"Плут" - читать интересную книгу автора (Хьюз Шарлотта)

Глава 9

Два следующих дня они были заняты рассылкой приглашений. Дикон каждый день приезжал из ночлежки и проводил время на телефоне с агентами, деловыми менеджерами и самими знаменитостями, которые, предполагалось, должны были прибыть. Даже после краткого рассмотрения стало ясно, что большинство из них сумеют нанести им визит. Те, кто лучше всех знал Дикона, понимали, что он был осужден несправедливо и чувствовали, что это событие поможет ему выправить свою карьеру. Так что это было не только возможностью построить исследовательский центр для лечения рака у детей, но и помочь знакомому.

— Занимающиеся музыкой кантри одни из самых отзывчивых из тех, кого я когда-либо встречал, — заявил он Коуди, по-настоящему тронутый таким откликом. — Большинство из них начинали с бедности и они этого никогда не забывают.

Когда приглашения были разосланы, Коуди начала планировать вечер. Она позвонила своему другу — поставщику провизии и они вместе составили внушительное меню закусок. Тем временем Дикон со своим менеджером и адвокатом обсуждали предстоящую пресс-конференцию.

Хотя оба его ближайших помощника предложили принять участие в пресс-конференции, Дикон отказался:

— Я не хочу, чтобы все это выглядело, как на сцене, — сказал он им. — Моя домохозяйка разрешила мне провести встречу в ее гостиной, так что мы не планируем большого сбора. Я жду лишь нескольких репортеров.

Прежде чем закончить деловой разговор, менеджер Дикона настоял, чтобы он просмотрел всю почту от поклонников. Хотя у него были его сотрудники, обязанные просматривать его корреспонденцию и отвечать на его фирменных глянцевых открытках, Дикон последнее время отказался от их услуг из-за нескольких злобных посланий. Какой-то неуравновешенный тип напугал его, прислав фальшивую бомбу-письмо. И, хотя теперь группа безопасности проверяла всю поступающую корреспонденцию, Дикон потерял к почте всякий интерес.

— Я думаю, тебе следует все просмотреть, — посоветовал менеджер. — Я хотел отправить тебе всю почту на грузовике. Нельзя отвергнуть своих поклонников из-за нескольких мерзавцев.

Наконец, Дикон сдался. — Хорошо, присылай, но не уверен, что найду время их прочесть.

Дикон не был уверен, что он хочет делать это. Он неплохо относился к своим поклонникам.

Теперь Дикон не думал о своих поклонниках. Его интересовала только музыка. Его переполняли мелодии и слова. Когда-то ему нравилось разъезжать по всему миру, распевая свои песни. Когда он был сыном фабричного рабочего в Калгари, никто не слушал его. Но они слушали Дикона Броуди, звезду-человека, носящего туго облегающие джинсы и ботинки из кожи угря. Он мог только надеяться, что когда его судебные проблемы закончатся, люди все еще будут слушать его песни.

Когда через неделю настал день пресс-конференции, Коуди разбудил полный двор репортеров. Всевозможные автомобили заполонили тихую улицу, а тротуар перед домом был буквально забит телеоборудованием.

Дикон явился на встречу в своих туго натянутых штанах, яркой вестерновской рубахе и в своих знаменитых башмаках из угриной кожи. На левом ухе висел золотой крестик. Это был не просто Дикон Броуди — это была звезда. Он производил сильное впечатление. Стоящая вне толпы Коуди была потрясена его присутствием не меньше, чем остальные. Он выглядел чванливым и петушился, показывая, что у него довольно высокое о себе мнение. Мало что напоминало в нем того человека, который прижимал ее обнаженное тело к себе прошлым утром и говорил ей, как она ему нужна. Дикон был почти незнакомцем. Он посмотрел на нее, прежде чем усесться перед микрофонами, подмигнул, а затем полностью переключился на репортеров, заполнивших всю комнату.

Вспышки мерцали прямо перед его лицом, микрофоны подсовывали ему чуть ли не в подбородок, пока Дикон зачитывал подготовленное им совместно с адвокатом заявление о планируемом им благотворительном предприятии. Закончив, он предложил задавать вопросы. Некий издатель журнала спросил, не назовет ли он некоторых знаменитостей, которых он пригласил на благотворительный вечер. Броуди ответил внушительным списком.

«До сих пор все идет хорошо», — подумала Коуди.

Вперед шагнул другой репортер:

— Мистер Броуди, можете ли вы сказать, почему вы вдруг решили сделать что-то для этого городка, для которого в прошлом и пальцем не пошевелили?

— Мистер Броуди, правда ли, что вы делаете это только из-за своей карьеры?

— Мистер Броуди, вы уже начали свою общественную работу? — Испытываете ли вы горечь от вынесенного приговора?

— Имеете ли вы какой-нибудь контакт с малолеткой, которая была предметом судебного разбирательства, — спрашивали другие.

Дикон был в явном напряжении, но сидел и ждал, пока не закончатся вопросы и холодно глядел на толпу перед собой.

— Я созвал вас сюда не для того, чтобы обсуждать мой судебный процесс, проговорил он. — Я полагаю, что за прошлый год ответил на достаточное число вопросов по этому поводу. Я собираюсь уладить свою жизнь, насколько это возможно, и не хочу, чтобы обо мне вспоминали, как о человеке, которого поймали с малолеткой в номере отеля. Если я не могу доказать свою невиновность, то в состоянии подтвердить свою пригодность и полезность. Но раз вы не заинтересованы в предприятии, которое я планирую, то можно заканчивать конференцию.

— Подождите, мистер Броуди! — шагнул вперед еще один репортер и представился. Это был человек с необычно темным лицом и черными глазами. — Я Майлз Ферчайлд, — представился он.

— Я знаю, кто вы такой, мистер Ферчайлд, — проговорил Дикон, обращаясь к репортеру и стараясь сдержать свой гнев. — Я знаком с вашей гнусной газетенкой, для которой вы пишете. Не говорите мне, что вы ищете здесь факты, вы их все равно не печатаете в своей газете.

Репортер казался одновременно удивленным и смущенным.

— Мистер Броуди, уверяю вас, наша газета столь же заинтересована в истине, как и все здесь собравшиеся.

Слушая жаркую перепалку из глубины комнаты, Коуди застыла на месте. Она много слышала о газетенке, которую представлял этот репортер. Репортеров этой газеты так часто привлекали к суду, что это уже перестало быть забавным. Их ловили на подделке и перехвате почты, подслушивании телефонных разговоров, даже подглядывании в замочную скважину. Коуди была рада, что не позволила Кетти остаться дома и пропустить школу.

— И что же у вас за вопрос? — проговорил Дикон холодным, как зимний ветер голосом.

— Я просто хотел бы узнать, как вас приняли люди, когда вы вернулись в Калгари? — говоря это, репортер тщательно смотрел Дикону в глаза. — Да, я понимаю, они не хотели даже сдавать вам помещение для жилья. Они боялись оставлять вас под одной крышей со своими дочерьми. Это правда, мистер Броуди?

Лицо у Дикона стало красным, как свекла. Он прыгнул к этому коротышке. Ах ты, подлый сукин сын… Коуди проталкивалась через толпу, отделявшую ее от Дикона. Репортеры удивленно оборачивались и сразу же за этим Коуди почувствовала вспышки фотоаппаратов. Крича, она прокладывала свой путь к Дикону. Она схватила его всего за секунду до того, как он мог вцепиться в своего противника.

— Не надо, — проговорила она. — Он именно этого от тебя и хочет.

Дикон с удивлением посмотрел на нее, в то время, как фотоаппараты продолжили щелкать вспышками им в лицо. Наконец, он успокоился.

Коуди зыркнула на репортера:

— Ваше заявление, мистер Ферчайлд, неверно, как и все, что вы обычно печатаете. Я вовсе не боялась сдать мистеру Броуди помещение. Я знаю, что он не виновен в том, в чем его обвиняют. Он не способен на подобный поступок. Если бы я не верила в него, я не впустила бы его под одну крышу со своей дочерью.

— А кто, черт побери, вы такая? — спросил репортер.

— Я домохозяйка, Коуди Шервуд Кокс. Мистер Броуди и я — старые друзья и я более, чем счастлива засвидетельствовать его добрый характер.

Репортер глянул в свои записки и затем посмотрел на нее знающим взглядом.

— Вы не та ли самая леди, от которой он сбежал, чтобы сделать себе имя?

На этот раз удивлена была Коуди. Репортер, очевидно, поразузнал кое-что заранее. Ей было любопытно, уж не Мейбелин Картер или кто-то из полоумных старух дали ему эту информацию, и ее не могло не волновать, как много он знает еще.

— Мистер Броуди никогда не бросал меня, — уверенно проговорила Коуди. Это я разорвала наши отношения, поскольку знала, как важна ему была в то время карьера.

— Итак, у вас есть дочь, хм? — спросил он. — Вы не возражаете, если я поинтересуюсь, сколько ей лет?

Она похолодела.

— Возражаю, я не хочу, чтобы мою дочь впутывали в это дело.

К тому времени, когда репортеров проводили за дверь, Коуди была измотана и достаточно потрясена. Ей казалось, что репортер этой газетенки попросту испачкал ее гостиную, — Как, по-твоему, все прошло? — спросила она у Д икона.

Он тоже выглядел усталым.

— Так, как я и ожидал, — ответил он. — Немногие интересовались благотворительным начинанием, большинство интересовало перетряхивание моего грязного белья. Мой адвокат постарался подготовить меня к худшему. Я очень рад, что Кетти не было.

— Я тоже, хотя и уверена, что она прочтет обо всем в прессе.

Он притянул ее к себе.

— Вот этого мне бы и не хотелось, — проговорил он. — Я не хотел вовлекать тебя и твою дочь в свои дрязги, как никогда не хотел тащить вас с собою вниз.

— Мы сильнее, чем ты предполагаешь, Дикон.

Она надеялась, что говорит убедительнее, чем чувствовала на самом деле.

Дом Мейбелин Картер находился в центре исторического района Калгари, всего в нескольких кварталах от Коуди. Однажды днем, по пути в ночлежку Дикон решил зайти к ней. Открыла дверь мать Мейбелин, которая вот-вот собиралась праздновать девяностолетие. Они обе жили в этом доме, сколько он себя помнил.

— Мейбелин дома? — спросил Дикон усохшую старушку, которая смотрела на него из-за пары толстых очков в проволочной оправе.

— Кто ее спрашивает? — поинтересовалась старушка.

— Скажите, пришел Дикон Броуди.

— Присядьте, — она провела его в комнату.

Дикон оказался в душной гостиной с низким потолком. В комнате висел болезненный сладкий запах.

— Ну, это — сюрприз, — произнес голос, заставивший Дикона вскочить с кушетки. — Вероятно, мама дожила до того, что впускает с улицы кого попало.

Дикон не мог не улыбнуться ее бесстрастному тону. Мейбелин не изменилась ни на йоту, разве что чуточку раздалась. Она занимала весь дверной проем.

— Привет, мисс Картер, — проговорил он. — Вы не возражаете, если я отвлеку вас на минутку?

— По-моему, об этом уже поздно спрашивать, раз уж вы обосновались у меня в доме. Что вы хотите?

— Услуги.

— Раньше рак свистнет, мистер Броуди.

— Мне не к кому больше обратиться, а это важно, мисс Картер.

Она казалась невозмутимой.

— Если вы не хотите мне помочь, то, может быть, укажете кого-нибудь в Калгари?

— Что сделать? — нетерпеливо спросила она.

Он вкратце ознакомил ее с планами создания фонда для детского онкологического центра.

— Центр не только даст надежду больным детям, — пояснил он. — Но и даст работу тем, кто не хочет губить свою жизнь на фабрике.

— Нет ничего плохого в том, чтобы работать на текстильной фабрике. Мои родители работали там до ухода на пенсию, — возразила она.

— Вы, очевидно, забыли свою речь, которую произнесли перед старшеклассниками. По вашим словам, мы изо всех сил должны стараться добиться лучшего, чем старшее поколение.

Мейбелин казалась удивленной.

— Да, я тогда все время произносила речи. Люди обвиняли меня в многословности, — фыркнула она. — Я знаю, почему ты это делаешь, Броуди. Ты просто стараешься вытянуть свою карьеру из грязи.

— Да, мэм, — проговорил он, за что удостоился еще одного удивленного взгляда, но на этот раз за честность. — Но если мои проблемы еще кому-то помогут, так сказать, по ходу дела, то никому от этого хуже не будет.

— Но какое это имеет отношение ко мне?

— Ну, поскольку здесь нет хорошего отеля, я надеюсь, вы сможете приютить моего друга в своем доме на пару ночей.

— Я не принимаю в своем доме наркоманов, так же, как и не одобряю поклонников алкоголя.

— Именно поэтому я и выбрал вас, мисс Картер. Этот человек истинный христианин и…

— Ну да, он блестящий, денди и все такое, но у меня нет времени быть хозяйкой для ваших знаменитостей. Тебе следует поискать кого-либо другого. Она пошла к двери. — А теперь, если не возражаешь, мне надо заниматься делами.

— Да, мэм, — он пересек комнату к открытой двери и остановился, чтобы поблагодарить ее.

— Я, во всяком случае, ценю ваше время, мисс Картер. Хотя, думаю, проблем с жильем в данном случае не будет.

Когда он назвал его имя, Мейбелин чуть не лишилась чувств. Это был ее любимый певец.

— Может быть, вы о нем слышали?

У Мейбелин челюсть отвисла чуть ли не до груди.

— Он приедет в Калгари?

— Да, мэм. Я утром разговаривал с ним, так что это дело решенное.

Мейбелин понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя.

— О, Боже! Я совсем забыла о правилах вежливости, — неожиданно заявила она. — Я даже не предложила вам ничего выпить. Не хотите стакан лимонада перед уходом?

Три дня спустя Коуди открыла дверь на звонок и обнаружила на своем пороге Майлза Ферчайлда.

— Что вам угодно?

— Вы не пригласите меня войти? Коуди взглянула на него.

— Если вы объясните мне причины визита, — проговорила она, испытывая желание ударить его по самодовольной морде.

— Одной причины достаточно? — спросил он. — Меня интересует кое-что, связанное с именем Генри Кокса.

Коуди испытала приступ острого ужаса. У нее ослабли ноги, словно она вот-вот рухнет. Она заметила, что было около пяти. Дикон уехал в ночлежку, Кетти ушла на раннюю киношку с какой-то подружкой.

— Да, проходите, — сказала Коуди, пропуская его в открытую дверь.

Дикон припарковался у ночлежки, выключил передачу и собирался выйти из машины, когда к нему заспешил Пи Даблю, размахивая клочком бумаги. Дикон опустил стекло.

— В чем дело?

— Вам только что звонили, — выкрикнул Пи Даблю. — Какой-то тип сказал, что это срочно. Он хочет встретиться с вами в ресторане Канти Сквайр прямо сейчас.

Дикон нахмурился, раздумывая, что бы это могло быть.

— Кто это, Пи Даблю?

Пи Даблю глянул на клочок бумаги.

— Его зовут Кокс. Генри Кокс.

Когда через двадцать минут Дикон вошел через парадную дверь, ресторан был почти пуст. Исключение составляли рыжая официантка и хорошо одетый мужчина в кресле-каталке. Кроме них был только Дикон. Он проскользнул за стул у стойки и заказал чашку кофе, уставившись на дверь, надеясь, что Генри Кокс не заставит себя долго ждать, Официантка подала ему чашку, чуть не расплескав при этом кофе. Она знала, кто он, несмотря на солнцезащитные очки. Он оценил это, когда она, вместо того, чтобы взять у него автограф, как делали очень многие, просто отошла в сторону. У него в данный момент не было настроения беседовать. Ему просто хотелось знать, что от него нужно Генри Коксу, в конце-то концов?

— Мистер Броуди?

Дикон подпрыгнул, услышав свое имя и покрутил головой. Никто не входил. Он глянул на человека в кресле-каталке. Тот кивнул и подъехал к нему. «Уж не собирается ли он попросить автограф?» — подумал Дикон.

— Да? — голос показался холодным даже ему самому.

— Вы не присоединитесь ко мне? — вежливо предложил мужчина.

— Спасибо, но у меня назначена встреча. Мужчина улыбнулся:

— Встречу вам назначил я — Генри Кокс. Дикон непроизвольно сел на стул, не отводя взгляда от человека в каталке.

— Вы — Генри Кокс? — проговорил он, желая удостовериться, что не ослышался. — Вы бывший муж Коуди и отец Кетти?

Улыбка сошла с лица незнакомца.

— Да, я был некоторое время женат на Коуди, — проговорил он.

Он помолчал и указал на свое кресло.

— Вы, вероятно, удивлены моим увечьем, — продолжил он, как бы меняя тему разговора. — Большинство любопытствует, хотя и старается не показать виду. Я полностью парализован от пояса и ниже.

— Коуди не говорила мне об этом.

Человек засмеялся:

— Это меня не удивляет. Она никогда не считала меня инвалидом, сколько бы я ни жаловался. Без нее я никогда бы не стал преуспевающим архитектором, каким являюсь сейчас. Она не позволяла мне сдаться. Он вздохнул.

— Собственно, все не так уж плохо, как кажется. Мой дом оборудован, чтобы я мог справляться со своим недугом, и я хорошо зарабатываю, проектируя дома для других инвалидов. Мой график позволяет мне ежедневно выезжать и возвращаться из моего офиса, так что я вполне могу себя обеспечивать.

Он засмеялся:

— Конечно, это все, что я могу, если вы понимаете, что я хочу сказать.

Он взглянул на официантку, чтобы намек был еще яснее.

— Кроме музыки и чтения книг. Я преданный фанатик мистерий и романов ужасов. А Коуди, да благословит бог ее душу, всегда присылает мне книжки к Рождеству и на дни рождения.

Дикона интересовало, почему этот человек все ему рассказывает, но он не хотел казаться грубым. У Генри Кокса была причина хотеть повидаться с ним, и его интересовало, что же это за причина.

— И как давно вы… нездоровы? — спросил он.

— О, это несчастный случай… В детстве, мистер Броуди. Нырнул на слишком мелком месте. Безумие, что не сделаешь в десять лет, чтобы произвести впечатление на друзей, не так ли?

Коуди раздумывала, открывать ли дверь на звонок. Она не хотела никого видеть и ни с кем разговаривать. Глаза у нее были красными от слез, она дрожала с головы до ног.

— Кто там? — спросила она, стараясь говорить непринужденнее, несмотря на тяжесть на сердце, — Это я, Коуди, — проговорил Дикон с другой стороны. Открой.

Трясущимися пальцами Коуди взялась за засов. Голос его был ужасен. Он знает! Набрав воздуха, она распахнула дверь. Но взглянуть ему в глаза не было сил…

Дикон прошел вовнутрь, захлопнув за собой дверь так, что дом чуть не развалился. Коуди сделала шаг назад, напуганная его убийственным взглядом.

— Что ты из себя воображаешь? — проговорил он сквозь сжатые зубы. Он сжал кулаки.

Она вздрогнула от звука его голоса. Никогда в жизни она не видела его столь разозленным, даже в ту ночь тринадцать лет назад, когда она сказала, что не хочет его видеть больше никогда в жизни.

— Дикон, подожди, я объясню. Я хотела сказать тебе, — в голосе ее явно звучал страх.

Он схватил ее и притянул так близко, что она могла видеть свое отражение в его глазах.

— Когда, Коуди? Когда ты собиралась сказать мне, что это я настоящий отец Кетти?