"Хроники ветров. Книга желаний" - читать интересную книгу автора (Лесина Екатерина)

Глава 10

Когда запела труба, Фома молился, на этой войне ему только и оставалось, что молиться. Развернувшееся вокруг действо было неправельным, невозможным, отвратительным по сути своей! Да, Фоме доводилось читать старые хроники, повествующие о великих сражениях прошлого, но там все было как-то красиво: героические деяния, великие подвиги во имя веры, страдания и истинные чудеса, вроде явления ангела с мечом огненным. А на этой войне не было ни чудес, ни подвигов, ни деяний, одни лишь мучения: дым, взрывы, сотрясающие крепость от фундамента до флюгера на Охотничьей башне, стоны и кровь. Всюду кровь, она даже по ночам снилась.

Впрочем, в сошедшем с ума мире ночь и день поменялись местами. Люди, поправ установленный Господом порядок, сражались ночью, сражались днем, сражались на закате и рассвете. Спать приходилось урывками, хотя брат Морли и утверждал, будто бы такое на всякой войне случается, но Фома уже и ему не верил. Люди не воюют с людьми, люди воюют с тварями, порожденными злой волей Дьявола, такими, как те, что осадили замок, такими, как белокожая советница князя…

Это она виновата в происходящем, она и никто другой. Об этом шепчутся слуги, и стражники тоже, и вообще люди, запертые в замке. А князь не слышит, князь увяз в гордыне своей…

Где-то далеко хриплым басом завывала труба.

— Фома, подымайся давай! — Морли ухватив за шиворот, рявкнул это прямо в ухо. Фома попытался отмахнуться, но заработал увесистый подзатыльник.

— Хватит! Вставай! Давай, шевелись. Оружие твое где?

— Что случилось? — Подзатыльник привел в чувство, и в самом деле вокруг что-то происходило, шум, лязг, выстрелы какие-то и труба ревет не просто так, а…

— Тревога. — Спокойно объяснил Морли, проверяя пистолеты. — Они в замке.

И, странное дело, если прежде приходилось буквально разжевывать все, что касалось военного дела, на этот раз сразу понял — они в замке! Но это… это же конец! Если замок падет, то…

— Поздно молиться, — произнес Морли, отводя глаза, — драться надо.

Мы застряли в узком коридоре. Впереди засел солдат с огнеметом, и, стоило высунуть нос, по коридору тут же прокатывалась волна бледно-желтого огня. Цвет пламени свидетельствовал о высокой температуре, и мысль о том, чтобы нагло прорваться вперед, не обращая внимания на ожоги, я отбросила после первой же волны. Сгорю раньше, чем доберусь до ублюдка, чтоб ему сдохнуть! Но подыхать ублюдок не собирался и весело поливал коридор пламенем. И ведь не боится же пожара, сволочь этакая!

— Может его того, — Тилар протянул пистолет. Ага, он что, думает, я затылком противника чувствую? Или удачливая больно? Да я уже две обоймы выпустила, в последний раз едва под волну не попала, а огнеметчику хоть бы хны. Полагаю, прячется, как и мы, в боковом коридоре.

Одно хорошо — судя по тому, что я еще жива, с князем все в порядке. А может, они пытаюстя взять князя живьем? В таком случае мы располагаем небольшим запасом времени, а рано или поздно топливо для огнемета закончится, и тогда… я выглянула. Тишина.

— Дай.

Тилар сунул в руку скользкую от пота рукоятку пистолета. Выстрел. Два. Три. А огнеметчик молчит. Неужто, повезло? Или очередная хитрость? Ладно, была — не была, я прыгнула вперед и тут же откатилась назад. Еле успела! Даже пришлось сбивать огонь с рубашки. Ну, погоди, дай мне только добраться до тебя!

Пока я раздумывала, стоит ли повторить фокус либо придумать еще что-нибудь, подошло подкрепление в лице святых братьев.

— Вперед, — распорядился Меченый.

— Стоять! — скомандовала я. Он аж затрясся от злости, пришлось объяснить. — Там огнеметчик.

— Господь не попустит… — Попытался возразить самый молодой из монахов, тот самый мальчишка-романтик.

— Фома, помолчи. Обойти можно? — Меченый оказался настоящим профессионалом, спрашивал кратко и по делу, уважаю. Кстати, мысль о том, что упрямого огнеметчика можно обойти, уже приходила мне в голову, однако Фалько, хорошо знакомый с замковыми коридорами, утверждал, будто бы не получится. Фалько я верю, но…

— Если по стене вскарабкаться?

Молодец Меченый, здраво мыслит! И странно, что я сама до этого не додумалась. А Рубеус тут же сам себе возражает:

— Здесь стены гладкие.

— Для вас.

Монахи нахмурились, а мои ребята заулыбались, сообразив, что я собираюсь делать. Правильно, я ведь демонстрировала уже, на что способен да-ори.

— Сможешь?

— Смогу.

Меченый пошевелил губами, не понять, то ли молится, то ли мысли свои пережевывает.

— А почему я должен тебе верить?

— А ты и не должен. Фалько, где здесь ближайшее окно?

Ух, и давно я не баловалась подобными штуками. Впрочем, ничего сложного, пальцы привычно ощупывают каменную стену, выискивая малейшие трещинки и выступы, за которые можно было бы уцепиться, а когти крепко впиваются в цементную кладку. Действовать приходилось самостоятельно, ветра, который бы помог, поддержал, а то и просто перебросил бы в нужное окно, не было.

А здесь высоко, если что, падать будет больно. Значит, падать не будем. Я ползла по стене, точно муха по крынке с молоком — мишень почти идеальная, в отличие от той же мухи, улететь не смогу. К счастью, никому и в голову не приходило глядеть вверх, у людей и без того было чем заняться — внизу развернулся настоящий ад. Похоже, танграм удалось протащить внутрь крепости достаточно воинов, чтобы почти полностью парализовать Володарово войско. Стража сопротивлялась, но и только: замолчавшие пушки говорили сами за себя — еще немного и крепость падет.

Вот и окно, будем надеяться, что это именно то окно, которое мне нужно. Хорошо, что люди не умеют больше делать бронебойные стекла! То, которое стояло, разлетелось при ударе колючим дождем, кажется, какой-то осколок расцарапал мне руку. Пустяк! И серо-голубое лезвие, мелькнувшее перед глазами, тоже пустяк. Палаш я просто выдернула из руки князя, а уж потом сообразила, что передо мною Володар. А он сообразил, что перед ним я. Княжьи слова повторить не решусь, но палаш я вернула, и Володар, ухватившись за эфес обеими руками, спросил.

— Что тут происходит, черт возьми?

Он был изрядно пьян, похоже, одним кувшином вина дело не обошлось. Понимаю, но не принимаю: правитель обязан сохранять спокойствие в любой ситуации.

— Кто меня запер? Почему пушки молчат?

А вот это уже интересно. Если появление тангров на территории крепости поддается объяснению — подкоп, подрыв, десант… то Володар, запертый в собственных покоях, — это уже явное предательство. Кто-то не только открыл танграм ворота, но и позаботился, чтобы князь оказался отрезан от войска.

Мысли излагаю осторожно, одновременно пытаясь сообразить, что делать дальше.

— Отобьемся, — заверил Володар. Разочаровывать его не хотелось: по моим прикидкам стоять Вашингтону осталось пару часов, сопротивление продлит агонию, но крепость не спасет. Ладно, будем разбираться с проблемами по мере их возникновения. Что там на очереди? Дверь? Помню, хорошая, толстая, из цельного дуба сделанная и железными полосами укрепленная. А огнеметчик в случае прорыва успеет развернуться, тогда от нас с князем останется небольшая кучка золы.

— Сможешь выбить? — мрачно поинтересовался Володар. Дверь же хранила на себе следы княжьего гнева — глубокие царапины, оставленные палашом, уродовали поверхность, но не приближали к долгожданной свободе. Выбить дверь я не сумею, не таран все-таки, вот если бы…

— Эту штуку, — я дотронулась до ошейника, — можно ослабить.

Володар нахмурился, судя по всему, идея не понравилась.

— Сбежать удумала?

Все-таки, люди — параноики, куда мне бежать? К танграм? Нет уж, мне моя шкура дорога. А в следующий момент существо, ограничивающее мою свободу, вдруг исчезло. Нет, не совсем исчезло, а отползло куда-то далеко, настолько далеко, что я почти и не ощущала его присутствия. Зато слышала, как поют Ветра.

Они вились вокруг и пахли свободой. Ну же, помогите мне! Пожалуйста! Не могу приказывать — ошейник лишил меня этого права, я прошу вас о помощи! Первым отозвался Истер, потянулся было ко мне, но в последний момент отпрянул, точно от зараженной. А вот Яль оказался смелее и сильнее, здесь его территория, здесь его дом, а тангры нарушают границы этого дома. Горячее дыхание южного ветра согрело меня, князь попятился, правильно, нам нужно место, нам нужно много места… сейчас… Сила переполняла, кипела в крови, оставалось лишь направить… Правильно, к двери, смести, убрать негодную деревяшку, осмелившуюся встать на пути песчаной бури…

Яль уничтожил преграду и… больно, как же мне больно. Нельзя так резко разрывать контакт, но изрядно побледневший Володар пробурчал.

— Ты это… не думай, что… вставай, остроухая.

Вставать? А я что, лежу? Точно, лежу, пол горячий, словно песок Южной пустыни, а в теле не осталось ни капли силы. Не хочу вставать, буду лежать, пока камни не остынут, и вспоминать ласковое дыхания Ветра.

— Ты не подохни тут, — Князь дружелюбно пнул меня, это стало последней каплей, мало того, что Володар едва не убил меня, он еще и пинается, скотина неблагодарная. Здоровая злость вернула силы.

— Так-то лучше. А вы, твари, все-таки приколдовываете, — похоже, сие открытие несказанно обрадовало Володара. — Может, ты и этих вышибить сподобишься?

— Нет.

— А, если прикажу? — Князь нехорошо прищурился.

— Все равно.

— Понятно, значится, любую силу силой переломить возможно.

Как оказалось, Яль уничтожил не только дверь, но и огнеметчика, в противном случае, наша содержательная беседа прервалась бы гораздо раньше. У мертвого огнеметчика — кстати, топлива у него осталось от силы на два-три выстрела — я разжилась не только ножом, но и аптечкой.

Аптечка — это хорошо, не мне, так людям пригодится.

— Чего копаешься? — Поинтересовался Володар, которого гораздо больше занимала смятая ветром труба огнемета.

— Ишь, чего придумали. — Пробормотал он. — Ну, где, ты говоришь, тут люди?

Небольшой размер отряда — не больше двадцати человек вместе с монахами и примкнувшими по пути стражниками — князя не смутил. Володар пребывал в уверенности, что стоит поднапрячься, и враг будет выбит из стен замка. Спорить и доказывать обратное было бесполезно, да и зачем, коль скоро он сам все поймет. Мною владела странная тоска и обреченность, даже крови не хотелось, зачем мне стараться и восстанавливать силы, если финал предопределен?

— Чего загрустила? — Володар почти дружелюбно ткнул в бок рукоятью палаша. — Помирать собралась?

— Не раньше тебя.

— У, какая говорливая.

Князь был странно весел, точно сражение и необходимость убивать себе подобных доставляли ему радость. Все-таки, прав Карл, люди те еще садисты. Мы пробивались ко внутреннему двору замка, где кипело настоящее сражение. Пробивались — громко сказано, внутри крепости царило поразительное спокойствие — отдельные, попадавшиеся на нашем пути солдаты противника не в счет. Это нелогично, но это так.

Может, и прав Володар, чего паниковать раньше времени. В какой-то момент я расслабилась.

По замку пронесся ветер, самый настоящий, дикий южный ветер, который сшиб Вальрика с ног и, лизнув на прощанье горячим шершавым языком, унесся прочь.

— Магия, — Ильяс перекрестился. — Это Они вызвали.

Спорить с ним Вальрик не желал, тем паче, что и сам не до конца понял, откуда и зачем взялся ветер. И какая разница, ветер и ветер, ничего страшного. Вальрик поднялся и, отдышавшись, жестом приказал двигаться дальше. Нужно спешить, они уже порядком отстали.

— Если тут пойти, то короче будет. — Ильяс указал на узкий темный коридор. — Сюдою слуги ходят.

Слуги так слуги, Вальрик и по крысиной норе пополз бы, если бы это помогло выиграть время. Коридорчик петлял, точно ручей, который старательно обходит крупные камни, но в конце концов вывел на центральную галерею.

— Погоди. — Вальрик решил отдышаться. Ну почему он не может залечивать раны так же быстро, как тварь? Или убивать с такой же легкостью… или хотя бы быть столь же быстрым.

На центральной галерее было тихо. Неужто опоздали? Выломанная дубовая дверь — это ж какую силищу иметь надо, чтобы так, вместе с косяком и запором вынести? — мертвый человек в незнакомом костюме, судорожно сжимающий длинную черную трубу, и голые стены коридора. Странные стены, выглаженные, вылизанные, потемневшие. И потеки кое-где, точно камень не выдержав солнечного жару, поплыл. Что же здесь творилось? Может, прав Ильяс, все дело в магии?

Радовало, что в покоях отца царил относительный порядок. И тела нигде не было, значит, жив. Может, уже и противника удалось выбить из крепости? Вальрик выглянул в окно. Нет, сражение кипело дьявольским котлом. Поле битвы, которым стал центральный двор замка, освещалось факелами и еще странными приборами, которые давали не в пример больше света, но при этом не чадили. Разобрать детали боя не представлялось возможным, сверху все люди выглядели одинаково: черные подвижные фигуры, точно ожившие тени сошлись в смертельной схватке.

Откуда появился туман, Вальрик не понял. Сперва ему показалось, будто свет чудных приборов врага стал гуще, а потом и вовсе перестал быть светом, превратившись в плотное мохнатое одеяло ядовито-желтого цвета. Одеяло медленно ползло через двор, накрывая сражающихся с головой, в этом его движении Вальрику почудилась угроза.

Отец! Нужно предупредить отца, прежде, чем туман доберется до замка! Но Вальрик не успеет. Зато успеет Ильяс.

— Приказано за вами смотреть, — невозмутимо заявил стражник.

— Я здесь буду, со мной ничего не случится. — Вальрик тихо сатанел, времени осталось чуток, а этот солдафон пререкаться вздумал. Потешается, небось, над его, над Вальриковой беспомощностью. Ильяс, точно догадавшись о мыслях княжича, вздохнул. А в следующий момент одним движением закинул Вальрика на плечо и побежал.

Каждый шаг Ильяса болью отдавался в сломанных ребрах, но Вальрик терпел, хотя больше всего в жизни ему хотелось заорать от боли и осознания собственной беспомощности. Чтобы его, младшего сына князя тащили, словно какого-нибудь оленя, добытого на охоте?! Или, хуже того, похищенную девку, — позор! Подобное унижение кровью смывается.

Но, самое главное, они успели.

Он точно мог сказать, в какой момент пересек границу Аномалии: когда стало жарко. Пятнадцать минут по полуночи, зыбкая темнота, сменившаяся вдруг тяжелым, густым мраком, к которому пришлось приспосабливаться, резкое покалывание — кожа отреагировала на излучение — и мертвый, беззвучный лес.

Темная паутина ветвей, закрывающая небо, влажная вонь гниющей листвы, вязкая почва, в которую нога утопала почти по щиколотку и раздражающая тишина.

Пятно. Аномалия. То, чего быть не должно, но было.

Ложь, что Пятна появились вследствие использования ядерного оружия, и вдвойне ложь, что главная опасность — радиоактивное излучение.

Главная опасность Аномалии — сама Аномалия. Черт, а ведь как вышло, что за две с лишним тысячи лет их никто не исследовал? Карл даже остановился, настолько поразительной показалась мысль. Ну да, четыре пятна, размером от нескольких сот до нескольких сотен тысяч квадратных километров. Свободная территория, ограниченная горами.

Почему горы? Откуда горы? Почему вообще все Пятна имеют естественные границы, словно кто-то нарочно отделил их. Или выделил?

Был же, был проект по исследованию Аномалий, но… но Марек высказался против. Очень резко против. И Айша его поддержала, а Айшу — Давид, причем с видимым удовольствием. Понятно, молодой, а нашел, как кусануть побольнее.

Но почему Марек был против?

Потому что знает что-то об Аномалиях, что-то весьма важное, но при этом информацией не поделился. Вернуться? Отыграть назад пока не поздно?

Или сыграть по Марековым правилам? Прислонившись к холодному лишенному намека на жизнь стволу, Карл призадумался. С одной стороны, благоразумнее вернуться, с другой… как-то причин нет, объективных причин, с доказательствами обмана и прочее, прочее, прочее. Значит…

Монета в кармане сыскалась. Орел или решка? Орел — возвращение, решка — вперед.

Выпала решка.