"Все Грани Мира" - читать интересную книгу автора (Авраменко Олег)

Глава 1 Странное знакомство

Эта история началась с вполне заурядной автомобильной аварии. Правда, впоследствии оказалось, что авария была не совсем заурядной, даже совсем незаурядной, а вся эта история началась задолго до аварии, но мой рассказ лучше начать именно с неё. Так будет и мне легче, и вам понятнее.

Было начало девятого вечера, когда я возвращался домой. Хоть убейте, не помню, где я пропадал целый день, зато помню точно, что настроение у меня было, под стать промозглой мартовской погоде, самое что ни на есть гнусное. В таком скверном расположении духа лучше не влезать ни в какую историю — это я знал твёрдо и не искал на свою голову приключений, а спешил поскорее оказаться в своей уютной квартире и согнать плохое настроение на монстрах из очередной компьютерной игры. Однако в тот вечер судьба распорядилась иначе, и вышеупомянутая авария круто изменила всю мою дальнейшую жизнь.

Собственно, как таковая, авария здесь ни при чём. Ни водителя старенького БМВ, который на крейсерской скорости вознамерился свалить бетонный столб на обочине проспекта, ни его пассажира я прежде не знал, а в будущем познакомиться с ними случая не имел, поскольку они дружно отдали концы ещё до моего появления. Роковым для меня оказалось то обстоятельство, что по пути домой я немного задержался и пару минут простоял в толпе, собравшейся вокруг разбитой машины.

По правде сказать, я не принадлежу к тому типу людей, которых привлекают кровавые зрелища. Скорее наоборот: я человек очень впечатлительный, и меня мутит от одного вида крови. Но, наверное, каждому из нас в той или иной мере присуща несколько болезненная тяга ко всему выходящему за рамки обыденного, и в этом плане я не представляю исключения. К тому же я человек не только впечатлительный, но и крайне любознательный, и просто обожаю всюду совать свой нос. Так получилось, что за двадцать четыре года своей жизни я ни разу не видел настоящей аварии (помятые крылья и оторванные бамперы не в счёт); поэтому не смог устоять перед таким соблазном и решил посмотреть на груду металлолома, в которую превратилась машина. Но едва я увидел изуродованные тела водителя-камикадзе и пассажира, как к моему горлу немедленно подступила тошнота, и я чуть ли не бегом бросился прочь от места трагедии. Тем не менее, этой короткой задержки оказалось достаточно, чтобы за мной по пятам увязался слонявшийся среди толпы кот. Поглощённый невесёлыми мыслями, я поначалу не обращал на него особого внимания, считая, что нам случайно оказалось по пути. И только у подъезда моего дома, когда кот, обогнав меня, остановился на крыльце, я сообразил, что всю дорогу от самого проспекта он следовал за мной.

Вообще-то я люблю котов. Всех подряд — породистых и беспородных, домашних и бродячих. С раннего детства я питал глубокую привязанность к этим гордым и независимым животным и старался не обижать их. Однако в тот вечер я чувствовал себя не в своей тарелке (уже забытые неприятности днём плюс два окровавленных трупа вечером) и поначалу собирался пнуть приставучего кота ногой. Но в следующий момент, присмотревшись к нему внимательнее, засомневался, стоит ли это делать. Уж очень он был красив — чистокровной сиамской породы, отлично сложенный, в меру откормленный, хорошо ухоженный, если не сказать — холёный. И смотрел на меня так доверчиво, что и лёд, наверное, растаял бы от его взгляда. А моё сердце совсем не ледяное.

— Ты потерялся, котик? — ласково спросил я.

Кот замурлыкал и потёрся о мою ногу. Я присел на корточки и легонько провёл ладонью по его спине.

— Бедняжка! Что же с тобой делать? Нельзя оставлять ночью на улице, ещё кто-нибудь обидит. Может, пойдёшь со мной?

Как мне показалось, кот одобрительно мяукнул. Мы вместе вошли в подъезд, и я вызвал лифт.

— Завтра подумаю, чем тебе помочь, — сказал я. — Просмотрю, например, рубрики о пропавших животных. И сам дам объявление. Ты такой красавец, что хозяин наверняка будет тебя искать.

Кот утвердительно мяукнул. Не знаю, почему, но я был уверен, что он мяукнул именно с утвердительной интонацией.

— Кстати, меня зовут Владислав, — представился я.

— Мяу, — ответил кот.

Я посмотрел на него и вздохнул:

— Жаль, что у тебя нет специального ошейничка с именем. Ведь вряд ли тебя зовут Васькой или Мурчиком. Класс не тот… Ну, ладно. Если не возражаешь, я буду называть тебя просто котиком. Временно, разумеется, до встречи с твоим хозяином. Гмм. Или, лучше, с хозяйкой — молоденькой, красивой и незамужней… — Я снова вздохнул и добавил: — Мечтать, как говорится, не вредно.

— Мяу, — повторил кот.

Это последнее «мяу» получилось каким-то фальшивым, больше похожим на человеческую имитацию кошачьего мяуканья. В первый момент я подумал, что кто-то дразнит меня, и быстро огляделся по сторонам в поисках шутника. Но ни в подъезде, ни на лестнице никого не было.

Тем временем опустился лифт, его двери открылись. Кот первый забежал в кабину.

— Ну что же, — сказал я, проходя вслед за ним. — Поехали.

Когда мы поднялись на девятый этаж, я впустил кота в свою квартиру, затем вошёл сам и первым делом поднял трубку телефона. Как и следовало ожидать, в ответ я услышал лишь тишину.

Почему-то последнее обстоятельство окончательно добило меня. Это было тем более глупо, что уже больше месяца мой телефон был отключён за злостную неоплату счетов, а погасить задолженность я так и не удосужился. Компьютерная фирма, на которую я работал, в последнее время еле сводила концы с концами, балансируя на грани банкротства, и её руководству пришлось сократить зарплату своим работникам. Так что сейчас у меня попросту не было денег, чтобы рассчитаться с телефонной компанией.

Тем не менее, молчание телефона стало последней каплей, переполнившей чашу моего терпения. У меня был трудный, крайне неудачный день; потом я сдуру решил посмотреть на аварию, что явно не улучшило моего настроения; и, наконец, гробовая тишина в телефонной трубке, ехидно шепчущая мне, что я по-прежнему лишён доступа к Интернету[1]… Я поймал себя на том, что примеряюсь швырнуть кейс в окно, и понял, что дело плохо. Посему я торопливо подошёл к письменному столу, выдвинул средний ящик, где на крайний случай у меня хранилась упаковка валиума, и проглотил одну таблетку, предварительно разжевав её, чтобы быстрее усвоилась. Потом сходил в кухню и запил кока-колой неприятный привкус лекарства.

Вернувшись в комнату, я снял куртку и свитер, небрежно бросил их в угол и сразу завалился на диван. Про кота я и думать забыл, а он, надо отдать ему должное, всё то время, пока я лежал с закрытыми глазами и успокаивался, не напоминал о своем присутствии.

Валиум подействовал на удивление быстро. В скором времени мои нервы угомонились, и с непривычки меня начала одолевать сонливость. Но тут, приоткрыв глаза, я увидел кота, который сидел посреди комнаты на задних лапах, устремив на меня свой умный взгляд. Даже слишком умный для животного…

— Дружок, — произнёс я, зевая. — Устраивайся, где тебе удобно, чувствуй себя, как дома. Утром мы займёмся твоими проблемами, а сейчас… — Я с трудом поднялся, снова зевнул и посмотрел на часы. — Вот это да! Ещё нет девяти, а я уже засыпаю. И самое обидное, что завтра встану ни свет, ни заря, и выбьюсь из привычного графика… Понимаешь, котик, — принялся объяснять я, расстилая на диване постель, — мне лучше работается по ночам, тут мы с тобой похожи. А из-за этих автопижонов, чёрт бы их побрал… Гм. И действительно — берёт.

Кот понял, что я собираюсь ложиться. Его взгляд сделался умоляющим.

— Не переживай, — сказал я, по-своему истолковав этот взгляд. — Найдётся твой хозяин. Спи спокойно.

В ответ кот жалобно замяукал и демонстративно выбежал из комнаты. Я решил, что он привык спать в передней, и спокойно продолжил готовиться ко сну. Когда я уже собирался выключить свет, кот снова появился.

— Владислав, — произнёс он приятным мурчащим тенорком. — Ты, случайно, не забыл поужинать?

Я почесал затылок и кивнул:

— Твоя правда, котик, перекусить нам не помешает. Проклятая авария совсем задурила голову.

— Это лекарство задурило тебе голову, — сделал уточнение кот. — Разве можно так обращаться с гостями? Ни поесть не предложил, ни попить. А я, к твоему сведению, с самого утра маковой соломки в рот не брал.

— Не «соломки», а «росинки», — машинально поправил я. — И, скорее, «во рту не было». «В рот не брал» звучит как-то… двусмысленно, что ли.

Слегка пошатываясь от действия снотворного, я поплёлся в кухню. Где-то в глубине моего естества возникло какое-то дразнящее чувство неладного. Я смутно подозревал, что со мной происходит что-то ненормальное, чего быть никак не должно. Но причины моего беспокойства оставались неясными…

— Должен тебя огорчить, — сказал я. — «Вискаса» у меня нет.

— И слава Богу, терпеть не могу «Вискас»! — с отвращением произнёс кот.

— Я тоже. А как по поводу сосисок?

— Каких.

— Франкфуртских.

Он облизнулся:

— Давай две. Варить не надо.

Я достал из холодильника пакет с франкфуртскими сосисками, разорвал упаковку… и тут обалдело замер. Бессознательное ощущение чего-то неладного наконец (и, должен признать, с большим опозданием) оформилось в понимание, что именно не так. Кот разговаривал! По-человечески…

Не помню, как долго я простоял без единого движения, вытаращив от удивления глаза, пока кот не вывел меня из оцепенения.

— Ну, чего уставился? — нетерпеливо проговорил он. — Сосиски давай!

Я тяжело опустился на стул, вынул из разорванного пакета две сосиски и бросил их на пол перед котом.

— Не очень вежливо, — заметил он. — Кроме того, без посуды негигиенично.

— Извини, — растерянно промямлил я и потянулся за тарелкой.

Но было уже поздно — кот принялся есть прямо с пола.

А у меня в одночасье пропал весь аппетит. Я сидел, тоскливо глядя на кота, и безуспешно пытался собрать разбегавшиеся во все стороны мысли. Наконец я задал самый, пожалуй, глупый из возможных в этой ситуации вопросов:

— Так ты хочешь убедить меня, что умеешь разговаривать?

Кот ненадолго прервал ужин.

— Вовсе нет, — спокойно ответил он. — Я ни в чём не собираюсь тебя убеждать. Сам решай: действительно ли я разговариваю, или тебе только кажется. — С этими словами он снова вцепился в сосиску.

Пока кот ел, я лихорадочно искал разумное объяснение происходящему. В итоге, все мои размышления сводились к четырём версиям:

1) гипноз или чревовещание;

2) галлюцинации, вызванные валиумом;

3) мама, я сошёл с ума!

4) кот в самом деле разговаривает.

Первое предположение я тут же отбросил, поскольку кроме меня единственной живой душой в квартире был кот. А чтó он использовал для общения со мной — артикуляционный аппарат, чрево или гипноз — было не суть важно. Главное, что он разговаривал.

Что же до второго пункта, то валиум лишь условно относится к группе наркотических препаратов. Он не является галлюциногеном и даже в больших количествах не способен вызвать такое устойчивое и реалистичное видение, как говорящий кот. К тому же, я принял только одну таблетку — вполне безопасную терапевтическую дозу. Если это и галлюцинации, то валиум к ним непричастен. Такой вывод отсылал меня сразу к третьему пункту.

С сумасшествием было немного сложнее, но, в конце концов, и от этого предположения мне пришлось отказаться. Ведь если бы я в самом деле сошёл с ума, и говорящий кот оказался бы порождением моего больного воображения, то я бы ни на мгновение не усомнился в его реальности. А я сомневался — притом так глубоко и основательно, что даже заподозрил у себя психоз.

Таким образом, оставалось последнее: кот действительно разговаривал — в том смысле, что общался со мной независимо от моего психического состояния.

К тому времени, когда кот завершил трапезу, я уже окончательно утвердился в этой мысли.

«Послушай-ка, Владислав, — обратился я к самому себе. — Говорящий кот — это, конечно, невидаль. Но кто сказал, что это невозможно? Умному и самостоятельно мыслящему человеку не пристало отрицать очевидный факт только на том основании, что он не укладывается в рамки повседневного опыта».

«Верно, — согласился я. — Долой стереотипы и косное мышление! Аргументы типа: „этого не может быть, потому что этого быть не может“ не для меня».

— А знаешь, дружок, — обратился я к коту. — Я тут хорошо подумал и…

— И что?

— Я уверен, что с головой у меня всё в порядке. Следовательно, ты на самом деле разговариваешь.

— Смелое признание, — сказал кот. В его голосе мне послышались озорные нотки. — А ты, оказывается, гораздо умнее, чем можно было подумать, если судить по первому впечатлению. До тебя только Инна приняла меня таким, какой я есть.

— Инна, это кто? — спросил я.

— Моя хозяйка, — ответил кот. — А меня зовут Леопольд.

— Очень мило, — сказал я. — Рад с тобой познакомиться, Леопольд. Ты уже наелся?

— Да, спасибо.

— Больше ничего не хочешь?

— Ну, если есть молоко…

— Вот чего нет, того нет, — развёл я руками.

Кот небрежно махнул передней лапой.

— Ничего, обойдусь. Я и сосисками сыт. На сегодня хватит.

— В таком случае, — сказал я, вставая, — здесь нам делать нечего.

— Конечно, — согласился Леопольд.

Мы вернулись в комнату. Я тотчас разлёгся на диване и в блаженной полудрёме наблюдал за котом, который устраивался в кресле напротив. Наконец он свернулся калачиком и заговорил:

— Вы, люди, ужасные снобы. Считаете себя единственными разумными существами на свете и даже в мыслях не допускаете, что другие животные, коты, например, тоже разговаривают между собой. Что, при желании, они могут научиться говорить по-человечески.

— Почему же не допускаем? — робко возразил я. — Иногда допускаем. Вот, скажем, попугаи…

— Ну, ещё бы! — возмущённо перебил меня Леопольд. — Попугаи с их мышиными мозгами никого, видите ли, не удивляют! Потому что они только повторяют услышанное, не задумываясь над своими словами. А стоит коту заговорить, люди тут же начинают вести себя так, будто чёрта узрели… Не все, конечно, — признал он. — Но подавляющее большинство.

— Их можно понять, — заметил я и сладко зевнул. — Ведь далеко не на каждом шагу встречаются такие, без преувеличения, выдающиеся коты.

— Всё равно, — стоял на своём Леопольд. — Это не повод, чтобы направлять машину в ближайший столб.

Последние слова кота заставили меня подпрыгнуть в постели.

— Так это из-за тебя?! — потрясённо воскликнул я.

Леопольд тоже поднялся, выгнулся дугой и зашипел.

— Они сами виноваты, — объяснил он неожиданно мягким, чуть ли не ласковым тоном. — Зачем было похищать меня.

Я расслабился и снова прилег.

— Значит, они тебя украли?

— А как же иначе! Неужели ты мог подумать, что такие мерзкие рожи могли иметь на меня законные права? — Леопольд развалился боком в кресле, закрыл левый глаз, а правым не моргая уставился на меня. — Хорошо, что перед этим они бросили меня на заднее сидение.

— Тебе и правда повезло, — сказал я, внимательнее присмотревшись к коту. — Ни единой царапины.

— Мы, коты, очень живучие, — самодовольно произнёс Леопольд. — А я особенно живучий. Когда машина врезалась в столб, меня просто швырнуло на пол.

— А как это вообще случилось? — поинтересовался я.

— Поверь, я не думал, что так получится. Обычно я не заговариваю с незнакомцами, мой бывший хозяин не раз предупреждал, что это может плохо кончиться. Я бы и с тобой не заговорил, если бы ты догадался накормить меня.

Я с облегчением вздохнул:

— Всё-таки здорово, что не догадался!

Леопольд открыл левый глаз и удивлённо моргнул.

— Это почему?

— Тогда бы я не узнал, что ты разговариваешь. — При этой мысли я содрогнулся. — Страшно представить: я прошёл бы мимо такого необычайного, такого захватывающего, такого потрясающего явления… Короче, говорящий кот — это сила! Я считаю встречу с тобой самым замечательным событием в моей жизни. После моего рождения, разумеется.

— Приятно слышать, — сказал Леопольд. — Ты, я вижу, человек широких взглядов. Другое дело, те типы в машине. Я сразу понял, что люди они ограниченные и с ними каши не сваришь. Честное слово, я собирался держать рот на замке и удрать при первой же возможности, оставив их в дураках. Но когда они стали прикидывать, сколько денег зашибут от моей продажи, я просто не мог смолчать и заявил им решительный протест. Наверное, я перегнул палку и наговорил лишнего… — Кот на секунду умолк, потом немного смущённо объяснил: — Понимаешь, я часто гуляю на улице, а чего только не услышишь от некоторых людей.

— Прекрасно понимаю, — кивнул я. — И что же похитители?

— Они совсем рехнулись. Тот, что сидел справа, попытался открыть дверцу, видно, хотел выпрыгнуть на ходу из машины. Но там что-то заклинило, дверца не открывалась, и тогда этот кретин вцепился в руль. А водитель вместо тормоза нажал на газ. И врезался в столб… Мне жаль, что так получилось. Правда жаль. — Леопольд закончил свой короткий рассказ заупокойным мурлыканием.

— Такова жизнь, — со вздохом констатировал я. Меня угнетала мысль, что двое людей, пусть и не лучших представителей рода человеческого, так жестоко поплатились за кражу кота, пусть и необыкновенного. Увидев, что Леопольд тоже расстроен, я поспешил утешить его: — Ты ни в чём не виноват, котик. Это был типичный несчастный случай. Твои похитители пострадали исключительно по своей глупости.

— Omnium malorum stultitia est mater,[2] — веско добавил Леопольд.

Я мигом позабыл обо всех своих грустных мыслях и от восторга готов был пуститься в пляс по комнате. Встретить кота, который не только разговаривает по-человечески, но ещё при случае вворачивает фразы на языке Цицерона, — об этом я мечтал всю жизнь!…

— Так ты говоришь и по-латыни? — спросил я, восхищённо глядя на Леопольда.

— Говорить не умею, — честно признался кот. — Но знаю много пословиц и поговорок. Я слышал их от Мэтра и запомнил. У меня хорошая память.

— А кто такой Мэтр?

— Мой бывший хозяин.

Грусть, явственно прозвучавшая в голосе Леопольда, в сочетании с прилагательным «бывший», навела меня на очевидную догадку.

— Он умер?

— Да.

— А кем он был?

— Учёным. Профессором.

— Где-то преподавал?

— Нет. Он был очень старый и… как это называется, чёрт возьми?… В запасе?… В отставке?… В общем, на пенсии. Правда, у него был один ученик… — Тут Леопольд осёкся. — Послушай, Владислав, давай не будем об этом. Мне больно вспоминать Мэтра.

— Почему?

Кот заворочался в кресле, взгляд его стал тусклым.

— Понимаешь, он был очень привязан ко мне и любил меня, как сына. Я тоже любил его… и стал причиной его смерти. А всё из-за моего злосчастного языка…

Из дальнейшего рассказа Леопольда я узнал, что два месяца назад профессор (или Мэтр, как называл его кот) был убит, когда они вместе обедали в ресторане. Его убили после того, как Леопольд, охваченный игривым настроением, сделал несколько замечаний официантке по поводу меню и её короткой юбчонки. От испуга девушка грохнулась на пол, а какой-то нервный господин за соседним столиком заорал: «Сгинь, дьявол!» — выхватил здоровенный пистолет и начал стрелять. Целился он в кота, но попал в профессора.

В том, что Мэтр был убит, Леопольд не сомневался. Он собственными глазами видел, как пуля снесла профессору верхнюю часть черепа. Охваченный ужасом, кот стремглав выбежал из ресторана, а тот нервный господин продолжал стрелять ему вслед, пока не кончилась обойма.

Дальше воспоминания Леопольда обрывались, видно, у него случился провал в памяти. Опомнился он уже в совсем незнакомой местности где-то на окраине города. Целую ночь и половину следующего дня кот неприкаянно бродил по улицам — грязный, мокрый, продрогший до костей. Наконец, совершенно обессиленный, спрятался в подъезде одного из домов. Именно там жила Инна. Возвращаясь домой, она подобрала его, принесла к себе в квартиру, искупала, отогрела, накормила. Леопольду некуда было идти, и он остался жить у неё.

Как только речь зашла об Инне, голос кота стал мягким, а взгляд — ласковым и спокойным. Он перестал ёжиться, раз за разом запинаться и снова свернулся калачиком.

Я тоже расслабился, разомлел и, засыпая, с наслаждением прислушивался к похвалам Леопольда: какая Инна добрая, ласковая и отзывчивая девушка, какая умная и начитанная… Это была одна из лучших колыбельных в моей жизни.

— Она очень удивилась, когда узнала, что ты разговариваешь? — спросил я.

— Не очень. Первую неделю я не решался заговорить с ней — боялся, что она испугается и прогонит меня. Но в один прекрасный день Инна сказала: «Ты такой умница, котик, такой сообразительный! Жаль, что не умеешь говорить». Вот тогда я объяснил ей, что она ошибается. Инна так обрадовалась!

— Твоя Инна настоящее чудо!

— Ещё бы, — подтвердил Леопольд.

— Сколько ей лет? — по вполне понятным причинам поинтересовался я.

— Летом будет девятнадцать. Инна очень молоденькая девушка.

— Она блондинка или брюнетка?

— Натуральная блондинка. У неё замечательные белокурые волосы и красивые голубые глаза.

— Так ты и цвета различаешь?

— Конечно. А что?

— Видишь ли, — сказал я, из последних сил барахтаясь в объятиях сна, — принято считать, что все коты дальтоники. Так утверждают учёные.

— Ха, глупости! Эти учёные ничего не смыслят в котах.

— Что правда, то правда, — пробормотал я, неумолимо погружаясь в пучину забытья. — Ни черта они не смыслят ни в котах, ни в их хозяйках… Кстати, Инна красивая?

— Очень красивая, — безапелляционно ответил Леопольд. — Она самая красивая девушка в мире. Когда вы встретитесь, ты обязательно влюбишься в неё.

— А знаешь, котик, я уже начинаю влюбляться в твою Инну, — мечтательно сообщил я и в тот же момент заснул, позабыв выключить в комнате свет.

Ночью я видел кошмарный сон: будто проснулся и обнаружил, что Леопольд разучился говорить. Чего только я с ним ни делал — и за хвост дёргал, и на коленях умолял, — но он как в рот воды набрал, лишь жалобно мяукал и смотрел на меня пустым, непонимающим взглядом. Наконец до меня дошло, что на самом деле никакого разговора между нами не было, что всё происшедшее вчера вечером мне только приснилось. В отчаянии я проснулся…

Второе моё пробуждение было ещё хуже первого. В квартире я оказался один-одинёшенек, Леопольда нигде не было. Я долго искал его, пока не сообразил, что никакого кота, говорящего или бессловесного, вообще не существовало, он только приснился мне. Сделав это ужасное открытие, я с горя повесился… И тогда снова проснулся — уже по-настоящему.

Было полвосьмого утра. Я открыл глаза и тотчас увидел Леопольда, который сидел на диване возле моих ног.

— Доброе утро, Владислав, — вежливо поздоровался он.

— Привет, Леопольд, — сказал я и облегчённо вздохнул. После всех ночных кошмаров чувствовал себя безмерно счастливым. — Знаешь, жизнь — замечательная штука.

— Ясное дело, — ответил кот и потёрся о мою ногу.

Я сел и почесал его за ухом. Он довольно замурлыкал.

— Это было бы очень печально, — произнёс я, отвечая вслух на свои мысли.

— О чём ты?

Я рассказал ему о своём жутком сне.

— А ты, как я погляжу, очень впечатлительный, — заметил кот, когда я закончил. — Однако хватит болтать, я есть хочу.

Я откинул в сторону лёгкое махровое покрывало, слез с дивана и вступил в комнатные тапочки.

— Хорошо, сейчас позавтракаем. Только сперва я приму душ и побреюсь. Это недолго. Подождёшь?

— Подожду, мне не привыкать. Инна тоже по утрам принимает душ. Правда, ей не надо бриться.

— Везёт же некоторым! — с завистью произнёс я.

Через полчаса, позавтракав, мы вернулись в комнату. Расположившись в кресле, я пил кофе и курил сигарету, а кот сидел на диване, смотрел на меня и терпеливо ждал, когда я изволю заговорить о его проблемах.

Но я всё молчал и лишь время от времени тяжело вздыхал. Наконец Леопольд не выдержал:

— На тебе лица нет, Владислав. Что стряслось?

Я опять вздохнул и ответил:

— Честно говоря, котик, мне не очень-то хочется искать твою Инну.

— С какой это стати?

— Потому что она заберёт тебя.

— Разумеется, — подтвердил он. — Инна моя хозяйка. К тому же она любит меня.

— Но и мне ты понравился, — сказал я. — Я не хочу, чтобы ты исчезал из моей жизни.

Леопольд удивленно мяукнул.

— А почему я должен исчезать из твоей жизни? Подружись с Инной — сейчас весна, а друга у неё ещё нет. Этим ты убьёшь сразу двух собак… то есть, двух зайцев — и подругу себе найдёшь, и я останусь с тобой. Или у тебя уже есть подруга?

Я энергично взлохматил свои волосы.

— Никого у меня нет, но… Легко тебе говорить — подружись. А на самом деле… У нас, людей, всё гораздо сложнее.

— Знаю, знаю, — цинично проронил кот. — У вас, людей, масса всяких идиотских условностей. А Инна вообще странная в этом смысле. Парни вокруг неё так и вьются, но она совсем не замечает их. Ждёт своего принца на белом коне — это так Наташа сказала, её подруга. И ещё сказала, что в принцев верят только дурочки… Ох, Инна тогда рассердилась! Она гордо вздёрнула подбородок — стала такой величественной, как королева! — и ответила: «А вот я, представь себе, верю. И жду. И дальше буду ждать!»

Я встал с кресла и подошёл к зеркалу. Оттуда на меня смотрел худощавый парень двадцати четырёх лет, роста выше среднего, тёмный шатен с серыми глазами, далеко не атлетического телосложения, внешне ничем не примечательный, а если уж совсем начистоту, то некрасивый…

— Я не принц, — заключил со вздохом. — И ни капельки не похож на принца.

— Чтобы быть принцем Датским, — глубокомысленно изрёк Леопольд, — нужно родиться сыном датского короля.

— Принц, это в переносном смысле, — пояснил я. — Образно.

Кот фыркнул.

— Ну, спасибочки, просветил! — саркастически промолвил он.

Следующие несколько минут мы молчали. Каждый из нас думал о своём, как оказалось — об одном и том же. В конце концов Леопольд произнёс:

— Ты обязательно понравишься Инне. Насчёт этого можешь быть спокоен.

— А?! — Я как раз прикуривал вторую сигарету и чуть не уронил её на колени.

— Ты ей понравишься, — повторил кот.

— Почему ты так уверен?

— Потому что хорошо знаю вас обоих. Вы просто созданы друг для друга.

Я положил сигарету в пепельницу и недоверчиво посмотрел на кота, подозревая, что он насмехается надо мной. Но, насколько я мог судить, Леопольд был совершенно серьёзен.

— Ты хорошо меня знаешь? — переспросил я, делая ударение на каждом слове. — Откуда? Мы же только вчера познакомились.

— Этого вполне достаточно, — не сдавался Леопольд. — Мы, коты, очень тонко чувствуем людей. А я — особенно тонко… Думаешь, я просто так пошел именно за тобой, а не за кем-нибудь другим? — Он сделал короткую, но выразительную паузу, затем с театральным пафосом провозгласил: — Ошибаешься! Я сразу понял, что ты именно тот человек, который мне нужен. Уже тогда я знал, что на тебя можно положиться. А теперь я точно знаю, что вы с Инной два ботинка пара… или два сапога… В общем, неважно. Если ты не понравишься ей, я назову её дурой. Прямо в глаза назову — и буду прав. Лучшего друга ей не сыскать.

Я даже покраснел от удовольствия.

— Слишком много на себя берёшь… — ради проформы возразил я, хотя в душе полностью разделял мнение кота.

— Сколько хочу, столько и беру, — огрызнулся Леопольд. — Лицемер бездарный! Если хочешь, чтобы тебе верили, то сначала научись притворяться, а потом уже разыгрывай скромника. Я по глазам твоим вижу, что ты согласен со мной.

Я в замешательстве опустил свои предательские глаза.

— Ну, допустим…

— Не «допустим», а так оно и есть, — настаивал кот, страшно довольный своей проницательностью.

— Хорошо, так оно и есть, — уступил я.

— Это уже лучше, — с важным видом кивнул Леопольд. — Не стоит прибедняться, Владислав. Все люди высокого мнения о себе, часто неоправданно высокого, но в твоём случае это соответствует действительности. Ты в самом деле замечательный парень, Инна сразу влюбится в тебя. Вот увидишь.

Я вздохнул.

— Что ж, ладно. Будем надеяться, что ты прав и мы с твоей Инной понравимся друг другу. Если не как мужчина и женщина, то хоть как брат и сестра. Это будет тоже неплохо. Я всегда хотел иметь сестрёнку, но так получилось, что… Впрочем, оставим этот разговор, сейчас он неуместен. Хватит охать и вздыхать, пора браться за дело.

— Правильно, — одобрил моё решение Леопольд.

— Ну что же, — произнёс я нехотя. — С чего начнём? Ты знаешь, где живёт Инна?

— Если бы знал, то сказал бы: «Владислав, отвези меня туда-то и туда-то». Но я не знаю.

— А какие-нибудь названия помнишь?

— Нет, — после недолгих раздумий ответил кот. — Ничегошеньки. Читать я не умею, а из разговоров… нет, не помню… Надо же! — огорчённо воскликнул он. — Два месяца прожил у Инны и ни разу не поинтересовался, где же я живу.

— Ну, а особые приметы? Магазины, кинотеатры, ещё что-то.

Но всё было впустую — ничего конкретного кот сообщить не мог.

— Инна где-то работает или учится? — с последней надеждой спросил я.

— Учится в университете.

— В каком именно?

— Как это в каком? Разве он не один?

— Увы, нет. С некоторых пор в Киеве развелось много всяких университетов. Хотя… — Тут в голову мне пришла одна мысль. — Инна никогда не называла его «универом»?

— Она постоянно так говорит. «Иду в универ», «только что из универа», «сегодня в универе» и так далее.

— Уже легче, — обрадовался я. — Думаю, это настоящий университет.

— А остальные ненастоящие?

— Ну, по крайней мере, я так считаю. Уже по своему названию университет должен быть универсальным учебным заведением. В настоящем университете могут учиться физики и филологи, химики и психологи…

— Вот-вот! — перебил меня Леопольд. — Инна физик. Учится на физфаке.

— Да что ты говоришь?! — поражённо воскликнул я.

— А что? — спросил кот, озадаченный моей бурной реакцией.

— Дело в том, — объяснил я, — что я тоже учился на физфаке. Закончил университет в позапрошлом году.

— А Инна в позапрошлом году только поступила, — сказал Леопольд. — Вот так совпадение!

Естественно, я сразу собрался в университет. Сначала хотел оставить Леопольда в квартире, но он заупрямился и требовал взять его с собой. В результате я уступил ему, но с непременным условием, что он не будет разговаривать ни по дороге, ни в университете. Кот пообещал, что будет нем, как рыба.

К счастью, Леопольд знал фамилию Инны, поэтому в деканате факультета мне не составило труда выяснить, на каком курсе и в какой группе она учится. Как и следовало из слов кота, Инна была второкурсницей, и сейчас у её группы был семинар по электродинамике.

Однако на этом наше везение закончилось, Инны на занятиях не было. Я поговорил с девушками из её группы, и они заверили меня, что сегодня она вообще не придёт. Оказывается, Инна была такая умница, что сумела сдать наперёд несколько зачётов и экзаменов, и в пятницу (а как раз была пятница) у неё получался дополнительный выходной.

Вдобавок, как назло, единственная подруга Инны, которая знала её адрес и телефон, та самая Наташа, о которой упоминал Леопольд, на этой неделе отсутствовала в городе и должна была вернуться только завтра днём. Остальные девушки знали лишь, что Инна живёт где-то на левом берегу. Но там жило свыше миллиона человек. Я, кстати, тоже жил на левом берегу.

Делать было нечего. Поскольку завтра был выходной, я оставил девушкам свой адрес и убедительно попросил передать Наташе (благо та жила в общежитии), чтобы по возвращении она немедленно позвонила Инне и сообщила ей, что пропавший кот у меня. Девушки обещали, что всё сделают.

Из университета я вышел далеко не в лучшем расположении духа, но и не очень расстроенный. С одной стороны, я сожалел, что знакомство с Инной откладывается; с другой же — был доволен, что кот остаётся со мной ещё, по крайней мере, на день.

Поблизости никого не было, и я позволил себе заговорить с Леопольдом:

— Я так боялся, котик, что ты вздумаешь поболтать с ними.

— А я боялся, — с откровенным сарказмом произнёс Леопольд, — что они первые заговорят со мной.

Держа кота на руках, я не спеша шёл по небольшой площади перед корпусом факультета в направлении Выставки.

— Ба! Откуда им знать, что ты говорящий?

— Ха! Ты же сам им сказал!

В этот момент я споткнулся на ровном месте и чуть не упал.

— Господи! Ну, я и дурак!

— Ещё какой! — подтвердил кот. — Я уже и моргаю тебе, и пальцы кусаю, а ты несёшь: «Леопольд сказал, что Инна учится на физфаке. Я, кстати, тоже здесь учился…» Тьфу на тебя!

Я еле доплёлся до невысокого бетонного парапета, окаймлявшего с правой стороны площадь, посадил на него кота, сам тоже сел и нервно раскурил сигарету. Наконец-то я понял, почему девчонки так странно смотрели на меня и загадочно улыбались. Я был уверен, что обязательно встречу в университете Инну, и даже не удосужился придумать правдоподобную историю своего знакомства с Леопольдом на случай её отсутствия. А экспромт получился крайне неудачным…

— Это ты виноват! — вскипел я. (Старичок, который как раз проходил мимо, остановился и удивлённо посмотрел на меня.) — Я сам не соображал, что несу. Так боялся, что ты заговоришь…

— А сам заговорился, — подытожил кот.

Дед внимательно присмотрелся ко мне и к Леопольду, покачал головой, подошёл и сел рядом.

— Весеннее солнце, — произнёс он, глядя в затянутое тучами небо, — ещё опаснее летнего. Может так припечь…

— Интересно, что они подумали? — отозвался Леопольд, начисто игнорируя присутствие старичка.

— Похоже, решили, что я всё сочинил. И о том, что Инна твоя хозяйка, и о том, что ты потерялся.

— Но зачем?

— Чтобы выведать её адрес или номер телефона.

— Думаешь, они знают, где она живёт, но тебе не сказали?

— Вполне возможно. С моей-то историей… — И я тяжело вздохнул.

— Так что будем делать? — спросил кот. — Вернёмся?

— И что мы им скажем? — задал я встречный вопрос. — Что ты говорящий? Они же всё равно не поверят!

— Не поверят, это точно, — вмешался дед. — Я тоже не верю. Мне только кажется, что кот разговаривает.

— Когда кажется, креститься надо, — огрызнулся Леопольд. Старичок немедленно последовал его совету и перекрестился. А кот повернул голову, с тревогой посмотрел на меня и спросил: — А вдруг девчонки не скажут Инне, что мы приходили?

— Скажут, не сомневайся, — успокоил я его. — И мой адрес передадут. Если не сегодня, так завтра.

— А если не передадут? — стоял на своём Леопольд.

— Тогда в понедельник мы снова придём.

— В понедельник меня здесь не будет, — категорически заявил дед. — Я весь день просижу дома.

Леопольд залез мне на колени.

— Пошли, Владислав, — сказал он, подозрительно косясь на старичка. — Здесь нам делать нечего.

Я взял его на руки и поднялся.

— Ну что ж, пошли.

— Arrivederci, amico,[3] — ласково проворковал Леопольд, обращаясь к деду. Оказывается, он знал не только язык Цицерона, но и язык Петрарки.

— Пропади ты пропадом, зверь бешеный! — пробормотал старичок, вытирая грязным носовым платком вспотевшую лысину. — Управы на вас нет, душегубы проклятые…

Сделав несколько шагов, я не выдержал и оглянулся. Дед смотрел нам вслед; его взгляд был тусклым и опустошённым…

Когда на остановке в салон троллейбуса вошёл молодой человек лет двадцати четырёх с сиамским котом на руках, то ни водитель, ни пассажиры даже подумать не могли, что этот день, этот рейс, и, наконец, этот молодой человек с котом впишут немеркнущие строки в книгу их унылой, заполненной будничными проблемами и повседневными хлопотами, жизни.

Впрочем, я и сам не подозревал об этом. Просто вошёл в переднюю дверь (для пассажиров с детьми, инвалидов и граждан преклонного возраста), как пассажир с котом, и сел на свободное место рядом с другим пассажиром с котом, точнее, как потом выяснилось, с кошкой — прелестной беленькой кошечкой. Я выбрал это место не без умысла, в надежде, что Леопольду захочется поболтать с соплеменником, и его не потянет говорить по-человечески.

На протяжении первых двух остановок, так оно и было: Леопольд и беленькая кошечка ласково мурлыкали — наверное, разговаривали, — и тёрлись мордочками. Словом, идиллия.

Идиллия, однако, длилась недолго. Вскоре кот подтянулся к моему лицу, положил передние лапы мне на плечо и прошипел в ухо:

— Купи у этого типа киску — сейчас же! Иначе я заговорю. Громко заговорю. Клянусь.

Я немного отодвинул от себя кота и посмотрел ему в глаза. Взгляд его был полон решимости; я понял, что в случае отказа он не замедлит исполнить свою угрозу. Покорившись судьбе, я повернулся к «этому типу», который оказался невысоким тощим субъектом лет сорока.

— Извините, уважаемый, — робко начал я. — Не могли бы вы… ну, это… продать свою кошку?

Тощий смерил меня хмурым взглядом своих блекло-серых водянистых глаз.

— Не продаётся, — прохрипел он.

Я сокрушенно вздохнул: не умею разговаривать с людьми. Некоммуникабельный я.

Леопольд выразительно мяукнул. Это было последнее предупреждение, и я, с неожиданной наглостью обречённого, вновь обратился к соседу:

— Ещё раз извиняюсь, уважаемый, но всё в этом мире продаётся и покупается, — (боюсь, это глубокомысленное замечание прозвучало в моих устах недостаточно цинично), — даже человеческая жизнь. А коты — тем более.

Тощий уже с некоторым интересом посмотрел на меня. В его глазах зажглись алчные огоньки.

— Эта кошка редкой породы, — и он заломил такую цену, что у меня челюсть отвисла.

А Леопольд в праведном гневе напрочь позабыл о своём обете молчания.

— Ты что, мужик, белены объелся? — громко проговорил он. — Или ты принимаешь нас за идиотов? Думаешь, мы не знаем, откуда у тебя эта кошка? Ошибаешься — знаем! Ты выменял её у алкаша за бутылку сивухи. Владислав, компенсируй ему затраты на пол-литра с учётом НДС и добавь сверху комиссионные за потерю времени и возможный моральный ущерб… ну, скажем, тридцать процентов, — и пусть он катится ко всем чертям.

Тощий окаменел. Лицо его удлинилось, смертельно побледнело, выпученные глаза налились кровью и чуть не вылезли из орбит.

Все разговоры в салоне в одночасье прекратились и повисла напряжённая тишина; слышно было только размеренное гудение двигателя. Водитель тряс головой, как пьяный сатир, и не очень уверенно держал руль, из-за чего троллейбус бросало из стороны в сторону, как яхту при лёгком бризе.

— К твоему сведению, тот алкоголик не имел на киску никаких прав, — после короткой паузы продолжал кот. — Она принадлежала одной старенькой бабушке, после смерти которой он присвоил её без ведома и согласия законных наследников. Короче говоря, умыкнул. Стащил, стибрил… — Леопольд вздыбил шерсть на загривке и злобно зашипел. — Отпусти киску, слышишь!

Тощий резко вскочил. Кошка вырвалась из его рук, прыгнула мне на колени и устроилась рядом с Леопольдом.

— Бросьте свои фокусы! — взвизгнул тощий, невесть почему обращаясь ко мне.

Я сделал вид, что не слышу его. Уже давно взял себе за правило: если не знаешь, что делать, лучше не делай ничего. Так как мне в голову не приходило ни единой разумной мысли, я решил отмалчиваться до конца. А Леопольд сухо промолвил:

— Теперь ступай, мужик. Не скажу, что знакомство с тобой доставило мне удовольствие.

— Бросьте свои фокусы! — повторил тощий ещё на октаву выше; он уже не визжал, а пищал.

В этот момент троллейбус подошел к очередной остановке. Двери открылись.

— Убирайся прочь! — рявкнул кот тощему.

Тот бросился к ближайшему выходу, пулей вылетел из троллейбуса и стремглав понёсся куда глаза глядят.

Водитель, казалось, только этого и ждал. Едва тощий выбежал, он нервно щёлкнул тумблерами, все двери закрылись, и троллейбус поехал дальше. В салоне по-прежнему царила напряжённая тишина.

Поскольку соседнее сидение освободилось, коты устроились на нём и, ласково мурлыча, тёрлись мордочками.

— Любовь с первого взгляда, — объяснил Леопольд. — Весна.

Я кивнул:

— Прекрасно вас понимаю, друзья… Однако же, Леопольд, она не твоей породы.

— Как раз моей, — возразил кот. — Я понял это сразу, как только увидел её. Давно не встречал соплеменников.

— Вот как? — удивился я. — Но ведь она не сиамка.

— Я тоже не сиамец. Просто очень похож.

— Тогда какой же ты породы?

— Не знаю… То есть, не помню человеческого названия. Мэтр мне говорил, но я забыл. Моя порода не имеет к сиамской никакого отношения.

— Понятно, — сказал я. — Твоя подруга тоже умеет разговаривать?

— По-человечески нет.

«Слава Богу!» — подумал я и облегчённо вздохнул.

На следующей остановке троллейбус опустел почти на две трети. В салоне осталось человек пятнадцать — самых любознательных и не слишком нервных. Они постепенно разговорились. Ясное дело, речь шла о Леопольде. Большинство придерживалось мнения, что это чревовещание; их оппоненты настаивали на том, что все пассажиры троллейбуса стали жертвами массового гипноза. Только один мальчик лет пяти робко предположил, что кот на самом деле разговаривает, — и тотчас получил подзатыльник от своего отца. «Не говори глупостей!» — сказал тот.

Леопольд недолго терпел эти оскорбительные разговоры. Для лучшего обзора он вскарабкался на моё плечо, положил мне на голову передние лапы и с этой импровизированной трибуны провозгласил:

— И не гипноз, и не чревовещание! Почему бы вам не взять пример с этого умного ребёнка и не допустить, что я действительно разговариваю? Сам по себе, а?

Ответом ему была гробовая тишина.

— Да ну вас! Думайте, что хотите, — презрительно сказал Леопольд, вернулся на прежнее место и полностью переключил своё внимание на кошку-блондинку.

— Кстати, — спросил я. — Как зовут твою подружку?

Кот немного подумал, затем ответил:

— Пусть будет Лаура. Своего прежнего человеческого имени она произнести не может — не умеет, к сожалению, разговаривать по-вашему. Хотя, скажу тебе, очень интеллигентная киска.

— Лаура — красивое имя, — одобрительно сказал я. — У тебя очень хороший вкус, дружок.

Троллейбус подъехал к следующей остановке. Как только двери открылись, потенциальных пассажиров встретил многоголосый хор наших попутчиков:

— Осторожно! Говорящий кот!

Все, кто был на остановке, отпрянули и больше не проявили желания разделить наше общество. Они, наверное, решили, что это спецрейс для пациентов психиатрической больницы, которые выехали на групповую экскурсию по городу. То же самое, с незначительными вариациями, происходило и на других остановках. Теперь уже не оставался в стороне и водитель — каждый раз он включал громкоговоритель и дважды повторял:

— Внимание! К сведению новоприбывших. В салоне говорящий кот. Будьте осторожны. Внимание!…

И те немногочисленные новички, которые не испугались предупреждения: «Осторожно! Говорящий кот!», немедленно ретировались. Они здраво рассуждали, что путешествовать в обществе свихнувшихся пассажиров — ещё куда ни шло; но если и водитель не в своём уме, то это уже чересчур.

Вскоре к нам приблизилось двое отчаянных смельчаков, которые заговорили с Леопольдом, пытаясь вывести его (а точнее, меня) на чистую воду. Я не вмешивался — чёрт с ними! — единственное, чего я хотел, так это побыстрее вернуться домой. Мне стало дурно при мысли о том, насколько ограниченно мировоззрение у большинства людей, насколько убога их фантазия, какое инертное и косное их мышление. Они скорее сойдут с ума, чем поверят, что обычный кот… ну, не совсем обычный, какой-то редкой породы, но всё же кот — и вдруг разговаривает не хуже человека. И даже лучше некоторых людей…

Вскоре мы подъехали к Московской площади. Водитель притормозил, пропуская транспорт, идущий по проспекту Науки, затравленно оглянулся на нас, взял микрофон и с робкой надеждой напомнил:

— Следующая остановка «Центральный автовокзал».

К огромной радости водителя, я поднялся и взял на руки обоих котов.

— Пошли, Леопольд, — сказал я. — Выходим.

Кот посмотрел в окно.

— По-моему, мы ещё не приехали.

— Разумеется, нет, — ответил я. — Нам ещё делать пересадку. На Русановку троллейбусы не ходят.

— Почему не ходят? — возмутился Леопольд. — Какого чёрта мы должны делать пересадку?! Мы сели, заплатили за проезд… Нет, так не пойдёт! Я буду жаловаться в суд!

Услышав слово «суд», водитель почему-то испугался, снова включил громкоговоритель и решительно объявил:

— Вагон следует на Русановку.

— Желательно без остановок, — сказал кот.

— Без остановок, — добавил водитель в микрофон. — По техническим причинам все остановки отменяются.

В салоне прозвучали отдельные несмелые протесты. Леопольд смерил пассажиров пронзительным взглядом и с угрожающими нотками в голосе осведомился:

— Кто здесь недоволен этим мудрым решением?

Недовольные почли за благо умолкнуть.

— Так-то лучше, — произнёс кот. — А ты, Владислав, садись. Ещё, чего доброго, споткнёшься и нас уронишь.

Покорившись судьбе, я сел.

— Поехали, шеф! — хозяйским тоном распорядился Леопольд. — Прокатимся с ветерком. Ну-ка, прибавьте газу!

И водитель прибавил! Неожиданно троллейбус рванул с места и понесся вперёд с сумасшедшей скоростью.

— Эй! — крикнул я. — Осторожнее!

— Не боись! Я самый надёжный пилот в мире, — произнёс водитель в микрофон, однако его тон вызвал у меня, как, впрочем, и у остальных присутствующих, глубокие сомнения относительно нашей безопасности.

Но все мои страхи оказались напрасными. Водитель проявил себя настоящим виртуозом, в его лице отечественное кино потеряло бесстрашного каскадёра, а спорт — талантливого автогонщика, который мог бы достойно представлять нашу страну в самых престижных соревнованиях от ралли «Париж — Дакар» до гонок «Формулы-1».

По оценкам очевидцев, скорость троллейбуса на прямых участках дороги достигала 250 км/ч, а почти все повороты (в том числе и тогда, когда обгонял другие машины) он делал на двух колёсах.

К счастью, никто из пассажиров не пострадал. Те из них, кто согласился дать показания, в один голос утверждали, что какая-то невидимая сила надёжно удерживала их на сидениях. Природу этой силы выяснить не удалось — она исчезла сразу же после того, как троллейбус остановился на пересечении Русановской Набережной с бульваром Гоголя.

Водитель открыл двери и взялся за микрофон.

— Русановка, конечная, — замогильным голосом объявил он. — Вагон дальше не идёт.

Очумевшие пассажиры высыпали на тротуар и задрали вверх головы. С котами на руках, я вышел вслед за водителем через переднюю дверь.

Водитель бросил пугливый взгляд поверх крыши троллейбуса, его лицо тотчас исказила гримаса отчаяния, и он громко застонал. Ни о каком контакте с электросетью, конечно, речи быть не могло — троллейбусная линия закончилась ещё на правом берегу. Но мало того — штанги были аккуратно вложены в скобы.

— Вот чёрт! — выругался я.

Водитель опустился на тротуар и горько зарыдал.

— Бедные детки, — сквозь слёзы промолвил он.

— Чьи? — машинально спросил я.

— Мои. Дети сумасшедшего отца.

Тут отозвался Леопольд:

— Право, шеф, я не понимаю, что вас так…

Но тот не захотел выслушивать его слов отрады.

— Не сыпь мне соль на рану, чудовище! — взмолился он. — И так жизнь дерьмовая. — Закрыв лицо руками, водитель опять затрясся в рыданиях.

Я почувствовал на себе хмурые взгляды одичавших пассажиров.

— Это всё его кот, — сказал один субъект неопределённого возраста. — Из-за него троллейбус свихнулся.

— Троллейбусы не сходят с ума, — рассудительно возразил кто-то из толпы любопытных прохожих.

— Вы не знаете этого кота, — отрезал тип. — Он кого угодно с ума сведёт.

— Владислав, — тихо произнёс Леопольд. — Мне это не нравится.

— Мне тоже, котик. Здесь начинает пахнуть жаренным.

— Значит, сматываемся?

— Гм… Хорошая мысль, — согласился я. — Сматываемся.

И мы смотались — я, Леопольд и Лаура. Пассажиры что-то невнятно выкрикивали нам вслед, но гнаться за нами не осмелились.

Уже в лифте кот спросил:

— А что такого странного нашли эти типы в троллейбусе?

Я попробовал популярно втолковать ему, как работает троллейбус, но мои слова не произвели на него ни малейшего впечатления.

— Если по правде, Владислав, — сказал он, — то все твои аргументы за уши притянуты. Разве не мог троллейбус загодя хорошенько подкрепиться… то бишь, запастись энергией? Неужели и тебя удивляет, что он ехал без питания?

— Сначала удивляло, — ответил я. — А теперь уже нет. По сравнению с тобой, это просто мелочи. — Я говорил совершенно искренне. — Энергия? Ха! Что мы знаем о ней? Ничегошеньки…

Вернувшись домой, я накормил Леопольда и его подругу, после чего категорически заявил, что сыт болтливыми котами по горло и хотел бы немного побыть в одиночестве. Леопольд с пониманием отнесся к моему желанию и вместе с Лаурой отправился гулять на крышу.

Чуть позже я сделал открытие, которое значительно улучшило моё настроение — ни с того, ни с сего заработал мой телефон. Очевидно, какая-то шестерёнка в бюрократической машине телефонной компании дала сбой, кто-то не там поставил галочку, и в результате с меня были сняты штрафные санкции за неоплату счетов.

Итак, я снова получил доступ к Интернет. Дел у меня накопилось много, и я до самого вечера работал с компьютером. Когда коты, вдоволь нагулявшись, вернулись в квартиру, я велел им сидеть в кухне и не высовываться. Чувствуя свою вину за утреннее приключение с троллейбусом, Леопольд вёл себя смирно и права не качал. А ближе к вечеру я уже перестал сердиться на него, и мы с ним приятно провели время, болтая о всякой всячине. Леопольд оказался очень интересным собеседником.

В тот день Инна так и не пришла. Оказалось, что девушки из её группы не солгали мне. Они действительно не знали, как с ней связаться.

Спать я лёг около часа ночи. Засыпая, предвкушал завтрашнюю встречу с Инной и всё пытался представить её лицо. Я очень надеялся, что кот не ошибся, когда описывал её, как блондинку с голубыми глазами. Не подумайте, что у меня в этом плане какой-то пунктик, я нисколько не комплексую по поводу цвета глаз и волос, но тем не менее я давно мечтал встретить на своём жизненном пути хорошенькую голубоглазую блондинку…

К сожалению, сны неподвластны человеческой воле, и ночью мне приснилась не встреча с Инной, а пресс-конференция Леопольда для мировых информационных агентств. Это был худший сон в моей жизни. События на этой бредовой пресс-конференции имели тенденцию развиваться от плохого к ещё худшему и достигли апогея абсурда, когда по просьбе корреспондента «CNN» Леопольд принялся излагать свои соображения по поводу ближневосточного урегулирования, по очереди становясь на позиции то арабских, то израильских котов. Этого кошмара я выдержать не смог и проснулся, обливаясь холодным потом. Меня била нервная дрожь.

Было начало пятого. Я в сердцах выругался и выкурил две сигареты кряду. Правда, меня утешало, что пресс-конференция Леопольда была всего лишь жутким сном. По сравнению с ней, троллейбусная эпопея казалась приятной увеселительной прогулкой. Успокоенный этой мыслью я снова заснул и благополучно проспал до десяти утра без всяких сновидений.