"Мед для медведей" - читать интересную книгу автора (Бёрджес Энтони)

Глава 12

– Он совершенно прав, – сказал капитан. – Он выполнил свой долг. И не вам говорить о вероломстве и предательстве.

– Я дал ему денег, напоил его коньяком, – недоумевал Пол, – зачем он это сделал?

– То, что вы говорите, не может быть правдой, – заявил капитан, – члены судового экипажа взяток не берут. Все они честные и неиспорченна люди. И считают своим долгом докладывать мне о своих подозрениях. Государство должно быть надежно защищено. А судно – это часть государства.

– Боже, как я устал, – простонал Пол.

Он и молодой Опискин сидели в каюте капитана, представлявшей собой образец чистоты и порядка. Помещение было ярко освещено, на полках стояли аккуратные ряды русских книг по навигации и морскому праву. По иронии судьбы ближе всего к Полу оказалась именно юридическая литература. Опасливо поглядывая на корешки книг, Пол мог наглядно представить себе силы, против которых ему пришлось выступить. Юный Опискин на такие мелочи внимания не обращал. У себя в каюте он снова облачился в дрилоновое платье и босоножки со стоптанными каблуками, припудрил нос и отросшую за ночь щетину. Причем он все это проделал, глупо хихикая и подмигивая своему супругу. Теперь он молча сидел, положив на мощные колени пластиковую дамскую сумочку, и преданными глазами смотрел на капитана.

Полу капитан понравился. Это был довольно молодой человек с правильными чертами лица, открытым и честным взглядом. Его роскошная шевелюра слегка серебрилась на висках. Он изящно курил папиросу. Пол решил, что такой внешности и манерам больше подошла бы дорогая сигарета, а не клочок бумаги с дешевым табаком. Пол не сомневался в правоте капитана и от этого чувствовал себя премерзко. Но, вспомнив о бедном Роберте и об умершем великом композиторе, он воспрянул духом и заговорил:

– Посмотрите на все с другой стороны. Может быть, на Западе мы относимся к таким вещам слишком просто, но мы считаем свободу передвижения одним из основных прав человека. Если вы отказываете вашим гражданам в этом праве, то, естественно, должны ожидать, что они начнут ловчить, искать обходные пути.

– Вы говорите слишком быстро, – сказал капитан, – я хорошо понимаю английскую речь, но только медленную.

– Что вы намерены делать?

– Делать? – казалось, удивился капитан. Он вытянул губы вперед, словно собирался кого-то поцеловать, потом взглянул на свое отражение в зеркале, висевшем за спиной Пола, и растянул губы в стороны. Получилась гримаса боли. – Сначала мы выясним, – он указал на хихикающего Опискина, – кто этот человек.

– Это юноша, который ни за что не может отвечать, – объявил Пол. – У него нет ни родител ей, ни близких родственников. Я везу его к друзьям в Хельсинки. Он отстает в умственном развитии, поскольку не может говорить. У него нет никакого образования. – Пол так старался, произнося эту пламенную речь, что почувствовал, как увлажнились глаза. – У него нет работы. Нет денег. Нет ничего.

– У него есть государство, – возразил капитан.

– Государство – это не человек, в нем не течет горячая кровь, оно не может согреть несчастного. А этому бедному парню нужна любовь.

– Ему нужен паспорт, – со вздохом уточнил капитан, – и разрешение на выезд. Вы оба нарушили закон. Это недопустимо. Все, что я могу сделать, это отправить вас обратно в Ленинград.

– Я – подданный ее величества королевы Великобритании, – заявил Пол с пафосом, – и имею определенные права.

– Вы нарушили закон, – напомнил капитан, – советский закон, находясь на советской земле. Думаю, что законы вашей страны вы тоже нарушили. Сейчас вы должны отдать ваш паспорт мне.

– Не получится, – улыбнулся Пол. Он вовсе не считал игру оконченной. – У меня больше нет паспорта. Я случайно уронил его за борт. Вам придется долго его искать в Балтийском море.

– Думаю, вы говорите неправду, – вздохнул капитан, – но посмотрим. Пусть все остается как есть. Полиция разберется.

– В Ленинграде?

– Из Ленинграда. Мы свяжемся с Ленинградом по радио.

– Вы собираетесь упомянуть мое имя?

– А как же! Они заберут вас в Хельсинки. Лететь туда из Ленинграда совсем не долго. Возможно, они нас даже встретят.

– Что ж, я ничего не имею против сотрудничества с властями, – сказал Пол. – Пусть среди тех, кто нас встретит, будут офицеры, которые мною уже занимались.

– У вас уже были проблемы с властями? Вы успели совершить в нашей стране еще что-то противозаконное? – Эта мысль, похоже, доставила капитану большое удовольствие.

– Товарищи Зверьков и Карамзин, – сказал Пол, – думаю, они будут рады снова увидеться со мной.

– Одного из них я знаю, – сообщил капитан, – он был на моем судне, когда наши органы получили информацию о готовящемся провозе контрабанды. Такое иногда случается на судах. Только советские граждане никогда не принимают участие в подобных делах. Виновными всегда оказываются ииостраццы.

– Естественно.

– Значит, Зверьков и Карамзин. – Капитан записал фамилии в блокноте. – Вы их хорошо знаете?

– Они мне выбили четыре зуба, – сказал Пол и в доказательство широко улыбнулся.

Беззубая улыбка произвела несомненное впечатление на капитана. Потом он презрительно взглянул на хихикающего Опискина и спросил:

– Имя? Фамилия?

– Бесполезно, – пригорюнился Пол, – он не может говорить. Только издает нечленораздельные звуки. Бедный мальчик, он так несчастен. Считайте, что вам повезло, вам случайно удалось узнать, что он – мужчина. Он не вполне нормален и всерьез считает себя женщиной. Я уже говорил, что он ничего не имеет? Так вот, он имеет даже меньше, чем ничего.

– Ладно, – поморщился капитан, – оставим это дело до прибытия полиции. Но где я вас должен разместить сегодня? Вы не должны занимать одну спальню. В конце концов, вы же не муж и жена.

– Я заплатил большие деньги за хрущевские апартаменты, – возмутился Пол, – и требую, чтобы мне была предоставлена возможность полноценного отдыха.

Капитан нахмурился и нажал на расположенную на его столе кнопку.

– Второй помощник капитана Петров отведет вас обратно в ваши апартаменты. Только двери и окна будут заперты снаружи. А с внутренней стороны уберут все дверные и окопные ручки.

– Мы не собираемся прыгать за борт, – фыркнул Пол. – А мой несчастный попутчик вообще не умеет плавать.

– За вашей каютой будет вестись наблюдение, – предупредил капитан, – я должен быть спокоен за безопасность вверенного мне судна.

– Вы нам льстите, – улыбнулся Пол. – Кстати, у меня к вам просьба, капитан. Дело в том, что будет лучше, если бедный мальчик не будет знать, что происходит. Когда придет ваш второй помощник, не говорите с ним по-русски. Или, по крайней мере, объясните ему задачу как-нибудь подипломатичнее. И пусть обязательно удостоверится, что мы заперты надежно. Скажите ему, чтобы лично удостоверился в этом. Мой спутник, конечно, идиот, но он склонен к насилию, особенно если считает, что его безопасности что-то угрожает. Так будет лучше, вы уж мне поверьте.

Юный Опискин продолжал хихикать и глупо таращиться на окружающих его людей. Вполне вероятно, что он хорошо приживется на Западе. Его непоколебимой вере в силу денег можно было позавидовать. Вернувшись в каюту, он второй раз за эту долгую ночь снял женскую одежду и напялил ночную рубашку своей тети. При этом он, похоже, пребывал в уверенности, что все идет по плану, что к капитану их пригласили только для того, чтобы познакомиться, и что капитану, судя по всему, приглянулась отличная фигура жены английского антиквара. Пол, наблюдая за Опискиным-сыном, решил, что Опискин-отец, как и многие знаменитые музыканты, вероятно, был сифилитиком. И его сын родился с врожденными пороками головного мозга. Он с неприязнью увидел, как юный отпрыск гения налил изрядную порцию водки в принесенный из ванной стакан для полоскания рта, выпил и молча лег спать. Он не пожелал своему супругу спокойной ночи. Незачем. Пол был обычным инструментом, купленным за деньги.

Пол спал беспокойно. Причем ему мешал вовсе не богатырский храп Опискина, к этому как раз он мог бы приспособиться. Он нервно ворочался, бил кулаком по ни в чем не повинной подушке и думал о том, что в беседе с капитаном продемонстрировал отличительную черту характера каждого уважающего себя англичанина – непоколебимый оптимизм в безнадежной ситуации. Но все же его мучили дурные предчувствия. А молодой Опискин тем временем спокойно спал, уверенный, что все в порядке.

Проворочавшись какое-то время, уставший Пол задремал, и ему приснился спортивный сон. Он напоминал заставку на телевизионном экране перед выпуском спортивных новостей. Монтаж из нескольких картинок: крикет, футбол, гонки на байдарках, прыжки в высоту. Духовой оркестр играет марш. Восторженные крики болельщиков приветствуют спортсменов…

Белинда никогда не любила спорт, ей было чуждо понятие честной борьбы.

В серых предрассветных сумерках вдали показался берег. Где-то там были стройные пихты, голубые, прозрачные озера… Там была Финляндия. Пол спал. А когда проснулся, то с ужасом убедился, что Опискина на месте нет. Ну вот и все, устало решил Пол. Миссия окончательно провалилась. Однако в гостиной он обнаружил своего попутчика, с удивительным аппетитом уплетающего завтрак. Полу спросонья показалось, что все тело Опискина участвует в процессе поглощения пищи: ноги тянулись за кофейником, руки – за хлебом, словно на конце каждой конечности у него было еще по одному рту.

– Завтрак, – промычал вместо утреннего приветствия Опискин, одетый в очередную невероятную хламиду своей тети.

– Знаю, что завтрак, – неприязненно отозвался Пол. На столе была холодная рисовая каша, абрикосовый джем, очень жирная колбаса, копченый лосось, черная икра, сваренные вкрутую яйца, черный хлеб, масло. Завтрак для узников. Пол перевел взгляд на иллюминатор. Ясное летнее утро, вдали виднеется зеленый берег. По палубе гуляют люди. Пол узнал нескольких человек, которых ночью видел в баре. Он подошел к большому квадратному окну. Рядом прохаживался давешний знаток эпохи Тюдоров.

Пол громко постучал в стекло. Тот повернул голову, прищурился, узнал Пола и кивнул в знак приветствия. Пол громко прокричал ему несколько слов. Тот пожал плечами. Надо же, полная звуконепроницаемость. «Подожди, – шепнул Пол, – не уходи, подожди немного». Он взял книжку, вырвал чистый лист в начале, вытащил шариковую ручку и аккуратно написал: «То, что здесь написано, чистая правда. Примите меры, когда будет необходимо. Политическое убежище. Тайная полиция. Переоделся женщиной. Помогите». Он приложил листок к стеклу. Будущий профессор подошел к окну и внимательно прочитал. И, судя по загоревшимся глазам, сразу поверил. Он показал записку находившимся неподалеку футбольным болельщикам. Прочитав ее, они оживленно заговорили. Затем юный умник сделал Полу знак убрать записку. Очевидно, шел кто-то из русских. Пол живо сделал из своего призыва незаметный шарик. В это время Опискип соорудил себе гигантский бутерброд с колбасой и икрой и начал его жевать, громко и со вкусом чавкая.

А Пол, немного успокоившись, решил выпить кофе. Теперь оставалось только ждать.

Никто не появился, чтобы убрать грязную посуду. Насытившийся Опискин принял душ, побрился, используя для этой цели бритву Пола, напялил женскую одежду, напудрился, густо намазал губы помадой. Выглядел он ужасно, в его внешности было даже что-то устрашающее. Но Пол бодро похлопал его по плечу и проговорил:

– Хочу, чтобы ты знал: я восхищаюсь работами твоего отца. Доверься мне. Все будет хорошо.

Финляндия приближалась. Она, будто недоверчивая сторожевая собака, настороженно принюхивалась к приближающемуся судну. По палубе сновали люди. Пол сидел на стуле и курил. Он заметил, что юный лектор старается держаться поблизости. Очевидно, он совершенно не доверял русским. Молодой Опискип развалился на стуле и внимательно следил за передвижениями мух на потолке. Запакованные чемоданы стояли у двери. Пассажиры каюты люкс ждали Финляндию, как ждут опаздывающее такси.

Она прибыла вовремя. Еще до полудня «Александр Радищев» пришвартовался к причалу финской столицы. Судовые громкоговорители разносили далеко по сторонам бравурную советскую музыку. Из окна Полу не было видно, что происходит на причале. Помимо воли его начала бить дрожь. Опискин, заметив волнение своего защитника, начал сильно потеть. Струйки пота промывали чистые полоски в толстом слое пудры на его физиономии.

– Что теперь? – спросил он у Пола.

– Будем ждать, – сказал Пол. – За нами обязательно придут.

– Ахонен? – уточнил Опискин.

– Нет. Мистер Ахонен будет ждать нас внизу на причале. С машиной. А люди, которые придут сюда, могут показаться грубыми, даже жестокими. Но ты не бойся. Все будет в порядке. Доверься мне.

Опискин озадаченно посмотрел на Пола, затем перевел взгляд на дверь. Уставившись на нее, они выкурили еще по две сигареты.

И вот раздались тяжелые шаги, повернулся ключ. В каюту вошел второй помощник капитана Петров и проговорил извиняющимся тоном:

– Мне очень жаль, что у вас не получилось хорошего отдыха на нашем судне. Но здесь двое полицейских. Они отвезут вас обратно в Ленинград.

Оттеснив вежливого моряка, в дверь протиснулись двое. Полу не довелось их видеть раньше. Оба были одеты в мешковатую коричневую форму и имели абсолютно непроницаемые лица. Они взглянули на Пола, затем на Опискина. Тот, очевидно, знал одного из них. Несчастный затравленно взглянул на Пола, после чего завороженно уставился на дверь спальни. Неужели он хотел там укрыться, бедный мальчик! Полицейские сноровисто подхватили его под руки, поставили на ноги и вывели из каюты. Опискин что-то кричал по-русски, но Пол ничего не понял.

– Верь мне! – крикнул он вслед.

Опискин изо всех сил рвался на свободу, но его держали сильные руки.

– Я очень сожалею, – снова заговорил Петров, – всегда неприятно, когда пассажира каюты люкс уводит полиция.

– А что будет со мной? – поинтересовался Пол.

– Боюсь, вам придется немного подождать. Но я уверен, что в самое ближайшее время за вами тоже придут.

Он говорил как медсестра, сидящая в приемной у зубного врача. Кстати, по прибытии в Англию ему предстоит первым делом посетить именно дантиста, вспомнил Пол. Его случай, без сомнения, можно назвать срочным, поэтому наверняка он избежит длительного ожидания в очереди. Задумавшись, Пол даже почувствовал во рту вкус теплого воска.

– Я вас пока здесь закрою, – сказал Петров, – и не сомневайтесь, очень скоро за вами придут.

Он вышел, храня на лице скорбную улыбку. По его мнению, жизнь могла быть такой простой и приятной. Если бы не дурные поступки отдельных пассажиров. Пол ждал. Он спокойно выкурил сигарету, затем вторую. Он уже почти докурил третью, когда, наконец, пришел его черед. Снова послышались шаги, второй помощник Петров открыл дверь и впустил в каюту двух джентльменов. Пол искренне обрадовался при виде знакомых лиц. Они принадлежали прошлому, были персонажами уже разыгранной пьесы. Они прибыли из Ленинграда, который, как оказалось, Пол любил и испытывал сожаление, что никогда не увидит его снова.

Его первые слова были тщательно продуманы.

– О, товарищ Карамзин, что нового в истории хореографии?

На этот раз Зверьков и Карамзин были одеты в новые костюмы, сшитые не советскими портными. Карамзин насупился, но пока не выглядел опасным. Зверьков улыбнулся:

– Я не сомневался, что мы еще встретимся. У меня было предчувствие. – Поразительно… он повторил слова Белинды! – Наша встреча была предопределена судьбой. Не поверите, но мне как-то приснился именно иностранный порт, правда значительно больший, чем этот. И еще в моем сне было жарче. Я проснулся, но так и не понял, где это было. В конце концов, все, что ни делается, к лучшему.

– Получилось не слишком удачно, – вздохнул Пол. – Как вы считаете, что со мной будет?

– В каком-то смысле вы оказали нам неоценимую услугу, – сказал Карамзин. – Этого человека давно разыскивают. Что же касается лично вас, не думаю, что вам грозит что-то серьезное. Хотя разговоры, конечно, будут, даже, видимо, не слишком приятные. Сами понимаете, такие поступки не способствуют укреплению англо-советских отношений.

– Мне жаль этого парня, – сказал Пол, – его единственное преступление заключается в том, что он – сын великого человека, которого вы ненавидите, причем именно за его величие, за дух свободы, которым наполнены его произведения.

– С этим мы разберемся, – поморщился Карамзин, который уже начал проявлять признаки нетерпения. – Да и с вами поговорим позже. У нас будет достаточно времени.

– Я сам пойду, – сказал Пол. – Ненавижу вульгарные сцены. Мне нести багаж?

– Этим займется Карамзин, – снова улыбнулся Зверьков. – Арестованный – лицо привилегированное.

– Я вам не носильщик, – прорычал Карамзин. Пол открыл рот. Карамзин поспешно заявил: – Ладно, я сделаю это.

И наклонился за чемоданами. Его волосы были аккуратно подстрижены и уложены. Наверное, он только что посетил парикмахерскую.

Пол и сопровождающие его лица не спеша проследовали по коридору. В вестибюле, куда уже проникал свежий финский воздух, стоял Опискин, бдительно охраняемый своими конвоирами. Он выглядел помятым, всклокоченным и безразличным ко всему окружающему. Казалось, он целиком сконцентрировался на единственной проблеме – дышать. Каждый вдох сопровождался появлением на его потерянном лице гримасы боли.

– Свиньи вы, – выругался Пол, – а не цивилизованные люди.

– Встречаются и такие, – нахмурился Зверьков, – согласен, это наша проблема. Но, что поделаешь, рожденный ползать…

Тусклое освещение коридора не способствовало укреплению боевого духа. Пол сосредоточенно шагал вперед. Сейчас все решится. Сейчас или никогда. Он сделал глубокий вдох, набрав в легкие столько воздуха, что хватило бы и для юного Опискина. Осталось всего несколько шагов. Вот уже миновали последний плакат с орущим Хрущевым. Пол замедлил шаг и начал мысленно читать молитву.

Слава богу, они были на месте. Слева и справа от входа на трап, у которого топтались вахтенные, собрались мужчины. Они ездили в Ленинград на футбольный матч и теперь возвращались обратно. Специалист по древней истории в полной боевой готовности стоял во главе группы, занявшей позицию слева. Все хранили настороженное молчание. Пол мог поклясться, что на его просьбу о помощи откликнулось не менее тридцати человек. Он даже узнал некоторые лица. На самом деле все они были единым целым – английским рабочим, но в трех десятках лиц.

– Быстрее, – забеспокоился Зверьков, – поторопитесь. – Опискин получил ощутимый тычок в спину. Один из вахтенных ступил на трап, чтобы идти впереди группы.

– Бог за нас, – спокойно сказал будущий профессор.

Он даже не повысил голос. Но по этой команде две фаланги с криками ринулись друг на друга, словно случайно разметав в разные стороны узников и их стражей. Зверьков и Карамзин вместе с конвоирами Опискина оказались зажатыми в самом центре толпы, вахтенных офицеров притиснули к поручням. Все получилось само собой, в этом не было никакого насилия. Опискин стоял разинув рот. Он не мог поверить в происшедшее.

– Быстрее! – Пол толкнул его к трапу. Поскольку к изрядно помятому Опискину еще не вернулась способность соображать, да и в мирное время он не мог похвастаться быстротой реакции, Пол швырнул его прямо на обалдевшего матроса, который все еще пытался сдержать толпу и не пускать ее на трап. Это был нормальный честный парень, который выполнял свой долг. Немного оправившийся Опискин нанес ему сильный удар в солнечное сплетение слева, после чего добавил правой ногой в пах. Он вознамерился продолжить избиение, но Пол так громко рявкнул: «Скорее! Вниз!» – что сумел перекричать шум потасовки. Зверьков и Карамзин сражались как львы, но толпа держала их надежно.

– Спасибо, парни, – крикнул Пол и побежал вниз. Опискин последовал за ним. – Я же говорил, что ты можешь положиться на меня, – задыхаясь, проговорил Пол.