"Игры Вышнего Мира" - читать интересную книгу автора (Авраменко Олег)

Глава 2

Ещё издали Марк заключил, что охотничья резиденция князя Хабенштадтского скорее напоминает большой дом, обнесённый высокой крепостной стеной, нежели замок как таковой. Вблизи это впечатление несколько сгладилось — дом вместе с внешними укреплениями представлял собой один целостный архитектурный ансамбль, так что с некоторой натяжкой всё строение можно было назвать замком. Тем не менее Марк был уверен, что в прошлом, лет пятьдесят назад, здесь была просто господская усадьба, которую впоследствии перестроили под такой себе декоративный замок.

Окованные железом ворота замка были распахнуты настежь, деревянный мост над рвом опущен (судя по всему, его уже давненько не поднимали), так что Марк совершенно беспрепятственно проехал внутрь и оказался на мощённом гладким булыжником переднем дворе, где хлопотали по хозяйству несколько слуг. Один из них, одетый понаряднее остальных, весьма важный с виду мужчина лет сорока, среднего роста, немного полноватый, тотчас подошёл к нему. Смерив Марка несколько настороженным взглядом (а всё по причине львиной шкуры), он быстро оценил богатство прочей его одежды, добротную упряжь на лошади, притороченный к седлу меч в украшенных позументом ножнах и, очевидно, решил, что гость заслуживает уважительного отношения.

— Добро пожаловать в Вальдшлос, молодой господин, — произнёс мужчина со сдержанным поклоном. — Меня зовут Петер Фальк, я управляющий поместьем, а заодно и смотритель здешних лесных угодий князя Виллема. Вы к его светлости по делу или погостить?

— Я просто путник, — ответил Марк, спешившись. Затем представился: — Баронет Марк фон Гаршвиц с Грани Нолан. Проезжая через ваши края, решил засвидетельствовать своё почтение господину князю.

Управляющий вновь поклонился:

— Без сомнения, его светлость будет рад оказать вам гостеприимство. Прошу следовать за мной в дом, милостивый государь. А о вашей лошади позаботятся.

Тот же час к лошади подбежали сразу двое слуг и взяли её за поводья. Но Марк остановил их:

— Нет, погодите, любезные. Просто снимите сумку.

Старший из слуг выполнил это распоряжение, а Марк отцепил от седла свой меч, после чего мысленно произнёс простенькое заклинание. Лошадь мгновенно превратилась в рыжую кошку, а её седло и вся прочая упряжь куда-то пропали. Феномен исчезновения сбруи при трансформации оборотней из лошадей в котов и её появления при обратном превращении издавна был неразрешимой загадкой для многих поколений колдунов. И лишь несколько лет назад выяснилось, что она временно помещается в Предвечную Пустоту, или, как ещё её называли, Перекрёсток миров — недоступное для людей место, известное из легенд о мудрых драконах древности, предках нынешних котов-оборотней. С тех пор как Леопольд, кот короля Владислава и королевы Инги, продемонстрировал, что может совершать переход через Перекрёсток миров и вести за собой спутников, хозяева других котов упорно бились над тем, чтобы пробудить такую способность и у своих питомцев, но пока безуспешно. Леопольд по-прежнему оставался единственным и неповторимым, а самая большая ирония заключалась в том, что ни Владиславу, ни Инге это было ни к чему — став носителями Вселенского Духа, они сами обрели власть над пространством…

Ни управляющего, ни других присутствующих на замковом дворе слуг пропажа сбруи нисколько не поразила. Их дружное восхищение вызвал тот факт, что лошадь Марка на самом деле оказалась оборотнем. Владельцами этих волшебных существ как правило были колдуны — да и то не все, а обычно лишь самые сильные.

— О! — произнёс управляющий уже с гораздо большим почтением. — Мы рады приветствовать уважаемого кота-оборотня. — И он выжидающе посмотрел на кошку.

— Она не разговаривает, это самка, — ответил Марк. — Но очень умная, всё понимает. Ведь так, Карина.

Словно и впрямь поняв его, кошка посмотрела на Марка и коротко мяукнула. Он взял её на руки, погладил и передал младшему слуге. Управляющий тут же приказал:

— Отнеси на кухню, пусть там её хорошенько накормят. А сумку господина — в южные гостевые покои на втором этаже.

Оба лакея направились к левому крылу дома, где, видимо, был вход для прислуги, а Марк, как велел обычай его родины, протянул управляющему свой меч:

— Примите его на хранение в знак моих мирных намерений.

Но тот отрицательно покачал головой:

— Ни в коем случае, милостивый государь. Оставьте меч у себя. Мой господин целиком и полностью доверяет своим гостям. К тому же, — тут он позволил себе слегка улыбнуться, — я догадываюсь, что это отнюдь не главное ваше оружие. И от того, другого, избавить вас невозможно. Я ведь не ошибаюсь?

Марк молча кивнул, хотя отчасти управляющий всё же ошибался. На самом деле бóльшая часть магической силы Марка содержалась не в нём самом, а в его львиной шкуре — но об этом он говорить, конечно, не стал.

Они проследовали через парадный вход в просторный холл на первом этаже. Управляющий попросил подождать, пока он доложит князю о госте, предложил сесть в одно из мягких кресел, а сам поднялся вверх по широкой лестнице.

Марк садиться не стал. Он медленно прошёлся по холлу, рассматривая висящие на стене портреты мужчин, в которых легко просматривались схожие, явно фамильные черты. Это было весьма характерно для провинциальных дворянских семейств, чьи представители часто вступали в родственные браки. И вовсе не потому, что следовали каким-то особым традициям, а просто в силу сложившихся обстоятельств — ведь на таких окраинных и малонаселённых Гранях, как Зелунд, вся знать была связана близким или дальним родством и за редким исключением варилась в собственном соку. Точно такая же ситуация была и на Нолане, однако предки Марка, бароны фон Гаршвиц, не ленились искать себе пару на других Гранях, подчас довольно далёких.

Эти поиски, впрочем, преследовали ещё одну цель: на протяжении нескольких последних поколений фон Гаршвицы стремились развить и преумножить в потомстве свои слабенькие магические способности, именуемые в просторечии ведовскими, а по-научному — рецессивными. Вследствие такой продуманной матримониальной политики Марк от рождения обладал довольно развитым даром, который позволял ему с полным правом называться колдуном. А шесть лет назад, в результате целого ряда драматических событий, он стал владельцем львиной шкуры своего далёкого предка, короля Ивэйна, которая, будучи уникальным магическим артефактом, многократно усилила природные способности Марка, почти уравняв его по силе с инквизиторами — самыми могущественными в мире колдунами (если, конечно, не считать высших магов).

Правда, сам Марк относился к этому без особого восторга. Он бы с радостью отказался от шкуры и довольствовался своей врождённой магией, но увы — это было невозможно. Наследство Ивэйна стало его неотъемлемой частью, его второй сущностью…

Всего лишь через минуту после ухода управляющего в холл спустился светловолосый молодой человек, лишь на несколько лет старше Марка, одетый в добротный, но неброский костюм из коричневой тафты без всяких украшений. Лицом он нисколько не походил на мужчин с портретов, так что Марк поначалу принял его за одного из приближённых князя. Однако ошибся.

— Здравствуйте, баронет, вот так встреча! — произнёс молодой человек на чистейшем коруальском языке, именно так, как говорят в Империи, и энергично пожал руку Марка. — Виллем фон Хабенштадт к вашим услугам. Когда милейший Петер назвал мне ваше имя и описал ваш странный наряд, я подумал было, что это просто совпадение — чего только на свете не бывает. Но нет — вы тот самый Марк фон Гаршвиц, кузен королевы Инги.

— Да какой там кузен! — смутился Марк, как всегда в таких случаях. — Седьмая вода на киселе. Даже не седьмая, а девятая — ведь мы родственники только в девятом колене… Так вы меня знаете?

— Само собой, — ответил князь. — До позапрошлого года я жил в Вечном Городе и, разумеется, много слышал о вас. А однажды видел вблизи вашу сестру-близняшку… гм, которая одновременно является сестрой верховного короля. Должен сказать, удивительная история, и я очень подозреваю, что та её версия, которая представлена общественности, имеет мало общего с тем, что было на самом деле.

— Ну, в общем, да, — сдержанно признал Марк.

— Только не подумайте, — продолжал князь, — что я пытаюсь выведать государственные тайны. Просто констатирую очевидный для любого самостоятельно мыслящего человека факт. Больше не будем об этом. Вы, наверное, проголодались с дороги? Тогда я сейчас же велю подать вам ужин.

— Нет, спасибо, князь. Я недавно ел.

— Но от десерта вам не отвертеться. Я как раз собирался выпить вина, но ещё не решил, кто составит мне компанию. Так что вы прибыли очень кстати. — Он сделал приглашающий жест рукой. — Пойдёмте же, что мы здесь стоим.

Молодые люди стали подниматься по лестнице.

— Значит, — произнёс Марк, — вы долгое время жили в Империи?

— Я там родился и вырос. В Вечном Городе, на Авентине. Мой батюшка был вторым сыном князя Хабенштадтского, моего деда. После его смерти он крупно поссорился со старшим братом, новым князем, покинул Зелунд и отправился в странствия. Побывал на многих Гранях нашего архипелага, потом двинулся на Главную Магистраль, а оттуда попал в Империю. Там повстречал мою мать, они поженились, и вскоре у них родился я, а когда мне было пятнадцать, он умер. О Зелунде я знал только по скупым отцовским рассказам, представлял родину своих предков этакой дырой, полностью оторванной от цивилизации — что на поверку оказалось не таким уж далёким от действительности. С зелундскими родственниками никаких отношений мы не поддерживали, разве что отец при жизни изредка переписывался со своей сестрой, моей тёткой Эмилией. Лишь когда мне исполнилось двадцать два, я неожиданно получил от дяди письмо. Оказалось, что его единственный сын имел глупость утонуть, купаясь в реке, и оставил после себя только троих дочерей — а в нашем роду княжеский титул передаётся исключительно по мужской линии. Вот так и получилось, что я нежданно-негаданно стал наследником Хабенштадта, а когда приехал сюда, то обнаружил, что уже являюсь законным князем — трагическая смерть сына подкосила здоровье дяди, и он не дотянул даже до моего прибытия. Вот, вкратце, вся моя история.

— И вы без колебаний променяли Вечный Город на Зелунд? — спросил Марк.

Они как раз поднялись на третий этаж, прошли мимо слуги, высокого под два метра парня, который поприветствовал их поклоном, и вошли в небольшую уютную комнату, посреди которой стоял невысокий стол с вазами, полными разных сладостей, и двумя бутылками вина. Князь Виллем предложил Марку сесть в кресло, сам устроился по другую сторону стола и ловко, со знанием дела откупорил бутылку.

— Да, понимаю, что вы имеете в виду, — заговорил он, разливая вино в хрустальные бокалы. — Я ведь уроженец Империи, и признаться, поначалу во мне взыграл столичный снобизм. Дескать, с какой стати я, гражданин величайшего города в мире, стану переезжать в какую-то тмутаракань, даже не на окраину Империи, а в дикую глушь, расположенную на отшибе Торнинского архипелага, который и сам считается глухой провинцией… — Виллем прервался и поднял свой бокал. — Ну что ж, баронет, выпьем за ваш визит, воистину удивительный для меня.

Они сделали по несколько глотков. Десертное вино оказалось в меру сладким, очень нежным и приятным на вкус. Марк взял из вазы небольшое печенье, отправил его в рот и запил ещё глотком вина.

— Но ведь я не только столичный сноб, — продолжил Виллем, — но ещё и разумный человек. Кем я был в Империи? Да никем, собственно. Просто одним из шестидесяти миллиардов имперских подданных, хозяином небольшого книжного магазина, доходов от которого едва хватало, чтобы прокормить себя и мать. Зато на Зелунде я владетельный князь, богатый и всеми уважаемый, у меня самого есть подданные, а надо мной стоит один только король — милейший, кстати, человек, с которым я отлично поладил. Конечно, не буду отрицать, что после бурной, насыщенной жизни Вечного Города мне здесь тоскливо. Вот моя матушка, которая поначалу была недовольна переездом, очень быстро освоилась в роли княгини-матери и стала душой хабенштадтского общества, этакой светской львицей, часто бывает в Кронбурге, водит дружбу с королевой и принцессами — словом, не грустит. А я порой здорово скучаю. Мне отчаянно не хватает общения с образованными людьми, которых на Зелунде раз-два и обчёлся. Потому-то я так обрадовался вашему визиту. — Князь бросил взгляд на перстень Марка. — Вижу, вы уже закончили инквизиторскую академию. Теперь служите в кадетском корпусе?

— Нет, — ответил Марк. — Я туда не поступил.

Виллем не стал спрашивать почему. По всей видимости, решил, что он плохо сдал выпускные экзамены в академии, а Марк и не подумал убеждать его в обратном. Вместо этого сказал:

— На Зелунд я попал совершенно случайно. Путешествовал по Равнине и выбрал первую попавшуюся населённую Грань, чтобы остановиться на ночлег. А здесь повстречал крестьянского мальчишку, который пас коров. Он поведал мне о недавних событиях и возникших у вас затруднениях.

Виллем мигом помрачнел.

— Стало быть, вы уже в курсе. Что ж, это и к лучшему — а то я не знал, с какой стороны подойти к делу, чтобы не создалось ложного впечатления, будто я навязываюсь к вам со своими проблемами.

— Что вы, князь, какое навязывание! — запротестовал Марк. — Я готов сделать всё, что в моих силах.

Опустошив свой бокал, Виллем налил себе ещё вина и собирался добавить Марку, но тот вежливо отказался. Ему хватало и того, что оставалось в бокале, он вообще не особо любил спиртное.

— Да, скверная история, — произнёс молодой князь. — До сих пор не могу поверить в случившееся. Я правлю этими землями всего лишь полтора года, но за это время успел услышать много хвалебных отзывов о Визельде. Её знали даже за пределами княжества, к ней отовсюду приходили люди со своими болезнями, она всем старалась помочь, никому не отказывала и денег как правило не брала, а принимала только добровольные пожертвования. Ей давно предлагали переехать в Хабенштадт и основать там клинику, но Визельда категорически отказывалась, предпочитая оставаться врачевательницей для бедных.

— Совсем нетипично для чёрной колдуньи, — заметил Марк.

— Ещё бы! Нельзя сказать, что Визельду любили, она была слишком замкнута, себе на уме, да и к магии в этих краях люди относятся с опаской. К тому же Визельда уязвила самолюбие многих мужчин, которые набивались ей в мужья, но получили отказ. А она была ещё совсем молода и очень хороша собой — что, кстати, вызывало зависть у многих женщин. Тем не менее её все уважали, восхищались её талантом и бескорыстием, почтительно называли доброй ведьмой — здесь это считается большим комплиментом, и никто даже подумать не мог, что она служит тёмным силам. А оказалось… — Виллем растерянно покачал головой. — Нет, определённо, до сих пор поверить в это не могу!

— А вдруг случилась ошибка?

Он вздохнул:

— Нет. Как раз с Визельдой никакой ошибки не было. Её поймали на горячем, причём люди, в чьей честности я не сомневаюсь. Мой вассал, помещик Циммерфельд, и двое его сыновей возвращались домой с ярмарки в Хабенштадте, но несколько припозднились и ехали уже по темну, собираясь заночевать здесь, в Вальдшлосе. А когда проезжали через лес, то заметили в стороне какие-то огни. Другие на их месте поспешили бы от греха подальше, но Циммерфельды не из робкого десятка и решили посмотреть, что там происходит. Осторожно пробрались через чащу и увидели на поляне какую-то женщину (Визельду в ней они не узнали), которая стояла в центре пентаграммы, выложенной из горящего хвороста, и бормотала что-то непонятное — видимо, читала заклинания.

— Открывала инфернальный канал, — предположил Марк.

— Скорее всего, — согласился князь, который, не обладая никакими магическими способностями, похоже, много знал о колдовстве из книг. — А буквально через минуту рядом с Визельдой возникла высокая фигура в чёрном балахоне и жутким, по их словам, голосом произнесла: «Давно от тебя не было вестей. Хозяин уже заждался». А потом добавил: «Да, кстати, мы здесь не одни». Тогда Циммерфельды без промедления бросились в атаку. Они понимали, что у них только один шанс: напасть, пока ведьма не вышла из транса. Им это удалось — Визельду они сразили прежде, чем она успела хоть шевельнуться, и тут же изрубили в горящие клочья Эмиссара… Хотя Циммерфельды не уверены, что это был именно Чёрный Эмиссар, может, тварь похуже.

— Если он не сопротивлялся, значит, всего лишь Эмиссар.

— Похоже на то, — кивнул Виллем. — Так что с Визельдой, увы, всё ясно. А вот её дочь Герти… я совершенно не представляю, что с ней делать.

— Тот мальчишка говорил, что крестьяне собирались сжечь её на костре.

— Да, было дело. И сожгли бы, опоздай я хоть на полчаса. Это всё местный пастор, редкий фанатик. Впрочем, и людей можно понять. Когда стала известна правда о Визельде, они страшно обозлились — и в первую очередь на самих себя — что в течение стольких лет она дурачила их, прикидываясь доброй врачевательницей, и никто не заподозрил её в обмане. А отыграться решили на Герти, и по большому счёту им безразлично, виновна девочка или нет.

— А сами вы как думаете?

— Я не верю, что Герти связана с нечистью. Более того — твёрдо уверен в обратном. Но этого недостаточно, чтобы убедить остальных.

— Я слышал, вы консультировались с местными колдунами.

Виллем пренебрежительно фыркнул:

— Вряд ли их можно так назвать. То были просто ведуны. И они честно признали своё фиаско. По их словам, у Герти сильная магическая аура, им не удалось через неё пробиться. Единственно лишь они подтвердили, что она девственница.

— Между прочим, это серьёзный аргумент, — сказал Марк. — Ритуал Чёрного Причастия обязательно включает в себя акт совокупления.

— Да, я говорил об этом пастору. Но он упёрся рогом, как баран, и всё твердит, что она, дескать, с помощью колдовства восстановила девственную плеву, чтобы ввести нас в заблуждение.

— Такой вариант не исключён, — пришлось признать Марку. — Но всё равно аргументация вашего пастора не выдерживает никакой критики. Будь Герти такой сильной ведьмой, ей бы ничего не стоило выбраться из самого глубокого подземелья вашего замка, разделаться со всей охраной и сбежать.

Князь снова вздохнул:

— Я держу её не в подземелье. Кстати сказать, никаких подземелий в Вальдшлосе нет, а есть только подвал для хозяйственных нужд и винный погреб. Герти заперта в соседней комнате, её стережёт мой личный телохранитель — вы видели его в коридоре. Впрочем, я поставил его не столько для того, чтобы стеречь Герти, сколько для её защиты на случай, если кому-нибудь из слуг взбредёт в голову учинить над ней расправу. Хотя это маловероятно — в отличие от крестьян, замковая челядь беспрекословно слушается меня. Вчера я послал гонца на ближайший пост Инквизиции, это два дня пути до Кронбурга и ещё почти сутки — по тракту. Только не думаю, что кто-нибудь приедет. Вон в прошлом году в соседнем княжестве разоблачили крупную шайку сатанистов, которые регулярно устраивали полуночные мессы, вызывали Чёрных Эмиссаров, поклонялись им и вступали с ними в соитие. Так к нам прислали молодого инквизитора, даже не рыцаря, а кадета. Он провёл на Зелунде несколько дней, побывал и в Хабенштадте, а когда убедился, что здешние дьяволопоклонники были всего лишь чернокнижниками и не практиковали человеческих жертвоприношений, то сразу убрался восвояси. Инквизицию интересуют только масштабные дела — а на всякую мелочёвку, как выразился тот инквизитор, им наплевать. Мол, у них слишком мало людей, чтобы заниматься каждым незначительным случаем.

— И он прав, — подтвердил Марк. — Я говорю это вовсе не в оправдание Инквизиции, а как раз наоборот. Численность личного состава Торнинского командорства почти впятеро меньше, чем количество выходцев из нашего архипелага, которые служат инквизиторами. Я это знаю, потому что видел статистику. И такая же ситуация по всем без исключения удалённым архипелагам. Основные силы инквизиторов сосредоточены в самой Империи и в её окрестностях — там они нужны не только для борьбы с тёмными силами, но ещё и для того, чтобы поддерживать и укреплять власть ордена. Инквизиция уже полностью подмяла под себя весь Золотой Круг, а теперь наращивает своё влияние на Главной Магистрали. Вот когда она позарится на Торнин, тогда здесь и станет не в пример больше инквизиторов. Но это случится ещё не скоро. А до тех пор со всякой «мелочёвкой» придётся разбираться без них.

— Пожалуй, вы правы, — согласился Виллем. — Когда я жил в Вечном Городе, то как-то об этом не задумывался. А переехав сюда, начал задаваться вопросом, почему здесь так мало инквизиторов — при том, что в Империи они кишмя кишат. И пришёл к таким же выводам, что и вы. Инквизиция держит здесь ровно столько людей, сколько необходимо для поддержания общего миропорядка в нашем регионе. А до остального им дела нет — и уж тем более их не колышет, что будет с совсем ещё молоденькой девчушкой, которую невежественные крестьяне, подстрекаемые самодуром-священником, рвутся отправить на костёр.

— Вижу, вы сильно обеспокоены её судьбой.

— Разумеется, обеспокоен! Ведь она моя подданная, а я серьёзно отношусь к своим обязанностям правителя и не могу допустить, чтобы с ней обошлись несправедливо. Завтра собираюсь перевезти её в Хабенштадт… хотя не уверен, что это правильное решение. Там ведь тоже найдётся немало желающих устроить аутодафе. А в городе урезонить толпу гораздо труднее, чем в деревне. Боюсь, обстановку может разрядить только официальный вердикт Инквизиции, что Герти не замешана в чёрной магии.

В последних словах Виллема явственно чувствовалась просьба. Марк с сожалением ответил:

— Я уже говорил вам, князь, что не состою в Инквизиции. А значит, не имею права давать от её имени никаких заключений.

— Зато можете посодействовать тому, чтобы инквизиторы занялись этим делом. Вам достаточно будет заехать на пост и попросить их. Я уверен, они не откажут.

— Возможно, — не стал отрицать Марк. — Ну, а если я выясню, что Герти служит Нижнему Миру? Что тогда?

Князь долго не отвечал, блуждая задумчивым взглядом по комнате. Наконец произнёс:

— Я в это не верю, но если вдруг подтвердится наихудшее… — Он снова помолчал. — Вы ведь сможете провести экзорцизм?

— Смогу, — ответил Марк.

О том, что с экзорцизмом не всё так просто, он говорить не стал.