"Разбитое окно" - читать интересную книгу автора (Дивер Джеффри)

Глава третья

– Давно не виделись.

Джуди Райм с посеревшим лицом сидела в лаборатории, сцепив руки, стараясь не отводить взгляда от глаз криминалиста и, упаси Бог, не увидеть что-то не то.

Райма всегда бесили посетители, которые либо натужно притворялись, как бы не замечая, что перед ними калека, либо начинали фамильярничать и рассказывать анекдоты, почему-то возомнив себя его закадычными друзьями, чуть ли не прошедшими вместе через войну. Джуди относилась к первой категории – осторожно подбирала слова и тщательно обдумывала фразы, прежде чем произнести их вслух. Но Райм все же проявлял сдержанность – как-никак родственница – и только изредка украдкой поглядывал на телефон.

– Давненько, – согласился он.

Том взял на себя исполнение обязанностей гостеприимного хозяина, так как Райм не собирался о них вспоминать. Он предложил Джуди кофе, который так и остался стоять нетронутым перед ней на столе как деталь мизансцены. Райм еще раз бросил вожделенный взор на бутылку виски, но Том оставался непоколебим.

Джуди, очень привлекательная темноволосая женщина, сейчас выглядела более спортивной и подтянутой по сравнению с тем, какой она запомнилась Райму. Последний раз они виделись примерно за два года до несчастного случая, превратившего его в инвалида. Джуди осмелилась посмотреть в лицо двоюродному брату мужа.

– Жаль, что мы сюда так и не выбрались. Я хотела приехать, но как-то все не получалось, правда!

Понятно, что «сюда» означало не визит к здоровому родственнику, а гораздо менее приятное посещение беспомощного паралитика. Выжившие жертвы катастроф умеют угадывать недосказанные слова, как если бы они слышали их.

– Ты получил наши цветы?

Тогда, после несчастного случая, Райм долго находился в полубессознательном состоянии – болевой шок, анестезия, психологическая травма и мучительное свыкание с уму непостижимым: он уже никогда не сможет передвигаться самостоятельно. Ему было не до цветов, несомненно, присылаемых в больницу родственниками и еще многими знавшими его людьми. Слишком тяжело утешать безутешного, проще откупиться букетом.

– Да. Спасибо.

Молчание. Нечаянный, мимолетный взгляд на его ноги. Если человек не может ходить, первое, что приходит в голову: у него больные ноги. Да нет, ноги в порядке. Все дело в том, как заставить их ходить.

– Ты хорошо выглядишь, – заметила Джуди.

Райм не знал, как он выглядит, и даже не задумывался об этом.

– Я слышала, ты развелся?

– Угу.

– Очень жаль.

А о чем, собственно, сожалеть, подумал Райм, но промолчал, не желая показаться циничным. Он лишь кивнул в знак признательности за сочувствие.

– Что слышно от Блэйн?

– Живет на Лонг-Айленде. Вышла замуж. Мы с ней мало общаемся. Так обычно бывает, когда нет детей.

– Помнишь, как вы вдвоем приезжали к нам в Бостон на длинный уик-энд? Здорово было, правда? – Ее улыбка казалась подрисованной, как маска клоуна.

– Да, неплохо.

Выходные в Новой Англии – поход по магазинам, поездка к полуострову Кейп-Код, пикник на берегу залива. Райм вспомнил, как нравилась ему местная природа. При виде позеленевших камней, выступающих из воды неподалеку от берега, его осенила идея собрать коллекцию водорослей, произрастающих в акватории вокруг Нью-Йорка, и создать базу данных для криминалистической лаборатории муниципального управления полиции. Он потом неделю мотался на машине по окрестностям мегаполиса, охотясь за образцами.

Примечательно, что за время той поездки в Бостон Линкольн и Блэйн ни разу не поссорились. Даже на обратном пути, когда они остановились на ночевку в маленьком коннектикутском мотеле, все было хорошо. Райм вспомнил, как им, словно опьяневшим от воздуха, пропитанного запахом жимолости, случилось отдаться охватившей их страсти прямо на полу выходящей в сад веранды.

После этого Линкольн больше не встречался с Артуром, только пару раз братья обменялись непродолжительными разговорами по телефону. Потом произошел тот несчастный случай, и всякое общение прекратилось.

– Артур как бы выпал из жизни, – со смущенной усмешкой признала Джуди. – Ты знаешь, что мы переехали в Нью-Джерси?

– Неужели?

– Арт преподавал в Принстоне. А потом остался без работы.

– Что случилось?

– Он был доцентом и занимался своими исследованиями. Ему не предложили профессорской должности. Арт считал, что его подсидели. Ты же знаешь эти университетские интриги.

Генри Райм, отец Арта, был прославленным профессором физики Чикагского университета. В этом ответвлении семейства Раймов университетская карьера считалась почетной. Перед окончанием средней школы Артур и Линкольн не раз спорили по поводу преимуществ научной и преподавательской деятельности, с одной стороны, и частного предпринимательства – с другой. «Работа в университете дает возможность приносить обществу огромную пользу», – расфилософствовался как-то Арт за парой банок пива, приобретенных братьями не совсем законным путем, что Линкольн тут же прокомментировал в менее пафосном тоне: «А вечно озабоченные лаборантки дают в том числе и возможность совместить полезное с приятным!» Тем не менее Арт сумел сохранить серьезное выражение лица.

Так что Линкольн ничуть не удивился, когда двоюродный брат стал университетским преподавателем.

– Его оставляли на должности доцента, но Арт предпочел уволиться. Очень уж разозлился тогда. Он рассчитывал сразу найти другую работу, но не получилось. После бесплодных поисков с трудом устроился на частную фирму, выпускающую медицинское оборудование. – Еще один нечаянный взгляд, теперь на инвалидную коляску со всевозможными техническими наворотами. Джуди залилась краской, будто совершила легкомысленный поступок. – Но там ему не понравилось, это было совсем не то, о чем он мечтал. Знаешь, он наверняка хотел навестить тебя, но, мне кажется, его останавливало чувство стыда за свою неудачу. А ты ведь такой знаменитый и прочее. – Наконец-то глоточек кофе. – У тебя с ним было столько общего, прямо как родные братья. Я так много нового узнала из твоих рассказов тогда, в Бостоне! Особенно об Артуре. Помнишь, мы полночи не спали, хохотали до упаду? А мой свекор, Генри, – когда был жив, ты у него с языка не сходил!

– Правда? Вообще-то мы довольно часто переписывались. Кстати, последнее письмо от Генри я получил за несколько дней до его смерти.

В памяти Райма сохранились десятки неизгладимых воспоминаний о своем дяде, но одно из них было особенно ярким. Высокий, лысеющий мужчина со здоровым румянцем на лице откинулся на спинку стула, от души хохоча и смущая тем самым многочисленных родственников, собравшихся за рождественским столом. Иначе, конечно, реагировали на это его жена, привычная к подобным выходкам, и юный Линкольн, тоже покатывавшийся со смеху. Он очень любил дядю. Линкольн часто приезжал навестить двоюродного брата, жившего с родителями примерно в тридцати милях на берегу озера Мичиган в Эванстоне, северном пригороде Чикаго.

Впрочем, сейчас Райм не испытывал ни малейшего желания впадать в ностальгию, а потому с облегчением вздохнул, услышав звук открываемой входной двери и семь хорошо знакомых твердых шагов по паркету, до ковра. Мгновением позже в лаборатории появилась молодая стройная рыжеволосая женщина. Она была в джинсах, черной футболке и расстегнутой нараспашку блузе вишневого цвета, из-под которой сбоку, повыше бедра, угрожающе выглядывала черная рукоятка ее табельного «глока».

Амелия Сакс улыбнулась и поцеловала Райма в губы. Краем глаза криминалист заметил непроизвольное движение Джуди, значение которого понять было нетрудно. Любопытно лишь, что же именно привело ее в замешательство: то ли ее собственная бестактность – даже не подумала поинтересоваться его личной жизнью, – то ли она просто не ожидала, что у калеки может быть любовница. Тем более такая обезоруживающе привлекательная, как Сакс, блиставшая до поступления в полицейскую академию на модельном подиуме.

Райм представил женщин друг другу. Сакс внимательно выслушала историю ареста Артура Райма, участливо спросила, как Джуди справляется в этой непростой ситуации, а затем выпалила:

– У вас есть дети?

Райм сообразил, что, замечая за Джуди «неверные шаги», сам допустил оплошность, не заговорив о ее сыне. Более того, он не помнит даже, как его зовут. К тому же оказалось, что у двоюродного брата наметилось прибавление в семействе – в дополнение к Артуру-младшему, учившемуся в средней школе, появились еще двое. Сын – Генри, ему девять лет, и дочка – Медоу. Ей шесть.

– Медоу? – переспросила Сакс с удивлением, вызванным непонятной для Райма причиной.

Джуди смущенно улыбнулась.

– И живем мы тоже в Нью-Джерси. Только телесериал тут ни при чем. Медоу родилась даже раньше, чем я его посмотрела.

Телесериал?

Джуди первая нарушила молчание:

– Ты, наверное, думаешь, что меня кто-то надоумил позвонить в полицию и спросить номер твоего телефона. Прежде всего я должна сказать тебе, что нахожусь здесь без ведома Арта.

– Вот как?

– Признаться, сама бы я не догадалась обратиться к тебе. У меня все мысли перепутались от расстройства и бессонницы. Но недавно я была на свидании с Артом в центре содержания под стражей, и он сказал: «Я знаю, что у тебя на уме. Пожалуйста, не звони Линкольну. Наверняка все образуется само собой. Кажется, это называется „ошибочное опознание“. Обещай, что не будешь ему звонить». Арт не хотел взваливать на тебя лишние заботы… Ты же знаешь его. Он такой добрый, всегда думает о других.

Райм согласно кивнул.

– Но идея поговорить с тобой засела у меня в голове, со временем обретая все больший смысл. Я же не собираюсь толкать тебя на что-то противозаконное, просить использовать личные связи и все такое! Просто, может быть, сделаешь пару звонков, посоветуешь что-нибудь…

Райм представил себе, как к этому отнесутся в Большом доме. В качестве консультанта-криминалиста управления полиции Нью-Йорка он обязан докапываться до истины независимо от того, на чьей стороне она сокрыта. Однако полицейское начальство, несомненно, желает, чтобы Райм помогал доказывать вину, а не оправдывать обвиняемых.

– Я перечитала некоторые газетные вырезки…

– Что за вырезки?

– Арт ведет памятные семейные альбомы и заполняет их статьями из газет о делах, расследуемых тобой. Их уже много накопилось, десятки. Твои успехи просто потрясают!

– Ну что ты, я обычный государственный служащий, – возразил Райм.

При этом лицо Джуди приняло естественное, искреннее выражение; она улыбнулась и прямо взглянула Райму в глаза.

– Знаешь, Арт как-то сказал, что никогда, ни на одну минуту не поверит в твою скромность.

– Даже так?

– Но лишь потому, что ты напускаешь ее на себя только для вида.

Сакс усмехнулась.

Райм тоже издал смешок, как ему показалось, вполне искренний. Потом, уже серьезно, добавил:

– Не знаю, смогу ли я что-то сделать. Расскажи-ка все с самого начала.

– Это случилось на прошлой неделе, двенадцатого, в четверг, когда Арт всегда заканчивает работать пораньше, чтобы по дороге домой заехать в городской лесопарк и набегаться там вволю. У него настоящее пристрастие к бегу.

Райм много раз вспоминал, как мальчишками с разницей в возрасте всего в несколько месяцев он и Артур бегали по улицам их родных городов или близлежащим желто-зеленым полям Среднего Запада, распугивая кузнечиков, отбиваясь от комаров, которые впивались в потную кожу, стоило им остановиться, чтобы перевести дух. Двоюродный брат, похоже, всегда был чуть сильнее, зато Линкольна приняли в сборную школы по бегу. Впрочем, Артура это не привлекало; он даже не участвовал в отборочных соревнованиях своей школы.

Райм отбросил некстати нахлынувшие воспоминания и сосредоточился на том, что рассказывала Джуди.

– Он ушел с работы примерно в половине четвертого и после пробежки приехал домой где-то между семью и половиной восьмого. Выглядел и вел себя совершенно нормально. Принял душ. Потом мы поужинали. А на следующий день к нам в дом заявились полицейские – двое из Нью-Йорка и один местный. Они допросили Арта и осмотрели его машину. Нашли внутри следы крови, еще чего-то… – В голосе Джуди зазвучали нотки смятения, пережитого в то памятное утро. – Потом обыскали дом и кое-что забрали с собой. А после вернулись и арестовали Арта… за убийство. – Это слово она выговорила с трудом.

– А в чем конкретно его обвиняют? – спросила Сакс.

– Будто бы убил какую-то женщину и украл у нее редкую картину. – Джуди горько усмехнулась: – Чтобы Арт воровал картины? Да зачем ему? Или убил кого-то? Да он за всю свою жизнь мухи не обидел! Арт просто не способен на убийство.

– Полиция сделала анализ ДНК обнаруженной крови?

– Да, сделала. Кажется, она совпала с кровью мертвой женщины. Но ведь эти анализы могут давать ошибочные результаты, не так ли?

– Иногда, – согласился Райм, а мысленно добавил: «Очень, очень редко».

– Или настоящий убийца мог испачкать этой кровью машину Арта.

– А картина? – вступила в разговор Сакс. – Она представляла интерес для Арта?

Джуди ответила не сразу, нервно поигрывая массивными пластмассовыми браслетами черного и белого цвета на левом запястье.

– Вообще-то да, у него была одна картина того же автора, и она ему нравилась. Но когда Арт потерял работу, ее пришлось продать.

– А где нашли картину?

– Ее не нашли.

– Как же полиция узнала, что картина украдена?

– Объявился какой-то свидетель, видевший мужчину, примерно во время совершения убийства выносившего картину из квартиры той женщины к своей машине. Ах, это все ужасная несуразица! Сплошные совпадения! Вот именно, это просто непостижимая цепочка случайных совпадений! – воскликнула Джуди дрогнувшим голосом.

– Артур был знаком с той женщиной?

– Сначала сказал, что нет, но, подумав, решил, что они могли встречаться – в картинной галерее, иногда посещаемой им. Однако он не помнит, чтобы хоть когда-нибудь разговаривал с ней. – Взгляд Джуди переместился на схему операции по поимке Логана в Англии, вычерченную маркером на белой доске.

Память вновь вернула Райма в прошлое, воссоздав эпизод из минувшего времени, проведенного вместе с двоюродным братом.

– Давай наперегонки до того дерева!.. Да нет же, слабак! До клена, вон там! Кто первым коснется ствола! На счет три: раз… два… старт!

– Ты не сказал «три»!

– Вы ведь не все нам рассказали, правда, Джуди? Хотите продолжить? – Наверное, Сакс увидела что-то в глазах женщины, предположил Райм.

– Не знаю, просто я очень расстроена. Из-за детей тоже. Для них это настоящий кошмар. Соседи относятся к нам так, будто мы террористы.

– Мне очень жаль, что приходится настаивать, но мы должны знать все факты. Прошу вас.

Джуди вновь почувствовала румянец на своих щеках и судорожно сцепила пальцы на коленях. Одна знакомая Райма и Сакс по имени Кэтрин Дэнс служила в калифорнийском отделении ФБР и специализировалась на оценке психического состояния человека по кинесике, или «языку тела». Райм придавал подобному умению второстепенное по отношению к науке криминалистики значение, однако испытывал глубокое уважение лично к Дэнс, а потому и сам приобщился к ее методике. Так что теперь он без особого труда мог определить, что Джуди Райм просто распирало от невысказанных сомнений и переживаний.

– Продолжайте! – подбодрила ее Сакс.

– Видимо, полиция нашла другие улики… то есть не совсем улики… В общем, это ничего не доказывает, но… дает основания полагать, что, возможно, Арт встречался с той женщиной.

– Ну а вы какого мнения? – осведомилась Сакс.

– Я так не думаю.

Райм обратил внимание, что Джуди отрицает предполагаемую неверность мужа с меньшей категоричностью, чем его причастность к убийству и краже. Ей очень хочется произнести уверенное «нет», но, похоже, она, да и Райм только что пришли к единому умозаключению: если женщина действительно приходилась любовницей Артуру, то в данной ситуации это свидетельствует в его пользу. Мужчина скорее ограбит незнакомку, чем ту, с коей он находится в весьма близких отношениях. Однако, как жена и мать, Джуди никак не могла заставить себя со всей определенностью признать другую возможность.

Она подняла глаза уже без прежнего опасения увидеть Райма, восседающего на жуткой конструкции, снабженной всевозможными устройствами, обеспечивающими его существование.

– Что бы там еще ни происходило, я твердо знаю одно – Арт не убивал. Это невозможно. Мне сердце подсказывает… Ты поможешь ему?

Райм и Сакс переглянулись.

– Извини, Джуди, – решительно начал криминалист, – но мы сейчас проводим важную операцию – вот-вот схватим очень опасного киллера. Я не могу бросить это дело.

– Конечно, тебе не следует из-за нас забывать о своих прямых обязанностях. Но сделай хоть что-нибудь! Я уже не знаю, к кому мне еще обратиться! – У Джуди задрожал подбородок.

– Мы позвоним кое-куда, разведаем обстановку, – пообещал Райм. – Я не имею права знакомить тебя с информацией, выходящей за рамки той, что ты можешь получить от адвоката, но честно поделюсь своим мнением насчет того, насколько убедительными для присяжных могут показаться улики против Артура.

– Ах, спасибо, Линкольн!

– Кстати, кто ваш адвокат?

Джуди назвала фамилию и номер телефона. Итак, защиту взял на себя известный, высокооплачиваемый специалист по уголовным делам, причем Райм водил с ним личное знакомство. Однако круг его профессиональных интересов ограничивался финансовыми преступлениями, и он не обладал достаточным опытом защиты обвиняемых в убийстве, зато имел полно своих хлопот.

Сакс поинтересовалась, кого назначили государственным обвинителем.

– Это Бернхард Гроссман. Я могу разузнать номер его телефона.

– Не надо, – тут же успокоила ее Сакс. – У меня есть. Мы работали вместе. С ним можно договориться. Полагаю, от него уже поступило предложение вашему мужу признать себя виновным в обмен на смягчение приговора?

– Да, и наш адвокат хотел согласиться, но Арт отказался. Он все твердит, что это ошибка и все образуется. Но ведь справедливость не всегда торжествует, правда? Бывает, и невинных людей сажают в тюрьму?

Бывает, мысленно подтвердил Райм, а вслух отстраненным тоном заметил:

– Нам надо сделать несколько телефонных звонков.

Джуди поднялась со стула.

– Мне так жаль, что мы не сумели сберечь наше семейное счастье, просто не могу выразить словами.

Неожиданно для Райма она подошла вплотную к инвалидной коляске, наклонилась и прикоснулась щекой к его щеке. Обоняние криминалиста уловило сочетание трех разных запахов – причиной одного был, несомненно, пот, вызванный нервным возбуждением, а два других исходили от дезодоранта и лака для волос. Но определенно не духов. Джуди Райм принадлежала к типу женщин, не пользующихся духами.

– Спасибо тебе, Линкольн. – Она зашагала к выходу, но остановилась и сказала, чтобы обратиться к Райму и Сакс: – Не страшно, если всплывет что-то новое об Артуре и той женщине. Для меня главное, чтобы его не отправили за решетку.

– Я сделаю все, что в моих силах, – заверил ее Райм. – Мы позвоним, когда будем располагать конкретной информацией.

Сакс проводила Джуди до двери. А когда вернулась, Райм предложил:

– Давай прежде всего начнем с юристов.

– Мне очень жаль, Райм. – Тот непонимающе нахмурился, и Сакс пояснила: – Могу себе представить, насколько это тяжело для тебя.

– Ты о чем?

– Ну, все-таки близкий родственник арестован по обвинению в убийстве.

Райм пожал плечами – один из немногих посильных ему жестов:

– Серийный убийца Тед Банди тоже был чьим-то сыном. А может, и двоюродным братом.

– И тем не менее. – Сакс взяла телефонную трубку, узнала в справочной домашний номер адвоката Артура и, услышав автоответчик, оставила сообщение. Райм невольно спросил себя, на какой площадке для гольфа тот сейчас находится и у какой лунки.

Затем Сакс позвонила помощнику окружного прокурора Гроссману, который, вместо того чтобы в воскресный день отдыхать, продолжал работать в своем офисе в центре Манхэттена, оказывается, включив при этом громкую связь, так чтобы и Райм мог участвовать в разговоре, – тому и в голову не приходило, что преступник с данной фамилией имеет какое-то отношение к известному криминалисту.

– Послушай, мне очень жаль, Линкольн, – искренне посочувствовал он, – но должен сказать тебе, что дело не дает поводов к сомнениям. Я не преувеличиваю. Если бы в нем были слабые места, скрывать бы от тебя этого не стал. Но их нет! Присяжные определенно посадят твоего родственника. Если тебе удастся уговорить его признать себя виновным, ты сделаешь для него великое благо. Я тогда, возможно, сбавил бы до двенадцати безвылазных.

Двенадцать лет тюрьмы без права на условно-досрочное освобождение! Это убьет Артура, подумал Райм.

– Вы очень великодушны, – отметила Сакс.

Помощник окружного прокурора добавил, что у него начинается сложный судебный процесс и на разговоры сейчас просто нет времени, но обещал перезвонить на следующей неделе.

Он, однако, сообщил Райму фамилию детектива, возглавляющего расследование этого дела, – Бобби Лагранж.

– Я знаю его, – как бы про себя отметила Сакс и позвонила ему по домашнему телефону, но в ответ прозвучало предложение оставить сообщение. Тогда она набрала номер мобильника, и детектив тут же взял трубку.

– Лагранж.

Посвистывание ветра в микрофоне и звуки, явно соответствующие всплескам воды, однозначно указывали на то, чем занимается детектив в этот безоблачный, теплый денек.

Сакс назвала себя.

– А, да! Как дела, Амелия? Мне вот-вот должен позвонить один мой стукач из Ред-Хука. У нас там заваривается горячая каша. – Выходит, он не на рыбалке. – Так что я, возможно, буду вынужден прервать разговор без предупреждения.

– Понятно. У меня здесь включена громкая связь.

– Детектив, с вами говорит Линкольн Райм.

Секундная пауза.

– А! Да. – Детектив, видимо, насторожился. Если вам звонит сам Линкольн Райм, это неспроста.

Райм изложил обстоятельства ареста своего двоюродного брата.

– Постойте… Райм! То-то, думаю, фамилия какая-то чудная! То есть я хотел сказать, необычная. Но мне и в голову не приходило, что между вами есть что-то общее. Да он ни разу и не заикнулся про вас ни на одном допросе. Брат, двоюродный! Сочувствую, старина!

– Детектив, я не собираюсь вмешиваться в расследование, но должен выполнить свое обещание разобраться в этой истории. Мне известно, что обвинение представляет помощник окружного прокурора. Я только что с ним разговаривал.

– Вынужден признать, ваш родственник влип так, что дальше некуда. Я уже пять лет тяну лямку в начальниках убойного отдела, и, поверьте, повязали его так же чисто, как если бы он завалил свою лялю на глазах у патрульного копа.

– Так в чем там дело? Жена брата рассказала мне только самую суть.

Голос Лагранжа стал монотонным и тусклым – таким копы обычно воспроизводят обстоятельства преступления:

– Ваш кузен ушел с работы пораньше. Поехал в Гринвич-Виллидж на квартиру к женщине по имени Элис Сандерсон. Она тоже ушла с работы пораньше. Мы не знаем точно, сколько времени он там пробыл, но около шести вечера ей нанесли смертельную ножевую рану, а картину украли.

– Картина, очевидно, не простая?

– Ага. Но до Ван-Гога далеко.

– А кто художник?

– Некто по фамилии Прескотт. А еще мы нашли у вашего кузена несколько почтовых извещений от картинных галерей – ну, знаете, типа рекламных листков – с информацией о работах Прескотта. Тоже не в его пользу, сами понимаете.

– Что вам еще известно о событиях двенадцатого мая? – спросил Райм.

– Есть свидетель, слышавший около шести вечера крики, а через несколько минут заметивший мужчину, выносящего из дома картину. Сев в светло-голубой «мерседес», припаркованный на улице, неизвестный быстро уехал с места преступления. Свидетель запомнил только три первые буквы номера и не успел прочитать индекс штата, но мы составили полный список владельцев голубых «мерседесов» вокруг Большого Нью-Йорка и стали опрашивать их, расширяя зону поиска по мере сокращения числа подозреваемых. Дошла очередь и до вашего кузена. Я лично со своим напарником ездил в Нью-Джерси, мы и местного копа с собой прихватили, как положено. На заднем сиденье и дверце машины имелись пятна, похожие на кровь. Под сиденьем обнаружена окровавленная махровая салфетка – установлено, что она из комплекта, найденного в квартире убитой.

– Анализ ДНК дал положительный результат?

– Да, полное совпадение с кровью жертвы.

– Свидетель опознал моего брата на очной ставке?

– Дело в том, что мы ее не проводили. Звонок был анонимный, из телефона-автомата. Свидетель отказался назвать свою фамилию. Не хотел ввязываться. Но мы и без него обошлись. Дело можно включать в учебник по криминалистике. В коридоре квартиры, где совершено убийство, обнаружен отпечаток точно такого же ботинка, как у вашего кузена. И вообще он здорово наследил.

– Косвенные улики?

– Пожалуйста: следы крема для бритья, крошки картофельных чипсов, частички удобрения для газона – все однозначно совпадает с тем, что найдено у него дома и в гараже.

Нет, не однозначно, отметил про себя Райм. Вещдоки подразделяются на несколько категорий. Есть прямые, «индивидуализирующие», улики вроде ДНК или отпечатков пальцев, поскольку свойственны только одному человеку. Зато косвенные, или «однотипные», вещественные доказательства обладают общими характеристиками со всеми предметами, изготовленными из того же материала, и могут принадлежать разным владельцам. Взять, к примеру, ворсинки от ковра. Положительный результат анализа ДНК крови, обнаруженной на месте преступления, показывает однозначное совпадение с кровью жертвы. Найденные же там ворсинки лишь ассоциируются с волокнами, из которых соткан ковер, украшающий жилище подозреваемого. Это тем не менее может дать присяжным повод предположить, что он все же был на месте преступления.

– Ну а насколько близко они были знакомы? – спросила Сакс.

– Он утверждает, что вообще не знал ту женщину, однако мы нашли у нее две записи, одну в офисе, другую дома. В первой говорится: «Арт – в баре», а во второй только: «Артур». Да, и еще его имя есть у нее в телефонной книге.

– А номер телефона, рабочий или домашний? – нахмурился Райм.

– Ни тот ни другой. Мобильник с предварительной оплатой. Никаких сведений о владельце.

– Так вы полагаете, они не просто дружили?

– Это приходило нам в голову. А как еще объяснить его нежелание дать ей свой рабочий или домашний телефон? – Лагранж усмехнулся. – А ей, видать, было абсолютно все равно. Порой диву даешься, на что только люди готовы купиться и не задавать при этом лишних вопросов.

«Чему ж тут удивляться?» – подумал Райм.

– А сам телефон?

– Не нашли. Как в воду канул.

– И вы думаете, Артур убил любовницу, потому что та принуждала его уйти от жены?

– Во всяком случае, такой будет позиция обвинения на предстоящем суде. Ну, или что-то в том же духе.

Райм попытался проанализировать эту схему, взвесив все «за» и «против», но не сумел; он просто недостаточно хорошо знал своего двоюродного брата, с которым не виделся больше десяти лет.

А Сакс задала очередной вопрос:

– Был ли мотив для убийства у кого-нибудь еще?

– Нет. Родственники и друзья утверждают, что Элис Сандерсон встречалась с мужчинами, но нерегулярно и без всяких скандальных разрывов. Я даже прикинул, не жена ли Артура – Джуди – отправила ее на тот свет, но у нее твердое алиби.

– А разве у Артура нет алиби?

– Нет. Он якобы был на пробежке в Клинтон-стейт-парке, но подтвердить это некому. Парк большой и безлюдный.

– Любопытно, – заметила Сакс, – а как он ведет себя на допросах?

Лагранж усмехнулся:

– Забавно, что вы спросили об этом. Именно то, как он держится, и удивляет более всего во всем этом деле. Прибалдевший какой-то. Наше появление в его доме он воспринял как что-то совершенно невероятное. Я на своем веку упаковал немало волчар, в том числе матерых. Профессионалов своего дела, так сказать. Но он, в натуре, ловчее всех косит под невинную овечку. Большой артист! За ним и раньше такое водилось, детектив Райм?

Криминалист вместо ответа спросил:

– А что случилось с картиной?

Вопрос вызвал некоторое замешательство.

– Картину так и не нашли. Вот какая штука. Ни в доме, ни в гараже. Зато заднее сиденье машины и пол в гараже испачканы землей, идентичной по составу с почвой в лесопарке рядом с домом, где он бегал по вечерам. Похоже, там и закопал картину.

– Еще один вопрос, детектив, – продолжал допытываться Райм.

В ответ из динамика раздался чей-то отдаленный голос, произносящий слова, неразличимые в порыве ветра.

– Да, слушаю, – снова заговорил Лагранж.

– Можно мне ознакомиться с материалами следствия?

– С материалами следствия? – замялся Лагранж. – Детектив, дело верняк, даю слово. Расследование проведено по всем правилам.

– Детектив Лагранж, мы ни на минуту не сомневаемся в этом! – вмешалась Сакс. – Однако, как мы поняли, Артур Райм отказывается признать себя виновным.

– А, так вы хотите уговорить его? Теперь понятно. Такой расклад для него самый лучший. Вообще-то все материалы вместе с вещдоками уже у помощника окружного прокурора, у меня осталась только копия дела. Могу одолжить, только ненадолго. Денек-другой вам хватит?

Райм молча качнул головой. Сакс обратилась к детективу:

– Я сама заберу копию дела из архива, только поставьте их об этом в известность.

В динамике опять засвистел ветер, но внезапно прекратился – очевидно, Лагранж зашел в какое-то помещение.

– Ладно, я сейчас позвоню им.

– Спасибо.

– Без проблем. Желаю удачи.

Выключив телефон, Райм едва заметно улыбнулся:

– Какая трогательная забота о моем брате! Все будто сговорились. Это я о сделке с правосудием.

– Ты прекрасно знаешь, с кем имеешь дело, – ответила Сакс и, перекинув через плечо ремешок сумочки, зашагала к выходу.