"Дети Грозы" - читать интересную книгу автора (Атрейдес Тиа)Глава 2. Маркиз Длинные УшиРанним утром, когда дымка колышется у корней, первые бабочки кажутся феями и за каждым ясенем угадывается эльф, по камням Имперского тракта мерно цокали копыта каурого жеребца. Всадник, молодой шер в потрепанной куртке, задумчиво покачивался в седле, словно прислушиваясь к разговору вечнозеленых дубов с кленами и корявыми грабами. Во влажном воздухе каштановые пряди вились, придавая резко очерченному лицу юношескую мягкость. Шер казался поэтом, лишь для красоты прицепившим на пояс шпагу. Но так мог бы подумать только тот, кто ни разу не видел профиля на золотом империале. Любому другому длинноватый нос с горбинкой, сросшиеся брови и узкий жесткий рот послужили бы достаточным основанием, чтобы кланяться очень низко и держаться от всадника подальше. Маркиз Дайм шер Дукрист покинул таверну с первыми лучами рассвета. Пока крестьяне из окрестных сел не успели заполонить тракт повозками, пылью и суетой, он ехал не спеша, наслаждаясь птичьим гомоном и запахами ранней весны. Редкий миг тишины и покоя, одиночества и раздумий. Миг свободы — драгоценный, как синий жемчуг залива Сирен. Иногда маркиз задумывался: может, не зря при дворе его сравнивают с Рыцарем Шафранной Перчатки — призраком, что предвещает вельможным шерам несчастья и беды? Может, он и есть — призрак? Без прошлого и будущего, без друзей и семьи. Не называть же семьей четырех сводных братьев-принцев, с завидным постоянством подсылающих к нему убийц, или отца, милостиво даровавшего ублюдку громкую фамилию — с приставкой «ду». Дайм Дукрист, единственный признанный императором Кристисом побочный сын. Великая честь… и видимость свободы. Сверкающая мишура! Дорогая мишура. Иллюзия. Самый завидный жених после неженатых принцев короны, предмет мужской зависти и дамских вожделений. Смешно. Послушать столичных сплетников, так любовным приключениям маркиза Дайма Дукриста несть числа. Наверняка оба старикашки, что светлый Парьен, что темный Тхемши, потешаются, слушая донесения об очередной «галантной победе». А Паук Тхемши ещё и каждые полгода не забывает напомнить, как же повезло сыну не то пятнадцатой, не то двадцатой любовницы Императора — в отличие от остальных бастардов. Да кто бы спорил, что лучше быть учеником Его Светлости Парьена, главой Тайной Канцелярии, Голосом Императора, чем шестой молчаливой тенью в личной охране Его Всемогущества! Ещё пятеро сводных братьев — скорее големы, чем люди. Чудовища, натасканные на убийство, забывшие свои имена и лица, готовые без малейшего сомнения порвать на части любого, кто посмеет угрожать богу и повелителю. Хуже, чем Посвященные Хисса — те имеют собственную волю и отдают душу божеству лишь после смерти. А эти… одна мысль о том, что и как с ними сделал Конвент магов, вызывает тошноту. Особенно, когда отец изволит приватно беседовать с сыном, а големы изображают прислугу и мебель. Глухи, немы, одинаковы. Вежливые улыбки приклеены. Взгляды, как нацеленные болты: острые, стальные и смертоносные. Плавное течение мыслей маркиза нарушил посторонний звук: в придорожных кустах что-то шебуршилось и взволнованно дышало. На Имперском тракте? Среди бела дня? Ну и разбойнички пошли… Дайм придержал коня и дружелюбно помахал рукой в сторону четверки молодцов, спрятавшихся у обочины. Ни арбалетов, ни приличных мечей — один с луком и трое с дубинками. Молодые крестьянские парни, здоровые и злые. Лучник оказался нервным, и стрела просвистела в полулокте справа. — Вылезайте, вылезайте. Бить не буду. Приглашение Дайм сопроводил мягким, но убедительным магическим приказом — четыре лиловые нити потянули растерянных и недоумевающих парней на дорогу. Босые, в деревенских рубахах, не старше семнадцати лет, на бандитов с большой дороги они никак не тянули. Ленивые оболтусы, возжелавшие легкой наживы. Никак, баек в кабаке наслушались. — Э… утречка вам, почтенный, — приветствовал путника горе-разбойничек с физиономией записного плута. — И вам не хворать. Что же вы, юноши, в кустах потеряли? Малина вроде не поспела? — Да, эта… с лошади-то слезайте… — Зачем? — Дык. Нас четверо, а вы один, почтенный. Делиться надо… — Делиться… А где папаша твой, юноша? — Слазьте по-хорошему, — встрял ещё один, ростом повыше, физиономией попроще. Еле сдерживая смех, Дайм окинул живописную группу взглядом. Бойцовые петушки хорохорились, сжимали дубинки и супили брови, лучник-мазила прятался за спинами дружков и строил зверскую рожу — в сочетании с подрагивающими губами выглядело бесподобно. — Не делом вы, ребята, занялись. Вас отцы не предупреждали, что Имперский тракт — место опасное? — Вы зубы-то не заговаривайте… — Кошель или жизнь! — Слезайте уж… Все же маркиз не выдержал и рассмеялся, чем поверг молодцов в замешательство. Они замерли, перестав подпихивать друг друга в бока, и уставились на странного путника. — Нехорошо, ай, нехорошо… — отсмеявшись, продолжил маркиз. — Шли бы вы по домам, юноши. Вон, здоровые лбы! Работали бы себе, девок соседских щупали. Для скорейшего пробуждения здравого смысла в твердых деревенских головах Дайм не ограничился словами. Небольшая иллюзия, и вместо веселого шера с бирюзовыми глазами перед неудачливыми разбойничками предстало нечто среднее между демоном Ургаша и местным сельским старостой — воплощение тайных страхов всех четверых. Тварь приподнялась в седле — любой нормальный человек бы заинтересовался, с чего это лошадь так спокойно терпит на себе сие страхолюдие? — оскалилась, показывая длиннющие клыки, заскрежетала… — Домой! Быстро! И чтобы никогда! — провыло нечто замогильным голосом. — У-у! Догоню-у! Хруст веток, топот и сдавленное подвизгивание врезавшегося в дуб лучника послужило Дайму ответом. В пыли остались валяться три дубинки и неуклюжий самодельный лук, в кустах образовалась брешь, будто с тракта ломилось в лес стадо кабанов. Флегматично фыркнув, конь покосился на всадника — а тот от души хохотал. Непредвиденное развлечение, хоть и несколько замедлило путь, но существенно подняло настроение. Больше маркиз не задерживался и через два часа въезжал в Суард. Древняя столица Валанты больше четырех сотен лет не знала ни войн, ни мятежей. Чистые широкие улицы Старого города зеленели кипарисами и померанцами, платанами и можжевельником, благоухали тимьяном и гибискусом. Каждый раз, приезжая в столицу Валанты, Дайм не отказывал себе в удовольствии полюбоваться фонтанами и игрушечными площадями, выложенными яркой геометрической мозаикой. Во дворец он по обыкновению зашел с черного хода, под пеленой невидимости. Незамеченным добрался до гостевых покоев, давно предоставленных в его личное распоряжение. Простейший способ держать публику в вечном недоумении и напряжении — неожиданно появляться из ниоткуда. Конечно, если бы он появился посреди обеденного зала, в дыму и молниях, эффект был бы не хуже… но, увы, для телепорта требуется слишком много энергии. Из Метрополии в Суард можно доставить максимум письмо, и то это мало кому из имперских магов под силу. Стоило Дайму показаться в галерее западного крыла, уже в официальном черном с серебром мундире, во дворце поднялся тихий переполох. Первый же встреченный паж, едва подметя беретом пол и оторвав взгляд от дивного дива — Голоса Императора при полном параде — понесся докладывать королю. В Галерее Масок, испятнанной разноцветными бликами — солнечные лучи дробились в витражах и скользили по гладкому буку пола карминными, шафранными и изумрудными бабочками — навстречу попался молодцеватый шер с ястребиным профилем, разодетый в шелка и кружева. — О, Ваша Светлость! Счастлив приветствовать вас в Суарде! Просияв светской фальшивой улыбкой, барон приложил правую руку с воображаемой шляпой к сердцу и трижды поклонился, подметая той же воображаемой шляпой паркет. Дайм ответил на «малый неофициальный поклон», утвержденное сводом Этикета приветствие членов императорской фамилии в приватной обстановке, легким наклоном головы. — Доброго дня, барон. — Как здоровье Его Всемогущества, да продлятся его годы на радость подданным? — Слава Светлой, превосходно! Его Всемогущество не оставит нас своей заботой, — с должной долей верноподданнического восторга ответил маркиз. — А вы как всегда спешите, и как всегда к даме? — Маркиз, что вы, исключительно по делам государственным, — довольно ухмыльнулся шер. — Ах да, вы обсуждаете с Ее Высочеством налоги на шерсть и… что-то еще не менее важное. — Разумеется, Ваша Светлость. Если позволите… Кивнув на прощанье, Дайм продолжил путь. Хоть барон Зифельд и терпеть его не может — держит за соперника, не смешно ли? — но не посмеет не доложить принцессе о явлении императорского посланца. Вот и отлично. Со скучающим видом Дайм шествовал в сторону королевских покоев, по пути раскланиваясь с придворными, время от времени останавливаясь, чтобы переброситься парой слов с одной из придворных дам. Дайму нравилось чувствовать себя актер на сцене: среди всеобщего внимания, обожания и страха. В службе Его Всемогуществу имелись и положительные стороны. Риль Суардис изнутри мало напоминал Ольбе Кристис, дворец Императора во Фьонадири. Старше лет на триста, поменьше раз в десять, светлее и легче — и не так похож на торжественный склеп. Этот дворец жил и дышал — теми же интригами, сплетнями, что и Метрополия — только помельче, помягче. И придворные в Суарде меньше походили на вампиров. Даже темный магистр Рональд, по сравнению со своим учителем, Великим Пауком Тхемши, казался почти добрым и безобидным. Обманчивое впечатление, но ему поддавались практически все: для мага Разума очаровать кого угодно — сущие пустяки. Дайм задержался немного в Голубой гостиной, давая Его Величеству время подготовиться к встрече. Высокие окна, солнечные блики на шелковых шпалерах, легкая резная мебель вишневого дерева — комната навевала умиротворение. Фрейлина Её Высочества за клавесином мило порозовела и сбилась с ритма, но маркиз кивнул ей ободрительно, и журчащая музыка возобновилась. Ещё две дамы в кружевах и рюшах, позабыв обсуждение мод, немедля принялись стрелять глазками и завлекательно улыбаться. Но не успели пойти в полноценную атаку: Дайм направился дальше. В мрачноватой королевской приемной Дайм не задержался. Едва маркиз зашел, разговоры стихли, заинтересованные взгляды устремились к нему. Послышались приветствия — Дайм ответил всем сразу улыбкой и легким поклоном. Полноватый старик с графскими дубовыми листьями по перевязи направился было к маркизу завести беседу, но его опередил секретарь. Неулыбчивый сухощавый шер выбежал из-за конторки, почтительно поклонился и проводил Дайма к дверям, украшенными золотыми единорогами на ультрамариновом поле. Сообщил не то гербам, не то гвардейцам с церемониальными алебардами наперевес, замершим по обе стороны от входа: — Его Светлость маркиз Дайм шер Дукрист, посланник Его Всемогущества, Императора Фьон, Ольбера, Брескони, Валанты, Ирсиды и Лестургии, Элиаса Зелимарта Фардана шер Кристиса, к Его Величеству! Синемундирные гвардейцы стукнули древками об пол, отдавая честь высокому гостю, и распахнули двери в кабинет, выдержанный в спокойных темных тонах. Высокий седой мужчина, облаченный в строгий темно-синий камзол, поднялся навстречу из-за массивного письменного стола эбенового дерева. Величественная осанка, резкие черты смуглого лица, почти черные глубокие глаза, исполненные достоинства жесты свидетельствовали о древней королевской крови, крови воинов и магов. Но, увы, в крови Суардисов божественный огонь почти угас — как и в большинстве старинных фамилий. Сегодня монарх выглядел куда лучше, чем месяц назад, в прошлую встречу. Исчезла старческая медлительность и бледность, глаза заблестели. Покончив с протоколом и приняв из рук Дайма свиток с гербовой печатью — пурпурный воск, голова черного кугуара — король указал на глубокие кресла у холодного камина: — Располагайтесь, маркиз. — Благодарю. Маркиз сел, наблюдая за тем, как Его Величество читает Высочайший Указ, составленный неким Светлым магом — для короля не было секретом, что Император лишь подписал документ. По мере чтения лицо Его Величества прояснялось, на губах появлялась улыбка. — Так значит, Его Всемогущество непреклонен? — Совершенно верно, Ваше Величество. Меры, несомненно, жестоки, но воля Императора превыше. — Этот документ ставит Валанту в весьма уязвимое положение, маркиз. — Сожалею, Ваше Величество… Жадные сиренево-черные нити — цвета разума и смерти — подслушивающего заклинания настойчиво лезли повсюду, вызывая у маркиза желание брезгливо отряхнуться. Но он позволил магистру Бастерхази даже рассмотреть текст документа: в конце концов, именно ради темного и Ее Высочества Ристаны, старшей дочери короля, они с Мардуком и затеяли чехарду с Указом. А для пущей ясности Дайм не преминул кое-что напомнить придворному магу — король все это знал и так: — В заботе о благе подданных Император не оставит провинцию на произвол судьбы. Да и четвертый кронпринц Лерма проявляет серьезную заинтересованность в будущем Валанты. Мой дорогой брат готов принять на себя все тяготы управления и бремя короны. — Забота кронпринца чрезвычайно лестна, но мы не смеем отвлекать Его Высочество от несомненно более важных дел в Метрополии. К началу лета наследник Кейранн будет в столице. — Ваше Величество понимает, что наш возлюбленный брат не оставит высочайшим вниманием Валанту до утверждения Вашего законного преемника на престоле. — Можете заверить Его Высочество, что никаких препятствий к утверждению Кейранна наследником не будет. — Не сомневаюсь, Ваше Величество. Но разве вы можете гарантировать, что с мальчиком не случится ни внезапной простуды, ни несварения? Да мало ли опасностей подстерегает детей в наше суматошное время. А если династия прервется… — Не стоит недооценивать мастерство нашего придворного мага. Магистр Рональд сумеет предусмотреть все неожиданности и обеспечить наследнику полную безопасность. — Надеюсь, Ваше Величество. В противном случае на Конвенте встанет вопрос о расследовании возможных нарушений Закона и соответствии магистра занимаемой должности. Клейкие щупальца подслушивающего заклинания расползлись — придворный маг узнал все, что его интересовало — оставив мерзкий привкус темной магии. Но привкус привкусом, а ничего конкретного, за что мага можно было бы привлечь к суду, в королевском кабинете не было. Осторожность, переходящая в паранойю, хранила магистра Бастерхази на протяжении многих лет, но маркиз не оставлял надежды поймать темного на нарушении Закона: прямое воздействие на царственную особу, в наказание — насильственное лишение магии и вечная ссылку за пределы Империи. Продолжая беседу — о винах, погоде и политике Полуденной Марки в связи с введением Империей пошлины на островной ром — Дайм продумывал дальнейшие действия. Почву для возвращения наследника они подготовили, указ Императора обезопасил принца от покушений со стороны любимого ученика Великого Паука Тхемши и послушной ему старшей принцессы: если Кейранн умрет, не оставив наследника, династия Суардисов прервется, и Ее Высочество Ристана лишится не только прав на трон, но и титула принцессы. А магистр Бастерхази потеряет надежду получить не только одну из богатейших провинций и последний в Империи лес Истинных Эльфов — бездонный источник магической силы и редчайших ингредиентов для зелий и заклятий — но и долгожданную свободу от учителя. Конечно, Его Величеству Мардуку было непросто решиться на риск даже ради жизни и безопасности сына. Но он верил, что выиграет — а Дайм знал это точно. Потому что иначе ему самолично придется вручить корону Валанты ненавистному брату Лерме. Тому самому брату, что смотрит на него, как на кучку испражнений посреди великолепной гостиной. Нет уж… Дайм Дукрист верен Императору, и эта верность скреплена печатью Парьена-Тхемши. Но это не значит, что Дайм должен стелиться под четырех высокомерных «законных сыновей». Если бы хоть один из них был мало-мальски стоящим магом! Но от древнего рода светлых Кристисов у кронпринцев остались лишь бирюзовые глаза и монетный профиль. Да и сам Император обладал магией лишь чуть большей, чем деревенская знахарка. И не будь Дайм сыном Императора, если позволит Лерме заполучить Валанту и магически одаренную жену, младшую валантскую принцессу. Слава Светлой, два года назад удалось расстроить сватовство кронпринца: Ее Высочество имела неосторожность воспользоваться темной стороной своего сумрачного дара. Как оказалось, Лерма был очень даже прав, положив глаз на девочку: маги такой силы рождались в Империи чрезвычайно редко. После раздутого Даймом скандала — никто, кроме магистра Парьена, так и не догадался, что это его рук дело — кронпринцу пришлось отказаться от надежды получить одним махом все, включая корону Империи. Отец бы точно назначил наследником Лерму, роди Шуалейда мальчика-мага. Но Закон запрещает особам королевской крови вступать в брак с Темными, а благодаря стараниям сплетников и молчанию короля Мардука вся Империя пребывала в уверенности, что Ее Высочество Шуалейда — колдунья темнее некуда. Если маркиз иногда и думал о том, что поступил с незнакомой девочкой не очень красиво, то достаточно было вспомнить о милых привычках царственного брата, чтобы почувствовать себя благородным спасителем принцесс от страшных драконов. Наверняка, сама принцесса Шуалейда предпочла бы остаться незамужней и с подпорченной репутацией, чем терпеть то, что кронпринц любил проделывать с любовницами и первой женой. Не зря же его прелестная супруга на втором году счастливой семейной жизни сломала шею, спрыгнув с самой высокой башни императорского дворца. Лерма не расстроился, потому как первого сына она скинула, а второй ребенок почти никогда не рождается одаренным. В скором времени Дайму предстояло встретиться с сумрачной. После того скандала он пытался добиться назначения в Суард ещё одного мага, на сей раз светлого, чтобы учил Шуалейду. Но попытки успехом не увенчались: магистр Парьен опасался дать темному Пауку, собственному заместителю, лишний козырь. Равновесие, баланс, компромисс… вспоминая помешанного на осторожности и корректности главу Конвента, Дайм готов был шипеть и плеваться. Положиться на волю богов? Не вмешиваться, дабы не навредить? Может, ещё удавиться, только бы темному Тхемши ненароком хвост не прищемить? Благодаря трусливой политике Великого светлого, Шуалейда осталась без наставника. А лучший ученик Великого Паука, магистр Рональд шер Бастерхази, при некотором старании заполучит девочку себе в ученицы — и все усилия Дайма пойдут ишаку под хвост. Так что придется лично проследить, чтобы сумрачная держалась от придворного мага подальше. Утонув в объятиях удобнейшего кресла, Дайм курил трубку и обстоятельно обсуждал с Его Величеством составление изысканных табачных смесей. — Апельсин, ваниль и черный лист дают сладко-пряный аромат, а если еще горькую нотку бергамота… — Кедр, вишня и полынь к синьскому табаку, и добавить три капли масла денгуны… А у дверей кабинета, под насмешливыми взглядами придворных, топтался посланный Ристаной паж: Ее Высочество ждала новостей из Метрополии, но вовсе не тех, что привез Дайм. Страх и нетерпение пажа отравляли воздух, но не могли испортить вкус великолепного калбонского коньяка. Любуясь игрой света в янтарной жидкости, Дайм прикидывал, сколько еще вытерпит Ристана: явится прямо в кабинет к отцу или дождется обеда. Идти к ней Дайм категорически не желал. Ему более чем хватило последней решительной попытки Ристаны заполучить влиятельного союзника. Вспомнив, что ему пришлось вытерпеть три месяца назад, Дайм поморщился и потянулся к бокалу, прогнать с языка тошнотный привкус. Пламя в камине трещало и бросало дрожащие отблески на мягкий хмирский ковер, резные подлокотники кресел, бутылку фаллийского и бокалы из тончайшего розового сашмирского стекла. По гостиной плыл тяжелый запах сандала и мускуса, а в приглушенном теплом свете фейских груш, покрытых драгоценным кварцевым лаком и гроздьями развешанных под потолком, кожа принцессы казалась еще нежнее, а взгляд — еще таинственнее. Ее Высочество доверительно положила тонкие, унизанные кольцами пальчики ему на руку и чуть наклонилась, позволяя увидеть ложбинку меж пышных грудей, затянутых бордовой тафтой. — …не сможет управлять провинцией, — ворковала она. — Мальчику и так придется нелегко. Хрупкое здоровье, отсутствие подобающего воспитания и образования… мой дорогой брат не выдержит груза ответственности. Тем более здоровье Его Величества не позволяет надеяться, что тяжесть короны ляжет на Кейранна после совершеннолетия… Дайм осторожно высвободил руку — потянулся к бокалам — и подавил вздох облегчения: боль отпустила. — Ваше Высочество, несомненно, правы. Кейранну придется нелегко… — Вы же сами знаете, Дайм, чтобы держать в узде амбиции сиятельных шеров, одной королевской крови мало. Они растерзают малыша на части на первом же совете. Сочувственно покачав головой — так, что будто бы случайно выбившийся из прически локон упал на щеку, подчеркнув вороным блеском матовую нежность кожи — она приняла из рук маркиза полный бокал. И будто бы случайно коснулась его пальцев, одарив еще одной вспышкой боли. — Ведь были прецеденты: Альсина Лестургийская в сто шестом году наследовала престол и правила провинцией до совершеннолетия сына. За двадцать два года не случилось ни мятежа, ни голода — провинция под ее управлением процветала. А я веду дела Валанты уже более пяти лет… Дайм согласно кивал. Он бы ничего не имел против Ристаны на престоле Валанты, если бы не одно но: при всех достоинствах Ее Высочества, ее угораздило связаться с темным магом. Она пребывала в полной уверенности, что магистр Рональд послушен и печется о ее благе — неудивительно, ведь он сумел навесить тины на уши самому Пауку Тхемши, куда против него пусть и умной, и прекрасно образованной, но не имеющей дара принцессе. Отчасти он сочувствовал Ристане. До пятнадцати лет она была единственным ребенком короля, и готовилась принять из его рук бразды правления. Его Величество учил дочь всему, что положено знать будущей королеве — и принцесса весьма преуспевала в науках. С ее жесткостью, цепкостью, властностью и умением найти подход к любому, самому упрямому и склочному шеру, она обещала стать достойной преемницей Мардука. Но все изменилось, когда родился ее сводный брат Кейранн, законный наследник престола, а на место погибшего в день его рождения светлого придворного мага Конвент прислал Рональда шер Бастерхази. Магистр Парьен никогда не рассказывал ученику, какими головоломными интригами Пауку Тхемши удалось протащить темного на должность придворного мага Валанты. Да и все остальные светлые из Конвента отмалчивались, категорически не желая отвечать — что же произошло на собрании Конвента двенадцать лет тому назад. Но в результате полная ненависти принцесса, жаждущая извести мачеху и сводных брата с сестрой, и честолюбивый темный, мечтающий превзойти не только учителя, но и самого Ману, основателя школы Одноглазой Рыбы, нашли друг друга. За последние три года Дайм не раз пытался вбить клин между Ристаной и Рональдом. Но, стоило светлому покинуть Валанту, как темный восстанавливал пошатнувшееся доверие — и вскоре поняв бесплодность усилий, Дайм оставил затею. — …кронпринцу Лерме, — среагировав на имя, маркиз снова прислушался к речи Ристаны. — Станет опекуном юного короля, доказав его неспособность поддерживать мир и порядок. А дальше — кто посмеет пойти против? Шуршание тафты прекратилось: принцесса остановилась напротив Дайма, устремив на него проникновенный взгляд. О, если бы не проклятая печать — и не Разум, как преобладающая стихия — он бы с радостью поверил, что нежная грудь Ее Высочества бурно вздымается от волнения за него, Дайма. Что сочная губка прикушена не от досады, а от страсти. И темные вишни очей сверкают не жаждой власти, а жаждой любви. Но, увы и ах — обещанное неземное наслаждение не для маркиза Дукриста. — Дайм, я понимаю… вам нелегко убедить отца. Но разве мир в империи не стоит того? Вы же согласны со мной, — она улыбнулась так ласково и понимающе, что Дайму захотелось выругаться. Какого дбысса она тратит жизнь на политические интриги? Какого дбысса она тащит в постель его, а не собственного супруга? Какого дбысса она сделала с собой, что к тридцати двум годам не имеет детей — и не желает их иметь? — Конечно, мир в Империи превыше всего… Неся согласную чушь, Дайм с тоской смотрел, как принцесса, словно атакующая акула, сужает круги. Она не желала признавать поражение — даже светлый, высокоморальный по своей природе, не имел права устоять перед ее красотой и женственностью. А Дайм проклинал бесподобное чувство юмора главы Конвента и отцовскую паранойю: каждый раз, прикасаясь к женщине, чувствовать раскаленный металл… да уж, надежная гарантия от нежелательных внуков. К себе бы применил, прежде чем бастардов делать! — Осторожнее, Ваше Высочество! Дайм вскочил и придержал ее за локоть: отчаявшись соблазнить его позами и взглядами, Ристана вознамерилась артистично споткнуться и упасть к нему в объятия. Восхитительное мастерство! Даже он, маг Разума, еле уловил расчет, так естественно и с полной верой в собственную искренность действовала принцесса. — О, благодарю… Так же естественно принцесса приникла к нему — слава Светлой, едва-едва, лишь чтобы подразнить. Но этого хватило, чтобы Дайма затошнило от боли. Проклятая игра! — Не стоит, Ваше Высочество. Сделав вид, что не понял призывного взгляда, Дайм усадил принцессу обратно в кресло и поспешно распрощался. Ему было безразлично, что его бегство слишком похоже на бегство. Даже у терпения светлых есть границы — а принцесса зашла слишком далеко. После обеда в узком кругу — он сам, маркиз, старшая дочь с супругом, первым советником Аданом, и десяток наиболее приближенных придворных — король вернулся в кабинет: писать письма. Как только шестнадцатый конверт был запечатан синим сургучом с оттиском единорога, Мардук вызвал секретаря: — Срочно доставить. Дождаться ответа. Приняв из рук монарха стопку, секретарь поклонился и исчез за дверью. Свиток с Императорским указом лежал посреди стола. Взгляд Мардука время от времени возвращался к нему, и король улыбался. Скоро, всего через полтора месяца, он увидит сына. Научит всему, что знает сам. Сделает все, чтобы народ принял его. Кейранн станет лучшим королем со времен Варкуда! И у него будет все, что нужно королю. Все с той же улыбкой Мардук уселся за стол, положил перед собой гербовый лист и снова взялся за перо. «Дорогой друг! Нам доставили вчера изумительный коньяк сорокалетней выдержки из подвалов герцога Брюмхина Калбонского. Подозреваю, что герцог решил уморить больного старика: отказаться от сего редкостного напитка мы не в силах, выпить же в одиночестве две дюжины бутылок не будет полезно для нашего здоровья. Посему изволь сегодня не позднее восьми вечера навестить Наше Величество». Разглядывая замысловатую завитушку подписи, герцог Урман Дарниш размышлял: что так срочно понадобилось монарху? Эскорт из дюжины гвардейцев у дверей особняка недвусмысленно намекал на серьезность и безотлагательность дела. Что задумал старый лис, один Хисс знает. Явно что-то головоломное, раз зовет к себе сразу после визита Длинных Ушей Императора. По меньшей мере дело государственной важности: ради пустяков король и с кресла не поднимется. Пусть кто угодно считает потомка Варкуда Кровавого Кулака выжившим из ума, тихим и безобидным коллекционером фарфоровых собачек — но не Урман Дарниш. Скоро двадцать лет, как он занимал хлопотную должность королевского лучшего друга. Один из самых богатых и влиятельных шеров Валанты, Урман ни в грош не ставил спокойную жизнь, чем в свое время и привлек короля. В молодом наследнике герцогской фамилии — на дюжину лет младше Мардука — что не льстил и не интриговал в поисках королевской милости, монарх нашел родственную авантюрную душу. За эти двадцать лет ни одна королевская интрига не обходилась без Урмана: бессменный помощник понимал короля с полуслова и умел максимально полно и творчески воплотить высочайшие замыслы. Не забывал герцог и семейных интересов: компания Дарнишей процветала, верфи приносили постоянный доход, а торговые суда регулярно курсировали между портами Валанты, Ирсиды, Сашмира и Полуденой Марки, временами добираясь до самой Хмирны. Урман крепко держал в руках бразды семейного предприятия, что, впрочем, ничуть не умаляло его благородного достоинства, вопреки пересудам менее удачливых в финансовых делах шеров. В Риль Суардис герцог прибыл со всей возможной помпой. Гвардейцы сопроводили карету до парадного подъезда, королевский секретарь встретил у дверей и с поклонами проводил до дверей кабинета Мардука. — Его Сиятельство герцог Дарниш по приглашению Его Величества Мардука Суардиса! Стражники отворили обе тяжелые створки, пропуская секретаря и королевского гостя. В кабинет Урман зашел, готовый ко всему, вплоть до завтрашнего объявления войны Полуденной Марке. Но, увидев монарха, несколько расслабился. Его Величество словно помолодел: в глазах сверкали давно забытые лукавые искорки, пробиваясь сквозь подобающее монарху строгое достоинство. — Приветствую Ваше Величество. — Дарниш церемонно поклонился. — Приветствую, Дарниш. Мардук кивнул секретарю, отсылая прочь. Высокие створки бесшумно закрылись, оставляя друзей наедине. Мгновенье — и маска официальной холодности слетела с короля. Он заговорщицки улыбнулся и покачал головой. — Совсем позабыл одинокого, больного старика. Эх, молодежь… уже и на кубок чаю без дела государственной важности не заглянешь. Король направился к обитым тисненой кожей креслам у камина. На низком столике уже стояла бутылка коричневого стекла и пара тонких пузатых бокалов. — Что может быть важнее чашечки коньяку в компании бедного, несчастного, и как там дальше? Урман улыбнулся и развел руками. К сожалению, в этой шутке было слишком много правды — в отличие от самого Урмана, получившего малую толику магического дара, и потому к пятидесяти годам выглядевшего на тридцать пять, король магией не обладал, а потому старел, как и полагается обычному человеку. — Верно понимаешь. Усмехаясь, король разлил коньяк по бокалам. Вслед за монархом Дарниш опустился в мягкое кресло. Смакуя благородный напиток, он присматривался к другу, отмечая вернувшийся румянец и живость — явные признаки намечающейся преизрядной интриги. — О, я вижу, пополнение коллекции? — Урман кивнул на уродливого фарфорового кентавра, гордо попирающего письменный стол. — Подарок. — Мардук слегка поморщился. — Ты этой весной спускаешь ещё три корабля? — Пока три, а там посмотрим, — кивнул Урман. — Отличный коньяк! И что Ваше Величество припасли на десерт? Вместо ответа монарх отпил ещё и молча взглянул на гостя. — Так… похоже, из кустов торчат Длинные Уши? — А твоя разведка не дремлет. — Мардук улыбнулся. — Как поживает очаровательная Таис? — Опять гостит у Ренита, на море. Иногда я думаю, не было ли у герцогини в роду русалок. А как здоровье Их Высочеств? — Пока все живы, слава Светлой. — Мардук вмиг посерьезнел. — Собственно, о наших детях я и хочу с тобой поговорить. Думаю, из Таис получится отличная принцесса. Поперхнувшись, Урман отставил бокал. — Вот так, в лоб… Не сказать, чтобы он никогда не обдумывал такую возможность. Когда Таис только родилась, Мардук вроде как в шутку заявил, что теперь-то о выборе достойной невесты принцу можно не беспокоиться, но больше к этой теме ни разу не возвращался. Учитывая отношение к брату старшей принцессы, Урман был даже благодарен королю за то, что имя Таис никак не связывалось с наследником престола. Теперь, похоже, пришло время решительных действий — и герцог был к ним готов. — Как водится у Вашего Величества, две секунды на размышление? — Три. Цени мою доброту и терпение. — В голосе короля не было и намека на шутку. — Да. Я уложился? — Вполне. В кабинете на пару минут воцарилось молчание. Герцог допивал коньяк под изучающим взглядом будущего родственника. — Его Высочество Кейранн уже знает? — нарушил тишину герцог. — Обрадую, когда приедет. — К Каштановому Цвету? — Разумеется. Урман кивнул, соглашаясь: совместить приезд Наследника со всенародно любимым праздником — что может быть логичнее? На традиционном Весеннем балу удобно представить высшему свету принца с принцессой, а заодно связать в сознании народа имя наследника с торжествами, гуляньями и прочими приятными вещами. — Думаю, Урман, ты уже понял, о чем мы будем говорить на совете. Дарниш не стал делать вид, что ни о каком совете не слышал, и просто улыбнулся в ответ. Несложно было догадаться, зачем Мардуку понадобилось в спешке и секретности созывать представителей самых влиятельных семей Валанты. — Ты прав, без Длинных Ушей не обошлось. Император изволил напомнить, чем Валанте грозит отход от традиционных правил наследования. Урман слушал короля, время от времени поддакивая или уточняя особо важные моменты. С мнением Его Всемогущества он был полностью согласен. Позволить сесть на трон Валанты принцессе, спевшейся с темным магом, мог только очень недальновидный политик, а Император к таковым не относился. Как в прежние времена, они с Мардуком расписали всю партию, вплоть до реплик и вопросов Урмана. В принципе, можно было этого и не делать — уже лет десять, как они понимали друг друга без слов, играя на струнах тщеславия и корысти вельможных шеров, словно по нотам. Но оба не любили отказываться от старых привычек. Герцог даже согласился взвалить на себя должность Советника, хоть и без особого воодушевления — официальные звания его никогда не интересовали. — А Свангер-то зачем? — Просматривая список приглашенных, Урман нахмурился. — Он не решится перечить темному. Я бы не стал на него рассчитывать. — Разумеется, не стал. Как будто ты привык рассчитывать на кого-то, кроме себя! Тебе не кажется, что мы играем тут в заговорщиков? — Король усмехнулся. — Как дети, честное слово. И вообще, это теперь твоя забота — умаслить кого надо, надавить на совесть, наобещать чего-нибудь. Намекни там, что есть способ защититься от темного, сошлись на Метрополию, на гномов, приплети принцессу Шуалейду… сам придумай. Я старый, больной человек, мне осталось всего ничего. Ты решай — кому там дворянство, титул, плаху — я подпишу. — Вот спасибо, удружил. Для старого и больного Мардук выглядел слишком бодрым и довольным. И, как всегда, свалил на помощника все, что только возможно и ещё немножко сверх. Урман, правда, не возражал, разве что поворчал из уважения к традициям. — И скажи мне, чего ожидать от принцессы Шуалейды? Она действительно темная? Или слухи снова врут? — Нет, не темная. Сумрак. И если бы я знал, что это такое… — Король тяжело вздохнул. — Но она преданна брату. Насчет силы не знаю, спроси у Флома — он видел, на что она способна. Тирис Бродерик утверждает, что принцесса упряма, как целый караван ослов, но в целом ведет себя как нормальная девочка четырнадцати лет. — Надеюсь, он прав. — У неё сложный возраст, пусть подрастет немного. По крайней мере, в том, что касается безопасности Кейранна, на Шуалейду можно рассчитывать. В следующий раз король пригласил герцога Дарниша к себе через четыре дня, незадолго до совета. Эти часы друзья посвятили обеду и беседам на посторонние темы — перед ответственным мероприятием Его Величество всегда предпочитал немного отвлечься и расслабиться. Тайный Совет состоялся в назначенное время. Конечно, тайным он был разве что по названию. Хоть Мардук не пригласил ни придворного мага, ни первого советника, ни Ристану, он не тешился пустыми надеждами на деликатность и законопослушность темного. Но большинство сишеров о правилах вежливости придворного мага понятия не имели, и разубеждать их Мардук не намеревался. Его вполне устраивало, что содержание всех бесед в тот же час дойдет до сведения Ристаны. Пусть ещё раз услышит: Император желает видеть на троне законного наследника Кейранна, и никого другого, а в случае гибели принца в Валанте сменится династия. Зная характер Императора, принцесса не усомнится, что при попытке сопротивления воле Его Всемогущества виновные безусловно будут стерты в порошок и сметены с лица земли — будь то отдельный человек, город или целая провинция. Встреча с вельможами прошла гладко и предсказуемо. В меру патетики, в меру обещаний, в меру предостережений. Как и в прошлые годы, слаженному дуэту удалось добиться практически всего, что требовалось. Семена были посеяны, почва удобрена. Пора было вводить в действие основные фигуры. На следующий день герольды по всем площадям трубили о королевской воле: в канун Праздника Каштанового Цвета Наследник возвращается в столицу. |
|
|