"Демон и дева" - читать интересную книгу автора (Сандему Маргит)

9

Адвокат Сёренсен удивленно оглядывал девушку, что стояла у двери. Он даже привстал от удивления.

Откуда взялся такой лакомый кусочек? А он считал, что знает всех знатных, да и менее знатных дам Кристиании. К какому классу отнести эту?

В ней было какое-то неуловимое сходство, но с кем? Эти глаза… Такие чистые, светлые и по-детски удивленные. Желающие познать жизнь и в то же время невероятно проницательные. Нет, не то. У нее явно нет никакого жизненного опыта.

Маленькая девственница! Всемогущий Бог! Да разве такие еще есть в наши развращенные времена? У старого развратника Сёренсена даже слюнки потекли.

Но где он мог видеть ее раньше? На кого она так похожа? Он узнавал и не узнавал эти черты.

Винга, со своей стороны, вошла в этот безупречный дом, испытывая целую бурю чувств. Тут следили за совершенством. Такой же красивый дом, что и ее, в Элистранде. Только как бы застывший в своем великолепии. И обстановка очень походила на Элистранд. Фарфоровый сервиз, стоявший в стеклянном шкафу великолепного салона адвоката был точной копией того, что стоял у них дома! И серебряный чайник, и молочник, и сахарница! Все точь-в-точь, как у них.

Так вот как он выглядит, этот адвокат Сёренсен! Теперь Винга хорошо его вспомнила. Она точно знала, что еще в детстве невзлюбила этого человека. Очень красивый мужчина. Просто очень. Даже как-то приторно красивый. Красивые бархатно-коричневые глаза, выпуклые веки, по-женски изогнутые ресницы, чересчур мягкий и расслабленный рот… (С такой оценкой Винги не согласилось бы большинство женщин. «Подумайте только, какой чувственный рот у адвоката Сёренсена», — так обычно говорили про него дамы. «Он, вероятно, страстный любовник». Тут они обычно возбужденно фыркали. Так это или нет, им предстояло оценить самим — кому раньше, кому позже.) В отношении женщин Сёренсен был гурман, если не сказать обжора. Ему уже исполнилось сорок, но адвокат был по-прежнему привлекателен. Он хорошо одевался: обычно на нем был бархатный фрак и жилетка из телячьей кожи. Тесные брюки, не оставлявшие места для фантазии. Он по опыту знал, что взгляды дам устремляются прежде всего на наиболее обтянутые брюками места. У них повышалось настроение. Подвязки были усыпаны бриллиантами и шелковыми розами. В руке он держал табакерку самого чистого серебра. Она тоже производила впечатление.

Но эта маленькая телка вовсе не выглядела восхищенной. Она смотрела на него с выражением, скорее напоминавшем отвращение! Сёренсен к такому не привык.

— Что ж, — милостиво произнес он, глядя сверху вниз. — С кем имею честь?..

— Я понимаю, вы не узнали меня, адвокат Сёренсен. Меня зовут Винга Тарк. Вы были адвокатом моего отца. Мы жили в Элистранде!

Кровь отхлынула от сердца адвоката и прилила к щекам. Он вынужден был отвернуться. Проклятье! Черт бы ее побрал! Эта тварь все еще жива? Нет, в это невозможно поверить! Но это была она. Теперь Сёренсен узнал девушку. Откуда ему было знать, что из маленькой девчонки сможет получиться такая красота?

И где же она обитала все эти годы?

Проклятье!

— Боже мой, дорогая! — он наконец взял себя в руки. — Мы думали, ты умерла. Где же ты была?

Винга слегка попятилась от «отцовских объятий».

— Весь согн перебудоражился, когда ты пропала в ту ночь. Я тоже беспокоился. Как я за тебя переживал! Садись же на диван, рассказывай!

Обняв девушку за плечи, мужчина чуть не силой усадил ее на диван. Спинка дивана была разделена на две части и напоминала как бы два соединенных стула. Спинки соединяла более низкая часть. Сёренсен положил ногу на ногу, сев так, чтобы нога его касалась колена девушки. В течение всего разговора она тактично отводила свою коленку подальше.

— Рассказывать особо нечего, — осторожно ответила она. — Я пережила эти годы, вот что главное.

— Живешь ты, должно быть, хорошо, — он красноречиво посмотрел на дорогое платье.

— Ах, это! Платье подарил мне сегодня мой родственник.

Адвокат выпрямился:

— Твой… родственник?

— Да. Хейке Линд из рода Людей Льда. Потому-то я и пришла сюда сегодня. Мы обращаемся к вам с просьбой: помогите нам вернуть наши усадьбы! Вы помогали моему отцу, может, поможете и нам?

Сёренсен вдруг заерзал на диване. Во рту вдруг стало сухо, язык едва шевелился:

— Подожди-ка, подожди! Что это еще за Линд из рода Людей Льда? Почему он не пришел вместе с тобой?

— Он законный хозяин Гростенсхольма. Но у нас украли усадьбы. Он внук Даниэля Линда из рода Людей Льда. Сын внука тетушки Ингрид. Так что усадьба принадлежит ему и только ему. Все эти годы он прожил за границей, а теперь вернулся, чтобы осесть в усадьбе и вести там хозяйство. Он попросил меня для начала сходить к вам одной, потому что у него несколько необычный внешний вид. Я должна вас сначала подготовить. Он один из отмеченных нашего рода.

Откинувшись назад, Сёренсен задумчиво сложил подушечки пальцев вместе. Он хорошо помнил Ульвхедина Паладина из рода Людей Льда и его внешность. Надо было хорошо продумать свой ответ.

— Но ведь меченые… всегда считались опасными! Вряд ли он сможет взять на себя ответственность за управление такой большой усадьбой.

— Тетушка Ингрид тоже была отмечена, — быстро последовал ответ. — И Ульвхедин. Их право никто не подвергал сомнению.

— Но они были нормальными людьми. Не Злыми.

Глаза Винги засверкали:

— Вам не найти более нормального человека, чем Хейке. По сравнению с ним, остальные двое были просто дьяволами!

Проклятая девчонка! И как такая красота может быть такой настойчивой?

В ее сверкающих глазах он прочитал кое-что еще. Страх! Его не было, когда она только пришла сюда. Или нечто паническое. Словно она была готова убежать отсюда со всех ног и бежать далеко-далеко.

И все же что за привлекательная девчонка! Что скрывается за этой паникой? Страх секса? Адвокат так высоко ценил женщин, что считал, им больше не о чем думать. «Очень интересно, — думал он. — В моих любовных похождениях намечается некое разнообразие».

— Так что же ты хочешь от меня? — доверительно спросил он.

— Чтобы вы взяли на себя наши дела и помогли вернуть Гростенсхольм с Элистрандом. Мы хорошо заплатим.

Адвокат наморщил брови.

— У Хейке много денег, — горячо повторила Винга. Ее начал раздражать этот адвокат. Это отвратительный горе-ухажер постоянно пододвигался к девушке, желая коснуться ее ноги. Винге приходилось все время отодвигаться. Она опять начала терять чувство уверенности в себе, совсем недавно приобретенное. Прежний страх перед людьми снова дал о себе знать. Но почему? Ведь с адвокатом Сёренсеном она познакомилась много лет назад!

— Вы, вероятно, знаете, что герр Снивель наложил арест на Гростенсхольм, а потом довольно нагло вселился туда сам. У него нет на это никакого права.

Сёренсен закинул руки за спинку дивана:

— Почему же тогда этот Хейке не идет в Гростенсхольм и не забирает его назад?

— Потому что герр Снивель хитер, как лиса. Кстати, как называется его должность?

— Судья. Судья по собственности и земельным вопросам.

— Тогда вы и сами должны понимать, почему Хейке не предпринял решительных шагов. Он ведь плохо говорит по-норвежски. А такой, как герр Снивель, всегда найдет лазейку в законе и истолкует ее в свою пользу. Но если вы нам поможете, то у нас будет на руках лишняя карта. Герр Снивель, бывший главой аукциона, позволил своему племяннику купить дом моего детства. При этом его мало волновало, что скажут люди.

— Так вы уже общались с жителями согна? — вопрос последовал так быстро, что Винга насторожилась.

— Нет. Но слухи распространяются быстро. Он наклонился вперед, завлекающе прикрыв глаза:

— А где ты живешь, прелестное дитя? Где живет твой родственник Хейке Линд?

Винга получила наистрожайшие инструкции: никому не открывать места их проживания!

— Да мы нигде не живем постоянно. Останавливаемся на постоялых дворах. Мы и сами никогда не знаем, где будем ночевать в следующий раз.

— Ну разве это не аморально?

— Аморально? Это почему же?

— Ну, спать вместе в одной комнате и так далее.

— Вовсе нет!

Он задумчиво посмотрел на нее. Винге этот взгляд совсем не понравился.

— Похоже, что твой друг Хейке очень состоятелен. Иначе бы вы так не жили.

— Да, он получил наследство от отца. Я не знаю только сколько, но немало. Ну так как? Будете нам помогать?

Адвокат долго молчал. Ему словно стало нехорошо.

— Н-да, Винга! С герром Снивелем шутки плохи. И если у тебя нет на руках выигрышных карт, все может окончиться очень грустно. Он может отнять у меня разрешение на адвокатскую практику. Давай я пока позондирую почву, а ты и твой родственник Хейке Линд приходите ко мне ну, скажем, в четверг. Тогда посмотрим, что тут можно будет сделать.

Слишком все гладко получается. Винга была совсем не удовлетворена. Она насторожилась еще больше, когда, провожая ее до двери, Сёренсен вдруг спросил:

— Как здорово встретиться с дочерью Вемунда! Ты не поужинала бы со мной сегодня? Я знаю чудное заведение, где ты произведешь фурор!

— Почему это? Я имею в виду фурор.

Его руки залетали вокруг Вингиной фигуры:

— Твоя свежесть! Ты совершенно незнакомый распускающийся бутон! Ты царица вечера!

Винге стало неприятно и страшновато. Пойти куда-нибудь с этим котярой? Нет, спасибо.

Она заставила себя быть вежливой:

— Спасибо. Но я не могу сегодня. Давайте поговорим об этом в четверг?

Сёренсен словно ненароком прислонился к дверному косяку. Все его мужские атрибуты четко выступили под плотно сидящими светло-серыми шелковыми штанами. И снова его поразило выражение презрения в глазах девушки. Словно она забавлялась тем, что сравнивала его с кем-то другим.

Смешно. И отчего это ему лезут в голову такие мысли?

— Тогда до четверга, как договорились, — устало произнес адвокат. Он чувствовал, что проиграл, проиграл самым идиотским образом. Но никак не мог понять почему. Проиграть такой девчонке? Да нет!

— И прихвати с собой своего несчастного двоюродного брата… или кем он тебе приходится?

— О нет, он вовсе не двоюродный брат мне! Мы очень дальние родственники!

— А, но тогда ваше родство не считается!

— Люди Льда все родственники друг другу, каким бы далеким не было это родство!

Но сама мысль о том, что они с Хейке не состоят в близком родстве, вдруг ужасно обрадовала девушку.

— Да, я понимаю. Ты просто вынуждена считаться с этим отверженным, держать его за ближайшего родственника!

Винга поняла, что ее выдало радостное выражение лица. «Знал бы ты, дорогой мой, как сильно ты ошибся! Ты совсем неверно истолковал мою радость! Вот и хорошо. Продолжай так считать. И пусть тебя не волнуют наши отношения. Старый жеребец!»

По счастью, Сёренсен не умел читать мысли.

— Приводи с собой своего братца, или кем он тебе там приходится. А я пока посмотрю, что тут можно сделать. Я пока не обещаю взяться за ваше дело. Оно может мне дорого обойтись!

На лице Винги снова промелькнуло презрительное выражение:

— Но если вы не смеете… Вы могли бы порекомендовать нам другого адвоката?

Ей очень хотелось прибавить «…более смелого».

«Другого адвоката? Небеса этого не допустят», — подумал он.

А вслух сказал:

— Я подумаю об этом. А… где вы думаете остановиться на ночлег? На каком постоялом дворе?

Винга беспечно развела руками:

— Понятия не имею.

— Я бы рискнул порекомендовать вам «Голубой бокал». Отличные номера и хорошая еда.

— Спасибо, я подумаю, — отвечала Винга, совершенно не собираясь этого делать.

Адвокатом Сёренсеном овладело почти непреодолимое желание поцеловать эти прекрасные, яркие, как цветы шиповника, губы. Он мог бы так поступить. Как же, давнее знакомство с родителями. Отеческий поцелуй…

Но он сдержал себя. По двум причинам. Во-первых, его несколько пугало безразличное выражение ее глаз, а во-вторых, он не был уверен, что дело закончиться только этим невинным поцелуем.

Адвокат был страстен, часто испытывал желание. А девушка была так хороша!

Она все же будет его! Он сорвет этот цветок! В эти времена редко где встретишь такую ничем не испачканную чистоту! Да еще такой лакомый кусочек!

После ухода Винги адвокат задумался не на шутку. Объявился владелец Гростенсхольма? Наследница Элистранда?

Что делать?

Элистранду, в общем-то, ничего особенного не угрожает, он был продан на аукционе. Но если девица начнет вставлять палки в колеса?

А еще это чудище… Сёренсен видел как-то Ульвхедина из рода Людей Льда, так что мог представить, как выглядит Хейке. И этот монстр хочет получить назад Гростенсхольм!

Всемогущий судья Снивель…

Сёренсен задрожал всем телом.

Необходимо что-то предпринять. И как можно скорее!

— Ну, — сразу же спросил Хейке, не успела Винга войти в конюшню, — как дела?

— Поехали домой, — пробормотала та. Хейке видел, что девушка взволнована.

— Хорошо. Но ты не можешь ехать в повозке в таком платье!

Винга и сама понимала. Ей хотелось переодеться, а с другой стороны — возбуждать всеобщий восторг. Знатная дама в дребезжащей повозке!

— А где мое старое платье?

Хейке подал ей старье. Она быстро, ничуть не смущаясь, переоделась.

— О, Боже, — простонал Хейке.

— Но здесь же никого нет, — удивилась девушка, снимая платье через голову.

«Здесь есть я», — чуть не вырвалось у парня. Но он сдержался и, отвернувшись, добавил:

— Поторопись!

Он не спрашивал ни о чем. Наконец они выехали из города.

— Винга, у тебя на лице снова появилось выражение испуга.

— Знаешь, Хейке, я ему не верю. Отвратительный тип.

Она сделала движение рукой, словно очищаясь от чего-то.

Хейке сразу посерьезнел:

— Но он не приставал к тебе?

— Приставал? А, это! Нет, прямо не приставал. Но он так глядел, знаешь…

«Это меня ничуть не удивляет», — подумал Хейке. Он сам не мог отвести глаз от девушки, что сидела рядом с ним на жестком сиденье кучера.

— Расскажи, что он сказал. Он поможет нам?

Вздохнув, Винга повторила весь разговор настолько точно, насколько могла. Рассказ она приправила едкими комментариями в адрес адвоката. Хейке Сёренсен тоже не понравился. Может быть, из-за замечаний Винги?

— Молодец, что не сказала, где мы живем.

— Мне совсем не хочется снова идти туда в четверг.

— Может, он найдет другого. У нас нет иного выхода, так что придется туда пойти. Мне бы хотелось взглянуть на него.

Винга крепко ухватилась за его руку:

— Только если ты пойдешь со мной! Хейке, я так проголодалась! Внутри все болит от голода! Ты, верно, пока ждал, съел все наши припасы?

— А вот и нет, — засмеялся тот. — Еда лежит прямо позади тебя.

Из-за Хейке они не могли остановиться на постоялом дворе. Еду в дорогу собрала семья Эйрика.

Остановившись, они наслаждались молоком и хлебом грубого помола.

Утерев рот, Хейке произнес:

— Винга, ты помнишь, я обещал серьезно поговорить с тобой?

— Да, очень интересно.

— Интересно? Мы можем поговорить сейчас, необязательно ждать возвращения домой. Пока едем в повозке, разговаривать может быть легче.

Ох, если б он только знал, чем кончится этот разговор!…

Винга вопросительно и ожидающе глядела на Хейке.

Повозка уже выехала из города, и по пути им больше не встречались агрессивные и неразумные люди. Там, где проезжал Хейке, никто не мог оставаться равнодушным. Таковы люди. Такими они были всегда, такими и останутся. Надежда на новые поколения быстро угасала.

Природа оказывала на молодых людей благотворное влияние. Поля и луга, рощи и леса с их жаворонками и носящимися вперед и назад ласточками, треск кузнечиков и мягкая, как шелк, трава. Люди были далеко, в полях или у небольших домов на другом конце поля.

Здесь Хейке с Вингой чувствовали себя как дома.

Их отъезд из Кристиании был более спокойным, чем унизительный въезд в столицу. Было уже довольно поздно, людей на улицах мало.

— Видишь ли, Винга, — начал Хейке весьма неприятный для него разговор. — Если ты будешь продолжать в том же духе, что начала, то эта дорожка приведет тебя к гибели.

— Как это?

— Вспомни, когда мы выезжали из города, нам повстречался парень на повозке. Ты перегнулась через край, обернулась вслед ему и протянула: «Какой красивый мальчик! Вот бы с ним встретиться!»

— Ну и что! Он же действительно симпатичный! Или ты не согласен?

— Согласен, согласен. Но мы говорим сейчас не о его внешности, а о твоем поведении! Видишь ли… Фу, не хотел я тебе этого говорить, чтобы не запутаться окончательно, но, видимо, придется. Ты слишком откровенна. Мужчины и молодые парни возжелают тебя, а ты, такая беззаботная, соскучившаяся по человеческому обществу, можешь заплатить дорогую цену.

— О чем ты говоришь? Как это? Хейке снова вздохнул. Он чувствовал, как по вискам потекли струйки пота, вспотели ладони:

— У тебя есть одна большая драгоценность. Она есть у каждой молодой женщины. Это твоя девственность. И ты должна беречь ее до того дня, пока не выйдешь замуж.

— Но я совсем не собираюсь выходить замуж!

— Так говорят все девицы, утверждала моя кормилица Елена. И это верно. Во всяком случае, пока девочки еще очень молоды, почти дети. Как ты. Но я теперь твой опекун…

— Да? Звучит приятно.

— Я твой опекун постольку, поскольку я твой единственный родственник в Норвегии. И потом я намного тебя старше.

— Ха! На четыре года! И тебе вправду кажется, что это много?

— Достаточно много. Мой жизненный опыт высечен у меня на лице…

У Винги потемнели глаза:

— Опыт обращения с женщинами?

— Вовсе нет, — с горечью отрубил он. — В этих делах у меня вообще нет никакого опыта. Потому-то мне так трудно вести с тобой разговор на эту тему! И все равно: я, как твой опекун, должен проследить за тем, чтобы ты удачно вышла замуж. И чтобы ты досталась своему мужу неоскверненной.

— По-моему, ты говоришь глупости, — жалким голосом пропищала она.

— Вовсе не глупости! Если окажется, что ты не чиста, поднимется страшный шум! Винга фыркнула:

— Все это ерунда. Ерунда потому, что я не хочу, чтобы меня кому-то передали. А потом я вообще не понимаю, о чем ты говоришь! Что это за невинность такая, о которой ты тут болтаешь?

— Ну, Винга, ты и кокетка! Ты не можешь не понимать, о чем я говорю!

Винга притихла и посерьезнела:

— Я кое-что знаю, кое о чем подозреваю, но никто мне об этом не говорил.

Повозка медленно тащилась по мокрой от дождя дороге.

Хейке засмеялся:

— И почему это именно мне выпала такая доля рассказать тебе обо всем этом? Мне, который сам ни разу в жизни этого не испытал.

В Винге снова пробудилось любопытство:

— Не испытал чего?

— Именно это я и должен тебе объяснить. Но как, как?

Винге стало забавно. Хейке так откровенно мучился.

— Слушай, может ты просто будешь держаться подальше от мужиков?

— Нет, такого объяснения недостаточно, — бессердечно возразила девушка. — Хочешь, давай я расскажу тебе, что знаю, или думаю, что знаю!

Хейке заметно полегчало:

— Давай!

— Эта запретная и скандальная тема для разговоров…

— И в то же время это самое прекрасное, самое нежное, что только может произойти между двумя людьми.

— Знаешь, я видела, как один раз жеребец сделал это самое с кобылой. Тогда я в страхе помчалась прочь. Тогда я была мала и ничего не понимала. Между людьми происходит нечто подобное?

— Да, — полузадушенно выдавил Хейке. Ему трудно было оставаться серьезным: — Но люди ведут себя не совсем так, как лошади. Они лежат друг у друга в объятиях.

— О! — заинтересовалась Винга.

— Что там тебе стало ясно?

— Я вспомнила, как однажды видела на пастбище работника с работницей. Я никак не могла понять, чем они там занимаются. Но девица довольно пофыркивала, а потом они начали…

— Довольно, — торопливо прервал ее Хейке. — Тогда ты все знаешь. Вот этого тебе и надо опасаться.

— Но им было так хорошо вдвоем! Они меня не заметили.

— Ясно, что им было хорошо! Каждый человек стремится к этому.

— И почему же тогда это так стыдно?

— Это вовсе не стыдно. Люди сделали это постыдным, наложили свои запреты. И потом, есть определенные правила, — сначала надо пожениться. Ну, и все такое.

— Но работник и работница не были женаты!

— М-м-м-м, — промычал Хейке, опустив голову. — Но девушке потом плохо пришлось. Когда ее муж обнаружил, что она не девственница.

— У нее не было мужа.

— Винга, не усложняй!

Девушка помолчала. Посматривала на парня. Потом протянула:

— А мне кажется, это должно быть восхитительно! Даже если только думаешь об этом, уже становится приятно!

Хейке промолчал.

— Давай попробуем?

— Винга!

— А мне хочется!

Хейке пришлось прокашляться:

— Только не со мной, Винга! Ты совсем сошла с ума! Я обещаю тебе, что как можно скорее подыщу тебе хорошего мужа.

— Но я не хочу никакого хорошего мужа! Я хочу тебя!

Она придвинулась поближе к Хейке и стала гладить его по бедру, приближаясь к заветному месту. Хейке отбросил руку девушки.

— Хочешь меня соблазнить? — огорчился он. — А что потом? Я испорчу тебе все твое будущее, новизна ощущений тебе приестся. Что будет с нами тогда?

Она посмотрела на него горестным взглядом. Ей вдруг стало холодно.

— Я расскажу тебе, что будет потом, — горячо продолжал он. — Ты улетишь как бабочка, найдешь себе других парней — красивых, которых не стыдно полюбить, — и бросишь меня в тоске и одиночестве. Тебе этого хочется?

— Я думала, мы можем просто поиграть. Попробовать. Узнать, как это бывает. В этом нет ничего безнадежного, — чуть не плача отвечала она.

Парень взял себя в руки:

— Ты что, совсем ничего не понимаешь? Все молодые люди, и я тоже, сгорают от желания и нетерпения узнать, как это бывает. Парням можно, у них потом не остается никаких следов. А женщины остаются помечены навсегда.

— Как?

— О, небеса, да помогите же мне! — простонал несчастный. — Во-первых, для девушки первый раз — всегда испытание. А если ей не больно, парень сразу понимает, что у нее это уже было. Теперь ясно?

— Так что мужчине всегда должна достаться чистая невеста, в то время как он сам может портить девушкам их… как ты сказал… девственность?

— Именно. Наконец ты начала понимать. А потому берегись, в мире так много беспечных мужчин…

— Думаю, адвокат Сёренсен один из них, — глубокомысленно произнесла она.

— Возможно. Я с ним не знаком.

— Но ты сказал «во-первых». А где же во-вторых?

— Ну, второе совсем просто. У тебя могут появиться дети.

— Что?

— Так появляются дети, — сухо повторил он.

— Ай-ай-ай! Я не знала! Я думала…

— Что ты думала?

— Ой, не знаю. Что Господь просто решает и все.

— Господь к зачатию ребенка имеет очень мало отношения.

— Теперь я начинаю понимать. Одну девушку в согне прогнали из дома. У нее родился ребенок, и она утопилась вместе с ним. Так вот что она сделала!

— Да.

— А он? Его никак не наказали?

— Мужчин редко наказывают за такие дела. Поэтому я так боюсь за тебя! Эгоистов вокруг много.

Винга снова глянула на юношу.

— Но ты же не эгоист, — мягко произнесла она.

— По крайней мере, стараюсь. И снова во взгляде Винги появилось что-то озорное:

— Но ведь тебе хочется?

— Замолчи! — прошипел он сквозь зубы.

— Но ты же можешь сказать! Пожалуйста, Хейке!

— Зачем ты меня мучишь?

— Потому что мне самой ужасно хочется.

— Меня? Неправда!

— Мне хочется только тебя!

Его так и подмывало произнести: «Я же урод!» Но это было бы ниже его достоинства.

«Просто она никого, кроме меня, не видела», — лихорадочно вертелось у него в голове. А сердце билось!

— Я знаю, мы не должны этого делать, — быстро добавила Винга. — Я спрашиваю потому, что мне хочется знать, разделяешь ли ты мое желание. Можем же мы об этом поговорить вдвоем?

Хейке елозил по сиденью. Говорить он не мог.

Она быстро отвернулась. У девушки было такое чувство, словно ее предали.

— Извини, — прошептала она. — Я совсем не хочу…

Он не мог сопротивляться такому огорченному тону. Взял руку Винги в свою. Винга неуверенно обернулась.

Он улыбнулся.

— Я очень хочу, — шепнул он. — Больше, чем ты думаешь!

Уголки рта Винги задрожали. Появилась робкая улыбка. Она пошевелила рукой, взглянула на Хейке, словно прося разрешения. Он положил ее руку туда, куда она так стремилась.

— О-о-о-о, — выдохнула она. — О, Хейке!

Ему было очень трудно сидеть спокойно в то время, когда Винга ласкала то место, которое он ненавидел больше всего на свете. Потому, что предмет его мужской гордости был намного больше, чем у других. Хейке тяжело дышал.

— Ой, Хейке! — шепнула она, тесно сдвигая ноги. — У меня там все намокло! Хочешь удостовериться?

— Винга, это невозможно! Перестань!

Но рука его уже искала у Винги меж бедер. Пальцы мяли ткань платья. Девушка живо подняла подол: — Тут! Потрогай!

Хейке глубоко вздохнул. Он весь дрожал:

— Не могу!

— Но почему? Я тебе разрешаю. Ты должен!

Он не мог рассказать ей, что если возбудиться слишком сильно, то у него произойдет извержение. Но она так страстно желала его руки, он не мог разочаровать ее.

И тогда ему пришлось объяснить, что может случиться.

— Ой, как интересно! Можно посмотреть?

— Пожалуйста, перестань!

— А я могу тебе помочь?

— Ты как раз этим и занимаешься!

Без всякого смущения она залезла ему под одежду:

— Так? Вот так хорошо? О, Хейке, пожалуйста, гладь меня!

Он больше не мог сдерживаться. Он пропал в тот момент, как пальцы его коснулись курчавых волос. Все в нем взорвалось.

— О-о-о! — восхищенно воскликнула Винга. — Можно я сяду сверху? А ноги свешу по бокам. Ну, пожалуйста! Я хочу! Я должна!

— Ради Бога, Винга, только не сейчас. Я помогу тебе. Я, кажется, знаю, как это делается. А ты говори, когда тебе будет хорошо.

Она крутилась, как угорь, показывая, что он должен делать. И наконец к ней пришло блаженство!

А лошадь все трусила через пустынный лес. А двое в повозке все никак не могли разомкнуть объятия.

Когда они застегнулись на все пуговицы и снова сидели пристойно, Хейке сказал:

— Это больше не должно повториться. Слишком опасно! В этот раз мы сумели удержаться, но никто не знает, что может случиться в следующий раз.

Винга кивнула. Она была не совсем согласна с Хейке относительно повторения, но решила не возражать.

— Но ведь нам это было необходимо! — Она все еще никак не могла отдышаться.

— Спасибо тебе, Винга!

— Это я должна благодарить.

— Тебе было хорошо?

— Божественно. И освежающе. Но ведь может быть еще лучше?

— Об этом нам лучше не думать.

Она промолчала. И только таинственно улыбнулась…

Винга положила голову на плечо юноше. Тот крепче обнял ее. Винга придвинулась еще ближе.

У Хейке стоял комок в горле.

«Она меня хотела! Она хотела меня! И как все легко и естественно получилось! А я всегда боялся, что для меня это будет горькое и постыдное чувство. Поэтому я старался держаться подальше от женского пола. Да и потом я был уверен, что меня никто не возжелает. Но Винга хотела именно меня! Она даже хорошо обо мне думает! Пусть я скоро потеряю ее. Она дала мне почувствовать, что такое настоящее единение. Я и мечтать об этом не смел. Я даже обрел уверенность в себе!»

Хейке нежно поцеловал девушку в лоб.

— М-м-м-м, — раздалось в ответ. — Еще раз! И как следует!

— Нет, — шепнул он. — Оставим до другого раза.

— Хорошо, — согласилась Винга, строя в голове планы относительно следующего раза.

Хейке уныло думал: «Жаль, что это больше никогда не повторится. Скоро, совсем скоро она найдет себе подходящего парня, достойного любви».

— У нас с тобой появилась еще одна маленькая тайна, — негромко проговорила девушка.

Хейке кивнул. Он был тронут и не нашел слов для ответа.

Юноша поднял голову и посмотрел на небо. «Боже, если ты действительно есть, — молился он. — За что мне такая участь? Неужто я заслужил? Неужели Ты был так зол, что меня зачали в ненависти и грехе? И я должен теперь отвечать за все проступки моего отца? Что я должен сделать, чтобы заслужить Твою милость и избежать уготованной мне участи? Я стараюсь, как могу, в своем убожестве и темноте. Я прошу Тебя, Господи, первый раз в своей жизни прошу: пусть эта чудесная девушка, с таким добрым и отзывчивым сердцем, никогда, никогда не узнает, как она мне дорога! Я должен держать себя в руках. Она не должна узнать, как сильно я люблю ее!»

Немного погодя он добавил: «Прости меня, Боже, если моя вера в Тебя несколько своеобразна!»

Он опять прикоснулся губами к льняным волосам девушки.

«А ведь у меня есть травы, — вспомнилось ему. Мысль несколько утешила его. — Я всегда смогу приготовить себе напиток и освободиться от любви к ней. Но я не хочу! Еще рано! Я хочу испытать эту страсть. Пусть даже безнадежной любви!»