"Старик Мазунин" - читать интересную книгу автора (Соколовский Владимир Григорьевич)

9

Как-то в субботу вечером, когда Юрка сидел на пороге, накачивая мяч, мать сказала, глядя мимо него:

— Слышь, Юр, давай завтра — к отцу езжай. Проведай. Я пирогов настряпаю — отвезешь.

… Юрка поднялся по госпитальной лестнице и свернул налево, в маленький притвор, где пила чай толстая уютная старушка.

— Тебе кого, паренек?

— Мне бы Мазунина, Степана Игнатьевича.

— Ходячий?

— Вроде бы…

Она распахнула дверь и показала на лестницу:

— Спускайся по ней во двор. Все ходячие с утра там сидят — осень провожают.

Юрка вышел во двор. На длинных скамейках по сторонам маленькой аллейки сидели инвалиды. День был и вправду хорош: с желтыми листьями под ногами, без ветра — даже чуть палило. Юрка стал высматривать отца. В дальнем конце аллеи пели: небольшая группа инвалидов, сгрудившись на одной скамье, выводила старательно и негромко: «Клен зеленый, да клен кудрявый, лист резной, — я смущенный и влюбленный пред тобой, — клен кудрявый, да…»

«Какие старые они все, — подумал Юрка. — А туда же — про любовь поют, надо же!..»

Песня понемногу увлекла стариков: они запели громче, безногие постукивали в такт костылями по скамье. Рябой мужик вскочил и стал плясать, ухая и буравя землю мягкими войлочными тапками. Пустой рукав выскочил из-за пояса и захлестнул шею… Плясавший сел, запыхавшись, жадно сунул в рот папиросу и, прижав куцым обрубком руки коробок, стал чиркать по нему спичкой. После песни все заговорили, засмеялись.

Отец первым увидел Юрку — окликнул, подошел.

— Здорово, сын.

— Привет. Как дела-то?

— Дела? Да ничего пока.

— Как Ваня-Ваня? Не смучился с тобой?

— Я сам с ним смучился. Орет больно.

— Да, он такой. Он и на меня орал, когда в моих же учениках ходил. Это уж — такой человек! Куды засмотрелся?

— Странные, ххэх! Дурачок ты, Юра! Запомни: это не больница тебе, а госпиталь. Здесь, брат, не так просто. Это — война. А народ-то — ты, верно, думаешь: старики, — а ить это солдаты, Юр. У них вся душа на войне иссеклась, да половина там и осталась, а ты — странные… Глянь, я тот три года не был, а из тех, с кем в последний раз в палате лежал, уж двоих нету! Вот они — война да старость — что делают! А ну как я третий буду?

— Да иди ты! — оборвал его Юрка. — Рано еще смерть-то загадывать. Вон, жениться хошь. — Он криво улыбнулся. — Ты где хоть тогда пропадал?

— А это тебя не касаемо! — резко сказал старик. — Где пропадал — там и ладно.

— Дак интересно ведь.

— А ты не интересуйся, чем не следовает! Денег привез?

— Привез немножко, да пироги. Бери вот. Может, купить чего?

— А что купить? Нет, не надо.

Юрка вспомнил, как приезжали с матерью в госпиталь три года назад, привезли четвертинку водки, и отец распил ее тут же, хранясь от начальства, с одноногим чернявым мужиком.

— Помнишь, водку с мужиком пил? — спросил он.

— Водку? А-а, с Поморцевым-то Гришкой, морячком, — как не помню. Только помер ведь он, в прошлом году, говорят. Слушай, как там мать-то?

— Да что, скрипит потихоньку.

— Ты передавай ей: пущай не сердится уж, что ли…

— Извиниться за тебя, да?

— Нет! — спохватился старик. — Это… не надо! Просто так, мол, и так получилось, решил, мол, я по своей дорожке теперь топать.

— Ну-ну, — отвернув лицо, сквозь зубы сказал Юрка. — Топай давай. Только сам уж ей говори, я тебе в этом не помощник.

Отец внимательно поглядел на него и сунул сухую ладошку:

— Ну, давай тогда!

— Давай.

И Юрка ушел.