"Мозгоед" - читать интересную книгу автора (Монастырская Анастасия Анатольевна)

3 июля

— И теперь, что касается зарплаты, — носок бежевой туфельки мерно отстукивал замысловатый ритм.

Меня мутило. Поэтому про размер собственной зарплаты я благополучно прослушал.

— Опохмелись, — в руки скользнула ледяная банка с пивом. М-м, вот оно спасение! Через минуту мир показался не таким уж плохим. Все-таки у этой женщины доброе сердце. Мало того, что разбудила не в семь утра, а в одиннадцать, так еще и об опохмелке позаботилась.

— Куда мы едем? — язык с трудом вытолкнул из горла вопрос. К этому моменту я даже начал что-то соображать.

— Как — куда? На проект, — удивилась Луша. — Ты же теперь у нас работаешь, разве забыл?

— Я думал, что это шутка.

— Ничего себе шутка, — машина резко вильнула в сторону. — Мало того, что я встала из-за тебя в такую рань, подняла на уши знакомых, пытаясь разыскать адрес, а потом примчалась в твою берлогу…

Вспомнив свое пробуждение, я невольно скривился. Вряд ли Луше понравился вид похмельного мужика в зеленых боксерских трусах. Сзади на трусах было красное пятно. Не подумайте чего дурного: вчера случайно сел в лужу кетчупа. Так и объяснил Луше. В свою очередь, она заметила, что никогда не думала, будто в кетчуп можно сесть специально. Пришлось огрызнуться. По утрам я всегда такой — злой и сонный, а тут звонок. Пока прочухался, пока искал телефонную трубку, пока сообразил, что звонят в дверь — прошло минут десять, не меньше. Открываю — она. И медленно пройдя меж пьяными, дыша духами и туманами… Кажется, у Блока было складнее. Ну, все, кранты: если Блок вспомнился, значит, с выпивкой пора завязывать…

— Жить будешь в бунгало «страсти», оно сейчас пустует.

— Страсть закончилась?

— Не ерничай, — невозмутимо продолжила Луша. — Тебе не идет. — Бунгало стоит на отшибе, там никто не побеспокоит. Ребятам я представлю тебя как психолога. После того, как поговорим с режиссером, сразу же начнешь с ними работать.

— Как я буду с ними работать?

— А я откуда знаю? — неожиданно ощерилась она. — Как-нибудь! Вообще кто из нас доктор — я и ли ты?! Поговоришь с каждым по отдельности, выяснишь степень социальной опасности… Составишь психологический портрет. Понятно?

— Чего уж тут не понять, — я представил, в какие авгиевы конюшни придется погрузиться в ближайший час, и невольно содрогнулся.

Оказавшись в замкнутом помещении, любой чувствует себя, как минимум, дискомфортно. Со временем он, конечно, адаптируется, но ощущение напряженности все равно останется. От этого никуда не деться. Поскольку ежедневно, а то и ежечасно, психика находится под прессингом, то поведение и характер испытуемого постепенно меняется. Иногда в лучшую сторону, но, как правило, в худшую. Любопытно наблюдать, как на проект приходит один человек, а уходит совсем другой. Иногда мне кажется, что у всех, кто принимает участие в подобных проектах, шизофрения. Но не дай бог, произнести крамолу вслух — растерзают. Ни один шизофреник не признается в том, что он шизофреник. Кроме меня, разумеется. Но об этом пока — тс-с-с!

Я довольно часто смотрел реалити-шоу «Крыша». Сначала потому, что от него без ума была моя жена, потом уже по инерции. Любопытно наблюдать за подопытными «свинками», играющим по чужим и, главное, сомнительным правилам. Каждая «свинка» уверена, что в жертву принесут кого угодно, но только не ее. Непростительная ошибка. До самого Рождества «свинка» верит, что ведется честная игра. И если хозяин приходит в хлев с ножом, она искренне убеждена — он пришел ее поздравить.

У любой медали — две стороны. И у любого правила — два толкования. Одно — в твою пользу, другое — в пользу твоего врага. Чем больше ты желаешь, тем дальше от тебя объект твоего желания. Поменьше говори «хочу», и все у тебя тогда будет! Черт знает, почему, но так устроена жизнь!

Как правило, любой коллектив расслаивается на диады — пары. Если в паре один лидер, другой — ведомой, то получается довольно устойчивое сочетание. Если оба — лидеры, возникает конфликт. В шоу «Крыша» получилось иначе, уж не знаю, о чем думали психологи, когда отбирали кандидатов. Из семнадцати человек, живущих на проекте, одиннадцать открыто претендовали на лидерство. Понятное дело, что занять лидирующие позиции все не смогли. В итоге почти каждый чувствовал себя обделенным славой и зрительским вниманием. Извечный спор: почему он лучше, чем я?! Почему у него рейтинги выше, чем у меня?! Да потому, что его показывают больше! Вот вам источник конфликтов. Истинный лидер не станет жить на задворках чужой популярности. Он придет и возьмет то, что принадлежит ему по праву. И не дай вам бог остановить «свинку», когда она злится. Драки, скандалы, банальные склоки на кухне, затяжные истерики. Не спорю, редкие конфликты даже чем-то полезны: благодаря им, можно вовремя осмыслить и даже изменить свое поведение. То есть с минуса переключиться на плюс. Однако в данном случае все было иначе. Скандал устраивался лишь затем, чтобы привлечь к себе внимание, выплеск эмоций становился поводом. В этом реалити-шоу бились не на жизнь, а на смерть. Я вдруг вспомнил Олега и Стасю.

— Знаешь, мне бы хотелось для начала поговорить со Стасей.

Машина дернулась.

— Почему именно с ней? — фальшиво спросила Луша и затянулась сигаретой.

— Ну, из того, что я видел, она представляет наибольшую опасность… Слишком ревнива, я бы даже сказал, патологически ревнива. Помнишь драку с Дашей из-за Олега?

— Стася ушла с проекта, — она слишком внимательно смотрела на дорогу.

— Когда? — в свою очередь, я старательно изобразил любопытство.

— Вчера, вместе с Олегом. Собрали вещи и сказали, что больше не хотят оставаться на проекте. Мы их отпустили. Так что твоя задача существенно облегчается: вместо семнадцати человек, ты опросишь всего лишь пятнадцать. Правда, все они не совсем вменяемые.

— Дренаж эмоций…

— Что? — не поняла Луша. — Какой дренаж?

— Обыкновенный, когда в коллективе появляются люди, разделяющие ценностные установки друг друга, то между ними происходит притяжение. Но если кто-то не похож на тебя да еще обладает качествами, которые ты ненавидишь или не ценишь, происходит отчуждение. Дренаж эмоций. Такие люди всегда конфликтуют с теми, кто находится вне их группы. Да и советов со стороны они вряд ли услышат.

— Почему?

— Хотя бы потому, что все и так знают. Без нас. Каждый ведет свою игру и открывать собственные замыслы не собирается.

— Ерунда, — подумав, сказала Луша. — Какая тут игра? Они — как на ладони. У ребят есть цель — общая на всех.

— Неужели? — усмехнулся я. Иногда она меня забавляла. — И какая, позволь спросить?

— Любовь.

Она идиотка или только прикидывается? Добро бы они этих несчастных ребят в космос отправили! Там все равно деваться некуда — повсюду невесомость! Хочешь, не хочешь, все равно притянет к другому. Но здесь-то? Какая к черту любовь? На кону многомиллионный приз, а она мне — сказочку про любовь! Я могу поверить только в одно исключение — но той паре приз уже не нужен. Остальным не верю.

— Ты серьезно?

— Конечно! — без паузы ответила она. — Не буду скрывать, повезло не всем, но есть пары, у которых прочные отношения. Они действительно любят друг друга.

— А как они потом будут делить приз, ты не спрашивала? — ядовито поинтересовался я.

— Пополам! — автоматически ответила Луша, но быстро поправилась: — Зачем им делить, ведь они живут вместе.

— Слушай, если так все хорошо, то зачем вам я?

— Все плохо, сколько можно повторять?! Ситуация выходит из-под контроля! — Машина свернула влево, теперь мы ехали по лесной дороге. — Ладно, твоя взяла! Конечно, большинство играет в чувства, но они так давно вместе, что почти поверили в то, что любят друг друга.

— Так-то лучше, — удовлетворенно заметил я. — Слушай, а чего мы так долго едем? Насколько я помню, территория «Крыши» находится недалеко от Москвы.

— Сто один километр.

— Что?!

— То самое! Только имей в виду, участники об этом не знают. Они думают, что отсюда до столицы рукой подать. Привозят и отвозят их на вертолете, глаза во время полета завязаны. Это одно из условий шоу. Дескать, место, где проводится проект, будет рассекречено только в день финала. Они, дураки такие, верят.

— А те, кто выбыл?

— С ними еще проще — во-первых, контракт, нарушать который себе дороже. Был тут один — книжку задумал написать, написал всего ничего, в канаве нашли. Во-вторых, ты не представляешь, как хорошо молчат те, кому мы платим. От нас не убудет, а им смысла нет лишаться ежемесячной зарплаты. Для многих — это единственное средство к существованию.

— Но почему здесь? Сплошная глухомань, — простонал я, чувствуя, как машина скачет по кочкам.

— А ты представляешь, сколько стоит квадратный метр земли под Москвой? А теперь прикинь размер нашей территории! К тому же, здесь намного спокойнее — никаких любопытных глаз, кругом лес, где еще не ступала нога человека. Дорога одна. Пешком идти по ней долго и муторно, да и на машине — сам понимаешь, не самый кайф. Есть и еще один момент…

— Какой?

— Мы уверены, что отсюда никто не сбежит.

Похоже, на этот раз кое-кто точно влип. Вместо того, чтобы хорошо заработать, я попал в лесную тюрьму. За окном стоял лес, дорога казалась узкой и ненадежной, машина Луши то и дело буксовала. Если я даже захочу найти выход, с моим топографическим кретинизмом вряд ли это получится.

— Луша, а тебе не страшно?

— Сначала было не по себе, потом привыкла. Тем более, сейчас я бываю здесь не каждый день. Мы делаем несколько записей за раз, потом все идет в эфир.

— Нет, я знал, что телевидение — полное вранье, но не думал, что до такой степени.

— Приехали! — Луша нажала на сигнал, и большие деревянные ворота медленно открылись.

Если человека поселить с большим количеством себе подобных на замкнутом пространстве, то он начинает вести себя странно: гадит под ноги и не чувствует при этом никакой ответственности. Этот странное заключение сделали социологи. Оказавшись на территории проекта «Крыша», я пришел к выводу, что они были правы. Конечно, сам я не могу похвастаться любовью к чистоте и порядку, но такой грязи я не видел никогда. Перед этой помойкой даже крысы выбросили белый флаг. Пахло гнилью, мочой и торопливым сексом. Я случайно наступил на использованный презерватив и брезгливо вытер подошву ботинка о траву.

Луша пожала плечами:

— Мы за безопасные отношения.

— Там, где они живут, такая же вонь?

— Нет, там значительно чище. Мы просто зашли со служебного входа.

Хорошее объяснение!

— Луша, какого черта?! Я тебя битый час жду! — коренастый мужчина в потертых джинсах и черной футболке, на которой было написано: «Be polite — go fuck youself» схватил Топчак за руку. На правой щеке у него был глубокий шрам.

— Гоша, это Дэн. Помнишь, я тебе о нем говорила?

Гоша явно не помнил.

— Ты хочешь, чтобы он был в шоу? Луша, сколько раз я тебе говорил, никаких блатных! Мне надоели твои протекции!

— Гоша, он психиатр.

— А, так бы сразу и сказала, — он протянул мне руку. — Привет! Я — Гоша, режиссер этого дурдома.

— Привет.

Ладонь у него была прохладной и твердой. Жесткий мужик, знающий себе цену.

— Луша, а зачем нам психиатр? — спросил режиссер.

— Гоша! Ты же обещал!

— Сколько всего я обещал красивым женщинам!

Луша нахмурилась. Заметив это, Гоша сменил тон:

— Хорошо-хорошо, как скажешь. Под твою ответственность. Значит, распорядок такой, — он обращался сразу к нам обоим, но мне в глаза старался не смотреть. — Сейчас познакомишься с персоналом, осмотришь территорию — и сразу к ребятам. Кстати, Луша, ты Полину не видела? Еле выкрутились сегодня. Прикинь, опять не приехала на съемку!

— Странно, — Луша внимательно изучала свои ногти. — Она хотела здесь переночевать. Полина — моя соведущая, — пояснила она мне.

— Я знаю.

Мне нравилась Полина. И если честно, то нравилась намного больше, чем Луша. В Топчак был приобретенный лоск, дорогой шарм, но Поля подкупала непосредственностью. Она искренне расстраивалась, когда кто-то из участников ругался, обижалась, если ее просили не вмешиваться в отношения, и заливисто смеялась шуткам других.

— Загуляла, наверное, — равнодушно произнесла Луша. — Ты же знаешь, с тех пор, как она встретила своего олигарха, практически забросила проект. Появится — оштрафуешь.

— Не в первый раз, — усмехнулся Гоша. — Ну что, пошли?

И мы пошли.

Странное было место. Огромный каменный корпус, построенный в духе пионерского лагеря или больницы. Масса деревянных коттеджей, рассыпанных по огромной территории. Заброшенная конюшня с застарелым запахом навоза. Большой бассейн, в котором плавали почерневшие лепестки роз.

— Романтику снимали? — спросила Луша.

— Ага, народ опять соплей в сиропе захотел.

— И кто кувыркался?

— Алиса и Март, разумеется. Самые сексуальные. Алиска даже лифчик сняла, на сосках по лепестку. Март их слизывал.

— Какая гадость!

— Тоже мне, ханжа нашлась! — Гоша подмигнул мне. — Еще немного, и я поверю, что ты сексом ни разу не занималась. Народу понравится — сто пудов! Легкая эротика нам сейчас не повредит. Потом заставочку на мобильник сделаем. Влет уйдет. Я вот что придумал… Может, нам всех девчонок в бассейн голышом засунуть? А парни будут типа подглядывать… Что думаешь?

— Прежде, чем их туда засовывать, на их тела посмотри, — отрезала Луша. — У каждой — целлюлит и «жопины уши».

— Дык, они же в воде будут сидеть, — облизнулся Гоша. — Покажем сиськи, и все!

— Гоша, ты пошляк!

— Пошлость, как острая приправа, делает жизнь вкусной и бесполезной. Если тебе так противна моя компания, иди переодевайся. Скоро съемки. А тебя еще надо причесать, морду намазать. Вон какая страшная!

Луша фыркнула.

Мы оба посмотрели ей в след.

— Дура! Если бы ты знал, как она мне надоела! В каждой бочке — затычка. Вечно лезет, куда не просят, пыжится, словно она здесь единственная звезда… Звезда, как же! Полстакана налить, и…

— Что и?!

— Будет время — покажу, — загадочно усмехнулся Гоша. — И на звезду найдется управа. Потом сам поймешь.

Мы обошли корпус и направились к одному из коттеджей.

— Гоша, постой! Мне нужно с тобой поговорить! И немедленно!

— Опять? Мы же только что с тобой говорили!

— Я сказала — немедленно!

— Извини, док, — Гоша отошел в сторону. — Сам понимаешь, бабы!

Марианна… Короткая юбка открывала стройные загорелые ноги, под тонким мокрым топом вздымалась самая красивая грудь, какую я только видел в жизни. Лифчиков она принципиально не носила. И это правильно! Зачем скрывать такую роскошь! Все бы отдал, чтобы дотронуться до алых сосков!

Мне все в ней нравилось: и густые длинные черные волосы, еще не испорченные рукой парикмахера, и матовая безупречная кожа, и чуть смазанные черты лица. Такую красоту называют ускользающей. И сколько не протягивай руки, все равно не сумеешь удержать. Но все равно хочется прикоснуться.

— Сколько это будет продолжаться? — шипела Марианна. — Ты мне что обещал? Еще месяц, и все! А тут я узнаю, что шоу продлили еще на полгода!

— Ягодка моя, все не так…

— А как? Мне опять придется изображать вечную невесту? И все кому не лень снова будут меня лапать на этих дурацких романтических свиданиях! Гоша, я не для того с тобой сплю, чтобы остаться не с чем! Или ты на мне женишься, или я такой скандал закачу, что мало не покажется!

— Детка…

— Я тебе не детка, не крошка и не малышка. Малышка у тебя появится через семь месяцев. Понял? И на всякий случай хочу предупредить — от беременности я избавляться не собираюсь. Хватит, поиграли в аборты!

Вот тебе и ускользающая красота. На мгновение я почувствовал разочарование, словно Марианна мне что-то обещала. Но вовремя опомнился… Было бы смешно, если бы она действительно что-то обещала…

Гоша вернулся, тяжело отдуваясь:

— С ума с ними сойдешь! С каждым поговори, каждого успокой. Хорошо, что ты приехал. Теперь это твоя забота.

Интересно, скольких он здесь обрюхатил? — подумал я, но промолчал. С каждой минутой мне нравилось здесь все меньше и меньше. Но обратной дороги нет — если вступил в бурный поток, либо сопротивляйся, либо плыви по течению. Второе — легче. Глядишь, и сумеешь зацепиться за какой-нибудь камень. Главное, чтобы тот камень тебя потом не утянул ко дну.

Дальнейшие полтора часа пролетели, как одно мгновение. Я старался не запутаться в именах: Танечка — помощник режиссера, Валечка — редактор, Паша — звукооператор. Олечки, Манечки, Лизетты, Жоржеты… Мужиков было не так уж и много. Помимо Гоши, Паши-оператора и еще одного оператора Димы, я увидел двух охранников — Колю и Толю. Те кивнули в знак знакомства и синхронно выпустили по пузырю жевательной резинки.

Несмотря на то, что в любой компании я чувствовал себя органично, отсюда хотелось сбежать. Смущало то, что новые знакомые смотрели на меня как на мессию, — с суеверной надеждой и страхом. Что тут, черт возьми, происходит?!

— Очень хорошо, что вы приехали, — пролепетала пышнобедрая Валечка. — Нам давно требуется такой профессионал, как вы.

— У вас проблемы? Хотите, поговорим об этом?! — склонился я перед ней в шутовском поклоне.

Она испуганно попятилась.

Толя и Коля синхронно жевали, напоминая двух племенных быков.

— Валя, он шутит, — в отличие от редактора, у Тани явно было больше мозгов. — Можете расслабиться, Дэн, здесь только свои. Чужие — в корпусе. Должна вам сказать, будет нелегко. Ребятки сейчас не в лучшей форме.

— А когда они были в форме? — пробормотал Паша. — Понабрали быдла, а нам расхлебывать.

Гоша сделал вид, что ничего не услышал.

— А что, — словно невзначай спросил я. — Стася и Олег действительно ушли с проекта?!

Гнетущая тишина.

— Ну да, — раздался нестройный хор голосов. — Ушли.

— А если без вранья?

— Что ты хочешь этим сказать?! — с Гоши мигом слетела добродушная маска рубахи-парня.

— Я хочу посмотреть вчерашнюю запись, где Стася нанесла Олегу девять ножевых ударов. Для справки: вчера Олег умер в больнице. Стася тоже…

— Что тоже?

— Тоже умерла в той клинике, куда вы ее тайно отправили. Так что, пленочку покажете?

— А ты не так прост, парень, как мне казалось, — с уважением процедил Гоша. — Неспроста тебя Луша выбрала. Покажите ему пленку!

Большой холл. По лестнице спускается Олег. В руках большая спортивная сумка. У входа его перехватывают участники проекта.

Слышен визг. По лестнице скатывается растрепанная и заплаканная Стася:

— Подожди!

Олег останавливается.

Стася бросается ему на шею. Плачет. Тащит его назад, Олег сопротивляется. Стасю окружают участники проекта. Когда толпа рассыпается, она стоит на коленях и держится за голову. В правой руке у нее нож.

— Не уходи!

— Пойдем со мной! — Олег улыбается.

Когда она наносит ему первый удар, он все еще улыбается. Стася исступленно раз за разом тычет в него ножом, словно хочет навсегда стереть улыбку с его помертвевшего лица.

— Как тебе пленочка? — они нервно курили и старались не смотреть друг на друга.

— Очень любопытно, — я прокрутил ее еще раз.

— Действительно любопытно, — кивнул Гоша. — Не каждый день увидишь убийство в прямом эфире. Мысли есть?

— Почему никто из участников не оттащил Стасю?

— Они все были в шоке, — предположила Таня.

— Как и вы, надо полагать. Допустим. Вопрос второй: кто дал Стасе нож?

Они вполне искренне удивились:

— Она пришла с ножом.

— Ничего подобного. Вот она спускается по лестнице — в руках у нее ничего нет. Вот она обнимает Олега — никакого ножа. А вот ее окружают участники проекта. Все участники, прошу заметить. А теперь смотрите — у нее нож. Значит, кто-то его ей дал.

— Черт! — Гоша уставился на экран, словно в первый раз смотрел злополучную пленку.

— Это кухонный нож, — зачем-то сказал Паша. — Его только позавчера наточили. Ребята жаловались, что все ножи тупые.

— Кто именно жаловался? Имена!

— Да я не помню… Боб, Март, Фима, девчонки… Все, в общем. Даже Стася. Ей нравилось готовить.

— Вы все в большом дерьме! — в первый раз Гоша посмотрел мне прямо в глаза. — На проекте убийца.

— Так найди его, — мягко посоветовала Луша. Я не знал, как долго она стояла в дверях, наблюдая. — Убийца — психопат. А психопаты — твоя работа, Дэн.

Ни единой эмоции на лице. Мои поздравления визажисту — отличный тональный крем! Наверное, я бы ей поверил, если бы не одно «но»… Она была среди тех, кто утешал покинутую ревнивицу. Следовательно, теоретически Луша также могла вложить в руку Стаси нож. Вопрос — зачем?

— Чтобы найти убийцу, нужно ответить на вопрос, кому была выгодна смерть Олега? Или кто хотел подставить Стасю? Или избавиться от них обоих? Насколько я понимаю, это была одна из самых сильных пар на проекте.

— Правильно понимаешь, — улыбнулась Луша. — Сам задаешь вопросы, сам на них и отвечай.

Гоша подтолкнул в спину:

— Пошли с придурками знакомиться. У них как раз сейчас обед.

Когда я смотрел шоу, то меня неизменно раздражало чавканье. Вот и сейчас в столовой встретило слаженное чавканье пятнадцати молодых наглых ртов. На наш приход никто не обратил никакого внимания. Каждый сосредоточенно пережевывал грубо наструганный капустный салат. Из открытой кастрюли доносился не слишком аппетитный запах наспех сваренной байды. Кажется, гороховый суп с грудинкой. Капуста и горох? Я бы не рискнул зайти в общую спальню вечером.

У меня был пациент, который всю сознательную жизнь боролся с вредными продуктами. Им он объявил злую и беспощадную войну. В первый раз парня привезли ко мне прямо из супермаркета: в мясном отделе он казнил сосиски перочинным ножиком. После успокаивающего укола мы поговорили:

— Понимаете, доктор, — заплетающимся языком рассказывал пациент. — Еда объединилась против человечества. Она убивает нас.

— Позвольте, но это мы едим продукты!

— Да, они камикадзе! Но, умирая, они убивают нас. Доверять можно только кефиру. Но и он сомнителен, он весьма сомнителен…

Самое смешное, что умер пациент от ожирения: отчаявшись перебить продукты физически, он решил пожертвовать собой. На могилу я принес ему пакет кефира. В знак искреннего сочувствия.

Я огляделся: столовая была выдержана в холодных синих тонах. Я где-то слышал, что синий цвет подавляет аппетит. Кстати, вся посуда была выдержана в той же гамме. Видимо, чтобы много не ели. На всех продуктов не напасешься.

— Что стоишь? — подтолкнул Гоша. — Приступай.

Здесь он мгновенно растерял свою уверенность, торопливо представил меня и тут же ретировался. Создавалось впечатление, что режиссер реалити-шоу не рисковал находиться среди участников без своей охраны. Интересно, почему? Они, что, и ему угрожали?!

Я шагнул вперед. А что еще мне оставалось? Они по-прежнему делали вид, что не замечают меня. Подумаешь, психолог! Будто они психологов не видели! Но от каждого шло сильное напряжение — флюиды страха: кто это? зачем пришел? что он сейчас будет делать?

Я незаметно выдохнул. Все не так страшно. Справиться с ними будет намного проще, чем я думал. Дело в том, что я ошибся. В этой стае не было вожака, по крайней мере, сейчас. Любое сборище людей я привык воспринимать как стаю. А в стае — строгая иерархия. И должен быть лидер. Вожак, которому подчиняются все. Ни один зверь не начинает драку с чужаками без разрешения вожака. Те, кто помладше и послабее, могут щериться и принимать угрожающие позы, но пока вожак не даст команду, они в драку не кинутся. Таковы правила. Иначе последует жесткое наказание. Но в этой стае со вчерашнего дня царил полный разлад. Те, кто мнил себя вожаками, пождали хвост и, скуля, отползли в сторону. Самки пытались исправить ситуацию, но пока безрезультатно. На открытый конфликт они были не готовы, и мне это только на руку. Что ж, пора показать красные флажки и посмотреть, что из этого получится.

Я небрежно прошелся по столовой, с трудом удерживаясь от свиста. Свист, пожалуй, перебор. Подмигнул в камеру: пока все хорошо, ребята! Вальяжно направился к холодильнику. Достал банку пива. Нашел чистый стакан и присел на свободный стул. Пиво было ледяным и очень вкусным. Изображая восторг и упоение, я даже не лукавил. Действительно — восторг и упоение! Но краем глаза продолжал следить за участниками.

О, народ, кажется, оживился. Самцы выдвинулись вперед, прикрывая самок. Забавно… Есть, оказывается, порох в пороховницах.

— Дядя! Тебя к столу не приглашали, — назидательно сказал Фима Степанов, здоровенный мужик, отпраздновавший здесь свой тридцать четвертый день рождения. Всего лишь на год младше меня. Когда пять лет назад он появился на проекте, то не выпускал рук из собственных трусов. «У меня нет комплексов!» — кричал он. Но я-то знал, что комплексы есть. Если ты чешешь яйца перед камерой, то с тобой не все в порядке. Хотя бы потому, что ты чешешь яйца перед камерой.

Перебрав нескольких девушек, Фима сошелся со стервой Алисой (вон та фигуристая девица в открытом купальнике). Вместе они прожили полтора года. Строили планы на будущее, собирались пожениться, а затем со скандалом разошлись. Их пыталась примирить вся страна: так стране хотелось верить в сказку про настоящую любовь. Но, видимо, они так надоели друг другу, что примирение стало невозможным. И слава богу! Это я уже говорю, как врач. Если бы они не разбежались, Фима точно бы убил Алису. С его темпераментом он и так довольно долго держался.

После разрыва с Алисой Фима бросился менять баб, как боксерские перчатки. Нынешняя его пассия неуловимо напоминала Алису, но сходство, тем не менее, неизменно отрицала. И правильно делала — если тебя все время сравнивают с бывшей девушкой твоего парня, то у тебя появятся комплексы. И чтобы от них избавиться, ты начинаешь менять свой внешний облик, только бы не походить на соперницу. Беда в том, что чем больше ты экспериментируешь с собственной внешностью, тем больше походишь на свой «прототип». Обидно, да?

— Я, кажется, понятно объяснил, — повысил голос Фима. — Тебя, мужик, к столу не приглашали.

— Заткнись, козел, — довольно миролюбиво ответил я. — Заткнись и жуй свою капусту. Она для задницы, говорят, очень полезна. Когда просрешься, то поймешь: не нужно приставать к взрослым дядям.

Девицы ойкнули в притворном страхе, когда Фима угрожающе поднялся из-за стола.

Мне стало скучно.

— Сядь. Когда надо будет твою задницу от стула оторвать, тогда и скажу, — я отхлебнул пива. — А пока, сявка, сиди и слушай старших.

Но Фима, знамо дело, не слушал и рвался в бой.

Я спокойно ждал. Расслабленность была обманчивой. Одной из главных правил дзюдо: если партнер резко и сильно тянет вас, то нужно использовать это движение, но не сопротивляться ему. Добавь свою силу к силе партнера, и ты победишь. Что я, собственно, и сделал. Не прошло и пары секунд, как Фима лежал лицом в салате, а я снова пил свое пиво. Конечно, форма уже не та, но все-таки жив курилка, жив! Я был доволен собой.

Однако пора отрабатывать обещанные деньги, узнать бы сколько.

Пятнадцать человек на сундук мертвеца… Март, Боб, Алиса, Фима, Инга-Звезда, Сергей, Олег, Злата, Даша, Тигран, Марианна, Вован, Вета, Сэмми-Саманта, Егор. О каждом я, казалось, знал все и вместе с тем не знал ничего. С кого начать? Сейчас мне хотелось побыть в окружении красоты.

— Ты! — мой палец ткнул в роскошный бюст Алисы. — Ты пойдешь со мной. Остальным сидеть здесь и ждать, пока не позову.

Алиса в ответ лишь призывно улыбнулась. Улыбка куртизанки, у которой вдруг появился новый интерес. Алиса мягко освободилась из объятий своего нынешнего бой-френда — волосатого неврастеника Марта — и направилась к выходу. Я захватил новую бутылку пива и стакан. Чего уж отказываться от благ цивилизации? Тем более, очень хотелось выпить.

— Как ты думаешь, кто победит? — мы сидели на бревнышке возле дома.

— Я, — с достоинством Марии Антуанетты ответила Алиса. — И Март, конечно. Ведь он со мной. Мы сейчас самая сильная пара. У нас все шансы.

— Ты здесь сколько?

— Пять лет, — она помрачнела. — Представляешь, мне уже двадцать семь.

Алиса лукавила — чисто по-женски убавила себе три года. Я даже не удивился: почти все женщины делают это — занимаются сексом и скрывают свой возраст. Кто из мужчин возьмется их осудить?

— Есть где жить после проекта?

— Конечно! — она кокетливо прижалась ко мне. — Я буду жить здесь! Неужели непонятно?!

— Я не о проекте говорю, а о нормальной жизни…

— И я о нормальной жизни! Здесь все мое!

— Какое у тебя образование?

— Высшее.

— Высшее?

— Ну, почти. Четыре курса университета.

Я почувствовал к ней еще большую симпатию — нас роднило отсутствие диплома.

— Слушай, ты же умная и практичная! Почему не закончила институт? Диплом не смогла написать?

— Почему-почему, — пухлые губы а-ля Анжелина Джоли обиженно надулись. — Потому! Любовь у меня здесь была… Сильная и настоящая!

— О такой любви пишут в книжках?

Она зло усмехнулась и закурила:

— Ты про Фиму? Я даже не помню, как с ним было в постели. Вроде хорошо, но как именно — совершенно не помню. Тело отвыкло. Представляешь, сейчас программу снимали, типа, как все было… И он вдруг говорит — я ее не хочу. Прямо в камеру. Это нормально?! Нет, ты мне скажи, нормально так говорить?! Да у него до сих пор на меня встает, когда я мимо прохожу. Постоянно меня цепляет. К словам вяжется. Видит, что у меня с Мартом все хорошо, вот и успокоиться не может. Ни с одной женщиной у него не будет так, как со мной. Я точно знаю.

То же самое и Фима скажет: так, как со мной, ей ни с кем больше не будет. И это притом, что оба не помнят, как все было. Все со временем забывается: и хорошее, и плохое. Правда, плохое помнится лучше — срабатывает инстинкт самосохранения. Она не помнит, как он ее поцеловал в первый раз, но зато в подробностях расскажет, как таскал за волосы.

— Ты красивая женщина… — зачем-то сказал я, она тут же благодарно мне улыбнулась. — Но стерва. И это пугает.

— Какой пугливый дядечка! — бедром к бедру. — Зачем бояться целеустремленных людей? Стерва тем и хороша, что всегда добивается своего.

— Но ведь Фимы в качестве мужа ты так и не смогла добиться, хотя очень хотела.

— А сейчас не хочу! — запальчиво выкрикнула Алиса. — Мне он совершенно не нужен. У меня есть любимый человек, и у нас с ним все идеально. Мы скоро поженимся.

— Он тебе сделал предложение?

— Нет, но скоро сделает. Я совершенно уверена.

Ну-ну… Эти слова да богу в уши, то-то старикан порадуется. Еще одна блудная овечка на верном пути. Срамной грех законным браком прикроет.

— И колечко уже подарил?

Не дарил он ей колечко. Хотя был период в шоу, когда они все помешались на обручальных кольцах. Из белого золота, с бриллиантами по ободку. Девицы хвастались, у кого кольцо богаче. Но ни одна замуж так и не вышла.

— Как ты видишь свою дальнейшую жизнь? — я намеренно сменил тему.

— Ну… Буду жить долго и счастливо. Когда выйду отсюда, то сделаю карьеру телеведущей или певицы. Пока не решила. Но, скорей всего, у меня будет своя программа на телевидении. Я уже разослала предложения по разным каналам, теперь жду ответа. Будет муж, дети… Все будет.

— Что ж, очень рад за тебя.

— Смеешься?

— Серьезен как никогда.

Когда она поднялась, я обратил внимание на ее запястья: на них шли косые алые полосы.

— Что это?

Она смутилась.

— Кошка поцарапала. Ладно, я пойду.

Не знал, что у кошек бывают когти в виде опасных бритв. Интересно, это действительно была попытка суицида или же очередная инсценировка?!

Следующий!

— Почему ты называешь себя Звездой? — более неудачного ника сложно было придумать: в голову лезли непрошеные рифмы.

— Я не люблю свое имя. И мне нравится быть звездой.

Она изо всех сил хотела казаться уверенной и безразличной, но голос выдавал. Тяжелый случай. Глубокая депрессия. После того, как Инга-Звезда рассталась с Мартом, она больше ни с кем не встречалась. Организаторы проекта пытались ее подбодрить — дарили дорогие подарки, отправляли в путешествия, приводили на проект красавчиков, пытавшихся завоевать ее внимание. Все без особого результата. Инга полностью замкнулась в себе.

— Ты все еще хочешь вернуть Марта? — спросил я и тут же прикусил язык. Не с этого вопроса надо начинать.

Но она равнодушно отбросила окурок:

— Все давно быльем поросло. Есть он, нет его, — теперь не имеет значения. Ничего не имеет значения.

— А ты?

— И я. Знаешь анекдот про чемодан с заграничной наклейкой?

— Рассказывай.

— Стоит на лугу корова. Вот так и человек: живет, живет, и вдруг умрет.

Молодец девочка! Всего пара фраз, и хочется послать ее куда подальше. Однако я не оставлял надежды ее разговорить.

— Тебе нравятся абстрактные анекдоты?

— Иногда. Они заставляют задуматься.

— О чем?

— Например, о кризисе среднего возраста

Сколько ей? Двадцать восемь? Двадцать девять? Не рановато ли для кризиса среднего возраста?! Какую барышню ни спроси, у нее кризис, который возникает аккурат на следующий день после того, как она отметит тридцатилетие. Правда, из этого правила случаются забавные исключения: «Мне скоро тридцать, а что я сделала, чтобы остаться в истории?». История не резиновая и вместить всех не может. Отсюда новые метания и поиски смысла жизни. Кризис среднего возраста — обычное явление. Такое же, как эпидемия гриппа в начале зимы. Причину возрастных депрессий вполне доступно объяснил один канадский психоаналитик. На самом деле, причины две. Во-первых, к тридцати годам человек вдруг осознает, что он смертен. У женщин это открытие накладывается на другое: молодость, увы, не вечна. Во-вторых, почти кардинально меняются рамки восприятия действительности, в результате чего система прямого отсчёта «время с момента рождения» заменяется в сознании системой обратного отсчёта «время до смерти». В итоге, в сознании возникает паника: «Мне скоро умирать, а я еще ничего не успел!». А что ты должен был успеть? Посадить дерево? Построить дом? Родить сына? Отпраздновать тридцатилетие на собственной яхте? Или проснуться знаменитым?

— Однажды ты просыпаешься и понимаешь, что вся твоя жизнь — фальшивка, — Инга старалась не смотреть мне в глаза. — А главная проблема заключается в том, что ты все делаешь неправильно.

— Что все?

— Ходишь, дышишь, думаешь… Почему я все делаю не так?

И глаза, как у маленькой девочки, которую привели в игрушечный магазин и вместо дорогой немецкой куклы купили дешевого пластмассового пупса. Сейчас точно заплачет! Ну? Нет, сдержалась.

— Инга, самоедство еще никого до добра не доводило. Ты только и делаешь, что клонируешь комплексы. Скоро от них совсем некуда будет деваться.

— И тогда они меня съедят? — усмехнулась она. — Может быть, это не так уж и плохо.

Стало как-то не по себе. В висках зашумело, сердце стянуло, словно перед грозой.

— Логика у тебя какая-то неправильная, — просипел я, не зная, что еще сказать.

— Вот! И вы туда же… — она запрокинула голову, вглядываясь в белые облака, похожие на мифических существ. — Что я здесь делаю? Зачем живу?

Два самых популярных вопроса за всю мою практику. И что самое смешное, ни на один из них нет универсального ответа.

— Почему ты не уходишь отсюда, если тебе здесь так плохо?

В первый раз за всю беседу Инга с интересом посмотрела на меня, словно не верила, что чужому человеку могут быть интересны ее проблемы.

— Пять лет назад все казалось таким простым и понятным, а теперь вдруг все запуталось. Мне страшно. Кому я теперь нужна?! У меня ведь ничего нет — ни опыта работы, ни нормальных отношений, ни квартиры. Только машина, да и ту нужно продать. Денег совсем не осталось. Здесь каждый живет в точно таком же мандраже: куда идти и что делать? Мы все хотим, чтобы шоу закончилось, и одновременно боимся — это как стоять над бездной. Ты понимаешь, что нужно шагнуть вниз, но все еще цепляешься за надежду: вдруг там невидимый мост, как в «Индиане Джонсе». Я завидую тем, кого выгнали в первые дни. У них теперь все есть — семья, работа, дети, друзья, нормальные отношения. А у меня только комплексы.

М-да, все оказалось намного хуже, чем я мог себе представить. У девочки большие проблемы. И чтобы их решить, понадобится не один день. Я вспомнил слухи, которые касались нетрадиционной ориентации Инги. Но, подумав, решил оставить эту тему для будущих бесед. Ей и так сейчас несладко.

— Если бы можно было вернуть время назад, ты бы пришла в проект?

— Не знаю. Был момент, когда я почти поверила в себя, в то, что могу быть красивой, сексуальной, привлекательной. Я даже думала, что меня могут любить, но потом все рухнуло. Знаешь, что самое дерьмовое, док? В том, что мы для них не люди — игрушки. И когда в нас что-то ломается, они просто заменяют одну куклу на другую, совершенно не думая, что куклы еще могут быть живыми.

— Тебе не нравится быть куклой?

— Я разучилась быть человеком.

Она бессознательно потерла левое запястье, и я увидел уже знакомые мне красные полосы. Бритва прошлась по хаотичному маршруту, в одних местах едва не добравшись до вены, в других — едва коснувшись нежной кожи.

У них тут что? Кружок по массовому самоубийству?

— Да вся это полная шняга! — горячился лысоватый Боб Четвертаков. — Все такие нежные и тепличные, что диву даешься! За пять лет могли бы привыкнуть! Если не нравится, так чего сюда шли? И чего сидят, оберегая свое тепленькое местечко на каждом голосовании. Правда, Чуденыш?

Злата Чудова в ответ покорно кивнула: тщательно завитые светлые локоны свободно упали ей на грудь. Злата всегда и во всем соглашалась с Бобом. И в том, что она красавица. И в том, что они достойны главного приза… И в том, что женщина должна знать свое место. Иногда очень удобно не иметь своего мнения, перекладывая ответственность за собственные поступки на другого.

— Я считаю, что этот проект всем нам дал путевку в жизнь, — сказала она, тщательно взвешивая слова — не дай бог, даст лишку! Сейчас здесь остались только самые сильные, те, кто настроен на победу.

— Но у них нет никакого шанса, — ухмыльнулся Боб. — Выиграем мы!

У него все просчитано. Такие люди ни перед чем не остановятся: несмотря на ежедневный прессинг, Боб был собран и подчеркнуто спокоен. Я невольно позавидовал его выдержке: сделав самую главную в своей жизни ставку, он терпеливо ждал, когда шарик упадет на «зеро».

Любят ли они друг друга? Я мысленно рассмеялся: право, какая глупость! С начала их романа прошло пять лет. Страсть угасает на третьем году совместной жизни, любовь, если она, конечно, есть, перерастает в привычку. Они вынуждены держаться друг за друга. Причем Злата, похоже, убедила себя, что Боб — это именно тот, кого она ждала с младенчества. Принц на белом коне. Но я видел и другое: она смертельно устала от диктата своего суженого. Пока что он умело гасил вспышки ее раздражения, но как знать, что будет дальше? Пикантности в ситуацию добавляло и то, что Злата его раздражала, но повторю — он умел себя держать в руках.

Любопытная парочка, ничего не скажешь. Надо бы к ней присмотреться.

Когда у нас с женой все еще было хорошо, то мы мечтали о сыне. Она почему-то хотела называть его Тиграном. Мне этот выбор казался немного надуманным.

— Ты не понимаешь, — убеждала меня Ленка. — Я же не только имя, я судьбу ему подбираю. Тигран — персидское имя, переводится как «тигр», или «обладающий силой тигра». Вот послушай, что пишут в справочнике: «Любознательность Тиграна неизменно изумляет взрослых, ничто не проходит мимо его внимания, вопросы этого ребенка нередко ставят в тупик и родителей, и учителей. Тигран очень похож на мать и до конца дней сохраняет трогательную привязанность к ней. И жену, скорее всего, выберет такую, которая в чем-то будет похожа на его мать. Это тип эмоционального, увлекающегося человека, которого касаются все события, происходящие в мире, но не склонного к рефлексии. Он отлично владеет собой, хотя терпением этих мужчин лучше не злоупотреблять». Теперь понимаешь?

— А как мы его называть будем? Тигрой? Давай уж сразу наречем младенца Винни-Пухом — дешево и сердито.

Она обиделась — два дня со мной не разговаривала. Но я был очень рад, что мы не назвали нашего сына Тиграном. Хотя бы потому, что сына у нас не получилось. Рожать от меня Ленка наотрез отказалась. И правильно сделала. Ну, да ладно, все это — преданья старины глубокой.

Интересно, если бы Ленка познакомилась с настоящим Тиграном, она бы по-прежнему настаивала на имени Тигран для невинного младенца?!

Трехдневная щетина, дорогие джинсы, испачканные в грязи; розовая рубаха, открывающая мелко-волосатую грудь. Обкусанные ногти. Золотой браслет. Он напоминал молодого неандертальца, окончившего два класса церковно-приходской школы.

— «Крыша» — рассадник психозов, — нога в модном ботинке расплющила пивную банку. — Особенно девочки хороши — ломаются, как чипсы. Только успевай надкусывать. — И тут же вытер руки о штаны. На штанах остались жирные пятна. — Классное место, док! Халява! И баб много — на любой вкус. По мне, так помоложе надо брать, но и эти сгодятся.

— Баб?

— Именно! — на гладкой морде расплылась блаженная гримаса, которая тут же сменилась виноватой улыбкой: — Только не думай, что я из тех, кому член все равно куда всунуть. Мне бляди не нужны — наелся. Я ж восточный мужчина, знаю, кто в доме хозяин. Женщина должна быть верной, покорной, сидеть дома и рожать детей. И ни слова поперек мужу. Найду — сразу женюсь, а с остальными я сейчас так, погуливаю…

Примитивное сознание подобно плющу — опутает все вокруг. Вроде и красиво, а все равно задавит, задушит. Для меня до сих пор является загадкой, почему умные красивые девочки влюбляются в таких, как Тигран. Стоило ему только появиться на территории «Крыши», как все девчонки словно с ума посходили. Прошло два дня, и они устроили кулачные бои: победительница получала право на его тело. Тиграна это, казалось, только забавляло. Отхлебывая пивко, он громко подбадривал девушек, мутузящих друг друга в грязи. В финал вышли две — рыжая Саманта (все ее называли Сэмми) и жгучая брюнетка Вета.

Это было красивое зрелище — бессмысленное по своей жестокости. В первом раунде у Сэмми лопнули завязки купальника — и она продолжила бой абсолютно голой. Ее тело было совершенным: Тигран, забыв про пиво, пожирал глазами круглые груди и огненную полоску меж бедер. Впрочем, Вета тоже была хороша — гибкая, словно змея, она скользила под соперницей, и как только та расслаблялась, рывком оказывалась наверху. Никаких правил — кто сильнее, тот и побеждает.

Победила Сэмми.

— Моя! — Тигран положил правую ладонь на обнаженную грудь Саманты. Левой по-хозяйски сжал темно-розовый сосок.

Сэмми довольно улыбнулась.

Отношения этой пары продержались всего сутки — после бурного и непродолжительного секса главный приз перешел к Вете. Их связь продлилась чуть дольше — неделю. С тех пор девушки люто ненавидели не только Тиграна, но и друг друга. Думаю, не надо объяснять, почему.

Тигран же по-прежнему искал свою единственную. Правда, без особого энтузиазма.

— Слушай, а что ты дальше намерен делать?

Ей-богу, он удивился! Словно я задал откровенно глупый и бессмысленный вопрос: типа есть ли жизнь на Марсе, все знают, что там ее нет, но продолжают надеяться.

— То же, что и все, — он намеренно поиграл бицепсами. — Выиграю приз, привезу маму сюда, потом женюсь…

— Сына родишь? Дерево посадишь?

— А что, — вдруг вскинулся он. — Я же не урод какой-нибудь! Я природу люблю.

Природу все любят, только почему-то не забывают в нее гадить. Видимо, исключительно из благих побуждений. Чем больше любишь, тем больше срешь. В чем тут загадка, никак не пойму. Может, все дело в физиологии?!

— Нельзя с людьми плохо поступать, — проповедовал тем временем Тигран. — Людям надо делать добро. Я вот, например, всегда копеечку нищим подаю. А они мне «спасибо» говорят. А почему? Потому, что добро, тепло идет.

У-у, как все запущено. Герасим Му-му утопил, желая, чтобы всем было хорошо: и барыне, и собачке, и ему. Вот только Му-му, думается, придерживалась совсем иного мнения. Сколько гадостей совершено во имя добра, даже и не перечесть. Интересно, почему люди подличают? Чтобы казаться чище?

Говорить с Тиграном было неимоверно сложно. Он, как хорошо обученный шимпанзе, ловко оперировал словами-штампами, знал, что такое хорошо, а что такое плохо. Однако шаг влево, шаг вправо — и мы начинали буксовать.

— У тебя есть на проекте конкуренты? — спросил я, чтобы хоть что-нибудь спросить.

— Ха! — оживился он. — Ни одного! Щелкну пальцем, и все девки будут мои!

— Все девки, как ты выражаешься, сейчас по парам. С тобой же почему-то никто не хочет встречаться. Несмотря на экстерьер!

— Эй… Я не собака, чтобы обзываться. И вообще, что ты знаешь! Они все меня хотят, только стесняются… — он выразительно провел рукой по ширинке: — Я просто секс-машина! Эй, девчонки, вы где? У меня есть, что вам показать.

И уставился в камеру. Еще немного, и штаны приспустит, чтобы продемонстрировать искомое. Тьфу! Кто о чем, а вшивый про баню. Судя по всему, с сексом у паренька явные проблемы. Да и уверенность в себе прихрамывает. Нашел, чем удивить — мужским инструментом! Был у меня один пациент, который на каждом шагу кричал: «Я люблю большие сиськи, потому, что у меня большой хрен!». Как я ни старался, так и не смог уловить причинно-следственной связи между двумя этими категориями. Хотя, наверное, связь все-таки была. Однако проблема заключалась совсем не в этом. Заметив женщину с большим бюстом, мой пациент тут же стремился продемонстрировать ей свой боевой инструмент. Дескать, мне ухаживать некогда. Вы привлекательны, я чертовски привлекателен. Чего зря время терять?! Дама, естественно, удивлялась представленным габаритам и почему-то начинала кричать. После того, как мой пациент устроил эротическую презентацию на собрании совета директоров, он попал ко мне. Кстати говоря, работал он в то время президентом банка.

— Почему вы сняли штаны? — спросил я.

— У нее большие сиськи, а у меня большой хрен.

Грудь у вице-президента банка действительно оказалась отменной: пятый размер, пластическая операция.

— Ну а дальше? Секс?

— Нам помешали.

— А если бы не помешали, тогда что? Секс?

— А смысл? — искренне задумался он.

Тут пришла моя очередь удивляться.

— Тогда зачем снимать штаны?

— Чтобы похвастаться.

Тот, кто слишком много говорит о сексе, в сексе не нуждается. Это своего рода психологическая защита. Только вот от чего в данном случае защищался Тигран? Может быть, спросить Сэмми?

— Я буду говорить только в присутствии своего адвоката, — перед самым моим носом лопнул клубничный пузырь из жвачки.

— Зачем тебе адвокат? Ты в чем-то виновата?

— Нет, но в фильмах всегда так говорят, когда наручники надевают, — жестом фокусника она достала плюшевые наручники, явно купленные в секс-шопе. — Не хочешь? Жаль. Мог бы увидеть небо в алмазах. Ладно, проехали… Так что тебя интересует? Я? Правда, что я очень сексуальная?! Мне все говорят.

И эта туда же — что ни слово, так самолюбование. Нет, я, конечно, поддерживаю эгоизм, но в разумных пределах. В данном случае — эго явно зашкаливает. Бум-с! — вот и еще один пузырь лопнул. Два рыжих хвостика, разделенных на кривой пробор, джинсы с низкой талией, подчеркивающие несовершенство фигуры. Старый педикюр и столь же несвежий маникюр. Перезревшая Лолита, так и не встретившая своего Гум-Гума. Сколько таких девочек я встречал: для каждой физическое взросление превращалось в настоящую трагедию. Когда тебе тринадцать, тебе многое прощается. Но только не в семнадцать и уж тем более не в тридцать два. Они живут в твердой уверенности, что навсегда останутся юными, прекрасными и чуточку наивными. Секс представляется увлекательным приключением в розовых сердечках и ярких блестках. Сегодня ко мне в метро пристал мужчина: «Девушка, я вами очарован!». Я сказала: «Вы очарованы не мной, а моим декольте». Он покраснел и пулей выскочил из вагона. Сказка за сказкой: к ним пристают, с ними знакомятся, о них мечтают. Если подружки поверят, то поверит и она сама. Каждый раз, когда я нахожу подобный пассаж в каком-нибудь виртуальном дневнике, то представляю себе усталого, небритого мужика, возвращающегося домой после ночной смены. Ему бы поесть, принять душ и завалиться спать. А тут Лолита в вагоне метро. С большим декольте. Самое время признаться: девушка, я вами очарован. Не желаешь ли пройтись-ка по шассе, на луну полюбоваться и вообсе… А затем срок за совращение малолетней. Мечта зрелого мужчины!

Эка меня занесло! Внесем поправки. Саманта — не Лолита. Ей двадцать семь лет, несмотря на два розовых бантика в волосах. Очарование юности давно исчезло, но желание посюсюкать осталось. Вот капризно оттопырила губу: знак, что недовольна, и мне пора исправляться. Проявлять внимание, говорить комплименты и вести себя так, как написано в набоковском романе. Ну-ну, малышка, не на того напала. К тому же, ты не так уж умна, как кажешься. И не так уж красива. В который раз удивляюсь волшебной силе телевидения и хорошего визажиста. Вместе — они сила. В чем сила, брат? В ящике. Сыграешь в него — и проснешься знаменитым.

— Почему вы с ним расстались?

— А мы с ним и не сходились. Покувыркались немного в постели, и все тут. Он — не герой моего романа. Слабый…

— В чем?

— Во всем. Он только кажется сильным и уверенным, но когда с ним начинаешь общаться, выясняется, что он — тряпка. Терпеть не могу мыть полы! Укачивает.

Интересный ассоциативный ряд.

— Но ты за него довольно долго боролась…

— Послушай, док, когда у меня берут без спроса косметику, я сержусь. Когда кто-то надевает мои вещи, я злюсь. Но когда кто-то имеет виды на моего парня, я просто зверею. Попроси Вета отдать ей Тиграна, отдала бы без скандала. Еще и ленточками бы перевязала. Пользуйся! Но без спросу, спрашивается, куда влезла? За такое и морду набить можно.

— Сама же себе и противоречишь — сначала говоришь, что у вас не было никаких отношений, потом изображаешь ревнивую собственницу. Где логика?

— А когда женщина отвечала за свои слова и поступки? — Она снова выдула большой розовый пузырь. Он лопнул, оставив на коже резиновую паутинку. — Иногда я такая противоречивая, что сама себе удивляюсь.

— Парня, я так понимаю, у тебя сейчас нет?

— Правильно понимаешь, нет у меня парня. И где его найти? Набрали сексуально озабоченных придурков, даже поговорить не с кем. А я, между прочим, богатый внутренний мир. Три курса МГИМО. И еще я авангардное искусство люблю, — закрыв глаза, Саманта нараспев процитировала: — «Сюрреализм есть чистый физический автоматизм, посредством которого мы стремимся выразить в слове или в живописи истинную функцию мысли. Эта мысль продиктована полным отсутствием всяческого контроля со стороны рассудка и находится за пределами всех эстетических и моральных норм». Здорово, правда?

— Неплохо. Андре Бретон. «Манифест сюрреализма». Если не изменяет память, увидел свет в 1924 году.

— А ты умный, дядя, — не без уважения признала она. — А вот Тигран ни черта не понял, сказал, что я слишком скучная.

Я представил, как она цитирует Бретона в постели, и содрогнулся. Всему свое время…

— Вы не думайте, — раздался вдруг насмешливый голос. — Она ведь только эту цитату и знает. Больше ее миленькая, тупая головка удержать не в состоянии.

— Тебя сюда никто не звал, — ощерилась Саманта. — Проваливай!

Однако Вете данная ситуация явно доставляла большое удовольствие: нет ничего лучше, чем прилюдная стычка с соперницей.

— А почему я должна проваливать? — приторно ласково удивилась она. — Может, я тоже хочу поговорить с психологом! Может, у меня душа болит… Вы, Дэн, ее не слушайте, несет полную чушь. Ха! Богатый внутренний мир… Три курса МГИМО… Авангардное искусство. Да она Дали от Массона не отличит, если вообще знает, кто это такие. А с Тиграном они разбежались совсем по другой причине. И его мужские способности здесь совершенно ни причем. Нормально у него там все, на троечку. С минусом. Нам, бабам, не привыкать.

— Заткнись!

— А, вот как ты теперь заговорила?! Какие мы теперь смелые, когда перед камерой не плачем и не умоляем… Хорошо, как скажешь — заткнусь. Или… — она бросила на меня быстрый взгляд. — Или рассказать? Наш Айболит все-таки доктор и должен знать, что там у вас с Тиграном произошло. Ну? У тебя последний шанс, Сэмми, и эта тайна умрет вместе со мной… Я жду… Тебе нужно сказать всего лишь одно слово…

Саманта с ненавистью смотрела на нее. В уголках глаз застыли злые слезы.

— Надо же, ушла, — через минуту сказала Вета. — Жаль… Без нее не так интересно. Думала, что выдержки у нее, как у хорошего коньяка. Обманули — дешевое бренди.

— О! Леди знает толк в спиртных напитках?

— Леди во многом знает толк, — Вета мгновенно подхватила предложенную игру. — Но только в самом лучшем.

— Тогда что леди делает в этом курятнике?

— Сама не знаю, — курила она красиво, по-женски. — С работы уволили, денег платить за квартиру, нет. Так что либо на Тверскую, либо в родной Мухосранск, либо сюда… Прямо как витязь на распутье. Дома нищета, отец пьет, да и мать иногда закладывает. Отрабатывать субботники тоже не хочется. Пришла на кастинг — хотите шоу, говорю, вы его получите. Взяли. Третий год здесь. Ничего, привыкла. С организаторами повезло: если не наглеть, то с ними вполне можно договориться. В общем, если бы не мелочи, то здесь нормально. По социальным меркам — почти рай. Все равно некуда податься…

— Так что у вас произошло с Самантой?

— Вот оно, заблуждение телезрителя. Если мы пару раз оттаскали друг друга за волосы и не поделили мужика, то между нами кровная вражда?! Это шоу, док. А хорошее шоу нужно делать. Мне до Саманты — как до лампочки в сортире. Кстати, имей в виду, если туда пойдешь — лампочка третий день как перегорела. Раздражает, конечно, но справить нужду я могу и в темноте. Вот так и Сэмми — если сильно раздражает, то просто игнорируй. Другое дело, что у меня амплуа такое — скандальное. Как говаривал Портос, я дерусь потому, что дерусь. Вот Тиграна Сэмми действительно бесит. Всю неделю, пока мы с ним были вместе, он только и говорил, что о ней — типа найдет удобную минутку и придушит.

— За что?

— За то самое. Ладно, скажу. Все равно рано или поздно сам узнаешь. Только, чур, больше никому. Договорились?

Есть такой анекдот. На прием к доктору приходит молодая красивая женщина. Тот долго пожирает ее глазами, потом приступает к осмотру.

— Вы понимаете, что я сейчас делаю?

— Конечно, вы пальпируете мою грудь.

— А теперь?

— Теперь вы пальпируете мой живот.

— А теперь?

— Теперь вы заражаетесь сифилисом.

Примерно те же эмоции испытал Тигран, когда, что называется, приступил к делу в одном из бунгало. И сразу нежное признание. Понятно, что либидо отбило сразу и чуть ли не навсегда.

— На следующий день ее повезли в местный КВД. Гоша настоял, чтобы все анализы сдала… В общем, пошутила девочка… Никакого сифилиса у нее не оказалось. Ей-то смешно, а парню каково? К нему же сексопатолога приглашали. Столичное светило. Две недели здесь тусовалось, хватая девчонок за коленки, но Тиграну не помогло. Как Сэмми видит, у него это… «полшестого». Намучилась я с ним, но, в конечном итоге, он все-таки худо бедно что-то изобразил… Представляешь, картина… Вечер, мы выбираемся на вечерний эфир, а я говорить не могу… Язык опух, челюсть, как у Йорика — заклинило намертво, и глотать больно… Но Тигран сияет: ну, просто копейка, которую за рубль приняли. Полина спрашивает: будете ли вы себя объявлять влюбленной парой? Я молчу, Тигран кивает: дескать, хоть завтра в ЗАГС. И тут Саманта берет микрофон: «Я протестую. Тигран — мой парень, и мы еще с ним не поговорили по душам». Блин, суточная работа — коту под хвост. В общем, не получилось у нас с Тиграном пары. И думаю, пока здесь Саманта, у него ни с кем пары не получится.

— А тебе здесь кто-нибудь нравится?

— Вот ведь парадокс: порядочных девчонок намного больше, чем хороших парней. Неужели мужики и правда вымирают? — невыразимая печаль открыла два огромных глаза. — Как же тогда жить? И главное, с кем?!

В силу своей профессии я терпеть не могу неврастеников. Женщины еще куда ни шло — против них даже Фрейд не мог устоять. Но мужики?! Мужик-неврастеник — это противоестественно. Исключение из правил. Другое дело, что бывают исключения, которые со временем превращаются в правило. Куда ни плюнь — попадешь в жопу изысканного юнца, у которого амбиций, как прыщей. Хотите примеров? Легко! Вот он — сидит рядом. Большой художник с приставкой экс. Впрочем, сам он так не считал. Как сказал классик, для того, чтобы стать звездой, нужно просто стать звездой. Универсальная формула, вот только не всякий может ею воспользоваться.

— На ком сейчас держится шоу?

— На мне, разумеется. Я безумно интересная личность. Ну, и Алиса, разумеется, помогает. Остальные так, ни рыба, ни мясо…

— А что в тебе такого интересного?

На уловку он не поддался:

— Как только человек начинает себя хвалить, то сразу выглядит полным идиотом. Сумасшедшим быть не хочу.

— Идиот — в переводе: человек думающий.

— Да? Не знал… Хотя я много читаю. Журналы там всякие, Интернет опять же… Вообще-то я гордый человек, это все говорят. Умный опять же. Со своей харизмой.

Действительно, умный: слово «харизма» знает. Сейчас еще про экстраординарный уровень IQ заговорит.

— Вы умный человек, док, многое видели, знаете. Так неужели вы думаете, что реалити-шоу — это плохо? Вы согласны с тем, что реалити-шоу эксплуатирует интерес к сексу и наносит вред нравственному развитию молодежи, что здесь популяризируются аморальные стереотипы поведения: использование ненормативной лексики, ссоры, интриги и скандалы?

— Депутатов цитируешь? Хорошее дело.

— Вы не ответили на вопрос.

Март искренне пытался мне понравиться. Странно. В обычной жизни он постоянно хамил и дерзил окружающим — дескать, я-то сыр французский со слезой, а вы плесень страдающая… Посредине разговора он мог встать и гордо уйти — с высоко поднятой головой. Ему все время казалось, что его хотят унизить или оскорбить. Вот и щерился без всякой на то причины. Был еще один пунктик — Март панически боялся сойти с ума. В психиатрии это называется лисофобией. Как-то мы сидели с Никитой за кружкой пива у нас дома (Ленка еще была со мной), и он вдруг уставился в телевизор:

— Классический невроз навязчивого состояния, — сказал Никитос, кивнув на Марта. — Интересно было бы в его мозгах покопаться…

— Тебе только дай волю — любую черепную коробку вскроешь.

— Да ты на него только посмотри! Он же просто ходячая клиника!

Если верить Никите, мы все ходячие клиники. Кто-то — в большей степени, кто-то — в меньшей. Но кое-что в поведении Марта меня настораживало. Взять, к примеру, последнюю стычку с ведущей Полиной. Та попыталась вызвать его на откровенный разговор, но парень ее недвусмысленно послал — аккурат на три буквы.

— Это моя работа, если ты не в курсе, — обиделась Полина, отвергнув нецензурное предложение. — Я должна разговаривать с вами, обсуждать ваши проблемы, разрешать конфликты. Иначе вы все тут друг друга перегрызете. Все ребята это понимают — один ты ведешь себя, как городской сумасшедший, даже смотреть противно.

— Твоя работа? — взорвался Март. — А что входит в твою работу? Насрать в душу, а затем, прикрыв нос батистовым платочком, разгребать собственные фекалии в поисках золотых зерен. «Зачем ты так поступаешь, Март? Ведь ты очень хороший, Март! Ты очень добрый, Март! А теперь расскажи мне, что вы делали с Алисой, когда остались вдвоем? Вы целовались? А как? По-французски? Как романтично! А что было потом?!» — передразнил он. — Мне плевать, что ты обо мне думаешь! Я же не спрашиваю тебя, сколько раз ты лизала сегодня жопу своему бойфренду, или кто там сейчас у тебя! Оставьте меня в покое! Вы мне все надоели, понятно?!

— Почему ты так себя ведешь? — Полина расплакалась прямо в эфире. — Ведь в душе ты совсем не такой: ты добрый, мягкий, нежный…

— Начинается… — процедил Март и демонстративно покинул место съемок.

В вечернем эфире он вел себя совершенно иначе:

— Полинка! Извини, что я тебя вроде как обидел. Не хотел, честное слово, не хотел, — покачиваясь, он стоял на самом краю крыши. Секунда, и шагнет вниз. — Сам не ведаю, что творю. Видишь, вон обезьяна сидит с бритвой в руке?! Чик, и нет меня. Что смотришь, шимпанзе?! Сюда иди!

— Март, слезай! Разобьешься!

— Я не фарфоровая кукла, чтобы биться! И у меня на сердце ожог! Сейчас я тебе его покажу — вот только сердце выну!

— Кто-нибудь, снимите его оттуда!

— Кишка у вас тонка! Полинка, ау! Пока не простишь, не слезу!

— Простила уже, спускайся!

— Сначала частушку в твою честь пропою:

Все бы ничего, но, говорят, именно эту частушку любил Сергей Есенин перед тем, как ему являлся Черный человек. И Март не мог об этом не знать — литературный институт за плечами и даже два курса режиссуры. Иногда играл, иногда действительно был серьезен.

Сейчас Марта тянуло пофилософствовать:

— Зря вы сюда приехали, док! В наших мозгах копаться то же самое, что искать в сырных дырках смысл жизни. У нас там пусто, док!

— И у тебя пусто?

— У меня — нет. Из любого правила бывают исключения. Но речь не обо мне.

— А о ком? О чем?

— Зачем вас сюда позвали? Ведь неспроста, правда?

— Организаторы считают, что на проекте сложилась тяжелая психологическая ситуация. Многие участники пребывают в депрессии или находятся на грани срыва.

— Бред! — Март весело встряхнул длинными волосами. — Все нормально, просто ребята устали немного. Мы же перед камерами двадцать четыре часа в сутки. Тут даже посрать нельзя без того, чтобы на тебя не посмотрели. Раздражает дух общежития: каждый на виду, никакого интимного пространства. Везет только тем, кого в бунгало оправляют. Поэтому за них такая и битва разыгралась в последнее время. Столько фиктивных пар образовалось.

— А ваша пара? Фиктивная?

— Так я вам и сказал, — хмыкнул Март. — Давайте остановимся на таком варианте: Алиса очень меня любит. Устраивает?

— А ты?

— А я позволяю себя любить, этот вариант мне нравится больше, чем предыдущий.

Я понял, что он намекал на Ингу.

— Ингу, получается, ты любил, она же подставляла щеку для поцелуя?

— Если бы! Но что было, то прошло.

— Неужели?

— Любовь-морковь, ерунда все это. Чувствами можно управлять при помощи интеллекта. Спонтанные страсти — животный примитив, с этим, пожалуйста, в зоопарк. К вольеру обезьян. Там вам и жопу покажут, и секс продемонстрируют, а потом даже от большой любви жучков-червячков из шерсти вытащат и в рот отправят.

— Ты же предпочитаешь холодный интеллект.

— Именно так! А что здесь плохого? Так легче жить!

Он немного нервничал, потому и рисовался, изображая прожженного циника. Впрочем, ничего нового я не услышал: достаточно прийти на любую тусовку, чтобы познакомиться с точно такой же философией, растиражированный в сотнях никчемных головах. Отрицание чувств — идея не новая, вот только не всегда можно от них отказаться. Это ж не чип — вставил в голову, и никаких проблем. Хотя, не спорю, бывают ситуации, когда без эмоций живется и дышится намного легче.

Ну, не нравился он мне! Март из тех, о ком говорят: — не по таланту вые… В общем, живет не по таланту. Удивительное дело, как быстро они поверили в то, что звезды, что им все позволено. Но этот поверил быстрее других. Возможно, у него действительно были предпосылки к тому, чтобы добиться успеха. Вопрос лишь в том, насколько долгий этот успех… Пшик! И нет воздушного шарика!

— Что ты будешь делать после проекта?

— Пойду в режиссеры.

— Вот так возьмешь и пойдешь? Дорогу хоть знаешь? Не заплутаешь?

— А кто ты такой? — Он, наконец, как и все остальные отбросил «выканье». — Кто ты такой, чтобы задавать мне эти вопросы?! Я вообще с тобой говорю из милости. От тебя за версту несет проблемами!

— И какими?

— Тебе виднее! У всех мозгоедов проблемы! — Его колотило от ненависти и гнева. — Что ты вообще знаешь обо мне?

— Все.

Март осекся:

— Как — все?

— Хочешь послушать? Изволь! — Мне надоела роль мудрого дядюшки Фрейда. — Ты приехал на проект потому, что в твоем провинциальном городишке загибался от нищеты и скуки. К тому же чувствовал, еще немного — и уже не подняться. Другие наступают на пятки — молодые, зеленые, но очень голодные. Вот и подался в Москву, прошел кастинг, попал сюда, закрутил любовь с девчонкой. Причем закрутил по всем правилам — розы, слезы и прочая хрень. Другое дело, что тебе не нравятся девчонки, тебя к другим объектам тянет. Тихо-тихо, не надо ручонками размахивать, понимаю — это твое личное дело. И вот сидишь ты здесь уже пятый год, такой вроде красивый, умный, талантливый! Сидишь и пыжишься: ах, меня никто не понимает, не замечает! ах, я такой необыкновенный, другие — дерьмо… Но в глубине души прекрасно знаешь, что всем твоим песням, стихам, литературным опусам — грош цена. Не умеешь ты быть талантливым, и что самое главное — учиться не хочешь. А тут еще приступ за приступом.

— Какие приступы?

— Ну-ну, зачем же скромничать?! Все и так понятно. Я за тобой давно наблюдаю. Типичная картина, надо сказать. Так что даже и не думай о своей исключительности. Спазмы в горле, сердце вот-вот выскочит из груди, холодный пот, тело кажется не своим, выходит из-под контроля. Ты так боишься, что начинаешь думать: я схожу с ума.

— Вас для этого сюда позвали? — он снова перешел на вы. — Психику ломать? Типа кто прессинга не выдержит, то и сойдет с дистанции в последний момент. Так вот — не дождетесь. Я не для того здесь столь времени сидел, чтобы сорваться в последний момент.

Он сплюнул мне под ноги и ушел в дом.

А я почувствовал, что очень устал. Пора бы мне и отдохнуть в своем вип-бунгало. Где оно, кстати? На самом отшибе? Я устало поплелся вглубь территории. Ненавижу людей и их проблемы! Если бы кто-нибудь дал возможность выбрать, жил бы на необитаемом острове. Как Робинзон. И без Пятницы, пожалуйста! Повторяю — людей ненавижу.

«Бунгало страсти», говорите?! Если это бунгало, то я Бонни и Клайд в теле гермафродита. М-да, это, конечно, не Анталия, пять звездочек, это вам… Как бы так сказать, чтоб на санкции за ненорматив не нарваться?! В общем, «бунгало страсти» — это вам не Рио-да-Жанейро. Покосившаяся сараюшка на четырех подпорках. На деревянных стенах выцветшие цветы и звездочки — некролог ремонту. Пять ступенек вверх. Тук-тук… Есть кто дома? Смешно, но я действительно ждал ответа.

От тишины стало не по себе. Словно что-то должно случиться, а у тебя есть всего лишь секунда на принятие правильного решения: уйти в сторону, убежать и больше здесь никогда не появляться. Секунду я упустил.

Лопатки покрылись мурашками — в спину уставился чей-то тяжелый взгляд. Стараясь казаться спокойным и невозмутимым, я медленно обернулся. Никого. Только шорох в кустах, только суетливый шелест деревьев, уставших от жары и теперь подставляющих кроны под щедрые ласки ветра. Уже стемнело, в главном корпусе горел свет. В окнах метались длинные изогнутые тени. Наверху, не боясь быть замеченной, целовалась пара. Я пригляделся: две девушки. Интересные здесь нравы, что ни говори. Еще немного — и начну завидовать. Что есть у меня? Похмельное одиночество. Что есть у них? Всего ничего по человеческим меркам, но вполне достаточно, чтобы прожить успешную и счастливую жизнь. И ведь проживут — в то время как я тихо и незаметно сойду на нет.

На лицо упали тяжелые капли дождя. Забарабанили по дощатому крыльцу. Мне всегда нравился дождь — он как ничто другое в этом мире умеет смывать грехи. Футболка быстро намокла и прилипла к телу. Очень сексуально, будь у меня накачанный торс. Но пивное брюшко, обтянутое мокрой тканью смотрится куда как хуже, и, полный неожиданного презрения к самому себе, я потянул дверь. Скрипучая. Еще один сильный рывок, и она слегка подалась. Как бы ручку с «мясом» не вырвать. Тянем-потянем… Есть! Мокрый и злой я вошел и оказался в кромешной темноте. Инстинктивно прикрыл за собой дверь. Зачем? Сам не знаю.

Внутри стоял затхлый запах. Словно кто-то забыл вынести вазу с увядшими цветами.

Где здесь выключатель? Рука шарила по липкой стене, но не находила… Может, здесь вообще не предусмотрено электричество? Да и зачем оно, если двоих переполняет страсть: вошли, заперлись и давай наверстывать упущенное. Им-то хорошо, а мне каково?

Я сделал шаг и вдруг замер. Странное покрытие они выбрали для пола! Мягкое-мягкое, похожее на мох, чуть пружинит… Я нервно рассмеялся: совсем крыша поехала! Откуда в бунгало мох?! В темноте я присел на корточки и прикоснулся…

В окно ударила молния, осветив на пару секунд комнату.

Черт! Это же…

Я резко выпрямился, и тут же интуитивно нащупал выключатель. Но прежде, чем зажегся свет, я уже знал, на чем стою… на женских волосах. А мои руки испачканы кровью.