"Всевидящее око" - читать интересную книгу автора (Рейнольдс Мак)

3

Она повернулась к нему с озорной улыбкой на губах и с некоторым видом триумфа.

— Я говорила тебе: поедем куда-нибудь, где мы сможем поговорить. Где же еще в Великом Вашингтоне можно поговорить, как не в разговорне?

— О, Великий Скотт, — пробормотал Рекс.

Внутри оказалось не менее полудюжины комнат различного размера. И в каждой из них было по полдюжине круглых столиков. Рексу они отдаленно напоминали столики для игры в покер, но только они были большего размера. За каждым столиком могли удобно разместиться около дюжины человек. Возле некоторых из них, однако, было вдвое больше человек, и они сидели или стояли. В центре каждого стола был автобар и, наверное, около половины посетителей клуба попивали кофе или другие напитки.

Но привело их сюда, разумеется, не желание выпить.

— Пойдем туда, — сказала ему Паула, и ее темные глаза сверкали.

И затем шепотом:

— Здесь только одно простое правило. Ты не должен никому возражать ни в коем случае. Ты имеешь право говорить все, что пожелаешь, но все остальные имеют такое же право.

Рекс Моррис с печальным видом прокашлялся.

— Послушай, я бы попросил тебя не представлять меня по фамилии.

Она странно посмотрела на него.

— Хорошо, но ты можешь доверять этим людям. Они в одной с тобой лодке. Я назвала твою фамилию у входа, чтобы нас пропустили. Отныне тебя всегда будут пускать, даже если ты захочешь прийти сюда сам.

Они подошли к столику, окруженному плотным кольцом собеседников старшего возраста. Многие из них спокойно сидели и слушали, покуривая трубку или сигарету или же попивая кофе или пиво. Царила атмосфера расслабленности. Как раз в этот момент один из них решительно выдвинулся вперед. Это был худой и ершистый Старший исполнитель.

— Я спрашиваю, почему? — сказал он. — Почему, почему и почему? И никто не может ответить. На низких уровнях религиозной веры мы доходим до смешного. Нам объясняют, что есть высшее существо или существа, которые создают весь мир и человека, а затем проводят время в наблюдении за ним, как обычно требуя поклонения. Если человек «хороший», после смерти он вознаграждается навеки вечные; если же он «плохой», он карается навеки вечные. Явно детская концепция, возникшая первоначально в примитивных умах. Более того, что такое «хорошо» и что такое «плохо» обычно произвольным образом определяется духовенством.

Он перевел дыхание и продолжил:

— И очень часто их решения относительно того, что грешно, а что праведно, диктуются их собственными материальными выгодами.

Один из слушателей что-то пробормотал в этот момент, но было неясно, соглашался он с выступающим или нет.

Выступающий обратился к нему:

— Большой редкостью в истории являются случаи, когда духовенство не держало в своих руках общественного богатства. Есть исключения, но лишь исключения. Религиозное движение может возникнуть среди мечтателей и идеалистов, живущих добровольно в бедности. Иисус и его ближайшие ученики тому пример. Но примерно через столетие, когда новая религия завоевывает множество последователей, появляется новое поколение религиозных лидеров, живущих за счет страны.

Другой из слушателей заметил:

— Мне кажется, вы отклонились от своей первоначальной темы.

— Отнюдь. Мой вопрос, который я задаю всем религиям — почему? На таком низком уровне персонифицированных богов ситуация наиболее очевидна. Бог создает человека, навязывает ему почти невыполнимые правила, особенно в такой сфере, как, скажем, секс, а затем карает или вознаграждает по делам его. Но почему? Почему всесильного Бога это должно волновать? Вопрос остается в силе на любом уровне религиозной мысли. Если существует высшее, управляющее миром существо, что движет им? С какой целью он создал такое глупое и жалкое творение, как человек?

Один из слушателей постарше вынул изо рта трубку и мягко сказал:

— Тот факт, что мы не можем ответить на ваш вопрос, не означает, что ответа нет. Возможно, для Божества ответ очевиден. А возможно, по какой-то причине он не хочет, чтобы мы знали, почему он создал нас. И наконец, возможно, мы обречены никогда и не узнать этого.

Рекс Моррис отвел Паулу Клейн на несколько ярдов в сторону от стола. У него были пересохшие губы.

— Послушай, — прошептал он, — если бы Темплю стало известно об этом разговоре, эти мужчины были бы арестованы и, наверное, потеряли бы статус. Их могут изгнать из Техната или даже…

— Посадить в тюрьму или применить к ним силу, — Паула закончила фразу за него.

— Да, именно это я имел в виду, — сказал он озабоченно.

Она улыбнулась.

— Боюсь, что примеру, который подал твой отец, последовала наиболее интеллектуальная часть нашего общества. Это отнюдь не единственная разговорня в Великом Вашингтоне. А в каждом городе есть свои разговорни.

— Но какой в этом смысл? Рано или поздно Темплю удастся сломить этих мужчин. Нельзя говорить таких вещей, какие они говорят.

— Дело не только в Темпле. Какими, например, спорными вопросами интересуешься ты?

— Я? Ну…

— Пойдем вон туда. Я знаю того парня, который сидит в углу за столиком; думаю, что он развеселит тебя.

Рекс Моррис поднял к небу глаза, как бы в знак протеста, но последовал за ней.

— Материнство, — произнес, усмехаясь, грузный и бледный Младший исполнитель. — Что такого есть в каждой матери, что автоматически превращает ее в объект почитания и обожания? Возьмите какую-нибудь неряшливую, недовоспитанную и недообразованную, неискреннюю и несимпатичную девчонку восемнадцати лет и позвольте ей забыть принимать свои пилюли — и девять месяцев спустя — о, чудо из чудес — она превращается в настоящую святыню, которой поклоняются. Она ведь мать! Скажите что-нибудь против материнства, и толпа будет жаждать вашей крови. Это не значит, что я защищаю отцов. По моему мнению, ни один человек из ста не способен принимать участие в воспитании молодого поколения. В голове у них путаница, способностей никаких, словом, продукт им же подобных родителей.

Он выразил всем своим видом отвращение и погрузился на время в молчание.

Паула лукаво спросила:

— Разве вы не любите свою мать, Исполнитель?

Он взглянул на Паулу и снова поморщился.

— Я люблю ее, наверное, но я знаю также ее недостатки. Боже, как она страдает. Мученица. Сколько лет своей жизни она отдала детям. Как жестоки они, не понимают и не ценят ее. Типичный пример!

Кто-то из сидевших за столом сказал:

— Если вы полагаете, что родители не способны воспитывать детей, то кем вы предполагаете их заменить?

— Подготовленными профессионалами, конечно. Так же, как мы выявляем способных к тому, чтобы стать инженерами, пилотами, учителями, художниками и т. п., давайте начнем выявлять тех, кто имеет способность растить детей.

Рекс тряхнул головой.

— А что там? — спросил он шепотом у Паулы, кивнув в сторону стола, вокруг которого не только сидели, но и стояли люди.

— Не знаю, — прошептала в ответ она. — Давай походим от стола к столу, пока ты не найдешь что-нибудь интересное для себя. И тогда ты либо послушаешь, либо поговоришь с ними, если захочешь.

Это был не монолог на этот раз, а небольшой диспут.

— Я не страдаю узостью взглядов. Я не горю желанием сжигать гомосексуалистов на костре. Если их, скажем, вкусы отличаются от моих, это их личное дело.

Он наклонился вперед и указал пальцем на молодого человека, сидевшего напротив него.

— Однако такого рода добровольные отношения между взрослыми — это одно. Но я никак не могу одобрить тех взрослых, которые соблазняют молодых людей, которые в противном случае могли бы остаться нормальными.

— Что же вы понимаете под словом «нормальный»? — спросил его раздраженно другой. — Дайте мне определение понятия «нормальный» применительно к сексу.

— Вы знаете, что я имею в виду. Основным предназначением сексуального акта является воспроизведение рода. Это — нормально. Если вы начинаете действовать вопреки этой конечной цели, вы покушаетесь на род человеческий. Если гомосексуалист соблазняет нормального молодого человека или женщину, он посягает на их потомство.

— Смешно слушать, — сказал кто-то. — Неужели Кинсей прожил впустую? Ведь хорошо известно, что практически каждый имеет некоторую склонность к гомосексуализму. Человечеству не угрожает опасность только потому, что не каждый может приспособиться к обычной сексуальной практике. Разве греки Золотого века не справлялись с задачей воспроизведения рода? Конечно, справлялись. Более того, у них был такой высокий прирост населения, что они вынуждены были мигрировать в колонии по всему Средиземноморью. А как вы знаете, гомосексуализм процветал в Древней Греции.

На стене вспыхнули красные лампочки, и комната моментально замерла.

Последний из выступавших тяжело вздохнул:

— Облава. А я на поруках после того, как последний раз попался.

Паула быстро окинула взглядом комнату. Все члены разговорни были уже на ногах и ходили кругами в нерешительности.

То тут, то там раздавались голоса и даже крики. Все смешалось. Где-то в отдалении раздался звук тяжелого удара, по-видимому, была высажена дверь.

Кто-то вскрикнул:

— Как же нам выбраться отсюда? Они заходят и через передние, и через задние двери.

— О Великий Скотт, — вырвалось у Рекса Морриса. — Нас схватят. И я никогда теперь не получу приличного назначения.

Паула Клейн взглянула на него несколько странно и скомандовала:

— Следуй за мной. Сюда, вот сюда.

Он последовал за ней через несколько комнат и небольшой коридор, из которого они попали в крошечный кабинет. Кроме одного стола и двух прямых стульев в нем из мебели ничего больше не было. На стене, правда, висел почему-то портрет Высшего технолога.

За столом сидел краснолицый мужчина среднего возраста в форме Старшего исполнителя. Всем своим видом он выражал возмущение.

— Облава, — с горечью произнес он. — Вторая за этот месяц. Что там у них стряслось в ФРБ, если их Технологи так выслуживаются? Привет, Паула.

Он взглянул на Рекса.

— Кто это?

Паула сказала с нетерпением:

— Майк, это сын Леонарда Морриса. Он недавно у нас в городе. Ты прав относительно Технолога Матта Эджеворта. Он изо всех сил хочет заполучить пост Первого Технолога и пытается разрекламировать себя. Если он схватит Рекса в разговорне, он может взять его на заметку. Ты сам знаешь. Кроме того, Рекс пока не установил связи ни с одним из Функциональных Рядов. И у него нет такой организации, которая могла бы взять его под защиту, если он попадет в технатовский суд. Майк, ты должен предпринять что-нибудь.

Майк кивнул головой в направлении тех комнат, откуда только что пришли Паула и Рекс.

— Каждому из тех, кто там остался, кажется, что у него есть особые причины не быть схваченным. Почему вам кажется, что вы не такие, как они?

— Майк, это не кто-нибудь. Это сын Леонарда Морриса. Если его схватят, об этом будут трубить на каждой станции Техната. И это будет еще один удар по его отцу, а, как мне кажется, этот человек получил их уже достаточно от нашего общества.

Майк, очевидно, быстро принимал решения и быстро действовал. Он был уже на ногах.

— Хорошо, идите сюда. Ты сама в уязвимом положении, Паула.

Он открыл дверь стенного шкафа для одежды.

— Я пользовался этим ходом всего лишь два или три раза. Возможно, полиция знает о нем. А может и нет. Я даже сам не воспользуюсь им. Это только на случай крайней необходимости. Желаю удачи, Технол Моррис.

Рекс пробормотал в ответ:

— Спасибо, Майк.

— О, Великий Говард, поторопись же, — сказала Паула.

В коридоре послышались чьи-то тяжелые шаги.

Она сняла и отбросила два или три пиджака, чтобы добраться до небольшой потайной двери. Паула надавила на нее, и дверь отворилась, как раз в тот момент, когда Майк закрыл за ними дверь шкафа.

Стало темно.

— У тебя есть фонарь? — спросила она шепотом. — Я не вижу своей руки прямо перед лицом.

Он зажег свой фонарь, и они смогли продолжить свой путь по очень узкому проходу. Заканчивался он нормальной на вид дверью, которая вела в коридор. Он был освещен.

Паула сказала:

— Я не имею ни малейшего представления о том, где мы находимся и как нам отсюда выбраться.

— Нам остается только пробовать, — сказал Рекс. — Похоже, что это какие-то склады. Надеюсь, мы ни на кого не натолкнемся.

Вскорости они нашли лестницу и поднялись по ней. Лифтов, по-видимому, не было. Поднявшись на два этажа, они очутились в вестибюле, очевидно, небольшой гостиницы, возможно, для Старших исполнителей и ниже.

Гостиница была новая, полностью автоматизированная, поэтому из обслуживающего персонала было только пару дежурных, которые смотрели на них с большим удивлением. Это было отнюдь не то место, где можно было ожидать появления парочки ранга Технолов.

Паула и Рекс не обратили на них никакого внимания и направились к центральному выходу. Они задержались ненадолго в дверях, чтобы оглядеться по сторонам.

На улице они увидели с полдюжины Исполнителей ФРБ, находящихся в распоряжении представителя полиции Безопасности в ранге Инженера. Они, по-видимому, охраняли вход в разговорню, в то время, как другие члены их команды проводили внутри облаву. Тут же были выгодным образом запаркованные пять или шесть машин, некоторые из которых предназначались для перевоза арестованных.

Пешеходы проходили мимо с устремленными вперед глазами, словно не замечая, что происходит что-то необычное. Чувство боязни быть вовлеченным во что-нибудь было сильно развито у жителей Техната.

Рекс сказал:

— Как ты думаешь, может быть нам лучше вернуться в гостиницу и переждать в вестибюле, пока здесь все кончится?

Паула Клейн задумалась, покусывая губы.

— Нет, — сказала она. — Они могут обнаружить ту потайную дверь в шкафу у Майка и воспользоваться ею. Если они найдут нас здесь в одежде ранга Технолов, они сразу же догадаются, что мы убежали из разговорни. Пойдем отсюда, возьми меня под руку.

Пытаясь выглядеть беззаботными и делая вид, что их появление в гостинице низшей касты было в порядке вещей, Рекс Моррис и Паула Клейн вышли на улицу, смешались незаметно с другими прохожими и продефилировали мимо сотрудников ФРБ.

По крайней мере, им хотелось надеяться, что они остались незамеченными. Однако Инженер вдруг прищурился, пробормотал что-то своим ребятам, и весь отряд застыл в напряженном ожидании. Паула кивнула им и продолжила свой путь, как ни в чем не бывало.

Когда они прошли по улице футов сто, Рекс, уставившись на Паулу, спросил:

— Что все это значит?

Паула покусывала губы.

— Черт возьми, этот дурак видел, как я выходила с тобой из гостиницы.

— Ну и что? Меня интересует, что означает это приветствие. Вместо того, чтобы арестовать нас, они обошлись с нами, как с важными персонами.

Паула нетерпеливо сказала:

— Клейн, Клейн. Неужели тебе не знакома эта фамилия?

Рекс остановился и продолжал внимательно смотреть на нее.

— Ты хочешь сказать, что Уоррен Клейн — твой муж? Первый Технолог Функционального Ряда Безопасности?

— Не муж, а брат. О Великий Говард, он будет в негодовании. Он уже предупреждал меня держаться подальше от разговорень, учитывая его положение.