"Озеро из снов" - читать интересную книгу автора (Ховард Линда)

Глава 3

Теа была так потрясена, что принялась бездумно запихивать вещи обратно в машину, чтобы бежать обратно в Уайт Плэйнс[5], в сомнительную безопасность своей квартиры. Но, в конце концов, все еще дрожа, от потрясения, она вернула продукты и одежду в дом, а затем прибегла к собственному, проверенному временем средству - кофе. Что хорошего в возвращении домой? Ее проблемой были сны, которые довели ее нервы до такого состояния, что она ударилась в панику всего лишь из-за того, что сосед зашел познакомиться, а она, только из-за его ярких глаз, немедленно решила, что он и был мужчиной из снов.

Что ж, пришло время для проверки наяву, строго сказала она себе, не спеша допивая третью чашку кофе. Ей никак не удавалось рассмотреть лицо Маркуса-Нейла-Дункана из-за проклятого тумана, который всегда был между ними. Она знала только то, что у него были длинные, темные волосы и аквамариновые глаза. С другой стороны, она знала его запах, его прикосновения, знала каждый дюйм его мускулистого тела, знала властность, с которой он занимался любовью. Но что, скажите на милость, делать ей с этим знанием – попросить Ричарда Ченса раздеться догола, чтобы она могла обследовать его на предмет идентичности?

У множества людей в этом мире темные волосы, по сути дела, у явного большинства. У многих темноволосых мужчин яркие глаза. И это просто случай, что она встретилась с Ричардом Ченсом именно тогда, когда повернута на цвете глаз. Она вздрогнула от игры слов[6], и встала, чтобы налить себе четвертую чашку кофе.

Она приехала сюда с определенной целью. Она не позволит сну, каким бы волнующим и реалистичным он ни был, разрушить то, что она всегда любила. И дело было не только в появившемся страхе перед водой, страхе, который она ненавидела. Дело было в том, что сны делали с воспоминаниями о летних днях ее детства. Потеря этой радости была бы похожа на потерю самой себя. И, черт побери, она снова полюбит воду. Пусть сейчас она не может смотреть на озеро, но готова поклясться, что, когда придет время уезжать, она будет плавать в нем снова. Она не позволит какой-то там глупой паранойе по поводу Ричарда Ченса пугать ее.

И то, что он произнес ее имя, как будто смакуя его, ничего не значило. Впрочем, нет, конечно, что-то значило, но это что-то было связано с его гениталиями, а не с ее снами. Теа знала, что восхитительной красавицей ее не назовешь, но и не была слепа по поводу своей привлекательности для мужчин. Она часто была недовольна копной своих волос, густых, вьющихся, каштановых волос, отчаянно сопротивляющихся любой попытке стильно их уложить, но мужчинам, по каким-то своим соображениям, они нравились. У нее были зеленые глаза, четко вылепленные и гармоничные черты лица, а напряженность ее работы заставляла быть в форме и сохранять стройность. Теперь, когда ее нервишки поуспокоились, она поняла, что блеск его необыкновенных глаз говорил о заинтересованности, а отнюдь не об угрозе.

И это было совсем ни к чему, учитывая, что она приехала сюда для того, чтобы заняться своими немалыми проблемами, а вовсе не для того, чтобы пуститься в летний загул с соседом. Она не была расположена к роману, даже к случайному, двухнедельному. Она будет холодна и равнодушна к любым предложениям, которые могут последовать с его стороны, и намекнет ему об этом. Вот так все и будет.

- Иди ко мне

Она обернулась и увидела его, стоявшего под ивой, и протягивающего к ней руку. Она не хотела идти, каждая клеточка ее тела кричала «Беги!», но его понуждение к повиновению, стало для нее ужасной потребностью, болью и голодом, утолить которые мог только он.

- Иди ко мне, - снова сказал он, и негнущиеся ноги понесли ее по холодной, мокрой траве. Ее белая ночная рубашка облепляла ноги и она ощущала свою наготу под тонкой тканью. Неважно, сколь много на ней было одежды, он всегда заставлял ее чувствовать себя голой и уязвимой.

Она знала, что не должна находиться тут одна, а особенно с ним, но не могла заставить себя вернуться назад. Она знала, что он опасный человек, но это было неважно. Важным было только быть с ним. Пристойность, которая управляла ее жизнью, вдруг стала значить не больше, чем мокрая трава у ног.

Когда она приблизилась к нему, они встали друг против друга как противники, не шевелясь и не разговаривая. Время все тянулось и тянулось, пока ей не стало казаться, что еще чуть-чуть, и она закричит от напряжения. Он был хищником, выслеживавшим ее в течение недель, и теперь он с безошибочным инстинктом осознавал, что она в его власти. Он коснулся ее руки, и его прикосновение опалило огнем. Он почувствовал дрожь, выдававшую ее, и улыбка слегка коснулась его твердого рта.

- Ты думаешь, что я сделаю тебе больно? – явно развлекаясь, спросил он.

Она снова задрожала.

- Да, ответила она, глядя на него снизу вверх. - Так или иначе… да.

Он неумолимо притягивал ее к себе, пока ее едва одетое тело не коснулось его, и животное тепло его плоти рассеяло холод ночного воздуха. Непроизвольно она подняла руки и положила их ему на грудь. Дыхание прервалось от ощущения твердокаменных пластин его мышц. Ни один мужчина из тех, кого она касалась до него, не был столь же суров и столь полон сил, как этот. Этот воин, который сеял смерть и разрушение. Она хотела оттолкнуть его, отвернуться от него, но была беспомощна, как лист на ветру, влекомый порывом прямо на него.

Он легонько, странно нежно, коснулся ее волос губами, от такого мужчины она этого не ожидала.

- Тогда ляг со мной, - прошептал он, - И я дам тебе самую сладкую боль.

Теа проснулась. Казалось, эхо ее криков все еще звучит в темноте спальни. Он снова взял ее, о, господи, он снова ее взял. Она лежала на спине, ночная сорочка запуталась на талии, ноги обнажены, колени подняты. Последние отголоски завершения все еще мягко пульсировали в ее лоне.

Она закрыла лицо руками и разрыдалась.

Это было более чем тревожно – это было оскорбительно. Этот чертов мужик не только проник в ее сны, но и господствовал над ее телом. Ее ощущение собственного «я» базировалось на полной нормальности и здравом смысле. Теа всегда думала о себе, как о надежном человеке, но внезапно, из-за снов, это оказалось совсем не так. Она взяла двухнедельный отпуск прямо в середине того самого периода, когда было много работы, а она была так непостоянна. То, что сейчас происходило с ней, бросало вызов ее здравому смыслу, бросало вызов ее попыткам понять, что же случилось. И, конечно же, это было ненормально - ночь за ночью, засыпая одной, испытывать пугающе интенсивные оргазмы.

Сдерживая слезы, она выбралась из кровати и через холл направилась в ванную. Она встала под душ и попыталась отмыться от прикосновений невидимых рук, все еще ощущавшихся на теле. Почувствовав себя намного спокойнее, она вытерлась, пошла на кухню, приготовила свежий кофе и, попивая его, сидела, наблюдая за тем, как солнечное утро сменяет рассвет.

Кухня находилась в задней части дома, так что из окна не было видно озера. Наблюдая за крошечными птичками на ближайшем дереве, порхающими с ветки на ветку, щебечущими и занимающимися разными птичьими делами, Теа постепенно расслабилась.

Она не должна допускать, чтобы сны так расстраивали ее. Несмотря на то, что они настолько тревожат, это только сны. Когда она смотрела на все это разумно, единственной вещью, которая действительно осложняла ей жизнь, был вызванный снами безрассудный страх перед водой. Она приехала на озеро, чтобы повернуться к этому страху лицом, перебороть его, и если бы ей это удалось, она была бы вполне удовлетворена. Может быть, это и не слишком нормально – видеть такие до предела насыщенные сексом сны, или видеть, как тот же самый мужчина, что доставлял ей такое удовольствие, в некоторых снах убивал ее, но она с этим справится. Кто знает, что вызывает такие сны. Возможно, это следствие эклектичного выбора книг, что она читала, или фильмов, что она смотрела, или из-за того и другого вместе. Возможно, они прекратятся так же внезапно, как и появились.

Тем временем, она уже потратила впустую один день из предписанного себе восстановительного периода. За исключением того единственного, вызывавшего тошноту, взгляда, брошенного на озеро по приезду, пока ей удавалось совсем не обращать внимания на воду.

Ну же, леди Теа, потихоньку бранила она себя. Перестань быть такой тряпкой. Не будь задницей и займись тем, для чего ты сюда приехала.

Бессознательным жестом она пропустила через пятерню пряди волос, почти подсохшие за то время, что она пила кофе и откладывала неизбежное. Под пальцами скручивались непослушные завитки, густые и пружинящие. Вероятно, она выглядит как страшилище, подумала она и порадовалась, что здесь ее никто не видит. В предстоящие две недели она может не особо заботиться о том, как выглядит, а просто соблюдать обычную гигиену. И она с нетерпением ждала этой свободы.

Для утешения она налила еще одну, последнюю, чашку и пошла с ней на веранду, сосредоточенно глядя вниз, чтобы не пролить горячий кофе. Да, подумала она с кривой усмешкой, это вполне достойное оправдание тому, чтобы не увидеть озеро сразу, как только откроется дверь.

Не поднимая глаз, она открыла переднюю дверь и почувствовала, как прохладный утренний воздух обдал ее босые ноги. После душа она вновь надела свою длинную ночную рубашку, и тонкая ткань отнюдь не являлась достойным противником прохладе, которую еще не разогнало солнце.

Что ж, пора. Крепко обхватив чашку, как некий якорь, она медленно поднимала глаза, так что сначала ее напряженный взгляд скользнул по полу веранды, затем по нестриженной траве, затем вниз, по пологому склону к озеру. Она предусмотрительно сконцентрировалась на узком поле зрения, так что все остальное оставалось не в фокусе. Слева были ивы и …

Он стоял под раскидистыми ветвями, точно так, как в ее сне.

Сердце Теа почти остановилось. Боже мой, теперь сон стал являться ей и тогда, когда она бодрствовала. У нее галлюцинации. Она попыталась мигнуть, силилась прогнать видение, но все, что она могла сделать – это, замерев от ужаса, смотреть на мужчину, стоявшего неподвижно, как статуя. Его аквамариновые глаза светились на расстоянии.

Когда он пошевелился, она дернулась, среагировав на его движение. И сразу же до нее дошли две вещи, каждая из которых беспокоила по своему.

Первое: видение было Ричардом Ченсом. Фигура под деревом была человеком из плоти и крови, а не плодом ее воображения.

Второе: она не осознавала это прежде, но в последнюю ночь, впервые за все время, ей удалось разглядеть лицо ее возлюбленного из снов. И это было лицо Ричарда Ченса.

Она уняла свое сумасшедшее сердцебиение. Ясно же, что это подсознание наделило его чертами любовника из снов, ибо в момент их встречи она была поражена сходством их глаз. По крайней мере, эта причуда ее снов поддавалась логическому объяснению.

Они посмотрели друг на друга поверх влажной травы и медленная улыбка коснулась жесткой линии его рта, снова заставив ее сердце нестись вскачь. Во благо своего здравого смысла она надеялась, что он будет улыбаться не слишком часто.

Ричард Ченс протянул ей руку и сказал:

- Идите ко мне.