Горничная по совместительству

Общество

Горничная по совместительству

ЗАПИСКИ ВОСПИТАТЕЛЯ

Горничная по совместительству, или Почему я больше не буду работать в оздоровительном лагере

МОЛОКО ТЕПЕРЬ НЕ ПОЛОЖЕНО

Я упаковываю сумки, собираюсь сама и собираю свою семилетнюю дочку. Мы едем в детский оздоровительный лагерь, я в качестве воспитателя, дочка в качестве отдыхающего. В лагере я не была ровно 10 лет, и мне очень интересно, что там происходит.

Мне достался второй отряд и самый тяжёлый возраст – 12–14 лет. Два воспитателя уже сбежали, настала моя очередь испытать себя на педагогическую прочность.

Лагерь принадлежит одному из самых богатых предприятий Якутии и считается едва ли не самым лучшим в республике. Интересуюсь, почему он называется «оздоровительным»? Ничего вразумительного в ответ не слышу. Из оздоровительных моментов – только чудесный хвойный запах, очаровательные белки и бурундуки. Никаких специальных методик нет.

Молока и кефира не дали ни разу. Теперь, как мне объяснили, молочные продукты не положены. Почему не положены? Что-то кардинально изменилось в детской физиологии за последние 15–20 лет или молоко перестало быть самым важным источником кальция для растущего организма?

Вообще поразительно, с какой лёгкостью бывшие обыкновенные пионерские лагеря присваивают себе звания «санаторно-курортный» и «оздоровительный». Дело даже не в убогом однообразном меню, жирных подносах и ложках, отчаянно издающих запах моющего средства (детей около 300 человек, и работники кухни физически не справляются с пирамидами грязных тарелок), и не в условиях проживания (в основном в старых деревянных корпусах, пропитанных, несмотря на косметический ремонт и новые кровати, стойким запахом тлена). Сколько раз мне приходилось работать в лагерях (а было это и на Украине, и в Прибалтике), столько раз я задавалась двумя вопросами: кто в них самый главный и для кого всё это ежегодно затевается? Вполне логично было бы предположить, что всё это для детей, а главный в лагере – воспитатель, человек, на ком лежит уголовная ответственность за их жизнь и здоровье. Но ничего подобного!

Почти в сорокоградусную жару детям могут не дать чайник с питьевой водой из-за того, что приехала санэпидстанция и работники кухни не пожелали на минуту отвлечься и напоить детей. Открытие смены затягивается более чем на неделю лишь из-за того, что дяди-спонсоры изволили кататься на теплоходе и не дали свою высокую отмашку на это важнейшее событие. Завхозы ведут себя совершенно по-хамски, вынуждая воспитателей и вожатых каждый раз прогибаться, унижаться и бегать за ними. Эти начальники драных простыней и старых подушек прочно врастают в казённое добро, десятилетиями трудясь в одном лагере (хотя работой на износ назвать то, что они делают, очень трудно: выдал комплект белья, записал в тетрадку – и лежи, смотри телевизор). Они называют вас на «ты» и всякий раз раздражённо за что-то отчитывают.

МУЖЧИНА С ВЕЕРОМ

Торжественная линейка, посвящённая открытию лагеря, – это ещё одно шоу, суть которого не меняется многие десятилетия.

Мы выходим на построение, отряды занимают указанные им места. Ждём. Проходит пять минут, десять, начинается лёгкое волнение. Кого ждём? Оказывается, владельцев лагеря – председателя профкома и генерального директора предприятия. Прячемся в тень от больших сосен, тридцатиградусная жара расплавляет мысли и чувства. Малыши терпеть уже не могут: кто-то хочет пить, кто-то в туалет. Некоторые сели на цементный бордюр и ковыряют палочками землю. У маленькой девочки начинается рвота, её уводят. Держать дисциплину уже невозможно. Старшие отряды заполняют затянувшуюся паузу на свой манер: кто-то грызёт семечки, кто-то достал карты и режется в «очко», кто-то начал кидаться сосновыми шишками. Одна шишка попадает в глаз пареньку из моего отряда, глаз краснеет и отекает. Отправляем его в медпункт. Ждём.

По рядам пробежал слух, что спонсоры приехали и находятся в лагерной администрации, вроде как отдыхают. Кое-кто из детей ушёл к своим корпусам качаться на качелях, ряды поредели. Тут в конце аллеи появляется торжественная процессия: администрация лагеря и администрация предприятия. Мы, воспитатели, быстренько собираем своих разбежавшихся воспитанников, кое-как строим их, и линейка начинается. Слово для приветствия берёт директор лагеря. Начинается речь с поздравлений, далее следует длинный благодарственный список того, чем помогли спонсоры в этом году. Поток елея льётся на дородных дядек, чьи круглые животы едва умещаются в дорогих рубашках от «Армани». Дядькам и их животам очень жарко, и им явно хочется, чтобы всё поскорее закончилось и они смогли бы отправиться в здание администрации, где уже накрыты столы с деликатесами.

После приветственных речей следует театрализованное представление, напоминающее третьесортный детсадовский новогодний утренник. Ребята старших отрядов откровенно скучают. Не надо быть хорошим педагогом, чтобы понять, что нельзя предлагать одни и те же мероприятия малышам 6–7 лет и шестнадцатилетним подросткам. Но замдиректора по организационно-методической работе и работе с вожатыми Владимир Андреевич сияет: он уверен, что именно это и надо детям. Разубеждать его бесполезно, да никто и не станет.

Я помню его юношей в этом же лагере много лет назад, тогда он сам был вожатым. Теперь это очень полный мужчина с обилием побрякушек на шее и запястьях и изящным китайским веером, которым он беспрестанно обмахивается.

Накануне я увидела Владимира Андреевича в футболке с надписью, рекламирующей самую известную российскую политическую партию. Это означает, что всё в порядке, он держит нос по ветру, он, что называется, в струе. Этот хитрый демагог и карьерист отлично владеет речью, умеет ладить с руководством предприятия и, судя по всему, выжимает для себя из этого расположения максимальную выгоду.

Его рабочие апартаменты находятся в лагерном клубе. Поселился он здесь с размахом, оскорбительным для всех остальных работников, живущих в совершенно аскетических условиях. Двуспальная кровать, телевизор, ковры, обогреватель (в корпусах дети и воспитатели в прохладную погоду спят под двумя одеялами и одетые). На длинной полке – иконостас из бесчисленных благодарственных писем, грамот и дипломов в дорогих рамках. Он как драгоценный бриллиант в оправе из серых трудяг.

Владимир Андреевич привык работать ночью и позволяет себе запросто, грубо нарушая закон, лишать права на отдых вожатых, которые зачастую вынуждены сидеть с ним до утра, готовя очередное грандиозное лагерное мероприятие, а утром идти в отряд абсолютно разбитыми. Владимир же Андреевич, с сознанием исполненного долга, спит до обеда. Вечером этот талантливый шоумен наденет безукоризненного кроя чёрный костюм, который отлично скрывает его непомерную полноту, и томным голосом пожалуется: «Ах, у нас такие некрасивые портьеры на сцене, я даже был вынужден надеть рубашку и галстук фисташкового цвета, чтобы скрасить эту неприглядную картину».

«У вас дети не должны находиться в корпусах, лежать на кроватях, детей надо занимать!» – шумит на планёрке заместитель начальника лагеря по организационно-методической работе. Современные подростки – рабы сотовых телефонов. Это средство связи, на мой взгляд, полностью изменило, деформировало психику, превратило детей в зомби. Подросток может часами лежать на кровати в палате, тыча пальцами в кнопки и игнорируя окружающую действительность. Если в руках нет сотового телефона, жизнь теряет для него всякий смысл.

Сказать, что работать в лагере с нынешними подростками трудно, – значит ничего не сказать. Если бы родители тихонько встали у двери палаты после отбоя и послушали, что и как говорят их чада, то, гарантирую, для многих это был бы настоящий шок. Нецензурная брань – единственный способ выражения всего спектра и положительных, и отрицательных эмоций, причём как мальчиков, так и девочек.

Иду в столовую, встречаю Владимира Андреевича, жалуюсь на царящий в отряде мат. «Ну что вы, Светлана Викторовна, удивляетесь, это же в основном дети рабочих, какое там воспитание!» – ответствует он. Я чувствую, как во мне закипает раздражение, я категорически не согласна с таким утверждением, потому что гораздо меньше хлопот доставляют как раз дети из простых семей. А вот благополучные… Её зовут Ира. Девочка из обеспеченной семьи, начисто лишённая каких бы то ни было манер и понятий. Её папа точно сошёл с экрана голливудского блокбастера – этакий Микки Рурк якутского разлива на дорогом «Харлее». Ира – папина дочка. «Мы с ним слушаем только группу «Рамштайн», – заявляет она. Металлический рок – её стихия, больше она ничего не хочет ни видеть, ни слышать, ни знать. Капризная, неуправляемая истеричка, умеющая быть лицемерной подлизой, если ей это надо. «Светлана Викторовна, – скромно потупив свои нахальные глазки, просит она, – вы, пожалуйста, не говорите папе, что я не очень хорошо себя вела». Даже если я и скажу папе, вряд ли он меня услышит. В его серых, как и у дочери, глазах только металлический блеск, высокомерие, холод и пустота.

А НЕТ ДРУГОГО ВЫХОДА

Почему же люди идут работать летом воспитателями? Причин две: во-первых, учителям и воспитателям детских садов (а именно они составляют абсолютное большинство педагогического состава лагерей) некуда девать собственных детей (мама работает воспитателем, ребёнок при ней или в другом отряде, но всё равно под контролем). Во-вторых, о достойном летнем отдыхе где-то на хорошем курорте даже речь не идёт. Вот и все стимулы.

Много лет назад мне довелось быть переводчиком и администратором гостиницы, в которой жили канадцы, строившие микрорайон Борисовка. Среди строителей был один, звали его Брэд. Он был то ли кровельщиком, то ли сантехником, я уж и не помню. Этот Брэд был в разводе с женой и, несмотря на то что платил весьма солидные алименты на двух несовершеннолетних детей, на протяжении многих лет летал на Рождество в Париж. Такая вот милая слабость, которую мог себе позволить обычный рабочий. Вы много знаете наших сантехников, которые ежегодно отмечают, к примеру, Новый год в Париже? А учителей? А воспитателей?

В лагерях за круглосуточную, безумно напряжённую и ответственную работу тоже платят гроши. И сложно себе представить труд, который бы так беспощадно эксплуатировался на дармовщину, как труд воспитателя. Интересно, есть ли какая-то специальная инструкция, в которой прописано, что воспитатель должен убирать в палатах, стирать бельё (у многих детей младших отрядов энурез), трижды в день вместе со старшими детьми накрывать в столовой столы для своего отряда и для младших, таскать неподъёмные вёдра с компотом и кастрюли с горячим супом? Воспитатели вынуждены быть казначеями, нести ответственность за деньги детей, которые дают им родители для разных нужд, хранить телефоны и фотоаппараты. Если вдруг денег почему-то не хватило, воспитатель вынужден эту недостачу покрывать, как вышло у меня. Естественно, сейфов в корпусах нет, всё это надо каждый раз либо нести в администрацию, либо лихорадочно думать, под какой матрас засунуть, чтобы не стащили.

Вся эта попутная работа, как считает лагерная администрация, должна выполняться воспитателем совершенно бесплатно, как нечто само собой разумеющееся, потому что так было всегда, со времён Макаренко. Единственная деталь: когда великий педагог Макаренко создавал свои колонии для беспризорников, в стране были разруха, голод и нищета. Но почему и сейчас воспитателей загружают отнимающей силы и здоровье дармовой работой? Нагрузить бесплатной работой норовят, между прочим, и старших детей. Да, наверное, следует оставить дежурство по палатам, но драить коридоры, убирать территорию лагеря и уж тем более мыть места общего пользования – умывальники – должны всё-таки штатные уборщики. Пытаюсь выпросить несколько пар резиновых перчаток у завхоза, а она в ответ бурчит: «Ещё чего! Я всю жизнь мою голыми руками, вот и вы с детьми мойте».

Последние дни перед закрытием лагерной смены особенно тяжёлые, все устали, измучились, хотят домой, хотят отмыться и отоспаться. И вот осталась последняя ночь, дети зовут её королевской: дискотека до упада, воспитательское бдение до утра. Спать никому не придётся. Но мы знаем, что завтра до обеда всех детей разберут и мы, воспитатели и вожатые, сразу уедем домой. Вдруг наше предвкушение домашнего уюта вдребезги разбивает директор лагеря: «Вы очень хорошо поработали в первой смене, я всех благодарю. Завтра, после того как разъедутся по домам дети, вы готовите палаты к следующему заезду. Надо вымести мусор, всё промыть, перестелить постели (а это почти сорок кроватей), вымыть стены, двери, коридоры. Надо также убрать территорию». Я отказываюсь верить своим ушам! Оказывается, из нас ещё не всё выжали, оказывается, мы ещё что-то должны лагерю! Вы представляете, что такое втроём убрать огромный корпус из четырёх палат, две комнаты для вожатых и воспитателя, длинный коридор плюс перестелить все постели?

Ночь мы, конечно, не спим, караулим своих беспокойных подопечных, утром отправляем их по домам и принимаемся за гигантскую уборку, которую едва успеваем закончить к шести часам вечера. Надо торопиться, лагерный автобус ждать не будет, с рабочим временем водителя и его трудовыми правами администрация считается, это не мы, вожатые и воспитатели. Не успеем – наши проблемы. Наконец, едва живые мы выползаем из своих корпусов и бредём к зданию администрации, где стоит автобус. Через 10 минут пути половина автобуса спит, люди, наконец, могут расслабиться. Но их отдых продлится всего два дня, а потом – вторая смена, детский оздоровительный лагерь ждёт своих рабов. Мы с дочкой на вторую смену не едем, дочка отказалась. Моё любопытство тоже удовлетворено сполна, а значит, и моя работа там теперь уже бессмысленна.

Светлана НЕВОЛЬСКИХ, ЯКУТСК

Лето – время риска?

Есть в оздоровительных лагерях такая традиция – после «королевской» ночи подводить итоги прошедшей смены. Сколько мероприятий провели, сколько детей оздоровили и т.д. и т.п. Жаркое нынешнее лето внесло в эту традицию существенные коррективы. Считать пришлось погибших, сбежавших, отравившихся и оказавшихся под следствием.

5 июля Кировский районный суд Казани признал заместителя начальника детского оздоровительного лагеря «Заречье» Гульнару Меркулову виновной в халатности, повлёкшей по неосторожности смерть 11-летней Ани Дмитриевой. Два года назад не умеющая плавать Аня утонула в озере, в котором воспитателям, несмотря на запрет спасателей, дала указание искупать детей замначальника лагеря. Меркуловой суд назначил наказание в виде двух лет лишения свободы в колонии-поселении и запретил ей в течение такого же срока заниматься педагогической деятельностью.

Через два дня после объявления приговора на Ейской косе в оздоровительном лагере «Азов» утонули три мальчика и три девочки из московской школы № 1065. Всё произошло практически по такому же сценарию – детям разрешили окунуться в воду в месте, где купание было категорически запрещено. Погиб и один из воспитателей, 27-летний учитель физкультуры, бросившийся им на помощь.

Хоронили четверых школьников и учителя 9 июля, в этот же день в Ленинградской области рыбак обнаружил в реке тело восьмилетнего мальчика. Им оказался воспитанник Санкт-Петербургского социально-реабилитационного центра, отдыхавший в оздоровительном лагере «Крылья Родины» и пропавший двумя днями ранее после купания в реке Рощинка. 4 июля в Центральную районную больницу Лодейного Поля поступили две 15-летние воспитанницы трудового лагеря «Новое поколение». Закрытые черепно-мозговые травмы, сотрясение мозга, многочисленные ушибы. Так зверски девушек проучили за страсть к ягодам охранники клубничного поля. Тело попробовавшего вместе с ними «запретный плод» юноши через несколько дней нашли в озере неподалёку. Где были воспитатели, когда их подопечные лакомились краденой клубникой? Проводили важное совещание или наслаждались, как их коллеги в «Азове», пивом?

В тех же первых числах июля, но уже в Труновском районе Ставропольского края было возбуждено уголовное дело против директора оздоровительного лагеря «Колосок». Здесь в пруду утонул 8-летний мальчик. В бассейне лагеря «Чистые ключи» в Саратовской области погиб 12-летний ребёнок, а 12 подростков, приехавших на отдых из детских домов и неблагополучных семей, оттуда сбежали.

В Астраханской области госпитализировано 14 детей из оздоровительного центра «Юный железнодорожник» с диагнозом острый гастроэнтерит и дизентерия. Отравились некачественными продуктами юные отдыхающие лагеря «Саяны» под Ангарском (Иркутская область). Из «Звёздного» в Спасском районе Рязанской области в детскую инфекционную больницу с симптомами отравления доставили 17 детей. 22 случая острой кишечной инфекции, вызванной золотистым стафилококком, зарегистрировано в детском лагере «Отчугаш» в Эрзинском районе Республики Тува. Продолжать?..

После ЧП в «Азове» во всех лагерях началась тотальная проверка. Но если Светлана Невольских права и воспитателями идут работать исключительно из-за безвыходности, будет ли прок от одной акции? Кстати, в лагере «Заречье», где два года назад погибла девочка, часть сотрудников вообще исполняла обязанности по чужим документам.

Уполномоченный по правам ребёнка при президенте Павел Астахов предлагает страховать жизнь и здоровье детей, уезжающих на отдых. Наверное, надо. Но… разве деньги заменят родителям их ребёнка?..

Как же сделать отдых детей безопасным? Ждём мнения читателей по адресу: mazurova@lgz 22 .ru

Отдел «ОБЩЕСТВО»

Прокомментироватьgt;gt;gt;

Общая оценка: Оценить: 4,8 Проголосовало: 8 чел. 12345

Комментарии: 21.07.2010 19:22:51 - Ольга Быкова пишет:

Эх, работа, работа...

Да, Владимир Андреевич, досталось тебе по полной программе!