ИСТОРИЯ ТРЕТЬЯ: ДЕНЬ АНГЕЛА

«— Авразил, срочно пройдите к Господу Богу! Авразил, срочно пройдите к Господу Богу!

Громкоговоритель умолк, но эхо еще долго летало по этажам, заглядывая в самые укромные уголки. Хитроумная акустика Небес…»

Академик остановил магнитофон.

— Тебе знакомы эти имена? Отвечай!

Старший ангел-хранитель Липатий с трудом разорвал запекшиеся губы:

— Все равно ничего не скажу, — он снова бессильно обвис в электрических цепях.

— Позвать аспирантов с синхрофазотроном! Тридцать серий бомбардировок тяжелыми ядрами по пяткам! Я вырву у него тайны природы!

Академик встал, с грохотом обрушив стул, и вышел из лаборатории. В тусклом зеленом свете осциллоскопических трубок аспиранты торопливо устанавливали многокилометровую трубу ускорителя.

В коридоре возле академика возник референт.

— Запиши. У объекта на прослушивание записи реакции не наблюдалось.

— Может, он и в самом деле ничего не знает? — выдвинул гипотезу референт.

— Знает. И скажет, — задвинул гипотезу Академик. — Саквояж открыли?

— Нет.

— Проклятье! Достали ж из него эту кассету!

— Осмелюсь напомнить, она рядом в траве лежала, когда черта с ангелом захватили.

— Это наверняка была разведгруппа! Где сейчас лопухи, которые их упустили?

— Весь институт в полном составе сослан в подшефный колхоз на картофель без права публикаций.

— Добавить им морковь, свеклу и овощную базу!

Референт записал, содрогнувшись от изощренной жестокости Академика. И поспешил за ним в подвалы механической мастерской.

По изгрызенным Муркой останкам силовой клетки ползало десятка полтора кандидатов и докторов наук. При виде Академика они вытянулись по стойке смирно.

— Есть результаты?

— Так точно. Клетка разворочена чем-то вроде черной дыры.

— Они что ее, в кармане принесли?

— В отчете орбитальной станции сказано, что в момент приземления у ангела на спине был рюкзак. А недавно они же выловили в космосе магнитную банку для переноски черных дыр с пока не расшифрованной надписью «Кошкин дом». Сравнительный анализ экспертных оценок размеров банки и рюкзака с достаточной долей вероятности позволяет предположить…

— Их после задержания не обыскали?!

— Так точно. Никак нет.

— Идиоты! Кретины! Сгною на картошке! Два безмозглых пришельца с черной дырой за пазухой…

Академик вдруг замолчал и по-новому взглянул на разгром, учиненный Муркой.

— А если они вернутся? А они обязательно вернутся! Что мы сможем противопоставить их… этой…

На бледных лицах ученых появились скромные, но гордые улыбки.

— Мы тут кое-что придумали…

Академика подвели к верстаку.

— Это пока опытный образец. Как известно, черная дыра поглощает любую энергию и материю, попадающую в конус захвата. Но если подойти к ней сбоку и облучить ионизирующими частицами…

Академик не стал бы Академиком, если бы не умение схватывать на лету и присваивать любую мысль подчиненного:

— Она изменит полярность и выплеснет всю поглощенную энергию. При этом нашу планету разнесет на атомы. Испытание этого прибора будет достойным завершением вашей научной карьеры. Ладно, оставьте, на всякий случай.

Следующей на очереди была лаборатория искривления пространства. Сотрудники лаборатории тихонько перекуривали. Неожиданно увидев Академика, половина ученых поперхнулась дымом на зависть остальным, вообще проглотившим свои сигареты. Выслушав короткий доклад, в котором перечислений было гораздо больше, чем объяснений, Академик, не сказав ни слова, ушел.

Поздно ночью референт закончил составление тезисов к очередному чрезвычайному ученому совету.

«Для подготовки к отражению вторжения:

1. Аппаратами, искривляющими пространство под углом до 90о, вокруг планеты возвести лабиринт по секретным чертежам, доставленным с острова Крит.

2. За блестящей кабиной, неизвестно зачем висящей на границе звездной системы; за туннелями в неэвклидике, через которые проникла и сбежала разведгруппа; за коконом пространства, обнаруженным около выходного туннеля — установить постоянное наблюдение.

3. Территорию Академии физических наук накрыть тройным силовым полем для защиты от внутренних врагов: религиозников и неосатанистов. (Первым нужен плененный ангел, вторым — саквояж черта)

4. В кратчайшие сроки изготовить пять ионизаторов черных дыр для установки в местах указанных в п. 2.

5. Все патрули вооружить мощными генераторами силовых полей, способными обездвижить до тысячи ангелов сразу.

6. Разное».

Референт устало смежил набрякшие веки. Ему снились когорты физиков, браво марширующих по поверженным чертям и ангелам. В мрачных глубинах космоса салютом взрывались черные дыры.

— Тебя только за Смертью посылать! — встретил черт старшего ангела-хранителя Авразила на орбите 330-ой модели.

— Уже закончили возведение мира?

— Нет, еще копаются.

— А ты?

— Меня объявили персоной нон грата. На этот раз булавки с ангелами взял?

— Погоди, за что тебя турнули?

— Долгая история.

— По дороге расскажешь, время не терпит.

— Ты булавки взял? Как саквояжик выручать будем?

— Сначала ты.

— Ну, слушай.

330-ую модель Господь Бог, понемногу отходивший от дел творения, поручил возвести управлению строительства светлого будущего.

Для начала осушили все болота, реки и океаны и поверхность планеты разровняли бульдозерами, а затем приступили к работе в соответствии с техническим проектом на создание райских условий в одном отдельно взятом мире.

Когда на планете появился черт, было выполнено больше половины намеченного планом. И дали о себе знать некоторые недоработки проекта. Мощности климатических установок едва хватало на поддержание чудесной погоды вокруг здания управления. На остальной части планеты то ударяли морозы, то разражались тайфуны и ураганы, то вдруг случалась страшная жара и засуха.

Для покупки новых климатических установок нужны были средства и немалые. Черт предложил выпустить облигации жилищного займа. Будущие обитатели мира, уверял он, с радостью расстанутся с частью своей энергии во имя грядущих благ. Идея нашла поддержку и понимание. Черт обязался лично распространить облигации среди хищников и болезнетворных бактерий. Гром, как водится, грянул внезапно. В один прекрасный день здание управления исчезло вместе с энергоаккумуляторами. Записка, найденная в котловане, извещала, что перенос связан с крайне тяжелым положением на модели N… Именно эту часть записки обманутые аборигены разобрать не смогли. Отвечать пришлось черту.

— Я понял, что пора рвать когти из этого неблагодарного мира, — черт плюнул в пролетавший рядом астероид, промахнулся и вконец загрустил.

— Да-а, — сочувственно протянул Авразил и не удержался, подколол: — Теперь в домовые разжалуют. Будешь вместо астероидов в кастрюли плевать.

— Обрадовался! Я им там успел парочку-десяточек подарков заложить. Попомнят.

Тем временем справа по курсу показался «учительский мир без учеников».

— Остановку будем делать? — спросил Авразил.

— Ты устал? Я нет.

— Тогда летим.

И 329-ая экспериментальная модель потерялась в пустоте.

— Апостолы Петр и Павел очень расстроились, когда узнали, что их Мурку пришлось оставить, — начал свой рассказ заведующий складом моделей, старший ангел-хранитель Авразил.

Черт сделал скорбно-торжественную мину:

— Геройски проевшей туннель в неэвклидике черной дыре…

— Не смешно.

— Да ладно тебе! Швейцаров, конечно, жалко. Старики хорошие, хоть и с прибабахами. Ты главное скажи, булавки с небесным воинством взял?

— Нет. Я вообще сбежал. Меня в Хранилище Миров под служебный арест посадили. До окончания собрания акционеров Небес и выбора нового совета директоров.

— Вот это новость! Почему?

— Все с ЗМ-3 началось. Помнишь Землю?

— Еще бы! Планета больших возможностей! А какая энергоотдача! Я на ней, можно сказать, в люди выбился.

— Если бы ты один! Всем хочется такой мир в личном хозяйстве. Вот и решили, пока до войны не дошло, выпустить Землю в Реальное Пространство. Модель незрелая: вера не отстоялась, агрессивность в осадок не выпала, плюс ваше ведомство…

— Ну а ты тут причем?

— При том. Не доглядел, не упредил, не уведомил…

— В общем, козел отпущения.

— Ну. А все из-за того, что Землю на паях творили. Были бы там только другие религии, так нет! У них и в христианстве столько течений…

— Да помню я.

— Не перебивай. Дай душу излить. Они каким-то образом узнали всю предысторию своего появления в Реальном Пространстве.

— Ну?

— Баранки гну! Дашь ты мне спокойно рассказать, или нет? Короче, они за каким-то… хм! скупили кучу акций Небес. И теперь никто не знает, чем это обернется на собрании акционеров.

— Спасибо скажут. И руку Богу пожмут со значением.

— Или не скажут.

— Или не скажут.

— Поэтому меня, на всякий случай, и арестовали. Выжидают. Одним словом, я решил сбежать, чтоб не искушать судьбу. Хорошо, в запарке объединитель моделей забыли отключить. Вот освободим Мурку и Липатия, а там ищи Бог Авразила среди миров!

— Что мы сможем без небесного воинства? 999 десантников на острие булавки — это тебе не кот наплакал!

— Придумаем. Одна заготовочка у меня уже припасена. Помнишь, физики говорили, что у них возле шлюза засада?

— Ну.

— Когда надо будет смываться, я шлюз открою.

— Дистанционно?

— Да.

— А как мы в него проберемся?

— А нам и не надо. В шлюзе сейчас целая стая голубей.

— Иисусовых?

— Да.

— И он тебе дал?

— Не мне. Апостолам Петру и Павлу на богоугодное дело.

— Знаешь, чего я не люблю?

— Чего?

— Когда простодырые ангелы мне, мефистофелю второго разряда, лапшу вешают. Чтобы Христос своих божественных птичек просто так отдал? Ни в жисть не поверю.

Авразил смутился:

— Немного рассказать пришлось.

— О Мурке. О Липатии. О твоем аресте. О засаде у шлюза.

— Да.

— Во-от! Нефиг тебе в мои игры играть. Иисус поржал?

— Откуда ты знаешь? — растерялся от такой осведомленности ангел.

— Знаю. У твоего шефа по моделям подслушки разбросаны. Их в двухсторонние переделать — пара пустяков.

— Так вот как Он об аттестации миров узнал!

— А ты думал — черт заложил? Стыдно, ангел. Ври дальше.

— Толку тебе рассказывать.

— Мои возможности не безграничны. Я не человек.

— Иисус помочь согласился. Лично подобрал голубей. Их ведь никакие преграды не остановят. Это будет такой отвлекающий маневр! Шлюз открывается…

— И горе физикам, если среди них девы есть! — нечистый расхохотался до слез, — Представляешь, что с ними голуби сотворят!

Авразил покраснел.

— Сконфузился скромник! Такой план придумал и краснеет. Хорошо, голубочки занимаются своими любимыми невинными играми, а мы? Как мы сбежим и как попадем на планету ученых?

— Я думал, можно воспользоваться вашим переходом. Так мы сразу на 327-ой из-под земли вылезем.

— А где залезем в переход?

— На другой модели.

— Разбежался! Чтобы выйти в мире, надо войти в Аду. А тебя даже из Небес не выпустят. И обратно не получится. Вы с Липатием в наши служебные туннели нельзя. Они на ангелов не рассчитаны.

— Тогда не знаю. Остановимся в 328-ой модели, подумаем. Я там, кстати, шлюз разблокировал.

— Это же пустой купол от ЗМ-3.

— Я туда новый мир переселил.

— Какой?

— Мир Театра. Их купол совсем одряхлел. Того и гляди развалится. А модель славная.

— Знаю, бывал. Правильно. Актеры могут помочь.

Однажды Богу было скучно. Ему надоело творить миры по смете. Рентабельность, энергия веры, — хотелось чего-нибудь для души. И Всевышний придумал театр. Главная особенность этой модели — ее бесполезность. Никаких установок, никаких ограничений, плоских граней или тупых углов.

В обстановке строжайшей секретности Бог призвал Дьявола. Дьяволу идея понравилась. Они сразу договорились: к энергосборникам модель не подключать. Даже не устанавливать шлюз и подземный переход: им они не нужны, а подчиненным доступ будет закрыт.

Модель получилась на славу. Актеры, режиссеры, драматурги и прочий сценический люд были уморительны в своих мелких интрижках, предательствах и изменах; в своих исканиях, терзаниях и самопожертвованиях. Разгул и аскетизм, гордыня и смирение, мужество и трусость — невозможно было подобрать ни одной пары крайних, взаимоисключающих понятий, которые не уживались бы в душе любого обитателя Мира Театра. Понятно, что ни о каких энергосборниках и речи быть не могло: на фильтрах разоришься. Такая гремучая смесь переживаний, фантазий, идей, слов и моралей разнесла бы в клочья планету, не находи она выход в творчестве.

Бог и Дьявол держали модель в секрете, изредка навещая ее, чтобы (в этом они не признавались даже себе) прикоснуться к ее стихийной, первобытной силе.

Бывали, конечно, кризисы, когда казалось все — модель истощилась, но Феникс упорно возрождался из пепла.

После изобретения Авразилом объединителя о мире Театра узнали и на Небесах, и в Аду. Авразил мог стать самым богатым ангелом, если бы пускал всех желающих побывать там за плату. Однако он плату не брал, просил только хранить тайну. И Мир Театра на протяжении многих вечностей оставался тайной.

Мир Театра, когда на него приземлились черт с ангелом, пребывал в очередном глубочайшем кризисе. Плоские грани, тупые углы и общие места, которых Бог с Дьяволом пытались избегнуть в дни творения, встречались на каждом шагу. Хуже всего было то, что аборигены вдруг увлеклись игрой в политику. Лицедеи, менявшие души героев на души подлецов с ловкостью цирковых жонглеров, а из десяти заповедей превыше всего ценившие одиннадцатую: «Не наигрывай!», — сидели в затхлых залах и от скуки давили мух.

— Не вовремя мы, — сказал черт.

— Поищем, — ответил ангел, — Не все же смелодрамились.

Ангел оказался прав. Высоко в горах они встретили бродячую труппу. Комедианты были пьяны, голодны и веселы. Увидев в небе черта и ангела, один артист воскликнул:

— Во, бля, дают! Летучий театр!

— Это идея! — обрадовался черт.

— Какая? — не понял Авразил.

— Организуем межзвездную бродячую труппу! Размалюемся гримом, сочиним репертуар и вперед, на ржавые мины!

— Думаешь, нас пропустят?

— «Физики и лирики» — слышал фразу? Конечно, пропустят!

Ангел воспрянул духом и тут же упал:

— Забыл, где находишься? Это модель, какой тебе межзвездный театр?

— Никогда о нуль-транспортировке и гиперпрыжках не читал? Плохо за прогрессом миров следишь. Но сейчас нам и этого не надо. При включенном объединителе сойдет простой фотонный звездолет.

— Простой! Где ты его возьмешь?

— Украдем, — ответил черт, ничтоже сумнящеся. — Я на ВЦ-43 видел парочку.

— А пилотов?

— Подкупим. Там же.

Уговорить актеров удалось еще легче, чем раздобыть транспорт. Вскоре, раскрашенный во все цвета радуги фотонный звездолет «Галактический Лицедей» притушил дюзы у границ 327-ой модели, окруженной искривленным пространством.

На пульте Академика загорелась лампа экстренного вызова.

— Говорит капитан патрульного крейсера у выходного туннеля. К нам приближается неопознанный звездолет.

— Это они! Захватить!

Через несколько часов патруль снова вышел на связь.

— Там актеры.

— Какие еще актеры?

— Не могу знать. Говорят, хорошие.

— Бред! Как актеры, хоть гениальные, смогли отыскать крохотный туннель в парсеках неэвклидки?

— Говорят, по дыму, — в голосе капитана послышалась неуверенность.

— По какому дыму?

— …Мы вытяжную трубу в курилке за борт вывели, чтобы регенератор воздуха не перегружать. Наверное, дым сквозняком в туннель засосало.

— Сколько раз повторять — не курить в засадах! Курилку демонтировать немедленно. Если мне доложат, что у тебя на крейсере сигаретами пахнет, будешь до конца своих дней колхозные поля патрулировать.

— Так точно.

— Что думаешь делать с актерами? Какой, кстати, у них репертуар?

— Передо мной афиша. Разрешите зачитать?

— Слушаю.

— Гала-представление Галактического Театра «Армагеддон-1001». Участвует вся труппа. Жесточайшая битва сил света и тьмы в лицах. Потрясающие трюки. Музыкальное сопровождение по оригинальным партитурам. Соло на трубе…

— Стой! Что такое эти «силы света и тьмы в лицах»?

— Черти и ангелы! Вся труппа в костюмах! Вы бы их видели! — прокуренный бас капитана сорвался на восторженный фальцет.

— Увижу. Пусть представляют. Отбой.

Академик отключил крейсер и созвал ученый совет.

Черт, подслушивающий у дверей рубки связи, едва успел отскочить.

— Стоять! — капитан схватил нечистого за лапу.

— Я, эта, делегация. Актеры бьют копытом. Хотят играть.

— Разрешение получено. Спектакль через час.

— Спасибочки вам, — черт шмыгнул в боковой коридор.

— Авразил! Я сейчас такое узнал! Капитан разговаривал с Академиком…

— Где тебя черти носят?

Вместо ответа нечистый притянул к себе ангела и жарко зашептал ему на ухо.

— Как ты смог определить это по голосу!

— Что я…

— Тс-с! Капитан идет… У нас все готово.

— Отлично! — капитан, старый космический волк и заядлый театрал, потер в предвкушении руки.

Ангел с чертом собрали актеров. И сразу потерялись среди коллег: костюмы и грим в труппе были выше всяческих похвал.

— Ну, ребята. Все зависит от вас. Игра будет крупная. Ставка больше, чем жизнь.

— Сколько вам нужно времени, чтобы добраться до планеты?

Авразил прикинул.

— Не пойдет! — громыхнул трагик в костюме Люцифера, руководитель театра, — Зритель столько не выдержит. Быстрее лететь не сможете?

— Мы тебе не ракетные катера, — огрызнулся черт.

— Голова! — трагик от души припечатал черта по спине, — Гений импровиза! Беру тебя на роли шутов!

— Я уж как-нибудь по прямой специальности.

— Нэ журись, дурыла! — гигант дружелюбно прогнул нечистому грудную клетку, — Ракета! Вот ключ от всех дверей. Пока служивые будут глазеть на сцену, мы у них катерок уведем!

— Кто за руль сядет? — спросил Авразил.

— Я!

— Вы умеете?

— Нет таких крепостей, которые не могли бы взять… Пардон, это из другой оперы.

— Где вы научились так водить ракету, — перекрикивая шум двигателя, спросил Авразил у трагика.

— Играл пирата в космической феерии. Пришлось окончить курсы пилотов. Сцена не терпит фальши. Йо-хо! — взревел трагик, ловко дергая рычагами управления.

— Вокруг планеты «критский лабиринт», — сообщил черт. — План я украсть не успел, но кое-что запомнил.

— Пройдем! Его мой дружок придумал. Дедалом звали. Обожал Шекспира!

— Причем тут Шекспир? — не понял ангел.

— Формулы лабиринта — монологи Шекспира. Главная — монолог Гамлета. Каждое слово — поворот. Нужный — на смысловом ударении. Левый и правый — по очереди, — гремел трагик, — Если ты плохой актер, то из лабиринта тебе один выход — в пасть к Минотавру. А?! — трагик захохотал, — Здорово?! К чему тебе жизнь, презренный червь, коль ты не можешь прочитать Шекспира!

— Что с ним стало? — крикнул черт.

— С Дедалом?

— С Минотавром.

Актер вздохнул и даже сбросил скорость.

— Нет повести печальнее на свете. Ариадна сгубила. Умнейшая была баба, да охмурил ее герой-любовник из массовки. Ему «кушать подано» играть, а он на Лабиринт замахнулся. Пожалела Ариадна убогого, написала разработку роли, и все — конец великой идеи. А ведь любила Театр… О, женщины! Вам имя — вероломство! — воскликнул трагик, разгоняя катер.

— Вон вход светится!

— Мы пойдем другим путем.

— Каким?

— По монологу Короля Лира.

— Почему?

— Мне больше нравится. Держитесь. Шекспира нельзя читать с потерей темпа. А темп у него — ого!

Трагик яростно бросил ракету в отверстие сбоку от главного входа. После каждого поворота лабиринт менял цвет. Мельтешение огней и жестокие перегрузки, когда актер швырял катерок то вправо, то влево, самым плачевным образом сказались на ангеле и черте. Ракета стонала, двигатель ревел, трагик грохотал Шекспира.

— Дуй, ветер! Дуй, пока не лопнут щеки!

Лей дождь как из ведра и затопи

Верхушки флюгеров и колоколен.

Вы, стаи молний, быстрые как мысль,

Деревья расщепляющие, жгите

Мою седую голову! Ты, гром,

В лепешку сплюсни выпуклость вселенной

И в прах развей прообразы вещей.

И семена людей неблагодарных!

Авразил очнулся от тишины. Катер зарылся носом в знакомую лужайку неподалеку от института физики.

— Сели?

Трагик кивнул, и устало обмяк в кресле.

— Ну, как? Я был хорош?

— Более чем.

— Любимейшая роль!

Черт вертелся как на сковородке:

— Не нравится мне это. У них над территорией академии должен быть силовой барьер, а мы сели.

— Разберемся.

Ангел и черт выбрались из ракеты и на подкашивающихся ногах побрели на разведку. Внезапно черт увидел неподвижные ряды ученых с Академиком во главе.

— Авразил! — заорал нечистый, — Голубей! Я был прав!

Тут его накрыло силовым полем. Черт захлебнулся криком.

Авразил едва успел поднести к губам свисток. Теряя сознание, ангел увидел, как открываются створки шлюза, и стая белых птиц, натасканных на дев, пробивая все преграды, все загогулины пространства, летит к цели. Их не остановить. Они несут не оливковую ветвь. Они несут новую жизнь.

— Это ж надо было быть таким идиотом, чтобы на мой саквояжик наложить божественное заклятье! — разорялся нечистый, — Ты посмотри, дура крылатая, что с моими приборами и зельем сталось!

Авразил улыбался, разглядывая облака. Черт шумел не первый час. Когда их отупевших, измученных экспериментами, выволокли из лаборатории и сложили на лесной опушке, Авразил подумал: «Каюк». И увидел аспирантов, несущих саквояжик черта и — нет! — Липатия. Все стало ясно, когда к бывшим подопытным кроликам (или крысам) вышел Академик. Вернее вышла, величаво неся свой округлившийся животик.

Черт ухмыльнулся и двинул локтем ошалевшего ангела.

— Что я тебе говорил? Ей теперь наука до фени. Ей надо младенца родить!

Явно смущенные физики быстро удалились. Полуденная лампа ближнего света дарила теплом. Приятная дремота шипучей волной растеклась по телу ангела. Авразил уснул.

Пробудился он на закате. Рядом стонал и метался во сне Липатий. Черт, в сторонке, ковырял замок саквояжика.

— Выдрыхся? Снимай заклятье. Будем доставать оружие возмездия.

— Не надо. Плюнь и забудь. Главное — живы.

— Я плюну. Я им так плюну! Чего лежишь? Вставай. Куда тебе теперь письма писать?

— Какие письма?

— Ты, вроде, скрыться хотел.

— Передумал. С вами вернусь.

— С ума сошел? Забыл, что тебя на Небесах ожидает? Беги, ангел, пока крылья не обломали.

— От Бога спрячешься, а от себя? Я эту кашу заварил, мне и расхлебывать.

— Нашелся крайний. Бардак разводить — все вместе, а отвечать тебе одному? Ладно, щекастенький, я чужую дурь уважаю. Низвергнут, приходи к нам. У нас кадры ценят.

— Нет, спасибо. Раньше — может быть.

— А сейчас чем тебе Ад плох стал? У нас там порядок, не то, что у вас.

— Да, конечно. Только слово «порядок» — оно одного корня с «порядочностью», а у вас как-то так получается, что «порядок» от слова «пороть» происходит.

— Ишь, филолух хренов. Твердая рука ему не нравится! Нас иначе в узде не удержишь. Мы тебе не облаки в штанах. Извини, Авразил, но нет в тебе мятежного духа. Не бунтарь ты.

— Нет, — легко согласился ангел, — Ты, между прочим, тоже. Только без обиды, какой из тебя бунтарь? Это ведь что-то тупое и тяжелое, вроде бревна, которым стены сокрушают. Таран. Чем заканчивается, известно: резня, кровь, насилие, грабь награбленное. Ты, мне кажется, просто возмутитель спокойствия.

— Спасибочки на добром слове.

— Ты вслушайся. Возмутитель спокойствия. Это сила, заставляющая время ускорить свой ход; сила не разрушительная, но созидающая; сила обновления…

Авразил неловко замолчал. Он сам не ожидал, что произнесет такой панегирик. Черт и вовсе едва не заалел от комплиментов. К счастью, замок саквояжика, наконец, не выдержал. Черт увидел прокисшие зелья, вспучившиеся корпуса приборов, безнадежно испорченную подкладку. И первой же фразой разрушил свой идеализированный образ.

На куполе зажглись лампы дальнего света, когда два ангела и черт покинули мир ученых. Липатий был очень слаб, его приходилось поддерживать с двух сторон.

— Интересно, что стало с актерами? — спросил Авразил.

— Ослеп? У них громадный театр на орбите. И целая куча ракет у причальной стойки. Сегодня дают Шекспира «Король Лир».

Неожиданно подал голос Липатий:

— Я как раз гостил у Вильяма, когда он писал «Короля Лира». Хорошая пьеса.

— Жизненная, — согласился черт.

— На мой вкус, даже слишком, — поморщился Авразил, вспомнив лабиринт.

— Много ты понимаешь в жизни, муха святая! Это ж надо было так саквояжик изуродовать!

На границе модели Авразил заметил, что пространство больше не искривлено.

— Последовательная баба, — похвалил Академика черт.

Липатий тронул Авразила за плечо:

— Вон там еще не все восстановили.

Авразил пригляделся и закричал:

— Мурка!

Любимая черная дыра апостолов Петра и Павла каким-то из своих чувств узнала, что опасности нет, и развернула пространственный кокон. Она висела в пустоте, протянув протуберанцы к четырем…

— Окотилась! Тьфу, одырилась! — завопил нечистый, — Неужели и ее голубки достали?

Старший ангел-хранитель Липатий покачал седой головой.

— Чему тебя в школе учили? Ни о каких таких голубях и речи быть не может. Ибо невозможно представить иное взаимодействие какой-либо субстанции с черной дырой, нежели поглощение оной последней. Посему остается лишь два возможных пути для размножения: партеногенезом либо вегативно.

Хоть долгое заточение не лучшим образом отразилось на ораторском таланте ангела, его тирада произвела должное впечатление. Черт уважительно покосился на Липатия.

— То есть, или она сама себя трахнула, или почканулась?

— Грубый ты, — осуждающе произнес Авразил.

— Где уж нам уж! Лучше придумай, что с дырятами делать: в мамаше утопим или физикам отдадим для опытов. Но-но-но! Пошутить нельзя?

— Дурак ты. И шутки у тебя дурацкие.

— Я, пожалуй, возьму одного отпрыска, — сказал Липатий.

— И я, — поддержал Авразил.

— Раз пошла дележка, — подлетел к ангелам черт: — Чур, мой вон тот, полосатенький тигроид!

— Возьми какую-нибудь побольше. Полосатенькая больно хиленькая. И серые полосы на черной дыре…

— У меня отожрется! Покрупнее ваших будет!

— Вот и славно. Одного… Хм!.. дыренка Мурке оставим.

— А как мы их потащим?

— Все предусмотрено! — Авразил достал из кармана комбинезона небольшой сверток, — Надувная спасательная ракета. А в ней пять складных магнитных банок, я как чувствовал!

— Мурка-то, снова маленькая стала, — сказал черт.

— Роди четверых, я на тебя посмотрю.

— Долго ждать придется, Авразилище! Надувай свою ракету, жрать охота!

Два ангела, черт и надувная спасательная ракета едва поместились в шлюзовую камеру.

— На Небесах меня могут ждать архангелы, — сказал Авразил, — Тебе, черт, я советую сразу исчезнуть. Своего тигроида заберешь потом, у швейцаров. Ты, Липатий, требуй путевку в Рай для поправки здоровья, на месяц минимум. Обязаны дать как бывшему узнику. Тем более, тебя в святые великомученники произвели посмертно.

Однако в Хранилище Миров их никто не встречал.

— Уборку сделал! — поразился черт, — Ты не заболел, ангел мой? А где же мешки с пылью веков грубого помола?

Бывший заведующий складом моделей Липатий со счастливой улыбкой ходил между рядами, любовно оглаживая купола.

— Мне ракету одному прикажете вытаскивать? — возмутился Авразил.

Ракету достали из шлюза и открыли. Черт взял магнитную банку с тигроидом, зажал подмышкой.

— Прибуду в контору, придется саквояжик дезинфекторам отдать на обработку. Божественным пропах — креститься хочется. Авразил, будь другом, помоги поскорее в Ад попасть.

Авразил помог.

— Изыди, сатано! — произнес он формулу изгнания.

— Не горюй, ангел, черт в беде не оставит. Только помяни, — нечистый исчез в дыму и пламени. В нарушение инструкций — без запаха серы.

— И я пойду, пожалуй, — засобирался Липатий, — Надо опять на довольствие становиться. Давай Мурку апостолам занесу. В которой банке твой дыренок? В этой? А в этих, стало быть, мой и Муркин… Бог даст — свидимся.

Врата Хранилища скрипнули, закрываясь. «Надо бы смазать», — подумал Авразил.

Авразил смазал петли врат машинным маслом и вытирал руки ветошью, когда в щель протиснулся пророк Моисей из отдела связей с общественностью.

— Вот ты где?

— А куда я денусь?

— Лети в приемную. Совет директоров закончился. Сейчас тебя вызывать будут.

— Зачем?

— Вопрос о Хранилище был главным в повестке, значит, и тебя обсуждали. Между прочим, представители Земли твое личное дело затребовали. Скажи мне, как другу и соратнику…

Ангел крылом отодвинул пророка, опечатал склад и, не спеша, направился к Богу.

Бог был в приемной, подписывал какие-то бумаги.

— А-а, очень кстати! Я вот тут как раз парочку приказов подписал. Ознакомься.

«Приказ N… от… Старшего ангела-хранителя Липатия вычеркнуть из списка пропавших без вести и назначить заведующим Хранилищем Миров…»

— А второй?

— Сам догадайся.

— Лиру сдавать?

— И нимб, и крылья — все как полагается.

— Крылья тоже? — дрогнувшим голосом переспросил ангел.

Авразил был уволен с Небес, не дослужив до пенсии 18 миллионов 675 тысяч 597 лет три месяца и четыре дня.

Старший ангел-хранитель запаса Авразил откинулся на спинку кресла. Новая кожа обивки приятно скрипнула. Авразил взглянул на заваленный бумагами стол и взял лежащую сверху телеграмму из Ада. «Во первых знаках своей телеграммы… („Богатая контора, — подумал Авразил, — Наверняка с финансами финтят“.)… В заключении поздравляю с назначением первым помощником председателя Совета Реального Пространства по АЧХ, сиречь, административно-хозяйственной части. С тебя причитается. Мефистофель первого разряда… („Раскатал губу!“ — усмехнулся ангел запаса.)… P.S. Мы еще поплюем в астероиды!»

Дверь кабинета приоткрылась и заглянула симпатичная секретарша.

— Можно? Ой, что это! — секретарша отпрыгнула от Мурки-2, пробующей на вкус электропроводку.

— Я хотела объяснить вам устройство пульта связи.

— Успеется. Скажите, нам Небеса подотчетны?

— Конечно. Все религиозные институты члены Совета Реального Пространства и в соответствии с уставом…

— Хорошо, хорошо. Тогда пригласите ко мне…

— Кого? — секретарша выжидательно посмотрела на улыбающегося Авразила.