепотом сказал Данилов и, сняв меня со стула, под руку повел к выходу.

Как обычно бывает у меня в таких случаях, проснулся я часа в три утра. Или ночи. Сна ни в одном глазу, голова бобо, а во рту кака. Алена дрыхнула рядом без задних ног. Уж с чем, с чем, так со сном у нее проблем никогда не было. Пить мне хотелось ужасно. Вставать — нет. В голове творилось неизвестно что. По меньшей мере, танковое сражение под Прохоровкой. А что поделаешь? Коктейль «Белый медвед» получился как говорится со всеми вытекающими… В прямом и переносном смысле.

Пытаясь размышлять, таким образом, я кое-как добрался до кухни. Там на столе обнаружил изрядно початый пакет апельсинового сока, по паре таблеток аспирина с анальгином, пол-литровую банку рассола и листок бумаги, с мясом выдранный с какого-то блокнота. На нем, очевидно Аленой был нарисован здоровенный кулак. Все это, за исключением кулака, было очень кстати. Мне срочно нужно было привести себя в божеский вид. Как говорил один мой однокурсник с Украины — «причепуриться». Поэтому я через силу выпил, разжевал и съел все, что было на столе и, некоторое время стоял, высунув голову в форточку и ожидая результата. Потом пошел в ванную комнату, почистил зубы, принял ледяной душ и снова забрался в постель. Алена пробормотала, что-то не внятное, но не проснулась, а перевернувшись на другой бок, вновь сладко засопела. Примерно через час «интенсивная терапия» все же сказалась на моем исстрадавшемся организме. Сражение в голове начало стихать и я, к тому времени согревшись, довольно быстро уснул.

Не могу сказать, что утро я встретил в прекрасном состоянии, но был вполне работоспособен. Собственно говоря, неизвестно когда бы я проснулся, но меня разбудил телефонный звонок адвоката Сашина.

На мое нечленораздельное мычанье в трубку должное означать, что да я вас слушаю, вместо привычного Сашинского: «Ну, рассказывай, молодой человек, как до такой жизни докатился?», раздалось довольно тривиальное приветствие:

— Привет, Сергей.

Еще плохо соображая, я ответил, что и вам тоже не хворать, мимоходом пытаясь понять, что это заставило вечно занятого адвоката с утра пораньше меня беспокоить.

— У меня к тебе дело, — сразу взял быка за рога прямолинейный Сашин. — Займи денег.

Эти слова на некоторое время лишили меня дара речи. Иосиф Виссарионович просит занять ему денег! У меня! Впрочем, я его уже довольно давно не видел и, всякое могло случиться. Прокашлявшись я сел на кровати машинально ища ногами шлепанцы и спросил:

— Ты хорошо себя чувствуешь?

— Не очень. Но не в этом дело. Я серьезно. Если нет, то…

— Ты меня не правильно понял. Когда надо? И сколько?

— Я стою внизу. У твоего подъезда, — скромно ответил Сашин. — А по поводу суммы… Ну, десять — пятнадцать. Знаешь, Муромцев, ты не отвечал, и я позвонил Алене. Она рассказала, что ты вчера напился как свинья, и тебя привезли с работы в совершенно невменяемом состоянии. И что раньше десяти утра тебя будить бесполезно.

— Поднимайся, — буркнул я и, бросив трубку на кровать, пошел к двери.

Иосиф Виссарионович был, как всегда аккуратно одет, чисто выбрит и наодеколонен. Несмотря на теплую погоду, он был в костюме «тройка» и при модном галстуке. Пройдя в гостиную, он удобно расположился в моем любимом кресле и, закинув ногу на ногу, произнес:

— Поиздержался я немного, Сергей. Что-то клиент не идет. Надеюсь, временно.

— Само собой. Лето не за горами, — предположил я. — Люди собираются в отпуска, деревни. Кофе, чай?

— Чай, зеленый, — машинально ответил Сашин и продолжил. — Не в этом дело. Я же не первый год замужем. Слава Богу, стаж какой! И в первый раз на мели…, - я встал и пошел заваривать наш с ним любимый зеленый чай.

Однако себе в этот раз решил сделать кофе. Так сказать для ясности ума, потому что в голове у меня еще не все было в порядке. Боль давно прошла, но соображалось плохо. Голос Иосифа Виссарионовича стал плохо слышен, особенно сквозь вой и хруст кофемолки. До меня долетали лишь отдельные слова.

— …пятый месяц… …на мели…дело….. и одного клиента… …ть…странно….

— Подожди, я сейчас, — сказал я громко, в надежде, что он меня услышит.

Однако голос мой был еще слаб и Сашин продолжал что-то вещать.

Когда я появился в гостиной с подносом, заставленным чашками и тарелками, поскольку решил заодно и позавтракать, Сашин говорил:

— Я не касаюсь юридических фирм, обслуживающих все эти ОАО, ООО и тому подобные образования, но те из них, которые работают с гражданами — являются нашими суть конкурентами. Ты, знаешь, — он схватил чашку, — с каждым годом они отнимают у нас все больше клиентуры. Мой сегодняшний визит к тебе за деньгами — тому яркий пример!

Сев на диван я спросил:

— И давно у тебя так?

— Говорю же, пятый месяц, — и, он принялся заново излагать историю с исчезновением клиентуры.

Я смотрел на него, с удовольствием прихлебывая огненный ароматный кофе и, чувствовал, как ко мне медленно, но верно возвращается способность конструктивно мыслить. По мере просветления ума история Сашиного безденежья меня стала интересовать все больше и больше. А нравиться все меньше. Из его рассказа получалось, что все началось с того момента, когда Иосиф Виссарионович расторг соглашение с одним «неприятным, немного напоминающим сумасшедшего», дедом и вернул ему гонорар, за вычетом стоимости уже выполненной работы.

— Ну и что дальше? — поинтересовался я. — Дед нажаловался в Палату?

— Ничуть! В том-то и дело! — Сашин хлопнул по столу ладонью. — Но примерно через месяц ко мне на прием пришла незнакомая пожилая женщина, с каким — то пустяковым, я уже не помню каким, вопросом. После консультации, которая заняла ровно две минуты и ничего не стоила, мы с ней разговорились. Минут через десять женщина предложила мне посетить собрание секты евангелистов.

— И ты согласился? — спросил я, хотя мне уже было почти все ясно.

Ни бурно развивающийся кризис, ни конкуренты здесь были совсем не при делах. Дело, скорее всего, было в другом.

— Нет, конечно. Ты же меня знаешь!

— Тогда ты ей сказал, что предпочитаешь традиционную религию, и она спросила крещенный ли ты? Так?

— Так…, - удивился Сашин.

— А узнав, что ты крещеный, посетительница как бы невзначай спросила каким именем. Так?

— Так…, - удивлению моего друга не было предела. — А ты-то откуда знаешь?

— После того, как ты ей сказал, каким именем крещен она сразу ушла. И клиентура стала пропадать. Так?

- Так, — буркнул Иосиф Виссарионович и спросил. — А в чем дело-то? Ты меня пугаешь.

Даже мне, начинающему магу было совершенно ясно, что приходила к нему опытная ведьма и сделала Сашину так называемую «нулевку». Тривиальное и очень распространенное заклинание на безденежье и отсутствие клиентуры. Иначе говоря, ведьма обнулила его доходы. Работала она не от себя, а по заказу, поэтому все обошлось только финансовой стороной дела. Иначе не сдобровать бы и самому Виссарионычу. Ничего такого я, конечно, ему не стал говорить, а загадочно улыбнулся и произнес:

— Ну, ты же знаешь мою контору. ЧК в свое время занималось, вернее, пыталось заниматься колдовскими делами. Ничего путного не вышло, но кое-какая информация осталась.

— Ну и что мне делать? — хмуро спросил Сашин. — Я в эту галиматью не верю. Вот погода, другое дело. Хочешь, тучи разгоню? Хотя я сейчас трезв и ничего не получится. Да и погода солнечная.

— Ничего и не надо делать. И тучи тоже не надо, — улыбнулся я. — Потерпи и все само наладится. У всех бывают такие провалы. Кстати, как фамилия того деда с которого все началось?

— Голованов. Яков Николаевич, кажется. Живет на Ижорской. А зачем тебе?

— Да ни зачем. Просто так спросил.

— Да ты фантаст, Муромцев, как я погляжу, — сказал Сашин и поднялся. — Ну да ладно. Мне пора. Денег дашь?

— Дам, конечно. Подожди, — ответил я и вышел в соседнюю комнату.

Когда довольный Иосиф Виссарионович ушел, я привалился к спинке дивана и набрал номер Соколова. Излагая шефу, случай с Сашиным я стал сомневаться. Правильно ли я интерпретировал услышанное, но Петр Иванович отнесся к моему сообщению совершенно серьезно. Он даже сказал, что за последний год это не первый подобный случай и поскольку теперь есть зацепка в виде заказчика, то благодаря моей информации ведьму скоро возьмут. Возможно уже сегодня.

Не смотря на все еще неважное самочувствия, я попросил Соколова:

— Петр Иванович, у меня самолет только завтра утром. Можно мне участвовать в операции?

— Отчего же нельзя? — удивился Соколов. — Сейчас работают аналитики, но скоро будет результат и, ребята поедут. Так что если других дел нет, приезжай.

— Спасибо, — поблагодарил я шефа и пошел одеваться.