"Разбитое окно" - читать интересную книгу автора (Дивер Джеффри)

Глава четвертая

Сакс обернулась до Полис-плаза-один и обратно намного быстрее, чем если бы воспользовалась муниципальным транспортом или воспринимала всерьез запрещающие сигналы светофоров. Райм догадался, что она опять отрывалась на своем багровом «камаро-СС» производства 1969 года, не позабыв, правда, водрузить проблесковый маячок на переднюю панель. Сакс перекрасила машину несколько лет назад, так чтобы та гармонировала с любимым цветом Райма, избранным им для своих инвалидных колясок. Ей до сих пор по-ребячески не терпелось при любой возможности выжать из мощного двигателя максимум скорости, так чтобы визжали покрышки и пахло паленой резиной.

– Все отксерила, – сообщила она, входя в помещение с толстым скоросшивателем в руках, и болезненно поморщилась, опустив его на лабораторный стол.

– Что, прихватило? – посочувствовал Райм.

Амелию Сакс мучил застарелый артрит. По этой причине она беспрестанно поглощала таблетки глюкозамина, хондроитина, адвила и напросина, бросая их в рот, будто мармеладки, однако редко жаловалась на недомогание вслух – опасалась, если узнает полицейское начальство, пошлет ее на медкомиссию и переведет на канцелярскую работу. Даже наедине с Раймом Сакс старалась не подавать виду, что ей больно. Но сегодня призналась:

– Да, чего-то петли скрипят.

– Сядь, передохни.

Она отрицательно мотнула головой.

– Ну, рассказывай, что у нас есть.

– Полный отчет, опись вещдоков и копии фотоснимков. Все, кроме видеокассет. Их передали окружному прокурору.

– Так, давай-ка перепишем все на доску. Я хочу видеть то, что обнаружено на месте преступления и в доме Артура.

Сакс подошла к доске из гладкого белого пластика – несколько десятков таких досок были развешаны по стенам лаборатории Райма – и принялась писать под пристальным взглядом криминалиста.

– Послушай, Райм, а ведь улики довольно убедительные! – заметила Сакс, отступив на шаг и подбоченясь.

– А то, что они договаривались по мобильнику? И «Арт» в ее записях звучит достаточно фамильярно. Зато ни домашнего адреса, ни упоминания места работы. Все это, конечно, наводит на мысль о любовной связи… Есть еще какие-нибудь подробности?

– Нет, только фотоснимки.

– Давай их тоже на доску, – велел Райм, изучая таблицу. Он сожалел, что ему на этот раз не представилась возможность обследовать место преступления самому – то есть с помощью Амелии Сакс, экипированной специальной аппаратурой, состоящей из головного телефона и видеокамеры с высокой разрешающей способностью. Криминалисты из управления проделали работу, похоже, добросовестно, но без проявления сообразительности. Например, не догадались сфотографировать смежные помещения. Или вот нож… На снимке окровавленное орудие убийства лежит под кроватью. Полицейский услужливо приподнимает свисающую до пола оборку покрывала, чтобы фото получилось лучше. А ведь очень хотелось бы знать, был ли нож полностью скрыт под опущенной оборкой (и тогда логично предположить, что преступник впопыхах забыл про него) или заметен, а значит, мог быть нарочно подброшен в качестве ложной улики.

Райм принялся разглядывать снимок с остатками упаковочного материала на полу, в который, очевидно, была завернута картина Прескотта.

– Тут что-то не так, – прошептал он.

Сакс, продолжая стоять у доски, обернулась.

– Картина, – промолвил Райм чуть громче.

– А что с ней не так?

– Лагранж считает, что убийство было мотивировано желанием Артура избавиться от Элис, отравлявшей ему жизнь, а Прескотта он забрал просто для отвода глаз.

– Так.

– Но, – продолжал рассуждать Райм, – для инсценировки случайного характера убийства, совершенного во время ограбления мало-мальски сообразительный преступник не станет уносить с собой вещь, от которой ниточка потянется прямо к нему. Достаточно вспомнить, что Артур тоже владел картиной Прескотта и получал информацию о его работах из картинных галерей.

– Ты прав, Райм. Это крайне неразумно.

– А теперь предположим, Артур действительно захотел присвоить картину, не имея средств приобрести ее законным путем. Куда проще и безопаснее залезть в пустую квартиру, пока хозяйка на работе, и преспокойно вынести добычу, не пачкаясь в крови.

Поведение двоюродного брата, хоть и не образцовое – по оценочной шкале Райма оно колебалось между честностью и ложью, – тоже как-то «не сочеталось» с приписываемым ему преступлением.

– Возможно, он и не разыгрывает невиновного. Возможно, он в самом деле не виноват… Так, говоришь, улики довольно убедительные? Нет, я бы сказал, чересчур убедительные!

Про себя Райм подумал: предположим на минутку, что Артур не делал этого. В таком случае дело примет совершенно иной оборот и может иметь далеко ведущие последствия. Потому что речь будет идти уже не просто о следственной ошибке. Не слишком ли упорно указывают на Артура многочисленные свидетельства, в том числе решающая улика – наличие крови жертвы в его машине. Получается, если Артур невиновен, значит, кто-то не поленился здорово напрячься, чтобы повесить на него убийство.

– Думаю, его подставили.

– Зачем?

– Зачем? – повторил Райм, будто размышляя вслух. – На данном этапе мотив нас не интересует. Зато вопрос «как?» непосредственно относится к делу. Ответ на него укажет нам – «кто». Заодно мы сможем узнать и «зачем», но для нас не это главное. Итак, мы исходим из того, что не Артур, а некий мистер Икс убил Элис Сандерсон и украл ее картину, сфабриковав улики против моего брата. Итак, Сакс, как он это сделал?

Амелия расположилась в кресле с болезненной гримасой на лице – проклятый артрит! – и после короткого раздумья сказала:

– Мистер Икс следил за Артуром и Элис. Засек их в картинной галерее и таким образом узнал о том, что они увлекаются живописью, потом докопался как-то и до личных данных.

– До мистера Икса доходят сведения о том, что Элис купила картину Прескотта. Он тоже хотел бы заполучить одно из его полотен, но ему это не по карману.

– Да. – Сакс кивнула в сторону доски со списком вещдоков. – Тогда мистер Икс проникает в дом Артура, видит там чипсы «Принглс», крем для бритья «Эдж», удобрение «Тру-Гроу» и ножи «Чикаго-катлери». Он берет с собой всего понемножку, чтобы наследить на месте преступления, и с этой же целью обзаводится точно таким же ботинком, как у Артура. Потом вымазывает его лопату землей из лесопарка…

– Так, теперь воспроизведем события двенадцатого мая. Каким-то образом мистер Икс узнает, что по четвергам Артур всегда уходит с работы пораньше и долго бегает по безлюдному парку, – значит, алиби как такового у него не будет. Убийца заявляется в квартиру жертвы, совершает кровавое злодеяние, крадет картину и сообщает из телефона-автомата о криках и якобы виденном им мужчине с картиной, уехавшем на «мерседесе», точно таком, как у Артура, причем даже с частично таким же номером. После он отправляется в Нью-Джерси домой к Артуру, оставляет следы крови и грязи, подбрасывает салфетку и лопату.

Эти рассуждения прервал звонок телефона. Это был адвокат, которому предстояло защищать на суде Артура. Измученным голосом он, по сути, пересказал то, что им уже сообщил помощник окружного прокурора. У адвоката не нашлось никаких конструктивных предложений, зато он недвусмысленно убеждал Райма повлиять на Артура таким образом, чтобы тот согласился признать себя виновным.

– Прокурор припрет моего подзащитного к стенке, – причитал адвокат. – Сделайте для него доброе дело! Тогда пятнадцать лет я гарантирую.

– Для Артура это крах, – сказал Райм.

– Настоящий крах наступит, когда его приговорят к пожизненному заключению!

Райм холодно попрощался и отключил связь. Потом вернулся к изучению списка вещественных доказательств.

Внезапно криминалиста осенило.

– В чем дело? – Сакс заметила, как Райм задумчиво уперся взглядом в потолок.

– А что, если он и прежде это проделывал?

– Что ты имеешь в виду?

– Предположим, кража картины действительно его истинная цель или мотив. Но это не мог быть однократный ход – сорвал куш и вышел из игры. Прескотт не Ренуар, которого сбыл миллионов за десять, и поминай как звали. Тут, похоже, целое предприятие. Преступник изобрел хитроумный способ избегать наказания, и он будет пользоваться им, пока его не остановят.

– Да, похоже, это верная мысль. Значит, нам надо копать среди других дел по кражам картин.

– Не обязательно. Он может воровать не только картины. Существуют и другие ценности. Но общее у таких дел есть.

Сакс наморщила лоб, затем предложила вариант ответа:

– Убийство.

– Вот именно! Поскольку преступник подставляет вместо себя других людей, он вынужден убивать, чтобы не быть опознанным своими жертвами. Позвони сейчас же кому-нибудь из убойного отдела – домой, если потребуется. Мы ищем дела с точно таким же раскладом: первичное преступление, скорее всего кража, затем убийство с многочисленными косвенными уликами.

– И вероятно, наличие положительного результата анализа ДНК крови жертвы, причем следы ее могли быть сфабрикованы.

– Неплохо, – согласился Райм, радостно возбужденный от ощущения, что они нащупали верный путь. – А если преступник всегда придерживается своего метода, то еще должен быть телефонный звонок анонимного свидетеля на «девять один один» с указанием примет кандидата в подставы.

Сакс пересела за письменный стол с телефоном, находившийся в углу лаборатории, и сняла трубку.

Райм, облокотившись затылком на подголовник инвалидного кресла, сквозь прикрытые веки наблюдал за напарницей. Под ногтем большого пальца, сжимающего телефонную трубку, он разглядел пятнышко засохшей крови. Над ухом тоже виднелась царапинка, едва заметная под рыжими волосами. Райм знал, что за Сакс водилась привычка терзать себя понемногу, особенно при этом доставалось ногтям, ими же она нещадно царапала кожу на голове – показатель того, что ее нервы напряжены.

Ее взгляд стал сосредоточенным, она кивала, слушая собеседника, и быстро записывала. Райм понял, что информация проходит важная, и его сердце тоже забилось быстрее. У Сакс перестала писать ручка, и она, отшвырнув ее на пол, извлекла новую так же стремительно, как выхватывала из кобуры пистолет на соревнованиях по стрельбе.

Спустя десять минут беседа завершилась.

– Райм, ты только послушай! – Сакс подсела к нему на стоящий рядом плетеный стул. – Я говорила с Флинтлоком.

– Это как раз то, что надо было сделать.

Теперь уже мало кто помнил, случайно или нет пристало к Джозефу Флинтику прозвище, соответствующее названию старинного кремневого ружья. Он служил детективом в убойном отделе, когда Райм еще был начинающим желторотиком. Постаревший и ворчливый, Флинтлок хранил в памяти детали почти каждого убийства, совершенного в Нью-Йорке на протяжении всей его продолжительной карьеры полицейского, многое он помнил и из того, что происходило в окрестностях мегаполиса. Иные в его возрасте по воскресным дням навещают правнуков, а он все никак не наработается. Так что Райм ничуточки не удивился тому, что старого детектива удалось застать на месте.

– Я рассказала Флинтлоку о наших соображениях, и он с ходу припомнил два убийства с похожими обстоятельствами. Одно связано с кражей редких монет примерно на пятьдесят кусков. В другом жертву изнасиловали.

– Изнасиловали? – Это придавало делу более многозначный тревожный аспект.

– Вот именно. В обоих случаях позвонил неизвестный свидетель и сообщил о преступлении, а также дал наводку, позволяющую идентифицировать преступника. Ну, вроде замечаний по поводу цвета и номера машины в деле твоего двоюродного брата.

– Звонили, конечно же, мужчины.

– Верно. Городские власти каждый раз предлагали вознаграждение, но свидетели так и не объявились.

– А вещественные доказательства?

– Флинтлок уже не помнит во всех подробностях, но, по его словам, хватало и следов, и косвенных улик. Точно так же, как в деле твоего брата, на месте преступления и в жилище подозреваемых нашли по пять-шесть однотипных предметов и следов, ассоциирующихся по идентифицирующим признакам. И в обоих случаях следы крови жертвы были обнаружены дома у подозреваемых и на принадлежащих им вещах.

– Держу пари, в деле с изнасилованием отсутствует положительный результат анализа «СПС»[4].

– Точно, результатов анализа нет.

– А неизвестные свидетели сообщали неполные номера автомобилей подозреваемых.

Сакс сверилась со своими записями.

– Угадал. Как тебе удалось?

– Легко. Нашему преступнику нужно время, чтобы успеть подбросить улики. Зная же полный номер, полиция сразу могла бы выехать к дому подставы. Убийца все досконально продумал. А подозреваемые все отрицали?

– Ну да. Ни тот ни другой не признали себя виновными. Сделали ставку на то, что присяжные им поверят, и проиграли.

– Нет, нет и нет, все это слишком притянуто за уши, – недовольно поморщился Райм. – Надо бы посмотреть…

– Я уже попросила кое-кого забрать для меня из архива эти два дела.

Райм усмехнулся. Сакс опять опередила его на целый ход. Ему припомнилась их первая встреча несколько лет назад. Сакс тогда служила обычным патрульным копом, до предела разочарованная и готовая расстаться с карьерой в полиции. Райм находился на грани того, чтобы расстаться с чем-то еще большим. С тех пор в их жизни многое изменилось.

Райм произнес в микрофон, установленный на ножке его кресла:

– Команда, вызовите Селлитто.

Криминалиста охватил азарт, то неповторимое радостное волнение, что всегда возникало у него в предвкушении предстоящей погони за преступником по оставленному им следу. Он опять с нетерпением ждал, когда оживет телефон, однако на этот раз даже не вспомнил про Англию.

– Привет, Линк. – Бруклинский говорок Селлитто заполнил помещение. – Какого…

– Послушай, есть одна проблема.

– Знаешь, у меня тут своих заморочек по горло. – Бывший напарник Райма, лейтенант Лон Селлитто пребывал не в лучшем настроении. Многолетняя работа руководимой им большой оперативной группы на днях пошла под откос. В прошлом году они арестовали и привлекли к суду по обвинению в рэкете и убийствах свирепого главаря русской мафии, базирующейся на Брайтон-Бич, Владимира Дьенко. Райм тоже был в курсе этого расследования, поскольку его привлекали к участию в криминалистической экспертизе. И вот в минувшую пятницу детективы с негодованием узнали, что дело против Дьенко и трех его подручных прекращено после того, как все свидетели один за другим отказались давать показания в суде либо просто исчезли. Селлитто вместе с агентами ФБР трудился даже в выходные, пытаясь разыскать новых свидетелей и осведомителей.

– Я тебя долго не задержу. – Райм вкратце пересказал то, что ему и Сакс удалось выяснить относительно ареста двоюродного брата, а также об обстоятельствах дел, связанных с изнасилованием и кражей монет.

– Еще два дела? Ничего себе. А что говорит твой родственник?

– Я с ним еще не общался. Но он все отрицает. В этом надо разобраться.

– А какого черта тут еще разбираться?

– Я не думаю, что Артур сделал это.

– Он твой брат. Естественно, ты не думаешь, что он сделал это. Или у тебя есть доказательства?

– Пока нет. Потому и звоню тебе. Дай мне людей.

– Я по самую задницу увяз в деле Дьенко с Брайтон-Бич, а ты вместо того, чтобы помочь, гоняешь чаи со своими долбаными бриттами!

– Лон, это может оказаться чем-то очень серьезным, поверь. От тех двух дел так и разит подтасованными уликами и лжесвидетельством. И я уверен, что это не исключение. Лон, ты ведь любишь красивые фразы – так неужели твою душу не возбудят слова «а настоящий убийца остался на свободе»?

– Можешь умничать сколько хочешь. Мне некогда.

– Я не умничаю, Лон. Я стараюсь пробудить в тебе лучшие человеческие и профессиональные качества.

– Да думай что угодно. Мне надо спасать город от русских. В Сити-Холле и в Федеральном доме после решения суда все впали в ступор.

– Шлю им свои глубочайшие соболезнования. Однако брось это дело и возьмись-ка за наше.

– Я занимаюсь не отдельными убийцами, а организованной преступностью.

Понятно, что ОБОП полицейского управления Нью-Йорка расследовал особо важные преступления, и все же ответ Селлитто вызвал у Райма лишь саркастическую усмешку.

– Ты можешь заниматься убийствами, когда захочешь! С каких это пор официальное распределение обязанностей в управлении стало иметь для тебя такое значение?

– Ладно, дам тебе совет, – проворчал детектив. – Есть такой капитан Джо Мэллой. Кстати, он сейчас у себя в кабинете. Знаешь его?

– Нет.

– Я знаю, – вставила Сакс. – Крутой мужик.

– Привет, Амелия. Как тебе сегодняшнее похолодание?

Сакс засмеялась. Райм же угрюмо заметил:

– Очень забавно. Ну, так что этот капитан, черт возьми, собой представляет?

– Правильный капитан. Железный. Шутить не любит. Тебе он понравится.

– Много клоунов развелось в последнее время, – насупившись, пробормотал Райм.

– Мэллой не клоун. Он фанатик. При попытке ограбления пять или шесть лет назад у него убили жену.

– Я не знала об этом, – нахмурилась Сакс.

– Ну вот, и теперь он все время проводит на службе. Ему прочат место начальника управления. А то и в доме через улицу. То есть в Сити-Холле. Звони Мэллою, может, у него найдутся для тебя свободные люди.

– Я хочу, чтобы для меня освободился ты!

– Не катит, Линк. Мне быка надо пасти. Задолбал меня этот геморрой. Но ты звони, если что, и…

– Ладно, Лон… Команда, отбой!

– Стоило ли бросать трубку, Райм? – осуждающе заметила Сакс.

Тот лишь хмыкнул и дал команду соединить его с Мэллоем. Если бы в ответ сейчас прозвучало предложение оставить сообщение, Райм, несомненно, пришел бы в ярость.

– Мэллой слушает.

Райм назвал себя.

Короткая пауза. Затем:

– Да, Линкольн… Не думаю, что мы когда-либо встречались, но я, конечно, о вас знаю.

– Я здесь вместе с вашим детективом, Амелией Сакс. Мы на громкой связи, Джо.

– Добрый день, детектив Сакс. – Формальность приветствия подчеркивалась сдержанностью голоса. – Чем могу быть полезен вам?

Райм ввел в курс дела и объяснил, почему он полагает, что его двоюродного брата подставили.

– Так это ваш двоюродный брат? Сочувствую. – Однако особого сочувствия в голосе не слышалось. Мэллой наверняка опасается, что Райм попросит его вмешаться в расследование и содействовать смягчению приговора. Как бы не так – это попахивает как минимум нарушением профессиональной этики. А в худшем случае может послужить основанием для служебного расследования и вызвать огласку в средствах массовой информации. Конечно, другую чашу весов отягощает отказ в помощи эксперту, оказывающему неоценимое содействие нью-йоркской полиции и являющемуся бывшим коллегой, потерявшим здоровье при исполнении служебных обязанностей. В общем, следует учитывать, что городские власти всемерно поощряют политически корректное поведение.

К тому же обращение Райма содержит в себе нечто большее, чем призыв к корпоративной солидарности.

– Я думаю, есть высокая степень вероятности того, что это не первая подстава на счету у данного преступника. – И Райм рассказал об убийствах с кражей монет и изнасилованием.

Итак, выходит, не один, а целых три невинных человека ошибочно арестованы командой Мэллоя. Кроме того, на нью-йоркском управлении полиции повисают три лишних «глухаря», а на свободе разгуливает серийный убийца. Это было чревато крупным скандалом.

– Хм, довольно странное заявление… Неожиданно все это как-то, знаете… Ваше желание помочь двоюродному брату вполне объяснимо…

– Я хочу помочь правосудию, Джо! – воскликнул Райм совершенно искренне, не стесняясь внешней напыщенности своих слов.

– Хм…

– Я только прошу прикомандировать ко мне пару оперов, чтобы еще раз изучить вещдоки по названным мной делам. Ну, и немного нарыть дополнительной информации.

– Ах вот что! К сожалению, ничего не получится, Линкольн. Лишних людей просто нет. В любом случае такое задание я никому поручить не могу. Но обещаю поднять этот вопрос завтра на докладе у заместителя нашего комиссара.

– А нельзя ли позвонить ему прямо сейчас, как думаете?

Снова короткое раздумье.

– Нет. Он сегодня слишком занят.

Поздний завтрак. Или барбекю. Или воскресный дневной сеанс какой-нибудь дурацкой архаической комедии вроде «Молодого Франкенштейна» либо не менее идиотского мюзикла «Спамалот».

– Еще раз обещаю поднять этот вопрос завтра на докладе. Любопытная ситуация. Но вы, пожалуйста, ничего не предпринимайте без моей санкции. С вами свяжутся.

– Я буду ждать.

После окончания разговора Райм и Сакс хранили молчание еще какое-то время.

«Любопытная ситуация»…

Райм поднял взгляд на доску с останками мертворожденного расследования.

Сакс первой нарушила тишину:

– Интересно, чем сейчас занят Рон?

– И правда, давай-ка узнаем! – Райм счастливо улыбнулся, что случалось с ним весьма редко.

Сакс вынула свой телефон, нажала кнопку автоматического набора номера, а затем кнопку «громкая связь».

Молодой голос бодро отчеканил:

– Слушаю, мэм!

Сакс не первый год пыталась отучить патрульного полицейского Рона Пуласки от почтительно-официального обращения, но тому не всегда удавалось пересилить себя и назвать ее Амелией.

– Ты на громкой связи, Пуласки, – предупредил Райм.

– Да, сэр.

Райму тоже не нравился этот «сэр», но сейчас просто не хотелось пререкаться с упрямым парнем.

– Как ваше здоровье? – вежливо поинтересовался Пуласки.

– Не дождешься! – отрезал Райм. – Ты чем сейчас занят? И насколько это важно?

– Прямо сейчас?

– Я, кажется, ясно выразился.

– Мою посуду. Мы с Дженни только что из-за стола. У нас в гостях были мой брат с женой. Ездили с детьми на фермерский рынок. Это полный улет! А вы и детектив Сакс когда-нибудь бывали на…

– Значит, ты дома. И ничем не занят.

– Ну, как… посуду мою.

– Забудь про посуду и мигом сюда! – Райм не имел полицейского чина и, следовательно, формально не был правомочен отдавать приказания кому-либо из сотрудников нью-йоркского управления, даже регулировщикам.

Однако Сакс была в ранге детектива третьего класса, и хотя тоже не могла приказать Пуласки перейти в их распоряжение, у нее имелась возможность официально обратиться к его начальству с соответствующей просьбой.

– Рон, ты нам нужен сегодня. И возможно, завтра.

Рона Пуласки регулярно привлекали к работе под началом Райма, Сакс или Селлитто. Такие временные прикомандирования в помощь известному в профессиональных кругах криминалисту способствовали повышению авторитета молодого полицейского среди товарищей по управлению. Кстати, сам Райм был приятно удивлен, когда он прослышал об этом. У него не вызывало сомнений, что непосредственное начальство Пуласки отпустит его на несколько дней – если, конечно, не позвонит Мэллою или еще кому-нибудь из вышестоящего руководства и таким образом не выяснит, что никакого спецзадания нет и все это сплошная самодеятельность.

Пуласки сообщил Сакс фамилию дежурного офицера в полицейском участке своего округа. Попутно он спросил:

– Да, сэр, а лейтенант Селлитто тоже будет работать по этому делу? Может, позвонить ему, спросить, не надо ли чего?

– Нет! – разом выкрикнули Райм и Сакс.

Последовало короткое молчание, прерванное неуверенным голосом Пуласки:

– Ну, тогда я сейчас прямо к вам. Только… можно, я сначала стаканы протру? Дженни не любит, когда на стенках остаются капли от воды.