"Звездочет. Любовник фортуны" - читать интересную книгу автора (Барбышева Марина)Часть вторая Сладкий принцВ глазах возник эфемерный, призрачный свет. Где-то за пределами головы родились невесомые потусторонние звуки. Постепенно все стало реальным, и Сергей ощутил свое тело. Он лежал на земле между искореженной «шестеркой» и «Уралом», просевшим на одно колесо. У «шестерки» весь передок был безжалостно смят, боковые стекла вылетели от удара, лобовое разлетелось вдребезги. Закрывая спинами прожектора, над ним возвышались темные силуэты пограничников. Они еще ничего не делали. Они просто стояли и смотрели, несколько озадаченные странным поведением человека, который лежал сейчас перед ними, возможно, переломанный и покалеченный. Прямо сказать, и на границе не часто можно увидеть такое. — Говорю, вынь ключ, а он как даст по газам!.. — возбужденно жестикулируя, пересказывал происшествие лейтенант. — Может, психопат?.. — неуверенно предположил он. — Да-а… Похоже на то… — глубокомысленно покивал сержант. Сергей понял, что какое-то время был без сознания. Видимо, при столкновении вылетел через лобовое стекло и ударился головой. В ушах звенело и шумело. Затылок отяжелел, макушка, наоборот, онемела и как бы отсутствовала. Воспользовавшись паузой, сквозь приспущенные веки он оценил позиции и количество пограничников, примерно прикинул физические возможности каждого. Незаметно скосив глаза, осмотрелся вокруг. Пацан-рядовой шустро обыскивал «шестерку», луч его фонарика блуждал но открывшемуся от удара багажнику и смятому салону. Неестественно вывороченные худенькие лапки щеток почему-то ровно со скрипом двигались, хотя их вроде никто не включал… Они будто специально отвлекали внимание пограничников от распростертого на земле тела, тем давая ему возможность осмыслить свое положение и прикинуть дальнейшие действия, а проще говоря, получить фору. Чтобы окончательно убедиться, что цел, Сергей напряг мышцы. Не почувствовав особенной боли, которая помешала бы ему действовать, он перешел к следующему шагу. Безвольно и расслабленно вздрогнув всем телом, он шевельнулся и застонал. Лейтенант тут же заметил, что нарушитель очнулся. Он оживленно хмыкнул и склонился над ним, помахав перед лицом паспортом, который он все еще держал в руках. Сергей вяло отреагировал, поведя за рукой лейтенанта мутным не сконцентрированным взглядом. — Чего бежал, дурак?.. — беззлобно, почти по-дружески спросил лейтенант. — У тебя ж в машине ничего нет. Жить надоело?.. — А-а… Нервы сдали… — простонал Сергей. — Ну, мы так и поняли, что ты психопат! — хохотнул лейтенант. — Эй! Поднимайте его, — махнул он подчиненным. — В изоляторе заприте!.. Савушкин! Вызови врача! А то что-то он совсем квелый… Может, в больницу надо?.. — Ага… в психушку… в самый раз будет… — согласился сержант. Двое подхватили Сергея под мышки, тщетно пытаясь поднять, но обмякшее тело поддавалось с трудом. Оно мягко вываливалось из рук, выползало, выскальзывало. — Давай, мужик, соберись, что ты, как мешок с дерьмом?.. — Угу… — промычал Сергей, придав телу упругости. После нескольких тщетных попыток его просто потащили по земле, держа под руки. Пыхтя под тяжестью его тела, пограничники лениво переговаривались. — Может, носилки возьмем?.. Смотри, он совсем никакой… — Не барин, перебьется. — А если хребтина сломана?.. Тогда нельзя кантовать… — Сам виноват. Не хрен было выклевываться… Вдруг Сергей резко вскочил на ноги и сделал «вертушку», выворачиваясь на руках. Никто не успел опомниться, да он и не дал никому такой возможности, молниеносно разбросав точные меткие удары по сторонам: в пах, под дых, по коленям. Он вырубал пограничников одного за другим. Подвернулся досматривающий его машину рядовой и тут же завалился, получив знаменитый хук слева. Зажженный фонарик отлетел далеко в придорожные кусты, где замер большим светлячком в черной траве. В контрольной будке кто-то из пограничников что-то возбужденно кричал по телефону, доказывая необходимость крайних действий. Сергей увидел на земле под ногами свой паспорт, оброненный лейтенантом, и автомат в чьей-то неподвижной руке. Не медля, он пнул документ на середину асфальтированной площадки, схватил автомат и побежал, с разворота стреляя с одной руки по прожекторам и автомобильным фарам. Его точечные выстрелы достигали цели, и фонари взрывались брызгами битого стекла. Испуганные люди падали на землю, закрывая руками головы, сигнализации легковушек взвывали одна за другой на разные лады, образуя неслаженный многоголосый оркестр, тревожную какофонию страха… Отзвонивший пограничник, истошно, по-бабьи, визжа, из караулки наугад, в темноту, лупил из автомата… Пули взбивали вокруг Сергея фонтаны грунта, почти настигая его. Каждая из них могла сейчас остановить его навеки. Зашвырнув автомат в кусты, он побежал специальными зигзагами и прыжками в сторону российских гор. Пули зудели, как пчелы, проносясь где-то совсем близко, так что остро чувствовался мгновенный жар чиркнувшего раскаленного металла… Пчелиный укус жалом засел в плече… Вскоре пули начали отставать. Шум и свет остались далеко позади. Казалось, будто и не было ничего… Будто все это ему померещилось после удара головой. Но жгучее жало в плече говорило об обратном. Оказавшись вне досягаемости, Сергей максимально сосредоточился на беге. Он вошел в свой обычный тренировочный ритм, наладил дыхание, упорядочил движения ног и рук, уделив должное внимание отмашке. Его ход стал ровным и мощным. Теперь, когда он завел механизм бега, оставалось только бежать, остальное пока не волновало его. В этом был смысл максимальной концентрации. Стрелки «Командирских» часов показывали 23.53. Он бежал напролом через перелесок. Вдох, выдох… Раз, два… Одежда на плече почернела от крови… Жало свербило и жгло… Вдох, выдох, отмашка… Он бежал по ручью, разбрызгивая серебристую в свете луны воду… Черпнул ладонью горсть воды и бросил в лицо… Ботинки стучат по камням… Р-раз, два, вдох… Одежда насквозь пропиталась кровью… Выдох… Вместе с кровью уходят силы… Бег выжимает их, как воду из мокрой тряпки сильные руки прачки… Скоро силы совсем иссякнут… В теле сворачивается и загустевает вязкая кисельная слабость… Ритм шагов нарушился и расшатался… Сизые тени поплыли в глазах… Нога соскочила с камня… Следующий шаг был в пустоту… Падение было скользящим и не слишком жестким. Сергей оказался в неглубокой расщелине. Он понял, что ему уже не подняться. Стало совсем тихо, будто уши забило мокрой ватой. Перед глазами завертелись разноцветные почки. Их становилось все больше… Они сгущались, превращаясь в закручивающуюся мишень, и теряли цвет… Дурнота сковала тело и разум, опуская все глубже в трясину безволия и бездумья. Она засасывала беззвучно и безжалостно, словно не слишком голодная рептилия, что будет потом переваривать свою неожиданную жертву сонно и бесконечно долго, еще живую, с еще трепещущим сердцем… Тронув раненое плечо, он посмотрел на окровавленную ладонь и отключился… На территорию погранзаставы въехали два УАЗа и военный джип. На землю спрыгнули шестеро спецназовцев. Последним вылез радист с огромным рюкзаком на спине. Согнувшись под тяжестью аппаратуры, он поплелся к административному корпусу. Из джипа вышел полковник Строков. Его недовольное, хмурое лицо было отрешенным и замкнутым. И без того тонкие губы плотно поджаты. Пронзительные, неопределенного цвета глаза косо зыркали из-под насупленных рыжеватых бровей. К нему навстречу уже спешил взволнованный начальник заставы. На ходу отдавая честь, он попытался изложить суть происшедшего. Но полковник не слушал и вообще делал вид, что не видит его в упор. Полковник был зол. Ограниченные умственные возможности начальника погранзаставы его тихо бесили. Но назначить на эту должность интеллектуальную и мыслящую личность не получилось. Просто на момент назначения таковой не нашлось. А непрошибаемая солдафонская исполнительность нынешнего назначенца в общем-то всех устраивала. К тому же он был ответственный и непьющий и пользовался уважением подчиненных. Молодые солдаты перед его выправкой благоговели. Но Строкова он побаивался, чувствуя его умственное превосходство. Войдя в здание, полковник сразу направился в главный кабинет и сердито уселся за стол. Оставаясь смущенно стоять, начальник заставы протянул ему паспорт Сергея. Наскоро перелистав документ, полковник остановился на фотографии. — Я бы и сам справился. Зачем вам было из Москвы лететь?.. — виновато пробормотал начальник. — Мало ли кто тут у нас через шлагбаум перескочит?.. Здесь много народу… всякого разного… шныряет… всех ловим обычно… — Сколько ты человек за ним послал? — притворно вежливо поинтересовался Строков. — Трех послал, товарищ полковник. Троих, в смысле. — А скольких он у шлагбаума положил?.. Я не шучу, майор. Я хочу, чтобы ты понял. Сколько?.. — Семь человек, товарищ полковник… — начальник заставы потупил взор. — Понимаешь, да, почему я прилетел?.. — Виноват, товарищ полковник. — Виноват… Запрос посылал?! — бросил Строков, кардинально изменив тон. — Так точно. — Так ты будешь сегодня докладывать или нет?!.. Майор засуетился, неловко выдвинул из-под локтя Строкова верхний ящик своего стола и достал лежащий сверху лист бумаги. Прокашлявшись, он принялся читать. Сергей Николаевич Ткачев… родился в 1979-м году, в городе Тверь. Победитель многих математических олимпиад. Окончил институт имени Баумана в Москве. Женат. Имеет двух дочерей. До последнего времени жил без прописки в Москве. Работал продавцом в коммерческом магазине… — Полгода назад вышел за мылом и не вернулся. Майор оторвал взгляд от бумаги и победно уставился на полковника, в надежде хоть чем-то компенсировать свою несообразительность. Строков кивнул, спрятал паспорт Сергея в карман и устало опустил глаза. — Математик Ткачев, думаю, мертв… — вздохнул он. — А вот что за олимпиец бежит сейчас по моему лесу, хотел бы я знать! И узнаю! Черт бы вас всех побрал… Когда думать начнете?! — Вы думаете, это не Ткачев?.. — робко вставил начальник заставы. — Я думаю, математик Ткачев и от поджопника не увернулся бы, — отмахнулся полковник, — не то что от пули… Ладно, майор, распорядись, чтобы моего оператора здесь где-нибудь разместили. Серьезные дела предстоят… Начальник с готовностью кивнул. А уже через несколько минут в его кабинете подключали ноутбук, налаживали спутниковый телефон и монтировали другое техническое оснащение. Вторично за этот небольшой промежуток ночи Сергей вышел из небытия. Ощущения были примерно одинаковые, только в первый раз все происходило среди света и шума. И почти безболезненно, если не считать ударов и ушибов, которые не помешали ему действовать. Ну… в голове пошумело, конечно… что-то поныло в боку, локоть саднило… но не более того. Он вообще не понял, отчего отключился. Теперь все было иначе. Все. В полной ночной тишине и темноте кто-то осторожно тащил его волоком по земле. Невыносимо болело плечо. То, что на бегу показалось горячим укусом пчелы, на поверку оказалось обыкновенной пулей. Сергей даже не ощущал плеча, как будто его не было вовсе, одна только боль высокой концентрации и пробы. Тело мучительно откликалось на каждую неровность поверхности, по которой его волокли. Сергей открыл глаза и увидел прямо над собой перевернутое старческое лицо, клокастую седую бороду, морщинистую шею. Что ж, интересный виток событий. Сергей снова закрыл глаза, решив на время предоставить себя старику. Тем более он пока что чувствовал себя совершенно беспомощным. К тому же чем мог быть для него опасен старик?.. Сергей неплохо относился к старикам. Скорее всего, тот хочет ему помочь… ну не сожрать же… Хотя… голодный старик… один… в лесу… «Бред какой-то в голову лезет… — подумал Сергей. — Конечно же, старик хочет помочь… И надо позволить ему это сделать». Пыхтя и отдуваясь под тяжестью ноши, старик упрямо волок его по земле и, похоже, знал, куда. Скоро они оказались на маленькой вытоптанной земляной площадке с обложенным камнями кострищем и нехитрым плетнем с одной стороны. Сергей понял, что они доволоклись. Сухие, костлявые руки втаскивали его в низенькую хижину, крытую еловыми ветками и соломой. «…Уже хорошо… — подумал Сергей, — расчленять удобнее на улице… Вот и кострище готовое… Интересно, он меня на вертеле будет жарить… или сварит в котле?.. Скорее всего, жареный я жесткий и ему не по зубам…» Смех смехом, но Сергей действительно чувствовал себя куском мяса с отдельно существующими мозгами, которые фиксировали реальные события и боль. Но вот только они в эту ночь взяли моду без предупреждения отключаться. В следующий раз сознание вернулось, когда Сергей находился уже в хижине. Полуобнаженный, он лежал на куцем, грубо сколоченном топчане. Старик суетился рядом, осуществляя недвусмысленные приготовления. На невысоком столике из неструганых березовых поленцев была расстелена сомнительной чистоты тряпица. На ней стоял парящий кипятком котелок, из которого торчал нож рукоятью наружу… и рядом бутылка водки. «Приплыли…» — подумал Сергей. Старик стрельнул в него неприязненным сизым взглядом и наполнил стакан водкой. — Проснулся?.. Накось, выпей. — Ты кто? — беззвучно прошептал Сергей, потом кашлянул в голос, мучительно сморщившись от боли. — Дед Пихто… — пробурчат старик. Поставив стакан на столик, он порылся в картонной коробке у себя за спиной и вынул пакет с бинтами. Аккуратно разложив все перед собой, он взялся узловатыми пальцами за нож. Медленно, как в воде, поплыла рука и зависла над раненым плечом. В последний момент Сергей перехватил руку. Старик выкинул на него недовольный укоризненный взгляд. — Пусти!.. Мешаешь, сынок, — добавил он уже мягче. Сергей посмотрел в его сизые покойные глаза. Что-то в них было такое… Какая-то, что ли, мудрость?.. И он ослабил хватку. «…Ладно… пусть извлечет… жало… больше некому…» Старик сделал ножом уверенный надрез на очищенной от крови ране. Извлек пулю… Сергей терпел, стиснув зубы, не издав ни единого звука. Потом взял со столика стакан водки и выпил залпом, как пьют воду от жажды. Подлое сознание вновь отлетело. Сергей пришел в себя и ощутил разудалую легкость. Водка все еще гуляла в крови, придавая сил ослабшему телу. Он по-прежнему лежал на топчане. Его плечо было профессионально перевязано. Сквозь бинт проступила свежая кровь. Старик сидел перед ним на табурете. На коленях — ружье. Какое-то время они молча смотрели друг на друга. Старик вспомнил себя, молодого-отчаянного и опасного… в другие далекие времена… подельника своего, вот такого же красивого и сильного, только мышца у того была сухая и жилистая, как у портового грузчика… и глаза поживей… а так похож… Эх! Царство ему небесное, бедолаге, помер и ойкнуть не поспел, наповал его ментовская пуля сразила… а этому подвезло… бог миловал… пока… Пуля обошла сердчишко… Еще поживет, Бог даст… — Так… — начал старик первым. — Я человек беглый. Все, кто меня здесь видел, за домом закопаны. Понял? Сынок… — Понял, — коротко ответил Сергей. — И что делать будем?.. — Ты — выздоравливать. Я — просто жить… как жил. У меня выбор небольшой. Это тебе думать нужно… Ты, видать, накуролесил… Сергей отвел глаза и облизал пересохшие губы. — Дед… Сколько я был без сознания? Старик помолчал. — Ты все время был без сознания, — насупился он, будто ему хотелось побалакать с гостем за водкой, а тот сразу вырубился, гад, с первого же стакана. Сергей посмотрел на часы. — Нашел тебя ночью. — Старик пожевал губами. — А сейчас, считай, утро. Сергей в голос зевнул, сдерживая зевок губами. — …А чего ты здесь?.. Все беглые давно в Москве… неплохо живут… — На мне грех, — серьезно сказал старик. — И не будем об том. — Хорошо. Не будем, — легко согласился Сергей, тем более что у него не было времени на разговоры. — Вот и не будем! — взвился старик, и Сергей понял, что тому очень хотелось поговорить, но и он понимал, что разговора не будет. Время катастрофически уходило, утекало тонкой струйкой песка через перемычку песочных часов, губительной волной поднималось в утлой лодчонке с пробитого днища, и она тонула… — Слушай, старик… — Сергей посмотрел проникновенно в грустные подслеповатые глазки. — Слушай… я помогу тебе… там… потом… отмажу, где надо… сможешь нормально жить… правда. Но сейчас помоги мне. Покажи короткий путь… Просто, помоги идти… — Сынок… — старик вздохнул, — разве я уже не помог? Ты ранен автоматной пулей… и дело делаешь явно недоброе… На мне и так грех… Такого, как ты, от смерти спасти — это одно, но помогать… помогать тебе, сынок, я больше не буду. Он лег на соседний топчан и отвернулся к стене. — Ладно, отец… — Сергей замолчал, вдруг осознав, что искренне назвал старика отцом. — Ладно… И на том спасибо. Старик смирно лежал на своем топчане, иногда тяжко вздыхая. Ему было ясно, что этой ночью сон к нему не придет. Зато придавленные временем нелегкие воспоминания вереницей потянулись из давно забытой прошлой лихой жизни, саднящие душу и невеселые… Саня, дружбан и подельник… Тихая и робкая жена, Люба… маленькая дочурка. Вспомнилось ее смешное веснушчатое личико… пухлые ручонки тянутся к нему из-за сетки железной кроватки… «Папа, папа, возьми Олю!»… Грустные серые глаза жены, их долгий последний, прощальный взгляд без осуждения и упрека. Она редко его видела, а потому достойно пережила разлуку. Да и не баловал он ее вниманием… Женщин было полно вокруг. А вот по дочери тосковал… Он видел ее потом всего лишь раз. Издалека. Уже совсем большая, она шла с подружками из школы… ладненькая… красивая… родная. И в то же время чужая… Чужая взрослая девушка… Он не мог подойти. Он был в розыске. Но сердце так заныло!.. Теперь оно уже так не ноет… Остыло, видать… Старик чуть обернулся и скосил на гостя глаза. Спит, бедолага. Умаялся. Да и ранение не пустячное. Крови-то, поди, немерено потерял, пока плутал по лесу… и откуда он такой взялся?.. Неужели нарушитель с границы?.. Да какие нынче границы… Вечно здесь все ходили… а нынче придумали… границы… Ранним неулыбчивым утром генерал-майор Шевцов шел по чисто вымытому линолеумному иолу коридора офисного здания СВР. Заметив приклеенную в углу подоконника жвачку, он поморщился. «…Язык оторвать…» — недовольно подумал он. В руке зазвонил мобильный. — Слушаю, — ответил он, узнав до боли знакомый голос полковника Ставрогина. — Сергей Анатольевич, машина за вами вышла. Самолет тоже готов. — Хорошо. Я скоро выйду. Генерал продолжал свой путь по коридору. Ему навстречу выбежал взволнованный секретарь, на ходу показывая факс с копией паспорта. — Товарищ генерал-майор! Восемь часов назад в районе Адлера этот человек перешел границу. Увидев фотографию Сергея, Шевцов чуть замедлил шаг. Конечно, он узнал это лицо. Генерал посмотрел на часы — 07.10. — Что значит, перешел? — недоуменно спросил он. — Пересекал границу на машине, — доложил секретарь. — Возвращался из командировки домой… Он строитель. На КПП запаниковал. Обездвижил пограничников и ушел в лес. — Что значит «обездвижил»? — Лишил сознания, — прилежно уточнил секретарь. — Надеюсь, все живы?.. — Ну, да, вроде… — Откуда факс? — Шевцов остановился. — Начальник заставы связался с округом, округ — с Москвой… Случай какой-то нетипичный… — секретарь неуверенно пожал плечами. — На место вылетел полковник Строков. Это он на всякий случай и пробивает. Мало ли… может, это наш человек… — Что он уже сделал? — спросил генерал, стараясь максимально скрыть личную заинтересованность. — Кто?.. — тупо переспросил секретарь. — Строков, — подсказал генерал. — Копии запроса, точно знаю, есть в Южном и Западном отделах. Думаю, доклад послан и на самый верх. В случайного беглеца Строков не верит, — секретарь развел руками. Они остановились у двери в кабинет. Шевцов дернул на себя дверь. Он сознательно тянул время. Ему хотелось побыть одному и подумать, но секретарь упрямо тащился за ним. Смирившись с тем, что от него избавиться не удастся, Шевцов уселся за свой рабочий стол, положил перед собой факс и уставился на фотографию Сергея. Значит, так. Мальчик действует. И дает о себе знать. Правда, довольно оригинальным способом. Но… — Сергей Анатольевич, — нарушил ход его мыслей секретарь, — что ответить Строкову? — Скажи, чтобы не дергал меня по пустякам, — недовольно поморщился генерал, — если бы я имел время думать о перебежчиках, я бы здесь не сидел. Секретарь с пониманием покивал и наконец вышел из кабинета. Но подумать Шевцову так и не удалось. Зазвонил телефон с гербом России. — Слушаю, — недовольно ответил генерал, узнав в трубке голос председателя Совбеза. — Доброе утро, Сергей Анатольевич. Я вас не разбудил?.. — На службе не сплю. Доброе утро, — усмехнулся Шевцов. — А я вот сегодня даже выспался, — сообщил председатель. — Что у нас с принцем? — Принц вылетит из Эмиратов через пять часов, — Шевцов посмотрел на часы, — пока все по плану. — А вы? — председатель помолчал в ответ на молчание генерала. — Я тоже скоро вылетаю, — после паузы ответил Шевцов. — Одно дело только улажу… — Сергей Анатольевич… может, у вас есть какие-то сомнения но вопросу безопасности? Вы скажите. Малейшие сомнения — и мы отложим вылет. И перенесем визит. — Да нет. Все нормально, — сказал генерал, глядя на фотографию Сергея. — Я полечу. — Что ж, счастливого пути. Генерал положил трубку телефона с гербом и взялся за сотовый. — Илья Петрович? Шевцов говорит… Я тут решил перекусить на дорожку… Да… Скажи шоферу, чтоб подождал. Дав отбой, он тут же набрал другой номер. — Витя, ты уже на месте?.. Приглашаю на завтрак… Ничего, позавтракаешь еще раз. В кафе было пусто и тихо. Шевцов заказал несколько легких утренних блюд, но не притрагивался к еде. Виктор старательно помешивал ложечкой кофе, теряясь в догадках по поводу неожиданного приглашения на завтрак. Генерал бросил беглый взгляд на часы, 07.45, и испытующе посмотрел на Виктора. — Вчера, примерно в 23.00, Сергей перешел границу где-то под Адлером. — Какой… Сергей?.. — Виктор забыл про кофе и ошарашенно вытаращился. В его распахнутых серых глазах сияла восторженная догадка. — Понятно, какой, — тихо и выразительно произнес генерал. — Что, Чумаков?.. Нет!.. — Виктор замотал головой, его пальцы забегали по столу и судорожно вцепились в чашку. — Нет… Не может быть… Он же… — Я прекрасно знаю, что «он же»!.. — генерал резко изменил тон, чтобы сразу пресечь душевные метания подчиненного. — И вот что, Витя, давай-ка спокойно. А то у нас ничего не получится. — Он, что, все это время был жив?! Как же так? Вы меня пугаете… Сергей Анатольевич, вы же знаете, для меня все это непросто… Лена… — Я же сказал, давай без эмоций, — повторил Шевцов. — Он перешел границу, как я уже сказал, перешел открыто. Явно хотел, чтобы его опознали. Виктор отчаянно пытался взять себя в руки, но у него получалось с трудом. Успокоиться он так и не смог. Его руки заметно дрожали. Глаза разбегались под насупленными бровями и казались абсолютно бессмысленными и отрешенными. Утро робко проникло в хижину через засиженное мухами окошко, вмазанное в хлипкую стену растрескавшейся глиной. Отбросив старое вонючее одеяло, Сергей осторожно встал с топчана и на цыпочках проскользнул через комнату. Бросив прощальный взгляд на спящего старика, он вышел па улицу и тихонько прикрыл дверь. Часы покалывали 7.50. Сергей застегнул куртку и скрылся в лесу. За его спиной чуть слышно скрипнуло. Дверь хижины снова приоткрылась. Силуэт старика показался в узкой щели. Задумчивые глаза проводили беглеца долгим ревнивым взглядом. В приемной кабинета Шевцова секретарь задумчиво вертел в руках недавно полученный факс с разворотом паспорта нарушителя. Утреннее солнце ослепило монитор компьютера. Секретарь крутанулся в вертящемся кресле, лениво поднялся и опустил жалюзи. В коридоре раздались торопливые шаги. В дверь заглянул полковник Ставрогин с гладко выбритым свежим лицом. Дорогой шелковый галстук удачно оттенял серую глубину глаз, ослепительная рубашка сияла на фоне безукоризненно отглаженного серо-синего офисного костюма. — Слушайте, я не пойму, Сергей Анатольевич уехал или еще нет?.. — озабоченно спросил он. — Кто что говорит… Это что?.. — Ставрогин взял со стола факс и удивленно уставился на фото, с которого на него равнодушно взирал погибший в швейцарской заварушке Чумаков. — Это что еще такое?.. — полковник откровенно вытаращил глаза на секретаря. — Так когда, говорите, будет Сергей Анатольевич?.. — Когда будет, не сказал, — ответил секретарь, шустро бегая пальцами по клавиатуре, — но… только что вышел… Ему что-нибудь передать?.. — секретарь поднял на Ставрогина рассеянные глаза. — Нет… это не срочно, — скомканно пробормотал Ставрогин. — Найду его потом. — Он положил факс на стол и неторопливо направился к выходу. Уже у двери он нерешительно обернулся, кивнув на факс: — А что с этим?.. — Да потасовку устроил на границе… в районе Адлера… — отсматривая набранный текст, секретарь пожал плечами. — А вам не кажется знакомым это лицо? — Не-ет… а что? — Ничего. Вы давно здесь работаете? — Вторую неделю… — озадаченно произнес секретарь. «Все ясно, — подумал Ставрогин. — Он не знает Чумакова. Он его не видел… Интересно, а с какого перепугу Шевцов решил сменить прежнего секретаря на этого недоумка? И главное, пока я был в отъезде… Чем тот ему не угодил? Лично меня он вполне устраивал: компанейский, выпить не дурак… но не напивался… Я ему столько недешевого коньяку споил… Может, болтал много, когда выпьет?..» Ставрогин шел к своему кабинету, глядя прямо перед собой. Заметив на идеальной брючине соринку, он остановился и щелчком сбросил ее. Взгляд его рассеялся по сторонам, но ни за что, кроме серых стен и выскобленного линолеума, не зацепился, скользнул в окно и затерялся там, в утренних потоках людей и машин. Ощущение недоверия и непонятной неожиданной скрытности со стороны Шевцова неприятно зашевелилось в груди. «Что же это там мудрит генерал?.. Что задумал?.. Почему я ничего не знаю?.. Прежде я был в курсе всех его дел… Я ж его зам. Мы вообще считались приятелями. У нас общие друзья… и все такое. Он в курсе моей личной жизни, а я — его, если это убого-скудное времяпрепровождение вне работы можно назвать личной жизнью… рыбалки какие-то на пруду… внуки… мог бы и бабу себе завести, уж не такой он и старый… противоестественно это как-то. Не по-людски. Как и не мужик вовсе, ей-богу… А может, у него все-таки появилась женщина, и это стало причиной его скрытности? Я же его все время подначивал, а он конфузился. Фу! Чепуха какая-то в голову лезет. Да он на работе завернут! И скрытность его касается только работы. Потому что помимо службы у него никаких других дел нет! И именно по службе он отдалился… И этот новый секретарь… И спросишь чего — ничего не скажет. Даже не из недоверия или неуважения, а просто сам еще ничего не знает. А возможно, и не считает нужным знать. Меньше знаешь — крепче спишь… Вот прежний, Васька Самойлов, тот ушлый был. Все знал! Даже по параллельному телефону подслушивать умудрялся… Да-а… ценный был кадр. Хотя… может, он Шевцову что-нибудь трепанул? Про меня… Какие-нибудь свои домыслы и подозрения. Вот и слетел с хорошего места…» — Илья Петрович! Товарищ полковник! — призывный оклик личного секретаря вывел Ставрогина из трудных раздумий. — Да-а? — рассеянно откликнулся он. — Скорее! К телефону! Из ФСБ! Полковник поспешил в свой кабинет к телефону. После недолгого разговора он задумчиво вышел в приемную и прицениваясь пригляделся к своему секретарю. Тот обеспокоено заерзал на стуле. — Что? Товарищ полковник?.. — Новый секретарь у генерала-майора Шевцова… знаешь? — Ну… знаю… Так точно, товарищ полковник! — Вот и хорошо. Познакомься с ним. Все-таки трудная работа… ответственное место… Может, надо что-то разъяснить, в чем-то помочь… Опять же, пусть с первой зарплаты поставит… — Понял… товарищ полковник… А про Васю Самойлова что-нибудь слышно? — Не-ет… — А я слышал, его в ФСБ взяли… — Да-а?.. Интересно… Лавируя между деревьями утреннего свежего леса, Сергей выбежал на дорогу. Наскоро огляделся по сторонам. Никого. Ни души. Тихо. Далеко за деревьями зародился едва слышный звук мотора. Сергей насвистывая пошел вдоль по обочине, периодически оглядываясь. Тяжелая груженая машина вынырнула из-за излома дороги. В клубах пыли и черного дизельного дыма к нему приближался лесовоз. Сергей поднял руку Фыркая и пыхтя, лесовоз остановился. — До Гезерпиля подбросишь? — спросил Сергей, шустро забираясь в кабину. — А деньги? — на всякий случай спросил водитель, вихрастый и бесшабашный, видимо, давно утомленный вынужденным молчанием. — А денег нет. — Ладно, чего уж, — миролюбиво согласился водитель, с интересом посматривая на неожиданного попутчика. — А чего ты там не видал?!.. Вроде не местный… — полюбопытствовал он. Сергей показал перевязанное плечо. — Да из больницы бегу, из областной, — сказал он первое, что пришло в голову. — С девушкой поговорить надо. Девушка там у меня… в Гезерпиле… Давно не виделись. Как бы не забаловала. — Ну-у… это дело такое… А чего с ней, с девушкой-то?.. — А девушка, что надо! То, что доктор прописал! Буду предложение делать! — решительно заявил Сергей. После утренней лесной прохлады в кабине ему показалось необыкновенно тепло и уютно. Тут же захотелось задремать. Вид набегающей дороги усыплял и укачивал. Сергей встряхивал головой, которая упрямо заваливалась назад, и усиленно моргал слипающимися глазами, чтобы сон не сломил его незаметно и окончательно. Маленькая убогая хижина пряталась в непролазных кустах орешника. Молодая поросль осины прикрывала ее с обратной стороны. Приглядевшись, можно было заприметить узенькую протоптанную тропинку в один след, ведущую к притаившемуся в кустах домишке. Трава вдоль тропинки была примята, будто по ней волоком протащили что-то тяжелое и большое. Строков въедливо прошерстил палкой траву, вновь увидел капли крови, словно раздавленные ягоды земляники. Кое-где, видимо, в местах вынужденных остановок, на траве и вовсе темнели большие бурые пятна. Спецназовцы осадили хижину по всем правилам, безжалостно поломав скрывающие ее ветки. Капитан ногой высадил хлипкую дверь. С оружием наизготовку протиснулся внутрь. Никого. Полковник Строков вошел вслед за ним и бегло обследовал помещение. Два грубо сколоченных топчана, низенький столик, неровные полки с кучей каких-то мелочей, расставленных в строгом порядке, ведро с водой, скудная посуда, початая бутылка дешевой водки, обрывки окровавленного тряпья в сплетенной из прутиков мусорной корзине… С трудом вписавшись рюкзаком в узкий проход, в хижину протолкнулся радист. По рации, пристегнутой ремнями к его спине, полковник вызвал своего оператора. Глядя на выношенную, рваную одежду, развешанную на вбитых в стену толстых гвоздях, стоптанную обувь под вешалкой и прочие обыденные предметы, он довольно точно описал старика. Лишь под конец описаний ему на глаза попалась старая выцветшая фотография хозяина хижины, по всей видимости, с женой и дочерью. Строков удовлетворенно хмыкнул. Старик в точности подходил под интуитивно созданный портрет, хотя на снимке он был много моложе. Тем временем на погранзаставе оператор записывал показания Строкова. В кабинет вошел начальник заставы и прислушался. В отсутствие полковника он чувствовал себя более уверенно. — Слушай, а я знаю этого старика! — радостно воскликнул он. — Только где прячется, не знал. Не прочесывать же весь лес из-за одного старого козла… к тому же он по большому счету и не нужен-то никому… Лесовоз плавно затормозил у автобусной остановки. Все-таки задремавший Сергей резко дернул головой и выглянул в окно. Две старушки, поджидавшие автобус, прекратили оживленную беседу и с интересом уставились на вылезающего из тяжелого грузовика молодого человека так, будто у них невест полон дом и все на выданье. — Ну, давай!.. Спасибо! — Сергей махнул водителю на прощанье рукой. — Давай, Серега!.. А с плечом главное не застудить! Зарастет, как на собаке! — участливо попрощался водитель. Лесовоз взревел мотором и укатил, выпустив фонтан вонючего дыма. Подождав, пока дым рассеялся, Сергей с радушной улыбкой повернулся к старухам. — Здорово, бабуси! Добрый день вам! — Бабки покивали, поджав губы. — А вот скажите, если я так пойду, к Черниговскому выйду иль нет?.. Бабки снова солидно покивали. — Так, сынок, на Черниговское и выйдешь, — ответила та, что пошустрей. — Правильно указываешь. — Спасибо, а то как бы не заблудиться, — откликнулся Сергей, пробегая глазами многочисленные надписи, густо покрывающие остановку. Чего там только не было: многочисленные приветы, неумелые похабные рисунки, матерные надписи, простенькие объяснения в любви… Так. Стоп. Вот он, «телефонный номер», он здесь один. Сергей улыбнулся и спокойным шагом двинулся в указанном направлении. Старушки проводили его живыми любопытными взглядами. Углубившись в лес, он резко поменял направление и перешел на бег. Короткий расслабляющий сон в грузовике явно пошел ему на пользу. Какое-то время он размеренно бежал напрямик через лес, стараясь придерживаться заданного направления. Кукушка отпевала в спину годы его жизни, но посчитать ему не удавалось. Да и какая сейчас разница?.. Внимание было сосредоточено не на ней. Вдруг он остановился, оглядываясь вокруг. Посмотрел на часы. 11.30. Времени в обрез. Сделав несколько шагов в разных направлениях, Сергей нашел в кустах нору. В присыпанном сухими ветками тайнике была вода во фляге, еда в вакуумных пакетах, карта, сменная одежда и термитная шашка. Отвинтив колпачок, он долго и жадно пил воду, с удовольствием ощущая ее чуть металлический вкус. Потом посмотрел на карту. В ней красным был обозначен следующий отрезок пути. Сергей огляделся на местности. В разведшколе по спортивному ориентированию он имел наивысший балл. Он перевел дух и переоделся. Потом, подумав, оторвал окровавленный рукав и отшвырнул его в кусты. Остальную одежду сложил в кучку и поджег термитную шашку. Одежда вспыхнула и начала быстро тлеть, распространяя густой сизый дым и тошнотворный, специфический запах горящего тряпья. Вскрыв брикет с едой, Сергей спрятал обертку в карман. Но передумал и бросил в траву. Поесть решил на бегу. Приходилось экономить драгоценное время. Войдя в привычный ритм бега, он сосредоточенно жевал бутерброд с брауншвейгской сырокопченой колбасой и запивал оставшейся водой из фляги. Потом выбросил и флягу, когда она опустела. Принц грациозно вышагивал по летному полю частного аэродрома. Рядом подобострастно семенил советник. Им навстречу в сопровождении офицера двигался генерал Шевцов, только что сошедший с небольшого самолета, который готовился снова к перелету в Россию. На фоне царственной элегантности принца военная выправка генерала особенно бросалась в глаза. — Ну что же… — принц снисходительно кивнул советнику, — Шевцов прилетел. Это уже многое значит. — Если Шевцов садится в самолет, значит, этот самолет приземлится, — глубокомысленно отметил советник. Генерал приблизился к принцу. Улыбаясь, они пожали друг другу руки и пошли уже вместе. В роскошном приемном помещении аэропорта для высоких гостей накрыли изящный стол. Восточные сладости, зеленый чай в чашках, свежайшие экзотические фрукты. Гости чинно расселись за столом друг против друга. — Спасибо, что прилетели, господин Шевцов, — вежливо начал принц, — это успокоит моих друзей. — Он оглядел угощение и потянулся за фиником. Его холеные смуглые пальцы с отполированными белыми ногтями так и не выбрали себе подходящий плод из искусно выложенной пирамидой горки. — Ничего особенного, — согласился генерал, сделав неторопливый глоток из своей чашки. — Мы делаем общее дело… а чай просто изумительный… — Как долетели? — осведомился принц. — Я редко летаю, — усмехнулся Шевцов, — но когда летаю, чувствую себя хорошо. — Надеюсь, ваше хорошее самочувствие сохранится и во время нашего общего путешествия? — принц сдержанно улыбнулся. — Российская сторона адекватно оценивает важность вашего визита, принц, — генерал проникновенно посмотрел в глубокие влажные очи высокородного восточного красавца. — Все необходимые меры безопасности приняты. — Конечно… — принц томно вздохнул. — Ваше присутствие здесь — лучшая гарантия безопасности. Но поймите меня правильно, ни в чем нельзя быть уверенным до конца. Наши планы не по вкусу западному миру. — Ну… на то есть нулевой меридиан, — улыбнулся Шевцов. — Он делит один большой шар на два маленьких. Принц промолчал в ответ, многозначительно приподняв тонкие смоляные брови. В его чувственных глазах колыхалось что-то похожее на доверие, насколько это можно было сказать о представителях его загадочной расы. Неверие у них в крови, генерал отлично это осознавал. Но все же благосклонное настроение принца его воодушевляло. Спускаясь с крутого холма, Строков неудачно оступился и подвернул ногу. Щиколотка мгновенно схватилась острой болью и начала отекать. Теперь он был вынужден двигаться гораздо медленнее. Спецназовцы тем временем набрели на лисью нору и поджидали его там. Заметно прихрамывая, он подковылял к норе. Смотрите, товарищ полковник, — нетерпеливо начал капитан, — наш беглец ранен в плечо… бежит на запад… подготовленный человек… Я бы сказал, профессионал… — Я ж говорил, олимпиец, — усмехнулся Строков. — Да, — продолжал капитан, — идет по намеченному маршруту. Оторванный рукав и упаковки от еды явно оставлены для отвода глаз. Настоящие следы практически уничтожены… — Ага… Только это не его заслуга, — недовольно скривился Строков. — Впереди идут пограничники… черт бы их побрал… лучше бы они дома сидели. Строков жестом подозвал радиста и снял трубку с рации у него за спиной. — Коля, ты на связи?!.. — обратился он к своему оператору. — Молодец. Передай генералу, тут у нас диверсант. Сначала шел на север, в сторону Майкопа, теперь идет на запад. Точнее пока не знаю. — Понял, товарищ полковник, — раздался из трубки каркающий от помех голос оператора. — Тут я результаты запроса получил. На старика… Много лет назад осужден за тяжкие преступления… отбывал наказание… сбежал и пропал без вести. — Ясно… — полковник с минуту подумал. — Видимо, он не знает… или знает… но срок давности на его преступления истек… так что… зря он прячется… Строков дал отбой и, хромая, потащился догонять свой спецназ. Нога разболелась не на шутку. Отечность усиливалась. Ботинок беспардонно жал нарушенную плоть. Как ни странно, у некоторых мужчин бывают слишком нежные ступни ног. Радист поспешил за ним, участливо следуя сзади. Тем же днем ближе к обеду Виктор, выполняя волю Шевцова, вошел в приемную генерала ФСБ. Мимо него в суматохе сновали туда-сюда с бумагами офицеры, люди в форме и в штатском, стрекотали компьютеры, пищали факсы. На стенах были развешены разномасштабные карты юга России. То и дело звонили многоканальные телефоны. Перебивая друг друга, дежурные едва успевали отвечать на бесконечные звонки. Секретарь генерала, сидящий за отдельным столом, ближе ко входу в кабинет, пытаясь перекрыть общий гвалт, истошно орал в трубку: — …генерал сейчас очень занят, товарищ полковник!.. Перезвоните!.. Словно откликнувшись на ор секретаря, генерал озабоченно выглянул из своего кабинета. — Где карта?.. Что у нас на запад от Майкопа?.. — Сейчас! Минуту! — секретарь стремглав бросился к карте. Воспользовавшись моментом, Виктор официально обратился к генералу: — Товарищ генерал… Капитан Костромитин прибыл для осуществления координационных действий… — Да, знаю. Работай, капитан. И не мешай другим… Так что там с Майкопом, я не понял?!.. — крикнул, он секретарю. Сергей бежал уже полдня. Лес постепенно перешел в горы. Бежать стало труднее. Рубашка намокла от пота. Рана кровила. Бинты пропитались сочащейся кровью. Но он продолжал бежать, не обращая внимания ни на рану, ни на подступающие приступы слабости. Скоро путь ему преградили нагромождения каменных глыб, обрывающиеся отвесной стеной. Пришлось пойти в обход, теряя ускользающее время. Каскады камней сменились чередой расщелин. Некоторые Сергею удалось перепрыгнуть. Но вот одна, слишком широкая. И снова пришлось в обход. Вдруг что-то привиделось в камнях. Острое ощущение чьего-то присутствия догнало Сергея на бегу. Будто кто-то за ним следил, притаившись среди камней. Зверь… или… Преодолев небольшую ровную полянку, он скрылся за сопкой. Обогнув ее вокруг по подножию быстрым шагом, он осторожно выглянул с обратной стороны. Осмотрелся — никого. Короткой перебежкой метнулся к высокому камню неподалеку. Чье-то незримое присутствие энергетической волной вновь напомнило о себе. Послышался слабый шорох, невесомая тень промелькнула в жухлых кустах. Сергей, не раздумывая, нырнул за камень, и… провалился в трещину. Ноги зависли над пустотой. Пальцы судорожно вцепились в обламывающийся край пропасти. Сердце предательски екнуло. Силы утекали, как кровь из вскрытой артерии, даже не струями, а фонтаном. Сергей попытался подтянуться. Тщетно. Неужели, это конец?.. Как глупо. Не может быть. Руки соскальзывали с крошащегося края. Мелкие камешки полетели вниз и, где-то там, далеко внизу, мягко ударились о землю. Сергей напрягся и зажмурил глаза. Снова открыл. Прямо ему в лоб было направлено ружье. Две черные дыры допотопной охотничьей двустволки сурово уставились на него пустыми глазницами. Старик крепко стоял широко расставленными ногами в полушаге от злополучного края трещины и смотрел через прицел. Не долго думая, Сергей ухватился за дуло и выполз на край. Пот залил глаза. Сердце бешено колотилось о ребра. Рот жадно ловил раскаленный, разреженный воздух. Сергей поднял на старика счастливые, муторные глаза и улыбнулся. Потом перевернулся на спину и утонул взглядом в бездонном сияющем небе. Жизнь продолжается… «…Ё… мое…» — пьяно выругался он, переводя блуждающий взгляд в провал. — Чего разлегся! Вставай! — оглядываясь прошипел старик. — Спецназовцев, как грязи кругом… да пограничники на подходе… а он лежит… Надо схорониться и переждать… Ну, давай, сынок, подымайся… ведь найдут… — Может, охотниками прикинемся? — усмехнулся Сергей, кивнув на двустволку. — Ага… — хмыкнул старик. — Прицелимся и спросим: «А что это такие крутые парни делают одни в горах?..» Он потянул Сергея за собой, и они укрылись в потайной, незаметной каменной нише, будто специально кем-то придуманной именно для такого случая. — Ну, дед!.. Спасибо… Ты ведь мне жизнь спас… — отдышавшись, выдавил Сергей. — Ладно… Надеюсь, тебя никто не видел… потому что, если видели… — Видать, серьезный ты человек… — старик глубокомысленно покивал. — Видать, серьезный… Ну… считай, что сегодня ты заново народился… Как говорится, живи быстро, умри молодым… Жизнь и смерть — дело временное… да и семи смертям не бывать… — Да… спасибо, дед… отец… — Сергей совсем смутился. — Прости. Я не умею быть благодарным… — А ничего и нужно, сынок… Из-за сопки послышались приглушенные голоса. Появился пограничный наряд. Не заметив укрытия беглецов, пограничники спешно прошли мимо и задержались перед расщелиной. — Да точно говорю, старые следы… — сержант безнадежно махнул рукой. — Давно тут шел… — Да какого хрена… когда давно-то! Он только появился! — возмущенно отреагировал рядовой, демонстрируя завидную смекалку. «А этот мальчик не без мозгов», — заметил лейтенант, наблюдая за перепалкой. Но от высказывания собственных идей решил воздержаться. — Ну… значит… нет его здесь… в другом месте прошел… — гнул свое сержант, не желая уступать рядовому. — Ты че, слепой?!.. Камень, смотри, как лежит!.. — рядовой упрямо указал на самый край. — Он, по-твоему, сам так встал?! Вот и ямка цела. Он из нее выковырялся… Она бы сравнялась, если б не свежак. Тут он где-то, жопой чую… — А ну, оба! — цыкнул лейтенант. — Развели базар. С вами к глухому не подберешься… А ты молодец, приметливый, — все же заметил он рядовому. Склонившись над трещиной, лейтенант внимательно присмотрелся, подвергнув все доскональному изучению. Подчиненные нетерпеливо ожидали окончательного вердикта. — Ну че… — не выдержал рядовой. — Да вот, следы от пальцев на камне… и там, ниже, явно ногами упирались… и здесь, у края, тоже следы упирающихся ног… — Да их, похоже, двое?!.. — озарило сержанта. Лейтенант вдруг стремительно обернулся. Что-то померещилось ему среди камней за кустами неподалеку, какое-то неуловимое движение… или звук… будто кто-то едва сдерживал дыхание, звон накалившего напряжения человеческого тела… Он прислушался, предупредительно подняв палец вверх, и сделал несколько неуверенных шагов в сторону предполагаемого звука… Сергей и старик инстинктивно вжались друг в друга. — Проверь-ка там, — кивнул лейтенант сметливому рядовому. Парень двинулся в указанном направлении. Сергей уже ощущал колебания воздуха от его нервного дыхания… вот его шнурованные ботинки остановились рядом… потоптались на месте. Острые глаза мелкого хищника блеснули из-под прищуренных век сквозь бурую листву чахлого куста. Сергей мысленно приготовился к нападению, нащупав на щиколотке нож. От старика веяло мудростью и решимостью… — Никого… — паренек дал отбой и присоединился к остальным. Сержант снисходительно похлопал его по плечу, и все трое скрылись за сопкой. Сергей зачарованно выдохнул, сбросив напряжение с плеч, и с надеждой взглянул на своего ангела-хранителя. Тот моргнул и расслабил мышцы лица. — А ты хладнокровный, — отметил старик. — И глазом не моргнул в такой момент… Это хорошо… — Дивноморское надо, дед, — умоляюще прошептал Сергей. — Где?.. — Там… — указал старик уверенным жестом. — Только смотри, про спецназ не забудь. Обложили тебя, как волка, все, кто ни попадя… расшевелился гадюшник… ползут, гады, со всех сторон… Не сговариваясь, они выбрались из укрытия и побежали. Раненый, измотанный Сергей и прибитый годами и нелегкой жизнью старик. Казалось, сейчас они были на равных. Но это ведь так только казалось… Собаками по кровавому следу спецназовцы шли за Сергеем. Есть такая специальная порода собак. Их не надо учить. Такое их предназначение — идти по кровавому следу, как охранять жилище или пасти стада… Рассредоточившись в шахматном порядке, они будто нюхали землю и воздух, схватывая малейшие намеки на след. Натасканные и чуткие, они ничего не упускали из виду. Ни одна малейшая зацепка не ускользала от их внимания. Примятая трава, надломанная веточка, сдвинутый камешек… Они инстинктивно вели и загоняли жертву, как отчаянного подстреленного волка, и вроде шансов у него нет… Он голоден и он ранен… Запах беды и настоявшейся крови нервирует и волнует преследователей… Жажда жизни… Ощущение смерти… Азарт погони… Предвкушение победы… Все смешалось и перепуталось, как в высоком страстном порыве… Преследователи и гонимый — они едины в игре не на жизнь, а на смерть… Молча и сурово бежал спецназ. Тихо шуршал камуфляж. Позвякивала амуниция. Отрешенные, напряженные лица. Мерный топот натренированных ног… Полковник Строков, прихрамывая, едва поспевал позади всех, морщась от боли при каждом шаге. Капитан впереди остановился и что-то сказал бойцам. Строков не разобрал ни слова, видел только, как шевелились его губы. «Что он там бормочет?..» — раздраженно подумал полковник, но капитан уже спешил к нему с явным желанием все доложить. — Товарищ полковник! Их двое! — поведал он на ходу. — Вероятно, второй — старик. Он хорошо знает окрестности. Это его дом, можно сказать. Идут строго по прямой, насколько это возможно в горах. На восток идут. — Что у нас на востоке? — уточнил Строков. — Дальше — Новороссийск. Ближе — Дивноморское. — Сколько до него? — Километров пятьдесят будет… — Так… — полковник сосредоточился, соображая. — Если они торопятся, мы должны торопиться еще быстрее. Вперед! Капитан дал знак бойцам продолжать бег. Строков жестом подозвал бывшего наготове радиста. — Эй!.. Молодец!.. — крикнул он в трубку. — Слышишь меня?.. Хорошо, Коля! Передай генералу, диверсант идет к Дивноморскому!.. В приемной генерала ФСБ по-прежнему наблюдалась кипучая деятельность, почему-то напоминавшая Виктору имитацию. Его подавляла суета чужого офиса, где все казалось непонятным и неуместным. В его организации суета выглядела оправданной и привычной. Знакомые дела, знакомые люди, собственный кабинет… Но анализировать все это ему не хотелось. От бесконечного телефонного перезвона, беспорядочного снования сотрудников и компьютерной трескотни ему сделалось скучно. К тому же его одолевали тяжелые мысли о Сергее. Он приоткрыл дверь и тихонько вышел из приемной. Некоторая информация уже у него имелась. Прохаживаясь по длинному, весьма многолюдному в этот час коридору, он предавался напряженным раздумьям. «…Значит, Серега опять жив… Слава Богу… Слава Богу! Но все же, когда он был мертв, было как-то спокойнее… И что теперь будет?.. Надо ли снова объясняться с Леной или пока оставить все, как есть?.. Его сын растет… Лена довольна своей жизнью, а с его очередной смертью, похоже, смирилась… пережила… Так к чему все портить?..» Виктор незаметно оказался в безлюдном ответвлении коридора. Оглянулся — ни души. Только отдаленный гул голосов за углом. Он вынул мобильный и набрал номер. — Сергей Анатольевич?.. Это я… — Слушаю, — сдержанно ответил Шевцов из салона самолета. — Он идет к Дивноморскому, — коротко сообщил Виктор. — Спасибо. Под тяжелым бархатным взглядом приторных, как восточные сладости, глаз принца Шевцов отключился, убрал мобильный в карман и невозмутимо улыбнулся. Улыбка получилась почти естественной. По крайней мере принц, кажется, ничего подозрительного не заметил и невинно спросил: — Море уже кончилось? Шевцов склонился к иллюминатору. — Кончается, — кивнул он, глядя на затканную редкими кисейными облачками серебристую гладь. — Не могу смотреть сверху на море… — томно вздохнул принц, отвернувшись от иллюминатора. — А снизу? — Шевцов хитро прищурился. — Вы о дайвинге? — уточнил принц. — Нет, это тоже не для меня. Хотя… некоторые мои друзья от него в восторге. А вы увлекаетесь дайвингом, генерал? — Что вы, нет, — несколько неестественно рассмеялся Шевцов, — я уже слишком стар для таких развлечений… Хотя… в свое время… — он инстинктивно скопировал полный спокойного достоинства тон принца. — У нас все нормально? — вдруг подозрительно спросил принц, перестав мечтательно улыбаться. — Конечно, — поспешил успокоить его Шевцов и поднялся, чтобы не позволить чуткому принцу уловить его нарастающую тревогу. — Чай, наверное, готов, сейчас принесу. — Чай?.. — Принц снова позволил себе улыбку. Генерал кивнул и незамедлительно направился по проходу в другую часть самолета, отделенную от салона плотной шторой оливкового цвета. На сдержанном генеральском лице остро проступило волнение. Заслышав напряженные шаги, в незаметном закутке резво вскочил с откидного сиденья телохранитель. — Два чая, — бросил Шевцов, стремительно проходя мимо. У щитка интеркома на борту он остановился и нажал кнопку. — Колпаков… покажи мне планшет… — распорядился он лаконично. В конце прохода дверка мгновенно отворилась. Один из пилотов поспешил навстречу. Открыв планшет, Шевцов уставился на электронное табло. — Где Дивноморское? — Вот, — пилот ткнул пальцем в блестящую точку. — А мы?.. — Мы здесь, — пилот указал на зеленую точку, которая плавно скользила по направлению к блестящей, — мы приближаемся к Дивноморскому. В сопровождении одного из телохранителей генерал вернулся в салон. Принц задумчиво смотрел в иллюминатор, стараясь не видеть пенистого края моря. Вероятно, вид прозрачного неба действовал на него умиротворяюще. Охранник услужливо поставил на столик поднос с чаем, засахаренными фруктами и несколькими видами шоколадных конфет. Отвесив должный поклон, он удалился. Оценив изящную сервировку, серебряный поднос, хрупкие фарфоровые чашечки, филигранную кружевную конфетницу, принц вежливо покивал. — Приятно осознавать, что все под контролем, — улыбнулся он загадочной восточной улыбкой, никоим образом не отражающей его призрачное внутреннее состояние. Шевцов тоже попытался улыбнуться в ответ. Эти восточные игры с улыбками уже утомили его. В состоянии крайней тревоги ему хотелось иметь соответствующее лицо. Но ситуация обязывала. Сергей бежал по редколесью, искоса поглядывая на старика. Тот пыхтел и задыхался, но, как ни странно, почти не отставал. Видимо, здоровая и трудная жизнь со скудным, умеренным питанием сохранила его силы не по годам. К тому же, похоже, он не увлекался спиртосодержащими жидкостями и не курил, не жевал и не нюхал табак, приняв как руководство к жизни строжайший, почти монашеский аскетизм. Сергей посмотрел на часы. 13.15. Заданное время стремительно приближалось. — Тут телефон далеко?.. — спросил он, останавливаясь под деревом. Старик в изнеможении привалился спиной к стволу, тщетно пытаясь отдышаться. Его сердце бешено колотилось, толкаясь в хилую грудь. Воздух со свистом вырывался из пересохшего горла. — В Дивноморском… верст двадцать… — прошептал он на выдохе. — Чего-то у тебя, куда ни кинь, «верст двадцать»… — А так оно и есть… — еле просипел старик. Они немного помолчали, шумно дыша. Сергей сделал несколько вялых расслабляющих упражнений, наклонившись, помотал руками, встряхнул ноющие мышцы ног, потянул в обе стороны шеей. — Значит, так, — сурово заговорил он, — телефонный номер запомни… 1238946… Сейчас иди и исчезни… Потом позвонишь… Спросишь Стаса из Могилева. Тебе скажут: «Не туда попал»… — …И… — И все. — А чей это телефон?… — недоуменно спросил старик. — Мой… — Сергей положил ему руку на сухонькое плечо. — Спасибо тебе еще раз, дед, за все… Ты только позвони. Я все для тебя сделаю… отмажу… — Да не нужно меня отмазывать, — старик в сердцах отмахнулся, — мой срок давности уж сколько лет, как истек… По своей доброй воле я тут сижу… Не хочу я к людям вертаться… Я привык один… Да и не больно-то я людям доверяю… — Тогда уходи. Не о тебе пекусь. Помешаешь просто. Сергей посмотрел в печальные выцветшие глаза. Старику уходить не хотелось. — Ладно… — старик вздохнул. — Жить я и сам хочу… не сомневайся… Какая-никакая, а все ж жизнь… Они с чувством пожали друг другу руки. Старик, наконец, отвернулся и двинулся в обратном направлении. Сергей проводил его взглядом, и, убедившись, что он не блефует, начал быстро осматриваться. Тайник он обнаружил неподалеку в лощине заваленный дерном. Сверху лежал выдранный с корнем, подвядший куст бузины. Раскидав сцепленные корнями травы куски земли, Сергей извлек наружу обернутый тряпкой ПЗРК, карту и сопроводительное письмо. Быстро развернув записку, он прочитал: «Цель на высоте 200 метров… Время подлета цели 14.10…» Далее следовали координаты широты и долготы. Он сверился с часами: 14.02. Откуда-то легким порывом ветра принесло отдаленные голоса, звук шаркающих о сухую землю шагов, кто-то отрывисто кашлянул. Сергей, не раздумывая, юркнул в кусты и притаился. Трое пограничников скоро появились в зоне видимости. Перебрасываясь короткими фразами и не заботясь об осторожности, они приближались к месту вскрытого тайника. — Что-то вроде вон там расшуровано… — бросил рукой сержант. Троица дружно свернула к выкорчеванному, поникшему кусту бузины. Впереди — лейтенант, в нескольких шагах позади — рядовой и сержант. — …Ох, ни фига себе… — присвистнул лейтенант, заметив в траве брошенный ПЗРК. Он, было, потянулся к нему рукой, но вдруг услышал за спиной глухое падение тел. Его подчиненные вырубились с двумя неопределенными полувсхрипами. Предвкушая недоброе, со свинцовой тяжестью в спине, лейтенант обернулся. Рядовой и сержант лежали ничком, голова к голове, как стрелки часов. «Половина четвертого…» — мысленно отметил лейтенант. Давешний психопат и нынешний нарушитель границы, человек, из-за которого заварилась вся эта буча, стоял рядом и смотрел на него решительным, не оставляющим надежд, взглядом. Его руки нервно сжались в кулаки, костяшки пальцев затвердели и побелели. — Только дернись… — тихо процедил сквозь зубы Сергей, и лейтенант замер. — Теперь слушай сюда. Времени проверяться на вшивость у нас нет. Так что просто поверь… Я работаю на СВР и сейчас… прямо сейчас… должен предотвратить теракт. Понял? — Да. — Поможешь? — Н-не знаю… — проблеял лейтенант. — Врубайся быстрей, мужик! — в голосе Сергея сквозило нетерпение. — Почему ты до сих пор не в отключке?.. — он кивнул на тела и автоматы, разбросанные вокруг себя. Лейтенант растерянно заморгал… Самолет плавно пошел на снижение. Стараясь скрыть волнение, Шевцов как бы с интересом смотрел в иллюминатор. — Скоро посадка? — сдержанно осведомился принц. — Да, — кивнул генерал, — уже идем на снижение. Сержант и рядовой пришли в себя почти одновременно. Рядового стошнило. Сержант промычал что-то нечленораздельное и потянулся рукой к свежему синяку через все лицо. Оба удивленно вылупились на лейтенанта, который внимательно слушал преследуемого. Тот что-то спешно ему объяснял, указывая на карту. Оба прислушались. Рядовой вытирался об траву, сержант оглаживал ладонью онемевшую щеку. Лейтенант обескураженно кивал. — …самолет будет снижаться и пройдет здесь… — говорил Сергей, — …прямо над нами… это за сопкой… — бросив беглый взгляд на очнувшихся пограничников, он махнул рукой в сторону сопки и продолжил: — Второй стрелок где-то тут должен быть… — он оглянулся по сторонам. — Надо найти его и не дать выстрелить. Он может быть здесь, здесь… или здесь… — Сергей ткнул пальцем в предполагаемые точки на карте. — Короче, он где-то на этой сопке… больше негде… — Напряженно озираясь, он замолчал и взглянул на часы. 14.08. — Ну парни… две минуты у нас… Полковник Строков, протяжно вздыхая, сидел без ботинка на завалившемся дереве и удрученно растирал больную ногу. Приложив к распухшей щиколотке большой прохладный лист подорожника, он, кряхтя, натянул носок. Спецназ убегал за его спиной, намереваясь окружить сопку. Строков с тоской посмотрел вслед. Он больше не мог передвигаться вровень за ними. Вдруг едва уловимый шорох коснулся его слуха. Полковник резко оглянулся. Никого… Но все же он успел заметить легкое движение. Меж деревьев метнулась быстрая тень. Босой на одну ногу, как есть, он вскочил с бревна. Окликнуть?.. Нет?.. Решил, что не стоит. Выхватив из кобуры пистолет, он тщательно прицелился и нажал на курок. Спецназовцы обернулись на выстрел. Полковник махнул им следовать дальше. …Неподалеку, за стайкой молодых диких яблонь с сочными бархатными листочками, на землю упал старик… Выцветшие глаза остановились, удивленные и просветленные. Небо сузилось в точку и утонуло в сизых зрачках. Грудь поднялась последний раз и медленно опала… Губы замерли на слове «сынок…» Разодрав в кровь лицо и руки, Сергей взобрался на высокую раскидистую ель. Куча сухой хвои насыпалась за шиворот, и там теперь противно кололо. Ладони и пальцы перепачкались в свежей липкой смоле. В отчаянии озираясь сверху по окрестностям, он пытался разглядеть место, где мог находиться второй стрелок. Не увидеть, так угадать… учуять… Тени, брошенные деревьями, спрятавшиеся в траве валуны, выгоревшие бурые пятна в зелени низких кустов… Всюду чудился стрелок. Его присутствие незримо ощущалось в шевелении крон, в колыхании воздуха… Птица сорвалась с ветвей, шумно захлопав крыльями. Сергей непроизвольно дернулся и чуть не сверзнулся с ели. Где-то высоко над ним загудел самолет. Он шел на снижение. Сергей мгновенно уяснил траекторию. Перевел взгляд под траекторией на сопку и сразу увидел в зеленке пятнистую камуфляжную спину притаившегося стрелка. И пограничников, уходивших в другом направлении. — Что это внизу?.. — с интересом спросил принц, склонившись к иллюминатору. — Дивноморское… — коротко бросил Шевцов. Его скулы ходили ходуном, зрачки сузились, оголив до предела радужную оболочку. Рука тяжело легла на подлокотник кресла, пальцы подпрыгивали. — Дивноморское?.. Что это значит, «Дивноморское»?.. — принц перевел на него меланхолический взгляд. — Хотите услышать географическую справку? — хрипло усмехнулся генерал. — Это приятно — все обо всем знать, — кивнул принц. Генерал незаметно посмотрел на часы. 14.09. — Боюсь, принц… я не уложусь в те минуты… что нам остались… Забыв про восточную недоверчивость, принц восхищенно улыбнулся. Ответная улыбка Шевцова получилась кислой. Но, взяв себя в руки, он придал ей некоторый оттенок суровой уверенности. Принц остался доволен. Он откинулся в своем кресле, уютно устроив спину перед возможной тряской. «Ладно, — подумал генерал и обреченно вздохнул. — По крайней мере, умрет он в счастливом неведении… в отличие от меня… Теперь вся надежда только на тебя, Сережа…» Анна металась по гостиничному номеру в Амстердаме. Сведений о Сергее не было. И не могло быть в сложившейся ситуации. Она бесилась, как баба, не находя себе места. Ей было на все наплевать. На страну, где у нее недавно появилась собственность, но которую она по-прежнему не знала, продолжая на нее работать… На работу, черт бы ее побрал… На высокие помыслы и амбиции генерала Шевцова… На назойливо посылающего ей пламенные сообщения Вальдемара… На все. Только бы с Сергеем все было в порядке… Только бы он остался жив… Ей казалось, что она не перенесет его смерти. Нет. Не казалось. Она была в этом убеждена. «Я люблю его!..» — шептала она, едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться. Анна слишком хорошо знала, что такое смерть. И что есть их работа… Как было бы хорошо находиться сейчас рядом с ним. Возможно, он нуждался в помощи и поддержке. А что если он ранен, кто тогда его найдет и вытащит из беды?.. А если его поймают?.. Тогда ему уже не помочь… Особенно отсюда, из отеля в благополучном порочном Амстердаме… Анна задыхалась от бездействия и нехороших тревожных мыслей, но что она могла поделать? Она даже точно не знала, где он. С ненавистью и надеждой глядя на телефон, который упорно отвлекал ее ненужными звонками, Анна осознавала, что раньше времени она ничего не узнает и ничего от нее не зависит. Но когда же придет это время?!.. Второй стрелок примостился почти на вершине сопки. Скрытый с трех сторон низеньким кустарником, он готовился к решающему выстрелу. Заслышав приближающийся гул самолета, он присел на одно колено и пристроил на плече ПЗРК. Зафиксировав положение, он плавно поднял прицельную планку. Снижающийся самолет лег точно на прицел… Палец снайпера переместился на спусковой крючок… Сергей ошалело спрыгнул с елки, судорожно цепляясь за колючие лапы. Кожа лохмотьями сходила с рук, на ладонях и запястьях, вплоть до локтей, не осталось живого места, но он запретил себе чувствовать боль. Глаза его видели только приближающийся самолет, и слышал он только одно — его тревожно нарастающий рокот. Оказавшись на земле, Сергей, что есть сил, которых по сути уже не осталось, бросился бегом вверх, на сопку… Ноги не слушались, гуляли, глотка онемела от плотно врывающегося и вырывающегося воздуха… глаза утопали в расплывающейся зыби… все еще кровило плечо. Пустой, влипший в спину желудок, звенел… В голове билась лишь одна сумасшедшая мысль, окончательный и беспощадный приказ: «Успеть!..» Сергей взобрался на сопку, у самого верха двигаясь почти на карачках, по-обезьяньи помогая себе руками, и вскинув ПЗРК. Сквозь кусты просматривался камуфляжный бок снайпера, ствол его оружия был направлен чуть вверх, навстречу приближающейся стальной птице. Они с Сергеем увидели друг друга одновременно. — Пандис?.. — в глазах Сергея застыло изумление. От неожиданности он опустил оружие и отступил на шаг. — А ты кого думал увидеть? — бросил тот цинично и жестко, от робкого парня, каким запомнился он Сергею, не было и следа. — Папу Римского?.. Отчетливо усилился рев двигателей. Пандис весело подмигнул и повернул голову к прицельной планке. Самолет точно лежал на прицеле. У Сергея потемнело в глазах. Неужели все кончено?.. И что, все было зря?.. Его кровь, мучительный изматывающий марафон, старик… надежды Шевцова… брошенная Лена… необласканная Анна… его предназначение и амбиции… дела страны, наконец?!.. Нет. Не может быть. Ни за что!.. — Ала-ар… — тихо и вкрадчиво позвал Сергей, боясь даже шелохнуться. Сейчас на карту было поставлено все. Весь смысл его жизни. — Положи… — Петер… Мне нужны эти деньги… Ведь ты же знаешь… — Я прошу тебя, Алар… положи… — Сергей смотрел на него не мигая. В его глазах клокотали решимость и угроза. Напряжение в мышцах нарастало. Брови сдвинулись к переносице. Дернулась левая щека. — Что?.. Чилиец был прав?!.. — вскинулся Пандис, отчаянно сопротивляясь куда более сильной воле. — Убьешь меня, как и его?!.. Они испытующе смотрели друг на друга. Потом Пандис поник и, скривившись, отвернулся. Казалось, он окончательно сломлен и участь пассажиров зависшего над ними на мгновение самолета спасена. Вдруг он вновь решительно поднял глаза, полные ненависти и отчаяния, и навел на самолет свой ПЗРК. Сергей поднял оружие и направил на Пандиса. Тот резко перевел ПЗРК на Сергея. Воздух звенел от напряжения и неприязни. Реальность распадалась грубой мозаикой на куски, складываясь вновь в совершенно иной узор… Жуткая компьютерная игра с полной потерей жизней… Пальцы одновременно жмут на крючки… вспышки… дым… грохот… Взрывами снесло обоих одновременно… В наступившей чарующей тишине с ровным гулом самолет пролетел над сопкой… — Вот, взгляните… — Шевцов протянул принцу яркий буклет, чтобы в последний момент отвлечь его пристальное внимание, и взглянул на часы. 14.10. Больше он не мог выносить этот завораживающий вопрошающий взгляд. Все еще не теряя надежды и поминая имя Сергея, как имя Господа всуе, он приник к иллюминатору. Увидев два взрыва на сопке, он бессильно откинулся в кресле, на мгновение зажмурив глаза… Струйка пота стекла по виску, капнула на воротник и, не впитываясь в жесткую ткань мундира, скатилась за плечо. На расслабленном лбу дернулась вздувшаяся жила и разгладилась, остались лишь глубокие привычные складки. «…Все кончено. Все. Молодец, Сережа. Нет слов… Я в тебе не ошибся…» Принц взял журнал и удивленно приподнял красивые брови. Рассеянно перелистал глянцевые страницы… Лицо генерала озарилось отрешенной улыбкой. — Что это?.. — рассеянно переспросил принц. — Это наши причерноморские виды! — светским тоном, почти весело ответил Шевцов. У него сейчас было одно желание — принять душ и переодеться. — Да нет… эти звуки… что это было?.. — принц сделал грациозный кивок в сторону иллюминатора. — Вы спрашивали о Дивноморском, принц? Могу вам о нем рассказать! — живо откликнулся генерал. — А как насчет времени?.. — Ну-у… до посадки все-таки есть пара минут. Дивноморское — это наш такой небольшой городок… — Шевцов замолчал и снова обессилено, почти глупо улыбнулся: — Очень даже милый… городишко… Спецназовцы дружно, как по команде, остановились и повернули головы в сторону близких взрывов. Грохнуло где-то на сопке, на самом верху. Взрывы были поверхностные, землю почти не тряхнуло. Только воздух содрогнулся, вздымая с крон зашумевших деревьев стаи испуганных птиц. Они кружили галдящим роем и постепенно возвращались обратно. Мгновенно рассредоточившись, спецназовцы ринулись на подъем. Спустя минуты было обнаружено два тела. Одно до неузнаваемости обезображено и изуродовано. Другое, несомненно, в лучшем состоянии, но также с виду бездыханно и обожжено взрывом. Люди в камуфляже сгрудились над телами, автоматы нависли в полуметре от замерших голов. Сверху прогудел и скрылся за верхушками деревьев самолет, благополучно уходя на посадку. — А вот и наш диверсант… — констатировал подоспевший полковник Строков, осторожно трогая одно из тел больной ногой — так ему казалось уважительнее к чужой смерти… или оборвавшейся жизни… или затухающей… или попавшей в тупик… — Только какой из них?.. Получается, их было не двое, а трое… одного я еще там положил… старика… Он склонился над телом и прощупал сонную артерию. — Ну, что?.. — прищурившись поинтересовался капитан. — Этот вроде жив… сердчишко работает… вон, ноздри раздул… Багровые веки дрогнули. Затрепетали остатки опаленных ресниц. Шевельнулись пересохшие губы. Опустилась вниз сгоревшая бровь. Улетающий самолет растворился в неподвижных полуприкрытых глазах, матовых, будто печеные яблоки. Все было кончено. На вздувшихся волдырями обожженных запястьях рук защелкнулись наручники. Вечером того же дня в Турции, в лагере наемников, в штабной палатке перед небольшим переносным телевизором сидел Жерар Бронье. Он дергался и нервно кусал обветренные губы. Жестянка из-под консервов была переполнена окурками. Его лицо, приобретшее за последние несколько часов желчно-печеночный оттенок, блеклым блином бледнело в голубоватых отблесках экрана. Мерцали воспаленные глаза. Его нетерпеливые вздохи наполняли помещение и вытекали вместе с дымом за брезентовые створки в тревожную непредсказуемую темноту. Координатор напугал его своим неожиданным появлением, возникнув словно привидение в тускло освещенном пространстве. — Жерар, дружище! А как накурил… что это ты здесь смотришь?.. Уединился… Порнушку?.. Ну-ка, ну-ка… Брось… давай-ка лучше поговорим!.. Координатор весь так и лучился сарказмом. Он выхватил пульт из расслабленных пальцев Бронье и нажал красную кнопку выключателя. — Зачем?!.. — взвился Бронье. — Сейчас будут новости CNN из России!.. Я жду, как дурак… а ты… — Бронье обиженно потянулся за пультом. — Да знаю я уже эти новости, Жерар, — изменив тон, презрительно усмехнулся координатор. — Все уже знают, один ты ничего не знаешь… Наша птичка благополучно приземлилась. А наш нежный маленький принц преспокойно ступил на российскую землю в спецаэропорту в Дивноморском… в сопровождении небезызвестного нам генерала Шевцова… старого хрена… Ну, как тебе это?.. А?.. Хорошие новостишки?.. Язвительная рожа координатора окончательно добила Бронье. — Этого не может быть… — в изнеможении пролепетал он, растерянно заморгав слипшимися ресницами. Глаза давно уже слезились от неумеренного курения. Обычно он себя предельно ограничивал. Но сегодня… — Короче, — прекратив едкие шутки, серьезным тоном продолжил координатор. — Принц долетел. Россия идет на сближение с арабским миром… Договоры… контракты… нефтяные поставки… деньги… миллионы зеленых… И все это с твоей легкой руки! Молодец, Жерар! Ты вообще-то на чьей стороне играешь? Или это просто ловкий случайный гол в свои ворота?! — Он не мог долететь… — упрямо гнул свое Бронье. Его глаза то собирались в кучку, то разбегались в разные стороны. От прежней лихой уверенности в себе не осталось и следа. Сейчас это был совершенно не тот человек, который еще вчера цинично снимал «Командирские» часы с бездумно убитого им человека, упиваясь безнаказанностью и властью. — У меня там было два стрелка!.. Два снайпера!.. Два… — Да хоть двадцать два!.. Все это может теперь перейти в руки России… Все эти нефтяные миллионы… доллары… и… если ты не понимаешь, что это значит, я тебе объясню. Это очень плохо! Жерар… Бронье в отчаянии замотал головой. — Не-е-ет… — Ты не справился с работой, — со змеиным спокойствием заявил координатор, озарив Бронье полуулыбкой Джоконды. — Я сделал все, что мог… — прошептал тот сдохшим, потухшим, абсолютно безнадежным голосом, в котором даже не слышалось хрипотцы и разнообразия звуков и чувств. Только один, какой-то педерастический тон… подавленный и черно-белый. — Надеюсь, оба твои стрелка мертвы, — жестоко продолжал добивать его координатор, — потому что если они живы… — Бронье с тоской впился в него испуганным взглядом. — Так вот, если они живы, тебе очень плохо будет, Жерар. — Координатор отвернулся. — Да… — Бронье, шатаясь, поднялся и неверной походкой двинулся к выходу. Куда девалась его замечательная военная выправка. — Запахни за собой створки, Жерар. Я не хочу вставать, — бросил координатор ему в спину. Сказочная турецкая ночь накрыла Бронье черным одеялом из детских кошмаров. «…В черной, черной комнате стояла черная, черпая кровать… На черной, черной кровати лежало черное, черное одеяло…» — припомнился ему завалявшийся в памяти далекий зловещий шепот соседской девчонки, вещавшей голосом прорицательницы страшную сказку… Иногда детство достает нас в самый неподходящий момент, бьет по голове, когда ищешь понимания и поддержки, вместо того чтобы прибавить сил и не дать сорваться с колес… Бронье захохотал, как помешанный, и бросился на колючую проволоку… Рука самопроизвольно потянулась к пистолету… Черное одеяло накрыло его с головой, с потрохами, со всем его страхом. Сквозь тело будто промчался электрический ток, тряханул и ушел в землю… Из-под воображаемого одеяла, судорожно дернувшись, высунулась неестественно вывернутая рука. Пальцы распрямились и замерли. Пистолет вывалился в траву… Его нашли только под утро и спешно отправили в госпиталь, где он провалялся с неделю в какой-то жуткой горячке. А еще через неделю Бронье, хмурый и злой, снова приступил к работе, сделав несколько разнообразных выводов на свой счет. В тот момент он был абсолютно уверен, что больше не допустит ни одного промаха. Виктор пришел с работы раньше обычного. Его невыносимо влекло домой, но в то же время он этого и боялся. Ему казалось, что Лена сразу обо всем догадается, стоит ему переступить порог, словно бы это вовсе не порог их дома, а порог затянувшейся между ними лжи. Он замешкался у почтового ящика, потом долго топтался у двери. Наконец, неловко открыв ее, он остановился на пороге. В квартире было непривычно тихо. Где-то уютно журчала вода. Тикали часы на стене в гостиной. Лена выглянула из ванной и сразу заметила, что он пьян. С некоторых пор она стала к этому нетерпимой. С некоторых пор она ко многому стала нетерпимой. Ее раздражали незначительные мелочи, а некоторые просто выводили из себя. Она по-прежнему уходила от выяснения отношений, не скандалила и не ругалась. Но наполнялась до краев таким ледяным безразличием, что у Виктора стыло в груди и опускались руки. А она оттаивала и становилась похожей на прежнюю. Лена стояла в слабо освещенном коридоре и смотрела на него выжидательно и заносчиво. Черный шелковый атласный халатик, схваченный широким поясом на тонкой талии… Светлые волосы сплошь накручены на бигуди… Завтра на их месте, как но волшебству, окажутся восхитительные пепельно-русые локоны, хаотично ниспадающие на плечи… Надменное, испуганное лицо… Прозрачные объемные глаза выплескивали интерес, неприязнь и тревогу… В негодующим, волевом порыве выразительно сведенные брови. Весь ее потрясающий облик источал неуверенность и решимость. В ней было что-то от марсианской Аэлиты: грозное непонимание, неприятие и царственность одновременно. Виктор прислонился виском к дверному косяку. «Эта воинствующая инопланетянка свела меня с ума… парализовала мою волю… скомкала душу, как ненужный клочок бумаги, на котором нацарапана история моей жизни… Я полностью в ее власти… Она — мой палач… и моя надежда… изощренная мучительница… стервятница, питающаяся моей холодеющей кровью… Лена…» — Стерва — это разлагающаяся плоть издохшего животного, на запах которой собираются гиены… и слетаются вороны… — зачем-то пробормотал Виктор заплетающимся языком. — Чего?.. — в ужасе отшатнулась Лена. — Так… ничего… пьяный бред… — Витя?.. Ты в своем уме? — А в чьем же еще?.. — Иди спать! — вдруг резко приказала она. — Я не могу тебя таким видеть… — И часто ты меня таким видишь?.. — Да какая разница… — она брезгливо и высокомерно вскинула изящный подбородок. — Не хочу никогда видеть тебя таким… А прозвучало это так, будто «вообще не хочу тебя больше видеть!» — Да-а?! И что теперь?.. — Ничего. Иди спать. Ненавижу пьяных мужиков!.. Они сопливые и истеричные, как бабы!.. Виктор послушно ретировался в спальню и, не раздеваясь, рухнул в постель. Ее величество ему великодушно позволили занять свое место на супружеском ложе. «Вот и славно… — подумал Виктор. — Утро вечера мудренее. А завтра она оттает… Я протрезвею… Мы куда-нибудь сходим… И ты уж прости, друг Серега, но я ничего больше ей не скажу. В конце концов, она моя жена!.. А я ее муж… И наш Сережка даже не подозревает о тебе. Он меня называет папой. А моего отца — дедушкой… У нас все хорошо… А у Лены просто нервы… Может, она беременна от меня! А ты тут… снова пытаешься…» Виктор не заметил, как заснул. «Неужели мой бывший любовник снова ожил?!.. — злорадно усмехнулась Лена, заглянув в спальню. — Или снова умер… Мой любимый… — всхлипнула вдруг она, удостоверившись, что муж спит. — Ты, Витя, в моей жизни — гость… не хуже татарина, но все-таки гость. И слишком уж ты загостился в моей жизни… Но где же хозяин?.. Сережа!.. Ты где…» — Лена заплакала в голос. Маленького Сережку сегодня дядя забрал в Мытищи, как чувствовал, что именно в этот день ей это будет нужно. Лена опустилась в кухне на кресло и наплакалась от души. Незримое присутствие Сергея ощутилось ею в полной мере, оставалось только дотянуться и дотронуться до него. Но это и было самое невозможное, непостижимое суеверное таинство. Это все равно, что пройти по радуге или вдохнуть запах цветка, его не видя… насладиться по памяти вкусом знакомой еды, опьянеть, не приняв ни глотка вина, зарыдать, вспомнив о нарезанном луке… Беспощадное и изощренное коварство оборванной, но не окончившейся любви… Застарелая и вечно свежая тоска по несбывшемуся счастью… «Он живой… Он где-то есть… Я не верю, что он умер… Он вернется ко мне из небытия… Я буду ждать. Я дождусь…» Сегодня ее скрытая сущность неожиданно вырвалась на волю. Она не хотела демонстрировать мужу обнаженного проявления своих глубоко затаенных чувств. Но так уж вышло. Дай Бог, он завтра и не вспомнит об этом. Память влюбленных избирательна и предвзята. А эфемерная память пьяных наутро и вовсе полна сюрпризов. Можно, как паспорт, предъявить им все, что угодно. И они вынуждены будут принять. Любая правда будет им достаточно хороша или отвратительна. Если они зависимы, им придется поверить. «Завтра он протрезвеет… — подумала Лена. — Я успокоюсь и отойду… Мы куда-нибудь сходим… Он хороший человек и хороший муж… А я, точно, стерва. Питаюсь воспоминаниями об умершем возлюбленном… Вот только что делать, если воспоминания эти такие живые…» Виктор, раскинувшись, лежал на кровати. Лена вошла в спальню и, не особенно церемонясь, стянула с него одежду, швырнула в угол задохнувшуюся рубашку и измятые, утерявшие стрелки брюки… Завтра с утра ему придется их гладить… Лена забралась на постель и прижалась к нему, со стоном втираясь в его распластанное по простыням тело, втискиваясь в его расслабленную плоть, прямо в незапертое нутро, в самую его распахнутую и распаханную для любого посева душу. Через несколько минут она, запыхавшись, откинулась на свою подушку и криво усмехнулась: «Ничего не поделаешь, дорогой, в нашей семье трахаю я… так что ты уж не обессудь…» Он с благодарностью принял семя любви, из которого потом прорастут стебли ее благополучия и покоя. «…Что выросло, то выросло…» — была любимая поговорка его матери, и в ней было достаточно мудрости на любой расклад. Ее запутавшийся сын принимал это, как догму, как руководство к действию, как неизбежное приятие жизни. Как рок. |
||||
|