Роберта Лэннес Другая семья

Маделайн брела по песчаному берегу к дому, и целых шестнадцать ракушек перекатывались друг через друга в ее ведерке. В руке у нее был зажат желтый совочек — она, как флажком, помахала им родителям, которые сидели на веранде. Ее мама положила книгу на колени и потянулась. Ее папа поправил очки на носу и продолжил вырезать очередную фигурку из прибитой к берегу коряги. Маделайн поставила ведерко у крыльца.

— Мама, я видела краба! Он ходит боком!

Мама спустилась с крыльца и приставила ладонь козырьком ко лбу. Она высматривала на берегу Николаса, старшего брата Маделайн. Ее светлая рубашка и шорты трепетали на ветру.

— Мам, смотри, сколько у меня ракушек! — Маделайн приподняла ведерко, и синяя пластиковая ручка натянулась под тяжестью ракушек, песка и воды.

— Ого, как много! Ты можешь их почистить, а потом, когда вернемся домой, продать на воскресной уличной ярмарке.

— Правда можно? Ой, спасибо, мам!

— Где твой брат, Мадди?

Маделайн посмотрела снизу вверх на маму, потом в сторону моря. Еще недавно Николас бродил по холодной воде и время от времени обдавал Маделайн брызгами. Он изводил сестру, цепляя ей на спину водоросли и шлепая на макушку лепешки мокрого песка. Никто не кричал на него за это с веранды, никто не спустился к воде и не увел его в дом. Мадди совсем не нравилось, что ему все сходит с рук. А теперь мама спрашивает ее, куда он подевался! Он оставался на берегу, когда она пошла показать маме с папой свои ракушки.

— Я его не вижу, мамочка. Может, он далеко заплыл? Ты сказала нам не плавать, потому что мы только что позавтракали.

На берегу можно было увидеть крошечные фигурки детей и их родителей, но день выдался пасмурный, и людей на пляже было мало. Большинство отдыхающих на побережье предпочли отправиться в ближайшие поселки. А те, кто снимал коттеджи на все лето, уже ехали в Италию или Испанию. Сезон заканчивался, и семьи, прибывшие сюда на время каникул, начали разъезжаться, так что многие дома пустовали в ожидании хозяев.

— Фрэнк, я пойду искать Николаса. В воде его нет, на берегу его тоже не вижу. Возможно, он забрался в один из пустых домов. Это на него похоже.

— Хорошо, иди, Хилди, я присмотрю за Мадди. — Папа улыбнулся с веранды Маделайн и продолжил вырезать свою фигурку.

— Мам, можно я пойду с тобой?

Ее мама сцепила руки и оглядывала берег.

— Я думаю, тебе лучше остаться. Я не хочу потерять второго ребенка.

Маделайн не могла этого понять. Ведь если она будет со своей мамочкой, как она может потеряться? Мадди смотрела, как ее мама легкой походкой идет по дощатому настилу, который тянулся от коттеджа к коттеджу. Мама обхватила себя за плечи, словно ей было холодно, ее коротко подстриженные волосы ерошил легкий бриз.

— Мадди, поднимайся на веранду и покажи мне свои ракушки.

Маделайн воткнула совок в песок, волоком протащила ведерко вверх по ступенькам и понесла к рабочему столу отца. Потом поставила ведерко на дощатый пол и посмотрела, что там на столе.

— Это птичка? — спросила она, накручивая на палец локон волос.

Папа улыбнулся:

— Да, это белая цапля. Если повезет, я найду на берегу корягу, которая сразу будет на что-то похожа. Эта вот будет птицей только после того, как я ее исправлю.

Мадди взяла со стола одну из кривых веток.

— Эта похожа на змею. А вон та похожа на ангела.

Папа показал пальцем на ее загорелую мордашку:

— Ты можешь стать художником, как твой папа. У тебя хороший глаз.

Маделайн коснулась пальцем правого глаза:

— Этот?

Папа от души рассмеялся.

— Что смешного?

— Ты смешная.

Мадди наблюдала, как он строгал и шкурил свою корягу, и думала, как хорошо, что она может вырасти и стать как ее папа с хорошим глазом. Прошло несколько минут, и она забыла про Николаса и про маму.

Николас, после того как папа накричал на него перед ужином, вел себя тихо. Маделайн забралась в постель и легла рядом с братом. Он был расстроен. Ник не любил, когда ему выговаривают, тем более при сестре. Он всегда говорил, что она любимица и ей никогда ни за что не попадает. Она-то знала, как он не прав. Ее посылали сидеть в своей комнате за то, что она трогала вещи брата, за то, что без разрешения входила в его комнату, за то, что смотрела телевизор, когда надо было делать уроки. Никто никогда не шлепал брата по попе за то, что он попользовался маминой помадой или разрешил собаке жевать мамины мокасины. И потом, когда они приехали в этот коттедж, казалось, ни маму, ни папу не волнует, кто кому что сделал, до тех пор, пока кто-нибудь из детей не пропадал из виду.

— Ты куда ходил, Ник?

— Спи, малявка. — Брат повернулся к ней спиной.

— Мне просто интересно. Мама очень испугалась, а папа сильно разозлился.

Николас, кривляясь, поойкал и снова умолк.

Мама подошла к двери в их комнату:

— Кому-нибудь нужно одеяло?

Маделайн приподнялась на локте, посмотрела на брата и вздохнула:

— Ник расстроен. Но у меня все хорошо. Почитаешь мне на ночь?

— Николас, будешь продолжать в том же духе, завтра же сажаю тебя в автобус и увожу домой. Ты убежал и очень нас напугал, и ты не выйдешь из дома до воскресенья, — строго сказала мама и продолжила уже совсем другим тоном: — Мадди, сладкая моя, мама устала. Я тебе завтра почитаю, хорошо?

Николас глубоко вздохнул, но ничего не сказал.

— Хорошо.

Маделайн была недовольна. Мама и папа в каникулы всегда были такими веселыми, а в этот раз они почти не разговаривали друг с другом. Николас вел себя так, будто что-то знает, но Маделайн не могла придумать, какой вопрос надо задать, чтобы узнать, в чем дело. В этот приезд мама все время читала, или готовила, или смотрела на море, а папа вырезал свои фигурки, ходил один купаться или ворчал, если был туман. Маделайн помнила радостный смех родителей, когда они, уложив их с Николасом спать, играли в карты. Помнила скрип кровати и довольные стоны, когда родители понарошку боролись наверху. Они всей семьей ездили в город, делали покупки и ели мороженое с хлопьями. Но это было в прошлом году. В этом году каникулы были скучными, и казалось, им не будет конца.

Мама закрыла дверь, в коридоре погас свет. Небо еще было светлым, и в комнату проникало янтарное сияние. Маделайн разглядывала на потолке тени и полосы света, которые шевелились в такт с колышущимися на ветру занавесками, и представляла себе разных фей и эльфов.

Они уже третий раз приезжали на побережье. Маделайн нравился этот коттедж, он был чище других и обставлен красивой мебелью. Теперь ей уже исполнилось восемь, и она могла оценить это по достоинству. Ей разрешали плавать без резинового круга, разрешали собирать камешки и ракушки, и, хоть и предполагалось, что Николас за ней присматривает, она могла побродить по берегу одна, если брат отвлекался. Не то что в прошлый раз, когда мама прилипла к ним как репей. Тогда кто-то из детей потерялся, и все родители играли вместе со своими детьми и не отпускали их от себя ни на шаг. Николас тогда весь извелся. Он и сейчас мучился. Ему уже двенадцать, он большой, а с ним обращаются как с ребенком.

Вероятно, Маделайн заснула, потому что когда она посмотрела на потолок в следующий раз, он был темным. Занавески не шевелились. Маделайн протянула руку туда, где должен был спать Ник. Брата там не было. Она выскользнула из кровати и прокралась по коридору мимо гостиной к кухне. Она боялась позвать Ника. Родители могли проснуться, и у него снова были бы неприятности.

Свет был загадочным, струился волнами. Полная луна бликовала на морской глади, и ее сияние отражалось на стенах. Маделайн подошла к окну у входной двери и выглянула наружу. На берегу — ни души, море сверкает под луной. Животик Маделайн напрягся, она икнула. Если Николаса нет в спальне, нет в кухне и в гостиной, значит, он может быть наверху в ванной. Маделайн подождала внизу у лестницы. Николас не появился.

Надо найти его и привести обратно! Брату не сойдет с рук эта выходка, и Маделайн могла себе представить, во что тогда превратятся их каникулы. Она открыла дверь и вышла из дома. Ночь была светлой, влажной и немного душной. Укрытый туманом мыс протянулся до самого горизонта и сиял, словно подсвеченный изнутри. Маделайн ступила на дощатый настил, и длинная футболка, которая служила ей ночнушкой, облепила ее бедра. Она подняла голову и посмотрела на окна комнаты, где спали родители. Надо было найти Ника, пока не рассвело, чтобы утром мама с папой ничего не заметили.

Интересно, в какую сторону он пошел, подумала Маделайн. В сторону города или наоборот? Она выбрала второе и, осторожно ступая босыми ногами по занозистым доскам, пошла по настилу. По пути она шепотом звала брата и разглядывала темные фасады коттеджей, гадая, есть там кто-нибудь или уже все уехали.

В самом конце деревянной дорожки стоял большой особняк в викторианском стиле. В башенке под самой крышей горел свет. Маделайн не отрываясь смотрела на окно, всей душой желая, чтобы там появился Николас, увидел бы ее и радостно замахал руками. Но свет погас, и надежды ее рухнули. Этот дом, единственный на побережье, был обнесен чугунной оградой. Николас не смог бы туда пробраться, да и дом пугал Маделайн одним своим видом.

Девочка развернулась и быстро зашагала обратно, ей стало очень страшно. Вокруг было так тихо. Заноза вонзилась ей в большой палец, и Маделайн остановилась. Она подняла ногу, но ее собственная тень не давала разглядеть ступню. Маделайн нащупала занозу, начала ее вытаскивать и повалилась на песок. Она вскрикнула, но песок в ту же секунду облепил ей рот.

— Ой, ой, ой!

Маделайн выдернула занозу и сплюнула песок. Вспомнив, что говорила мама о таких вот колотых ранах, она сжала палец и держала так, пока не появилась кровь, а потом обтерла палец подолом футболки.

Поднявшись на ноги, Маделайн взглянула в сторону коттеджа, что стоял напротив, и увидела чей-то силуэт на веранде. Она прищурилась, пытаясь разглядеть — Ник это или кто-то другой, но до веранды было слишком далеко. Тогда Маделайн похромала к низкой деревянной калитке и распахнула ее настежь. Человек не двигаясь стоял у входных дверей.

— Николас? — окликнула Маделайн, напряженно вглядываясь в смутный, темный силуэт.

Но когда она подошла ближе, перед ней оказалась девочка примерно такой же комплекции, такого же возраста, как она сама, и с такими же длинными каштановыми кудрями. Только на этой девочке было длинное, до колен, платье.

— Ты потерялась? — спросила Маделайн, с опаской приближаясь к девочке.

Девочка отрицательно покачала головой.

— Это твой коттедж?

И снова девочка покачала головой.

— Где ты живешь? Почему ты так поздно не дома?

Девочка показала в сторону стоящего в конце деревянного настила викторианского особняка. Особняк на фоне светлого неба был похож на резную заколку, которой пришпилили кончик ленточки-дорожки.

— Ты живешь в том большом доме?

Девочка кивнула. Когда она заговорила, у Маделайн возникло такое чувство, что ей знаком этот голос. Голос высокий и юный, но в то же время резкий, как будто металлический:

— Я не могу вернуться домой. Мой брат запер двери, а все уже спят.

Маделайн подумала о Николасе.

— А я не могу найти своего брата. Я думаю, он отправился исследовать берег. Если я помогу тебе попасть домой, ты поможешь мне найти брата?

Девочка подошла к краю веранды.

— Да, пожалуй. — Она спустилась по ступенькам и встала перед Маделайн. При свете луны казалось, что лицо ее вылеплено из бледно-желтого воска. — Я знаю, где любят прятаться мальчики. Там, за домом, оранжерея. Она большая, в ней много растений и много мест, где можно спрятаться. Ворота с той стороны сломаны. Пошли, покажу.

— Я — Мадди, — сказала Маделайн и протянула руку девочке, но тут же ее отдернула. Рука девочки была такой холодной, что от прикосновения к ней было даже больно.

— Извини. — Девочка вытерла руки о платье. — Меня зовут Селин. Моя мама француженка.

— А у меня имя французское, но моя мама из Ковентри.

— Мадди не похоже на французское имя, — высокомерно заметила девочка.

Маделайн нахмурилась. Ей совсем не нравились девочки-всезнайки.

— Мадди — уменьшительное от Маделайн, а Маделайн французское имя.[47] Так моя мама говорит.

— Ладно, хорошо, пошли, Маделайн, чье имя французское.

Селин прошла мимо нее к настилу и направилась в сторону особняка. Маделайн поспешила следом, палец у нее на ноге начал тихонько пульсировать. Они подошли к боковым воротам, о которых говорила Селин. Селин замерла на месте и смотрела на ворота, словно они были из раскаленного железа.

— Давай, Мадди. Они сломаны. Ты их только толкни.

Маделайн потянулась к щеколде, которая свободно болталась в листве увивающего ограду плюща, толкнула ворота, и они легко распахнулись. Тропинка, идущая от ворот, утопала в тени можжевельника, но Селин, едва они оказалась за оградой, уверенно пошла вперед.

Путь до оранжереи оказался неблизким. Тропинка петляла между деревьями, аккуратными клумбами и ухоженными лужайками. Селин плавно двигалась через сад, казалось, ее фигура излучает лунный свет.

— Мы пришли.

— О! — вырвалось у Маделайн, ей показалось, что большое стеклянное здание выросло из земли, когда она моргнула, потому что до этого его там не было.

Двойные двери были открыты, слабые огоньки освещали пространство в центре оранжереи, где стояли стол и стулья. Селин подошла к столу и повернулась к Маделайн:

— Он здесь. Прячется. Позови его. Когда он придет, отправь его домой. А потом ты поможешь мне вернуться домой.

— Но Николас может помочь тебе лучше меня. Ему уже двенадцать лет!

— Нет, только ты одна, — настойчиво сказала Селин и уперла руки в бока.

Маделайн оглядела оранжерею. Пахло торфом, цветами и свежей зеленью. От центра оранжереи разбегались тропинки. Николасу бы здесь понравилось, подумала она. Да, он здесь.

— Ник! Ник, выходи! Тебя сильно накажут, если ты не выйдешь.

— Правильно, правильно. Зови громче. Я подожду снаружи, — сказала Селин и прошла мимо Маделайн.

— Николас Чарльз Беннет, выходи сейчас же! — подражая напористости Селин, крикнула Маделайн.

Маленькие огоньки несколько раз мигнули, и Ник вышел из-за растущей в кадке пальмы. Лицо у него было чумазое, волосы всклокочены, будто он только что встал с постели, а шорты все в темных пятнах от грязных пальцев. Он посмотрел на свои колени, и Маделайн заметила, что они ободраны. Смущается, подумала Маделайн, он ведь любит быть таким крутым.

— Что ты здесь делаешь? — громким шепотом спросил Ник.

— Тебя ищу, глупый. — Маделайн сжала кулачки. — Я проснулась, а тебя нет. Если мама и папа заметят, что мы ушли, нас запрут в комнате до самого воскресенья!

— Только проболтайся, и ты у меня пожалеешь! — Ник ей угрожал, но по его голосу и позе было заметно, что мальчик растерян.

— Я не глупая и знаю, что, если все расскажу, меня тоже накажут. Иди обратно в коттедж, балбес!

— Что?! Не указывай, что мне делать. — Ник начал отступать в тень деревьев.

— Ну и хорошо, пусть тебя накажут. Мне все равно.

Маделайн развернулась и пошла к выходу из оранжереи. Она ожидала увидеть Селин, но в саду не было ни души.

— Селин? — шепотом позвала Маделайн.

Николас вихрем выскочил из оранжереи и остановился в нескольких метрах от сестры.

— Я возвращаюсь, потому что я так хочу. Мы все равно уже тут наигрались. — Он зло глянул на Маделайн. — Тебе тоже лучше вернуться, или я скажу маме с папой, что это я ходил искать тебя. — Сказав это, Ник побежал по тропинке и исчез в темноте.

— Он так похож на Пола, — сказала Селин за спиной Маделайн.

Маделайн подпрыгнула от неожиданности:

— Ты меня напугала! — Она переминалась с ноги на ногу — гравий колол босые ноги. — Кто этот Пол?

— Мой ужасный брат. Ему тоже двенадцать. Родители позволяют ему делать все, что он захочет. Его никогда не бранят и всегда дают сладости после ужина, что бы он ни натворил за день. Если я как-то не так на него посмотрю, он оставляет меня на улице и не впускает в дом. Я не могу пожаловаться ни родителям, ни прислуге. Они сочтут, что я непослушная девочка и сама ушла из дому, и меня накажут. Это несправедливо.

— Это ужасно! У меня тоже так.

Селин шагнула с тропинки на лужайку:

— Идем. Поможешь мне пробраться в дом через окно на задней веранде. По-другому никак.

Маделайн кивнула и пошла следом за Селин через лужайку к особняку. Они вышли на тропинку, которая вела к входу для прислуги, потом поднялись по ступенькам и оказались на площадке, которая и была задней верандой. Ряд низких окон заканчивался у массивных застекленных дверей. Селин приблизилась к тому окну, которое было дальше всех от этих дверей и ближе всех к входу для прислуги.

Девочки приникли к окну, прикрыли ладонями глаза с боков и стали вглядываться внутрь. В комнате было слишком темно, чтобы разглядеть детали, но Маделайн все же увидела кружевную салфетку на буфете и две темные картины в рамах, которые выделялись на фоне светлой стены. Это было совсем не современное жилище. Скорее оно походило на комнату, которую Маделайн видела в одном музее в Лондоне.

— Это задняя столовая. Здесь обедают слуги, потому что она за кухней. Иногда слуги забывают закрыть окно на щеколду. Они не очень хорошие. Вот в городе у нас действительно хорошие слуги. — Селин тряхнула головой в ответ на непонимающий взгляд Маделайн. — Окно слишком большое, мне тяжело толкать его одной. — Она отступила назад. — Попробуем вместе?

Маделайн вдруг расхрабрилась, ей стало любопытно:

— А можно я пойду с тобой?

— Нет! — почти взвизгнула Селин. — Ни в коем случае!

— Тогда я не буду тебе помогать. — Маделайн повернулась, чтобы уйти.

Селин ухватила ее за футболку и потянула к себе. Маделайн чуть было не упала на спину, но Селин удержала ее на ногах. Эта девчонка очень сильная, подумала Маделайн, высвобождаясь из рук Селин.

— Пожалуйста, — Селин обернулась к ней и сделала несчастное лицо, — помоги мне попасть в дом! А завтра можешь прийти сюда.

Тоже ничего, подумала Маделайн и согласилась. Собственно, на это она и рассчитывала.

Девочки прижали ладони к стеклу и надавили что было силы. Заскрипели деревянные рамы, и они поняли, что окно не закрыто на щеколду и начинает поддаваться. Селин переступила через подоконник в столовую:

— Найдешь обратную дорогу?

Маделайн кивнула в ответ.

— Завтра увидимся.

Селин махнула на прощание рукой и растворилась в полумраке столовой.

Стряхнув песок с лица, волос и ног, Маделайн тихонько прокралась по коридору к спальне. Дверь была приоткрыта. Маделайн раскрыла ее шире и увидела в кровати Николаса. Судя по дыханию, он крепко спал. Луна к этому времени зашла, и комната погрузилась в темноту, рассвет был уже не за горами. Маделайн подбежала к кровати, последний раз убедилась в том, что на ней нет песка, и юркнула под бок к брату.

День наступил жаркий и безветренный. Николас и Маделайн проснулись одновременно и посмотрели друг на друга.

Ник нахмурился:

— Ты где была? Я тебя ждал у коттеджа. Мама с папой могли заглянуть в комнату.

— Селин не могла попасть домой. Ее брат запер от нее все двери. Я ей помогла и сразу пошла домой. — Маделайн заметила, что брат действительно напуган, и добавила: — Извини.

Ник потер кулаками глаза:

— Я не видел никакой девочки.

— Ну вот ты, ты с кем играл в оранжерее? — Маделайн села, на ночнушке осталось темное пятно от крови из ранки на пальце.

— С Полом. Он живет в том большом доме.

— Твой Пол — брат Селин. Он — вредина. Так Селин говорит.

— Он крутой! Одевается он по-дурацки, но… да что ты понимаешь! Ты еще маленькая.

— Вот и не маленькая. — Маделайн скрестила руки на груди. — А что ты скажешь папе про свои коленки? Я видела их вчера вечером. Он поймет, что ты где-то лазил.

Ник сел и отбросил стеганое одеяло в сторону. Обе его коленки были сильно ободраны, а вокруг ссадин расползлись зеленые круги, словно он катался на коленях по газону.

— Вот черт!

Ник выпрыгнул из кровати, подскочил к двери и замер. Убедившись, что в коридоре никого нет, он вышел из спальни и поднялся по лестнице в ванную.

Маделайн стянула футболку-ночнушку и отыскала на полках комода чистые шортики с футболкой. Она с нетерпением ждала, когда Ник отмоет свои коленки, ей надо было в туалет. Устроившись на мягком стуле, Маделайн осмотрела раненый палец. Палец покраснел и начал распухать. Надо было вернуться в коттедж сразу, как только поранилась. Она натянула шортики и футболку и причесалась.

Ник торопливо вошел в комнату и плотно закрыл за собой дверь.

— Они еще не спускались?

Маделайн отрицательно покачала головой:

— Я их даже не слышала. Может, они еще спят. Мне надо идти. — Она выскочила за дверь и взбежала по лестнице в туалет.

Там она забинтовала больной палец, предварительно обработав его антисептиком. Сидя на унитазе, она вспомнила свои ракушки и представила, как будет продавать их на ярмарке, когда они вернутся домой. На вырученные деньги можно купить одежду для кукол, которую отказывалась покупать мама. Потом она поняла, что очень хочет есть, и удивилась, что до сих пор не чувствовала запаха папиного кофе. Он всегда начинал день с кофе. Она умылась и подошла к дверям родительской спальни.

Маделайн тихонько постучала, но казалось, ее сердце стучит громче. А вдруг она разбудила маму с папой и они все еще сердятся на Ника? Но солнце светило ярко, значит, утро давно наступило. Маделайн постучала громче. Потом подергала за ручку. Закрыто.

— Мам? Мам! Папа?

— Мадди! Где они? — крикнул снизу Ник. — Их нет на кухне, их нигде нет, — взволнованно тараторил он.

— Спальня заперта, Ник. Посмотри! — Маделайн посильнее толкнула дверь, чтобы брат мог услышать.

Николас, прыгая через ступеньку, взбежал на второй этаж и встал рядом с Маделайн. Они громко звали родителей, и Маделайн заплакала. Николас стучал кулаками в дверь.

— Сделай что-нибудь, Ник! — хныкала Маделайн.

Николас повернулся боком и всем своим худым, жилистым телом бросился на дверь. Потребовалось семь попыток, и на восьмой раз он влетел в спальню родителей. Там никого не было.

Маделайн вытерла глаза, но слезы остановить не смогла. Простыни на кровати родителей были смяты, на стульях приготовлена одежда на день. Маделайн вспотела от жаркого воздуха, который проникал в комнату сквозь открытое окно. Она оглядывалась кругом, словно ждала, что родители вдруг выскочат из-под обоев или выглянут из-за шкафа и радостно крикнут: "Сюрприз!"

Николас тоже не находил себе места. Он подбежал к окну, вернулся к кровати, лицо его посерело, в глазах стояли слезы:

— Где они?

— Может, они на веранде? — всхлипывая, предположила Маделайн. — Или на берегу?

Ник повернулся к сестре, лицо его раскраснелось от возбуждения.

— Думаешь, я там не смотрел? Перестань плакать. Надо их найти! — И только в этот момент у него самого по щекам покатились слезы. Ник чуть ли не ударил себя по глазам, чтобы сестра не увидела, что он заплакал, но она увидела.

— Я хочу к маме! — Маделайн выбежала из комнаты, скатилась по лестнице, выскочила на веранду и, забыв о больном пальце, спрыгнула с крыльца на деревянный настил.

Страх гнал ее вперед, она шла в сторону города и внимательно оглядывала берег моря и коттеджи. Дважды она видела женщин с такой же стрижкой и с такими же длинными ногами, как у мамы, но одна была старше, другая моложе, и ни одна из них не была ее мамой. Подойдя к лестнице, которая вела на городскую улицу, Маделайн оглянулась назад — Николас метался от настила к воде и обратно, голова у него вертелась, как мигалка на полицейской машине.

Он подбежал к сестре:

— Ты их видела?

— Нет, а ты?

Ник потряс головой:

— Что будем делать?

— Я не знаю. Я еще маленькая, — сказала Маделайн и снова начала плакать.

Ник секунду смотрел на нее, потом схватил за руку и повел в сторону их коттеджа.

Николас насыпал в глубокие тарелки кукурузные хлопья и залил их молоком. Брат с сестрой сели за стол и уставились на тарелки, словно в них был шпинат со сливками. В животах у них урчало. Маделайн больше не плакала, но лицо ее оставалось красным.

Днем она захотела, чтобы Ник позвонил в полицию. Брат попытался ее успокоить:

— Они вернутся. Просто они хотят, чтобы я побыл на их месте.

Но он уже прекрасно понял, что чувствовала мама, когда он убежал играть с Полом. Паника и ощущение безвозвратной потери, хотя и нет никаких доказательств, что кто-то умер. Хватит, думал он, я все понял, хватит прятаться. Ник скрестил руки на груди и замолчал.

Ближе к вечеру, изголодавшись, они отказались от замороженных остатков овсянки с кукурузными хлопьями и съели половину шоколадного торта, который мама приготовила к их отъезду домой. Они допили молоко и положили остатки торта в холодильник. Прошло три четверти часа, и Маделайн вырвало. Ник умыл сестру, крепко ее обнял, но ничего не сказал.

На закате они устроились на стульях у окна и смотрели на дощатую дорожку, проходившую мимо их коттеджа.

— Это не игрушки, Мадди, — наконец заговорил Николас. — С мамой и папой что-то случилось. Теперь я должен заботиться о нас обоих, — сказал он, не отрывая глаз от воды.

— Мне страшно.

— Да, мне тоже.

— Мне холодно внутри. Наверное, я заболела. — Маделайн ощупала свои ребра.

— Ты не заболела. Мне тоже холодно внутри. Я думаю, это потому, что с нами никогда не случалось ничего такого страшного.

— А что нам сделать, чтобы не бояться?

Николас посмотрел на сестру:

— Надо найти того, кто нам поможет. Пол. Я могу попросить его помочь.

— Брат Селин? — Маделайн безрадостно улыбнулась. — Я о них совсем забыла.

— Ты помогла Селин, может быть, теперь они помогут нам. Давай сходим к ним.

Маделайн посмотрела на свой больной палец. Николас еще раз промыл ей ранку, намотал на палец толстый слой марли и закрепил повязку пластырем. Маделайн решила, что если она наденет сандалии, то сможет ходить по деревянному настилу. Ник натянул тренировочные штаны и поставил перед сестрой сандалии.

Уходя, они оставили свет включенным на случай, если родители вернутся без них. Ник взял Мадди за руку и удостоверился, что она может идти. В растянувшихся вдоль берега моря коттеджах еще горели огни, но те, кто в них жил, не знали о двух детях и о том, что с ними случилось. Николас повинился перед Маделайн в том, что убежал играть с Полом, словно она была их мама.

— Мы можем пройти через боковые ворота, они сломаны, — предложила Маделайн, когда они остановились перед особняком и обнаружили, что центральные, неприступного вида ворота закрыты на замок.

— Хорошо, — согласился Ник и повел ее вдоль ограды.

Внутри особняка они заметили таинственно мерцающие огоньки. Луна в этот вечер пряталась за облаками, и найти ворота было не так просто. Пока они шли вокруг особняка, Николас ощупывал плющ, который увивал всю ограду.

— Здесь, — сказал он и остановился.

— Что? — спросила Маделайн и вцепилась в брата.

— Замок заменили. Крепкий. — Он потряс ворота, но они не издали ни звука. — Ладно, я знаю, где погнуты прутья возле оранжереи, пролезем там.

Место это оказалось совсем недалеко. Гравиевой тропинки, о которой помнила Маделайн, почему-то нигде не было видно. Ежевика, чертополох и крапива цеплялись и жгли ноги, но Маделайн и Николас не обращали на это внимания. Видимо, Селин провела ее через другую часть сада.

— Кажется, мы заблудились. Прошлой ночью здесь была тропинка, были лужайки, цветы.

— Слушай, дом уже близко. Хочешь, я тебя понесу?

Маделайн снизу вверх посмотрела на брата. Он был дюймов на шесть выше ее. Девочка сомневалась в его силе, но все же согласно кивнула. Ник подхватил ее на руки и зашагал дальше.

Маделайн указала на крыльцо. Ступеньки были гораздо выше, чем те, по которым она вместе с Селин поднималась вчера. Оказавшись на веранде, они увидели большую дыру напротив двойных дверей, как будто сквозь пол провалилось что-то очень тяжелое. По обе стороны от дверей тянулись длинные низкие окна — стекла грязные, многие разбиты.

— Я ничего такого вчера не видела, — поежившись, сказала Маделайн.

— Знаю. Пол дал мне заглянуть в дом со двора, и я увидел кусочек парадной лестницы. Это было круто. Все блестело, сверкало. А теперь кажется, что здесь сто лет никого не было, — сказал Николас и опустил Маделайн на пол.

Маделайн заметила свет, исходящий из глубины дома. У нее перехватило дыхание, ей показалось, что кто-то прошел по коридору.

— Там кто-то есть!

— Что? Где? Я ничего не вижу. — Они прильнули к окну. — Давай войдем.

— Нет. Нет, Ник. Я не хочу. Селин сказала, что мне нельзя.

— Сейчас ее здесь нет, так что давай, пошли.

Ник схватил сестру за руку, она стала вырываться:

— Нет! Давай вернемся в коттедж. Я все ноги исцарапала. Пойдем обратно.

— Не хнычь. Мадди, мы пришли сюда за помощью. Ты хочешь, чтобы мама с папой вернулись?

— Я не хочу туда идти. Давай обойдем дом и позвоним в парадную дверь. Без спросу входить в чужой дом нехорошо.

Маделайн надула губы и начала самостоятельно спускаться с крыльца. Она надеялась, что брат пойдет за ней, и он пошел. На этот раз перед ней была дорожка, которая шла через сад вокруг дома.

Аромат роз и жимолости заглушал запах моря. Они поднялись по ступенькам к парадной двери, и Ник взял Маделайн за руку. Веранда тянулась вдоль всего фасада особняка. Ник тихонько потянул за собой Маделайн к самому большому окну. Тяжелые шторы были раздвинуты, так что можно было заглянуть в слабо освещенную гостиную.

Там они увидели девочку, она сидела на полу и вышивала на пяльцах, это была Селин. За столом сидел мальчик, он собирал картонный домик, ему помогал мужчина, который сидел спиной к окну. Маделайн заметила, что Ник собирается постучать в окно, и дернула брата за руку.

— Стой, — шепнула она. — Давай посмотрим. Там что-то не так.

— Что?

— Не знаю. Все не по-настоящему.

— Перестань. Смотри. Это — Пол. Он нам поможет. А это — их родители, они могут позвонить в полицию, если мы не найдем маму с папой. — Николас умоляюще смотрел на сестру.

— А ты посмотри, как они одеты. Смотри, какие лампы. — Вдоль стен гостиной висели газовые светильники. — Все неправильно.

Боковым зрением Маделайн увидела, что в гостиную вошла женщина. На женщине было длинное темное платье, зауженное в талии, ее волосы были затянуты в узел на затылке. А потом они оба увидели лицо женщины. Маделайн взвизгнула, у Ника отвисла челюсть. Двое детей и двое взрослых в гостиной обернулись на звук. И тут Ник заплакал.

За столом вместе с Полом сидел их папа, а рядом с Селин стояла их мама и держала в руках корзинку с вязанием. Со стороны казалось — им так хорошо вместе. Настоящая семья. Селин отложила пяльцы и встала.

Маделайн хотела убежать, но ноги ее не слушались. Николас тоже не мог сдвинуться с места. Селин подошла к окну. Ник схватил Маделайн за плечи, они присели на корточки и прикрыли головы руками. Маделайн чувствовала, как трясет ее брата, а может, это трясло ее. Она приподняла голову и всего в нескольких футах увидела стоящую на веранде Селин. Звук, который издала Маделайн, был похож на вой подстреленного зверя. Ник встрепенулся.

— Что… — Больше он ничего не смог сказать.

Николас начал пятиться, волоча за собой сестру.

— Это плохой сон, Ник. Пожалуйста, скажи, что это плохой сон! — кричала Маделайн.

Ник перестал дрожать.

— Это плохой сон, Мадди. — Голос его звучал уверенно, и все же он схватил сестру за руку и потащил мимо Селин вниз по ступенькам и дальше по тропинке к главным воротам.

Они бежали, вытянув вперед руки, наткнулись на ворота, ворота заскрипели и не выпустили их. Маделайн оглянулась назад. Селин спускалась с крыльца. Брат и сестра одновременно бросились на чугунную решетку, металл зарычал, и ворота поддались ровно настолько, чтобы они могли выскользнуть наружу. Вырвавшись на свободу, Мадди и Ник спрыгнули с дощатого настила на песок и остановились. Они ловили ртом воздух, их трясло, по щекам текли слезы.

Брат с сестрой обнялись и посмотрели на особняк. Там в уютной гостиной они видели счастливую семью. Их мама и папа с двумя чужими детьми.

Молодые женщина с мужчиной в коттедже были очень добры к Маделайн и Николасу. Свет в окне у входа горел так же, как его оставили Маделайн и Ник, перед тем как уйти искать Селин и Пола. Мужчина и женщина совсем не рассердились, что их разбудили, наоборот, они готовы были помочь. Сначала Маделайн и Николас не хотели разговаривать с незнакомыми людьми, которые вдруг оказались в коттедже, где они с родителями отдыхали почти две недели. Что с мамой и папой? Почему эти люди здесь? Но им некого было спросить, и никто не мог им ответить. Молодая пара слушала Маделайн с Ником. Женщина тем временем залечивала их исцарапанные колючками и красные от крапивы ноги, а мужчина по-хозяйски заваривал чай, будто они всегда жили в этом коттедже. Мужчина с женщиной украдкой поглядывали друг на друга. У детей разыгралось воображение. Но должно же найтись объяснение происходящему!

Николас и Маделайн тоже обменивались взглядами. Николасу казалось, что мужчина говорит как-то старомодно, слишком высокопарно. Маделайн, глядя на женщину, думала, что та слишком правильная и пахнет от нее чем-то затхлым, как в старом доме, не так, как от ее мамы, которая прыскала волосы лаком и душилась экзотическими духами. В коттедже ничего не изменилось, только мебель кто-то укрыл полотняными чехлами, как укрывали обычно перед отъездом домой. Угадать, была это та же мебель, что прежде, или нет, Маделайн не могла.

Ник и Мадди сидели за столом и смотрели в чашки с чаем, а мужчина с женщиной говорили им, что, возможно, будет лучше, если они останутся на ночь в их коттедже. А утром все прояснится. В комнате на первом этаже у них есть постель, которой могут воспользоваться дети. Они правда рады предоставить им ночлег.

Мадди и Ник лежали в той же кровати, в которой проснулись утром, и не могли заснуть. Не могли, хотя очень устали. Маделайн понюхала простыни, чтобы узнать, пахнут ли они ногами Николаса, и свою наволочку — на предмет собственного запаха. Но постельное белье было сырым и ничем не пахло, словно его только что постелили. Они с братом напрягали слух в надежде услышать, как молодая пара поднимается на второй этаж, но, кроме шорохов, которые, возможно, доносились с берега, где ветер шуршал в тростнике, ничего не услышали.

Маделайн придвинулась ближе к брату, они обнялись. Мадди почему-то была уверена, что они с братом думают об одном и том же. Нельзя спать. Надо о чем-то думать, о чем угодно, лишь бы не заснуть.

Маделайн представила, что она на ярмарке. Она сидит за столом, рядом стоит мама. На накрытом грубой тканью столе разложены прекрасные чистенькие ракушки, десять пенсов за штуку. Она делает для себя записи маркером. В кармане у нее монеток почти на фунт. Стоит ей закрыть глаза, она видит Николаса, который несется между столиками вместе с друзьями, они опрокидывают выставленные товары, и вслед им кричат возмущенные продавцы.

Когда она проснулась, за окном стоял серый, пасмурный день. Маделайн повернулась к Нику, но оказалось, что она лежит не в той постели, в которой заснула. Эта стояла на высоких ножках, а спинки в изголовье и в ногах были сделаны из резного дерева. Комната тоже изменилась. Теперь девочку окружала обстановка в старинном стиле — обои трех сортов в цветочек и драпировка из тяжелой ткани. Маделайн свесила ноги с кровати и обнаружила, что на ней длинная ночная рубашка из тонкого хлопка. Она схватилась за ступню, посмотрела на большой палец. От ранки не осталось и следа!

Мадди встала на пол и пошла к двери. На секунду ее охватил страх — вдруг она заперта, но дверь, чуть слышно скрипнув, открылась. Внизу кто-то ходил, однако голосов слышно не было. Она посмотрела в конец коридора и увидела проем, где холодный утренний свет, льющийся сквозь окна, выходящие в бухту, касался тяжелой плетеной мебели. Мадди поспешила туда.

Подбежав к окнам, она выглянула наружу. Тремя этажами ниже знакомый сад тянулся до кованых ворот, за которыми пробегала дощатая дорожка. В дорожку упирался деревянный пирс. В конце пирса стояла большая яхта, от накатывающих волн ее укрывала гряда огромных валунов.

Мадди услышала звук шагов и обернулась.

Николас чуть не сбил ее с ног.

— Мадди… — Брат так крепко ее обнял, что она едва не задохнулась, его шерстяная рубашка колола ей руки.

Снова послышались шаги, и теперь уже они оба обернулись.

Лица были бледными, страх исказил черты, но это были они — мама и папа! Мама была в темном узком платье, короткая стрижка исчезла. Папа был в костюме. А ведь он терпеть не мог пиджаки и галстуки! Они подошли ближе и обняли Николаса и Маделайн. Они бормотали извинения, а мама заплакала.

Маделайн хотелось кричать: "Что случилось? Почему мы здесь? Что это?" — но она откуда-то знала, что ей никто не сможет ответить, и поэтому сдержалась.

— Смотрите.

Папа подошел к окну и показал рукой в сторону пляжа. Вся семья сгрудилась вокруг него. Они держались за руки. И смотрели.

Внизу на пляже мальчик и девочка плескались на мелководье, а на берегу, обняв друг друга за талию, стояли их мама и папа. На них была знакомая одежда: мама в светлых шортах и рубашке, папа в рабочих штанах цвета хаки и вылинявшей рубахе. Вдруг они замерли и оглянулись в сторону большого старого дома, который возвышался в начале пляжа. Родители и мальчик с девочкой смотрели вверх, их лица ничего не выражали. Потом они посмотрели друг на друга и обменялись самодовольными улыбками.

Солнце пробилось сквозь облака и залило пляж ярким светом, но старый дом по-прежнему окутывала серая пелена. Николас узнал Пола, на котором были его спортивные шорты для серфинга, а Маделайн узнала в мертвенно-бледной девочке Селин, на которой был ее яркий оранжево-желтый купальник. И там же на берегу лежал желтый совок и стояло синее ведерко, до краев наполненное ракушками для продажи на уличной ярмарке.