Недко Стойков
Мертвый оракул

Агата терпеливо ожидала услышать что-нибудь еще, но старушка не двигалась: тело ее казалось спящим, но душа буйствовала среди джунглей кофейной гущи, присохшей ко дну и стенкам выщербленной чашки. Только старая Гарда могла разобраться в таинственных тропинках, начертанных судьбой, только она понимала, что там кроется. Обычно прорицательница говорила много, но в этот вечер из ее беззубого рта вышла одна-единственная фраза: "Малыш Блэйк обретет дар речи и преуспеет в жизни".

Внезапно Агата почувствовала какое-то беспокойство, которому не могла найти причину. Вокруг нее происходило что-то странное. Она посмотрела через открытое окно, и ей почудилось, что мрак сгустился — не видно было ни высокой скалы, ни деревьев за ней. Городок притих, как будто ждал нападения из леса. Агата машинально закрыла окно и подумала, что ей пора. В ту же секунду блеснула молния, осветив ужасную картину: скала разломилась пополам и вековой дуб вспыхнул от корней, как факел. Сильный гром слился с грохотом обрушившихся деревьев.

Вбежав к себе домой, Агата огляделась — Блэйка нигде не было. Она настежь распахнула обе створки гардероба, надеясь увидеть его в каком-нибудь углу. Ее охватил ужас: бедный мальчик, наверное, испугался, он и так несколько лет тому назад на пожаре потерял дар речи.

Вторая молния разрезала темноту, и тут же буря с полной силой обрушилась на примолкший городок. Эта страшная буря уже несколько дней скрывалась в свинцово-серых облаках, нависающих над мрачными соснами, а теперь начала бесноваться, выкорчевывая деревья, круша столбы, опрокидывая заборы и срывая крыши. Через полчаса она затихла, будто бы утекла куда-то через узкий приток реки. Но не успели еще выпрямиться молодые ели, как со стороны водопада по воде заклубился серый туман, подгоняемый ветром. Достигнув крутого берега, он устало стал расстилаться по темным опустевшим улочкам, приглушая свет трепещущих за окнами огоньков. Подгоняемые ветром, клубы тумана обволакивали дома, стирая их очертания, и вскоре ни городок, ни озеро не были видны, кроме высоких пиков скал, возвышающихся над пеленой.

На коленях перед иконой Агата несвязно шептала молитвы. Она потеряла всякое представление о времени и пространстве. Мрак стал таким непроницаемым, что казалось — вот-вот треснут оконные стекла. В щели между окнами заползали тонкие струйки тумана, и воздух в комнате стал белым и густым. В наступившей тишине раздался еле слышный крик, как стон, собаки ответили лаем, и вновь наступила тишина.

Вдруг туман рассеялся так же внезапно, как и появился. С городка будто сдернули туманное покрывало, заблестела чистая и полная луна, чьи лучи, пронзив стекло, вернули женщине рассудок. Она испуганно огляделась и выбежала на улицу. Материнский инстинкт толкал ее к озеру, она бежала, будто за ней гнались. На берегу Блэйк лежал ничком у какого-то бревна, похожего на выброшенный волнами труп. При приближении матери мальчик открыл глаза, очнувшись. Его лицо выражало крайнее напряжение, и вдруг он проговорил:

— Мама, дуб у скалы сгорел, как бумажный. Скала тоже сгорела до середины… а внизу осталось что-то… черное.

Агата онемела от удивления и счастья.

— Ты снова говоришь, сынок, как хорошо! — она целовала его сквозь слезы.

— Мама, послушай, это черное я увидел при свете молнии, может быть, оно упало с неба или было внутри скалы?

Когда они вернулись домой, Агата побежала к соседкам. Все они, собравшись в кружок, слушали невероятную историю, а Агата жадно вглядывалась в их изумленные лица, рассказывая все новые и новые подробности.

— Старая Гарда предсказала судьбу Блэйка, читая по кофейной гуще как по книге, но на этот раз еле цедила слова.

Агату прервали двое — они пришли сообщить о смерти прорицательницы. Она была найдена сидящей в плетеном кресле, а ее усохшие руки еще держали чашку с начертанной в ней необыкновенной судьбой Блэйка.

Горбатая Хелен завладела всеобщим вниманием, она стала просить Агату вспомнить последние слова Гарды.

— Дело в том, что она почти ничего не сказала, — ответила Агата. — Как только проговорила, что Блэйка ждут большие дела, тут же блеснула молния, я увидела, как скала раскалывается пополам, и побежала к Блэйку, домой.

— Все ясно, как белый день, — пробормотала себе под нос Хелен. — Теперь только остается собственными глазами посмотреть, что это за Черный предмет.

Женщины удивленно посмотрели на нее. Им не только не стало ясно, а наоборот, загадка казалась темнее ночи, покрывшей городок и вселявшей ужас в их души. А вдруг этот Черный предмет какое-нибудь живое существо? Вдруг в него вселился дух Гарды?

Горбунья Хелен как будто читала их мысли и снова обратилась к Агате:

— Ты должна вспомнить, сколько времени прошло от последних слов старухи до появления молнии. Минута? Две? Или пять? Это очень важно, постарайся восстановить в памяти всю сцену.

Агата неспокойно задвигалась:

— Я ждала, что Гарда продолжит, но она не двигалась и долго молчала. И вдруг мне стало казаться, что вокруг что-то происходит, я закрыла окно, и в эту секунду блеснула молния.

— Да-а, я так и знала. Значит, когда ты закрывала окно, она уже была мертва. Она заставила Блэйка заснуть на берегу у гнилого бревна, чтобы он не заблудился в тумане и не утонул. А сейчас собирайте мужчин и пойдем к скале. Наверное, наша ясновидящая поменяла место пребывания. Но из этих мест она не уйдет никогда, один раз она при мне это говорила.

Уверенный голос горбуньи Хелен успокоил женщин, они даже подумали, что нет ничего сверхъестественного в том, что стопятидесяти- или даже двухсотлетняя Гарда пожелала впредь спать под сенью звезд. Она и раньше покидала свое тело, хотя и на более короткий срок.

Через час небольшая толпа с факелами и фонариками направилась к скале. Хелен шепотом приказала им все погасить у скалы, потому что мертвые не любят света, да и луна светила очень ярко. Шествие прошло мимо дома покойницы, через окно видно было, как она еще сидит в кресле, похожая на высохшую ветку. Ничего удивительного, что ее душа нашла себе другой приют! Хелен и Блэйк шли впереди. Вскарабкавшись по крутой каменистой тропке, люди подошли к расколовшейся скале. Вокруг серебряно сияли беспорядочно валявшиеся куски белого мрамора, упавшие с вершины. Люди с опаской обходили их.

— Вот оно, то черное! — Блэйк показал на какой-то Черный предмет в подножье скалы. Все замолчали.

— Да, это она, — послышался хриплый голос горбуньи. Люди невольно отпрянули. — Блэйк, оно и раньше было на этом же месте?

— Да, тут, в расщелине. Издалека оно казалось больше, а сейчас выглядит более длинным и плоским, совсем как гроб!

Послышались предположения:

— Оно, наверное, застряло между скал.

— А может быть, Гарда сама расколола скалу, у духов ведь страшная сила!

— В скале на этом месте и прежде была глубокая трещина.

Вдруг предмет как будто шевельнулся, и двое мужчин навели на него свои ружья. Один из них сказал:

— Да это просто какое-то животное спряталось в расщелине. Я подстрелю его!

— Стреляй, глупец, духи неуязвимы! — угрожающе произнесла Хелен.

Раздались выстрелы, но предмет не двинулся и не изменился. Люди озадаченно замолчали. Внезапно Хелен подошла к предмету, упала перед ним на колени и дотронулась до него — ее пальцы беспрепятственно вошли в него.

— Благодарим тебя, покровительница наша, что ты остаешься здесь, чтобы быть нам советницей и защитницей.

Хелен прервал женский вопль:

— Мой ребенок сгорит, сейчас сгорит!

С воплями одна из женщин сорвалась с места и кинулась к городку. Она, наверное, вспомнила, что забыла поставить перед очагом защитную решетку.

— Беги, несчастная, беги, — тихо прошептала ей вслед Хелен. — И если ребенок уцелеет, вернись, чтобы поблагодарить ее.

Пол Херлинг отдыхал на теплом песке, рассеянно наблюдая бег облаков. Шуршанье песка под босыми ногами заставило его обернуться. Это была его жена. В купальнике, с распущенными золотистыми волосами она казалась сиреной, вышедшей из озерных глубин.

— Что нового узнала, Мэйзи?

— Больше, чем я предполагала. — Она присела рядом. — Несмотря на то, что Агата переселилась в другое место, а горбунья Хелен просто недоступна. Зато я расспросила других, женщине, у которой чуть не сгорел ребенок, я подарила золотой крестик, а она мне — два часа своего времени. Но я буду рассказывать тебе только факты, итак, по порядку. Перед тем как умереть, ясновидящая предсказала Агате возвращение речи у Блэйка и его блестящую судьбу. Первое предсказание сбылось тем же вечером. Второе, наверное, сбудется тоже, раз сам Гордон взялся покровительствовать этому мальчику. Случай же с матерью очень интересный. Она рассказала, что, взглянув на Черный предмет, увидела свою собственную комнату в сильно уменьшенном виде. Ребенок сполз с кровати и направился к очагу. Когда она прибежала, платьице ребенка уже занималось пламенем. Ей удалось спасти его буквально в последние секунды. На другой день горбунья встретила мужа этой женщины, одного из стрелявших в Черный предмет, и сказала: "Мак, твой вчерашний поступок был не особенно любезным по отношению к духу мертвой, она к тому же спасла твоего ребенка. Не хочу тебя пугать, но сразу же после выстрелов в Черном предмете я увидела, как ты падаешь в пропасть, а твоя голова разбивается о камни. Поэтому больше не советую тебе охотиться на диких коз в Красных скалах". Мак посмеялся над ней, посоветовав лучше позаботиться о своем горбе, а уж он сам подумает о своей голове, и пошел на охоту в тот же день. Через два дня его нашли у Красных скал с разбитым черепом. Потом произошло еще что-то странное. Его жена после смерти мужа пошла к Черному предмету и пробыла там несколько часов, потом зашла к священнику и заявила, что похоронит мужа не на кладбище, а на своем дворе между двух старых груш по совету духа Гарды. Священник вышел из себя, стал кричать, что только он представляет бога в этом городе и не позволит, пока жив, вмешиваться в его дела и хоронить покойников во дворах. Вдруг он побледнел, покачнулся и упал. Оказалось, что он мертв. И женщина все-таки решила копать могилу во дворе. Она рыла до самой ночи, пока лопата не ударилась обо что-то твердое. Она стала рыть осторожнее и вскоре вынула из земли металлический сосуд странной формы. На похороны пришел ее деверь и привел с собой какого-то человека, который рассмотрел сосуд и предположил, что любой музей откупит его за большие деньги. Оказалось, что он из НАСА, и прибыл, чтобы побольше узнать о Черном предмете. Кроме него появились и другие журналисты, жаждущие сенсации. Они фотографировали, расспрашивали, описывали разные происшествия, одно страннее другого. Какой-то неверующий Фома заснял целый фильм и пришел к выводу, что Черный предмет — это просто НИЧТО. В своей статье он утверждал, что даже несколько раз прошел сквозь него. И действительно, в тот самый момент Черный предмет был ничем, потому, что облака заслоняли луну, делая его невидимым.

Узнав об этой статье, горбатая Хелен провозгласила, что ее автора не ожидает ничего хорошего. Через два месяца он погиб в самолетной катастрофе. Эта смерть еще больше разожгла воображение людей. Одни говорили о неизвестной цивилизации, другие считали, что Черный предмет — это дух Гарды, выбравший Хелен своей посредницей. Никто не знает, что же это на самом деле, но так или иначе Черный предмет предсказывает будущее. Мэйзи перевела дух.

— Мало ли, что люди говорят? Надо все увидеть самому, чтобы поверить, — сказал Пол.

— Но я сообщаю тебе только факты, — возразила молодая журналистка. — И это еще не все. Я встретилась со старой Тал. Про эту старушку идет слух, будто бы ей известно все происходящее за стенами домов. Тем самым вечером перед бурей она ходила в лес по грибы и видела Блэйка. Она утверждает, что дуб сгорел, а скала раскололась от шаровидной молнии, которая была похожа на летящее по воздуху солнце. Она обошла мальчика, а он даже ничего не заметил. Тал сама ему об этом рассказала несколько дней спустя.

— Ну а про Хелен что ты узнала?

— Она круглая сирота, воспитанная бабушкой. Все подтрунивали над ней из-за горбика, и это озлобило ее. Только пасечник Билл относился к ней хорошо, подкармливал ее медом. Вездесущая Тал считает, что Билл — единственный добрый человек во всем городке. Но смерть Гарды все изменила, вот уже пятый месяц горбунья всевластная хозяйка городка и всей округи. Считают, что Хелен укрощает разбушевавшийся дух Гарды. Люди боятся ее, выполняют все ее желания, дом ее стал полной чашей, и никому и в голову не приходит смеяться над ней. Даже горб ее почти не виден из-за гордо поднятой головы. Я просто восхищена этой женщиной, всех подчинившей себе. Я думаю, что всю эту историю разнес по всему штату человек из НАСА. Если бы не он, все обошлось бы несколькими жертвами и конец. Но сейчас все пристально следят за историей и неизвестно, чем это кончится.

— Твоя статья тоже этому способствовала, — улыбнулся Пол. — Слушай, дорогая, ты работаешь в одном из самых серьезных журналов и должна предугадывать последствия из-за неточных данных. Перепроверяй их, и я тебе помогу.

— Если ты и вправду решил помочь, пойдем сегодня вечером к скале. Ах, если бы луна показалась хотя бы на несколько секунд!

В темноте Черный предмет не был виден, но Мэйзи чувствовала его всем существом — она стояла совсем рядом. Луна вот-вот должна показаться из-за высокого пика крутой скалы, возвышавшейся над озером. Луна разбудит дух Гарды и предскажет ей будущее. Очертания пика стали резче при свете, лунный луч упал на таинственного оракула. Женщина увидела, как черная оболочка дрогнула, надулась пузырем и в середине ее появилось светлое пятно, как иллюминатор каюты.

Пол вглядывался в освещенную расщелину скалы и думал, что не обратил бы внимания на еле заметную продолговатую тень, не знай он о таинственном оракуле. Его мысли прервала Мэйзи — она внезапно обмякла и соскользнула к его ногам. Он схватил ее и понес к машине. Вскоре Мэйзи пришла в себя:

— Ты испугался, Пол?

— Конечно…

— Успокойся. Наука отрицает фатализм, несчастья можно предотвратить.

— Выпей воды, и тебе станет лучше.

— Страшно увидеть собственную смерть…

— Но это совсем легкий обморок, и тебе уже совсем хорошо.

Мэйзи уставилась на него:

— Пол, что ты видел?

— Абсолютно ничего, да и ты, наверное, то же.

— Ничего так ничего.

Пол проснулся, услышав голоса. Принесли телеграмму. Когда он вскочил с постели, неприятное предчувствие сковало его сердце. Дрожащими пальцами открывая телеграмму, он думал, не произошло ли чего-нибудь с сыном. Лихорадочно прочитал текст: "У мамы снова кризис. Ждем тебя в больнице".

— Что случилось, Пол? — Мэйзи смотрела на него подпухшими со сна глазами — ночью она вставала за снотворным.

— Это от сестры. Маме хуже, мне нужно ехать.

— Нет, нет! — Она вцепилась в него. — Сегодня ты никуда не поедешь! И тем более на машине!

Ужас на ее лице смутил его.

— Что с тобой?

— Пол, ты и вправду вчера ничего не видел?

— Клянусь, ничего!

— Я знаю, что ты меня не послушаешь, поэтому скажу тебе правду: когда луна осветила Черный предмет, он зашевелился и в нем появилось светлое отверстие. Я смотрела будто в телескоп и увидела, как ты на машине падаешь в пропасть. Часы на арматурном табло показывали точно 6 часов, а дата была сегодняшняя — 3-е сентября. Ты веришь мне, Пол?

— Верю, дорогая, но думаю, что это всего лишь эйдетизм [1]. Ты сильно переживаешь катастрофу, случившуюся со мной год тому назад. Да еще эта проклятая статья с описанием всех несчастных случаев… Я бы взял тебя с собой, если бы ты не встречалась с главным редактором сегодня. Будь разумной и сохраняй самообладание. Если дух Гарды на самом деле хотел предупредить нас, то мы можем только благодарить его. В шесть вечера я не буду за рулем и не произойдет никакой катастрофы: через 3 часа я позвоню тебе из больницы… И мой тебе совет — не говори главному редактору об этом.

Пол летел на высокой скорости по узкому горному шоссе, крутой подъем почти не чувствовался в его мощной машине. На одном повороте он чуть не вылетел из нее и остановился от испуга. Он решил подождать минут 10, чтобы успокоиться. Что заставило его несознательно увеличить скорость? Состояние матери он изменить не может, что же тогда? Он вспомнил, что при выезде из городка у него мелькнула смешная мысль, что до шести вечера он может ездить свободно и безрассудно. Да еще этот график Мэйзи. Она расписала весь его день по минутам, и он обещал соблюдать его. Из больницы он должен будет выехать не позднее четырех, а оттуда до дома не больше сорока минут езды, так что в худшем случае в пять он приедет домой. И хотя времени у него предостаточно, мысль о необходимости соблюдать график заставляла его спешить. Пол решил не доверять подсознанию, а полагаться на разум.

Сестра встретила его взволнованно — кризис у матери миновал, она спит, но просила встречи с ним. Сын Поля Том тоже был там. К ним подошел доктор Фриш и пригласил их в кабинет. Оттуда они позвонили Мэйзи, которая была вне себя от напряжения и тревоги.

— Что происходит с твоей женой, Пол? — спросила его сестра. — Она нервничает, потому что ты позволил ей заниматься этим дьявольским делом?

— Тетя, я не знал, что ты суеверна, — сказал Том.

— Я не суеверна, но Черный предмет взял уже слишком много жертв.

Пол попытался было отклонить разговор от этой темы, но доктор очень интересовался знаменитым чудом, и Полю пришлось рассказать все, что он знал.

— Папа, почему ты все время смотришь на часы? — вдруг спросил Том.

— Просто привычка, мой мальчик.

— Я поеду с тобой, но по дороге я хотел бы заскочить к одному другу, а дома у меня на шесть вечера назначена встреча с другим.

— Конечно, ты будешь дома гораздо раньше шести.

С каждой минутой напряжение Поля нарастало, а доктор Фриш принялся рассуждать о бессилии разума в некоторые моменты:

— Из миллиардов нервных клеток в мозге человека, может быть, только в одной хранится суеверие, унаследованное от наших прадедов. В определенной ситуации эта клетка становится хозяином положения, мутит мозг, как бы разрастаясь…

— Я не согласен с вами, доктор Фриш, — прервал его Том резким тоном. — Я убежден, что уравновешенный человек не потеряет разума и не поддастся мистике в никакой ситуации.

— В твои шестнадцать лет и я все отрицал, — снисходительно усмехнулся доктор.

— Том, я думаю, что до таких разговоров ты еще не дорос, — пожурила его тетка.

Но Том не успокаивался и спросил:

— Папа, а ты что думаешь по этому поводу?

— Я хладнокровный человек, этого требует моя профессия судьи. Я не терял голову, даже будучи молодым и влюбленным в твою мать.

— Заметьте, — продолжал доктор Фриш, — даже у самых культурных народов были свои боги. У древних греков они составляли часть их жизни со всеми своими слабостями, страстями и земными грехами. Боги иногда сходили с Олимпа, но простые смертные не позволяли с ними никаких вольностей, чтобы не сердить их. Если какой-нибудь просто-смертный утверждал, например, что играет на музыкальных инструментах лучше самого Аполлона, то рисковал отрастить себе ослиные уши. Арахна хвасталась, что ткет лучше Афины Паллады, и была превращена в паука. Суеверие, что лучше не хвастаться, чтобы не сглазить, и сейчас живет в нас.

Отец с сыном вышли из больницы без десяти пять. Пол овладел собой и вел машину на средней скорости. Том попросил остановиться у дома своего одноклассника, чтобы взять у него учебник.

— Вернусь через пару минут, — крикнул он.

Большая стрелка стала бежать со скоростью секундной, Пол не отрывал взгляда от нее. Ему казалось, что он летит по воздуху, а вокруг него автомобили несутся, как осенние листья. Пара минут Тома превратились в десять, потом в пятнадцать. Пол внезапно почувствовал облегчение и решил не обращать внимания на стрелку, которая остановилась на половине шестого. Погода была теплой, и Пол снял с машины верх, подсознательно думая, что так легче выпрыгнуть из нее. Конечно, пропасть, в которую он якобы провалится, существует только в воображении Мэйзи.

— Папа, извини, что я задержался, — послышался голос Тома. — А-а, ты снял у машины верх, так гораздо приятнее!

Пол вел машину не спеша, зная, что на такой скорости они будут дома без десяти шесть. Как мог он верить в разные глупости, когда рядом с ним был Том, который в свои шестнадцать лет не верил ни в бога, ни в дьявола, а поклонялся только точным наукам.

Вдруг автомобиль перед ним остановился резко.

— Том, что случилось? Мы чуть не врезались в него! Сейчас я посмотрю! — он выскочил из машины и побежал вперед. Вернулся, запыхавшись:

— Какой-то кадиллак столкнулся с грузовиком!

— Просто смех, — пробормотал нервно Пол.

— Какой там смех — четверо убитых! Вскоре дорогу расчистили и они тронулись.

— Папа, ты с ума сошел! Посмотри на стрелку! — испуганно воскликнул Том, прервав свой рассказ о катастрофе.

— Дорога пустая, к тому же у тебя встреча в шесть с другом.

— Да он подождет несколько минут!

— Точность — вежливость королей.

Пол въехал в поворот со скоростью чемпиона в гонках.

— Ты и вправду сумасшедший!

— До шести мы должны быть дома!

Вдруг перед ними как из-под земли вырос мотоцикл. Резким движением руля Пол обошел его, чтобы избежать столкновения, но с противоположной стороны к ним навстречу несся красный автобус. Он вдруг повернулся и преградил им путь, видно, его занесло от резкого торможения. Пол повернул руль и вылетел с полотна.

Вечером по радио и телевидению сообщили о двух катастрофах, произошедших почти одновременно. В кадиллаке погибли сенатор Джед Батлер с женой и двумя дочерьми, а через несколько минут произошла катастрофа с судьей Полом Херлингом, который умер по дороге в больницу, его сын Том, к удивлению всех, не очень пострадал. На следующий день пресса рассказала подробно об обеих катастрофах, а через несколько дней вышла статья Мэйзи Херлинг, сделавшая ее знаменитой. Мэйзи стала получать сотни писем, все просили подробностей, утверждали, что между двумя катастрофами существовала какая-то связь: ведь ни сенатор Батлер, ни Пол Херлинг не верили в пророческую силу Черного предмета. Люди стали называть его Черным дьяволом.

Автомобиль подождал, пока перед ним откроются массивные ворота, проехал по пустынному двору и остановился перед низким зданием. Из него вышел высокий молодой человек и вошел в узенькую дверцу, казавшуюся еще уже по сравнению с его широкими плечами. Перед ним открылся просторный зал, облицованный черным мрамором. Молодой человек пересек его и остановился перед дверью с позолоченной табличкой, почти вросшей в дерево от старости. Она гласила:

ПРОФЕССОР СТЭН КАРВЕЛ

Директор

Директор устало поднялся в кресле, предлагая ему сесть. Тут же был поднесен кофе. Подобные знаки внимания совершенно ошеломили гостя, потому что профессор не вставал при виде своих подчиненных, а тем более не угощал их кофе.

— Как здоровье, Джон?

Обращение "Джон" вместо "мистер Рассел" совсем повергло молодого человека в смущение.

— Спасибо, сэр, я никогда еще не чувствовал себя лучше.

— Отлично. Должен тебе сказать, что ты друг Тома и пользуешься моим доверием, как никто другой в этом институте. Вчера вечером я имел строго конфиденциальный разговор с миссис Мэйзи Херлинг. Она сама и жена Тома получили анонимные письма со следующим содержанием: "Третьего сентября в 18 часов Том со всей его семьей будет погребен под обрушившейся скалой. Так сказал Черный дракон".

— Это дата смерти его отца двадцать пять лет тому назад!

— Да. Мэйзи Херлинг ездила к Черному дракону и убедилась в достоверности предсказания. Жена Тома просила меня дать ему несколько дней отпуска, включительно и третье сентября. Они будут отдыхать всей семьей в имении его отца. Там нет никаких скал, только поля и деревья.

— Какую же цель преследуют эти письма?

— Компрометировать Тома или даже еще чего-нибудь похуже. Письма написаны Молчаливыми, потому что все их четыре уголка закрашены черным. Наверное, Молчаливых не устраивает мое намерение сделать Тома своим преемником. Но если на это место сядет их человек, институт вместо жизни будет сеять смерть. Ты представляешь себе, в каком мы положении? До третьего сентября осталось восемь дней! Вдруг предсказание опубликуют, тогда все станут следить за каждым шагом Тома. Если он укроется в безопасном месте, значит, суеверен и боится Черного дракона. Если останется, некоторые растолкуют это так, что ему не дорога жизнь его жены, сына, да и своя собственная.

Лицо Стэна Карвела выглядело усталым, он был похож на человека, проигравшего в рулетку. У Джона появилось чувство, что он выбран героем какой-то рискованной игры.

— Помнишь ли ты еще Скотта Саливана? Прошло всего 16 лет с тех пор, как вы закончили с ним колледж в Бруклине, и ты, наверное, еще не забыл его?

— Конечно, — оживился Джон. — В колледже мы были друзьями. Я был потрясен смертью его двух братьев.

— Хорошо, что вы были друзьями. А каким учеником он был?

— Лучшим спортсменом и математиком, обожал детективные книги и фильмы. Один раз на вопрос учителя Скотт ответил, что хочет стать частным сыщиком, чем рассмешил весь класс. Потом я узнал, что он начал изучать химию.

— Да, но скоро ее забросил и действительно стал частным сыщиком.

Он был исключительным сыщиком, но, к нашему несчастью, полгода назад оставил это занятие. Никто не соглашается нам помочь, раз в этом деле замешаны Молчаливые. Я могу рассчитывать только на одного моего друга из Секретной службы.

— Вы думаете, что Скотт мне откажет?

— Все возможно… Но мы просим хотя бы его совета. Можешь ли ты сегодня вылететь в Чикаго, я дам тебе его точный адрес. В расходах не стесняй себя.

Джон прошел через мраморный зал к лифтам. Нажал кнопку пятого подземного этажа и вскоре оказался в кабинете Тома.

— Твой перерыв начался минуту тому назад, шеф, — улыбнулся он, показывая на часы.

— Ты разве не в Сан-Франциско?

— Меня сняли с самолета буквально в последнюю минуту, зато через час я лечу в Чикаго дней на восемь. Мы оба будем отсутствовать несколько дней — директор сказал, что и ты берешь отпуск.

— Это взбрело в голову моей жене… Ну, желаю тебе приятного полета.

Такси остановилось перед высоким забором, за которым росло множество роз, в глубине двора виднелся массивный одноэтажный дом. Значит, это и есть дом Скотта. Почему он уехал из Нью-Йорка? Наверное, переживает смерть братьев, да и отец у него умер за год до этого. Джон нажал на кнопку, и на аллее появилась молодая женщина. Изящной походкой она подошла к воротам, которые сами открылись перед ней. Приветливо улыбаясь, будто видя перед собой старого знакомого, она сказала:

— А-а, это вы, мистер Рассел, представляю себе, как обрадуется Скотт! Добро пожаловать!

Джон пожал ее мягкую как бархат руку:

— Значит, профессор успел предупредить вас обо мне?

— Какой профессор? Нет, я узнала вас по старым фотографиям и фильмам, которые вы делали в колледже. Вы почти не изменились. Как ваши дела в институте?

— Вам и это известно?

— Конечно, Скотт следит за всеми вашими публикациями. Мы часто говорим о вас. А меня зовут Лана.

Лане на вид было не больше двадцати, и глядя на нее, Джон подумал, что не видел изящнее фигуры. Она провела его в дом, который оказался похожим на средневековую крепость. В большом холле висели старинные портреты. Лана сказала, что на них изображены ее предки — голландцы. Здесь же висела великолепная коллекция оружия, начиная с арбалета и кончая современными пистолетами и винтовками. Лана объяснила, что оружие — слабость Скотта и здесь выставлена лишь часть всей коллекции. Как всегда разговаривая с красивой женщиной, Джон следил не за нитью разговора, а за ее движениями, выражением лица, глаз и губ, обнажающих в улыбке белоснежные, чуть великоватые зубы. Джон считал себя хорошим психологом, и вскоре ему стало ясно, что эта преданная мужу женщина просто рождена быть супругой, которая счастлива только в кругу семьи. Вся ее хрупкость, тонкие, почти детские пальчики, которые с трудом могли бы поломать даже стебель цветка, вызывали желание встать перед ней на колени и посвятить ей всю жизнь, подобно древним рыцарям… Несомненно, Скотт возвращался в свой дом, как в тихую пристань, и только такая жена смогла отвоевать мужа у его полной опасностей профессии.

— Мистер Рассел, — спросила вдруг она, — вы ведь не очень спешите? Останьтесь у нас подольше — Скотту так одиноко в последнее время. Мне кажется, он действительно нуждается в друге…

— Я тоже очень нуждаюсь в друге, а именно в Скотте. Неожиданно я оказался в очень трудном, почти в безвыходном положении…

Лана с надеждой посмотрела на него:

— Не знаю, как вам объяснить, но напоследок Скотт, такой инертный, спокойный, просто не похож сам на себя, думаю, что ему необходима небольшая встряска.

Тут дверь открылась и перед ним появился Скотт. После секундного молчания их лица расплылись в улыбках и они обнялись. Скотт смотрел на Джона проницательным взглядом, будто читая его мысли и уже догадываясь, зачем тот пришел.

— Мистер Рассел сказал мне о своей затруднительной ситуации, — сказала Лана, поднося кофе, после чего удалилась.

— Хорошо, что жизнь создает такие ситуации, а то бы друзья совсем забыли друг друга, — просиял Скотт, явно довольный неожиданным посещением.

В холле неожиданно раздался мелодичный звон колокольчиков.

— Наверное, это девушки Ланы, — Скотт посмотрел через монитор и нажал на кнопку. На аллее появилась стайка девушек, среди которых выделялась красивая мулатка. Все они направились в другое крыло дома.

В ответ на недоуменный взгляд гостя Скотт пояснил:

— Они работают в ночных заведениях. Моя жена преподает им каратэ, которое им приходится кстати, потому что нелегко девушке справляться с разными пьяницами и негодниками… Ну, рассказывай о своей беде.

— Мы в жутком положении…

— Кто это "мы"?

— Директор института Стэн Карвел, профессор Том Херлинг, будущий преемник профессора и мой друг, сам я да и весь институт. Но больше всего Том — его жизнь в опасности. Он один из наших крупных ученых, лауреат Нобелевской премии.

Скотт с улыбкой оборвал его:

— Я слежу за достижениями в физике, и в моей библиотеке есть все труды Карвеля, Херлинга и твои. В последнее время мне даже приходило в голову посетить тебя, хотя нет скучнее существа, чем старый холостяк. Или ты женился?

— Да нет. Когда я был еще ассистентом, то целых три года встречался с одной девушкой — коллегой по работе. Но до женитьбы дело не дошло, мы расстались. Потом была еще одна женщина, археолог по профессии, но с дочерью, и вообще на этом поприще мне не везло.

Скотт усмехнулся:

— Раз ты до сих пор не занялся вплотную таким серьезным вопросом, то потом будешь заниматься еще меньше. Наверное, ждешь, что невеста тебе с неба упадет. А теперь рассказывай все в деталях.

Джон рассказал о письмах, посланных Мэйзи Херлинг и ее невестке. Подробно описал события двадцатипятилетней давности, связанные со смертью судьи Херлинга, ставшего жертвой Черного дракона. По мере повествования лицо Скотта делалось все более непроницаемым. Закончив, Джон вытащил из портфеля два альбома, которые Стэн Карвел дал ему перед отъездом. В первом были фотографии самых богатых людей штата и их краткие биографии, во втором то же самое, но о знаменитых преступниках.

— Это будет нашей исходной точкой, — пробормотал Скотт. — Сходи к каратисткам, чтобы не скучать, а я пока разгляжу их в кабинете. Я помню, что ты увлекался каратэ когда-то. Потом приходи в библиотеку.

— Тогда захвати и эту книгу, — Джон протянул Скотту объемистый том "Мертвый оракул говорит", написанный Мэйзи Херлинг через несколько лет после смерти мужа. — Но я думаю, что урок у них уже закончился.

— Да они, наверное, еще и не начинали, — улыбнулся Скотт. — Моя жена слушала твой рассказ из кабинета. Она любит припадать к первоисточнику, чтобы потом подключиться к событиям.

Салон по каратэ был скорее похож на арену для гладиаторских боев, ученицы прыгали, как резиновые мячи, издавая резкие выкрики. Слышались тупые удары и шум падающих тел. Лана сосредоточенно следила со стороны, поправляя и показывая. Вначале девушки боролись парами, потом по одной против двух, по одной против трех, пока, наконец, Лана не приказала всем выступить против нее одной. Особенно хорошо боролись красивая мулатка и одна хрупкая блондинка. Обе они работали в полиции. Когда они закончили, Лана попросила мулатку и блондинку позвонить ей, потому что они ей понадобятся.

Когда Джон вошел в библиотеку, ему показалось, что там тихо, как в церкви. Он стоял, собираясь с мыслями, и в нем зародилось предчувствие, что этот день будет решающим для всей дальнейшей судьбы Скотта, Ланы и его самого. Библиотека занимала несколько комнат, там было так много книг, что не хватило бы одной человеческой жизни для их прочтения. Особенно много было трудов по криминалистике и детективных романов. Зачем Скотту нужно было изучать химию, раз его совсем к ней не тянуло? Он вспомнил, как Скотт в свое время анализировал детективные романы и фильмы, подчеркивая ошибки авторов: "Чтобы стать сыщиком, нужны интеллигентность, аналитический ум, изобретательность, воображение, скрупулезность во всем. Главное — это уметь прокручивать в голове всевозможные варианты, молниеносно выбирая оптимальный и попадая точно в цель, что не так просто, как кажется в ковбойских фильмах".

Его мысли прервал Скотт, пришедший, наконец, в библиотеку после полуторачасового пребывания в кабинете.

— Тебе не скучно? — улыбнулся он. — А-а, смотришь детективы! Я их уже сто лет не перечитывал, сейчас мне нравятся Хемингуэй, Голдинг, Фолкнер, перечитываю Достоевского и Марселя Пруста. Помнишь, как мы вместе читали? Ну, а сейчас займемся Черным драконом.

— Правда? Ты согласен? — На лице Джона расцвела мальчишеская улыбка. — Я тут же позвоню директору!

— Будь спокоен, я уже звонил. Приготовься к борьбе с риском для жизни. Но даже если ты ничего не станешь предпринимать, все равно рискуешь ею. А бокс ты еще не бросил?

— Занимаюсь по полчаса в день. Два года тому назад мы с Томом регулярно боксировали, но у него теперь не хватает времени.

— Джон, нам предстоит большая схватка с неизвестным врагом. О Молчаливых почти ничего не известно, а меньше всего о их руководителях, которые скорее всего действуют под видом какой-нибудь секты. Я провел несколько разговоров по телефону, завтра получу кое-какую информацию.

— Возможно, их шефы связаны с высшими слоями общества. Стэн Карвел не напрасно дал нам обе книги.

— Это мы постараемся узнать. Думаю, что в этом деле замешаны три наемных убийцы. Двое из них в тюрьме, а третья — это женщина по имени Бэтти Кок, которая отлично владеет и пистолетом, и ножом. Она находится в психиатрической клинике, так как представляет себя охотницей на обезьян. Год тому назад она убила троих людей ударом ножа прямо в сердце, а еще скольких уничтожила, неизвестно. Ее по десять месяцев лечат в клинике, а потом выпускают. Сейчас она опять под наблюдением врачей, в отдельной палате.

— Связана ли она с Молчаливыми? — Джон не верил своим ушам.

— Да, она работает по их приказу, и двое заключенных тоже.

— Но они же в тюрьме!

— Там все подкуплены Молчаливыми, как и в клинике. Эти трое всегда могут выйти на несколько дней на свободу, но всегда возвращаются обратно под защиту неприступных стен и охраны.

— Другими словами, ты позаботишься о том, чтобы в следующие восемь дней их не выпускали?

— Наоборот. Постараюсь вытащить их оттуда до третьего сентября.

Джон замолчал.

— Я знаю, о чем ты думаешь. Если мы с риском для жизни схватим убийц, они все равно могут остаться безнаказанными. Но что же делать, хотя бы поменяем им адреса. Одного из них зовут Док Хопер. Он был водолазом во флоте и почти три с половиной года участвовал в войне во Вьетнаме, а ты знаешь, что это значит? Вьетнам — это школа, причем самая солидная! По своей сути он так и остался наемным убийцей, хотя имел и другие специальности. Ему 42 года, это ловкий и хладнокровный хитрец с дьявольским воображением. В альбоме он на первой странице, причем внешность у него скорее приятная и никак не напоминает убийцу. И что интересно — и у него, и у двух других — Бэтти Кок и Ларри Гамильтона небольшие ямки на подбородках.

— Этим Ларри мы тоже будем заниматься?

— Нет, им займется его заклятый враг — Большой Смит, главарь одной банды. Ларри в свое время очень ему насолил. Я предупрежу Смита, что первого сентября Ларри выйдет из тюрьмы.

— А Бэтти Кок на самом деле сумасшедшая?

— Наверное, не больше, чем те врачи, что ее освидетельствовали, во всяком случае в психиатрической клинике она еще ни на кого не покушалась.

— Значит, там нет обезьян, — Джона внезапно охватило желание поохотиться на обезьян. — Твой план уже готов?

— В общих чертах, да. Я хотел спросить тебя, что же произошло с Блэйком. Мэйзи Херлинг написала в своей книге, что ему стал покровительствовать Гордон.

— Блэйк стал сенатором и его зятем.

— О, это интересно. Но кто же он, этот Гордон?

— Один из самых богатых и уважаемых людей штата — банкир, промышленник и меценат. Его сын Джек — мой коллега и приятель, ассистент Тома. Джек вырос в Англии, закончил Гарвардский университет, это очень воспитанный и амбициозный человек. Я учу его боксу, но у него не очень-то получается — замедленные реакции.

— А почему он не в курсе нашего дела?

— Может быть, Стэн Карвел осведомит скорее его отца. Чем меньше людей знают об этом, тем лучше. Сегодня я кое-что обдумаю, а завтра в путь!

— Куда?

— К Черному дракону, конечно! Недельку поживем среди природы, укрепим свое здоровье… А сейчас до ужина остался целый час. Пойдем, потренируемся.

Они направилась в салон. Скотт надел боксерские рукавицы и сделал несколько ловких и быстрых движений, ударяя воображаемого противника; у Скотта было развитое и мускулистое тело, но он казался менее внушительным по сравнению с Джоном из-за невысокого роста. Гость некогда отличный боксер, тут же предоставил своему хозяину доказательства запущенной спортивной формы. В конце третьего раунда кулаки Джона двигались так медленно, что Скотт решил, что в паузах между ударами ему хватит времени выпить чашечку кофе.

На другой день оба они пошли тренироваться в стрельбе из пистолетов и автоматов в одном из множества подземных помещений дома. Там же, в подземном лабиринте стояли два бронированных свежевыкрашенных в красный цвет автомобиля "порше" Скотта и Лавы, чьи багажники были полны париков, искусственных бород, очков, оружия, приспособлений для быстрой перекраски автомобилей, взрывчатки.

Скотт уже, видимо, составил план действий, развернул карту и показал ее Лане:

— Примерно через час мы с Джоном выедем на обеих машинах. Проедем приблизительно 1300 миль, после чего заночуем в гостинице "Минерва". Завтра утром я позвоню тебе оттуда. Договорись с Лайзой и особенно с Ритой…

— Они вот-вот должны позвонить…

— И с Анной.

— Я уже говорила, она приедет.

— Вот здесь, — он указал на карту, — у нас встреча с Баком и Сото через три дня. Это всего в ста двух милях от лежбища Дракона. Он, наверное, уже знает, что дни его сочтены — недаром же он оракул! — залился Скотт мальчишеским смехом.

Ни Джон, ни Лана не стали задавать лишних вопросов.

— Завтра в 11 вечера мы встречаемся со Стэном Карвелем и Томом Херлингом, — сказал Скотт, обращаясь к Лане. — Сразу же после этого я позвоню тебе, чтобы вы вылетали.

Стэн Карвел курил сигареты одну за другой — он снова стал курить после многолетнего перерыва — и поглядывал на часы. До одиннадцати оставалось еще несколько минут. Том, сидевший в кожаном кресле, старался казаться спокойным, хотя несколько минут тому назад он узнал о письмах и чувствовал себя, как в ловушке.

— Том, ты точно следовал инструкциям мистера Саливана?

— Да, сэр, — Том снова принялся объяснять, к каким ухищрениям ему пришлось прибегнуть, чтобы войти сюда незамеченным. — Я сменил два такси, перебежал на красный свет, да еще взял напрокат велосипед.

— Ну хорошо, за себя я тоже спокоен.

Они находились в нескольких милях от города, в старом имении Карвеля, чье низкое здание, спрятанное между холмов, совсем не было заметно с шоссе. В холле горела керосиновая лампа. Карвел открыл окно и прислушался — раздалось тихое урчание мотора.

— Приехали! — обратился он к Тому. Тот вскочил, чтобы открыть дверь.

На пороге стояли двое с бородами и в темных очках.

— Я что, настолько не похож сам на себя? — обратился Джон к стоящим в замешательстве хозяевам.

Стэн и Том пригласили их войти. После небольшого угощения Скотт спросил:

— Есть ли у вас какой-нибудь знакомый анестезиолог, на которого можно рассчитывать?

— Конечно, есть, — ответил директор. — При нашем институте имеется клиника.

— Тогда это упрощает дело, — Скотт посмотрел на Тома. — Что бы вы сказали, мистер Херлинг, если бы ваша мать и супруга провели одну недельку в институте в сонном состоянии? Это вполне безвредно — у меня уже были такие случаи в практике. Они даже ничего не почувствуют, когда мы их усыпим, и проснутся, когда оракул уже не будет существовать, даже для миссис Херлинг. Таким образом, мы вам предоставляем свободу действий, третьего сентября, если вам будет угодно, встаньте под самой высокой скалой…

Мысли Тома лихорадочно заработали. Это на самом деле было ценной идеей!

— Давайте сделаем это сегодня ночью, — быстро проговорил Том, вопросительно глядя на своего директора. — Они обе вне себя, а я только что понял, почему.

Стэн Карвел после минутного молчания сказал, что он позвонит доктору Колману.

— А доктор верит в существование оракула? — спросил Скотт.

— Еще как! Оракул предсказал ему повышение по службе. И я это сделаю на самом деле, когда все будет кончено. Как вы думаете, мистер Саливан, осмелятся ли Молчаливые объявить предсказание в прессе? А если они этого не сделают, не сорвется ли наш план?

Все трое как по команде уставились на детектива, чье лицо казалось непроницаемым при неверном свете керосиновой лампы. Оно казалось восковым, и только глаза горели.

— Нет, это сделаем мы… Объявление появится вероятнее всего вечером первого сентября. Просто какая-то любопытная журналистка узнает о письмах и пойдет брать интервью у мистера Херлинга, потому что и жена, и мать мистера Херлинга отдыхают в Майями. Он ответит на все ее вопросы. А если и Молчаливые объявят об этом в прессе, хотя едва ли, одно другому не помешает.

Все это я решу в последующие дни, но сперва мне необходимо лично познакомиться с Драконом и окружающей его обстановкой… Мне хочется понять, что за организация у Молчаливых. Пока я знаю, что именно в этой пресловутой долине Молчания их гнездо. Там расположены три городка. Вместе с Джоном нас будет семь человек, мы будем работать под видом археологов. Здесь остаются только два агента, с которыми мы имеем связь через радиостанцию, — Скотт внезапно спросил Тома: — Мистер Херлинг, скажите мне честно, получали ли вы в последнее время угрозы под любым видом — это очень важно для исхода всей операции!

Молодой ученый, явно озадаченный вопросом, без колебания ответил:

— Месяц тому назад в боковом кармане пиджака я нашел письмо с двумя черными уголками на конверте. В нем было всего несколько строчек. Там мне предлагалось отказаться от поста, и если я согласен, то нужно выставить на окно вазу с цветами. Я порвал письмо и выбросил в первую же урну. Через два дня у меня появилось второе письмо, уже с четырьмя черными углами, с тем же содержанием и неопределенными угрозами. Я снова порвал его.

— Вы подняли брошенную вам перчатку, это означает дуэль с Драконом, — сказал Саливан и, обращаясь к хозяину, продолжил: — Вам, сэр, лучше остаться на ночь здесь. Перед тем как расстаться, я хотел бы вам задать несколько вопросов.

У Скотта не было никаких вопросов к директору, ему надо было удостовериться, что все идет хорошо, и дать Стэну снотворное.

Стэн Карвел неподвижно сидел в кресле. Впервые в жизни он чувствовал себя настолько неуверенно. Вот уже несколько дней его мучила страшная мысль — неужели он все это время служил дьяволу? Тем темным силам, в которые до недавнего времени он не верил? Ему казалось невозможным уничтожить построенное им за пятьдесят лет. Явно, его ждала еще одна бессонная ночь. Где же снотворное, которое ему дал Скотт. Этот Скотт Саливан, видно, умный малый с "организованным мозгом", как бы сказал полковник из Секретной службы. Может быть, ему удастся все расставить по своим местам.

Том сидел в кабинете своей матери в ожидании Джона и Скотта. Он еще не собрался с мыслями от нахлынувших событий. "Скорая помощь" только что увезла обеих женщин в институтскую клинику. Его взгляд скользнул по лежащей на столе книге Мэйзи Херлинг. Открыв первую страницу, Том прочитал:

"Он дрогнул под нежной лаской первого лунного луча и ожил. Мне показалось, что он вздохнул, чтобы заговорить…"

Том в сотый раз читал эти строки, которые, как электронная машина, запечатлели последние часы жизни его отца. Только Тому была известна настоящая причина его гибели, но мать даже не хотела слушать никаких объяснений Тома, тогда шестнадцатилетнего. Факты в этой книге поражали, они просто парализовали мозг. Сразу же после издания книги Том тайком от матери начал бороться против этих "фактов", в чьей несостоятельности был убежден. Он посетил большую часть героев повествования и установил, что большинство из них имело лабильную психику: они делали наивные выводы из предсказаний и сами предопределяли свою судьбу. Совпадения и случайности создавали "факты", которые разносились, раздувались, приукрашивались, пока им не стали верить даже самые здравомыслящие люди. "Факты" цвели пышным цветом, как тропические растения, насыщая воздух своим ядовитым дыханием. Том встретился и с вездесущей Тал, которая первая увидела Черного дракона. Нетрудно было узнать, что ее мать умерла в психиатрической клинике, а единственная сестра повесилась, одетая пугалом. Старая Тал видела Черного дракона и раньше: задолго до смерти Гарды он якобы летал над ее домом.

Книга заканчивалась описанием сенсационной смерти горбуньи Хелен, которая заставила всех содрогнуться от ужаса. Как-то лунной ночью дух Гарды приказал Хелен выкопать ее тленные останки и положить их в мраморный саркофаг в церкви под иконой святого Антония. Хелен побежала к дому гробовщика, разбудила его, они позвали еще двоих и принялись копать. Кирка ударила крышку фоба, и из него раздался приглушенный стон. Трое мужчин испуганно отстранились, глядя на Хелен. Но она была спокойна и приказала открыть крышку, которая отлетела будто сама собой. Перед ужаснувшимися зрителями предстала сидящая в гробу Гарда, с вытянутыми вперед руками и глазами, поблескивающими в лунном свете. У всех перехватило дыхание. Вдруг Хелен покачнулась и упала на Гарду, а другие разбежались кто куда. Утром люди нашли гроб полуоткрытым, а внутри обе женщины спали вечным сном в объятьях друг друга. Об этой зловещей ночи рассказывал гробовщик, которого всегда считали немного "не в себе". Те двое рассказывали несвязные вещи, потому что сошли с ума. В его рассказ тоже верилось с трудом: гробовщик твердил, что, когда Хелен упала как подкошенная на Гарду, из треснувшей скалы вылетел черный дракон, в точности такой, каким его описывают в книгах, только огромных размеров. Тал подтверждала его слова: она услышала ночью испуганное блеянье своей козы и, когда выскочила на двор, увидела громадную черную ящерицу, низко летящую над могилами. Ее крылья были сперва едва видны, а потом совсем исчезли, и она стала похожа на закутанного в черное покрывало человека. Сделав полукруг, дракон вернулся в расщелину скалы и скрылся из поля зрения. Три ночи подряд коза жалостливо блеяла, а на четвертую умерла.

В книге Мэйзи Херлинг не было никаких комментариев по поводу этого происшествия, отнявшего жизнь горбуньи Хелен и рассудок двух человек. Автор предупреждала читателя, что описывает только факты. Последнее слово оставалось за наукой. А Том узнал еще кое-что очень интересное: на этом кладбище многие трупы не разлагались и тело старой Гарды было не исключением. А насчет Хелен можно сказать, что она была озлоблена своим уродством и отношением к ней людей, но сумела создать в их воображении нечто несуществующее и отомстить стократно за все обиды и насмешки, пока, наконец, проклятие не обрушилось на нее.

Мысли молодого ученого прервал короткий звонок. Вошедшие Джон и Скотт принесли с собой ночной холод и аромат сосен.

Скотт, рассматривая шкафы с письмами, хранимые Мэйзи вот уже четверть века, сказал:

— Мистер Херлинг, тогда ведь было сделано много фотографий.

— Да, целая гора, и если у вас есть воображение, вы увидите в них много интересного, — пошутил Том, вытаскивая из ящика толстый конверт. — Они сделаны при разном освещении: днем и ночью, в дождь и в солнце, и в полнолуние тоже.

Скотт долго рассматривал фотографии и некоторые из них отложил в сторону.

— А почему никто не пытался заснять Черный предмет, когда его не видно?

— А что вы увидели? — спросил Том, разочарованный мыслью, что Скотт Саливан, на которого была вся надежда директора, поверил в Черного дракона.

— На пяти фотографиях видна темная тень. Она еле заметна. Будет интересно фотографировать сейчас.

— Наверное, никому в голову не приходило снимать что-то несуществующее, — задумчиво сказал Джон, поглаживая свою искусственную бороду.

— Сколько раз вы туда ходили?

— Несколько раз мы ходили туда на охоту. Однажды лунной ночью даже стояли больше получаса под скалой. Из любопытства мы смотрели из разных точек, вплотную приближались к расщелине, но Дракона не было и в помине.

— Значит, Черный предмет исчез. Но он существовал, вот он! — Скотт подал им отложенные в сторону фотографии. — Дракон появляется только на них. Причем его сфотографировали почти с одного и того же места… то есть я хочу сказать с одной линии, то ближе, то дальше. На остальных шестидесяти трех снимках ничего не видно, наверное, потому что снимали из других точек, в стороне от этой линии, или потому что не было луны. Кроме того, тот погибший журналист написал в своей статье, что Черный предмет есть, по сути, ничто. Почему же он не написал просто: "Черный предмет не существует"? А вы, мистер Херлинг, сможете ли встать третьего сентября в присутствии людей под какой-нибудь скалой ровно в шесть вечера?

— Именно этого-то я и добиваюсь, — улыбнулся Том.

— А под скалой Черного дракона?

— Отличная идея!

Скотт Саливан встал. Его лицо уже не выглядело сосредоточенным, а беззаботным и радостным, как будто они говорили о предстоящем пикнике.

— Джон, мы едем завтра, нет, уже сегодня, после обеда, — сказал он, взглянув на часы. — Оперативная группа будет на месте. Твоя борода может остаться здесь, мне нужен только ты. Возьми свою машину.

Скотт нажал на тормоз и остановил порше на обочине. Он находился на самой высокой точке, отсюда начинался крутой спуск к городку. Его поразила величественная красота природы, не тронутая рукой человека. Острые пики скал отражались в темной воде озера, казавшейся неправдоподобной в своей неподвижности. Ему показалось невероятным существование этого волшебного мира всего в девяноста милях от столицы штата. Всегда, когда он находился среди природы, ему в голову приходила мысль, что современный человек все больше удаляется от своей естественной среды, увлекаемый какими-то своими призрачными целями, часто теряя при этом направление, и вместо желанной цели получает в конце концов какую-нибудь болезнь.

Его мысли прервал шум мотора. Из остановившегося рядом шевролета вышел хмурый Джон.

— После того, как я проехал тысячу триста миль в машине твоей жены, сейчас ощущаю, что веду автомобиль в пол-лошадиной силы. Очень ли дороги ваши проклятые порше?

— Они стоят почти как автомобиль президента, — улыбнулся Скотт.

— Мое самомнение на нуле, и страсть к машинам снова разгорелась.

— А мне кажется, что кроткая машина, как и кроткая женщина, располагает к спокойствию. А почему, скажи, не видно никаких домов?

— Городок вон за тем холмом. Там озеро врезается клином между крутых скал. Неподалеку еще два городка.

На площади перед мэрией они увидели автобус "археологов", полный различных инструментов. На скамейке разговаривали трое мужчин и две русые женщины. Скотт представил Джона компании. Джон с удивлением узнал в одной из блондинок Лану, чьи перекрашенные в светлый цвет волосы и другая прическа делали ее еще красивее. Другой блондинкой была лучшая ученица Ланы по каратэ, Рита. Обе были в рабочей одежде. Один из мужчин, Дуглас Удуерт, крупный, с лысой головой и живыми светлыми глазами за стеклами в золотой оправе, был похож на профессора. Джон подумал, что он всем своим видом внушает уважение и, если бы захотел, мог бы представляться председателем академии. Где-то он его видел раньше. Другие, Бак и Сото, были молодыми, не больше тридцати лет, парнями, и их загорелые лица излучали здоровье и хорошее настроение. Джон с интересом наблюдал за каждым, зная, что эти мнимые археологи — исключительные люди, выбранные Скоттом из множества других.

Дуглас Удуерт рассказал о том, как они представились в мэрии, где уже знали об их приезде, и об удивленных лицах мэра и шерифа, когда он сказал, что они будут вести раскопки, в том числе и около лежбища Дракона. В городке все были убеждены в том, что дух Гарды необъяснимым образом превратился в Дракона, и люди боялись туда ходить. Одни твердили, что он иногда вылетал из пещеры под скалой. Другие, якобы, слышали его равномерное дыхание при лунном свете на прежнем месте. Третьи говорили, что его скорее можно почувствовать, чем увидеть. Удуерт, в свою очередь, рассказал мэру и чиновникам о своей младшей сестре, которая много лет тому назад увидела в Черном предмете три колыбели и себя над ними. Через год у нее родилось трое близнецов. Надеясь, что таинственный оракул подскажет ему, где надо проводить раскопки, он решил встать во главе экспедиции. Удуерт был уверен, что существует какая-то связь между Драконом и древней цивилизацией, существовавшей восемь-десять тысячелетий тому назад. Тот сосуд, который раскопала жена Мака, относился примерно к пятому тысячелетию до н. э. и ничем не отличался от сосудов, найденных при раскопках в Месопотамии, что было удивительнее всего. Мэйзи Херлинг вспоминала в своей книге, между прочим, что мать Гарды была турчанкой. Это могло бы объяснить некоторые вещи. Но необходимо было выяснить, действительно ли Гарда решила раскрыть тайны древней цивилизации, указав места предстоящих раскопок. Удуерт объяснил мэру, что, хотя предшествующая экспедиция не нашла ничего, его люди смогут сделать городок знаменитым, потому что он попытается доказать свою идею о том, что потомками этой неизвестной цивилизации являются шумеры и странный сосуд со следами клипониси прибыл не из Месопотамии, а совсем наоборот — именно отсюда культура стала распространяться во все точки земного шара. И родина шумерской цивилизации тоже здесь! Но пока это всего лишь дерзкая гипотеза. К сожалению, ученые не верят в Дракона и считают разговор о нем пустой тратой времени. В конце разговора Удуерт сумел заинтриговать всех в мэрии, и шериф рассказал ему о женщине, которая стала общаться с духом Гарды после смерти Хелен. Она, якобы, обладает сверхъестественными способностями и по его просьбе сможет вызвать дух завтра вечером, как раз в самое полнолуние… Кмет предложил им разместиться в одном из оставленных домов, но Удуерт сказал, что мужчины предпочитают в хорошую погоду спать в палатках, чтобы любоваться озером.

Скотт Саливан выглядел довольным: все шло по плану. В назначенный час Том встанет под скалой Дракона, чтобы люди посмотрели, как она обрушится на него. До третьего сентября оставалось шесть дней. За эти дни он должен хотя бы частично узнать тайну мертвого оракула, разоблачение будет первого сентября, а до тех пор необходимо обеспечить безопасность всех. К несчастью, умерли и жена Мака, и вездесущая Тал. Вик Гарлэн, та самая, которая заменила Хелен, может оказаться какой-нибудь пройдохой. Скотт подумал, что лучше всего сперва обратиться к пасечнику Биллу.

Группа мнимых археологов пошла вместе с провожатым от мэра к Вик Гарлэн. Она была полуслепой полной женщиной. Профессор Удуерт остался разговаривать с ней, а остальные направились к полуобрушившемуся дому Мака. Провожатый с явным страхом на лице показал им издалека могилу Мака между двух старых груш, передал ключи от дома, где они могут разместиться, и поспешил уйти.

Дуглас Удуерт присоединился к "археологам" у самой скалы.

— Зачем ты сел на самый нос Дракона? — обратился он к Сото, восседавшему на скале. — Потом не удивляйтесь, что он откажется открыть нам свои тайны!

Из пещеры донесся голос Скотта:

— А когда же придет ясновидящая?

— Когда я зашел к ней, она выходила из дому, чтобы навестить свою больную сестру в соседнем городишке. Я посоветовал ей подождать до завтрашнего утра, и мы подвезем ее на нашей машине. А сегодня ночью она сможет спросить оракула о состоянии больной. Вик сказала, что непосредственно перед наступлением полнолуния дух Гарды не любит общаться, но у нее есть надежда, что он будет к ней благосклонен. Я заеду за ней около полуночи.

Скотт показался из пещеры с измазанными руками и спросил:

— А ее сестра действительно больна?

— Кажется, она не обманывает, потому что выглядит весьма обеспокоенной. Врач сказал, что похоже на бронхопневмонию. Что же касается Гарлэн, тут она предварительно застраховывается от провала, ты сам видишь. И глаза у нее довольно хитрые…

Мужчины поставили палатки на двух противоположных склонах над скалой — с этих мест лучше всего можно было обеспечить охрану Тома. Этой ночью они намеревались вырыть под палатками окопы и поместить там радиостанции.

Спускаясь по крутой тропинке к озеру, Джон с досадой думал, насколько ослабли его мускулы: его руки одеревенели от двухчасовой работы с киркой. Берег все еще был залит солнцем. Бак и Сото играли в карты, а около них лежало несколько проколотых гарпуном рыб.

— Мистер Рассел, — сказал Сото, — если вы где-нибудь встретите наших девушек, скажите им, что тут несколько рыб лежат в ожидании, чтобы кто-то их почистил и посолил. В этом озере полно рыбы, как в аквариуме: когда плаваешь, дотрагиваешься до их спин. Потом и вы можете подключиться к этому занятию, если хотите. На Скотта рассчитывать не приходится, он охотится на духов.

Джон решил сначала набрать сухих дров для костра и после этого искупаться. Скотт пошел к пасечнику Биллу будто бы за медом, а на самом деле чтобы порасспросить его о Гарде. "Профессор" собирал в лесу грибы с трубкой во рту и рисовал план местности до мельчайших подробностей. Трубка была передатчиком с тонким устройством. Лана и Рита наверняка тоже выполняли какую-то задачу.

Скотт вернулся из леса поздно вечером, он выглядел усталым, но глаза его оживленно блестели. Все почувствовали, что он узнал что-то важное, но подождет с сообщением. Рукав его рубашки был разорван.

— Ты как будто бы ходил за медом? — проворчал Удуерт. — Мы ждем тебя целых два часа, на кабанов ты, что ли, охотился?

— Нет, на духов. Сото разве вам не сказал?

— Я забыл выключить передатчик, — упрекнул сам себя Сото. — Шеф, нехорошо подслушивать!

— А забывать еще хуже. Да и что там можно узнать из твоего передатчика? То, что Бак выиграет у тебя в карты, я и так знал — он всегда это делает, и археологи по всей Америке это знают… Но я умираю с голоду, черт подери, весь лес пропах печеными грибами и рыбой. Ставлю банку меда против бутылки холодного белого вина!

Дело близилось к полуночи, когда вдруг послышался гул мотора и у подножия скалы остановилось порше. В темноте появились силуэты двух мужчин и женщины. Это были Удуерт, Скотт и прорицательница Вик Гарлэн. Мужчины помогали ей взбираться по крутой тропке.

— Нам везет, — взволнованно прошептала Рита. — Этой ночью нет ни одного облака. Сейчас и луна выглянет, вот уже появилось сияние…

Сото посмотрел на нее и решил, что все женщины с ума сходят по прорицаниям. Сейчас ей оставалось только узнать, где находятся развалины древней цивилизации, наверное, она и в самом деле возомнила себя археологом.

Вик Гарлэн встала на колени на принесенную с собой маленькую подушечку. В тот же миг из-за скалистого пика показалась луна — она была почти полной, блестящей, будто бы угадавшей, что ее ждут с нетерпением. Взгляды всех устремились в расщелину, стараясь различить Черный предмет. Воцарилось гробовое молчание. Над маленьким заливом повисла зловещая тишина, даже вода притихла, будто спеленутая невидимым саваном. Неожиданно прорицательница резко подняла правую руку, описала ею полукруг в воздухе и замерла в верхней точке. Женщина, казалось, окаменела. Она на самом деле обладала способностью овладевать вниманием. Неизвестно, сколько времени прошло, но рука вздрогнула, как по мановению волшебной палочки, и принялась танцевать в воздухе, пока, наконец, не легла, прикрыв собой другую.

— Смилуйся над нами, благодетельница, — прорицательница проговорила эти слова едва слышным шепотом, но их воздействие было поразительным. Всем показалось, что она стала уменьшаться в размерах, как сдувающийся надувной шар, голова наклонилась и упала на грудь.

Тишину прервал всплеск волны. Листья зашумели, где-то в лесу вскрикнула птица. Рита почувствовала какую-то тяжесть в груди, она не могла вздохнуть полной грудью и оторвать глаз от луны. Постепенно она пришла в себя, но не могла двинуться с места — ноги явно не слушались ее. Прорицательница коснулась ее щиколоток, и Рита ощутила поток крови в них.

Вик Гарлэн подняла голову, и в лунном свете резко очертался ее профиль — она была похожа на античную статую, только что вырытую из земли. Она посмотрела на Удуерта, возвышающегося над ней, он наклонился, чтобы помочь ей встать, а потом ее повели к машине.

Джон открыл сонные глаза, приподнялся и посмотрел через окошко палатки: солнце уже залило пики скал. Около него спал Скотт с улыбкой на лице, видно, ему снилось что-то приятное. Джон сверился с часами и убедился, что его друг спит не больше двух часов. Где же он бродил всю ночь? Сначала он проводил прорицательницу к больной сестре, потом до двух часов ночи они вместе копали окоп для радиостанции, и после он сказал, что у него есть дела, и ушел в ночь. Его ботинки с еще незасохшей грязью, пахущая смолой одежда говорили, что он долго бродил по лесу и, может быть, вместе с Удуертом.

Джон тихо вышел, вдыхая свежий воздух, и присел около палатки на бревно. Склон под ним был почти отвесным, внизу, на расстоянии в двести метров, озеро как будто было покрыто темно- лиловым покрывалом. Водопад походил на белое, раздуваемое ветром полотно. Ему показалось, что справа движется что-то вроде лодки. Посмотрев в подзорную трубу, он увидел Лану и Риту с биноклями в руках. Лана смотрела в его сторону, поднесла к глазам бинокль и махнула ему рукой. Он ответил ей и поспешил одеться. Через некоторое время Джон заметил, что они вскарабкивались на скалу над пещерой. Около водопада было несколько пещер, в которых были спрятаны передатчики. До восьми часов оставался целый час, и Джон решил забраться по склону наверх и полюбоваться трясиной, о которой шли слухи, что она красивее райского сада, но зловеща, как преисподняя. Они с Томом обычно ходили с другой стороны озера, и Джон не знал этих мест. Тропинки не было, и он стал пробираться между деревьями. Скоро лес кончился и пошел низкий колючий кустарник. Стало так трудно продвигаться вперед, что он чуть не повернул обратно, но в этот момент просветлело и оказалось, что он находится всего в двух шагах от верха. Вскоре он очутился в сказочном мире: под ним простирался огромный травяной ковер со всей гаммой зеленого цвета, который казался живым. Оттенки зеленого переливались под солнечными лучами и дробились на тысячи смарагдов. Трясина была приблизительно полмили в ширину и три-четыре мили в длину. С трех сторон ее окружал неприступный скальный массив. Джон пожалел, что не взял с собой бинокля. Он собрался уходить, но вдруг услышал, как его позвали. В ста шагах под ним Сото и Бак копали яму, а в стороне Дуглас Удуерт пилил кусты небольшой автоматической пилой, чье острие поблескивало на солнце. Сото рукой показал ему, где можно спуститься к ним. Джон увидел свежепротоптанную тропинку.

— Какие-нибудь изменения в программе, мистер Рассел? — спросил Удуерт, выключив пилу. — Только не говорите, что я напрасно так усердствовал.

— Не знаю о никаких изменениях, — недоуменно ответил Джон.

— Разве вас послал не Скотт?

— Никто меня не посылал, Скотт спал, а я решил немного погулять и пошел куда глаза глядят. Я даже хотел возвращаться, когда вы меня позвали.

— Странные совпадения, — задумчиво проговорил Удуерт. — Вчера вечером, когда мы провожали прорицательницу, нам показалось, что она говорит несвязные вещи, которые теперь начинают проясняться. Дух, якобы, рассвирепел, кто-то обидел его… В долине Молчания потекут золотоносные реки… Говорила и о своей сестре — что она при смерти. Мы спросили ее, где нужно копать, и она показала на запад от дома Мака, сказав, что наше шестое чувство приведет всех на это место различными путями и в различное время. Не захотела указать точное место — мы, якобы, сами его найдем. Скотт поручил мне сделать карту этой местности, неизвестно, с какой целью. В полдевятого у нас встреча за завтраком. Я пошел к себе в комнату…

— Профессор всегда спит в комнате и всегда один, — прервал его Бак. — Потому что ни одна палатка не может устоять из-за его храпа.

— Да, я проснулся в четыре и решил пойти наугад с пилой так же, как и вы. Сначала я пошел налево, затем направо, потом оказался на вершине. Там я прогулялся взад-вперед, забыв, зачем пришел. А потом стал работать пилой совсем бессознательно, даже не взвесив, здесь ли ближайшая к трясине точка. И вдруг через час на протоптанной мной дорожке появляются Бак и Сото. Их тоже никто не посылал. Они нарисовали карту узкого пролива и решили погулять. А теперь приходите и вы, или, как сказала эта Гарлэн, различными путями и в разное время мы собрались на одном месте. Джон попытался переварить все услышанное.

— Ну а яму-то зачем…

— Просто так… мы должны делать раскопки — здесь почва показалась мне податливой.

Все принялись за работу, Удуерт принялся за кирку, уступив Баку пилу. Несколькими точными ударами он подкопал камень и вывернул его из земли. Склон был каменистым, и вскоре "профессор" собрал целую кучу камней. Джон с иронией подумал о "податливой почве" — он копал с другого конца весь в поту, и ему казалось, что он соревнуется с экскаватором.

Лана и Рита приготовили роскошный завтрак, что повысило всеобщее настроение.

— Я советую вам не заниматься больше духом Гарды, и он тоже оставит вас в покое, — сказал Скотт за завтраком. — И вообще, не вертитесь больше около нее, не дразните. Да и люди считают это кощунством, мы только что стали пользоваться их доверием.

Трудно было понять, когда Скотт Саливан говорит серьезно, а когда шутит, этого не понимала иногда даже его жена. Но на этот раз разговор был серьезным.

— Вчера вечером, — продолжал он, — Гарлэн доверила мне тайну. Но сначала надо сказать, что она происходит из одного из самых богатых и известных родов в этой местности. Ее дочь, старая дева, работает телефонисткой на почте, мэр приходится ей пасынком, а шериф — племянником.

— Скажи про тайну! — нетерпеливо прервала Лана.

— Этой ночью, если повезет, мы встретимся лицом к лицу с Черным предметом.

— Почему, если повезет?

— Не волнуйся, дорогая, слушай внимательно. Будет удачей, если луну не закроют облака и она осветит дух Гарды или Дракона. Лучше всего его видно с того места, где стояла на коленях Гарлэн. Она мне покаялась, что Гарда появлялась при каждом полнолунии, потом ее долгое время не было, но она все еще там, только невидима. Но у Гарлэн есть предчувствие, что этой ночью ее можно будет увидеть. Мы должны обязательно пойти и сфотографировать ее.

— Я не пойду! — внезапно сказала Рита.

— Пойдет тот, кто хочет. Мне хватит одного помощника, чтобы фотографировать. Совсем не обязательно идти всем, тем более, что нас ждет тяжелый день и сегодня, и завтра. Я узнал интересные сведения, о которых догадывался, и вдобавок еще один сюрприз — через трясину есть брод, о котором известно только Молчаливым. Это в известной степени меняет наши планы. Ведь у Молчаливых не только трое профессиональных убийц, но еще и отряд из пятидесяти головорезов, которые не остановятся перед убийством человека. Они живут и прячутся в лесу, как звери. У каждого на совести по нескольку убийств. Шериф закрывает на это глаза, в двух соседних городках тоже ничего не могут сделать. Преступления совершаются только по приказу сверху, а любое своеволие жестоко наказывается. Никто не знает, кто их главарь, но скорее всего их несколько. Обычно они действуют отдельными группами, но мне нужны все. С этого момента нам остается всего четыре дня быть археологами.

После интервью с Томом Херлингом они узнают о месте, но у нас уже будут готовы укрытия. Кроме уже выкопанных, мы должны копать еще под претекстом, что ищем развалины крепости древней цивилизации.

— А место уже выбрано? — спросил Удуерт.

— Да, оно там, где вы собрались вчетвером сегодня утром. Надо начинать раскопки.

— Они уже начаты, — прервал его "профессор", — еще немножко покопаем и доберемся до древних статуй.

Скотт Саливан удивленно посмотрел на него, но продолжал:

— Этого и нужно было ожидать. Там самое удобное место собрать их всех разом и столкнуть в трясину. Сегодня нам необходимо узнать, где брод. Потом мы подстережем их с другой стороны. В подзорную трубу я видел, что между скалами есть всего один перевал — настоящий капкан! Мы должны сегодня полететь туда на дельтаплане, чтобы подготовиться. Таков в общих чертах план действия, но не надо спешить, подождем до ночи, когда появится луна.

Джон пил свой кофе и с особым интересом следил за Скоттом. Ему казалось, что он находится в каком-то красивом, но нереальном мире. Все было нереальным — и природа, и люди вокруг него, которые как будто выдумывали для развлечения правила волнующей и опасной игры, и зачинщиком в ней был Скотт. Скотт никому не сказал, где же находился в три часа ночи, но, наверное, он страшно устал, раз лег в грязной одежде.

Рита с того момента, как почувствовала натиск невидимых сил вчера вечером, была уверена, что в этом месте полно духов. Бак и Сото посмеялись над ней, а Лана удержалась от комментариев.

На краю трясины рос высокий тростник, и почва была сравнительно твердой, но через двадцать-тридцать шагов эта почва превращалась в жижу, покрытую зеленой травкой, и там можно было утонуть за несколько минут. До обеда они впятером искали брод, пробуя дно железными колами с завязанными на них веревками. Держась за веревки, они входили в липкую грязь и, когда тонули до пояса, их вытаскивали. Это было очень утомительной работой, и после часа такого труда Джон почувствовал, что руки больше не подчиняются ему. Он взял кирку и присоединился к Лане и Рите, которые расширяли тропинку, начатую Удуертом. Обе они были в купальниках и соломенных шляпах. Рита ожесточенно размахивала киркой. Джон был уверен, что ее захватила археологическая лихорадка. Он старался работать в том же темпе. На первый взгляд он казался сильнее всех мужчин, от которых сбежал, и сейчас испытывал угрызения совести, но по сути не мог сравниться даже с миниатюрной Ритой. Вдруг он почувствовал на себе взгляд Ланы, в глазах которой переплетались солнечные лучи и горело невыразимое желание. На миг он почувствовал себя счастливым, но тут же боль сжала ему сердце.

— Мистер Рассел, — сказала она, — вы чудесно выглядите в этом костюме из грязи, но все-таки оденьтесь, если хотите нам помочь.

— Я сейчас возвращаюсь к Скотту, — проговорил он в смущении. — Потому что уже отдохнул.

Оставив кирку, Джон быстро пошел вниз.

Примерно через час мужчины услышали крики Риты и Ланы. Удуерт вытер руку об траву и поднес к глазам подзорную трубу.

— Что видно, профессор? — спросил Бак, валясь в изнеможении на землю.

— Рита чистит щеткой какой-то блестящий предмет. Я, наверное, стану вторым Шлиманом, хотя бы на несколько дней. Она ведь нашла золотую статуэтку! Эту статуэтку и еще несколько подобных предметов мы взяли из Чикагского музея. Всю эту комедию мы разыгрываем на всякий случай, если кто-нибудь наблюдает за нами из бинокля. На случайности рассчитывать не приходится. Сегодня вечером надо разнести весть о находке. А сейчас пойдем к ним и сфотографируем ее. Трясину оставим на завтра.

— Так уж важен этот брод?

— От него зависит расположение наших позиций. Джон упрекнул сам себя за неуместный вопрос.

Поздно вечером перед почтой остановилось красное порше Ланы. Она вошла внутрь и постучала в окошко.

— Мисс Гарлэн, — сказала она заспанной телефонистке, — я пришла по поручению профессора Удуерта, он интересуется здоровьем вашей тети.

Дочь прорицательницы оживилась и стала рассказывать, что больной уже лучше. Ей было около сорока лет, глаза ее оставались холодными, даже когда она улыбалась.

— Благодаря вашей матери мы сегодня сделали уникальное открытие, — продолжала Лана. — Если предположения профессора Удуерта верны, то на самом деле здесь существовала цивилизация древнее шумерской!

Она вытащила из сумки несколько фотографий и протянула их заинтригованной телефонистке:

— Статуэтка из целого золотого слитка! Она весит 6 килограммов 330 граммов. Кроме нее, мы осторожно выкопали еще три — они лежали почти рядом. Профессор считает, что они служили украшением внутренних ворот крепости или входа в сам дворец. По его мнению, часть дворца находится под трясиной. Если это и на самом деле так, то, наверное, придется это болото сушить. Сегодня мужчины целый день лазали по нему, чтобы что-нибудь найти, и даже летали на дельтаплане в другой конец ущелья, там, где в скалах есть перевал и оттуда начинается вековой лес, где не ступала нога человека. В глубокой древности в долине существовала цветущее государство, тогда здесь не было болот — произошло размещение земной коры. В миле от перевала мы нашли старую шахту, наверняка золотоносную.

— А вдруг статуэтки украдут? — спросила телефонистка.

— Мы снова закопали их и ждем, когда прибудет большая группа археологов. Сегодня профессор искал мэра, но тот был вместе с шерифом в столице, поэтому он поручил рассказать все вам, но пока никто другой не должен об этом знать. Завтра они увидятся. В последующие три дня мы будем копать к западу от дома Мака и около трясины. Мы просто не узнаем профессора Удуерта, он копает как в лихорадке, больше всех нас вместе взятых. А в субботу и воскресенье едем на экскурсию в Красные скалы.

— О, там очень страшные пропасти, но красота необыкновенная, я была там всего один раз.

— Мы едем в понедельник, а в среду и в четверг приедет большая группа.

— О, вы тоже занимаетесь спиритизмом? — Лана посмотрела на потрепанную книгу телефонистки.

— Да, мама посвящает меня в тайны оккультных наук… Эта книга очень старая.

— А я дам вам две совсем новых, индийских авторов. Думаю, что одна из них тут, в машине. В прошлом году я была в Индии и видела потрясающие вещи, даже научилась немножко одному сеансу — не всегда выходит, но эффект он производит потрясающий.

— Не могли бы вы мне его показать, если вас не затруднит?

Вы, наверное, входите в контакт с духами?

— Нет, это совсем другое, что-то вроде телепатии. Я раздваиваюсь и переношусь на расстояние до десяти-пятнадцати милей. Одновременно я и здесь, и там.

— Вы, наверное, шутите!

— Нет, не шучу. Совсем недавно ваша коллега, другая телефонистка, вас связала с матерью, не так ли? — спросила Лана, тайком взглянув на часы.

— Да.

— Как далеко это отсюда?

— Пять милей.

— Сколько этой телефонистке лет и какой у нее цвет глаз?

— Около тридцати, а глаза черные.

— Это хорошо, с темными глазами легче установить контакт. А как ее зовут?

— Рут Тэйлор.

— Сейчас я встану с поднятой к потолку головой, а вы позвоните ей и спросите, во что я одета.

— Вы хотите сказать, что вы будете в двух местах одновременно?

— Именно.

Лана быстро приняла позу. Ошеломленная телефонистка позвонила. Не дожидаясь конца ее разговора, Лана сказала, что идет брать из машины книгу индийского автора.

— Ну что? — спросила она, вернувшись. Старая дева выглядела ошарашенной:

— Просто невероятно! — проговорила она, придя в себя.

— А что вы спросили?

— Кто ждет на почте. Она мне сказала, что двое сидели на скамейке, а какая-то девушка в белых брюках и красной блузке стояла посередине и смотрела, как ненормальная, в потолок. А потом выбежала на улицу. Как вы это делаете?

— Я вас научу. Нужно только уметь сосредоточиться. Когда я смотрела в потолок, то представила себе черные глаза женщины тридцати лет. По глазам точнее всего можно узнать возраст. А потом, сосредоточившись, я несколько раз повторила через равные интервалы "Рут Тэйлор" и просто "Рут… Рут…". Нужно упражняться не меньше месяца. Устанавливать контакт легче с молодыми людьми. Но не стоит делать это часто, потому что начинает болеть голова, особенно вначале. А сейчас я скажу вам самое важное: всего через полтора часа мы увидим и даже прикоснемся к духу Гарды. Не смотрите на меня так. В этом уверены и профессор Удуерт, и мой муж, они сумели разгадать смысл непонятных слов нашей матери. Гарда говорила ее устами, решив открыть тайну древности. Профессор просит вас прийти тоже.

— Конечно, я приду, мое дежурство кончается. Не знаю только, сумею ли я что-нибудь для вас сделать.

— Не беспокойтесь, — успокоила ее Лана, почувствовав, что она упала духом. — Это не зависит ни от нашего разума, ни от желания. Когда вы прочитаете эту книгу, то поймете, что оракул в момент прозрения не осознает свои функции и превращается просто в живого проводника, чья связь между сознанием и подсознанием прервана. Он становится частью космоса, сознание временно отсутствует, остается только подсознание с центром в мозжечке — биоагрегате человеческого организма. Время для оракула останавливается, десятикратно увеличивается излучение биотоков, так как они понадобятся для расшифровки информации после контакта. Поэтому после него человек чувствует себя таким обессиленным. Я хотела бы вас попросить не говорить моему мужу об этом сеансе.

— Не беспокойтесь. Как вы думаете, в каком виде предстанет перед вами дух Гарды? Духи же невидимы?

— Вообще-то да, и в этом вся суть. Гарда показывалась в расщелине скалы в виде дрожащей тени при лунном свете почти один год и предсказывала людям будущее. Но потом она внезапно исчезла, и этой ночью мы ждем ее нового появления после двадцатичетырехлетнего перерыва. Если это произойдет, то значит, что она решила до конца открыть нам свою тайну…

Лана старалась говорить убедительно, но чувствовала, что ее собеседница мучилась сомнениями.

— Но вы же в молодости видели ее, — продолжала она. — И наверняка запомнили, как запоминается все в этом возрасте. Скорее я должна задать вам этот вопрос.

— Моя мама не разрешала мне туда ходить, потому что многие получали стресс. В то время говорилось только о Черном предмете, но мне он казался несуществующим, потому что я его в глаза не видела.

— Но он существует! Мы будем снимать его сегодня ночью видеокамерами. Если вы хотите увидеть и находки, приходите пораньше.

— С удовольствием. А Рита тоже придет? Мама сказала, что она не выносит подобных вещей.

— Это правда. С ней случилось вот что. Вчера вечером мы все смотрели в расщелину, а она на пик скалы, из-за которой должна была появиться луна. Еще тогда она заметила нечто неестественное: лунный ореол над скалой вдруг стал дрожать все больше и больше, пока не появились отдельные языки пламени, как будто кто-то дробил ночное светило молотком. Внезапно эти языки слились в шар, и только один остался в стороне, как цыпленок, отставший от матери. Луна продолжала трепетать, управляемая какой-то внутренней силой, наконец рассыпалась на тысячи золотых кусочков и упала в озеро, после чего наступил полный мрак.

— У нее слишком богатое воображение, — задумчиво сказала старая дева. — Такие чувствительные люди не должны заниматься спиритизмом.

— Она уверена, что не луна влияет на дух Гарды, а наоборот. И что на этом месте, кроме него, есть и другие духи — они стали давить на нее со всех сторон. Ваша мать привела ее в себя прикосновением.

Мисс Гарлэн встала и посмотрела в окно:

— Боюсь, что этой ночью будут облака.

Джон напрасно вглядывался в сплошную тьму, больше получаса облака теснились на небе, держа луну в плену. Со стороны озера дул пронизывающий ветер и доносился всплеск волн. И когда уже казалось, что все потеряно, луна показалась над скалой, повиснув над ней как на невидимых веревках. Скотт и Удуерт тут же включили видеокамеры, а Лана — фотоаппарат. Рядом Гарлэн стояла на коленях на подушечке с неподвижностью памятника. Джон почувствовал мурашки на спине: в расщелине показался Черный предмет, похожий на вибрировавший гроб, как будто изнутри что-то живое просилось на волю. Луна исчезла так же быстро, как и появилась, и снова все вокруг утонуло во мраке. Сильный свет прожектора осветил расщелину, в которой уже ничего не было видно. Удуерт шарил прожектором, а Скотт продолжал снимать. Тело Гарлэн вздрогнуло, она задвигалась, и в тот же миг Лана схватила ее за руку.

Джону очень непросто было решить, где мог спрятаться снайпер, чтобы выстрелить в Тома Херлинга. Он долго изучал в подзорную трубу нависшие над озером скалы и думал, что человека отовсюду можно заметить. Да и расстояние было слишком большим для выстрела. Джон сидел в укрытии под палаткой, где они должны были со Скоттом провести последние два дня. В укрытии на противоположном склоне прятался Удуерт. Вся же группа должна прийти в Красные скалы в субботу и воскресенье без никакого багажа, с одними палатками.

Устав наблюдать за скалами, Джон перевел трубу на дома, в которых еще спали. В поле зрения попало низкое здание почты — в тот же миг открылось окно и в нем появилась молодая Гарлэн. Она находилась всего в нескольких метрах от него.

"Она ужасно некрасива, — подумал он. — Я вчера не разглядел ее как следует в темноте, да и не до нее мне было". Внезапно его взгляд упал на острый подбородок телефонистки, в середине которого была ямка, будто просверленная сверлом. Ему тут же пришло в голову, что у трех наемных убийц были такие же ямки. Он хотел было разбудить Скотта, но потом отказался от этой мысли. В палатке Скотт спал непробудным сном, причем обутый: они с Баком всю ночь искали в трясине брод. Джон направился к площади, чтобы купить сигареты. Вдруг он услышал шум проезжающей мимо него машины и скрип тормозов: красное порше остановилось в десяти шагах от него.

— Мистер Рассел, как вы себя чувствуете? — Лана вышла из машины и протянула ему руку. Ее глаза смотрели на него с нежностью и теплотой, но совсем не так, как вчера.

— Вы хорошо выглядите, это, наверное, от здешнего воздуха. Но я должна спешить, мы скоро увидимся.

Порше исчезло в облаке пыли. У Джона осталось только ощущение ее теплой руки. Что-то изменилось в Лане или в нем самом. Когда, купив сигареты, Джон вернулся, то Скотт уже брился электробритвой.

— Ты знаешь, что я вдруг узнал? — спросил Джон. — У молодой Гарлэн на подбородке глубокая ямочка.

— Знаю, — ответил Скотт. — Вчера Удуерт видел в кабинете шерифа один портрет. Оказалось, что это прапрадед шерифа но имени Питер Блуд, который некогда был полным хозяином в этой долине. У него такая же ямка. Он был генералом в армии Наполеона и приехал в эти места, чтобы отдохнуть после кровопролитных боев. Тут, видимо, он преувеличивает, но факт то, что кровопролитие продолжалось уже здесь. Он бесцеремонно брал все, что ему хотелось, и в первую очередь женщин, которым нравился. Среди них он не встречал сопротивления, но оно было со стороны мужей. И в один прекрасный день ему забили нож в сердце, но было уже поздно — по всей долине подрастали его дети. От них-то и ведут свою родословную Молчаливые. Мы уже знаем имя первого главаря, но имя последнего нам неизвестно. Этой ночью нам с Баком ничего не удалось разузнать.

Скотт и Джон сели отдохнуть. Солнце уже поднялось высоко, а они еще не нашли проклятый брод. Джон чувствовал, что для успеха операции, кроме появления Черного предмета, нужно было во что бы то ни стало найти брод. Никто не знал, как Скотт будет использовать эти два фактора, хотя в наличии имелся только первый.

Хотя дух Гарды появился всего на тридцать две секунды, они оказались достаточными, чтобы перевернуть устои уравновешенного физика Джона Рассела, заставить Лану поверить в темные силы и парализовать будущую прорицательницу своим появлением. Но Скотт Саливан понял, что обе прорицательницы абсолютно не верят в Черного дракона.

Они снова заговорили о броде.

— Знаешь что, — внезапно вскочил на ноги Джон, — мне кажется, я что-то перепутал. Вчера, когда я прекратил работу и пошел помогать женщинам, оставалось около десяти метров до того места, которое ты мне выделил. А потом я об этом забыл и присоединился к вам.

Не прошло и часа, как они ступили на твердую почву, где можно было ходить, утопая не выше щиколоток. Скотт удостоверился, что здесь начало брода, и решил продолжить исследование ночью, так как за ними могли наблюдать. Он передал по радиосвязи, чтобы все собрались на том месте, где Лана и Рита нашли золотые статуэтки, и тут же все стали выкорчевывать кустарник и расчищать площадку в виде большого прямоугольника. Скотт приказал сделать как можно больше свободного пространства, чтобы смогли копать одновременно пятьдесят человек. Остальные золотые статуэтки были зарыты на глубине три-четыре метра, и их количество приближалось к сорока. У Молчаливых оставалось всего два дня, чтобы завладеть ими, и скорее всего это случится во вторник.

После маркировки колышками предполагаемых размеров расположенного под землей и под болотом дворца "археологи" начали копать с обеих сторон крутого склона. Фактически они копали окопы, которые им потребуются при перестрелке. Джон иногда встречался взглядом с Ланой и чувствовал, как у него сжималось сердце: ее глаза снова казались ему влюбленными. Его душевное равновесие пошатнулось, он спрашивал себя, каким же будет конец этой невероятной истории. Археологи работали так упорно и самоотверженно, что любой наблюдатель пришел бы в восхищение. Бак и Сото размахивали кирками, Лана и Рита расчищали землю, а "профессор" Удуерт сновал туда-сюда с мотопилой в одной руке и с чертежами в другой. Одним словом, мнимые археологи разыгрывали целую пантомиму.

С тех пор, как молодая Гарлэн увидела Черный предмет, городок опустел: по улицам не было видно людей, в озере — лодок, даже дети не ловили рыбу. Люди попрятались по домам в неясной тревоге. Скотт Саливан постоянно поддерживал с кем-то связь по телефону, подготавливая предстоящее сражение. Вместе с Баком они узнали, что брод в болоте сделан из толстых бревен, скрепленных железными скобами, и находился в нескольких сантиметрах под водой. Он имел один метр в ширину и двести в длину и выводил на твердый, поросший кустарником островок. Это обстоятельство удивило Скотта, он предположил, что таких участков может быть много, и, вооружившись подзорной трубой, на следующее утро стал изучать болото пристальнее. Оказалось, что темно-зеленая лента твердой земли пересекает все болото.

Люди Скотта, не зная всех подробностей, понимали всю сложность будущей операции. Организация Молчаливых с давних пор держала всю долину в страхе, но за последние двадцать пять лет этот страх превратился в кошмар, который начался с появления Черного предмета. После смерти Хелен чьи-то железные руки завладели положением, сея страх по всему штату. Сото как-то рассказал Баку, что за те полгода, когда Скотт не давал о себе знать, он занимался Молчаливыми, и сейчас судьба дала ему шанс расправиться с ними.

Джек Гордон уже собирался уходить, когда зазвонил телефон. Его тут же охватило предчувствие, что встреча с очаровательной Сани Юнг не состоится уже в третий раз.

— Джек, — услышал он голос шефа, — я, кажется, сделал что-то не то, но у меня не выдержали нервы: только что я послал к тебе одну женщину, твою родственницу из Нью-Йорка.

Первым желанием Джека было исчезнуть до того, как эта родственница появится, но потом он позвонил своему мажордому и велел ему предупредить Сани Юнг о его задержке.

Через полчаса еле слышно позвонили в дверь. Джек через окно увидел черный кадиллак. Мажордом вошел с докладом о том, что некая Дориан Холлер просит принять ее.

Когда посетительница вошла, у Джека промелькнула мысль, что встреча с очаровательной Сани Юнг точно уже не состоится. Его поразили ее красота и элегантность, и с каждой минутой обаяние этой женщины усиливалось.

— Эдуард, ты свободен, я сам позабочусь о даме, — обратился Джек к мажордому, предлагая гостье шампанское.

Дориан Холлер рассматривала старинные подсвечники, поставленные на камине, а потом сказала с какой-то ностальгией в голосе:

— Когда я шла по вашему парку, то как будто перенеслась в Англию. И ваш дом, и вся обстановка… вы одновременно живете и там, и здесь, мистер Гордон. Извините за неожиданное посещение, вы, может быть, собирались уходить…

— Я буду счастлив посвятить вам вечер, мисс Холлер, — прервал ее хозяин с галантной сдержанностью. — Если бы я знал, какие у меня родственники в Нью-Йорке, я бы туда побольше ездил.

— Мы с вами родственники всего месяц — я двоюродная сестра Сюзи Холлер.

Лицо Джека выражало такое недоумение, что гостья развеселилась:

— Сюзи вышла замуж за вашего дядю, весь Нью-Йорк гулял на их свадьбе, не было только вас с вашим отцом.

Гордон засмеялся:

— Знаете, мой отец регулярно ходил на его свадьбы, но о последней сказал, что этот старый сладострастник не скоро успокоится. Это несерьезно — шестидесятилетний мужчина женится на двадцатилетней! Разница в сорок лет!

— Нет, всего в двадцать пять, потому что Сюзи, как и мне, двадцать девять лет, а вашему дяде пятьдесят четыре, но он очень молодо выглядит. Они оба прекрасная, влюбленная по уши друг в друга пара. Сейчас у них медовый месяц где-то на Филиппинах. Они плавают на ее яхте.

Гостья стала рассказывать о себе: она археолог, но занимается оккультными науками.

— Мистер Гордон, — продолжала она, — я знаю, что вы ассистент и правая рука профессора Тома Херлинга, и не знаю, почему он вам не сказал, что третьего сентября в восемнадцать часов он будет мертв. Я не шучу, а говорю совсем серьезно. Когда я сказала ему об этом час тому назад, он иронично отнесся к моему сообщению: его уже предупредили, а с моей стороны глупо верить в разные предсказания. Но я своими глазами видела в Черном предмете экран и на экране мистера Херлинга, стоящего в подножии расцепленной пополам скалы. Вдруг она раздробилась и накрыла его. Я ясно видела дату и час, написанные внизу, как подпись на картине. Я была с профессором Удуертом, двумя ассистентами и мисс Гарлэн, дочерью прорицательницы, и даже успела сделать три фотографии. Что вы скажете на это? — С этими словами она достала из сумочки снимки. — Если хотите, через несколько дней мы покажем вам и два фильма, где вы увидите Черный предмет, дышащий как живое существо. Ну а сейчас самое важное это то, что третьего сентября профессор Херлинг встанет под скалой и она упадет на него! Только не говорите, что у меня были галлюцинации, как профессор Удуерт и его ассистенты, они просто не сумели установить контакт. Я сказала мистеру Херлингу, что от него я пойду в ближайшую редакцию, чтобы опубликовали мое интервью с ним. Он согласился и подтвердил, что не боится третьего сентября в шесть вечера встать под скалой. Из-за редакции я и задержалась по пути к вам.

Джек молчаливо смотрел на нее:

— Вы, наверное, шутите…

— Я так и знала, что вы мне не поверите, вот вам телефон редакции, мне кажется, что там очень заинтересовались.

Ее серьезный тон заставил Джека набрать номер редакции. После продолжительного разговора он связался по телефону с Томом Херлингом и спросил его, зачем он согласился опубликовать интервью, не подумав о матери и жене. Том ответил ему, что обязан удержать обещание, данное Дориан Холлер.

Дориан продолжала, отпивая шампанское:

— Мне не нужны сенсации, я хочу лишь снять еще один пласт с тайны бытия. На первый взгляд археология не имеет ничего общего с оккультизмом, но это не совсем так: древность, настоящее и будущее связаны между собой незримыми нитями, которые можно только почувствовать. Но я все думаю о том, кто же до меня мог "видеть" смерть мистера Херлинга и предупредить его? Очень возможно, что это была Мэйзи Херлинг. Случайно в самолете я встретила одного частного детектива, который помогал несколько лет тому назад Сюзи в ее разводе. Сначала я никак не могла вспомнить, где же я видела такие смешные усы, пока он сам не подсел ко мне. От него я узнала, что Мэйзи Херлинг в Нью-Йорке и он совсем недавно разговаривал с ней.

— Наверное, она обратилась к нему за помощью.

— Бедная миссис Херлинг, я помню, что Сюзи пришлось платить ему бешеные деньги. Он был не один, а со своим другом, у которого были точно такие же усы, только светлые. Они приедут сюда через несколько дней и даже пригласили меня в ресторан "Золотой Осел".

— Какой там ресторан, мисс Холлер! Это просто низкопробная корчма, я бы сказал, вертеп в окольностях города. Ее посещают, в основном, криминальные типы. Туда человек может войти с четырьмя конечностями, а выйти с тремя, да еще благодарить провидение за то, что ноги унес. Там целое скопище бандитов и пьяниц.

— Ну эти двое тоже любят выпить, в пути они почти выпили целую бутылку виски. А сейчас я расскажу вам, что я слышала о вашем отце. За год до того, как Блэйка выбрали сенатором, он вместе с вашим отцом ходил к той скале. При свете луны они увидели Черный предмет и им показалось, что он ползет к ним, увеличивается в размерах и окутывает их со всех сторон. У них появилось чувство, что они находятся в его утробе. От сильного напряжения Блэйк потерял сознание, а с вашим отцом произошло нечто совсем противоположное. От его страха вдруг не осталось ни следа, и он ощутил себя защищенным и абсолютно спокойным. И тут ему почудилось, что он находится в сенате: на одном из сенаторских мест сидел мистер Блэйк и делал ему знак молчать. Мистер Гордон и молчал до тех пор, пока Блэйк действительно не стал сенатором. Тогда он понял, что ему показали будущее, и рассказал об этом происшествии своим друзьям, добавив, что с тех пор живет с навязчивой мыслью о какой-то сверхаппаратуре, управляемой с другой планеты. На что один из его друзей пошутил: "Дух Гарды не проглотит такую обиду!".

Вскоре на машину вашего отца налетела "Скорая помощь" и он попал в больницу.

— Да, после этого мой отец окончательно убедился в существовании мертвого оракула.

— Я должна добавить кое-что. Мне кажется, что еще один ваш друг находится в опасности. Джон Рассел! На экране в Черном предмете он появился на миг и исчез. Он тоже работает с нашей группой. Сейчас они на экскурсии в Красных скалах, дай бог, чтобы он вернулся оттуда целым и невредимым.

— Но, мисс, что Джон там делает?

— Один из ассистентов профессора Удуерта его приятель, но мне кажется, что он находится там из-за одной женщины…

— И, кроме того, археология — его слабость. Но странно, почему Том Херлинг согласился посетить Дракона, ведь это почти четыре часа потерянного времени, а его у него постоянно не хватает.

— Именно поэтому я думаю, что кто-то до меня его уже предупредил. Да и смерть его отца двадцать пять лет тому назад, в тот же день, в тот же час…

Джек механически отпивал в продолжение всего разговора шампанское и вдруг почувствовал, как погружается в сон. Последней его мыслью было: как возможно заснуть в присутствии такой женщины. Она еще что-то говорила, но он уже ничего не слышал.

Убедившись, что снотворное подействовало, мисс Холлер проворно встала и, надев перчатки, склонилась над спящим.

Джон с досадой заметил, что забыл сигареты.

— Мистер Рассел, — сказала Лана, — не огорчайтесь, я подожду вас на берегу, даю вам десять минут, чтобы вернуться.

Он пустился бежать обратно через лес, но вдруг вспомнил о совете Скотта не отделяться друг от друга, потому что опасность нарастала. Джон остановился и посмотрел на часы. Было четыре часа дня: солнце уже почти спряталось за скалистым массивом. День прошел, а им предстояло еще закончить два задания, связанные с риском и волнениями. Он решил, что сейчас ему не до сигарет, и побежал обратно. Ланы на берегу не было. Но не успел он еще растревожиться, как увидел ее голову над водой озера. Он невольно скрылся за деревом и увидел, что она выходит из озера. Ее нагота сияла на солнце. Он пошел назад, погулял немного и вернулся. В своем воображении он продолжал видеть скульптурной формы бюст в капельках воды. Ему показалось, что он находится в каком-то безлюдном мире и она — единственное живое существо, в которое Творец вложил все совершенство и часть своей души.

— Вы что, на крыльях летели, мистер Рассел?

Я еле успела искупаться.

— Я решил, что мне не нужны сигареты. Но с вашей стороны очень неблагоразумно купаться одной.

— Я спрятала пистолет в купальной шапочке.

Они вскарабкались на скалу, с которой было видно все озеро. Солнце прорезало его гладкую поверхность огненно-красными стрелами. Постепенно они стали темнеть, пока озеро не стало походить на гигантскую иссиня лиловую фиалку и в воздухе разнесся ее аромат.

— Мы как будто находимся в сердце земли, — тихо сказала молодая женщина, — я чувствую ее пульс… Когда мы прогоним Дракона, я построю себе домик на этом самом месте и буду жить здесь по нескольку месяцев в году подальше от рева автомобилей. Посмотрите, как тут широко, не придется рубить ни одного дерева. Что вы скажете о моей идее, мистер Рассел?

— Вы просто мечтательница.

— Почему бы мне не купить здесь кусочек земли?

— Это в ваших возможностях, но здесь никто не селится. Всем кажется, что ты тут на краю земли… Подождите, мне показалось, что внизу между сосен ходят двое человек.

— Я их видела, еще когда они карабкались. Они играют роль влюбленной пары, но в это с трудом верится, потому что любовь ищет уединения, а они идут прямо к нам. Сейчас давайте притворимся и мы влюбленными. Мы должны целоваться, чтобы те не увидели наших лиц.

Мужчина и женщина приближались, слышен был их разговор.

— Мистер Рассел, побыстрее обнимите меня, нехорошо, чтобы я делала первый шаг.

Джон положил ей руку на плечо и тут же почувствовал, как ее губы впились в него. Поцелуй длился целую вечность: Джону показалось, что они плывут над озером. Лана со вздохом, похожим на стон, отпрянула от него.

— Прошу извинить меня, если вам было неприятно, — неожиданно спокойно сказала она. — Между прочим, вы очень плохо играли свою роль.

— Вы же жена Скотта, — еле слышно произнес он.

— Совсем нет! — звонко рассмеялась она. Удаляющаяся пара обернулась на смех, и в ту же секунду послышался легкий щелчок фотоаппарата, который она держала завернутым в шарфик.

— Думаю, что Скотт будет доволен фотографиями. Но как же он вам не сказал, что мы с Ланой близнецы. Да и разве вы не слышали, что все меня зовут Анной?

— Я думал, что это просто уменьшительное…

— Как вам кажется, мы не вызвали у них подозрений?

Джону ничего не казалось, он вообще не был в состоянии ни о чем думать. Ему лишь хотелось еще держать в объятьях это чудесное создание. Ни одна женщина еще не целовала его с такой любовью.

— Мы свое дело сделали, — сказала Анна. — С этого места нельзя выстрелить в мистера Херлинга, отсюда его просто не будет видно. В половине седьмого мы должны быть у малого каньона, чтобы подстеречь Бетти Кок. Время еще есть, но давайте лучше спускаться, а то Рита станет беспокоиться. Знаете сегодня Бак просто не в себе, он уже три раза звонил по телефону своей невесте Лайзе, той самой красивой мулатке, подруге Риты, и не нашел ее. Боюсь, что с ней что-нибудь случилось. А сегодня вечером Бак и Сото будут главными героями в "Золотом Осле". Мне пришлось покрасить усы Сото в светлый цвет: Лане нечего было делать и она описала его с русыми усами, но в остальном превосходно сыграла свою роль. Скотт завтра даст нам послушать запись.

Джон не знал, о какой роли шла речь, но не стал спрашивать. Его голова была занята только одной мыслью — что Анна не супруга Скотта.

— Я забыла передать вам привет от одного вашего хорошего друга — Джека Гордона, — продолжала Анна. — От большой любви к вам он поставил на вас крест, а другим своим друзьям и коллегам подготовил увольнение из института.

— Это невозможно…

— Вчера Лана была у него в гостях, представившись родственницей из Нью-Йорка. Она подсыпала ему в шампанское снотворное, вытащила из кармана ключи от сейфа и пересняла все документы. На другой день, когда она ему позвонила по телефону, у него не хватало слов для извинений. Сегодня вечером он снова будет ждать ее, но только напрасно, потому что она будет с нами в "Золотом Осле". Короче, подготовка закончилась, начались военные действия. Не знаю, успел ли Скотт рассказать вам все. Сегодня в полдень один из трех наемных убийц — Ларри Гамильтон был убит его смертельным врагом Большим Смитом. Через два часа у нас встреча со вторым — с Бетти Кок, которая вчера вечером сбежала из психиатрической лечебницы. Врачи держат в тайне ее бегство. Но мы потеряли следы третьего — Дока Хопера, знаем только, что он тоже на свободе. Старая Гарлэн является одной из главных фигур организации Молчаливых, а ее дочь даже принимает участие в акциях. Вчера вечером Лана прикрепила к ее телефону миниатюрный передатчик, и сейчас мы прослушиваем разговоры. Она просто была ошарашена нашим фокусом на почте.

Джон с трудом перенес новости о Джеке Гордоне и, пока они спускались вниз, невольно сжимал руки в кулаках.

Открытое порше стояло в тени дерева немного в стороне от центрального шоссе, Анна была готова тронуться в любую секунду. На заднем сиденье расположились Рита и Джон.

Рита убрала челку со лба, и стал виден безобразный шрам. Передатчик коротко запищал, и порше тут же оказалось на шоссе. Через несколько секунд открытый мустанг Бетти показался из-за поворота. Анна ехала со скоростью семьдесят миль в час, и мустанг быстро догонял ее.

— Приготовьтесь к удару, — предупредила она, когда Бетти включила сигнал для обгона. Порше резко увеличило скорость и двинулось налево. Анна нажала на тормоза.

Джон видел, как за миг обе машины стали единым целым: мустанг превратил в лепешку багажник порше. Рита прыгнула прямо на голову Бетти Кок и повернула ее лицо к себе. Глаза. Бетти были закрыты.

— Черт побери, ты ее убила!

— Осторожно!

Плечи Бетти дрогнули, и веки приподнялись. Она посмотрела мутным взглядом на Риту.

— Миссис Кок, как ты меня испугала — я было подумала, что ты пойдешь на тот свет, не попрощавшись со мной, — прошипела Рита. — Давай приходи в себя, мы вместе поохотимся на обезьян!

В тот же миг кулак Бетти врезался в живот Риты.

Рита перекатилась к дверце, чтобы открыть ее, не выпуская волос Бетти, но та неожиданно ударила ее в челюсть. Рита, видя, что она пытается вытащить пистолет, вышибла его пинком. Обе они выкатились из машины. Бетти медленно отступала, отбиваясь. Ей казалось, что она и на самом деле дерется с обезьяной, прыгающей во всех направлениях. Когда она повалила Риту сильным ударом, Джон невольно схватился за пистолет, но Анна задержала его руку.

— Не отнимайте у нее ее месть, — прошептала она, не отрывая глаз от дерущихся. — Шрам у нее на лбу — это след томагавка Бетти. Она лежала в больнице три месяца. Бетти не замечала, что отступает к пропасти. Освирепев от атак неожиданной нападательницы, в которой узнала своего самого большого врага, она теряла контроль над собой и делала непростительные ошибки. И только когда ее нога скользнула в пустоту, она поняла тактику Риты, но было уже поздно. Бетти попыталась схватиться за край скалы, но не сумела и исчезла. Анна и Джон выпрыгнули из машины, чтобы посмотреть, что произошло. Бетти висела над пропастью, ухватившись за хилое деревце. Все трое склонились над ней, вдруг в воздухе сверкнуло острие ножа, и в тот же миг раздались выстрелы. Пули раздробили ствол деревца, и Бетти Кок с криком полетела в бездну.

Острие ножа порезало щеку Риты, и она была вне себя от злости, что Бетти умерла как победительница:

— Видели, откуда она вытащила нож? Из-за плеча, она прятала его в волосах. Это был ее коронный номер, который она оттачивала с утра до ночи в больнице.

— Ладно, успокойся, дорогая, — обняла ее Анна. — В конце концов ты покончила с этой прирожденной убийцей. Иди сюда, я тебя перевяжу. Тебя должен посмотреть врач… Почему ты сразу не застрелила ее?

— Откуда я знаю, я целилась в нее, а попала в дерево! Джон поднял нож Бетти и внимательно завернул его в носовой платок, стараясь не прикасаться к нему пальцами.

— Это делается, когда убийца неизвестен, — обратилась к нему Анна с очаровательной улыбкой.

Бронированное порше, сердито взревев, отделилось от мустанга, который беспомощно остался стоять с обезображенным капотом.

— И все-таки сегодня был удачный день, — сказала Анна.

— Сейчас пятнадцать минут восьмого, через два с половиной часа мы должны быть в "Золотом Осле". К сожалению, без тебя, Рита, — Она посмотрела на ее окровавленную повязку.

— Еще предостаточно времени есть для маскировки. Мистеру Расселу приклеим красивую черную бородку, она будет идти к его синим глазам. А тебе, дорогая, я обещаю косметические операции у лучшего хирурга Чикаго.

— Я ловлю тебя на слове, — ответила Рита.

— Как вы думаете, мистер Рассел, — спросила озабоченно Анна, — действительно ли сегодняшний день был хорошим?

— Для меня он был счастливым, но для всей группы еще рано говорить.

— Раз правда за нами, значит, и боги на нашей стороне, хотя Скотт твердит, что судьба превыше богов…

— До него то же самое сказал Гомер, — голос Джона утонул в реве мотора.

— Вы должны заниматься испытанием спортивных машин, — сказал Джон.

— Так это и есть ее профессия, — удивленно посмотрела на него Рита и подумала, что нет ничего страннее влюбленного мужчины.

Когда шум мотора затих, из-за скалы над пропастью, куда упала Бетти Кок, вышла Лайза. Она тайно приехала из Чикаго, несмотря на запрет своей подруги Риты. Именно она прострелила ствол дерева. Некоторое время она постояла задумчиво, а потом осторожно стала спускаться на дно каньона.

Джон Гордон не преувеличивал, назвав ресторан "Золотой Осел" вертепом, хотя многие его посетители могли бы возразить против подобного прозаического и натуралистического определения. Его вообще трудно было описать, даже насчет имени строились только догадки. Неизвестно, происходило ли оно от Золотого осла Апулея, или просто кто-то из его первых собственников назвал его так. Но если действительно имелись в виду метаморфозы Апулея, то название вполне оправдывало себя, потому что посетитель мог войти сюда бедным, а выйти богатым (но чаще наоборот) — в подземных помещениях существовал небольшой игорный дом только для избранных, войти грустным, а выйти веселым, приехать на своей машине, а уехать на "Скорой помощи".

Оперативная группа прибыла в ресторан в неполном составе, зато совершенно преображенная. Лана больше всего времени уделила Дугласу Удуерту — из профессора по археологии он стал шахтером. Скотт Саливан с основанием рассчитывал на Лану и Брюса — своих агентов в этом городе, столице штата. Лана прекрасно сыграла свою роль, задачей же Брюса было охранять Лану и добраться до сердцевины организации Молчаливых. Преимуществом Брюса являлся невысокий рост и невыразительная физиономия, которые не внушали никакого опасения. Днем он ходил к содержателю "Золотого Осла", чтобы заказать столик для своего хозяина, крупного магната из Нью-Йорка, решившего погулять инкогнито вместе с сыновьями. Как ни старался Брюс рассмотреть ямочку на подбородке содержателя, не смог этого сделать, потому что он весь был в шрамах.

Первыми пришли Бак и Сото и выбрали столик на четверых. Немного погодя прибыли Джон и Брюс и расположились в кабинете со спущенными занавесками, откуда им был виден весь салон. Последними пришли магнат с Уолл-стрита в рабочей одежде и его сыновья, в которых Джон еле узнал Анну и Лану. Они стреляли любопытными взглядами из-под нахлобученных кепок. Скотт Саливан остался дежурить у Черного дракона.

На свете нет влюбленного мужчины, который хотя бы на миг не усомнился в верности любимой. Так происходило и с Баком в последние два дня, но сейчас ревность сменилась каким-то плохим предчувствием и он старался не думать о Лайзе. Сото заказал две бутылки виски и с ловкостью фокусника через некоторое время заменил их двумя такими же бутылками с чаем.

— Не забывай, что теперь ты Дик, — напомнил Баку Сото в третий раз. — Если кто-нибудь позовет Дика, тут же повернись! Но я думаю, что они найдут нас по усам.

Сото замолчал, потому что к их столику подошли двое. Это были молодой человек приятной наружности лет двадцати пяти и стройная брюнетка с еле заметным синяком под глазом.

— Не примите ли вы компанию молодоженов? Только пока не кончится программа — сегодня вечером танцует Линда Рой, — спросил молодой человек с подкупающей улыбкой.

— С удовольствием, — ответил Сото. — А кто такая Линда Рой?

— Вы или шутите, или впервые в этих местах… Линда Рой — самая лучшая танцовщица и самая красивая женщина в Америке!

— После вашей супруги… — добавил Сото. — За ваше здоровье!

Женщина покраснела от удовольствия и добавила:

— Эта Линда танцует одетая только в свои волосы — они у нее до колен!

Бак рассеянно слушал и думал, случайно ли сели эти двое за их столик, и решил, что это маловероятно. Сото опросил всю группу через микропередатчики, и все присоединились к мнению Бака. Группа обменивалась информацией и по специальному шифру, когда невинные фразы имели другое значение. Удуерт сказал Лане, что с их столика будет хорошо видна программа, что означало "дополнительное подкрепление". И действительно, содержатель приказал поставить еще один столик недалеко от Бака и Сото, за который сели четверо. Все подумали, как был прав Скотт, приказав им надеть пуленепробиваемые костюмы, каждый из которых стоил целое состояние и представлял собой имитацию кружевного нижнего белья из сплавов титана, алюминия и железа.

— Мы узнали, что сегодня из Максим-бара придут и другие артисты, — обратился молодожен к Сото. — Наверное, здесь какие-нибудь важные лица.

— Да, — ответил Сото. — Знаете, кто вон тот человек с двумя ребятами? Миллиардер из Нью-Йорка с сыновьями — показывает мальчишкам реальности жизни. А вы, дорогой, не могли бы ответить на один вопрос? — и он посмотрел на синяк женщины. — Как вы ее гладили, что ваша рука оставила следы? Только не обижайтесь!

Все рассмеялись.

— Это было большим недоразумением, — сказал молодожен, не переставая смеяться. — И во всем виноват мой отец…

— Да, не следует старым вмешиваться в жизнь молодых, — начал было Сото, но тот перебил его:

— Да нет, мой отец умер пять лет тому назад, но он часто мне повторял: начнет ли твоя жена петь ни с того, ни с сего, дело тут нечистое! И моя жена вдруг стала петь, чего раньше никогда не делала. Ну а я страшно ревнив, сам не заметил, как мой кулак попал в ее лицо. Оказалось, что мать перевела ей почтовым переводом три тысячи долларов, которые выручила за продажу земли, и поэтому она распелась. Но она на меня не сердится.

— А ты что задумался, Дик, — улыбнулся Сото, тряся Бака за плечо. — Может быть, и Лайза пела на прощании?

Все опять засмеялись, но молодожен внезапно замолчал, а потом сказал:

— Это имя я встретил сегодня в морге, где работаю. Когда я сегодня вечером собирался уходить, принесли женщину божественной красоты. Двое полицаев увидели двоих дерущихся на дне каньона и, спустившись на вертолете, нашли два еще теплых трупа — один был известной преступницы Бетти Кок, а другой — этой женщины, судя по ее документам…

Он не успел договорить, и голос его утонул в шуме аплодисментов. На сцене появилась Линда Рой в красном плаще. В салоне приглушили осветление, а на нее направили разноцветные прожекторы.

Бак, оправившись от ошеломившей его вести, вскочил со стула, чуть было не опрокинув стол, и бросился к дверям. У самой двери с ним столкнулся какой-то пьяный, и они оба упали на пол. Пьяный, вероятно, был не совсем пьян, так как тут же поднялся и нанес удар в живот Бака. В следующую секунду Сото ударил его кулаком в подбородок и тот застрял между двумя столами. Все зашикали на них, потому что Линда Рой уже начала танцевать, окутанная длинными черными волосами. Драки в "Золотом Осле" считались обычным делом, и для их усмирения держали специальных людей. Но на этот раз посетители не смогли до конца досмотреть танец восхитительной Рой, чего еще с ней не случалось. Несколько мужчин тут же бросились на Сото, который стал отбиваться быстрыми и точными ударами. Около них двоих образовался большой круг, и до них донесся спокойный голос Удуерта: "Пятнадцать долларов".

— Ты слышал, Дик? — Сото одним прыжком оказался около Бака, который дрался с двумя здоровяками, — Их около пятнадцати человек!

— Понятно, — ответил тот, схватив своих противников за головы и ударив их одну в другую.

— Хорошо, Дик, ты мне нравишься, я подумал, что ты забыл свое имя. И спокойнее, мы с ними справимся.

Брюс, явно забавляясь, выглядывал из-за занавеса. Из самодельной рогатки, сделанной из резинки и пальцев, он стрелял по носам дерущихся свернутыми в трубочку кусочками картона, причем делал это с удивительной точностью. Через несколько секунд тот, в нос которого попала такая трубочка, падал как подкошенный, если не успевал сесть на стул.

Джон посмотрел на стол Удуерта — тот сидел с невозмутимым видом, а его "сыновья" надевали толстые кожаные перчатки.

— Им незачем вмешиваться, — прошептал ему любовно Брюс. — Скоро я их всех выведу из строя… Если только не последует какой-нибудь сюрприз.

Брюс шептал совсем тихо, потому что был уверен, что их разговоры прослушиваются. И вправду, им подготовили сюрприз. В другом конце салона несколько человек тоже дрались. Удуерт считал, что они наняты содержателем для отвлечения внимания посетителей, и предварительно заплатил по счету с хорошими чаевыми, как и подобает человеку его ранга. Оркестр продолжал играть, несколько нар танцевало.

— Бак не может полностью собраться, — сказал Брюс Джону. — Он вошел в раж и делает одну ошибку за другой… Тот, с черной бородой, уже несколько раз пытается заколоть его ножом, а другие его прикрывают и я не могу попасть в него. Наверняка он руководит всей акцией.

Джон удивился, как это до сих пор он не заметил этого человека. С густой черной бородой и орлиным носом он был среднего роста, но терялся между другими здоровяками и поэтому казался низким. В следующие секунды Джон потерял голову, разум оставил его, а вышедшее из-под контроля тело бросилось с кулаками на дерущихся. Внезапное вторжение смутило их, и он тут же добрался до цели. Джон нокаутировал двоих с быстротой, которая смутила его самого, и в следующий миг нанес удар в густую черную бороду. От такого удара они оба свалились на пол…

Удуерт и Брюс обменялись мнениями:

— Старый осел, это ты выпустил гранату?

— Да нет, она сама взорвалась совсем неожиданно… так бывает всегда, когда ярость вытеснит рассудок. Посмотри, его как будто покусала целая свора бешеных псов.

— Ну давайте, ребята, позабавляйтесь и вы немного! — сказал магнат с Уолл-стрита своим сыновьям.

Те с веселыми криками бросились на первых попавшихся. Их кожаные рукавицы при любом ударе выпускали отравляющие вещества через микроскопические дырочки. Лана сумела спасти голову Джона от летящей пепельницы и схватила его руку, вцепившуюся в черную бороду.

— Мистер, его борода не приклеенная, — крикнула она. — Еще немного и вы оторвете ее вместе с кожей!

Анна посмотрела вокруг. Сото и Бак в окровавленной одежде держались за стулья, готовые упасть. Все остальные лежали на полу как мертвые. Над ними стояли трое официантов с подносами в руках. Они были похожи на священников, которые не знали, кого первым начать отпевать. За ними Брюс бросал на Джона восхищенные взгляды.

— Эти люди действительно передрались бы, не подоспей мы вовремя, — сказала Анна одному из официантов. Ее глаза блестели от возбуждения. Она положила каждому на поднос по стодолларовой бумажке с таким видом, будто угощала конфетами. — Господа, этот вечер был очень веселым, в Нью-Йорке можно умереть со скуки. Жалко, что мы не смогли досмотреть Линду Рой. Но завтра мы придем снова, правда, Джо?

— О'кэй, — ответила Лана. Обе они так изменили голоса, что их не могла бы узнать родная мать.

— Давай позаботимся о пострадавших, — продолжала Анна. — Эти двое, — она показала на Бака и Сото, — должны поехать в больницу, их здорово продырявили. А у этих троих раздулись кисти рук, наверное, у них переломаны кости. Вот к чему приводит это все, когда человек позволяет себе шутить без перчаток. Остальные не нуждаются во враче, вы поможете им, господа?

Официанты одобрительно закивали, а Анна обратилась к Джону:

— А вы, мистер, помогите нам, раз уж выбрались невредимым из этой передряги.

Через десять минут два нанятых Брюсом кадиллака летели по горной дороге наверх, к Черному дракону. За рулем первого сидела Анна, около нее Джон, а сзади Лана, Удуерт и Бак. Во втором сзади сидели связанные бандиты, а впереди — Сото и Брюс. Когда они подъехали к малому каньону, было больше часа ночи. Брюс остановился в кустах справа от дороги. Анна припарковала немного ниже. Никто не разговаривал, будто объявили минуту молчания.

— Бак, прими наши соболезнования, — сказал Удуерт. — Это просто судьба, жестокая судьба…

Тут по передатчику послышался голос Брюса:

— Кончайте, ребята! Посмотрите на вашу правую руку! Знаете, почему она уже толщиной с ногу? Потому что вы били в живот, а мои друзья под рубашкой носят ежовые кожи, иголки которых намазаны отравой. Так что ваши кулаки раздуются еще больше, а завтра состоятся ваши похороны, если вы уже заказали гробы. Но если вы решите исповедоваться мне как истинные христиане, я дам вам противоядие и спасу вашу жизнь. Ваша свобода тоже в моих руках, потому что я снимал скрытой камерой. Брюки моих друзей продырявлены ножом…

— Ножом работает только Грязный Боб, — прервал его один из бандитов. — Ты убедишься в этом.

— Он ваш главарь?

— Да, но только нашей группы из четырех человек. Он нам заплатил предварительно тысячу двести долларов, которые мы еще не разделили, потому что я не нахожу их у себя в кармане.

— Они в моем кармане. Этот Боб очень к вам щедр.

— Вовсе нет, он в первый раз отпускает такую сумму, наверное, у него имеются кое-какие сведения о вас.

— А что вам приказали?

— Положить ваших друзей в больницу на несколько дней. Черной работой, как всегда, занялся Грязный Боб, поэтому и львиная доля — его.

— Вы члены организации Молчаливых?

— Не имеем ничего общего с этой организацией. Поверьте, нам все еще дорога собственная шкура — с ними шутки не проходят.

— А Грязный Боб кому служит?

— Владельцу "Золотого Осла", но в нем я не уверен… Но о Молчаливых вам никто ничего не скажет, вы только напрасно теряете время.

— А нам и не надо. Их песня спета. С Драконом тоже покончено!

Последовала короткая пауза, а потом Брюс снова заговорил:

— Почему вы не просите, чтобы я вас развязал? Я уже сказал, что ваша жизнь зависит от моих таблеток. Сейчас вы получите по одной, а четвертого сентября — еще по одной. Таким образом, ваши похороны откладываются. Вот ваши деньги, из них я вычел только сто долларов, чтобы купить моим друзьям новые брюки. Пусть Грязный Боб вам их компенсирует…

— А зачем надо было тащить нас сюда? — спросил один из бандитов, запихивая банкноты в карман.

— Чтобы вы своими глазами увидели смерть Черного дракона!

— Уж не принимаешь ли ты нас за простаков? Мы не имеем ничего общего с сумасшедшими, живущими в долине. Черный дракон никогда не существовал, это выдумки!

— А я тебе говорю, что он есть! — твердо ответил Брюс.

— Я готов положить голову на плаху, если ты это докажешь! И если эти таблетки снимают боль, то не мучай нас больше!

— Вот таблетки, вот бутылка с водой. Но вместо головы заложи-ка ты лучше пачку банкнот. С согласия твоих приятелей, конечно. С моей стороны вы будете иметь тысячу сто долларов. Идет?

Все трое переглянулись.

— Мне не по вкусу такая игра! — прорычал один из них.

— И мне, хотя никаких драконов нет! Третий упорно молчал.

— Ясно, ты ценишь свою голову гораздо ниже четырехсот долларов, — заключил Брюс.

— Вот что я тебе скажу, — взорвался тот. — Еще никто не сумел мне ничего внушить, и если ты и на самом деле увидишь Дракона, то это твое дело!

— Но я не только его видел, но даже поговорил с ним. И не только я. Завтра в шесть вечера он навсегда будет изгнан из этой долины заодно с Молчаливыми. А как это произойдет, мы и сами посмотрим. Сейчас мы остановимся в двух милях от городка, там я пересяду в другую машину, чтобы сопровождать моего раненого друга до безопасного места, а вы будете ждать в этой машине до завтрашнего вечера. Этими биноклями воспользуйтесь, когда все начнется. Сюда придут и другие люди, с этого места скала видна как на ладони. А послезавтра вечером приходите в ресторан "Золотой Осел" за другими таблетками.

— Мы закончили раньше, чем ожидали, — заметил Удуерт, после того как Брюс и Сото разместились в машине. — Поехали, Скотт ждет нас!

Внезапно по передатчику послышался сигнал Скотта — он коротко сообщил, что ему грозит опасность. Не дожидаясь приказа Удуерта, Анна стала спускать машину вниз по крутизне. Потом вся группа стала пробираться по узкой тропинке, держа наготове заряженные пистолеты. Когда они приблизились к расщепленной надвое скале, Брюс отделился от группы и пополз по-пластунски вперед один.

— Стой! Стрелять буду! — донесся окрик Скотта.

— Я доктор Тредуэлл из института по бактериологии, — пробормотал Брюс испуганно. На нем были парик, усики и очки.

— Почему вы являетесь только сейчас, черт побери? Вы должны были прибыть еще вчера вечером, коллега! Идите, я покажу вам путь, потому что я поставил сети вокруг всей скалы. Не хочу светить фонариком, чтобы не пугать ежей, их уже восемнадцать, причем один огромный, как медведь, — он чуть не разорвал меня на куски!

— Вы шутите?

— Какие там шутки, вот он здесь, в пещере!

— Да это человек! Что он здесь делает?

— Едва ли ищет ежей, как мы.

Доктор Тредуэлл с интересом осмотрел связанного человека, чья стриженая голова придавала ему сомнительный вид.

— Посмотрите, у него рука опухла!

— Он, наверное, укололся о ядовитого ежа. Я слежу за его пульсом — он увеличивается и припухлость тоже, причем быстрее, чем должно быть. Ему наверняка не делали прививок… До утра скончается…

Связанный выпучил глаза.

— У меня есть противоядие, но только для себя. Вдруг и я уколюсь? Знаете, что я слышал? Может быть, это и неправда, но конкурирующий с нами институт имеет противоядие в виде таблеток. Наверное, и этот человек послан ими.

— Ну и ну, а мне это в голову не пришло!

Они собирались выйти из пещеры, чтобы расставить новые сети, когда связанный взревел как зверь.

— Ну что с тобой, приятель? — Скотт равнодушно стал прощупывать ему пульс.

— Не дайте мне умереть, и я вам расскажу все, что знаю.

— Ну о чем тебе рассказывать? Ясно, что ты осужденный на смерть преступник и конкурирующий с нами институт выпросил тебя у властей, чтобы использовать как подопытную мышь, точнее крысу. Они послали тебя сюда, обещая сохранить жизнь. Но им известно, что после полуночи Черный предмет излучает особую радиацию, которая привлекает ежей, как валерьянка — кошек. Эта радиация остается на иголках и образует химическое соединение более ядовитое, чем курарэ. Это объясняет таинственные случаи со смертельным исходом, случившиеся за последние годы. И даже долину Молчания переименовали в долину Смерти. Доктор Тредуэлл, я не вижу другой причины, чтобы этот несчастный оказался здесь. Если бы его послали за ежами, то снабдили бы подходящей одеждой, сделали бы прививку… Нет, нет, он находится здесь, чтобы умереть, а они потом заберут его труп и исследуют костный мозг.

— Но меня послали не врачи! — взревел пленник, трясясь в нервном приступе. — Я вам все расскажу, только спасите мне жизнь! Я должен был зарыть кое-что в расщелине скалы.

— И где это "кое-что"?

— Я оставил его внизу, потому что хотел проверить, есть ли тут кто…

— Коллега, сделайте ему инъекцию с противоядием. Через сорок восемь часов нужна будет еще одна.

Через пять минут у Скотта в руках была металлическая коробка, чей часовой механизм был поставлен на шесть часов третьего сентября. Скотт перевел стрелку на пятнадцать минут вперед так, чтобы пленник этого не видел, а потом велел ему зарыть ее в расщелине.

— Наши желания совпадают с желанием тех, которые послали тебя! — добавил он. — Это твой шанс! Скажи им, что все в порядке и тебе никто не помешал, а четвертого сентября после обеда придешь в институт по бактериологии за вторым уколом. Вот моя визитная карточка. И если хочешь остаться в живых — ты никого не видел! Сам того не зная, ты послужишь благородному делу: молчи сорок восемь часов, пока не исчезнет Черный предмет, тайна которого уже разгадана. После его исчезновения начнется распад яда на ежовых иголках и смерть уйдет из этой долины.

Маленький фонарик из последних сил боролся с густым мраком в пещере. Скотт осмотрел лица каждого в отдельности.

— Сейчас пятнадцать минут третьего, — сказал он спокойным и деловым голосом, как будто они снова начинали археологические раскопки. — Чем раньше мы займем наши места, тем лучше. Бак, я договорился, чтобы Лайзу поместили в морозильную камеру, и четвертого числа мы должны быть в морге, живыми или мертвыми. А сейчас я изменю места для постов. Ты, Джон, становишься неуправляемым, из тебя сыщик не получится, поэтому будешь все время около меня. Вы вчетвером идете к трясине, Удуерт и Бак спрячутся в укрытии, а Сото и Брюс полетят на дельтапланах на другую сторону болота. Анна и Лана будут ждать в укрытии, что на холме, а я с Джоном на холме напротив. А сейчас всем спать, я подежурю до зари. Никому не показываться, кроме как по моему приказу, и не снимать пуленепробиваемые костюмы. Брюс, помоги мне натянуть еще сетку около скалы на случай нового посещения.

— Мистер Рассел, — обратилась к Джону Лана. — Я хочу сказать вам кое-что.

Две сестры с Джоном остались в пещере.

— Когда я в первый раз увидела того преступника, которому вы чуть не оторвали бороду, мне показалось, что это Джек Гордон — те же брови, круглые глаза, орлиный нос. Мысленно я попыталась представить его себе без бороды. Не было ли и у вас такого ощущения?

— Да, с того самого момента, когда я узнал о нем все, он стоял у меня перед глазами. Когда началась драка, я долгое время его не замечал, Брюс обратил на него мое внимание, и тогда я увидел нож у него в руках. Я забыл, что Сото и Бак в пуленепробиваемых костюмах, и посчитал красную краску за кровь. Сожалею, что я заставил вас рисковать жизнью.

— Ничего подобного, — прервала его Лана с улыбкой. — У нас была двойная охрана — со стороны владельца "Золотого Осла" тоже. Мы ведь сыновья магната с Уолл-стрита.

Скотт позвал Лану, и Джон остался наедине с Анной. В полумраке она казалась ему призрачной и далекой. Из глубины пещеры нахлынул холод, и ему показалось, что стены начали смыкаться.

— Несмотря ни на что, вы были великолепен, мистер Рассел, я хочу, чтобы вы это знали. — Она стояла около него так близко, что он чувствовал ее теплое дыхание. Она выключила передатчик у него на лацкане в виде значка, будто предчувствуя, что он ей скажет.

— Я люблю вас, Анна… кроме вас, ничто не имеет для меня значения. — Он взял ее лицо в свои ладони и стал целовать. — Хотите быть моей женой?

Она вздрогнула и робко взглянула на него:

— Мистер Рассел, зачем вы разбудили меня — мне было так хорошо! Вы и на самом деле бросаетесь на все сломя голову. Вы же не знаете, что я разведена и у меня двое больших детей? Две дочери…

— Но это прекрасно!

— Что, мистер Рассел?

— Что вы свободна и мы сможем пожениться сразу после того, как все это кончится.

Укрытия были удобными — в них имелись запасы воды, пищи, оружия и даже туалет. Группа Скотта расположилась там на остаток ночи, весь день и часть следующей ночи — они ждали Молчаливых к одиннадцати вечера, те должны были прийти за золотыми статуэтками и другими сокровищами, которым нет цены. "Профессор" говорил о них только с мэром и шерифом и показывал им фотографии.

В скалах около водопада было много пещер, и самая неприступная из них принадлежала Молчаливым. Рита и Анна установили, что в ней имелось два специально сделанных прохода, один из которых вел прямо к броду через трясину. Через передатчик в этой пещере Скотт получал весьма ценную информацию.

— Скотт, ты можешь поспать несколько часов, — сказал Джон, когда оба они расположились в укрытии. Джону было не до сна. Но Скотт помрачнел:

— Нет, я дождусь, пока все не пойдут по своим местам. Они должны связаться со мной в течение часа. А вот Бак мне что-то совсем не нравится.

— Но он выглядит спокойным…

— Чересчур спокойным, это меня и тревожит, я восемь лет работаю с ним и хорошо его знаю.

— Но как Лайза оказалась там? И действительно ли Бетти Кок ее убила?

— Да, к сожалению. Я узнал по радиостанции, как все это было. Бетти упала на дерево, которое смягчило удар, а потом покатилась вниз, пока не упала в реку. Полуживой выбралась на берег, и там ее нашла Лайза. Лайза стала осторожна приближаться к ней с пистолетом, но Кок и на этот раз оказалась быстрее и хитрее и ударила Лайзу ножом в горло.

Скотт замолчал и выключил передатчик.

— Два года тому назад Кок подкараулила Риту и Лайзу в окрестностях Чикаго, швырнула томагавк в лоб Риты и поцарапала ножом шею Лайзы в миллиметрах от артерии. Они не стали преследовать Кок, а сразу же поехали в больницу, а Молчаливые закрыли ее в психиатрической лечебнице, в комнате со стальными дверьми и охраной. Стэн Карвел нашел связи в больнице, и мы узнали, что Бетти Кок будет спрятана в грузовике, который развозит пищу по тюрьмам. Мы начали следить за каждым ее шагом, и наконец появилась возможность отомстить ей. Рита не хотела, чтобы Лайза вмешивалась в это дело, и потребовала, чтобы та осталась в Чикаго, но Лайза не согласилась и тайно поехала за ней. Вот что случается, когда человек переоценивает сам себя и недооценивает врага. Она смогла выстрелить в Кок всего один раз.

— Это судьба, — повторил Джон слова Удуерта.

— Нет, это не судьба! — возразил Скотт с раздражением в голосе. — Просто это несоблюдение правил игры. Рита должна была застрелить Кок, но она решила ликвидировать ее по-другому, чтобы дать той полностью почувствовать ужас смерти, и расплатой стала смерть ее подруги, ее собственная разбитая челюсть, пять выбитых зубов и разрезанная щека. Лайза тоже допустила непростительную ошибку, выстрелив в ствол деревца и понадеявшись, что Бог закончит остальное.

Ей нужно было хотя бы выстрелить Кок в руки, тогда бы она не получила нож в горло. Полицейские твердят, что она находилась на расстоянии всего нескольких метров от нее. Лайза не годилась для этой профессии, несмотря на все ее положительные качества, и Бак это понимал. Они хотели после свадьбы заняться земледелием и скотоводством: у его отца есть небольшая ферма. Когда полицейские пошли на место происшествия, то увидели Кок мертвой, но вопреки многочисленным увечьям на ее лице было выражение блаженства. Агонизирующий мозг Кок сумел собрать последние силы и совершить последнее убийство. Когда она увидела, что нож попал в цель, то посмотрела на небо благодарным взглядом и умерла с открытыми глазами… Джон, если хочешь, можешь покурить в "туалете"…

— Нет, спасибо, я уже не курю с сегодняшнего дня.

— До каких пор?

— До конца жизни. Ты что, мне не веришь?

— Верю, верю, я знаю твое ослиное упорство.

— Все это время я чувствовал себя, как старый локомотив — у меня не хватало дыхания, когда я копал или карабкался по скалам. Ты знаешь, а Риту я оправдываю — иногда разум перестает играть свою роль.

— Я не упрекаю ни Риту, ни Лайзу, ни тебя, я просто делаю анализ. Человеку трудно изменить свою сущность. Я сам решил стать детективом всего за несколько секунд после того, как оба моих брата Алан и Билли были убиты в один и тот же день. Это случилось десять лет тому назад. Алан поступил на работу в одно солидное предприятие, которое занималось покупкой и продажей недвижимого имущества, не зная, что оно связано с преступным миром, а потом назначил туда и моего младшего брата. Однажды вечером, когда я сидел в лаборатории, туда вбежал Билли, раненный и испуганный до смерти. Он только и успел проговорить, что кто-то убил Алана и гонится за ним, как дверь бесшумно открылась и перед нами появился очень высокий и худой мужчина в белом халате. Его лицо было замаскировано. Он вытащил пистолет с заглушителем и выстрелил в Билли. Все произошло за какие-то считанные мгновения. Человек исчез так же быстро, как и появился, но его длинное тело навсегда запечатлелось в моей памяти, я и сейчас узнаю его из тысячи. В окно я увидел уносящуюся прочь "Скорую помощь". Билли умер у меня на руках, сказав всего одно слово "Чикаго". Я как во сне поменял всю свою последующую жизнь — жажда мести замутила мое сознание. Это чувство было совсем новым для меня, я и не подозревал, что оно может быть таким сильным.

Предприятие, где работали братья, давно уже было перед банкротом. Его центр находился в Чикаго, и я поехал туда. Там я связался с одним частным детективом, от которого не получил никакой пользы, кроме моего знакомства с Ланой. Он не смог справиться с розыском преступников и в шутку предложил мне заняться этим самому, и я отправился по указанному им адресу. В железных воротах не было замочной скважины, и я нажал на звонок. Мне открыл коротко подстриженный мальчик в спортивном костюме, но я больше обратил внимание на целое море тюльпанов во дворе. Я спросил мистера Конроя, представился и сказал, что хотел бы брать уроки по боксу и каратэ. Мальчишка ответил мутирующим голосом, что отец в Нью-Йорке и вернется через неделю, но он сам может заняться со мной каратэ, чтобы я не терял время. Я удивился. Его глаза смотрели на меня дерзко и даже насмешливо, что характерно для его возраста. Я поблагодарил и сказал, что давно уже не занимаюсь детскими играми. Но он не рассердился, а улыбнулся так очаровательно, что я пожалел о своих словах. "Как хотите и до свиданья, мистер Саливан", — ответил тот и подал мне руку. Я виновато пожал ее и в тот же миг почувствовал ток, текущий по моим мускулам. В следующую секунду я перевернулся в воздухе, не успев понять, что проклятый мальчишка применил какой-то дьявольский прием. Я изогнулся, чтобы упасть не на щебень, а на тюльпаны, на мягкую землю, и тут же услышал женский вопль: "Мои тюльпаны!" Мальчишка наклонился почти в слезах, и через расстегнутый костюм я в изумлении заметил самый красивый женский бюст, который когда-нибудь видел.

Я еле пришел в себя. Это была Лана. Она похвалила мои быстрые реакции. А через несколько месяцев мы поженились. Ей в ту пору не было и восемнадцати лет. Я рассказал ей, что заставило меня стать частным сыщиком, и она решила, что мы должны найти и убить преступника, но тот словно провалился, а только через него я смог бы выйти на главаря банды, который приказал убить моих братьев. С каждым годом жажда мести усиливалась, я все время строил планы, как им отомстить. Так прошло десять лет. Однажды я был в Нью-Йорке, где у меня филиал под руководством Брюса, и пошел в какой-то паршивый ресторанчик. Около меня собрались скитники, нищие и воры, и я было собрался уходить, как вдруг вошел такой высокий мужчина, что ему пришлось пригнуться, проходя в дверь. Я узнал его фигуру. По тому, как он двигался, я понял, что он почти слепой. Я быстро встал и схватил его за руку. "Где ты пропадал? — спросил я дружелюбно. — Пойдем выпьем вместе". Когда мы сели, он с напряжением старался вспомнить, кто я. Я объяснил, что мы вместе работали, и напомнил о двух убийствах в Бруклине. "Ты не должен был убивать младшего, он ничего не знал", — сказал я равнодушно. "Да, — ответил он, — Я попытался спасти его и только ранил, но шеф был неумолим — не хотел рисковать". Я стиснул зубы, чтобы не закричать, и спросил, где же шеф сейчас. Его лицо исказила гримаса, и он сказал: "Шеф был и остался подлецом. Он убил моего друга у меня на глазах. А тот был честным малым, не укрывал ничего от краж и много раз рисковал жизнью за других. Я назвал шефа негодяем, и он выстрелил в меня, один из выстрелов попал в голову. Я долго лежал в больнице и выздоровел, но вскоре заметил, что у меня падает зрение. Тогда я решил поторопиться, убил самого шефа и трех его помощников, которые ненавидели меня и наверняка бы дознались, кто убийца шефа. Один из наших был свидетелем убийства трех помощников, и я совершил непоправимую ошибку, что оставил его в живых. Ты не замечал, что труднее всего выстрелить в просящего? Он смотрел на меня такими жалобными глазами, пока я думал, что же с ним делать.

Потом я уехал в Венесуэлу и целых десять лет скитался по всему свету. В Штатах я всего несколько месяцев. Не закажешь ли ты мне еще виски?" Я заказал и тихо вышел, чувствуя себя сломленным, ограбленным и опустошенным, сел на скамейку и попытался проанализировать состояние, в котором находился. За последние годы я все чаще задавал себе вопрос, не распалась ли банда, как часто случается, когда ее члены перебьют друг друга. При мысли об этом у меня болезненно сжималось сердце, и я понял, что моя жажда мести еще не утихла. Неужели я целых десять лет охотился за призраками? Убийца моих братьев на этот раз убил мою душу. Я вспомнил о Лане — как будет реагировать она на то, что я пил вместе с убийцей и ушел, заказав ему еще одно виски, вместо того чтобы убить его. Лана может разлюбить меня навсегда, потому что в ней течет кровь ее прадедов — голландских морских разбойников. С супругом Анны стало то же самое. Я позвонил Лане по телефону, сказав, что мне необходимо остаться в Нью-Йорке еще на три дня. Мне нужно было успокоиться и собраться с мыслями. На третий день я вылетел в Чикаго, твердо решив не говорить ей ничего о встрече. Я предложил ей попутешествовать под предлогом, что я устал. Целый месяц мы путешествовали по Европе, были в Японии и Индии. Когда мы вернулись, у меня все еще не было желания работать — все казалось мне бессмысленным. Лана старалась развлечь меня с исключительным умением и тактом. Все свое время я посвящал чтению и тренировкам, потому что чувствовал, что не в силах довести до конца какое-либо серьезное дело. Мне было ясно, что я переживаю депрессию, в основе которой лежала моя растерянность, бессмысленность жизни и бессилие предпринять что-либо. И только твое появление вывело меня из нее. Я рассказываю тебе все это, потому что знаю, что ты меня поймешь, и потому что постоянно жду, что ты мне скажешь: "Скотт, Джек Гордон только мой!" Но не забывай, Том Херлинг тоже имеет на него право. Не забывай также, что, когда страсти начинают бушевать, человек в состоянии совершить необмысленные поступки, и именно в такие моменты ему нужен разумный друг. Том в опасности, и сейчас все наше внимание должно быть направлено на него. Док Хопер здесь и подкарауливает нас. Я узнал его на фотографиях, которые вы вчера сделали с Анной: говорю о той паре молодоженов, что села за ваш столик. Анна считает, что женщина — это переодетый мужчина, но даже если она не права, где гарантии, что эта женщина — не вторая Бетти Кок?

Джону в первый раз действительно стало страшно за Тома Херлинга — его друг сегодня в шесть вечера добровольно встанет под скалой, как к стенке.

От этой мысли он почувствовал, как кровь снова забушевала в нем — Скотт хотел от него слишком много. Джон мог согласиться со всем, но не с этим. Он должен справиться с Джеком Гордоном, нужно было только поддерживать чувство мести, пока не ударит час. Единственным препятствием являлся Скотт Саливан — как скрыться от его зоркого глаза?

"Скотт знает, что ему надо беречь меня и от Джека, и от самого себя, потому что Джек миллионер и может победить…" — эти мысли заставляли Джона нервно вздрагивать. Возможно, его отец был прав, говоря, что в этом мире правят сильные и безрассудные, а не умные. Но все-таки от самого человека тоже зависит его судьба — он вяжет ее петлю за петлей, как кружево.

Мелодичный звон прервал его мысли — Бак позвонил, чтобы сказать, что все на своих местах. Сото и Брюс перелетели на дельтаплане над трясиной и сейчас находятся в укрытии. Удуерт уже спал. Туман стал еще гуще — его можно было резать ножом.

Укрытие Удуерта и Бака представляло собой глубокую яму в скале чуть пониже хребта. Из нее через щели можно было вести наблюдение за целой местностью и трясиной. Узкий вход в яму, куда еле протиснулся Удуерт, был закрыт растящим рядом кустов. Удуерт храпел так, что Бак рассеянно подумал об опасности обвала. Он чувствовал себя отстраненным от группы Скотта, как будто все они остались в другом, давно забытом мире. Им завладела странная мысль, что он умер. С того момента, когда Скотт подтвердил смерть Лайзы, им завладело какое-то странное спокойствие, он почувствовал прилив сил и ясность мыслей. Ему казалось, что он пришелец с другой планеты, который прибыл на эту неизведанную землю с миссией и улетит, когда ее выполнит. Карабкаясь с другими по крутому склону, он чувствовал, как ноги сами несли его. Слушая тяжелое дыхание Удуерта за спиной, Бак понял, что ему необходимо сделать — это решение было принято за секунды до мельчайших подробностей. И сейчас ему ничего не оставалось, кроме как начать действовать. При неверном свете фонарика он четким почерком написал на листке бумаги:

Дорогой Скотт!

Сожалею, но иначе я не могу поступить. Боюсь, что ты не поймешь меня, но в первый раз в жизни я абсолютно уверен, что мне надо сделать. Я не выдерживаю больше — все мне кажется бессмысленным. Ты похож на охотника, который выпускает на волю схваченную добычу, независимо от того, вредная она или полезная. Но сорняки надо вырывать с корнями — меня учили этому еще в детстве, и сейчас у меня появилась возможность выполнить это правило! Я уверен, что это настоящее чувство, и боюсь его потерять — это чувство дает ясность мыслям и готовность мускулам. Я пишу тебе как инопланетянин, прилетевший, чтобы сотворить добро и опять улететь. Здесь меня больше ничего не удерживает, и шанс уцелеть у меня минимальный. А сейчас мне нужно торопиться, потому что сорняки могут задушить вас.

Твой Бак.

Он засунул листок с запиской в щель, сделанную в рукоятке его ножа. Секрет этой рукоятки знал только его отец — если Гарда откажется говорить, то его друзьям после возвращения в Чикаго придется поехать к нему на ферму. Удуерту он написал еще одну записку, где говорил, что ему необходимо отправиться в Чикаго по неотложному делу и им придется действовать без него. Острием ножа он приколол эту записку над головой Удуерта, а рядом положил микропередатчик, кошелек с четырьюстами пятьюдесятью долларами и пистолет. Сняв куртку, он сложил ее и тоже положил на землю. Его движения были точными и размеренными, и он походил на человека, который готовится купаться в озере. Потом он осторожно вытащил нож Удуерта, потому что этой ночью ему необходим был обыкновенный большой нож, а не его изящный с гравированной рукояткой, за который Скотт давал "целый Манхаттан", называя его чудом. Бак взял с собой две лопаты, моторную пилу и осторожно выбрался из укрытия. Туман окутал его тело как мокрой простыней — ему казалось, что он находится в бассейне, наполненном ледяным молоком. Бак стал спускаться по тропинке и вскоре увидел часовых, поставленных Молчаливыми, которые самоуверенно стояли на посту, не допуская и мысли о том, что кто-нибудь может нарушить покой Долины Молчания и что именно в эту минуту по тропинке спускался один безумец, ступая бесшумнее рыси. Бак видел в этой непроглядной ночи с поразительной ясностью и двигался вперед с уверенностью сомнамбула, как будто у него были глаза и на ногах. Он остановился в десяти шагах от часовых, положил инструменты на землю, вытащил нож и прислушался. Он услышал тихий разговор и увидел троих, сидящих на земле. Бак швырнул в кусты камень, и они вскочили на ноги.

— Что это? — сердито спросил один из них. — Стойте здесь, а я схожу посмотрю вниз по склону.

Когда его фигура исчезла из виду, Бак шагнул вперед и воткнул нож в горло одного из оставшихся, потом молниеносно вытащил его и ударил другого в живот. Первый быстро поднимался, услышав их приглушенные крики. Бак быстро спрятался за куст — его светлая одежда была почти неразличима в тумане. Услышав рядом тяжелую поступь, он воткнул нож по самую рукоять тому в спину, при этом у него мелькнула странная мысль, что нож идет, будто направляемый какой-то посторонней силой. Бак в первый раз в жизни убивал человека со спины, но ударил еще два раза. В тот же самый миг две железных руки схватили его. Ему на миг показалось, что это кто-то другой, таким сильным было это задушающее объятие после трех ударов ножом. Его залила волна вонючего пота и горячая кровь из ран. Тот пытался ударить его ножом в живот и, наверное, ему бы это удалось, если бы не защитная кольчуга Бака. Бак изо всех сил ударил того коленом в пах, объятие на секунду ослабло, и Баку этого было достаточно, чтобы пронзить его в сердце. Мужчина упал, как поваленный бурей дуб, прямо на Бака. Послышался хруст сломанных ребер, но Бак не почувствовал ни боли, ни тяжести, а только вонь гигантского тела и теплоту его крови. Он подумал, что, когда вся кровь вытечет из него, эту громаду мускулов можно будет приподнять, но сейчас он находился в плену у этого чудовища, которое и после смерти выглядело непобедимым. Вдруг от боли он чуть не потерял сознание, но постарался собраться с мыслями, чтобы найти хоть какой-нибудь выход. Вытащив нож из спины гиганта, он принялся, как безумный, ударять его снова и снова. Горячие струи залили ему лицо и попали в рот. Бак схватил мертвеца за плечи и нечеловеческим усилием спихнул его с себя. Его вырвало, и невыносимая боль снова повергла его в отчаяние. Ему казалось, что он забит в землю десятками ножей. Бак вытащил из кармана таблетки против головной боли и две положил в рот. Не сумев проглотить их, он начал ползти наугад и тут же наткнулся на трупы первых двух. Около них валялась пластмассовая бутылка без пробки. На дне еще оставалось несколько капель прокисшего вина. Бак запил ими таблетки и обессиленный до смерти лег на спину. Внезапно донесся шум вертолета, который становился все яснее, видно, вертолет пролетал уже над озером. Какие планы строили Молчаливые? Через несколько минут Бак почувствовал себя лучше и снова пополз по направлению к тропинке, где оставил лопаты и пилу. Найдя их, он спустился вниз. Боль все еще мучила его, но Бак уже не обращал на нее внимания, захваченный одной-единственной целью. Оставив лопаты около трупов, он стал спускаться к трясине. Бак надеялся, что Молчаливые подумают, что часовые хотели ограбить золото и, не поделив его между собой, перебили друг друга.

Он шел твердым и уверенным шагом, как будто ничего не случилось, и дошел до трясины. Его ноги утонули по щиколотку в ней, но не больше, потому что ступали на бревна брода. Бак входил все дальше в болото, крепко держа пилу. Перед ним лежал бескрайний ковер зелени, пышный и загадочный, на который не ступала нога человека. Ему показалось, что так он шел целый километр, пока, наконец, не попал на островок твердой земли. Шум вертолета был еле слышен: он улетал, сделав свое дело, а Бак свое только начинал. Остров с двух сторон был связан с бродом маленькими деревянными мостками. Один из мостков он подпилил пилой, и он утонул в трясине, перерезая путь Молчаливых к Сото и Брюсу. Ему оставалось подпилить и первый мостик так, чтобы при большой тяжести он рухнул, отправив чудовищ в трясину. Когда он закончил, чувствуя, что пила стала весить тонны, то присел на последнее полусрезанное бревно отдохнуть, Подпиленное бревно могло выдержать не больше двух человек. Вместе с усталостью к нему вернулась острая боль в груди — Бак почувствовал, что почти теряет сознание. Полив три таблетки водой из трясины, он проглотил их, повторяя: "Все будет хорошо. В одной таблетке кофеина столько же, сколько в двух чашечках кофе, значит, я выпил несколько чашечек". Из-за боли ему казалось, что время движется еле-еле. Но вот голова начала проясняться, дыхание стало глубже. "Через две минуты я смогу пойти обратно, — думал он с облегчением. — Ты сделал большое дело, поздравляю тебя, Бак! Заслуживаешь увидеть удовольствие на лице Удуерта под маской упреков, когда расскажешь ему о своем полуночном приключении. Тайна этой шутки останется между нами, потому что Скотт не поймет меня…"

Бак встал: что-то было не в порядке с его организмом, но он не мог понять, что именно. Зато ноги подчинялись ему и шагали с равномерностью машины. Трясина кончалась — всего в десяти шагах виднелись заросли тростника. Ему казалось, что в этом болоте находится вся грязь, какая только есть на свете, но конец этой грязной истории уже был виден. Вдруг он с удивлением увидел тонкий луч солнца, пронзающий туман. Разве ночь уже кончилась? Бак ужаснулся: вдруг на верху холма туман уже рассеялся? Острая боль в груди заставила его сесть, его ноги утонули в ледяной грязи. "Как бы я хотел погреться на солнце, — подумал он, — я дал бы полжизни, даже всю жизнь за солнечный луч".

Вдруг по его груди разлилась теплая волна. "Что со мной? Почему я не в силах пошевелить рукой?" — Бак наклонился и увидел широкую красную ленту, сползавшую с его груди, и с тупым безразличием подумал: "Что за насмешка, почему это должно произойти сейчас, когда все уже кончилось? Но все-таки мне нельзя здесь оставаться — если туман поднимется, Молчаливые тут же увидят меня в бинокли. Самое важное сейчас — скрыться в тростнике. Там я укроюсь и буду греться на солнце весь день — это единственное, что я хочу… Передо мной целый день для размышлений — я решу, стоит ли еще ползти по всей этой грязи в этом проклятом мире…" Поняв, что ему не удастся встать на ноги, он пополз. Пила давила его своей тяжестью, и он бросил ее в трясину. "Я, наверное, двигаюсь слишком медленно", — подумал он с тревогой. Его руки одеревенели от холода. Тростник был так близко, что ему казалось — он сможет ухватиться за стебель самого близкого, но вместо этого лег на самый край последнего бревна в броде. Его затрясло от холода, но вскоре стали появляться какие-то приятные видения. Туман медленно рассеивался. Бак сказал сам себе: "Давай, парень, не раскисай, пришло время выкатиться из этой колыбели и хорошенько выкупаться в грязи, а то вся акция провалится из-за тебя ко всем чертям. Скотт никогда тебе этого не простит…"

Он смутно сознавал, что наступил самый решающий момент его жизни и не случайно он лег на самый край бревна. Но чтобы нарушить это равновесие, нужно было ничтожное усилие или даже легкое дуновение ветра… Бак погрузил голову в грязь, и одеревеневшее тело последовало за ней.

Джек вышел из кабинета отца твердой самоуверенной походкой, которая всегда напоминала старому Гордону его собственную молодость, заставляя сердце переполняться гордостью за то, что жизнь прожита не напрасно и все его усилия и риск оправдали себя.

Но сейчас его мучило плохое предчувствие и он изо всех сил старался выглядеть перед сыном спокойным. С той самой ночи, когда группа Скотта Саливана буйствовала в "Золотом Осле", старого Гордона по ночам преследовали кошмары. В ту ночь перед ним появились давно умершие члены банды, чья трагическая участь почти исчезла из его памяти, потому что с тех пор прошло почти сорок лет и он забыл даже их лица. И вот они пришли во сне и сели вокруг его кровати во главе с Хорстом — Большое Ухо, его старым приятелем. Они были совсем как живые, и он вдруг понял, что болен, болен неизлечимо и они пришли к нему в его последние минуты, чтобы взять с собой. Он с ужасом смотрел на них, говоря, что он еще жив и не хочет идти с ними. И тогда их лица заострились и стали безжалостными — они пришли свести с ним счеты.

"За все нужно платить, шеф, — процедил сквозь зубы Большое Ухо. — Рано или поздно за все нужно платить, если не на этом свете, то на том, запомни! Ты оставил нас, не позаботившись даже о наших семьях…"

Его сон был настолько правдоподобным, что, пробудившись, Гордон еще чувствовал запах мертвецов. Он вспомнил о Хорсте — Большое Ухо — кто-то ему говорил, что он остался в живых.

Следующий кошмар был еще явственнее. На этот раз мертвецов было еще больше, и опять их вел Хорст — Большое Ухо. Все они говорили, что они — его жертвы и, протягивая длинные руки с искривленными ногтями, рвали куски мяса из его тела.

"Твой час пришел, старая акула, — наклонился над ним Большое Ухо. — Ты пойдешь с нами — мы выбрали тебя шефом подземного мира, настоящего подземного мира, там, внизу…"

"Убирайся, подлец, — Гордон пытался закричать, но ни звука не выходило из его горла. — Я никогда не был вашим шефом, отбросы!"

Но Большое Ухо крепко держал его за горло: "Ты не обманешь нас, всегда шефом был ты, сначала явно, потом тайно. Иди с нами, мы ненавидим тебя, но ты нам нужен!"

Гордон провожал своего сына, стоя у окна. Тот сел в роллс-ройс и исчез за соснами. Гордон почувствовал спазм в сердце, сел в кресло и попытался сосредоточиться. Наверное, он еще находился под впечатлениями письма, которое получил вчера. В нем было всего несколько строк: "Мистер Гордон, я вынуждена писать вам, так как мне необходимо срочно уехать. На следующий день после встречи с вашим сыном я побывала у Черного предмета и увидела, что на него падает темная тень. Пишу вам, потому что знаю, что он сам не примет это всерьез: Ваша Дориан Холлер". Он тут же обратился в Нью-Йорк по адресу, написанному на конверте, но ему ответили, что миссис Холлер будет отсутствовать еще долго.

Старый Гордон чувствовал, что в последнее время не все в порядке — предводители Молчаливых стали вести себя странно и скрытно, так сообщал ему посредник. Может быть, тому виной неожиданная смерть Бетти Кок, которая произошла скорее всего не без участия Чикагской полиции. Наверняка до того, как исчезнуть из виду, Мэйзи Херлинг наняла и других сыщиков. Те, из "Золотого Осла", исчезли без следа, хотя его люди искали их по всем городским больницам. Но в любом случае Док Хопер и его помощник подстраховались на случай непредвиденного — они выстрелят из разных мест за секунду до взрыва и скала рухнет на уже мертвого человека. И все-таки существовала маленькая вероятность того, что Том Херлинг не пойдет к Дракону, а останется на вилле, и тогда провалится вся акция. Гордон два раза предлагал сыну взорвать скальный массив над виллой, но тот отказывался под предлогом, что очень хорошо знает своего шефа и он несомненно туда пойдет. А сейчас отца терзали сомнения, а письмо Дориан Холлер заставило его задуматься над тем, что раньше и в голову ему не приходило. Вдруг Мэйзи Херлинг задумала нанести ответный удар? Вдруг она сумела узнать, что за Молчаливыми стоит он — Гордон? И вместо ее сына погибнет его сын? С этими мыслями он лег, и кошмары снова поглотили его. К обеду он позвонил Джеку и сказал, чтобы тот зашел к нему после работы, потому что он уже получил всю информацию об инциденте в "Золотом Осле". При встрече Гордон попытался отговорить Джека присутствовать на экзекуции, но Джек отказался, тогда Гордон пришел к решению поставить взрывчатку с часовым механизмом в скале над виллой Тома Херлинга. Взрыв произойдет третьего сентября в шесть вечера на случай, если Том передумает идти к Дракону. А также он прикажет своим людям сторожить Джека на пути к долине Молчания и вернуть его в случае чего. Неизвестно, что может взбрести в голову молодым людям.

Удуерт внезапно проснулся и увидел при слабом свете, струящемся из расщелины в скале, что рядом с ним никого нет. Он выглянул и при свете солнца увидел стаю стервятников. Тут он заметил записку Бака, пригвожденную ножом, и прочитал ее рассеянно. Найдя бинокль, он снова стал разглядывать окрестности — птицы клевали трупы, но вроде среди трупов не было Бака. Может быть, около кустов лежали другие трупы и их не было видно. Окровавленные лопаты наводили на мысль, что бандиты, наверное, перебили друг друга из-за золотых статуй. Удуерт заметил, что недоставало двух лопат и пилы, и забормотал:

— Глубоко же ты закопался, сынок, зачем нужно было делать все это? Или ты прочитал мои грешные мысли, когда я осматривал проклятый брод? Все эти псы не стоят и твоего мизинца!

Вдруг послышался голос Скотта по передатчику:

— Дуглас, вы уже проснулись?

— Почти… Бак еще спит, он принял снотворное… Во сне я слышал шум вертолета…

— Знаю, Джон уже сказал мне.

— Бак сегодня вне игры — он в тяжелом психическом состоянии. При необходимости я дам ему морфий.

— Держи меня в курсе. Брюс и Сото пока не отзываются. У вас еще туман?

— Давно поднялся, только внизу еще плавают несколько облачков тумана, но трясина очень красива, да и день будет таким же.

Оба они разговаривали шифром.

Удуерт стал рассматривать в бинокль брод и островок, ничто не выдавало там недавнего присутствия человека — все было закрыто кустами, Его опытный глаз различил два куста со слегка увядшими листьями, воткнутыми в грязь для маскировки. Старый полицай решил, что парень хорошо сделал дело, он ведь был его учеником.

— Ну что у них? — спросил Джон.

— Удуерт говорит, что при необходимости даст Баку морфий — значит, он уже это сделал.

— Он фактически остается совсем один на весь день, разве это не опасно?

— Сегодня в опасности только Том Херлинг и никто другой. Его убиец замаскировался этой ночью, как и мы, и проявит себя около шести вечера, если вообще проявит. От Дока Хопера все можно ожидать. Но до тех пор они с соучастником будут вести себя тихо. Наверное, их вертолет высадил где-то в скалах. День и вправду будет красивым, как заметил Дуглас, но, к сожалению, мы будем видеть его только из наших щелей. Вообще-то больше всех работы у сестер-близнецов — им ведь надо постоянно следить за скалами, которые как раз напротив их укрытия. Только оттуда можно ждать выстрела.

— Может быть, и нам надо пойти к ним?

— Нет, зрение у них острее нашего, да и стреляют они не хуже… Мне же надо держать связь с группой, и вот-вот позвонят из столицы. У Брюса там своих два полицая, они в случае чего свяжутся с Томом и Стэном Карвелем, но там все спокойно. Мэйзи Херлинг и ее сноха проснутся сегодня вечером, когда все уже будет позади.

Джону показалось заманчивым в тяжелые минуты так оторваться от жизни, как мать и жена Тома. Наверное, и с Баком надо было сделать то же. Джон с удивлением заметил, что он всю неделю упрекал себя за бесцельно прожитые годы, но вот появилась Анна и все изменилось — она как будто родилась из прозрачных вод озера и осушила родник его сомнений. Теперь он знает, как жить дальше: в его воображении появился небольшой домик для них двоих и свадебное путешествие в Японию, Индию или Австралию, а может быть, и в Европу… туда, куда захочет она, ему было все равно… Образы мертвой Лайзы, окровавленной Риты, несчастного Бака отвлекали его от мечтаний — с этими людьми он провел всего несколько дней, а ему казалось, что прошли годы. Он упрекал сам себя за свое счастье, за то, что даже Джек Гордон уже не вызывает у него такого чувства мести, но самое главное это то, что он утратил свой инстинкт самосохранения. Сегодня в шесть вечера Том может погибнуть, а Джон Рассел, возможно, последует за ним. Сын всемогущего Гордона со своими миллионами может сделать все, что захочет. Мрачное лицо его бывшего друга вернуло его к действительности. Он спросил Скотта:

— Вы с Брюсом предварительно подготовили этот номер с ежами?

Тот усмехнулся:

— Эта идея пришла мне в голову несколько дней тому назад, но наш разговор в большой степени был импровизированным, хотя и убедительным. После обеда ты посмотришь один фокус, я же еще и фокусник — это очень необходимо в моей профессии, и не я первый их использую. Жрецы древнего Египта, умевшие делать фокусы, держали в подчинении целые народы. Я нарочно заставил Брюса и Лану пустить слух о ядовитых ежах и подготовить почву для "дуэли" между Томом Херлингом и Черным драконом — Том убьет его с помощью химика Саливана, если, конечно, раньше убийца Док Хопер не отправит Тома на небеса. А сейчас поспи немного.

Скотт, наверное, почувствовал, насколько Джону захотелось спать. Джон тут же заснул и спал непробудно три часа. Тем временем Скотт наблюдал через бинокль солнечную поверхность озера. Когда Джон проснулся, ему показалось, что лицо Скотта было таким беззаботным и очарованным, как будто он и на самом деле любовался красотой дня, но тем не менее именно это его выражение породило в Джоне смутную тревогу, превратившуюся в страх. Он попытался подавить в себе страх, ведь Скотт до малейших подробностей рассказал ему обо всех предосторожностях, в отличие от тайны Мертвого оракула, в которую он никого не посвящал. Огромное количество взрывчатки и современное автоматическое оружие давали все шансы на успех, но все же Джону казалось, что его счастье будет разрушено. Голос Скотта вернул его к действительности.

— Что-то ты рано проснулся. Наверное, из-за пуленепробиваемого костюма.

— Я даже забыл, что он на мне. Почему полицейским не дают такие же для опасных акций?

— Единственная причина это то, что они дороговаты.

— И сколько же они стоят?

— Чуть побольше твоего спортивного шевроле каждый. Я еле устроил десять таких костюмов… Я получил новые сведения, но сначала послушай разговор между Ланой и Джеком Гордоном.

Когда магнитофонная запись кончилась, Джон задумался. Лана говорила как бы словами Скотта, и имелись расхождения между ее разговором и разговором Брюса с бандитами из "Золотого Осла". Брюс вынудил их присутствовать на дуэли между Драконом и Томом Херлингом, у Скотта же была другая цель — расчистить путь, по которому пройдет Джек Гордон. Если бы Джон был более проницательным, он бы догадался, какие события их ждут, но у него было не то состояние, чтобы анализировать только что прослушанный разговор. Он был всецело поглощен своим чувством к Анне и не думал ни о мести, ни о рискованном эксперименте, который близнецы провели с телефонистками. Разговор Ланы с молодой Гарлэн тоже был предварительно продуман Скоттом до мельчайших подробностей, и он совсем запутал провидицу. Да вдобавок Удуерт рассказал кмету и шерифу о новейших исследованиях в области оккультных наук и о теории перегоняющего отражения, базирующейся на возможности непосредственной связи между невропсихической и физиологической деятельностью некоторых личностей со сверхчувствительной нервной системой, и поэтому наверняка дочь Гарлэн сумеет войти в контакт с духом Гарды. За рюмкой самого хорошего на свете, по мнению Удуерта, вина на земле "Шато лафит" он несколько раз повторил кмету и шерифу, что их ждут тяжелые испытания, потому что когда речь идет об огромном богатстве, даже самые здравомыслящие люди могут потерять голову: к ним протянут руки директора крупнейших национальных музеев, и долина может разделить участь древнего Египта, чьи сокровища по сей день красуются в музеях Европы.

Джон заметил, что Скотт выбивает такт на подзорной трубе, и вспомнил, что он всегда так делал во времена их молодости, находясь в напряжении, и вдруг ему пришло в голову, что он должен взять на свои плечи часть груза, обрушившегося на Скотта. До шести вечера оставалось еще четыре часа — они могут пройти незаметно, если отвлекать его разговорами. Нужно разговаривать, независимо о чем. И Джон спросил:

— Разве Лана не подвергалась опасности, войдя в дом этого гангстера?

— Конечно, от Джека Гордона всего можно ожидать, поэтому Брюс все это время прятался в багажнике машины. Лане удалось вытащить из сейфа и заснять все документы. Я думаю, что в один прекрасный день сын может превзойти отца по масштабам деятельности.

— А знаешь, кого готовят в директора института? Самого невзрачного заместителя Стэна Карвеля — профессора Вернера!

— Вернера? — недоверчиво спросил Джон. — Но ему же скоро на пенсию!

— Вот именно. Года через три-четыре он уйдет на пенсию, а на его место, по предсказаниям Мертвого оракула, будет назначен твой приятель Джек. А Оракул, по словам старого Гордона, никогда не ошибется в таких вещах. Гордон все это говорил своим друзьям да еще добавил, что Блэйк примерно тогда же станет губернатором штата. Мои сведения о Блэйке таковы: когда Гордон взял его под свое покровительство двадцать пять лет тому назад, учителя установили, что никаких особенных способностей у мальчика нет, тогда Гордон нанял ему частных преподавателей и все пошло по предсказанию Гарды.

— Теперь я кое-что начинаю понимать, — пробормотал Джон, чувствуя, как в нем закипает кровь. Он понял, что, если Дракон не будет убит, через три-четыре года Блэйк может выставить свою кандидатуру на пост президента. И только Скотт может положить всему этому конец — все в группе знали, что Скотту известна тайна Черного предмета, хотя и не задавали лишних вопросов.

— Я расскажу тебе и о старом Гордоне: в 1946 году он был в заключении за нападение на банк, позже его судили за убийство и освободили из-за отсутствия доказательств. Во второй раз его судили за мошенничество, но ему снова удалось отвертеться. В 1953 году он купил игральный дом в Лас-Вегасе. В 1959 г. его уличили в продаже наркотиков, но опять же не хватило доказательств. Он проворачивал темные сделки в большом масштабе, но в 1963 году неизвестно почему уехал из Лос-Анджелеса и поселился в самом богом забытом штате, где водились драконы. Здесь он женился на дочери банкира Купера, у которой трое детей от предыдущих браков, а у самого Гордона — только один сын Джек, которого он очень любит. После женитьбы Гордон включился в военный бизнес, торговля наркотиками и азартные игры перестали его интересовать. Позже он выдал дочь своей жены за Блэйка, о котором старая Гарда предсказала, что он достигнет огромных высот. У Гордона нет непосредственной связи с Молчаливыми, так как он действует через посредников, но фактически весь штат у него в подчинении.

— То есть, что бы ни случилось, он выйдет сухим из воды.

— Да, он выходил сухим из воды, даже когда сам делал черную работу.

Джон почувствовал бессильную ярость, как животное в капкане. Этот капкан расставлен и для Тома Херлинга: в продолжение многих лет Гордон опутывал весь институт невидимой сетью и сейчас все в его руках. Даже в случае полного успеха акции он останется хозяином положения. А Том не ведал, в какой степени и он сам, и институт находились в опасности, вначале он даже не хотел надевать пуленепробиваемый костюм.

— Но как говорили древние греки, — продолжал Скотт, — над богами властвует Зевс, а над ним — сама судьба… А сейчас давай термос с кофе и бутерброды — надо подкрепиться.

После кофе Джон почувствовал себя спокойнее и продолжил:

— Некоторые философы считают, что человек сам делает свою судьбу.

— Раз философы расходятся по этому вопросу, наверное, есть два вида судьбы — одна, которая властвует над человеком, и другая, над которой властвует он сам. Но мне известно ее коварство, я не заблуждаюсь на этот счет, я же тебе рассказывал о причудах судьбы полгода тому назад, когда я отпустил убийцу моих братьев.

— Да, Лана никогда не должна узнать о вашей встрече.

— Если я ей расскажу, что я ушел, заказав ему еще одно виски, она подумает, что у меня не все дома. И вправду, преследовать человека по всему свету десять лет, оставить свою профессию… Но я знаю одно: вот уже полгода я живу в другом пласте жизни и все время спрашиваю себя — в настоящем мире ли я живу? По мнению Бака, и Сото, и Брюса, мы должны убить и того, кто отдает приказы, и того, кто их выполняет, потому что это путь пресечения последующих убийств и потому что и тот, и другой виновны в одинаковой степени.

— Я тоже так думаю, — прервал его Джон.

— Знаю, да и сам я еще полгода тому назад думал так же. Но меня стал волновать вопрос о провидении и возмездии. Я имею в виду не божье провидение и даже не угрызения совести, а то, что приходит закономерно. Вот человек совершает преступление за преступлением, оставаясь при этом безнаказанным, потому что он профессионал, а жертвы — неопытны, боязливы и беззащитны… И все-таки нельзя бесконечно провоцировать судьбу, можно потерять голову от успеха и допустить ошибку.

— Да, но к Гордону это не относится, он недоступен в своей крепости.

— Есть и исключения…

— А его собаки рыщут около наших укрытий…

Скотт услышал нервную нотку в тоне друга и рассмеялся, чтобы успокоить его:

— О нашем присутствии здесь не знают ни Джек, ни его отец, ни Молчаливые, это точно. Опасность исходит только от Дока Хопера, который выслеживает Тома Херлинга, а мы его. Но Том будет в пуленепробиваемом костюме и даже в специальном парике из того же металла. Я не беспокоюсь о его жизни, самое главное — это покончить с Хопером и Молчаливыми, потому что другого такого удобного случая не будет. Не кажется ли тебе, что они действуют слишком дерзко?

— Я думаю, что если ты подразумеваешь под "покончить" запрятать в тюрьму, то ошибаешься.

— Да, в этом вопросе мы расходимся во мнениях, но ведь кому-то нужно начинать строить более гуманный мир? Нельзя же все время мстить и убивать! Даже на войне существует такое правило: если ты ранил противника, то должен о нем позаботиться.

— Это похоже на детские соревнования, когда из-за неумения нескольких игроков вся команда проигрывает. А не лучше ли вообще запретить играть в эту игру?

— Так мы этим и занимаемся. Мы стараемся перерезать крылья Гордону, расстроить их планы, спасти институт. Мне кажется, что ты уже на пути к истине, а Стэн Карвел этот путь уже прошел, но Том Херлинг — совсем другое дело: он снова с головой уйдет в борьбу, как только справится с Драконом. Гений — это самый страшный зверь, никто не может вырваться из его ногтей. Ты помнишь, что говорил наш учитель истории о Наполеоне: "Этот военный гений чувствовал себя лучше всего среди грохота пушек. Они заставляли его душу ликовать. Грохот очаровывал его, успокаивал, давал ему энергию и возможность сосредоточиться. Когда, между сражениями, он отдыхал в Версальском дворце, ночная тишина пробуждала в нем чудовищ, которые опять влекли его на поле брани".

"Но я ни Наполеон, ни Том Херлинг, — думал Джон. — Во мне нет ни гениальности, ни даже таланта. Я стал ученым благодаря неимоверным усилиям возвыситься над посредственностью, внушая себе и другим, что я кое-что представляю. Вот простая истина, Скотт ее тоже понял: когда человек лжет самому себе, он незаметно уничтожает сам себя. Странно, почему простые истины понять труднее всего?"

— Скотт, — спросил Джон, — я всегда удивлялся, разве нормально, что человек, у которого сто миллионов долларов, стремится трикратно увеличить это количество? Ведь это по сути символические цифры?

— Да, бизнес затягивает, как азартная игра, но не забывай и о тщеславии! Мечта Гордона — стать мультимиллионером и сделать сына миллиардером, создать свою династию наподобие Форда и Рокфеллера.

— А Лана была удивительно убедительна в разговоре с Джеком, прямо как спиритистка.

— Она хорошая актриса и ее сестра тоже. Обе ничего не боятся, раз считают, что правы. Они ученицы Удуерта. Между прочим, профессора, который его замещает, тоже зовут Удуерт. А Дугласа мы считаем членом нашей семьи, он даже живет в соседнем доме. Сото и Бак часто гостят у него подолгу, он любит их как сыновей. Я познакомился с ним тогда же, когда и с Ланой. Приземлившись на ее тюльпаны, я услышал смех из-за ограды. Это был Дуглас, копавший сад для поддержания спортивной формы. Потом я узнал, что он был закадычным другом отца Ланы. В то время от него недавно ушла жена. Дуглас твердил, что она это сделала из-за его демонстративной отставки в Чикагской полиции — там он работал комиссаром. А Лана знала от его жены другую причину: он замучил ее в постели. Но все-таки это самое лучшее, что может сказать жена своему мужу при расставании.

Скотта прервал передатчик Анны: она сообщала, что заметила Дока Хопера или его сообщника. Среди скал находился сундук, имевший неправильную форму и покрашенный так, что походил на обломок скалы. Его трудно было заметить даже в подзорную трубу. В этом сундуке наверняка мог разместиться только один человек, в нем имелось и отверстие для стрельбы, в котором кто-то время от времени мелькал.

— Хорошо придумано и хорошо сделано, — заметил Скотт. — Наверное, ему было нелегко в скалах в такой туман. Наши девочки ликвидируют его в последний момент.

— А если он их опередит?

— Есть довольно мест, откуда можно послать ему пулю. Они не нажмут на спуск до тех пор, пока не увидят дуло, направленное на Тома. А сейчас им надо найти гнездышко другого убийцы, не в воду же он спустился с вертолета. Дуглас удивил меня. Я ожидал, что скорее летчик услышит его храп, чем Дуглас — шум вертолета. Это заставляет меня думать, что в мозге человека есть еще много тайн, о которых наука даже и не подозревает.

В любом раю существует свой маленький ад — укромное местечко среди райских кущ, куда господь посылает согрешивших праведников покаяться. Так думал угнетенный и замерзший Сото, проснувшись утром в мрачном укрытии среди скал. Укрытие походило на каменную келью с неровными и влажными стенами, через щели в которых, свистя, просачивались усталые ветры, чтобы отдохнуть. Из одной такой щели было видно только синее небо, а из другой — бездна, в которую должны провалиться Молчаливые. В это укрытие можно было войти только через брод в трясине, а выйти — из другой пещеры, длиной около двести футов. Скотт положил взрывчатку в двух местах — там, где кончался брод, и у выхода из пещеры, а площадь между этими двумя точками заполнил другой взрывчаткой по специальной схеме.

Судьба решила, что эта утонувшая в молчании и упоенная собственной красотой долина должна стать свидетелем самой кровавой драмы.

Из укрытия не было видно кустов, у которых стервятники клевали скелеты трех мертвецов, поэтому Сото и Брюсу казалось, что они кружат над призраками. Они молча завтракали, и их тела занимали то же положение, что и ночью — сведенные, потому что укрытие не позволяло им выпрямиться.

— Что мы такого сделали мистеру Саливану, раз он заставил нас тут сидеть? В багажнике кадиллака я чувствовал себя намного удобнее, — проворчал Брюс. Сото был в таком же мрачном настроении и охрипшим голосом ответил:

— Это укрытие показалось нам самым подходящим и безопасным. Жалко, что нам отсюда не видно ни солнца, ни красоты вокруг. Как бы я ни поворачивался, не могу распрямить онемевшую ногу. Не пойму, отчего она онемела — от холода или от сиденья, но уже на свои ноги рассчитывать не приходится.

Во сне Сото увидел себя маленьким мальчиком: он вместе с братом бежал через поле, а потом оба они бросились в реку. Вдруг ослепительное солнце закрыли облака, полил ливень и он оказался один, чувствуя, как весь дрожит от холода и страха. Сото долго лежал с закрытыми глазами, не шевелясь. В нем зародилось плохое предчувствие. Он не верил в сны, но этот смутил его. Они не виделись с братом столько лет, а так любили друг друга в детстве. Он очень часто думал, что настоящее счастье бывает только в раннем детстве и кончается, когда ребенок переступает порог школы. Вот и сейчас Сото подумал, что дал бы всю оставшуюся ему жизнь за счастье снова прожить свои детские годы. Его прервал голос Брюса:

— Что бы ты сказал на предложение жить вместе со мной в Нью-Йорке?

— Но мне хорошо и с Баком!

— Я думаю, что Бак уйдет от нас.

Сото тоже чувствовал, что скоро потеряет своего друга, он даже примирился с этой мыслью, но внезапно ему стало жаль:

— С тобой я бы умер со скуки. Ты или проводишь акцию, или как крыса копаешься в книгах. Наверное, ты ждешь, что там наверху святой Петр будет тебя экзаменовать. А сейчас прими мои поздравления за номер с ежами.

— Поздравления относятся к Скотту — он его придумал. Тот несчастный еще две ночи будет спать на иголках.

— Так ему и надо. Но признаюсь, мне непонятно великодушие Скотта к этой банде разбойников. Мне даже кажется, что он стал непохожим сам на себя. А вот Удуерт — совсем другое дело, он ясен как белый день. Я бы посоветовал тебе поехать с нами в Чикаго — это будет хорошо и для тебя, и мы сможем повысить свой интеллектуальный уровень.

— Ты меня искушаешь, — засмеялся Брюс. — Стоит подумать.

— Ты не ошибешься и будешь твердо знать, что черное и что — белое. А серый цвет это только туман — коварный и прилипчивый.

— Но я больше всего люблю носить свой серый костюм. И чувствую в нем себя шикарным.

— Да, в нем ты действительно почти как Ууди Алан. Но этот костюм исключение, потому что серость остается серостью. Дуглас совершенно прав, когда говорит, что в жизни самое главное — это разобраться в самом себе. В ясности нет коварства, даже самая жестокая истина переносится хорошо, когда она ясна. Она очищает душу.

— Я бы не хотел, чтобы мне так чистили душу — на железной терке. Душа — нежная штука, она может остаться в ее зубьях. И все-таки не понимаю, почему Скотт не хочет взорвать начало и конец брода, когда банда войдет в болото? Это же самый надежный капкан!

— Нет, нет, болото слишком велико для капкана и совсем ненадежно, а здесь мы их изловим, как мух в бутылке: спустим им веревку, поднимем поодиночке, свяжем, камеры будут снимать, газеты, конечно, об этом раструбят. Ну и риск, естественно, большой — их около пятидесяти человек, неизвестно, сколько останется после перестрелки, которую, наверное, придется вести. Черт их знает, какое у них оружие, но в болоте и в темноте вообще ничего не получится.

— Сестры, наверное, думают, как Скотт.

— А как же иначе, не забывай, что они все-таки женщины.

Брюс усмехнулся, ничего не сказав, но Сото рассердился больше, чем если бы он ему возразил:

— Слушай, дорогой, я давно хочу тебе сказать, что в отношении женщин, по сравнению со мной, ты просто ребенок, несмотря на твои сорок два года, потому что у меня за спиной два развода со всеми их материальными и эмоциональными последствиями. Меня утешает только чистая и верная любовь двух моих сыновей. Я говорю верная, потому что из них вырастут настоящие мужчины. Только пережив все это, можно понять, что за хаос кроется под понятием "женщина". И в конце позволь мне дать тебе совет, как младенцу: уходит твой последний поезд, закрывай глаза и прыгай в него. Не думай, что можно перехитрить жизнь — тебе уже пора платить по счету, а то потом много чего соберется всего сразу.

— Ты же мне всегда говорил до сих пор, чтобы я не усложнял свою жизнь, какая муха тебя сегодня укусила? Где же твоя сентенция: "Для одних мужчин свобода прежде всего, а для других — удобство? И вот вторые мужчины-рохли терпят своих проклятых жен". Да и вообще, нужно ли рожать детей, и так на земле слишком много людей. Я же не гений, чтобы человечеству были так уж необходимы мои дети.

— Почему? Ты еще ничего! Как детектив ты уступаешь только Скотту. Лично я бы не рискнул стать гангстером при наличии таких, как вы двое. А человечеству потребуются детективы, потому что отбросов становится все больше.

— Нет, нет, раньше ты был более убедительным. А сейчас советуешь мне броситься с закрытыми глазами в хаос только для того, чтобы познать самого себя.

— Ну хотя бы раз, чтобы перестать быть младенцем, да и болтать о тебе перестанут. Наверное, некоторые доброжелатели думают, что у тебя есть какой-нибудь физический недостаток.

— Ну после всего, что ты мне здесь наговорил, я подозреваю, что у тебя кто-то на уме.

— Конечно — Рита!

— Глупая шутка, — улыбка исчезла с лица Брюса.

— Глупая, но пикантная. А кроме того, может быть, вообще это не шутка.

— Как более проницательный в этой известной тебе области, я почувствовал, что она к твоей особе не совсем безразлична.

— Глупости…

— Почему, у некоторых женщин странный вкус. И даже иногда им нравятся такие стариканы, как ты…

— Что-то я этого не почувствовал!

— А когда ты мог это сделать, раз даже не рассмотрел ее как следует?

Брюс выглядел заинтригованным и несколько смущенным.

— Разве она не слишком молода для меня? Я говорю о возрасте.

— Да, она немного мала для тебя, но и ты невелик. Я говорю о росте.

— И вообще, что от нее осталось после схватки с Бетти Кок?

— Думаю, кое-что осталось. Кроме того, сестры отправят ее на лечение. Если что-нибудь в ней тебя не устраивает, нос, например, говори сейчас, хирург сделает ей какой тебе угодно профиль.

— Нет, нет, курносые носы — моя слабость. Но все же у нас разница почти в двадцать лет.

— Так это и хорошо! Для тебя, по крайней мере. Один профессор из Канзасского университета утверждает, что мужчины, женатые на женах гораздо моложе их по возрасту, живут дольше.

— А эти женщины?

— Ну пусть они сами о себе заботятся. Профессор такого исследования не проводил. Но я уверен, что Рита будет счастлива стать твоей женой, и тебе тоже будет неплохо. Тебе ничего не будет стоить сделать это доброе дело, а смысл жизни в том, чтобы раздавать добро полными пригоршнями.

— Прямо уж и пригоршнями. Добро, дорогой, это лекарство, оно должно измеряться на сверхточных весах. Если положишь больше, оно превращается в яд. Если меньше, не подействует. Видишь, как трудно докопаться до правды? Думаешь, что поймал правду, а когда посмотришь как следует, увидишь, что держишь гадюку.

— Хорошо философам, они все знают, но ничего не могут. Скажи мне без философских увиливаний, где же мне искать эту проклятую правду?

— В молнии, рожденной между добром и злом!

— Ну, в этом случае мы с тобой находимся в самом подходящем месте, — проворчал Сото и начал растирать онемевшую ногу. — Да-а, вот как мы опять пришли к серому костюму!

Удуерт долго рылся в инструментах и наконец выбрал острую секиру. Ее стальным лезвием он начал долбить скалу, стараясь не производить много шума, чтобы не привлечь внимания Молчаливых. Ему нужно было удлинить расщелину в скале, чтобы рассмотреть, есть ли и четвертый труп внизу на площадке за двумя кустами. А секретом ножа он займется потом. Он знал, что вероятность найти Бака ничтожна, но у него было достаточно времени.

Через три часа он расщепил скалу вверх на две пяди. Еще около десяти сантиметров, и он удостоверится, там ли труп Бака. Но почему он решил, что Бак мертв? Он бы не дался трем бандитам!

Еще через полтора часа Удуерту стало видно, что трупов всего три. Он в изнеможении опустился на старое одеяло. Теперь можно исключить почти невероятную версию о том, что Бак сумел проскользнуть мимо часовых, отпилить бревна на мостике и потом вернуться, чтобы убрать часовых. Эта версия нелогична, потому что они бы услышали шум работающей пилы, хотя мотор у нее и был с глушителем. Старый полицай не хотел признаться даже сам себе, что он рыл скалу только для того, чтобы заняться чем-нибудь и ни о чем не думать. Он сказал себе:

— Давай, старик, займись секретом ножа. Бак наверняка скрывается внизу в тростнике и придет, как только стемнеет. Он умный парень, и да простит меня Бог, сделал большую работу.

Анна смотрела в подзорную трубу и терпеливо ждала, когда солнечные лучи упадут на искусственную скалу, чтобы разглядеть ее до малейших подробностей.

— Я выхожу замуж за Джона Рассела, — сказала рассеянно, не отрываясь от трубы.

— Я знала это еще до тебя, — ответила ей сестра, — она, в свою очередь, наблюдала за озером и городком.

— Насколько раньше?

— За неделю до тебя!

— Но ты тогда еще не знала о духе Гарды!

— Я не знала, но, наверное, она меня знала и внушила мне эту мысль. Анна, лилии исчезли!

— Какие лилии?

— Вправо от водопада плавали две лилии. Я слышала, что у лилий нет корней и они плавают свободно в воде.

— Возможно. Есть и люди без корней, и их становится все больше, они ездят повсюду со своими подвижными домиками, точно как улитки… Ну и что же тебе внушила Гарда?

— Что вы влюбитесь друг в друга. Постой, в отверстии кто-то показался.

Подзорная труба приблизила отверстие в искусственной скале под самый нос Анны, и она ясно увидела, как от солнечных лучей, проникших туда, вспыхнули рыжие волосы находящегося там человека. Всматриваясь, Анна разочарованно сказала:

— У него синие глаза, это не Док Хопер.

Скотт приказал использовать передатчик только для важных известий, поэтому сестры информировали его, как Цезарь — одним только предложением.

— Нам предстоит самая трудная задача, — сказал Скотт Джону, — я получил сообщение, что Хопера надо искать в воде.

— Что это означает?

— Что там, в укрытии, не он сам, а его партнер. Сестры сами справятся с ним. Они просмотрели каждый сантиметр скал. Хопер выбрал себе наиболее трудное задание — в данный момент он в водолазном костюме скрывается в одной из подводных пещер.

— Или в батискафе.

— Или в подводной лодке, — улыбнулся Скотт, — вертолеты переносят целые танки, почему бы Хоперу не перенести себе небольшую подводную лодочку?

Джон почувствовал, что чувство юмора оставило его, и попытался засмеяться.

— Невозможно не заметить его в такой прозрачной воде.

— Хоть бы не было ветра, а то из-за волн совсем ничего не будет видно.

Было двадцать минут шестого.

— Скажи мне, какая разница между живым и мертвым оракулом? — спросил Сото, смотря на часы.

— Кажется, я могу ответить на твой вопрос, — ответил медленно Брюс. — Но сначала я хочу тебе сказать о том, что я заметил и чему Скотт не придал особого значения. Двадцать пять лет тому назад шаровидная молния расщепила дуб на две части. Тогда было полнолуние и Черный предмет появился у подножья скалы. Первым его увидел Блэйк, а потом еще несколько человек. Один из них, Мак, даже стрелял в него. Примерно через год Черный предмет исчез, или, по крайней мере, большинство так считает. Некоторые думали, что это какая-то аппаратура с другой планеты. Так считал и старый Гордон, он сам сказал об этом, стоя с Блэйком перед скалой. В тот же день он попал в катастрофу и был тяжело ранен. По всему штату разнесся слух о том, что Гарда не прощает никому. Гордон потом сказал друзьям: "Сожалею, что я осквернил память покойной. В этой жизни есть еще столько тайн!"

Первое, что я хотел выяснить, почему Гордон тайно ходил с Блэйком к Мертвому оракулу и почему взял мальчика под свое покровительство. Я решил, что ему просто был необходим чистый и незапятнанный человек, так как сам он не может сделать политическую карьеру из-за того, что был в тюрьме. Само провидение послало ему Блэйка. Я сумел связаться с двумя друзьями шофера, который возил Гордона, когда тот попал в катастрофу. Понапившись, они выдали, что катастрофа была инсценирована. Целью Гордона было убедить всех, что мы имеем дело с духами, так как наука о них не знает ничего и не может объяснить, почему они мстят людям. Он сумел превратить Гарду в миф, потому что ему так нужно было для будущих целей. Люди из долины Молчания суеверны. По-моему, потомки солдата Наполеона насчитывают несколько тысяч человек, этот солдат был очень плодовитым, очень суеверным, и ему принадлежали все женщины, так что Гордон попал на благодатную почву. Он стал благодетелем Молчаливых. Эта загадочная организация может превратиться в синдикат, ее интересы совпадают с интересами Гордона, что является гарантией верности. Но все-таки в основе всего стоит горбунья Хелен, озлобленная насмешками людей. А сама Гарда не была никакой ясновидящей, она просто гадала на картах, на кофейной гуще, по руке… Вряд ли она сказала, что Блэйк покорит весь мир. Наверное, просто мать Блэйка что-то выдумала, а люди преувеличили. Но вернемся к твоему вопросу о разнице между живым и мертвым оракулом. Живые оракулы не так страшны по простой причине, что они не говорят ужасной правды. Если ясновидящий скажет, что завтра тебе лучше не ездить на машине, чтобы избежать катастрофы, ты не испугаешься: если ты в это поверишь, просто последуешь его совету не ездить и все. Мертвый же оракул в долине Молчания беспощадно говорит голую правду и даже показывает ее, как на кинопленке. И что самое страшное — он бессмертен, он миф.

— А Скотт будет убивать Мертвого оракула. Не кажется ли тебе это парадоксальным?

— Только с первого взгляда, — усмехнулся Брюс. — Он сумел разгадать его тайну. Он позвал его и сумел сфотографировать, чтобы доказать всем, что он не мертв. И всего через пятнадцать минут он убьет его, если Бог захочет. Убьет по-настоящему и публично. Скотт — волшебник.

Сото был уверен, что покойная Гарда не имеет ничего общего с Черным предметом, но тогда, наверное, в подножии скалы живет какое-то творение дьявола. Сото подумал, что очень полезно работать со Скоттом — он полгода делал исследования, чтобы сейчас решить этот ребус.

Удуерт устал разгадывать секрет ножа: он трогал гравировку, тянул все его части то вверх, то вниз, но напрасно. И вдруг ручка открылась сама по себе и острие выскочило. Он вытащил записку Бака и прочитал ее одним духом.

— Так я и думал, — сказал он, — Бак внизу, в тростнике, я уверен в этом. Но как же я открыл этот нож?

Вдруг тишина была взорвана громом, как от мощного орудия. Удуерту на миг показалось, что пещера упадет на него. Раздался еще более сильный гром, а потом все утихло.

Джек Гордон посмотрел на часы и набрал телефонный номер Тома. Джек замер от спокойного голоса Тома:

— Что-нибудь случилось, Джек?

— Ничего, просто я подумал, неужели вы и на самом деле…

— Конечно, я сейчас выхожу. Если хочешь, пойдем со мной, прогуляешься.

— Спасибо, сэр, я устал. Но ваш поступок никак нельзя назвать разумным.

Джек повесил трубку, облегченно вздохнув. Теперь нужно только дождаться, пока ему сообщат, что Том вышел. Через двадцать минут зазвонил телефон и голос произнес:

— Хорошая погода!

— И в самом деле, — ответил Джек.

Все было в порядке. Джек позвонил своему мажордому:

— Эдуард, я попытаюсь заснуть, выключи мой телефон.

— Да, сэр.

По лицу мажордома было видно, что он готов охранять его сон, даже если позвонит сам президент.

Оставшись один, Джек тут же принялся за работу. Он вытащил из шкафа большой чемодан, встал перед зеркалом, и начал с большой ловкостью гримироваться: у него появились русые брови и усы, морщины около глаз и на лбу, и наконец полуседой парик совершенно изменил его облик. Он надел выпачканный чем-то рабочий костюм и разношенные ботинки, один из которых был на более высоком каблуке.

За последнюю неделю он натренировался, быстро гримироваться и даже точно подсчитал необходимое для этого время, как и время для пути и работы на вилле Тома. Наверное, он сумеет открыть сейф не более, чем за час, у него есть взрывчатка для бронированной двери и ключи для остальных. Других вилл в этой местности не было, и это облегчало его задачу.

Джек Гордон несколько месяцев готовился к удару — к первому своему большому удару, совершенному самостоятельно, без ничьей помощи и особенно без помощи отца. Он был странно возбужден не от страха перед неизвестным, а, скорее, от мысли, что большая цель вот-вот осуществится. Это будет его тайна, которую он не скажет даже отцу — ему надоело получать все, как на тарелочке. Старик должен понять, что сын хочет сам насладиться опасностью, пройти по его пути, но совершенно самостоятельно, как когда-то он. Кроме того, старику станет ясно, что сын — талантливый ученый, имеющий большие возможности в науке. Джек больше никому не позволит затенять себя, а меньше всего — Тому Херлингу.

Бросив последний взгляд в зеркало и убедясь в своей неузнаваемости, Джек поднял тяжелый персидский ковер, под которым показался круглый люк. Через некоторое время он очутился в самой густой части парка, пройдя через подземный туннель под домом. Он тихо прокрался через заросли к забору. В нем была маленькая железная дверь. Джек открыл ее ключом и вышел на узкую безлюдную улочку. На ней стоял старый форд. Убедившись, что никого нет, он, прихрамывая, направился к нему.

Форд остановился перед виллой Тома Херлинга. Джек вытащил из багажника брезентовый ранец, в котором были все необходимые инструменты. Войдя в дом, он выключил сигнальную систему и за двадцать минут открыл бронированную дверь. Теперь он стоял перед сейфом, вспоминая о встрече с тем пьяницей — Хорстом Большое Ухо, который, ссылаясь на то, что они с его отцом когда-то были добрыми друзьями, просил у него на выпивку. Джек вернул его к жизни, или, точнее, приблизил еще больше к смерти, обеспечив его виски на длительное время, и за это Хорст научил его единственному ремеслу, на которое был способен, — разбивать сейфы. Хорст рассказал ему, что он провалил очень хорошо подготовленную его отцом акцию, чего тот никогда ему не смог простить, и Джек понял простую истину: "Никогда не надейся на другого, когда можешь сам сделать дело. Особенно, когда этот другой — пьяница". Нужно было старому Гордону самому научиться тонкому ремеслу своего друга, и он смог бы избежать многих неприятностей.

Джек не верил в судьбу, для него она была хищным, но пугливым зверьком, который нападал только на глупых, слабых, неопытных и, прежде всего, мягких людей. "Для того, чтобы преуспеть в жизни, нужно иметь холодный разум и железную руку", — повторил Джек мысленно слова отца и открыл дверцу сейфа. На дне сейфа белели две папки, как испуганные птицы, сбившиеся в уголок. Больше ничего внутри не было. Задыхаясь от напряжения, Джек стал их перелистывать и, наконец, сказал:

— Теперь мир у твоих ног, Джек!

Он положил в сейф взрывчатку: в половине седьмого от виллы камня на камне не останется. Джек положил папки за пазуху и вышел на террасу. Роясь в кармане в поисках ключа, он посмотрел наверх, на скальный массив, позолоченный заходящим солнцем. Он взглянул на часы и вспомнил, что вот сейчас в долине Молчания скала упадет на Тома Херлинга. Вдруг земля задрожала, в воздухе раздался сильный гром и Джек увидел, как скала отделилась от своей основы и полетела прямо на него…

Том Херлинг вышел из своей машины без пятнадцати шесть и тут же был окружен толпой журналистов и фоторепортеров. Несколько полицейских сделали кордон около машины, сдерживая их.

— Сожалею, господа, — сказал Том, — но не могу уделить вам больше нескольких минут: я обещал Дракону быть вовремя, вы сами знаете, как он гневается.

— Не слишком ли вы дерзок? — посыпались вопросы.

— Каким оружием вы будете сражаться на дуэли?

— Таким, какое выберет Он, — ответил Том, — пожалуйста, мисс, прошу вас в машину, будете моим секундантом.

— Спасибо, мистер Херлинг, мне всего только двадцать три года и жизнь еще не надоела.

— Так нет ли среди вас настоящего журналиста? — обратился Том к толпе.

Все отступили, и только какой-то щупленький фоторепортер выкрикнул:

— Я поеду с вами, мистер Херлинг!

В шесть без трех минут из отверстия в искусственной скале показалось дуло. Оно стало не спеша наводиться, поэтому Анна решила поспешить.

— Будь готова, — сказала она Лане спокойным голосом, как будто готовилась выстрелить в фазана. Оба выстрела грянули одновременно. Дуло безжизненно уставилось в облака. Лана выстрелила в предмет, поставленный Скоттом в самой расщелине скалы, и он заискрился синим пламенем. Том Херлинг стоял неподвижно, маленький репортер вовсю снимал, лежа на животе.

— За две с половиной минуты мы должны найти и прикончить Хопера, — спокойно сказала Анна. — Лана видела в озере водяные лилии, Скотт!

Скотт и Джон опустили бинокли и переглянулись. Глаза Скотта оживились.

— Что-то я никогда не видел в этом озере водяных лилий, — сказал Джон.

Ветер утих, и поверхность воды стала такой гладкой, что в бинокль был виден каждый камешек на дне. Водяные лилии оторвались от берега и понеслись по воде. Опять раздались одновременно два выстрела, один из листьев лилии приподнялся, но, притянутый невидимой силой, опять опустился, и вода под ним стала красной. Вторым выстрелом Лана попала в такой же предмет в расщелине, и он тоже заискрился.

— Док Хопер мертв, — еле слышно сказал Скотт.

Том Херлинг еще пять минут постоял под скалой, но видя, что Дракон ничего не предпринимает, решил уйти. В расщелине продолжали шипеть синие искры. Том схватил репортера за руку:

— Пойдем, приятель, Дракон вот-вот развалится от злости. Мы спрячемся вон в тех скалах, и ты оттуда будешь снимать.

В пятнадцать минут седьмого взорвалась одна бомба и немного погодя другая. В небо поднялось огромное облако пыли. Скотт взял воздушный пистолет и бесшумно выстрелил.

— Я попал в Дракона, будь уверен, — сказал он Джону, улыбаясь.

Когда пыль рассеялась, от высокой мраморной скалы не осталось и следа, на площадке валялась куча белых камней. И тогда люди на противоположном берегу увидели нечто необыкновенное: посреди площадки появилась темная тень, которая медленно поднялась в воздух, постепенно бледнея, пока совсем не исчезла.

— Видел? — ребяческая улыбка озарила лицо Скотта. — Его душа полетела на небо. Мертвый оракул уже никогда не заговорит.

— Грязный шарлатан! — послышались из передатчика голоса близнецов.

— А что, разве дым можно выпускать только с эстрадных подмостков? Лана, дорогая, что ты скажешь насчет маленького домика на этой площадке с мраморными ступеньками до самого берега?

— Хорошая идея… если до того Молчаливые не построят нам семейную гробницу!

Скотт выключил передатчик и посмотрел через бинокль на противоположный берег:

— Народ уже расходится, представляю себе их комментарии!

— Ты хитрее Одиссея, — сказал Джон. — Твой маленький домик на бывшем лежбище Дракона совсем уничтожит этот миф. А что за человек этот репортер, уж не работает ли он на Молчаливых?

— Нет, он работает в филиале Брюса и довольно хороший детектив. Через полтора часа он позвонит по радиостанции, если появятся новости. Хотя сегодня я уже не ожидаю ничего особенного. Настоящие новости будут завтра, когда ночью мы закончим акцию с Молчаливыми.

Скотт связался со всеми в отдельности и сказал Джону, что все спокойно.

— А сейчас я расскажу тебе, как я открыл тайну Черного предмета, — продолжал Скотт. — Это было чистой случайностью — я узнал ее от пасечника Билла, он рассказал ее только мне. Мы понравились друг другу с первого взгляда. Билл спросил меня, за медом ли я пришел или расспросить о Драконе. Я ответил, что сперва за первым, потом за вторым, потому что, чтобы убить Дракона, нужны силы и нескольких баночек меда мне хватит. Он помолчал, как будто принимал решение, потом засмеялся и сказал, что я опоздал, он сам убил его той же зимой, когда он появился. Когда молния попала в дуб, он действительно вспыхнул как факел, потому что был весь гнилой в середине. Потом дождь погасил огонь, и от дуба остался обуглившийся ствол высотой около двух метров среди мраморных кусков, упавших со скалы. После бури выглянула луна и ствол бросил тень в подножье скалы. Эту-то тень и увидел Блэйк, а горбатая Хелен так напугала всех, что никто не смел там ходить. Билл же, когда отправился однажды за дровами в лес, решил отсечь несколько кусков от обуглившегося ствола. Потом еще и еще, и в конце зимы от него ничего не осталось и Дракон исчез. Но люди продолжали его видеть. Думаю, что, кроме Билла, только Хелен знала тайну Черного предмета.

Взяв мед от Билла, я пошел в лес искать подходящее бревно, чтобы воскресить Дракона. Я нашел его быстро, но еле дотащил на трех рессорах от нашего автобуса и кольях, а потом поставил так, что его обгоревший ствол чуть-чуть трепетал при малейшем ветерке. Следующей ночью, как тебе известно, нам удалось доказать молодой Гарлэн, что дух Гарды действительно вернулся.

— А почему же ты не позвал меня помочь? — угрюмо спросил Джон.

— Просто ради эксперимента. Ну как?

— Не скрою, я было совсем поверил во что-то сверхъестественное. Хорошо иногда покопаться в себе самом, если есть возможность.

— Ну какие у тебя могут быть возможности, когда ты по целым дням на работе, а потом корпишь над книгами?

— Слушай, я хочу тебя спросить: в тот день, когда я рассказывал тебе о своих женщинах, не могла ли твоя жена слышать все это? С этими вашими проклятыми приемниками и передатчиками…

— Да, я не удивлюсь, если они все слышали!

— Кто "они"?

— Да сестры-близнецы, конечно. Анна в тот день была у нас.

От неожиданности Джон остолбенел.

— Ладно, не принимай все так серьезно!

— И все-таки ты подумай, — сказал Сото Брюс. — Тебе будет лучше, если ты переедешь ко мне в Нью-Йорк.

— Нет, молодожены должны оставаться наедине, — серьезно ответил Сото.

— Слушай, если это очередная из твоих шуточек… — Брюс хотел удостовериться, не шутит ли опять его друг.

— Я тебе должен сказать и кое-что еще — по-моему, Рита единственная женщина в Америке, на которой ты можешь жениться, не опасаясь развода. Она из нашего бранша, а в нем редко встречаются красивые женщины.

— А почему она должна быть непременно полицаем?

— Наивный человек! Какая другая вытерпит твои вечные отсутствия по ночам? Причем не месяц или два, а всю жизнь. Пятым человеком в филиале будет Рита, а не я.

— Ты так говоришь, будто уверен, что мы все доживем до утра.

— А, значит, ты начал дрожать за свою шкуру! Так ты мне больше нравишься — я уже могу спокойно нажать на красную кнопку в случае необходимости, и Рита мне будет вечно благодарна за это.

Красная кнопка означала смерть для всех, кто окажется внизу в пропасти, — она задействовала одновременно пять взрывных устройств.

— Не забывай приказ Скотта — я решаю, нажать ли на красную кнопку или нет! — сказал Брюс.

Скотт, несмотря на свое утверждение, что не ждет никаких особенных новостей ночью, в сущности, ждал самую важную. И она пришла, хотя и с опозданием, но зато была сногсшибательной.

— Джек Гордон мертв, — сказал Скотт. — Его отец тоже. Даже я такого не ожидал. Мой план был далеко не таким жестоким, но, видно, даже Мойра потеряла терпение.

Джон был взбешен. Мойра! Греческая богиня судьбы! Это она не дала отомстить Джеку!

— Рассказывай, — проговорил Джон наконец.

— Тут немного рассказывать. Когда я понял, что Джек первый помощник Тома и в курсе всех его последних исследований, то сделал вывод, что его целью было убрать Тома и самому стать автором открытия, а впоследствии и директором института. У Тома на вилле находилась вся документация, он там работает по ночам, потому что днем нет времени. И мой план заключался в том, чтобы привлечь Джека Гордона на виллу, где я установил скрытые камеры. Если ты внимательно слушал разговор между Ланой и Джеком, то, наверное, обратил внимание на такие ее слова: "Даже если мистер Херлинг будет на вилле в свой фатальный час и если Гарда пожелает, она его и там достанет". Джек сказал об этом отцу, но умолчал о своем намерении красть из виллы документы, когда Том отправится в долину Молчания. Но старый Гордон сомневался, действительно ли Том пойдет, и чтобы действовать наверняка, решил подорвать скалу над виллой. Так он убил своего сына вместо Тома.

— Ты разве не допускал такой возможности?

— Конечно, допускал, поэтому сказал Тому вынести из виллы все ценные вещи и проверить застраховку. Я не знал, что Джек скроет от отца свои намерения — он и перед ним хотел представиться большим ученым. Когда Гордону сообщили о смерти сына, он скончался от удара.

Около одиннадцати вечера Скотт постарался сосредоточиться на том, что ему предстояло. Джон несознательно настроился на его волну. Когда они вышли из укрытия, Джон уже знал об операции во всех подробностях. Анна и Лана в нескольких шагах от них устанавливали манекен в форме полицейского с мегафоном у рта. Да, подготовка к представлению шла полным ходом, хотя само оно вряд ли продолжится больше минуты: здесь были сундуки с патронами, кабели, оружие, аппаратура, аккумуляторы, прожекторы и др. Все это весило тонны и было перенесено на руках. И если сбудется план Скотта, то в финале с другой стороны болота появятся вертолеты, полицейские, журналисты. Но до этого надо ждать целую вечность — нельзя предсказать, за сколько времени Молчаливые перейдут болото.

Удуерт, Скотт, Джон и сестры снова забрались в укрытие и вовремя, потому что в тишине ночи раздались удары кирки. Все схватились за бинокли, но из-за облаков ничего не было видно. Скотт нажал на аппарате белую кнопку, и небольшой прожектор, установленный прямо над головой полицейского-манекена, осветил площадку.

— Их там по меньшей мере сто человек, — сказала Анна. Тут же Скотт нажал на вторую кнопку, и по мегафону раздался металлический голос:

— Полиция! Вы окружены! Бросайте инструменты и…

Голос утонул в громе выстрелов. Снова стало темно, и выстрелы замолкли. Скотт приготовился нажимать на две рядом стоящие кнопки. Нажав на левую, он включил десять мощных прожекторов, расположенных полукругом, которые ослепили людей своими лучами.

— Но там есть и дети! — ошеломленно воскликнула Анна.

В бинокли была видна огромная толпа, среди которой находились и пятнадцати-шестнадцатилетние мальчишки с кирками и автоматами. Некоторые из людей были одеты в черные мантии, вероятно, предводители этой хорошо вооруженной банды.

Скотт нажал на правую кнопку, и над их головами засвистели пули. Люди от неожиданности бросились на землю. Скотт сумел создать иллюзию, что вокруг сотни стреляющих полицейских. Раздался взрыв, сотрясший скалы.

Прожекторы погасли, и опять зазвучал голос:

— Выход из пещеры завален! У вас два пути — в болото или наверх, к нам. Даю одну минуту на размышление!

Скотт осветил площадку слабым прожектором. Люди поднялись. Одетые в черное медленно отправились к тропинке вниз. Остальные последовали за ними.

Джону показалось, что Скотт еле слышно вздохнул.

— Скотт, там много детей! — тревожно повторила Анна.

— И если брод не выдержит… — как эхо сказала Лана.

— Выдержит, — ответил Скотт. — Он крепкий.

Люди уже зашли в болото, и вдруг по мегафону кто-то закричал:

— Несчастные, назад! Вас ждет гибель, там нет…

Джон еще не понял, что произошло, а Скотт уже схватил Удуерта:

— Ты что, старик, с ума сошел?

Скотт оторвал кабель от мегафона, и оба они упали на пол пещеры.

— Джон, помоги, он силен, как бык!

На лицо Удуерта лег платочек с хлороформом. Ему сделали укол, и он затих.

— Через полчаса придет в себя, — задыхаясь, сказал Скотт. — Кто бы мог подумать!

— Ну и рефлексы у тебя! — восхищенно произнес Джон.

— А про тебя этого нельзя сказать!

Тут Джон понял, что план Скотта исключал возможность выбора Молчаливыми пути к ним наверх, поэтому он не взял никаких мер предохранения своих людей, да и не мог этого сделать, не рискуя их жизнью. Скотт вел свою маленькую войну по всем правилам, не желая подвергать опасности ни одного солдата миниатюрной армии. Через несколько минут после того, как последний из Молчаливых исчез в тростнике, раздался слабый взрыв.

— Путь назад закрыт, — сказал спокойно Скотт. — Но для них нет никакой опасности, мы подорвали только первые бревна, которые лежат на твердой почве.

Вдруг в ночной тишине раздались ужасающие крики о помощи.

— Это они от страха, — предположил Скотт.

Тут все заметили, что Удуерт проснулся и прислушивается к крикам. Когда они затихли, он встал, потирая виски.

— Извини, Дуглас, я был немного труб, — Скотт прикоснулся к его плечу.

— Так мне и надо. В конце концов каждый имеет право на глупость хотя бы раз в жизни. Я знаю, что ты думаешь — железный Дуглас стареет и становится сентиментальным.

— Ничего я не думаю.

— А нужно. Всегда может случиться что-нибудь подобное, когда в таком серьезном деле участвуют женщины!

Брюс шумно кашлянул, чтобы разбудить Сото, потому что чувствовал, что еще немного и он не выдержит. Было уже около пяти утра, а Молчаливые еще не появлялись.

— Глупо отрицать старую испытанную истину, — сказал Брюс.

— Какую?

— Что ум хорошо, а два лучше.

— Особенно когда это два умнейших ума!

— И все-таки, давай вместе. Скажи, что ты узнал и что думаешь делать.

— Бак мертв, и скоро здесь будет полно стервятников. Клянусь своими сыновьями, что, если ты мне помешаешь, я тебя протащу через эту щель и брошу стервятникам на съедение.

— Но почему ты уверен, что Бак мертв?

— У нас с ним свой код общения, но он мне не отвечает уже целых восемь часов!

— Может быть…

— Ничего не может быть! Я говорю тебе, что его нет в живых!

Раздался мелодический звон: Скотт сообщал им, чтобы они возвращались, как только поднимется туман.

Около пяти утра у Скотта появилась тревожная мысль. Он стал разглядывать пещеру, посмотрел под брезент. Удуерт наблюдал за ним.

Скотт сел, помолчал и сказал ему:

— Ну тогда я скажу Брюсу и Сото, чтобы возвращались.

— Ничего другого не остается, — сухо подтвердил полицай. — Все сделал Бак. В записке, которую он оставил, было написано, что сорняки надо вырывать с корнями. Как только я заснул, он вышел, убил часовых моим ножом, но они, вероятно, ранили его, и он сумел подпилить бревна в броде, но у него не осталось сил, чтобы вернуться.

Том застал свою жену и мать разглядывающими какой-то журнал. Они выглядели хорошо, как после отпуска. Им сказали, что их случайно нашли, когда произошла утечка газа в их газовой инсталляции.

— Мама, — сказал Том, садясь в кресло. — Оказалось, что Мертвый оракул не что иное, как микроаппаратура, вмонтированная в расщелину скалы.

И он рассказал ей историю, выдуманную Скоттом.

— Вот видишь, а ты с детским упрямством твердил, что там ничего нет. Мужчины остаются детьми до конца жизни: все время надо о них заботиться. Профессор Карвел мне сказал о трагической смерти Джека Гордона. Ты, мой мальчик, должен опровергнуть плохой слух, который распустили после его смерти, он был тебе другом…

— В этом нет нужды, мама, в его одежде нашли документы, которые доказывают, что он не виновен…

— Я женюсь на Анне, — сказал Джон, не поднимая глаз на Скотта.

— Я так и знал, — засмеялся Скотт. — А ты знаешь, что у нее двое детей?

— Конечно.

— Две девочки! Близнецы! А если она тебе родит еще двух таких же?

— Ничего нет лучше маленьких девочек!

— Да еще она тебе поставит два условия: не курить и жить в Чикаго!

— С ней я бы жил на экваторе и на Северном полюсе!

— Ты по уши влюблен!

— На этом месте мы построим с Анной маленький домик, можно и деревянный.

— Кто тебе разрешит рубить деревья? Все старые связи утонули в болоте: и кмет, и шериф, и молодая Гарлэн.

Вдруг по передатчику раздался голос Ланы:

— А наши друзья из "Золотого Осла"? Они сейчас безработные — вот где дешевая рабочая сила!

Джон быстро выключил передатчик:

— Убери его, он мне уже не нужен, я все время забываю его выключить!

— Да, близнецы такие — Анну и Лану хлебом не корми, дай вмешаться в мужское дело! Их отец говорил, что в детстве они дрались и росли как мальчишки.

— Я могу только восхищаться ими. Знаешь, у меня около восьмидесяти тысяч долларов, я думаю повезти Анну в кругосветное путешествие, за деньгами дело не постоит…

Скотт посмотрел на него, чуть улыбаясь:

— Что касается Анны, она поездила по свету, разве только на Луне еще не была, но и тебе нужно посмотреть мир. Я забыл тебе сказать, что они обе унаследовали миллионы от своего дяди. Они не беднее Гордона…

— Что это за шуточки?

— Не расстраивайся. К твоему счастью, они завещали большую часть богатства разным медицинским институтам. И тратят деньги только на необходимые вещи: дорогое оружие, пуленепробиваемые костюмы, порше. У Анны тоже порше, но она никогда даже не намекнет о своем богатстве, будь спокоен. Она редко садится за руль своей машины, потому что целый день испытывает состязательные машины, и потом ей кажется, что она оседлала черепаху. Так что предпочитает ездить на работу на велосипеде — каждый день по тридцать километров. Я хорошо знаю вас обоих и думаю, что никаких облаков в вашей совместной жизни не будет.

Я думаю, что если бы Гордон не умер, то умер бы Стэн Карвел. Старый ученый не вынес бы мысли о том, что полвека служил дьяволу. И все-таки мы еще не одержали полной победы над Молчаливыми…

Что ты хочешь сказать? — спросил удивленно Джон. — С ними же покончено, они стерты с лица земли. Я думаю, что само провидение вмешалось, чтобы погибли даже и их малолетние преемники. Потому что, если бы ты знал, что брод не выдержит их тяжести, то остановил бы их и династия убийц продолжалась бы.

— Может быть, — ответил задумчиво Скотт. — Вот видишь, в тебе еще кипит жажда мести. И я сам десять лет тому назад был готов разорвать в клочки убийцу моих братьев… Но сейчас я думаю о последнем ударе, который положит конец всему. И он должен быть нанесен Мэйзи Херлинг. Она создала миф о Мертвом оракуле и она же его уничтожит. Я только не знаю, кого из вас двоих послать к ней — тебя или Лану. Брюсу кажется, что едва ли все Молчаливые погибли, и по этой причине надо продолжать "раскопки". Кроме того, у него полная информация о Мэйзи — у нее большая популярность не столько даже из-за эйдетизма, а просто она хороший журналист и общественник.

— Да, она обладает особенным обаянием, когда говоришь с ней, хочется, чтобы разговор не кончался. А что касается эйдетизма, Том мне как-то сказал, что ее мать тоже любила составлять коктейли из реального и нереального, но это ей совсем не мешало быть современной Жорж Санд. Но лучше пошли Лану женщинам легче найти общий язык.

— И я так думаю. Если Мэйзи Херлинг заявит, что Дракон исчез навсегда, ей поверят больше, чем тысячам очевидцам, хотя она сама и не присутствовала на его исчезновении. Том говорит, что мы должны сами решить, лично он не рискует, зная ее упорство.

Джон посмотрел на маленький остров посреди озера, где загорали обе сестры. Он спросил себя, кто же из них Анна: он не узнал бы ее даже в бинокль. Нужно пойти туда и распознать ее по влюбленным глазам.

Лана и Анна говорили о чем-то приятном, их лица улыбались.

Скотт задумался о бесчисленных нюансах человеческой сущности, о способности нервной ткани ставить преграду перед наступающими или уходящими бурями, которые наносят жестокие опустошения. Бак и Лайза мертвы, Рита обезображена и еще не знает о смерти подруги. У каждого своя судьба. Никто из группы не знал о смерти Бака и никто, наверное, так и не узнает, как это произошло. Тайна останется между ним и Дугласом. Он не решил еще, какую часть правды раскрыть миру: может быть, останутся тайной и лица Молчаливых, снятых скрытыми камерами при свете прожекторов.

— А почему ты не хочешь открыть правду о Мертвом оракуле? — внезапно спросил Джон.

— Какую из двух правд? Что Черный предмет был тенью обгоревшего дерева или тенью покойного Гордона? О дереве мы должны забыть, как забыл пасечник Билл. В этой правде кроятся суеверие, невежество и страх людей из долины, а также злоба Хелен, порожденная этими же самыми людьми. И это позор для всего цивилизованного мира, находящегося на пороге двадцать первого века. Нет, дорогой, мы не можем поставить ученого, носителя Нобелевской премии, перед воображаемой тенью. Это будет нелепостью, надо сохранить престиж нашей современности перед грядущими поколениями. Лучше сказать, что никто не рассмотрел достаточно хорошо расщелину, чтобы найти там миниатюрную аппаратуру. Этим мы дадим пищу для умов, заставим людей задуматься над будущим. Да и Мэйзи Херлинг мы делаем услугу, нужно ли всем знать, что у нее были галлюцинации и целых двадцать пять лет эти несчастные дрожали перед тем, чего не существовало. Разве ты не видишь, насколько мир потонул в пошлой лжи?

— Да, как в болоте. Ты, наверное, прав. Человечеству нужна другая правда — большая правда.

Когда Лана вошла в кабинет к Мэйзи, у нее мелькнула мысль, что именно так она хотела бы выглядеть, когда постареет. Мэйзи уже все знала от сына о группе Скотта и удивилась, когда Лана сказала ей, кто она. У Мэйзи создалось совсем другое представление о сестрах по рассказам Тома. Лана задала совсем не тот вопрос, который хотела, она как будто забыла о цели посещения:

— Миссис Херлинг, какой смысл жизни, по-вашему?

— Милая моя, человечество еще находится в начальной фазе, все в нем еще примитивно, дико и хрупко одновременно. Я говорю не о внешнем виде, а о душевных качествах. Хотя мне уже шестьдесят лет, я только сейчас поняла, что совсем не знаю людей. Джек Гордон разбил во мне иллюзию. Путь к правде темен и труднопроходим. Мы идем по нему на ощупь, останавливаясь на каждом шагу, и шарим перед собой руками, как слепцы. Человек должен стремиться к облагораживанию души, вот в чем, по-моему, смысл жизни. Мэйзи помолчала и продолжала:

— Может быть, вы мне возразите, это, наверное, не современно и отвлеченно, но если мы останемся такими, как сейчас, то вряд ли нас ждет что-то хорошее. Вы думали когда-нибудь об инертности людей? Человек нарушает стереотип своей жизни только тогда, когда на его голову обрушивается несчастье и он озлобляется на все на свете. Мы все больше привыкаем к ужасам, среди которых живем и о которых нам все время сообщают. Мы так привыкли к ним, что считаем их чуть ли не нормальным явлением; это, конечно, ложь, и мы это понимаем только тогда, когда они напрямую затрагивают самих нас. Я сегодня целый день думала об одиноких, их становится все больше, и себя я чувствую самой одинокой на свете, это, наверное, из-за депрессии, которую я пережила перед отравлением газом с моей снохой. Да и само это отравление… Вам это трудно понять, потому что у вас есть супруг, за которым вы как за каменной стеной, даже когда он далеко.

А Лана подумала, что вряд ли кто-то другой понял бы ее лучше, чем она: целых шесть месяцев ее душа страдала от одиночества. Да и все вокруг нее были одиноки: и Анна, и Дуглас, и Брюс. А Сото больше, чем все остальные.

— Да, мне кажется, что это самая большая проблема сейчас…

— Одиночество, с одной стороны, порождение бурного технического прогресса, а с другой — неправильно понятой эмансипации. У меня много публикаций на эту тему. Эмансипированная женщина просто на миг выпустила узду своей свободы, но она скоро поймет, что оборотная сторона "самостоятельности" — одиночество. И тогда она пойдет по другому пути и проблема исчезнет. Но трагедия человечества наступает и с другой стороны — население земли неудержимо растет, а вместе с ним расширяются и пустыни. Что будет с нашей планетой, когда ваши дети доживут до моих лет? Но люди не думают об этом, они бросили все силы на создание оружия. Вы читали мою статью о Черном предмете?

Лана посмотрела на нее заинтригованно.

— Ну, конечно же, не читали, газета ведь только что вышла. — Мэйзи подала ей пахнущую свежей краской газету. — Тому наверняка не понравится, но как иначе поправить свои ошибки, если не откровенным признанием?

Статья представляла собой острый упрек к ученым, которые допустили легкомыслие и несерьезность, позволив этой аппаратуре излучать ядовитое дыхание целых двадцать пять лет. Мэйзи Херлинг заканчивала статью предупреждением ко всему человечеству. Черный предмет не исчез навсегда, он только перенесся на другое место. И люди не должны создавать себе иллюзию, что Дракон умер, он жив и не прилетел с другой планеты, а является нашим изобретением, выдумкой Людей. Пора уже осознать это, пора вылезти из своей скорлупы, пока не стало поздно. Мэйзи обращалась ко всем ученым на свете и напоминала им, что надо быть бдительными, потому что из благодетелей они могут превратиться в палачей.

Лана прочитала статью вслух и медленно и не только потому, что чувствовала, что это доставляет удовольствие журналистке, а еще и потому, что знала, как жадно ловит поредевшая группа Скотта Саливана каждое ее слово по передатчику.

— Мы-то думали, что Гордон мертв, а он просто перенесся на другое место, — сказал Джон, когда Лана перестала читать.

— Ничего я не думал, дорогой, я знаю, что таких Гордонов много на свете и они как две капли походят друг на друга. И так же чисты на первый взгляд. А на самом деле… Дело в том, что именно Гордон решил убить Тома, тебя и некоторых других. Вы меня заставили стать археологом, ну ладно, мы закончим тут раскопки, а потом пойдем на другое место. Признайся, что быть археологом гораздо интереснее, чем физиком или химиком.

— Да, археология увлекательное дело! — ответил Джон.

— Только она может дать точный ответ на вопрос, как жить дальше, и открыть тайну гибели великих империй. Она делает нас мудрыми. Ты слышал, что писала Мэйзи? Что кузнечики опустошат землю?

— Не было там о кузнечиках!

— Так и будет через шестьдесят-семьдесят лет — население увеличится вдвое, значит, нужно будет увеличить и количество животных, чтобы прокормить всех. А животные съедят и последний листик на этой земле, чтобы в последний раз накормить мясом и молоком проголодавшееся человечество. Когда Гомо Сапиенс увидит, что животным нечего есть, он начнет их резать, пока, наконец, не наестся их мясом в последний раз. И потом с бешеной скоростью начнется обратное развитие — мы начали жизнь как каннибалы, как каннибалы и закончим…

— Ничего себе перспектива!

— И что самое главное — близкая перспектива! Особенно имея в виду, сколько лет понадобилось, чтобы родился этот неповторимый Гомо Сапиенс.

— А кузнечики?

— Так я тебе о них и говорил все время! Ты, наверное, не видел по-настоящему голодных людей! Вам с Анной лучше бы поехать в свадебное путешествие в Африку. Я испытываю большое желание поговорить с Мэйзи Херлинг.

Скотт признался сам себе, что статья написана как нельзя лучше. Он победил в бою, хотя не обошлось без жертв и с одной, и с другой стороны.

Анна и Джон наблюдали, как солнце быстро заходит и высыпает свои горячие угли в прохладные воды озера. С каждой минутой оно теряло свой свирепый блеск и становилось более кротким. Когда оно коснулось краем пики скального массива, на него уже можно было смотреть не прищуриваясь. В последние мгновения оно даже раздулось от удовольствия, что привлекает своей красотой и величиной восхищенные взгляды. И вот солнце сбросило свою пурпурную мантию на поверхность озера и скрылось.

— Мы сделаем террасу до самого края скалы, — прошептала Анна, не отрывая взгляда от позолоченной воды.

Джону показалось, что она снова мечтает, он уже свыкся с мыслью, что ему надо искать работу в Чикаго.

— Милый, ты же не против, чтобы мы приезжали сюда на субботу и воскресенье?

— Я думал, что ты хочешь жить обязательно в Чикаго!

— В Чикаго? И чтобы ты уволился из института? После всего, что ты для этого института сделал? Оставить Тома, огорчить Стэна? Ты всерьез принял глупые шутки Скотта. Неужели ты допускаешь, что я могла бы поставить какие-то условия человеку, которого люблю? Если хочешь, можешь даже курить. Я всегда буду с тобой, где бы ты ни был…

— Я все-таки хочу сказать, что твой любимый не гений…

— И слава богу!

Тени скал стали рвать огненный плащ, пылающие обрывки тонули в глубине озера. Над долиной спускался мрак.

Джон чувствовал, как в его душе рождаются новые миры. Голос Анны превратился в музыку. Любящая женщина видела в своем муже одного из тех ученых, которые готовы были скорее сгореть на костре, чем изменить самому себе. Только они могли и должны были предопределять будущее на земле. Что из того, что Джон не гений, как Том Херлинг? Ведь даже самый большой полководец не значит ничего без своей армии. Перед взглядом Джона расстелилась светлая дорожка, она становилась все больше, ярче, режа скалы и направляясь прямо в небо. Как будто все прожекторы Скотта дали один-единственный сноп света. Скотт! Сама судьба послала его в тяжелый момент. Да и существовал ли на самом деле Скотт со своей странноватой оперативной группой? Не был ли он просто символом? В эту минуту Джон не мог со всей убежденностью утверждать, что Скотт реален, со всеми его пуленепробиваемыми костюмами, сверхмодерными аппаратами, оружием…

Если он кому-нибудь начнет рассказывать, тот над ним только посмеется, потому что в жизни не бывает чудес.

Нет, Черный предмет, Молчаливые и Гордон были гораздо более реальными.

И все-таки Скотт существовал вместе со своей поредевшей опергруппой. Такие люди есть, хотя и очень редко — один на миллионы, но именно они делают чудеса, превращая маленькое и хрупкое добро в огромную лавину.

"Над нами боги, — говорили древние греки. — Над богами Зевс, а над Зевсом — всемогущая Мойра".

Они не шли дальше Мойры, но это было тысячелетия тому назад. Сегодня наука дает ответ на множество вопросов, включая и вопрос о ВСЕВЛАСТИИ. И если когда-то не существовало никого могущественнее Мойры, то в наше время известно, что в ней самой действуют скрытые механизмы, которые ее направляют, что весь мир движется в определенном ритме и находится в подчинении высшей силы, названной просто ЗАКОНОМЕРНОСТЬ.

Молодой ученый ясно видел путь, по которому он пойдет, и этот путь поднимался стремительно вверх к небесным высям, обсыпанным бесчисленными звездами.