"Наследница Ингамарны" - читать интересную книгу автора (Зорина Светлана)

Глава 10. Возвращение сингала

Посадки велеса ожили, стали подниматься. По Улламарне двигались большие подводы с землёй. Она, конечно, постепенно смешается с песком, но более крупным червям будет легче её рыхлить. Они должны освоиться на новом месте. Пока они чувствовали себя прекрасно. Гинта чутко прислушивалась к земле и не ощущала никакого беспокойства.

С Сагараном она почти не виделась. Его невозможно было застать ни в святилище, ни дома, но Гинта надеялась, что он всё же помнит о своём обещании провести праздник в Ингатаме. Накануне Возвращения Сингала она заехала за ним в святилище.

— Он просил передать, что приедет завтра, — сказал Амит. — Ведь сингал вернётся завтра.

В ночь, когда Золотой Зверь покидал небосклон, в Сантаре не спали. Храмы Санты и Гинтры сияли огнями. Лунная богиня прощалась со своим другом, а хозяйка лесов радовалась предстоящей встрече.

Гинта была такая усталая, что отправилась спать сразу после полуночи. Всё равно основное начнётся с утра. Прошлый праздник она помнила плохо — ведь ей тогда не было и трёх, но в памяти почему-то ясно запечатлелась одна картина… Пёстрая, шумная процессия, направляющаяся к Ингатаму. «Сингал вернулся! — кричали весёлые, нарядные люди. — Золотой Зверь бродит по лесам! Сингал вернулся!» Гинта чего-то испугалась, заплакала, и няня унесла её домой.

Она вспомнила это, засыпая, а утром её разбудили крики. Только они были исполнены не ликования, а ужаса.

— Сингал! Огромный сингал!

— Великие боги, чем мы вас прогневили? — причитал кто-то из слуг.

В спальню аттаны заглянула Таома. Вид у неё был испуганный.

— Ты уже проснулась, госпожа? Хорош нынче праздник…

— Что случилось, Таома?

— Сингал вернулся в гневе. На рассвете передали из Улламарны… Там он появился ещё ночью и убил двух девушек. Теперь он в Ингамарне. Уже и здесь успел кого-то убить. Он убивает людей. Не ест, а просто убивает. Говорят, он гигантских размеров. Санта, Гинтра, великие дочери Гины, за что вы нас караете?

К вечеру сингал убил ещё троих — двух женщин и мужчину. Создавалось впечатление, что этот странный зверь охотится только на женщин. Единственный из убитых мужчина стал его жертвой лишь потому, что оказался поблизости и бросился спасать свою жену. И ещё этот сингал отличался удивительным коварством. В том, как он выслеживал своих жертв, чувствовался просто какой-то не звериный ум.

Гинте не терпелось переговорить с Сагараном, но связаться с ним она не смогла. Амит передал, что тоже потерял его из виду.

Лучшие охотники Ингамарны, разбившись на небольшие группы, рыскали по лесам. После праздника Возвращения Сингала целый тигм нельзя охотиться, но теперь было не до соблюдения традиций.

Все женщины Ингатама с утра до ночи молились лесной богине, просили её усмирить своего зверя.

— Что-то не так, — вздыхала Таома. — В чём-то мы очень сильно провинились.

Прошёл ещё день. Сагаран по-прежнему не отзывался. Выследить зверя не удалось, несмотря на то, что к охотникам присоединились нумады. А утром третьего дня в Ингатам передали, что убиты ещё две женщины. Причём, одна — в собственном дворе. Вышла подоить гуну. Деревня тщательно охранялась. Никто не мог понять, как зверь-убийца проник в загон. Он ухитрился быстро прикончить сторожевого вунха, двух гунов и, спрятавшись за ящиком с сеном, ждал, когда появится хозяйка. Вторая жертва — молоденькая девушка — бегала на свидание.

— Что за люди, — ворчал дед. — Ведь просили не выходить из дома…

— Но не сидеть же теперь всем женщинам взаперти, — сказала Гинта. — А он действительно охотится только на женщин?

— Да. Причём, такое впечатление, что выбирает красивых. И молодых. Старуху он не тронул. Вчера в Хаюганне одна старая женщина видела его на кладбище, и довольно близко. Он посмотрел на неё и побежал прочь. Бедняжка чуть не умерла от страха. Из тех, кто его встретил и остался жив, она видела его ближе всех. Эта женщина сказала, что у него странный взгляд. И он больше обычного сингала. Ну, насчёт его размеров все говорят, это и издали видно. Его никак не могут выследить и подстрелить. У этой твари сила и ловкость зверя сочетаются с человеческой хитростью.

— Дедушка, а это правда, что он не загрызает, а душит?

— Правда. Все его жертвы убиты одним способом. Они все задушены.

— А тебе не кажется…

— Кажется, — нахмурился дед. — И не только мне. Это одержимый. Этот зверь одержим нафф человека.

— И судя по всему, больного человека, — добавила Гинта. — Он охотится только на молодых женщин, в основном за красивых. И он их душит. Говорят, лет пятьдесят тому назад в Хортанге был такой псих. Прежде чем его поймали, он успел убить одиннадцать женщин и девушек. Кажется, его душевная болезнь началась из-за того, что у него не получалось с женщинами… Ему следовало обратиться к хорошему нумаду-саммину.

— Да, было дело… А у валлонов это не редкость. Говорят, в Валлондорне и вообще в центре такие безумцы появляются постоянно. Ничего удивительного. Валлоны ведут нездоровую жизнь, а врачеватели их никуда не годятся.

— Дедушка, а ведь переселение нафф запрещено?

— Да. Хотя иногда разрешается. Некоторые белые тиумиды занимаются переселением нафф. Для этого нужна особая подготовка, а главное — благосклонность Ханнума. Лишь немногие из его верных слуг получают такую власть над душами смертных. А если переселение сделано не по правилам, получается одержимый. Впрочем, его можно сделать и специально. Это хуже безумца. Самое ужасное, что на одержимого не действует высокий анхакар. Или почти не действует.

— Ну и дела творятся в Сантаре. И нигму воруют, и нафф… А вот иногда рождаются очень крупные особи… Можно определить, почему зверь или человек слишком велик ростом? Или, наоборот, слишком мал? Ведь это бывает и в результате болезни каплума, и в результате перекачки нигмы.

— Определить это трудно, но можно.

— А как?

— Надо внимательно обследовать каплум.

— Это можно увидеть в наоме?

— У живого — да, а мёртвого только вскрывать. Я этим никогда не занимался. У нас тут сроду не было таких случаев.

Гинта опять попыталась связаться с Сагараном и опять не получила ответа. Амит откликнулся сразу. «Я не знаю, где Сагаран, — передал юноша. — Он куда-то ушёл и не отзывается». Гинте показалось, что Амит говорит ей не всё. Сердце когтистой лапой сжала тревога. Девочка даже попробовала вызвать суннао Сагарана. Естественно, у неё ничего не вышло. Вызвать суннао нумада можно только с его разрешения. Нумады и колдуны тщательно охраняют своё тонкое тело, особенно если заняты работой, требующей большого напряжения. Остаётся надеяться, что Сагаран просто чем-то очень увлечён и сделал щит. Гинте не давала покоя эта голова, которую он тогда притащил к себе домой. Голова гигантского мангура. Как он быстро свернул разговор! Стоило ей намекнуть… Он не хотел, чтобы у неё возникло то же подозрение, что и у него. Но почему? А теперь этот сингал. Он появился сначала в Улламарне… По легенде, сингал приходит с запада. Гигантский мангур, огромный сингал…

Гинта покинула замок незаметно, через сад. Чем позже заметят её отсутствие, тем лучше. Конечно, не пустить её никто не посмеет, но зачем устраивать шум? Таома сразу в слёзы ударится…

Гинта взяла с собой кинжал, кесту и на всякий случай лук. Зверя надо уничтожить. Вряд ли мужчинам удастся его выследить, а если и удастся, то нескоро. Сколько он ещё успеет натворить. Его пытались подманить особыми звуками, какими охотники вводят зверей в заблуждение. Ничего не получилось. Ведь это же не обычный сингал. В этом жутком существе сила, ловкость и чутьё зверя сочетаются с умом и коварством человека. Злобного, полубезумного человека, одержимого жаждой убийства. Он с потрясающей ловкостью ускользает от охотников и упорно преследует женщин. Он должен её выследить. Она, конечно, ещё не женщина и далеко не красавица, но уже и не ребёнок, так что у неё гораздо больше шансов встретиться с одержимым зверем, чем у всех тех охотников и нумадов, которые сейчас бродят по лесам. Всё-таки плохо, что так мало женщин-нумад. Став правительницей, она обязательно подумает о том, чтобы привлечь в школу нумадов побольше девочек.

Гинта надела короткую, не стесняющую движений юбку. В штанах было бы удобнее, но в них она походила на мальчишку, а выглядеть надо как можно женственнее. У этого зверя глаза мужчины. Впрочем, нюх у него звериный, и запах её пота должен привлечь его. Совсем недавно его видели в Хаюганне. Туда она и поехала. Домчавшись до ближайшего к некрополю селения, попросила его жителей позаботиться о Тамире и отправилась в лес. И хотя отвлекаться не следовало — зверь мог появиться в любой момент, она опять попробовала связаться с Сагараном. На этот раз Гинте показалось, что она его слышит. Голос звучал издалека, и она ничего не могла понять, только почувствовала внутри странный холодок.

«Сагаран, ты где?»

И снова — далёкий, еле слышны голос. В нём не было ни отчаяния, ни страха. Он как будто успокаивал её. Значит, с ним всё в порядке? Хотелось верить. Но она почему-то не верила.

Гинта шла, держа кесту наготове. Она не знала, насколько неожиданным будет нападение. Успеет ли она применить высокий анхакар? А если даже успеет… Воздействовать на одержимого трудно, почти невозможно. Надо постараться убить его сразу.

Сингал выследил её в хаговой роще. Не будь она нумадой, она бы и оглянутьтся не успела — так бесшумно он подкрался. Гинта поняла: единственный выход — стрелять. Больше она ничего не успеет. И она бы попала, если бы перед ней был обычный зверь. Но хитрая тварь успела увернуться от пули. Убийца в зверином обличье знал, что такое кеста, а тело сингала наделило его необыкновенной ловкостью.

Теперь настал черёд Гинты уворачиваться. Ей удалось отскочить, когда он на неё прыгнул. Девочка выхватила кинжал, намереваясь быстрым и точным ударом поразить противника в глаз, но тут же сообразила: огромные лапы выбьют у неё оружие, прежде чем она дотянется до морды. Прыжок — и она у сингала за спиной, но в следующее мгновение они уже снова лицом к лицу. Вернее, лицом к морде. Похоже, зверочеловек был несколько удивлён проворством своей жертвы. Вот где ей по-настоящему пригодился син-тубан! Золотая борьба. Эйрин боролся с золотым зверем целые сутки. Её на столько не хватит. Но у Эйрина не было оружия… Вызванное удивлением лёгкое замешательство противника позволило Гинте выиграть немного времени. На сей раз проявление человеческого в этом существе сослужило ей хорошую службу. Встретившись с убийцей взглядом, Гинте удалось ослабить его волю, но у неё пока не было возможности нанести решающий удар. Бить надо в глаз или по горлу, где проходит один из важнейших сосудов. Неопасная рана лишь утроит его ярость и силу.

Огромная лапа оставила на руке Гинты две глубокие царапины. Она выронила кинжал и мысленно обругала себя. Сосредоточившись на высоком анхакаре, она ослабила наружный! Как будто её не учили владеть своим анх и правильно распределять его… Впрочем, защититься полностью невозможно, особенно если пытаешься воздействовать на душу одержимого. Это отнимает слишком много сил. Итак, оружия у неё больше нет. Начинается настоящий син-тубан. Эйрин, помоги! Эйрлинн! Э-э-й-рлинн…

Запах крови подействовал на зверя возбуждающе. Он издал победный рык и тут же задохнулся, получив пинок в горло, правда, успел поранить Гинте бедро. А Гинта уже была у него на загривке. Она сдавила коленями шею зверя, мешая ему повернуть голову, и вцепилась в мягкую шерсть на его висках. Она знала, что у сингалов это чувствительное место. Зверь завыл, начал метаться, проделая невообразимые прыжки, но сбросить Гинту было нелегко. Она держалась крепко, радуясь, что противник растрачивает свои силы впустую. Однако этот сингал с душой человека-убийцы был гораздо умнее обычного зверя. Он встал на задние лапы и повалился на спину, явно намереваясь раздавить свою наездницу. Гинта разгадала его маневр и успела спрыгнуть. Зверь и человек снова встретились глазами, и Гинта почувствовала, что подчиняет его волю. Ещё немного — и он будет сломлен. Теперь ей было легче уклоняться от смертельных ударов. Она истекала кровью, но успех прибавил ей уверенности в себе. Она подпрыгивала и, перекувыркнувшись в воздухе, приземлялась то сбоку от зверя, то позади него, а встречаясь с ним взглядом, постепенно лишала его сил. Когда он совсем ослабнет, она подберёт кинжал или кесту и добьёт его. Подалуй, теперь она сможет убить его и без оружия, но хотелось бы поскорее с ним покончить. Обессиленный зверь уже почти оцепенел под взглядом Гинты. Тяжело дыша, она двинулась на него с кинжалом, но тут случилось неожиданное. В воздухе мелькнуло гибкое серебристое тело — Тинг! Отважный зверёк с яростным шипением прыгнул на огромного сингала. А тот, словно очнувшись и собрав остатки сил, вдруг развернулся и схватил Тинга за горло. Всё произошло в мгновение ока. Страшные челюсти лязгнули, разомкнулись, и безжизненное тельце упало на траву…

Наверное, даже горные вершины содрогнулись от крика, который вырвался из груди Гинты. Бедняга Тинг! Зачем он вмешался? Она ведь уже почти победила это чудовище. Он не понял. Ему было некогда раздумывать. Он только видел, что его друг сражается с огромным зверем и истекает кровью.

— Тинг, Тинг… — шептала Гинта, судорожно гладя ещё тёплую серебристую шёрстку. В широко открытых глазах мангала застыло удивление. Она знала — его уже не спасти. Нафф не может жить в таком растерзанном теле. Не может… Но она может жить в другом теле! Переселение нафф иногда допустимо. Сингалы и мангалы — родичи… Но имеет ли она право?

Огромный зверь сидел, широко расставив передние лапы и глядя на Гинту мутным, бессмысленным взором. Казалось, эта последняя короткая схватка — с Тингом — обессилела его окончательно. Гинта посмотрела на окровавленное тельце, и ярость на мгновение затмила ей разум. Снова схватив кинжал, она вплотную подошла к зверю. Он тихо, жалобно завыл, золотистая шерсть на мощном загривке встала дыбом. Гинта поняла: ещё немного и переполняющий её гнев просто убьёт сингала. Вернее, того, кто сидит в этом теле. Его и следует убить, а вот тело ещё может пригодиться.

Гинта бережно подняла Тинга. Нет, она не хочет его потерять. Его нафф ещё близко. Надо спешить…

— Иди за мной, — приказала она, заглянув в погасшие, мутно-жёлтые глаза сингала.

Над горами стоял туман, ветер доносил до некрополя брызги водопада. По тропе, ведущей к родовой усыпальнице властителей Ингамарны, шли двое. Растрёпанная, измождённая девочка-подросток, вся в пятнах запекшейся крови, со страшными ранами на предплечье и бедре, несла на руках безжизненное тельце мангала. За ней, чуть пошатываясь, покорно плёлся огромный золотистый зверь. Походка девочки была тверда, но она шла, как во сне, словно ничего вокруг себя не видя. Белые тиумиды, которые попадались ей навстречу, почтительно расступались перед ней.

В тёмном проёме склепа возникла высокая фигура с длинными светлыми волосами — Сифар.

— Здравствуй, привратник Ханнума, — почти беззвучно произнесла Гинта. — Мне нужна твоя помощь.

— Ты усмирила золотого зверя. Проси чего хочешь, нумада.

Сифар прочёл над телом Тинга заклинание и, заверив Гинту, что нафф мангала пока далеко не уйдёт, занялся её ранами. Он привёл её в пещеру с тёплым целебным источником. Большой световой колодец и прозрачный диурин, из которого состояли стены пещеры, создавали здесь довольно яркое, но не резкое и приятное для глаз освещение. Круглое озерцо странного лиловатого оттенка мерцало изнутри, словно драгоценный камень. Сифар велел Гинте погрузиться в него с головой. Вода была солоноватой на вкус. Она моментально смыла и растворила в себе кровь и грязь, покрывавшие тело Гинты, и при этом осталась такой же чистой, какой и была. Раны слегка щипало. Сифар заставил их затянуться, остались только светлые рубцы. Гинте ничего не стоило от них избавиться, но сейчас она была разбита усталостью и горем.

— Врачеватель я не такой искусный, как ты, — сказал Сифар. — Сама долечишь свои рубцы. Потом. А пока немного отдохни и побереги силы. Тем более что в ближайшее время они тебе понадобятся.

— Я слишком выложилась, воздействуя на его волю, поэтому ослабила наружный анхакар. Но всё-таки я его держала, как могла. Иначе раны были бы гораздо глубже…

— Ты ещё оправдываешься, девочка, усмирившая одержимого зверя…

— То, что я девочка, — это злая шутка судьбы, — усмехнулась Гинта. — Мне следовало родиться мужчиной.

— Не надо так говорить. Ты ещё слишком юна, чтобы проклинать судьбу. Поверь, ты не пожалеешь о том, что родилась женщиной.

— Сифар, а как можно сделать одержимого?

— Это гораздо проще, чем переселить нафф по всем правилам и сделать новое разумное существо. Одержимый получается, когда в тело вселяется новая нафф, а прежняя нафф витает поблизости, доставляя новой беспокойство, причину которого та не осознаёт. И существо с новой душой постоянно чувствует себя так, будто его преследует кто-то невидимый. Сознание его то и дело раздваивается. Поэтому воздействовать на него почти невозможно. Вселяя в тело новую нафф, надо полностью обезопасить её от прежней, а это не так-то просто, если тело неповреждённое. Но я знаю, как распорядиться первой душой этого зверя. И душой человека-убийцы. Я всё сделаю как надо.

— В этом я нисколько не сомневаюсь. Просто я хотела поточнее узнать, что такое одержимый.

— Это не совсем точное название. И не совсем удачное. А что касается твоего зверя, то он был вдвойне одержимым, ведь в него вселили душу больного человека. Но ты справилась с ним. Думаю, со временем ты овладеешь и высшим анхакаром. Ты сможешь. Однако, хватит разговоров, нам пора.

Гинта отмыла от крови уже начавшее застывать тельце Тинга и, прижимая его к груди, последовала за Сифаром по длинному диуриновому тоннелю в глубь скалы. Сингал, подчиняясь её воле, шёл за ней.

В пещере, куда их привёл белый тиумид, не было световых окон, но здесь царило серебристое сияние. Оно исходило от стен, и Гинта поняла, что это аллюгин. Трудно было определить размеры пещеры. Она казалась небольшой и в то же время бесконечной. Многочисленные зеркала притягивали Гинту, словно стараясь поглотить её, и в какое-то мгновение ей почудилось, что она растворяется в них. Сингал жалобно рычал, в его мутных глазах застыли безумие и страх. Гинта заставила его лечь.

Сифар долго читал над телом Тинга заклинания, умоляя его нафф вновь соединиться с тонким телом. И Гинта едва не вскрикнула от изумления, увидев в одном из зеркал светящееся существо с узким личиком и огромными глазами. Саннэф!

— Он уже переродился, — сказал Сифар. — Твой друг поднялся на новую ступень и готов продолжить существование на более высоком уровне. Мангалы разумнее остальных животных, а нафф этого зверька уже достаточно мудра, чтобы получить другое тело и в ином мире. Спроси его, согласен ли он ненадолго задержаться здесь, ещё немного побыть в теле земного зверя.

— А имею ли я право? — прошептала Гинта. — Лишать его более высокого удела…

— Никто не лишит его этого против его воли. И мудрость, которую он обрёл, останется с ним, даже если он сейчас предпочтёт земное тело.

Глаза саннэфа сияли, словно маленькие солнца. Они смотрели на Гинту с любовью.

— Думаю, тебе и не надо ни о чём его спрашивать, — улыбнулся Сифар.

Он усыпил сингала и рядом с ним положил Тинга. Снова зазвучали заклинания. Душа полубезумного убийцы, усмирённая Гинтой, легко покинула тело зверя. На какое-то время оно оцепенело, потом девочка опять услышала дыхание, теперь уже глубокое и ровное. Огромный зверь спал, и Гинту восхитило величавое спокойствие, совершенно преобразившее его облик.

— Настоящая душа сингала покинула его навсегда, — сказал Сифар. — И нафф человека-убийцы тоже. К счастью, она пробыла в этом теле недолго и не успела оставить свой пагубный след.

— Ты имеешь в виду след в его памяти?

— Да. У твоего друга будет две памяти: та, что досталась ему от Тинга — вместе с его нафф, и слабый отзвук памяти сингала, то есть того, кто обитал в этом теле до вселения в него человеческой души. Новая нафф приносит с собой свой опыт и свою память. Нафф сингала с его памятью ушла, но след, отзвук этой памяти навсегда останется в его мозгу.

— А он не будет от этого страдать?

— Нет. У него сейчас душа и разум саннэфа. И этот более высокий разум будет довлеть над мозгом сингала, над остатками звериной памяти, по возможности извлекая из неё что-нибудь полезное.

— А память убийцы…

— Она умерла. И не без твоей помощи. Мне ничего не стоило изгнать его ослабевшую нафф. Она пробыла в этом теле всего несколько дней. Она так ничтожна, что ей уже не найти человеческое тело. И она недостойна его. Я вселю её в какое-нибудь растение… Не надо меня благодарить, нумада Гинта. То, что я сделал, принесёт пользу не столько тебе, сколько другим.

Сифар встал.

— Когда он проснётся, сразу уходите. Здесь не следует оставаться слишком долго.

Тиумид вышел, а Гинта прислонилась спиной к аллюгиновой стене и закрыла глаза. Она должна отдохнуть. Чутьё подсказывало ей, что впереди нелёгкие дни и ближайшее будущее не принесёт ей ничего, кроме новых забот и волнений.

Она проснулась от того, что почувствовала на себе взгляд. Зверь не спал. Гинту поразила его величественная красота. Золотой зверь в серебристом сиянии чудесных зеркал. Они ничего не отражали, но в какой-то момент Гинте показалось, что на них отовсюду смотрят призрачно-бледные большеглазые лики. А зверь смотрел на неё. В огромных ярко-жёлтых глазах Гинта уловила знакомые лукавые искорки. И подумала то же, что часто думала, глядя на Тинга. У этого зверя было лицо. Лицо, а не морда.

«Ты тоже умеешь улыбаться…»

«Тоже?»… Я всегда это умел».

«Да, конечно… Тебе нравится твоё новое тело?»

Сингал понюхал лежащего перед ним бездыханного зверька, и в глазах его сверкнула печаль.

«Одно плохо — я теперь намного тяжелее и больше не смогу носиться с тобой по деревьям».

Гинта рассмеялась.

«Мне это тоже уже как-то не к лицу».

«Зато новое тело сильнее. И оно для меня не совсем чтобы новое… Я хорошо себя чувствую в нём».

Гинта поняла — это память сингала. Того, настоящего.

«Может, вспомнишь что-нибудь ещё? Откуда ты прибежал? Что с тобой сделали?»

Глаза зверя слегка затуманились.

«Если тебе тяжело, лучше не вспоминай. Пойдём, нам пора».

Гинта отдала тело мангала Каиту, ученику Сифара.

— Похорони его возле нашей гробницы, — попросила она юного тиумида. — Он погиб, защищая меня.

«Не он, а я, — въедливо поправил знакомый голос. — Кстати, как ты меня сейчас будешь звать?»

«Может, Синг?»

«Почему бы и нет? Звучит не хуже, чем то имя, которым ты меня называла раньше».

«Был Тинг, а стал Синг. Серебряный зверёк превратился в золотого зверя… Но того зверька я тоже очень любила. Ты не весь покинул его тело. В нём осталась частица тебя, маленькая искра твоей жизненной силы, и место, где лежит это тело, всегда будет для меня священно. Я закажу мастеру Гессамину статую из серебра. А глаза он сделает из вириллов…»

«Я вспомнил, — сказал вдруг Синг. — Какие-то скалы… Не такие, как здесь. Они были со всех сторон. Пещеры… Немного зелени, большая вода, а вокруг скалы. И небо. И ещё тропа… Я бы вспомнил всё, если бы оказался там, но я не помню, где это».

«Может, Улламарна… Ты прибежал оттуда, Синг. Мы должны туда ехать. Надо только забрать из посёлка Тамира… Хотя, нет, он тебя испугается. Он побаивался тебя, даже когда ты был мангалом».

«Когда я был мангалом, я не мог возить тебя на спине, а теперь ты можешь обходиться без хорта».

«Вот здорово!»

— Каит, у тебя есть знакомые или родственники в Ингатаме? Или в какой-нибудь деревне поближе к замку?

— В Ингатаме у меня много знакомых мангартов…

— Пожалуйста, передай туда, что убийца уничтожен и со мной всё в порядке. Пусть охотники возвращаются домой, а мне необходимо съездить в Улламарну.

Гинте не терпелось успокоить деда и Таому, но разговаривать сейчас с ними не хотелось, даже мысленно. Начнутся расспросы, а ей некогда.

«Ты не прогадала, подарив мне это тело, — добродушно проворчал сингал, когда она забралась ему на спину. — Только не хватай меня за шерсть под ушами».

Гинту мучил вопрос, что он помнит из утренней схватки, но она не стала ни о чём спрашивать. Слишком тяжело всё это вспоминать. Ей и так теперь всю жизнь будет сниться грациозный серый зверёк с большими синими глазами. Она, конечно, вернула себе друга, но что поделаешь, если человек имеет обыкновение любить не только душу, но и тело…

Она надеялась, что Синг помнит о схватке лишь то, что испытал Тинг, а мангал умер мгновенно, даже не успев почувствовать боль. В теле сингала тогда была нафф человека-убийцы. Сифар уверял, что она не оставила следа в памяти зверя, хотя, пока она занимала его тело, она своим безумием совершенно затмевала его разум и память.

Галоп на сингале привёл Гинту в восторг. Какие стремительные и плавные прыжки! Почти никакой тряски — ведь сингал ступает мягко, не то что хорт. Гинта подумала о прекрасной золотоволосой аттане с далёкой ангамы Далейра. У неё тоже был зверь. Наверное, она тоже на нём ездила… Красивый зверь, похожий на сингала, только крупнее и с гривой. Синг больше обычного сингала. Интересно, почему…

Она спросила своего друга, помнит ли он в тех пещерах каких-нибудь людей. Синг сказал, что помнит, но очень смутно. Они его кормили и размахивали перед ним руками. Больше ему ничего вспомнить не удалось.