"Хроники инквизиции" - читать интересную книгу автора (Этсетера)

Меньшее зло

Он сидел напротив меня, и я смотрела, как колеблющийся свет масляной лампы бросает тени на его лицо. Ланса трудно было назвать красивым, еще труднее остроумным, но он был честным, спокойным и всегда добивающимся своего инквизитором. Мне нравилось работать вместе, если наши пути на тракте пересекались. Если задание бывало трудным, то, работая вместе с ним, я всегда отлично знала, что попадись нам даже сотня голодных упырей, мы справимся. Он в чем-то напоминал запряженного в телегу вола, упорно и медленно движущегося вперед, но проламывающего все преграды на своем пути. Сложности его не пугали. Он их просто не умел замечать.

Но сейчас я видела совсем другого Ланса, не добродушного здоровяка со спокойной и немного грустной улыбкой. Его светлые волосы, обычно расчесанные на прямой пробор, были как попало взъерошены, в серых глазах ровно горело, словно выжигая что-то внутри, кровожадное, бешеное пламя. Почти безумное. Губы жестко кривятся, будто он вот-вот зарычит, как разъяренный зверь. Натолкнувшись на него в коридоре Ордена, я сперва едва сдержала вопль.

– Что случилось, Ланс? – наконец поинтересовалась я, когда он залпом влил в себя бутылку вина, одолженную из кладовых шефа, и вроде бы немного пришел в себя.

– Этот вампир, этот схарров вампир… – буркнул он и уронил голову на руки.

На мгновение мне показалось, что он заплачет. Я откупорила следующую бутылку и пугливо протянула ему, стараясь на него не смотреть. Я побаиваюсь плачущих мужчин.

– Давай рассказывай.

Мы сидели в моей комнате, выделенной мне в ордене, как инквизитору третьего ранга. Не повезло только, что не мне одной. Соседей по комнате еще не было, все были на своих заданиях, только я после поездки в Сардар пока торчала тут. У меня был отдых. Соревнования инквизиторов были всем тем, что я никогда не пожелала бы даже своему врагу.

– Этот вампир… – снова пробормотал он, а потом разразился долгой руганью. Лучше бы небеса рухнули на землю. Если Ланс, никогда прежде не сказавший ни одного бранного слова, теперь выдает такие фразочки, которых застыдились бы пьяные моряки… значит, произошло что-то действительно паршивое.

Наконец, он замолчал и посмотрел на меня долгим внимательным взглядом. Трезвым как стеклышко, хотя и вторая бутыль была уже наполовину пуста.

– Все началось три дня назад… – надтреснутым тихим голосом сказал он.

Ланс не любил путешествовать без цели, надеясь услышать что-то настораживающее о происходящем в округе или на счастливую случайность. Он предпочитал брать несколько заданий в Ордене, окрестные жители часто направляли туда жалобы, или сведения доставлял будущий инквизитор на испытательном сроке. Он и сам, пока был учащимся, немало поездил, опрашивая людей и делая заметки, и ему это еще тогда до смерти надоело. Набрав заданий, потом Ланс методично выполнял их, почти никогда не берясь за побочную работу, как бы его ни упрашивали или угрожали. Да и угрожать ему было трудно. Он был высок, широкоплеч, а в блестящей инквизиторской броне вообще выглядел так, что даже неповинные коллеги оббегали его десятой дорогой, чтоб ненароком не зашиб.

Ланс был хорошим инквизитором и знал это. Его не толкнула на эту дорогу жажда мести, как некоторых, не случайность и не тяга к славе, как большинства. Платили в Ордене мало, поэтому мучимые жаждой наживы сюда тоже не заглядывали. Еще в детстве, простой сын кузнеца решил, что будет инквизитором и, пожалуй, даже ни разу не задумывался, а правильно ли поступил, выбрав службу в Святом ордене и бросив семейное оружейное дело.

Он был расчетливым и при этом честным, немного пугающе холодноватым и никогда не делал попытки утешить бросающихся ему на шею девиц, старушек и иногда даже парней. Но что отличало его больше всего от других, он был невероятно, непоколебимо упорным.

В тот день было ясно, стояла хорошая погода, и он, завершив свои дела блистательным упокоением одиноко шатающегося зомбяка (остальных успели разобрать на части уставшие его ждать крестьяне) перед возвращением в Орден заехал в таверну, чтобы отпраздновать завершение всех заданий. Ему как всегда уступили лучший стол и подали лучшее вино, население ценило своих защитников.

«…попробуй не оцени, – подумала я, глядя на его массивную грудную клетку и огромные кулаки. – Такой и оборотня без серебра зашибет. И почему шеф не послал на соревнования его?» Я с досадой скривилась.

– Что-то не так?

– А дальше? – поинтересовалась я, сгоняя с лица печальное выражение.

– А потом ко мне с поклоном подошел староста…

Староста был невысоким пухлым мужичком с бегающими вороватыми глазками, но в них сквозило настоящее горе и отчаяние.

– Уважаемый… о уважаемый, благородный инквизитор… – сказал он. – В нашей деревне беда.

– Какая беда? – вежливо спросил Ланс. Он был в хорошем настроении, а ходячий мертвяк, развалившийся после первого же удара, оставил лишь чувство досады от легкости задания. И он решил, почему бы не помочь этому милому старосте и его деревне, в которой так вкусно кормят.

После быстрого расспроса оказалось, что на местном погосте обитает наглый вампир, очень бесстыдный и не боящийся даже инквизиторов. Никто его прогнать не может, все, кто ни пытаются, уходят ни с чем. А жизнь и целомудренность местных девиц в ужасной опасности.

– Целомудренность? – настороженно переспросил Ланс, решив, что ослышался.

– Красивый… тварюка, – с завистью и негодованием буркнул староста. Впрочем, ему было чему завидовать. У него уже намечалась обширная лысина и третий подбородок. И Ланс, который не переносил вампиров, решил помочь.

Кладбище, как и все подобные места, носило печать смерти, но не только, к ней еще добавлялась и неподобающая неупокоенность. Хоть была середина дня, Ланс на всякий случай предусмотрительно приготовился как следует. Он слыхал о изредка попадающихся вампирах, которые не спят днем, и обычно для его коллег это плохо заканчивалось. Вышиб плечом дверь и вошел внутрь, на мгновение остолбенев. Упырь действительно был нагл. Он обустроил склеп так, будто это был дом богатого торговца или дворянина. В углу же вообще стоял портрет этого наглого вампира, где он улыбался во все клыки, и скульптура нашего короля, служившая вешалкой для его тряпок. «Но недолго ему еще было попирать честь и достоинство королевства», – подумал Ланс.

Инквизитор достал меч, благословленный настоятелем, и пиалу со святой водой, что всяко известно смертельна для упырей, хотя лично он считал, что мечом оно понадежней будет. Без башки попробуй оживи. Ланс, тщательно осматриваясь по сторонам, двинулся дальше на поиски места упокоения упырюги. Склеп поражал его все больше, вызывая кроме омерзения, уже и понятную зависть. На стенах были дорогие картины, а о многих вещах, что здесь стояли, он и сам мечтал. Прикончить наглую нечисть становилось уже делом чести. Но гроб с алой парчовой обивкой и крышкой из красного дерева, явно сделанной на заказ у известного мастера, был пуст. От наглости выбора такой разбогатевшей нечисти у Ланса потемнело в глазах.

– Чем обязан визиту? Не помню, чтобы присылал приглашение.

Голос раздался откуда-то со спины, хотя обследуя все комнаты в этом невероятно огромном склепе с вырытыми подземными этажами он мог поклясться, что там спрятаться было негде. Да и незаметно подкрасться невозможно. Что рядом находится нежить, он так и не почуял, и это вышибало из колеи.

Ланс резко обернулся, вскидывая меч, и натолкнулся на нагло и бесстрастно изучающий его взгляд упыря. Тот сидел в кресле позади него с видом скучающего, но негостеприимного хозяина.

– Грабить средь бела дня… куда катится этот мир, – оскалил клыки вампир в вежливой неприятной улыбке.

Староста был прав. Упырь был неприлично смазлив для восставшего из могилы мертвяка, что было еще одним доводом в пользу его упокоения. Черные волосы, слишком длинные, сейчас так не носят, и свободно распущенные по плечам. Чертов аристократ. Как и они, довольно худ, не шибко мускулист, но к таким как на зло всегда тянет и бледных, боящихся солнца, как нежить, горожанок и румяных крестьянок, с виду способных придушить его одной рукой. Ланс этого никогда не понимал. Почему один взгляд таких типов укладывал окрестных девиц от десяти до семидесяти ровными штабелями почище какой-нибудь заразной болезни или несварения желудка. Будь этот хмырь жив, он бы мог сколотить неплохое состояние по очереди женясь на влюбленных в него богатых старушках и дожидаясь кончины.

Вампир продолжал улыбаться. Слишком нагл. «Это его и погубит», – подумал, усмехнувшись Ланс, провернув в руке меч и хищно ловя на него отблески зажженных свеч. Он как никогда был уверен в себе. Большинство знакомых ему смазливых красавчиков убегали с воплем или хлопались в обморок, если видели на его лице такое выражение.

– Мне подставить шею или как? – упырь аристократично приподнял одну бровь.

Ланс не ответил. По его убеждению, разговаривали с нежитью только идиоты.

Вампир игриво уворачивался от ударов его меча, а на попытку освятить его водой, бессовестно расхохотался. Ланс зверел все больше. Упырь насмехался над ним! Но он не проиграет. Ни сейчас, и никогда! Вскоре из мыслей осталось только одно желание, убить так раздражающую его нечисть. Он не обращал внимания на усталость и готов был драться вечность, но и сам не заметил, как оказался на улице. А зад все еще хранил обидный отпечаток пинка вампира.

Послышался шум придвигаемого шкафа, и как Ланс ни бился, дверь сломать так и не смог, только до онемения отшиб руку. Обычно он сдерживался от сквернословия, но глядя на запертый неподдающийся склеп и печенкой чуя, что вампир сейчас наверняка глумливо смеется над ним, решил, что можно для этого дня сделать исключение.

Ночью все же пришлось убраться, да и он сам успел немного остыть. Темнота дает нежити дополнительную силу и слишком большие преимущества. Нужно было выспаться и подумать над тем, что сделает завтра. Все же он был хорошим инквизитором, и в этом поединке добра и зла схарровому упырю не победить! Порог Ланс на всякий случай щедро облил святой водой, чтобы вампир не пошел кормиться в деревню и восстанавливать силы.

Успокоившегося инквизитора разбудил стук в окно. Упырь нагло ухмыляясь во все клыки, махал ему рукой, а из уголка его рта стекало что-то подозрительно красное. От злости Ланс так больше и не заснул, комкая подушку с глухим ворчанием, но выбегать на улицу и искать создание ночи в полной темноте было глупо. Впервые он столкнулся с настолько непредсказуемым противником, но отступать не собирался.

Наутро он снова пришел к жилищу демонова упыря, уже подготовленный ко всему. В этот раз Ланс решил, что раз голыми руками нежить не возьмешь, то навредит он ей по-другому. Он вместе со старостой и другими недовольными жителями деревни, чьи дочери уж слишком заглядывались на схаррова вампира, натаскали связок дров к его логову и подожгли. Склеп горел преотлично, особенно политый самогоном из личных запасов старосты. Вспыхнул, как сноп хорошо просушенного сена, и Ланс не удержался от мстительной улыбки.

Проверив, что внутри остался только пепел, и упырь вряд ли скрылся, довольные собой жители отправились по домам, а инквизитор со старостой Вейленом засиделись до полуночи, чтобы отпраздновать долгожданное избавление деревни от нечисти. Поначалу местные девки норовили зашвырнуть в них тухлятиной и проорать что-нибудь слезное и обидное в окно, но внушительные мускулы Ланса и его меч быстро отпугнули всех. До полуночи все было нормально, но потом…

В комнату начал наползать туман. Он стекал сквозь щели в ставнях, просачивался сквозь крышу, густой и вязкий, как молоко, и пронзительно холодный, как ветры высокогорья. Ланс первый почуял неладное и схватился за оружие. Свечи в комнате гасли одна за другой, и не было возможности зажечь их снова. Они с Вейленом попытались пробраться к выходу, но двери и окна не открывались, словно туман держал их. В темноте его касание было неприятно ласкающим, будто тот являлся живым существом.

– Это была твоя идея, придурок, – плачущим голосом сказал староста.

– Сам придурок, – возмутился Ланс. Потом прокашлявшись, уже по-другому, спокойно приказал.

– Именем Света и Святого ордена, покажись нечисть!

«Я рядом», – шепнул кто-то, стоящий в тумане.

– Покажись, трус!

«Совсем рядом. Но вы ведь меня не видите? Я нахожу это таким печальным», – голос зловеще усмехнулся. Староста скулил как побитый щенок и, судя по ощущениям, пытался забраться Лансу на руки.

«Как нехорошо, Вейлен. Ты пытался выкинуть меня из деревни двадцать лет. И вот тебе это удалось. Ты рад? Скажи, Вейлен».

Темнота шептала на сотни голосов, темнота наползала, поглощала все звуки, и холодное касание тумана становилось жадным и живым.

– Хочешь, возьми мой дом! – заорал староста.

«Этот крысятник? Не хочу, – буркнула темнота. – Мой склеп, мой бедный склеп. Вы хоть знаете, чего мне стоило собрать ту коллекцию картин, идиоты? – донеслось до них. – А теперь поиграем».

Что самое обидное и позорное, вампир гонял их кругами по запертому дому всю ночь, и их крики, когда то и дело его клыки касались их шей, слегка надкусывая кожу, были слышны на всю деревню. Ланс, прошедший через столькое инквизитор, всегда знающий, что если не отступать, то любое зло можно победить, уже готов был позабыть свое имя от ужаса. От уверенности в своих силах не осталось и следа. А потом наступил рассвет.

«Я еще вернусь», – шепнула темнота, уходя.

И тогда инквизитор со все накатывающей, нарастающей обидой понял, что даже если не будет есть, пить и спать, уделяя все время тренировкам, то все равно не сможет прикончить этого вампира. Он даже как нежить его не чувствовал, а уж за стремительными движениями вообще не мог уследить взглядом.

За сутки, почти загнав лошадь, он добрался до Ордена и собирался подать в отставку, но шеф ему не позволил, а потом уже Ланс встретил меня. Я была первой, кто от него пугливо не отшатнулся, и даже выслушала. Тоскливо вздохнув, он снова уронил голову на руки и закрыл глаза.

Ссутуленный, выглядящий до смерти измотанным воин наконец замолчал. Выговорившись, ему стало легче.

– Ты хороший инквизитор, Ланс. Не познав горечи поражения, не узнаешь настоящей радости победы, как говаривает настоятель. По-моему, это вообще его любимая фраза. Либо ему нравится ее повторять, либо в нашем Ордене одни неудач… кхм… В общем, просто забудь.

Его собеседница задумчиво посмотрела на дрожащее пламя масляной лампы. Несмотря на ровный темный загар, отчего ее глаза казались совсем светлыми и пугающе прозрачными, выглядела она так, будто переболела тяжкой болезнью. Соревнования не дались ей легко, как и многим приехавшим на них инквизиторам. Кожа под загаром выглядела мертвенно бледной, левая рука все еще плохо слушалась, а на скуле темнел плохо заживший синяк. Волосы, выгоревшие на солнце, тоже казались блеклыми и какими-то выцветшими.

–Забыть? Да, наверно я так и сделаю. Это будет меньшее зло, чем тратить на эту поганую нежить свое время, – инквизитор снова разразился потоком брани.

– Хороший был склеп… – задумчиво вздохнула рыжая.

Она всегда боялась, что наступит такой момент, когда придется выбирать между старым знакомым вампиром и помощью собратьям инквизиторам в охоте за ним. Этот туман… «Сколько же тебе лет, Ладислав, и насколько ты силен черт побери, однажды я все равно узнаю», – упрямо подумала она. Часто размышляла, но до сих пор не знала, как поступила бы, если б они все вместе столкнулись нос к носу и больше бы не осталось возможности отступить. Она всегда предпочитала выбирать меньшее зло, но есть ли оно здесь.

– И гроб был такой удобный.

– Что?

Тот, кого она называла Лансом, непонимающе смотрел на нее.

– Кхм… Я сказала, хорошо, что ты сжег склеп и его гроб, теперь ему некуда будет возвращаться.

– Хоть в чем-то я ему отомстил, – мечтательно ухмыльнулся тот.

– Ему все равно давно было пора менять обстановку.

– Ты чего-то сказала?

– Э-э… Дурацкая обстановка в этой комнате.

– Да, настоятеля нашего щедрым не назовешь.

Они одновременно скорбно замолчали. Тихо потрескивал огонек старой масляной лампы и тянуло сквозняком.