"Замужество Изабель" - читать интересную книгу автора (О'Фланаган Шейла)

Глава 2 ЖАЛОБЫ ЛЮБОВНИКОВ

(Хуан Миро, 1953)

Когда в субботу утром я проснулась и спустилась на кухню, мать уже ждала меня там – с чайником в руке, с озабоченным выражением на лице.

– У тебя голова болит? – спросила она.

– Нет! – огрызнулась я. – Я уже наглоталась парацетамола.

– Я только спросила. – Она скорбно отвернулась.

– Извини, – сказала я. – Я в норме. Просто устала немножко.

– Я тоже не могла всю ночь уснуть, – призналась она и налила мне чашку чая. – Все думала, что бы мне ему такое сделать. Как он посмел так обойтись с моей дочерью!

– Мама, прошу тебя! – Я села за стол и начала вяло намазывать масло на хлеб.

– Нет, правда, Изабель! Как он мог вот так запросто, в один момент, изменить свое решение? Может быть, он и раньше тебе что-то об этом говорил?

Я покачала головой. Мне не хотелось продолжать этот разговор.

– Но если он так остро все это чувствует, то вряд ли такое решение у него созрело моментально. Вы же были помолвлены шесть месяцев!

– Я знаю, – ответила я.

– А что обо всем этом думает его мать?

– Понятия не имею. Мы с ней об этом не разговаривали.

– Скорее всего она им очень гордится. – Мать снова наполнила чайник. Вода била из-под крана злобной струей.

– Тут нет ее вины, – вяло возразила я.

– Нет, есть! Ее вина в том, что она воспитала такого сына! – убежденно сказала мать. – Именно это я и собираюсь ей сказать!

Я посмотрела на нее с ужасом.

– Кому сказать? Ей?

– Не думаешь ли ты, что я собираюсь сидеть сложа руки, когда ее дражайший сынок взял да и бросил просто так мою дочь, причем буквально у алтаря? Я собираюсь ей высказать все, что о нем думаю!

– Мама! Я тебя очень прошу, не делай этого! Это только все ухудшит. Кроме того, мы не разорвали помолвку. Мы просто отложили свадьбу.

– Ха! – хмыкнула мать.

Она продолжала наступать снова и снова. Я перестала ее слушать и вертела в руках бутерброд. Мне не хотелось есть. Вот отличная возможность сесть на диету, подумала я безрадостно. Мне даже пить не хотелось.

Днем я одолжила у Яна его горный велосипед и отправилась на прогулку по набережной. День был ветреный, и меня мотало из стороны в сторону. Я не каталась на велосипеде со школьных времен и совершенно потеряла навык. Но продолжала упорно крутить педали, потому что это давало мне возможность побыть в одиночестве, подальше от матери. Непонятно, что легче переносить: ее гнев или ее соболезнования.

Когда я приехала домой, она разговаривала по телефону.

– Разумеется, я понимаю вашу точку зрения, – говорила она в трубку. – Но я не могу поверить, что он мог вот так просто взять ее и выбросить вон.

Спасибо, мама, подумала я тоскливо. Выбросить вон. Очень образное выражение.

– Так знайте, что моя дочь стоит десятерых таких, как ваш сын!

О Господи! Это просто кошмар! Она разговаривала с Денизой Мэлон. По каким-то причинам, несмотря на близкий социальный статус, мать никогда не ладила с миссис Мэлон. Обе они сходились только в одном: считали, что сами бы они ни за что на свете не сделали такой выбор, как их дети. Моей матери не нравилась какая-то нарочитая неряшливость Тима. А для миссис Мэлон, очевидно, неприемлемой показалась бы любая девушка, которую ее сын рискнул привести в семью.

– Повесь трубку! – зашипела я матери в свободное ухо.

В ответ она только скорчила страшную физиономию и продолжала разговор.

– Все это просто смешно! Две недели! Разумеется, лучше сейчас, чем потом, но все-таки странно… Нет, я не считаю, что он поступил благородно. – Я заметила, что лицо ее начало краснеть, а рука, сжимающая трубку, наоборот, побледнела. – Можете думать, что хотите. – Молчание. Вздох. Скрежет зубов. – Да. Нет. Всего хорошего.

Она повернулась ко мне.

– Глупая женщина! – И она обняла меня за плечи.

Все-таки я ждала, что Тим мне позвонит, – несмотря на то, что сама же просила его этого не делать. Мое сердце подпрыгивало всякий раз; когда звонил телефон, и, даже после того как обнаруживалось, что это не меня, я продолжала еще некоторое время дрожать. Я размышляла о том, что он теперь делает. Надо полагать, работает. Работа – великая панацея для всех мужчин. «Я очень занят, у меня много работы», – частенько говаривал он и прежде в качестве оправдания за долгое отсутствие, и я всегда считала, что это правда. И вот теперь в первый раз в жизни я в этом усомнилась. Я чувствовала себя маленькой и беззащитной. Семья не помогала – наоборот, все как будто сговорились и атаковали меня дружным фронтом.

Случившемуся была рада только Алисон.

– Не то чтобы мне радостно тебя видеть такой несчастной, – говорила она, – но, чтобы быть счастливой, тебе не надо никакого Тима Мэлона!

– О, уймись, пожалуйста! – Я уходила к себе в спальню и с шумом захлопывала дверь.

Мать хотела все знать относительно отмены наших заказов.

– Тебе следует поскорее позвонить в ресторан. Бог знает, как они там отреагируют. А еще оркестр, а еще фотограф. Вот только не знаю, что делать с тортом. Я уверена, что его уже испекли и заморозили. В таком случае он может нам пригодиться на Рождество.

– Ой, ради бога!.. – Я посмотрела на нее с ужасом, повернулась и ушла в сад.

Там на клумбах цвели пронзительно алые тюльпаны, окруженные разноцветными анютиными глазками. Аккуратно подстриженный газон был по-весеннему свеж. Отец очень любил свой сад и проводил там за работой многие часы. Этот сад мне всегда казался оазисом тишины и спокойствия, но сегодня его правильная красота только сильнее меня раздосадовала. Мне захотелось вырвать и растоптать все цветы!

– Хочешь, я пойду и с ним поговорю? – спросил сидящий на скамейке Ян.

Сперва я его там не заметила.

– И что ты ему скажешь? – поинтересовалась я.

– Понятия не имею. – Ян махнул мне рукой, чтобы я села с ним рядом. – Скажу, что он дурак, потому что теряет такую потрясающую женщину.

Раньше мой брат никогда со мной так не говорил. Я горько рассмеялась.

– Мы ведь всего лишь отложили свадьбу, – в который раз повторила я. – Нет необходимости с ним о чем-либо говорить.

– А выглядишь ты так, словно вы не отложили, а отменили, – возразил он. – Ты такая бледная и больная.

– Спасибо за откровенность. Можешь пойти к нему и сказать, что я таю на глазах.

– Я просто хотел помочь, – мрачно возразил Ян.

– Да-да, я знаю. – Я положила голову ему на плечо. – Извини.

К счастью, хоть отец не делал попыток меня утешать. Он просто сжимал мне руку, когда я проходила мимо него, и не беспокоил придирками относительно газет и журналов, позволяя просматривать их раньше себя.

Выходные тянулись бесконечно. Я никак не могла выбросить Тима из головы.

Что бы я ни делала – во всем я воображала себя женой Тима. Это состояние настолько срослось со мной, что я никак не могла от него отделаться. Я все еще не могла понять, почему Тим почувствовал себя в ловушке. Я никогда его ни в чем не ограничивала, ни к чему не принуждала. И не заставляла насильно просить моей руки. Все это не имело смысла. Впрочем, теперь уже ничего не имело смысла.

Мне очень хотелось хотя бы на пару минут перестать думать о Тиме, но у меня ничего не получалось. В ночь на воскресенье я снова очень плохо спала. В понедельник мне очень не хотелось выходить на работу, но этим я бы только еще сильнее запутала свои дела. Поэтому я явилась на работу раньше положенного часа, чтобы оказаться за рабочим столом раньше остальных сотрудников. Мне не хотелось шествовать через весь этаж и слышать, как по углам шепчутся: «Осталось всего две недели!» – отчего я бы наверняка снова не удержалась и ударилась в слезы.

Разумеется, я все им расскажу, но только когда захочу сама.

Я включила компьютер и открыла директорию «Мои документы». В папке под грифом «Личное» содержался перечень приглашенных на свадьбу гостей и их подарков. По этому списку я смогу всем вернуть их подарки. А может, возвращать не стоит? Ведь мы решили свадьбу всего лишь отложить? Но каковы шансы за то, что свадьба все-таки состоится? – безжалостно спросила я себя. Что на самом деле имел в виду Тим: отложить или отменить? Откуда мне знать? В пятницу вечером я была слишком взволнованна, чтобы спросить его об этом по существу. Наверное, мне следовало отправиться к нему домой, как он предлагал, и там заставить его высказаться определеннее: в чем же проблема и как он собирается ее решать? Наверное, мне следовало вчера ему позвонить – хотя сама себя я убеждала в том, что делать этого не хочу. А теперь я в полной растерянности. Я положила голову на монитор и глубоко вздохнула.

– Изабель, что с тобой? – Возле моего стола стояла Лесли Моррисей. – Может, у тебя голова болит? Если хочешь, у меня есть панадол.

Я взглянула на нее.

– Спасибо, со мной все в порядке.

– По твоему виду этого не скажешь. – Она положила на край моего стола папку с выписанными счетами. – Ты такая бледная, и под глазами черные круги. Все эти свадебные хлопоты тебя просто доканывают.

Я глубоко вздохнула. Можно начать и с Лесли, подумала я. А уж она пусть разнесет новость по всему учреждению.

– Свадьбы не будет, – сказала я ей. – По крайней мере через две недели точно не будет.

– Изабель! – Она потрясенно смотрела на меня. – А в чем дело?

Мне хотелось ей сказать, что это я вдруг струсила и отложила свадьбу, но она могла узнать правду из других источников. Я не хотела выслушивать ее сожалений. Вообще, не хотела никаких сострадательных взглядов.

– Просто мы обо всем серьезно поговорили, – сказала я, – и решили, что сейчас нам свадьба как-то не с руки. Вся эта суета, приготовления. Возникли трения по поводу гостей. – Я поежилась. – Короче говоря, свадьба перестала нам казаться делом привлекательным, и мы решили ее отложить.

– На какой срок? – В глазах Лесли читалось явное недоумение.

– Не знаю. Может быть, до октября. Или до ноября. Или до следующего года.

– Но, Изабель… – Она тоже никак не могла уразуметь моих слов. – А мне казалось, что вы оба счастливы и ждете – не дождетесь, когда поженитесь! Мне казалось, что ты жить не можешь без Тима.

– Есть разница между замужеством и самой свадьбой, – назидательно объяснила я, хотя на самом деле плела первое, что приходило в голову. – Я не уверена, что мы готовы к свадьбе, хотя все равно очень хотим быть вместе друг с другом.

– Почему же тогда вы не отказались от торжественной церемонии? – спросила она. – Если она так много для вас значит? Вы могли бы расписаться тихо и без всяких церемоний.

– Может быть, мы так и сделаем, – заверила ее я. – Но только не через две недели.

Тут в комнату вошел Барри Клири, мой управляющий директор, и Лесли быстро ретировалась к своему столу. Я видела, как она уже передает новость своим ближайшим соседкам, которые изо всех сил старались не смотреть в мою сторону, но не могли удержаться от тайных взглядов, когда считали, что я ничего не замечаю. Мне было все равно. Я не знала, какую версию событий изберет Лесли: мою или свою (и тогда закончит свой рассказ словами: «Она хорохорится, но фактически он ее бросил»). Да и что еще другие могли подумать? Еще никто не отменял свою свадьбу только на том основании, что с ней сопряжена излишняя суета. Тут внезапно мне пришла в голову одна мысль: а ведь сослуживцы тоже собрали деньги на мой подарок! По крайней мере, конверт с надписью «На свадьбу Изабель» под всеобщее хихиканье тайно курсировал по учреждению еще несколько дней назад. Мне стало дурно.

Я принесла Барри чашку кофе. Он просматривал бизнес-страницы в «Айриш таймс».

– Процентные ставки снова падают, – прокомментировал он прочитанное, когда я вошла. – Хорошие новости для держателей ипотеки. – Он помешал ложечкой кофе. – Теперь это должно тебя интересовать, Изабель. То есть цены на недвижимость, ковры, мебель и все такое прочее.

– Может быть, – ответила я. – Только не в ближайшее время.

– Ты должна быть в курсе всех своих финансовых дел. – Он снял свои очки в золотой оправе и положил их на стол. – Не разрешай своему супругу держать тебя в неведении.

Ну почему они все сегодня говорят о Тиме? С самой помолвки Барри едва упоминал о моей свадьбе.

– Знаешь, Барри, я выхожу замуж не так скоро, как собиралась вначале.

Мне хотелось говорить безразличным тоном, но слова получились какими-то невразумительными.

– Пардон? – Он посмотрел на меня с удивлением.

– Свадьба, – коротко отрапортовала я. – Ее не будет.

– Изабель!

Ну почему все реагируют на это известие одинаково? Хоть бы кто-нибудь для разнообразия сказал «Какой стыд!» вместо того, чтобы дружно восклицать «Изабель!» и смотреть на меня так, словно я подхватила смертельную болезнь?

– Мы передумали, – продолжала я, – и отложили свадьбу.

Он продолжал меня разглядывать. Потом наконец произнес:

– Шарон будет очень расстроена. Она строила на этот день большие планы.

– Может быть, к концу года.

– Ты так думаешь?

– Я не совсем уверена.

Я не могла больше находиться в его кабинете. Мое самообладание куда-то улетучивалось. Я подхватила свою сумочку и отправилась в дамскую комнату.

Торчать там долго мне тоже не светило. Иначе кто-нибудь обязательно поинтересуется, не случилось ли со мной несчастья. Такое впечатление, что в нашем учреждении функционировала антенна, которая реагировала на все печальные эмоции: если кому-нибудь становилось плохо, об этом немедленно узнавали все окружающие. Они прекрасно чувствовали разницу между походом в туалет «по делу» и походом туда ради того, чтобы выплакаться вдали от чужих глаз.

Выплакаться меня что-то не тянуло. Я решила взять себя в руки и вернуться к рабочему столу. По дороге, взглянув в зеркало, я поняла, что Лесли была права: лицо землистого цвета, под глазами черные круги. Я пощипала себя за щеки, чтобы вернуть им цвет, но это не помогло. В таких случаях без косметики не обойтись! Но почему-то, выходя из дома, я выложила из сумочки косметичку. И теперь очень пожалела об этом.

– Хочешь, пойдем сегодня пообедать в паб? – предложила Ньям, когда я проходила мимо ее стола.

– Спасибо, но у меня много работы, – солгала я.

– Ты себя нормально чувствуешь, Изабель?

– Да, вполне.

Когда я подошла к столу, зазвенел телефон.

– Что я слышу? – Это говорила Марион, секретарша.

– Привет, Марион. Ты не могла бы перезвонить попозже? В данный момент я очень занята.

– Не играй со мной в прятки, Изабель. – Она была самая старшая из нас, где-то под сорок, замужняя женщина с тремя детьми. – Это правда?

– Если ты спрашиваешь про свадьбу, то да, правда.

– Но почему?

– Марион, прошу тебя!.. – Телефонная трубка стала влажной. – Я тебе все объясню попозже, не сейчас.

– Хорошо, – смирилась она. – Голос у тебя не очень. Береги себя, Изабель.

– Спасибо.

Рабочий день шел своим чередом. Я старалась сосредоточиться и игнорировала любопытные взгляды женщин. Мужчины тоже кое о чем были наслышаны, но все-таки не до такой степени. По крайней мере, никто из них не пытался комментировать мое положение.

К половине шестого я выдохлась окончательно. Лесли, Ньям и Анна уже ушли около пяти. Я выключила компьютер, заперла стол и позвонила Барри, что отправляюсь домой. Весь день мне казалось: все только и делают, что на меня смотрят, хотя это было не так. Наверняка все заметили на моем пальце неснятое обручальное кольцо и шептались, что это одна бутафория. Сенсационное известие – Тим Мэлон никогда не собирался жениться на Изабель Кавана! Как смею я носить на людях этот сверкающий бриллиант, как будто он действительно что-то значит? Это всего лишь побрякушка. И я не имею права ее носить…

В машине я сдернула кольцо с пальца и бросила его в бардачок. Рука без кольца стала казаться голой.

Чтобы добраться до дома через все пробки, мне понадобилось около часа. Семья сидела у телевизора. Мать сказала, что на сковородке есть приготовленные сосиски и спагетти и что она мне их разогреет, если я захочу. Я понимала, что она старается меня поддержать, но на самом деле просто убивала меня своей заботливостью. Лучше бы она мне крикнула, что я опоздала к ужину и теперь должна сама приготовить себе что-нибудь!

– Я не хочу есть, – сообщила я и углубилась в чтение старого журнала.

– Тебе надо поесть, – настаивала мать. – Иначе ты зачахнешь.

– Не зачахну, – пообещала я. – Мы с девчонками пообедали в офисе.

– А где твое кольцо? – подозрительно спросила Алисон. – Ты отослала его мерзавцу?

– Ой! – Я так и подпрыгнула на кресле. – Оно осталось в машине!

– Что оно там делает? – спросил отец.

Я бросилась вниз, даже не ответив на его вопрос. Кольцо снова засверкало на моем пальце, отчего сердце сжалось от тоски. Пришлось снова доставать ингалятор…

– И что, этот мерзавец собирается тебе звонить? – спросила Алисон, когда я вернулась.

– Не называй его мерзавцем! – огрызнулась я. – Мы все еще с ним помолвлены и собираемся пожениться.

– Оставь в покое сестру! – встала на мою защиту мать.

– Почему бы вам всем не оставить меня в покое? – не выдержала я и бросилась в свою комнату.

Давным-давно мне очень хотелось сбежать из дому. Пару раз я даже серьезно обдумывала варианты, но привычка к жизни в семье оказалась сильнее. К тому же у меня были слишком изысканные вкусы в вопросах собственности. Все, что я могла себе позволить, даже близко не соответствовало тому, что мне нравилось. Квартиру мне хотелось иметь солнечную и светлую, с панорамным видом на город. А из домов меня устроил бы разве что особняк с настоящим большим садом. Даже дом Тима не казался мне такой уж конфеткой. Но, разумеется, если бы мы поженились, я бы с радостью жила в доме Тима…

Я взглянула на часы. Интересно, подумала я, вернулась ли уже домой моя подруга Жюли, которая уезжала на выходные? Мне просто необходимо сейчас с ней поговорить. Она бы меня точно поняла.

– Я только что вошла! – сообщила радостно Жюли, когда я ей позвонила. – Мы так классно отдохнули! Я так рада, что взяла на сегодня отгул и мы остались за городом подольше!

– Не хочешь пойти выпить? – предложила я.

– О Изабель! Я просто вымотана с дороги! Я полдня за рулем! У меня вся шея ноет.

– Мне надо с тобой поговорить, – не отставала я.

– Давай встретимся завтра в обед, – предложила она.

– Ты знаешь, мне правда нужно с тобой поговорить сегодня.

– Что-нибудь случилось? У тебя такой странный голос, – встревожилась она.

– Давай встретимся.

– Ну хорошо. – Теперь она наконец поняла, что произошло что-то действительно серьезное. – Как всегда?

– Хорошо.

– Через полчаса?

– Да.

Я переоделась в джинсы и рубашку и слегка подкрасила лицо.

– Буду поздно! – крикнула я родителям и выскочила на улицу.

В понедельник вечером паб был полупустой, так что место было вполне подходящим. Жюли приехала на пару минут позже меня.

Мы познакомились восемь лет назад на бизнес-курсах. Она была высокая и тоненькая, с красивой кожей и зелеными глазами. Цвет волос она предпочитала менять каждые несколько недель, так что теперь нарочито небрежная копна на ее голове имела какой-то медный оттенок. Она была одета в узкие черные джинсы и свободную шелковую блузу с поднятым воротником. Мне тоже хотелось быть такой же элегантной, как Жюли, но с детства я была больше похожа на мальчишку: голова всегда встрепанная, на манжете рубашки сейчас красовалось застарелое пятно от шоколада, а джинсы были те самые, в которых я работала в саду, так что все колени на них были в травяных пятнах.

– Ты выглядишь потрясающе! – сказала я Жюли, когда она села рядом.

– А ты ужасно! Что случилось?

Я крутила на пальце обручальное кольцо.

– Свадьбы не будет, – сообщила я мрачно.

– Изабель!

Ну вот, даже Жюли, подумала я. Даже моя лучшая подруга не нашла ничего лучшего, как произнести вслух мое имя и уставиться на меня с ужасом.

– То есть она отложена на неопределенное время, – уточнила я.

Она махнула официантке.

– Два коктейля «Южный комфорт», пожалуйста. – Она взглянула на меня. – Но почему?

С Жюли мне было легко говорить. С ней не надо было притворяться.

– Он почувствовал себя в ловушке.

– Подонок! – сказала она с чувством. – Он просто струсил!

– Я не знаю, что с ним случилось, – горестно возразила я. – Но явно он дошел до ручки, потому что решил, что не может на мне жениться.

– Но Изабель! – Она сжала мою руку. – В этом нет никакого смысла. Почему он раньше не струсил?

– Я не знаю! – Я начала рыться в сумочке в поисках носового платка.

– Вот! – Жюли передала мне свой. Я высморкалась.

– Так что, вы все еще помолвлены? – спросила она с сомнением.

– Надо полагать. – В голосе моем тоже звучало сомнение. – Он говорит, что все еще любит меня. Он говорит, что ситуация просто вышла из-под контроля.

Жюли заплатила за коктейли.

– А ты как думаешь? – спросила она.

– Вот именно сейчас я ничего не думаю. Я себя чувствую ужасно. Мои родственники смотрят на меня так, словно мне осталось жить несколько недель. Ян собирается выбить из Тима дурь. Алисон твердит, что все к лучшему. Мать не знает, что говорить всем приглашенным, а отец не говорит ничего, но вид у него похоронный.

Жюли засмеялась, и от ее смеха мне тоже стало как-то легче.

– На работе я тоже всем уже рассказала, – продолжала я. – А то моя свадьба у них у всех была притчей во языцех. Теперь они все на меня косятся, бросают то ли сочувствующие, то ли злорадные взгляды. Я уверена, что они уже купили подарок. На прошлой неделе Лесли настойчиво выспрашивала, в каких тонах выдержана моя кухня.

– Я тоже купила тебе подарок, – упавшим голосом сказала Жюли. – Набор керамической посуды.

– О Жюли!

– Ничего страшного. – Она снова засмеялась. – Мать даже обрадуется лишней посуде. С тех пор как у нее появилась посудомоечная машина, она больше не считает, сколько раз в день мы пьем кофе и сколько раз жарим тосты.

Я повертела в стакане золотую жидкость.

– А я думала, что моя жизнь – полная чаша, – сказала я. – Я думала, что моему счастью не будет конца, что я выхожу замуж за человека, который меня побит, что он тоже счастлив по-своему и считает, что ему повезло. Я чувствовала себя его частью, Жюли. Я просто ничего не понимаю!

– Мужчин вообще невозможно понять, – уверенно сказала Жюли.

– Только не Тима, – возразила я. – Тим всегда был таким понятным, прямолинейным.

Она с сомнением подняла бровь.

– Вплоть до этого дня, – поправилась я.

– А не думаешь ли ты, что у него есть другая?

Я взяла крекер и разломила его пополам.

– Нет.

– Почему ты так уверена?

– Я, конечно, не совсем уверена… – Я разломила половинки еще раз и бросила куски в пепельницу. – Просто я так думаю. Почему он тогда не разорвал помолвку раньше, если у него была другая? Он мог просто мне обо всем рассказать и покончить с этим делом легко и просто.

Она покачала головой.

– Никогда нельзя знать заранее, на что способны люди, чтобы сделать свою жизнь комфортнее. Даже Тим.

– Мне хочется его убить.

– Я рада, – сказала Жюли.

– Рада?

– По крайней мере, ты разозлилась. Это лучше, чем горевать.

– Но я горюю тоже, – возразила я. – Я все еще его люблю.

Мы заказали еще пару коктейлей. Паб постепенно наполнялся. Я смотрела на пары. Все сидели в обнимку друг с другом, о чем-то шептались, иногда целовались. Как сговорились! Какая несправедливость! Я тоже могла бы сейчас так сидеть, а вместо этого вся моя жизнь полетела в тартарары!..

– Давай выпьем, – сказала Жюли. – По бокальчику на дорожку, а потом разойдемся по домам.

Мы выпили на дорожку, потом еще на дорожку, потом за ухабы на дорожке, потом за ямы на той же дорожке. Когда мы вышли наконец из паба, голова у меня кружилась, и я едва чувствовала под ногами мостовую.

– Осторожно! – захихикала Жюли. – Не поломай ноги или что-нибудь еще!

– Я осторожна, – бормотала я, вцепившись в ее руку ради поддержки. – Я очень осторожна! Только, по-моему, вдрызг пьяна…

– Да ты, почитай, не напивалась уже сто лет. – Жюли обхватила меня покрепче за талию. – И я не напивалась сто лет.

– Но это же не выход! – провозгласила я ханжески.

– Никто и не говорит, что это выход. – Жюли громко икнула. – Однако от этого как-то легче.

– Ты моя лучшая подруга! – призналась я. – И я тебя люблю.

– И я тебя тоже люблю. – Она говорила с трудом. – Ты тоже моя лучшая подруга, Изабель, и я не променяю тебя ни на одного мужчину! – Последнее слово она произнесла как-то невнятно.

– Но у тебя же есть Деклан! – запротестовала я и сама удивилась, что помню имя ее последнего бойфренда. Жюли никак нельзя было назвать однолюбкой. – Он очень мил.

– Он мил. Но я его не люблю.

– А я люблю Тима, – снова захныкала я. – Я никак не могу перестать его любить, Жюли. Он стал частью моей жизни.

– Он подонок, – сказала она.

– Он сказал, что мы, может быть, поженимся к концу года. – Я едва не столкнулась с телеграфным столбом. – Ему просто нужно время.

– Ему просто нужно пинка под зад, – сказала Жюли. Я засмеялась.

– Пинка под зад! Хорошая идея! – Я лягнула ногой воображаемого Тима. – Вот так!

Мы дошли до поворота к дому Жюли.

– Утром у меня башка будет трещать, – сказала я.

– У меня тоже. – Она постаралась сфокусировать взгляд, – Но дело того стоило. Не позволяй ему тебя иметь, Изабель. Держи хвост морковкой.

– Разумеется, – пообещала я. – Без всяких сомнений.

Но мне было очень трудно не дать ему себя иметь. Это было так трудно, потому что я чувствовала, что моя жизнь разбита вдребезги!

«ДельтаПринт», компания, в которой я работаю, имеет главные офисы в центре и две фабрики за городом. Утром у меня страшно болела голова и, застряв на дороге в очередной пробке, я в который раз пожелала работать поближе к дому. На Старом мосту машины едва не терлись боками о киоски.

Я так надеялась, что после замужества мне не придется каждый день пересекать реку! От дома Тима мой путь на работу проходил в обход всех главных магистралей. Мне оставалось потерпеть всего две недели!..

Я уткнулась в боковое стекло. Я чувствовала себя ужасно.

Алисон оставила на кухонном столе записку: «Гад звонил». Интересно, что у него на уме, подумала я. А вдруг он снова переменил решение, понял, что все это от нервов? Я горько засмеялась. Такая перемена означала бы еще больший хаос. Я уже успела отменить зал в ресторане, фотографа и оркестр, объяснила всем, что мы отложили свадьбу, стараясь не обращать внимания на сочувственную интонацию на том конце провода.

Теперь меня занимал вопрос, стоит ли продавать свое платье. Это чудесное платье Золушки оказалось пригодным лишь на то, чтобы в объявлении о нем было указано: «Свадебное платье, размер 12, совершенно новое». Люди будут читать это объявление и сочувственно качать головами. Но купить его вряд ли кто-нибудь захочет, потому что все сочтут: оно несчастливое…

Шитье было моим хобби. В свое время я даже думала, что смогу этим зарабатывать на жизнь, но изучать дизайн в колледже мне почему-то не хотелось. Я предпочла работать самостоятельно, делать эксклюзивные вещи для родных и друзей. И перед тем как сшить свое свадебное платье, уже успела сделать несколько классных вещичек для других. Я подумала о том, как все эти девушки плыли по церкви в оригинальных творениях Изабель Каваны, и мне до боли захотелось стать одной из них.

Барри Клири приехал на работу раньше меня. Я подумала, что это неспроста, и ему наверняка что-то от меня надо.

– Так ты берешь свой отпуск? – спросил он без обиняков. – У тебя в мае по графику две недели отпуска, и мы уже успели назначить на твое место временного работника. Неужели ты теперь захочешь все аннулировать?

Мне нравилось, что Барри говорит со мной так по-деловому. В голосе его не было ни малейших признаков сочувствия, одна практичность.

– Нет, – твердо ответила я. Мне нужно время, чтобы прийти в себя. Я совершенно обесточена всеми своими волнениями и свадебными приготовлениями, и не моя вина, что эти приготовления ни к чему не привели.

– Хорошо, – сказал мой босс. – Ты мне могла бы составить отчет обо всех заказах из «ДельтаПак»?

– Разумеется, – ответила я и вернулась к своему столу.

Я работала в «Дельте» уже пять лет и любила свою компанию. С Барри мы ладили, к зарплате я регулярно получала надбавки, к Рождеству – премию. Я была бы рада остаться на своей работе и после замужества, но Тиму сказала, что хотела бы завести ребенка до тридцати лет, а потом, может быть, оставить работу. Мне всегда казалось, что ему тоже импонировала эта идея, но теперь я в этом усомнилась. Я подумала, а не эта ли перспектива так выбила его из колеи? Перспектива через два года превратиться из свободного беззаботного мужчины в отца семейства, чья жена мечтает о целом выводке детей? Может быть, я была слишком настойчива в этом вопросе?

Под столом я сжала кулаки. Мне хотелось как-то пересмотреть свое поведение. Вдруг мне показалось, что в моих несчастьях есть и моя вина.

Зазвонил телефон. Моя персональная линия.

– Доброе утро, – сказал Тим.

– Привет. – Я почувствовала, как у меня вспыхнуло лицо.

– Как ты себя чувствуешь?

– Прекрасно.

– Я очень рад. А я чувствую себя отвратительно.

– Неужели?

– Действительно. Ты что думаешь, что я очень доволен собой? Я все сделал совершенно неправильно. Я не собирался тебя расстраивать. Мне снова надо с тобой поговорить. Мы можем встретиться в обед?

Мне тоже нужно было с ним поговорить.

– Надо полагать, что да.

– Спасибо. Я заеду за тобой в полпервого.

– Я буду ждать на улице.

Я стояла на улице и внимательно изучала проезжающие машины в надежде увидеть среди них красную спортивную «Альфа-Ромео» Тима. Он опаздывал на пять минут. Я нетерпеливо переминалась с ноги на ногу и старалась не думать о сослуживцах, которые спешили мимо меня на обед.

Наконец машина Тима притормозила около меня.

– Извини, что опоздал, – сказал он, когда я залезла в кабину. – Какой-то идиот заблокировал меня на стоянке. Может быть, поедем в «Глисон»?

– Хорошо.

Тим сделал устрашающе крутой разворот и помчался обратно в Старый город.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.

– Ты меня уже спрашивал об этом по телефону, – сказала я. – Со мной все в порядке.

– Это хорошо. – Он переключил скорость и с визгом обогнал строительный фургон.

– Ты не мог бы ехать помедленнее?

Он взглянул на меня. Раньше я никогда об этом не просила. Около паба он притормозил и повернул на стоянку.

– Я умираю с голоду, – сообщил он. – Хоть корову проглочу.

Он заказал себе стейк с чипсами, грибами и картофелем, а я себе – омлет.

– Тебе надо лучше питаться! – запротестовал он.

– Мне больше ничего не хочется, – ответила я, поигрывая цепочкой на запястье. – Я вообще не голодна.

Некоторое время он молчал. Зачем-то взял в руки сахарницу, потряс ее и поставил на место.

– В пятницу я не собирался быть таким грубым, – наконец произнес он. – То есть я должен был с тобой поговорить гораздо раньше. Сказать, что я чувствую, но почему-то не смог. Как будто ситуация вышла из-под моего контроля. Я просто не знал, что делать. Только я собирался затеять этот разговор, как ты начинала говорить о свадебном платье, о меню, о машинах или еще о чем-то в этом роде. Я никак не мог выбрать момент, чтобы сказать тебе, что с меня довольно.

– Я думала, что ты собираешься жениться, – возразила я. – И в таком случае все детали церемонии бракосочетания имели бы для тебя значение. Это же единственный день в твоей жизни.

– Да-да, я знаю. – Он снова схватился за сахарницу. – Я просто не понимаю, что со мной стряслось. Я чего-то испугался.

– Ты хочешь сказать, что снова переменил решение? – Я посмотрела на него то ли с надеждой, то ли с ужасом.

– Нет. – Его ответ звучал вполне определенно, и мое сердце упало. – Я не смогу это вынести, Изабель.

– А когда-нибудь сможешь, как тебе кажется?

– Не знаю.

– То есть сейчас мы говорим не о перенесении сроков, не так ли? Мы говорим об отмене свадьбы?

У него был такой вид, словно его пронзила острая боль.

– Я не хочу, чтоб она была отменена.

– Тогда я не совсем тебя понимаю. – Я начала терять терпение. – Если ты не хочешь на мне жениться, тогда наш разговор бессмысленный.

– Ну почему мы обязательно должны жениться? – принялся он развивать свою мысль. – Почему бы нам снова не жить вместе, как раньше?

Я промолчала. Действительно ли он хотел того, о чем говорил? Хотел, чтобы я была с ним, но без свадьбы? Раньше мы уже обсуждали с ним этот вариант и пришли к выводу, что хотим всем продемонстрировать наше расположение друг к другу путем бракосочетания.

– Так будет лучше, – продолжал он. – И мы сможем привыкнуть к тому, что будем рядом друг с другом постоянно.

Официантка поставила перед нами заказанные блюда. Тим потер руки, взял солонку и обильно посолил свой стейк. Над моим омлетом поднимался пар, и от запаха яиц меня начало тошнить.

– Это не значит, что я не хочу быть с тобой, – продолжал он с набитым ртом. – Просто женитьба – это такой серьезный шаг.

– Почему же тогда раньше ты собирался жениться? Это ты сделал мне предложение, Тим. Я тебя к этому никогда не принуждала.

– Да-да. – Он поморщился. – Только ты столько раз заводила разговор о разных знакомых, которые поженились. И время мы проводили большей частью с женатыми парами. Это на меня и повлияло, надо полагать.

– То есть ты хочешь сказать, что я тебя все-таки принуждала?

Я была совершенно потрясена его словами. Мне такое никогда и в голову не приходило!

– Не принуждала, – выдавил он. – Я не знаю, Изабель. Просто однажды я понял, что должен попросить твоей руки, а потом все это начало жить своей жизнью.

Тут-то я поняла, что он имеет в виду. Вокруг бракосочетания существует столько условностей, что в какой-то момент за ними можно потерять из виду самое главное.

– Я очень сожалею, что ты так себя чувствуешь. – Я уныло тыкала вилкой в свою тарелку.

– С тобой связано так много в моей жизни! – продолжал он. – Мне не нравится только сама свадьба. – Он усмехнулся. – Поэтому если ты соберешься ко мне переехать, то поможешь мне собраться с мыслями.

Теперь он был похож на маленького мальчика, хитро поблескивающего глазками из-под своей челки. Устоять против его обаяния, когда он так смотрел, было трудно. Но я ведь собралась выйти за него замуж, а не просто жить с ним под одной крышей! Может быть, если бы он предложил мне такое год назад, я бы согласилась. Но он такого не предлагал – он сразу предложил выйти за него замуж. И отступать теперь мне было нельзя, как бы глупо это ни казалось со стороны.

– Ничего не выйдет.

– О Изабель, не отказывай так сразу, сперва обдумай все хорошенько!

– Просто это не то, на что я рассчитывала.

– Иногда людям приходится довольствоваться не тем, на что они рассчитывали.

Я передвигала по тарелке чипсы. Да, это не то, на что я рассчитывала.

Но, может быть, он прав? Может быть, я хочу слишком многого?

– Я не знаю, – выдавила я наконец.

У него зазвонил мобильник. Я едва не подпрыгнула.

– Я скоро буду, – сказал он звонившему. – Мне нужно время, и я имею право на обеденный перерыв! Разумеется, к четырем все будет готово. Дай мне отдышаться, Грег! Нет. Да. Обсудим это потом. – Он сердито отложил телефон. – Ни минуты покоя. Я же тебе говорил, что очень занят. В эти дни мне даже из офиса трудно выходить.

– Бедняжка.

– Послушай, Изабель. – Он вытер рот бумажной салфеткой. – Я знаю, что все это для тебя было шоком, и еще я знаю, что я повел себя как свинья. Но тем не менее я уверен: я все еще люблю тебя. Почему бы тебе не согласиться на то, что я предложил в пятницу: поехать в отпуск с друзьями? А наши отношения мы обсудим потом, когда ты вернешься? За это время мы оба сможем все хорошенько обдумать, да и тебе нужно отдохнуть.

Да, отдохнуть мне действительно нужно, подумала я тоскливо. И хоть на некоторое время избавиться от сочувствующих взглядов и плохо скрываемой жалости всех близких и знакомых.

– Хорошо.

– Ну вот и отлично, – обрадовался Тим и поцеловал меня в щеку. – Я рад, что ты все поняла.