"Компания чужаков" - читать интересную книгу автора (Уилсон Роберт)

Глава 23

Фосс остался один в опустевшем павильоне. Роуз и Сазерленд опрометью кинулись к своим автомобилям и помчались обратно в город. Агент, стороживший под колоннадой, вошел, прикрутил фитиль в лампе, снял нагар. Он выжидал, а Фосс, сжав пальцами виски, пытался собраться с мыслями, понять, что же произошло.

Прошла минута или две. Агент покачивал светильником, любуясь игрой теней. Фосс поднялся. Агент провел его сквозь густую заросль деревьев к машине. Фосс сел и уставился на руль так, словно впервые видел этот предмет. Агент посмотрел на него.

— Нужно вставить ключ в замок зажигания, сэр, — напомнил он. — Тогда включится двигатель. Доброй ночи, сэр.

Фосс выехал из восточного сада и повернул к Синтре, проехал мимо дворца Сетеайш, немо синеющего в лунном свете. Он выбрал горную дорогу, ведущую на юг, к Эштурилу. Прежде всего проверить Уилшира, билось в его мозгу, Лазард мог завернуть к нему, если они в этом деле заодно. Потом проверить, что с Анной. Затем в Лиссабон.

На открытом пространстве между серрой и побережьем он свернул на обочину дороги и остановился под соснами. Новая мысль встревожила его: если Лазард обтяпывает хорошо спланированное дельце, Фосс будет для него нежелательной помехой. Обойдя автомобиль, Фосс вытащил из багажника ящик с инструментами, нащупал в нем хорошо смазанный, заряженный вальтер. Проверил оружие, оставил его лежать на пассажирском сиденье и, въехав в Эштурил с севера, первым делом направился к морю, к площади казино.

Фосс прошел через сад. Воздух все еще разрывал собачий лай — псов встревожил первый выстрел, сделанный Уилширом. Он слышал следующий выстрел, когда Мафалда всадила двойной заряд в своего мужа, и уже на бегу услышал третий выстрел — тот, что пришелся в люстру и потолок. Фосс опрометью пронесся по лужайке перед домом и чуть промедлил, всматриваясь в окна. Светилось только одно, в кабинете, затем свет вспыхнул в гостиной, и проступили очертания женщины. Мафалда стояла на пороге с патронташем через плечо, держа в руках дробовик, стволы которого она направляла то в один, то в другой угол комнаты, как охотник, подстерегающий затаившуюся дичь.

Пригнувшись, Фосс пробежал через лужайку и прижался к стене под крайним окном гостиной. Мафалда тем временем забралась на журнальный столик и с высоты осматривала помещение.

— Джуди! — звала она тихонько, словно приманивая котенка. — Джуди!

Теперь Фосс увидел и Анну, которая пряталась за диваном в дальнем конце комнаты. Девушка свернулась в клубок, темное пятно расползалось по плечам и вороту разорванного платья. Фосс бросился к задней террасе, бесшумно отворил стеклянную дверь и вышел оттуда в проход к гостиной, оказавшись за спиной у Мафалды. Поднял свой вальтер и сказал негромко:

— Положите ружье на пол, дона Мафалда!

Мафалда не спеша обернулась, держа дробовик у бедра.

— На пол, медленно! — приказал Фосс, следя за выражением ее лица.

Он успел отступить за угол коридора прежде, чем в открытую дверь ударили выстрелы, разнесли штукатурку на стене. Снова шагнул навстречу убийце, но тут из дальнего конца комнаты вылетела большая ваза и разбилась о край стола, на котором громоздилась Мафалда. Женщина потеряла равновесие, ружье, упиравшееся в бедро, соскользнуло, приклад врезался в пол. Выстрел разодрал на Мафалде ночную сорочку, смел женщину со стола — она рухнула с тяжким грохотом. В ту же секунду Фосс был уже рядом с ней, оттянул изодранную выстрелом ткань и увидел, что левой груди нет вовсе и кровь, алая, артериальная, жизненно насущная кровь затопила легкие.

Анна подбежала к нему. Фосс сунул ненужный уже пистолет за пояс. Снаружи, пока еще издали, завыла полицейская сирена. Странное спокойствие овладело Анной, она двигалась, точно в замедленной съемке, но точно знала, что следует делать. Вернулась в кабинет. Открыла кейс Лазарда, бросила конверт поверх бархатного мешочка с драгоценными камнями, туда же запихала все, что еще оставалось в сейфе, бумажные кульки с алмазами и какие-то документы, захлопнула кейс и ушла, оставив мерцающие золотые бруски в раскрытом сейфе. Сквозь распахнутую переднюю дверь в дом ворвался свет фар. Анна и Фосс выбежали на заднюю террасу и оттуда через изгородь к стене, окружавшей владения Уилшира по периметру. Перемахнув через стену, оба в хорошем темпе двинулись вниз под гору и вернулись к казино, впрочем, игорный дом они обошли стороной, чтобы не попасться на глаза столпившимся там зевакам. А городские псы все лаяли, все выли в ночи.

Они ехали, не обмениваясь ни словом. Фосс цеплялся за руль, как альпинист за отвесную стену, Анна с ногами улеглась на сиденье, свернулась в тугой узел, пытаясь унять дрожь. Непривычно прохладным оказался Лиссабон, окутанный дымкой тумана. В Эштреле они припарковались и поднялись наверх. Фосс наполнил ванную, раскурил по сигарете для себя и для Анны, разлил по стаканам местную водку — багасу, запас которой имелся в кухне. Проводив Анну в ванную, он сам раздел ее, сложил платье в тазик — пусть отмокает. Он выкупал Анну, словно малое дитя, вытер ее насухо и уложил в постель. Еще час она лежала молча и плакала, не в силах избавиться от мучительной картины: горящая женщина, горящая молодая женщина, которая ни в чем не была виновата, которая искренне любила, и слова любви были залиты бензином в ее горле, она задыхается в пылающей машине. Фосс тем временем выстирал одежду, повесил ее под окном. Разделся сам, лег в постель рядом с Анной, прижал ее к груди. И тогда, глядя в темный угол комнаты, Анна рассказала ему все.

Рассвет наступил рано, радужной пеленой проник в окно и пробудил любовников от короткого блаженного сна к суровой реальности. Анна спала, уткнувшись лицом в спину Фосса, охватив его рукой поперек груди. Она почувствовала, как он проснулся, как заработал его мозг.

— Лазард и Уилшир знали, что ты — двойной агент, — заговорила она, тычась губами ему в лопатки. — Прошлой ночью Лазард сказал мне. А Волтерс знает?

Не отвечая, Карл водил большим пальцем по выступающей на ее бедре косточке, но глаза его не отрывались от спрятанного под столом кейса. Ему виделось: полковник Клаус Шенк фон Штауффенберг входит в зал для совещаний в «Вольфшанце» (или Гитлер теперь в новом бункере, где Фосс никогда не бывал, со стенами пятиметровой толщины?), ставит свой кейс поближе к столу фюрера и отлучается на минутку: его-де вызвали к телефону. Гремит взрыв, и всё кончается, все возвращаются к нормальной жизни… Увы, нет, возвращения не будет, не возвращается никто, жизнь движется в одном и только в одном направлении, беспощадно увлекая нас за собой от детства и невинности (сравнительной невинности) отрочества к иным состояниям, когда мозг заполняется такими образами, что лучше тебе умирать не в море: жутко представить себе, что за картины проплывут перед глазами в последний миг.

— Слышишь? — настаивала Анна. — Ты не можешь вернуться.

— Вернуться? — Ее слова причудливо сплелись с его мыслями.

— В посольство, — пояснила она. — Там знают, что ты — двойник.

— Выбора нет, — возразил он. — Я должен идти.

— Пойдем со мной, прямо сейчас, в английское посольство.

— Не могу. Я должен исполнить свой долг.

— Какой еще долг?

— Если повезет, завтрашний день станет началом конца, и я должен принять в этом участие. Сыграть свою роль.

— Возьми кейс, — предложила она. — Там все. Алмазы, конверт с планами — это тебя спасет.

— Нельзя мне брать кейс, — вздохнул Фосс. — Нельзя. Если планы попадут к Волтерсу, все, ради чего я работал, пойдет прахом.

— Возьми кейс, а конверт отдай мне. Если что, пустишь алмазы в ход.

— Если кейс окажется у меня, станет ясно, что я побывал на месте преступления. Что я был в доме. Там осталось лежать три трупа, и один из них — Лазард, который, как предполагалось, проворачивал сделку в нашу пользу. Как я смогу это объяснить?

— Придумаешь что-нибудь. Иначе тебе не выжить. Тебе нужно чем-то откупиться от них. Доказать, что ты вовсе не двойной агент.

— Это не поможет. Если Волтерс знает, что я работаю на англичан, я мог бы откупиться, только отдав ему и кейс, и конверт. Только если б я спас наш разведштаб от полного провала. Но этого делать нельзя.

Он поднялся и сварил кофе, крепкий, но без сахара: накануне Фосс не получал свой паек. Из еды оставалось только сухое печенье. Последний завтрак приговоренного к смерти, которому кусок в горле не лезет. Фосс глянул на часы, потом в окно.

— Скоро солнце разгонит туман.

— Где мы встретимся? — напуганная его спокойной решительностью, спросила Анна.

— Тебе тоже придется несладко. Потребуют объяснений, много объяснений. По вечерам я буду дома, сможешь прийти — приходи. Только не завтра. Я буду здесь в пятницу, в полшестого вечера. А если что-то случится… если ты не застанешь меня дома, позвони по этому телефону и спроси папашу Гориу. Он все тебе скажет.

Фосс продиктовал номер телефона, пароль и отзыв. Анна готова была заткнуть уши. Зачем ей эти секреты, подземные пещеры, тьма!.. Карл дал ей ключ от своей квартиры. Они поцеловались — краткое, неловкое соприкосновение губ, после чего он вручил ей кейс со всем содержимым и выпроводил из комнаты. Он смотрел ей вслед, пока девушка спускалась по лестнице, оборачиваясь, чтобы взглянуть на него. Смотрел ей вслед, пока она не растворилась в темном колодце нижних этажей.

Тогда он перешел к окну и ждал ее появления. Анна поднялась по невысокому склону к Базилике, наверху остановилась и взмахнула прямой рукой, словно отдавала салют, и он ответил ей тем же.

Анна прямиком отправилась на работу и провела час наедине с Кардью, который потребовал рассказать ему подробно все: не только о происшествии в доме Уилшира, но и все, что она знала о Карле Фоссе. Вчера, как только Уоллис упустил Анну из вида, Роуз и Сазерленд тут же подключили к делу Кардью, и теперь он спешил выяснить все о ее передвижениях накануне, чтобы отчитаться перед начальством. Кардью получил нахлобучку и был сердит.

В девять часов тридцать минут Анна уже сидела на конспиративной квартире в Мадрагоа. К Роузу и Сазерленду присоединились двое американцев из консульства, из Управления стратегических служб.

Мужчины разместились в небольшой комнате, Сазерленд и Роуз сели на стулья, американцы прислонились к стене. Откуда взялись американцы и что они тут делают, девушке никто не объяснял.

Они потребовали заново рассказать им историю, уже рассказанную Кардью, начиная с той минуты, как накануне она вышла из конторы «Шелл». Таким образом, говорить пришлось о том, о чем даже упоминать не хотелось, — о Карле Фоссе, их свидании. Сазерленд, прочитавший отчет Кардью, все еще злился, Роуз похотливо интересовался деталями, американцы в недоумении молчали.

— Как долго вы пробыли вместе? — допрашивал Сазерленд.

— Пять часов. Примерно пять.

— Где?

— Большую часть времени в его квартире, но потом мы вышли погулять по Байру-Алту. И он отвез меня в Эштурил.

— Сколько времени вы пробыли в квартире?

— Два-три часа.

Молчание. Скучают недоумевающие американцы. Не за этим же их сюда вызвали?

— У вас с ним были… отношения? — влез Роуз.

— Да, сэр! — отрапортовала она, и один американец обернулся на ее дерзкий голос, приподнял брови и с усмешкой принялся зачем-то поправлять галстук. — Мы — любовники, сэр! — добавила она.

— И это все? — настаивал Сазерленд.

— Чего же еще, сэр? — удивилась Анна.

Тогда они вслед за ней переместились в Эштурил. Теперь им понадобилось подробно выслушать ее рассказ о событиях в доме Уилшира — четыре раза подряд, пять, пока американцы, удовлетворившись, не поднялись на ноги — дружно, как по сигналу.

— Вы позволите? — ни к кому в отдельности не обращаясь, осведомился главный. Он открыл кейс, вытащил конверт, просмотрел его содержимое, постучал в задумчивости ногтем по бумаге. — Да, обидно, — проворчал он, и с этими словами американцы покинули явку.

Роуз пересел в кресло, быстро пробежался пальцами по подлокотникам — что-то сложное, похоже на Моцарта. Сазерленд, похоже, от этого еще больше обозлился.

— Обидно? — переспросила Анна.

— Управление проводило свою операцию, не предупредив нас, — устало откликнулся Сазерленд. — Когда выяснилось, что Лазарда не было на борту самолета, вылетевшего в Дакар, я связался с американцами. К тому времени им разрешили поделиться с нами информацией насчет Хэла и Мэри Каплз. Они спросили, какую роль играете в этом раскладе вы, и я сказал, что вы — наблюдатель. И они посоветовали вам «соблюдать этот статус».

— А в чем была роль Каплзов? — уточнила Анна.

— Хэл Каплз работал на «Озалид». Торговал аппаратурой, а заодно продавал ноу-хау. Управление вышло на него, заставило работать на разведку, вычистило хлев в американском филиале «И. Г.». Лиссабон — последнее задание Каплза. К нему приставили профессионального агента и отправили его сюда с готовым набором «планов». Кажется, я говорил вам, что американцы вытянули у Бора информацию об атомной программе немцев. У Бора нашелся чертеж, который годом раньше передал ему Гейзенберг. Сам он думал, что это бомба, но американские ученые разглядели на чертеже кое-что другое — не бомбу, но атомный реактор… который может производить расщепляемое вещество в достаточном количестве для изготовления бомб.

— Сердцевинка атомного яблока — так называл это Уилшир.

— Да он поэт, наш Уилшир! — фыркнул Роуз.

— Американцев тревожили успехи немецких физиков, достигнутые за последние пять лет. Получив такое предостережение от Бора, они попытались выяснить позицию Гейзенберга: кому он служит, фюреру или физике, — и пришли к выводу, что, хотя Гейзенберг отнюдь не принадлежит к числу фанатиков, сам процесс исследования настолько интересен для него, что он вполне способен, увлекшись, смастерить бомбу. А учитывая, как далеко летают нынче немецкие Фау, вырисовывалась довольно мрачная перспектива.

— Значит, супруги Каплз работали на Управление стратегических служб. И чем же они торговали?

— Планами и чертежами, весьма хитроумно составленными, для строительства большого атомного реактора. Продав эти чертежи немцам и проследив за их действиями, американцы смогли бы понять, как далеко немцы продвинулись к оснащению своих ракет «нетрадиционным оружием».

— Выходит, Карлу следовало взять кейс? Если б он передал конверт Волтерсу, американский план сработал бы и все были бы довольны?

Сазерленд и Роуз отмолчались. Глаза Анны переполнились слезами, она почувствовала, как слезы катятся по щекам, попадают в уголки рта, падают на все еще не вполне просохшее платье — бесшумно, точно капли легкого дождика, стекающие с застрех.

Фосс угадал: к тому времени, как он добрался до посольства, солнце разогнало облака и температура подбиралась к тридцати. Позвонив в аэропорт Дакара, Фосс запросил сведения о рейсе в Рио. Самолет еще не поднялся в воздух. Он поспешил к Волтерсу с этой тревожной информацией, но, к его удивлению, генерал встретил его лучезарной улыбкой.

— Кажется, сегодня будет не так жарко, Фосс, — приветствовал он подчиненного.

— Не берусь предсказывать, майн герр, — откликнулся Карл. — Должен предупредить вас, что рейс Дакар — Рио отложен.

— Благодарю вас, Фосс, я слежу за этим. Смею надеяться, эту информацию вы получили не от своих людей?

— Нет, генерал, я отозвал всех из аэропорта.

— То-то же.

Выйдя от генерала, Фосс поспешил в свой кабинет не чуя под собой ног. Плюхнулся на стул и на миг отдался своему счастью.

— Влюблены? — послышался из угла голос Кемпфа.

Фосс резко обернулся. Он и не заметил своего заместителя, прислонившегося к стене у окна.

— Просто выспался хорошенько, Кемпф, и вся любовь. Первая прохладная ночь за столько времени. А у вас как дела?

— С чем? Со сном?

— С любовью.

— Любовь пока не по моей части. Насвистывать с утра не приходится.

— Что так, Кемпф?

— Да вот — как пустишь с утра струю, так и взвоешь. Сифилис, прямо скажу, пренеприятнейшая штука.

— Так возьмите на утро отгул, Кемпф.

— Вот за это спасибо.

Фосс закурил, вытянул ноги и снова увидел виолончель обнаженного тела Анны в раме окна, густые темные волосы, упавшие на плечо. Зазвонил телефон. Фосс снял трубку, выслушал сообщение и вышел из посольства, купив по пути, как обычно, газету.

Пока он шел к кафе, ему не думалось ни о чем, кроме расстилавшегося перед ним голубого простора Тежу, по которому, спеша в Атлантику, легко скользили пароходы, то появляясь в просветах между домов, то исчезая.

В кафе он занял обычный свой стол, развернул газету. Небольшая заметка внизу первой страницы бросилась ему в глаза. Служба государственной безопасности извещала о раскрытии коммунистической явки на Руа-да-Аррабида. Та самая, где бывал Меснель, та самая, на которую Фосс навел Пако. Уж этот Пако! Надо бы остеречься: его интересуют только деньги, никакой лояльности для него не существует.

Несколько минут спустя Руй опустился на стул напротив Фосса.

— Вчера ночью вашего француза пристрелили. Насмерть, — сообщил он.

— Поподробнее.

— Мы проследили его до пещер, как обычно. Он зашел туда за своим делом, тут вдруг выстрел, два выстрела. Утром мы сходили туда снова: около шести утра было найдено тело. Служба государственной безопасности уже прибыла, поскольку убитый был иностранцем, и я не мог подобраться поближе. Его убили выстрелом в голову на вершине Алту-да-Серафина.

— Это все?

— При нем найдено оружие, — уточнил агент. — А люди из Службы безопасности только и говорят о тройном убийстве в большом доме в Эштуриле. Погибли два иностранца и португалка из знатного рода.

Фосс побарабанил пальцами по столу, угостил Руя сигаретой, и тот, не раздумывая, спрятал ее в карман.

— Что будем делать? — спросил Руй.

— Ждать, — ответил Фосс и ушел, оставив газету на столе.

Служба государственной безопасности прибыла на виллу в 2.15 утра и с тех пор работала не покладая рук. Видимость напряженной деятельности создавалась главным образом затем, чтобы скрыть прискорбный факт: полиция прибыла на место преступления с непростительным опозданием. Первый телефонный звонок поступил в 1.50, однако сообщение о выстрелах на принадлежавшей Уилширу вилле не приняли во внимание. Но к 2.00 поступило еще четыре звонка, и все звонившие повторяли одно и то же: был громкий выстрел, за ним еще два погромче и два потише. В результате пара офицеров и с ними несколько рядовых нехотя уселись в машину и поехали на виллу, предусмотрительно включив мигалку, чтобы перебудить всю округу и придать себе важности.

К 6.00 имена погибших были сообщены капитану Лоуренсу, тот немедленно подключился к расследованию, были допрошены все слуги, и несколько позднее был разослан приказ о розыске англичанки, недавно въехавшей в страну и указавшей в анкете адрес проживания Кинта-да-Агия. Когда Анна возвращалась с явки на улице де-Мадреш, у конторы «Шелл» ее уже поджидали, запихали в автомобиль и повезли в Управление службы безопасности на улице Антониу-Мария-Кардозу, где вовсю шла работа: поступили сообщения о еще трех убийствах.

Тем временем Сазерленд и Роуз, вновь детально перебрав рассказанную Анной историю, столкнулись с очередной проблемой: поскольку, расставшись с Фоссом, она еще несколько часов просидела в кафе, не оставалось возможности скрыть ее присутствие в Эштуриле во время убийства. Они-то собирались выстроить алиби, мол, она ужинала у Кардью и там же заночевала, но — увы! Вместо «ночевки у Кардью» ее видели в кафе. Другой вариант — признать связь Анны с Фоссом и, скрыв ее пребывание в доме Уилшира, заявить, что ночь она провела с любовником, но тем самым они подставили бы Фосса. Так проблема, и так проблема. Их вывела из затруднения сама Анна, предложив в качестве любовника Уоллиса.

Отыскали Джима Уоллиса, убедились, что тот провел ночь в одиночестве. Его поднатаскали: Анна ужинала у Кардью, потом зашла в кафе, там ждала Джима, не дождалась, вышла и встретилась с ним на улице, оттуда они вместе поехали к нему. Тут тоже не обошлось без осложнений, главное из которых заключалось в том, что в квартире Уоллиса Анна никогда не бывала, к тому же у Джима была постоянная уборщица, чьи показания могли принять в расчет. Решили так: на допросе в полиции Анна будет помалкивать, изображая девичье смущение, пока речь не зайдет о причастности к убийствам, и тут, разумеется, инстинкт самосохранения возьмет верх. Подходя к зданию «Шелл», Анна без конца репетировала свою роль, свою ложь, пока сама не перепутала ее с реальностью. Только бы сработало, молилась она про себя, только бы сработало, иначе ее запрут и не выпустят, тайная полиция в Лиссабоне всемогуща.

Служба государственной безопасности обрабатывала ее все утро, а тем временем поступала и накапливалась дополнительная информация. Француз, Оливье Меснель, был ранен дважды, первая рана — царапина, вторая смертельна. Из его револьвера выстрелов произведено не было. Пуля в теле Меснеля соответствовала пулям из смит-вессона, который валялся рядом с телом Лазарда в доме Уилшира, на оружии остались отпечатки пальцев Лазарда. На боках и брюхе принадлежащего Лазарду автомобиля, оставшегося стоять возле казино, обнаружили густой слой цементной пыли и песка, следы шин совпадали со следами, обнаруженными на недостроенной вилле (также принадлежавшей Лазарду), где были убиты супруги Каплз. Позы трупов отнюдь не убедили инспектора полиции в том, что Хэл Каплз в извращенной форме изнасиловал жену, удушил ее и сам застрелился. Инспектор был уверен, что мизансцена эта выстроена искусственно, о чем и доложил Лоуренсу, которого патологоанатомы уже поставили в известность о результатах экспертизы: нижнее белье и пенис Лазарда запачканы кровью.

Утро завершилось, и капитан Лоуренсу подвел итоги: Лазард застрелил Меснеля в Монсанту, поехал в Малвейру, изнасиловал и задушил Мэри Каплз и пристрелил Хэла Каплза из его же собственного револьвера. Затем он направился в Эштурил, и там вспыхнула ссора, в результате которой Уилшир убил Лазарда, воспользовавшись оружием, в целях безопасности хранившимся у него в сейфе. Мафалда прикончила Уилшира, столкнувшись с ним на лестнице, после чего нечаянно выпустила заряд в себя, споткнувшись и упав в гостиной. Логично, и все же оставались вопросы. Во-первых, зачем Мафалда стреляла в потолок? Пыталась ли она сперва убить мужа не пулей, а обрушив на него люстру? Как-то странно. Почему в кабинете пахло виски, валялась пустая бутылка и на полу осталось пятно, однако ни на одном из убитых следов пролитого виски не оказалось? Почему, если мотивом убийства было ограбление, в открытом сейфе так и лежали золотые слитки? Достаточно скоро Лоуренсу пришел к выводу, что каким-то пока не установленным лицам удалось скрыться с места преступления.

Обо всем этом Анна понятия не имела. Она сидела в комнате номер три наедине с офицером, который неустанно задавал вопросы и трудолюбиво записывал каждый ответ. Она описала ужин у Кардью (томатный суп, жаркое из баранины, сыр на десерт), затем поведала о том, как зашла в кафе выпить рюмочку перед сном, вернулась в дом Уилшира и легла спать, а утром, проснувшись позже обычного, бегом помчалась на поезд и поспешила в «Шелл», поскольку рабочий день уже начался. Офицер заставил ее повторить рассказ еще раз, уточняя каждую подробность, вытягивая из нее детали, слишком много деталей. Что надела на себя, перед тем как улечься в постель, что ей снилось, слышала ли какие-то звуки, шумы ночью (нет-нет), как она позавтракала наедине с Уилширом (дона Мафалда никогда не встает к завтраку), как шла к станции, как любовалась утренним солнышком, просвечивавшим сквозь пелену тумана, радуясь прохладе после стольких жарких дней. И лишь когда ее попросили рассказать ту же историю в третий раз, Анна проявила первые признаки беспокойства.

Человек из Службы государственной безопасности сложил свои записи — целую стопку — и вышел из комнаты. Целый час Анна оставалась в одиночестве (офицеры Тайной полиции обедают рано), и симулировать тревогу ей было вовсе не трудно.

В двенадцать часов пятнадцать минут в комнату вошли двое, и это было уже всерьез. От них разило алкоголем и кофе, и с вонючим дыханием вырывались столь же скверные слова: лгунья, воровка, убийца. Анна попросила сигарету. Мужчины грозно застучали кулаками по столу. Встали вплотную к ней, каждый одну руку положил на спинку ее стула, другой колотил по столу. Сжимали ее с обеих сторон, дышали ей в лицо перегаром и, не жалея красок, расписывали, что произошло ночью на вилле Кинта-да-Агия. Анна задрожала, съежилась, побледнела, уткнулась взглядом в свои ладони. Вот уже и плечи у нее затряслись, спина заходила ходуном под безжалостными взглядами следователей.

Тогда ей дали сигарету, отошли от нее, придвинули стулья к столу и уселись напротив, тоже закурили — вроде как дружеский разговор. Один полицейский протянул Анне платок, и ему она с благодарностью и облегчением поведала о романе с Джимом Уоллисом. Тут же были посланы два агента, и через час они доставили Уоллиса. За этот час Лоуренсу успел получить доклад: официально считается, что Лазард накануне покинул страну, вылетев из Лиссабона в Дакар. Казалось бы, это усложняло дело, но в голове шефа тайной полиции тут-то все и прояснилось: только иностранная разведка способна так все запутать.

Фосс вернулся в посольство, позвонил своему «контакту» в Службе государственной безопасности и узнал от него имена троих погибших на вилле. Он поспешил к Волтерсу, попросил срочно принять его для доклада. Они сидели в темном кабинете, ставни с середины дня закрывались наглухо, лишь тонкий луч солнца просачивался в щель.

— Я получил тревожное сообщение, и пока не все ясно, — заговорил Фосс. — Мой агент, наблюдавший за французским коммунистом Оливье Меснелем, доложил, что вчера ночью француз был убит. Утром агент вернулся в Монсанту проверить, было ли найдено тело, и там подслушал разговор полицейских, обсуждавших тройное убийство в большем доме в Эштуриле. Только что я связался со своим человеком в Тайной полиции, и тот назвал имена убитых: мистер Патрик Уилшир, сеньора Мафалда де Карму и мистер Бичем Лазард.

Волтерс будто окаменел. В замершей комнате двигалась только струйка дыма от его сигары. Зазвонил телефон, и звонок прозвучал в ушах Фосса погребальным звоном. Откинувшись на стуле, он приготовился увидеть, как рассыплется в прах привычно упорядоченный мир генерала СС.

Звонил капитан Лоуренсу, он требовал, чтобы кого-нибудь из посольства отрядили в его офис. Вот как вышло, что в час сиесты, в самую жару, Фосс сидел в личном кабинете шефа Службы государственной безопасности и любовался спиной капитана, который зачем-то подошел к незакрытому окну и стоял там, глядя вдаль. Тем временем Фосс пытался осмыслить реакцию Волтерса. Он был почти уверен, что гибель Лазарда — во всяком случае, тот факт, что Лазард погиб в Португалии, — оказалась для генерала такой же неожиданностью, как для него самого.

— Жарко было в последние дни, — вздохнул Лоуренсу. — Хорошо еще, что окна в кабинете выходят на восток… впрочем, невелика разница. В Лиссабоне убивает не жара, а влажность.

— Вам бы почаще выбираться за город, — посочувствовал Фосс.

— Я бы с удовольствием… но люди не дают мне вздохнуть свободно, сеньор Фосс.

— И правда…

— Такие люди, как вы, сеньор Фосс.

— Такие, как я, капитан?

— Хотел бы я знать, что происходит, сеньор Фосс.

— Вы поставили меня в тупик, капитан.

— Не думаю, сеньор Фосс. Вас нелегко поставить в тупик, — возразил Лоуренсу. — Произошло шесть убийств, пятеро из погибших — иностранцы. Насколько мне известно, шестеро убитых за одни сутки — рекорд для Лиссабона, и вовсе не такой рекорд, каким я мог бы гордиться.

— Немцы среди убитых есть? — осведомился Фосс. — Из-за этого вы?..

— Немцев как раз нет, — ответил капитан. — И поэтому я обратился в немецкое посольство. Кстати, забавно, что прислали мне военного атташе. Вы не находите?

— Меня послали, потому что я оказался под рукой, — пожал плечами Фосс, гадая про себя, долго ли удастся продержаться.

— Тут не обошлось без разведки, сеньор Фосс. — Капитан вернулся от окна к столу, уселся, кончиками пальцев разгладил усы. — Давайте не будем зря тратить время.

— Мы поражены событиями этой ночи точно так же, как вы…

— Да, конечно. Ближе к делу. Прошу вас, сеньор Фосс, ближе к делу.

— Мы рассчитывали получить от сеньора Лазарда некий товар, — подлаживаясь под его тон, заговорил Фосс. — Но чтобы доставить нам это, он должен был покинуть страну. Более того, мы получили подтверждение того, что он вылетел, и очень удивились, когда узнали, что он остался в Лиссабоне, и к тому же…

— О каком товаре идет речь?

— Товар… ну да, я упомянул товар. На самом деле он вез алмазы, которые должен был обменять на доллары. У нас в Европе проблемы с валютой.

— Итак, при нем были алмазы?

— Не знаю, имел ли он алмазы при себе. Он должен был получить их… но остается вероятность, что их вывез тот человек, который вылетел вчера вечером под именем Лазарда.

— Не пытайтесь запутать меня, сеньор Фосс. Мне уже многое ясно, и я хочу получить ответ только на один вопрос: с какой стати Лазарду понадобилось пристрелить француза в Монсанту, поехать в Серра-де-Синтра, чтобы там изнасиловать и задушить сеньору Каплз, а также убить ее мужа, и зачем после этого он направился в Эштурил с целью убить сеньора Уилшира — я уверен, что это Лазард собирался убить Уилшира, а не наоборот.

— Решусь предположить, что сеньор Лазард действовал на свой страх и риск, — ответил Фосс. — Союзники сообщили что-нибудь о супругах Каплз?

В темных глазах Лоуренсу, неотрывно следивших за Фоссом, вспыхнула искра.

— Ах да, теперь я понимаю… Он мог пустить ваши алмазы в ход, чтобы купить что-то у сеньоров Каплз? А получив, что хотел, он их убил. Одна беда: если верить американскому посольству, Каплз всего-навсего представлял здесь компанию, производящую множительные аппараты для строительных чертежей, а она… она была просто женой. Ходил слух, будто она путается с сеньором Лазардом, но верится с трудом. Вынужден спросить: сколько стоили эти алмазы?

— Почему, капитан?

— Потому что хочу знать, сеньор Фосс.

— Я не о том. Почему вам не верится, будто сеньор Лазард путается с сеньорой Каплз?

— Убийство обстряпано грязно, — с отвращением пояснил капитан. — Я же сказал: она была изнасилована, и не просто так, а… уф!.. этот человек — грязное животное. — Выразительным жестом Лоуренсу отмахнулся от сеньора Лазарда и его мерзких привычек. — А убитый француз — он кто? Вот еще один вопрос.

Фосс потупился, всем своим видом выражая сожаление о том, что не может ответить.

— Вы спрашивали англичанку, гостью Уилшира?

— Ей ничего не известно. Ее там не было, — сказал капитан. — Сперва она говорила, что была там. Что она позавтракала утром с Уилширом и пошла на работу, но на самом деле… уж эти иностранцы…

— Иностранцы?

— Она таскалась со своим английским дружком по Лиссабону. Вот женщины! Только в субботу приехала, и уже! Мне бы родиться…

Лоуренсу не стал продолжать. Фосс справился с первым приступом страха, а затем дикой, бессмысленной ревности, и на него накатила волна безмерного счастья. К тому времени, как он выбрался на улицу, слова Лоуренсу были уже забыты. Солнце ослепительно било в глаза, отражаясь от окон здания напротив.

Волтерс выслушал отчет Фосса о беседе с Лоуренсу в мрачном молчании, смаргивая не чаще раза в минуту, как будто пристально и неотрывно созерцал последствия катастрофы. Потерян миллион долларов, погиб основной поставщик промышленных алмазов, а планы, осуществление которых приближало создание секретного оружия… что с этими планами? Да полно, существовал ли замысел, или то пустые бредни?

— Что нам известно? — спросил Волтерс.

Процесс пошел: генерал уже прикидывал, на кого ляжет вина за провал.

— От того, что нам известно, пользы мало, — ответил Фосс, смакуя свой ответ и наслаждаясь моментом. Как жаль, что не с кем разделить это удовольствие: вот, мол, чем дело кончается, когда СС переключает на себя разведоперации абвера!

— Но что-то нам известно? — впился Волтерс.

— Мы знаем, что некто сел вчера на рейс Лиссабон — Дакар под именем Бичема Лазарда. Согласно данным пограничной службы, в Дакар он прибыл благополучно, однако на борту рейса Дакар — Рио, который только что взлетел, человека с таким именем не было.

— Да-да. Это я и так знаю.

Фосс присматривался к начальнику, желая проверить сложившуюся в его уме теорию, но никакие чувства не отражались на лице Волтерса. Возможно, генерал был посвящен во все интриги и знал, чем занимался Лазард, возможно, все перемещения американца задумывались лишь как обманка, чтобы отвлечь английскую и американскую разведки, отправить их по ложному следу за пределы Португалии. Как бы то ни было, игра не состоялась.

— Я сам напишу отчет, — заявил Волтерс. — И лично пошлю его в Берлин. Ясно?

Фосс до вечера караулил, будет ли отправлен отчет из кабинета Волтерса, но курьер так и не потребовался. В конце концов Волтерс вышел из кабинета без бумаг и отправился на коктейль в отель «Авиш», а оттуда на ужин в «Негрешку».

Фосс ушел со службы после семи и поспешил домой. Пристроившись у окна, он долго курил, пил багасу и смотрел на площадь под окном, всеми силами души приближая завтрашний — о, скорей бы! — день.

Поскольку Пако в такси не ездил, ему понадобилось немало времени, чтобы добраться до небольшого парка в районе Алфама, над рынком Санта-Клара. Ему сказали, что там он получит информацию, которая вполне окупит утомительную прогулку из Лапа через город. Галисиец присел под деревьями в том месте, откуда была видна церковь Святой Энграсии. Хотел бы он знать, насколько тут безопасно. За его спиной прятался какой-то человек, следил за Пако и тоже смотрел в сторону храма, заложенного еще в 1682 году и до сих пор не достроенного. Пако прислонился к дереву, радуясь теплому вечернему воздуху в безлюдном парке, и провожал глазами огоньки небольшого судна, прокладывавшего себе путь через Тежу. Река здесь разливалась безбрежно, как море.

Голос, окликнувший Пако из-за спины, не принадлежал португальцу. Пако уже слышал такие голоса. Это был голос человека, не умеющего получать удовольствие от жизни. Голос англичанина, плохо говорившего по-португальски. В парке было так темно, что, повернувшись в сторону голоса, Пако все равно не мог никого разглядеть. Голос ему не понравился. Не то чтобы Пако вообще любил людей, нет, скорее наоборот, но обладатель голоса пришелся ему в особенности не по душе, потому что он не желал быть опознанным, он был из тех людей, что вечно таятся на краю света и тени, прячутся в темноте.

— Привет, Пако. Красиво тут, да? Ночью особенно. Очень тихо. Город не видать почти.

Пако промолчал. Англичане всегда начинают с таких пустяков.

— У меня для тебя кое-что есть, Пако. Информация. Сведения, которыми ты сумеешь воспользоваться в подходящую минуту. Когда наступит подходящий момент, я не знаю. Может быть, завтра или послезавтра. Ты будешь слушать и смотреть, как всегда, и сообразишь, когда настанет пора сообщить эти сведения человеку, который хорошо заплатит тебе за это.

— Кто этот человек, который заплатит мне?

— Эта информация не для Службы государственной безопасности.

— Тайная полиция недорого и платит.

— Тем лучше, — произнес англичанин. — На этот раз тебе заплатят в немецком посольстве. Заплатит генерал СС Райнхардт Волтерс.

— Меня к нему не пустят. С какой стати такому человеку разговаривать с бедным Пако Гомесом?

— Эту информацию он захочет получить. Сильно захочет.

— Говорите.

— Ты скажешь ему, что прошлой ночью видел немецкого военного атташе капитана Карла Фосса… Ты ведь знаешь, о ком идет речь, Пако?

— Знаю.

— Скажешь ему, что видел капитана Карла Фосса с той английской девушкой.

— С английской девушкой, которая работает в «Шелл» и живет в доме сеньора Уилшира?

— Да, с той девушкой. Скажешь ему, что видел, как они прошлой ночью вместе гуляли в Байру-Алту, — продолжал английский голос. — Они любовники. Вот и все.