"Демон пробуждается" - читать интересную книгу автора (Сальваторе Роберт)

ГЛАВА 29 СТРЕЛА, ЛЕТЯЩАЯ К ЦЕЛИ

Ему дали всего два камня: гладкий желтоватый солнечный камень и гранат, или, по-другому, карбункул, глубокого красного цвета. Первый, относившийся к числу самых ценных камней Санта-Мир-Абель, обладал способностью защищать от воздействия почти всех видов магических камней и делал бесполезным любое заклинание. Второй же помогал обнаруживать даже самое слабое магическое воздействие. Этих двух камней должно было хватить, чтобы найти и уничтожить Эвелина.

Он покинул аббатство однажды мрачным, унылым утром, на пепельно-серой кобыле, не очень быстроходной, но очень выносливой. Она могла скакать без отдыха много часов подряд, и Карающий Брат, сосредоточенный исключительно на выполнении своей задачи, нещадно понукал лошадь.

Первым делом он отправился в Юманеф, деревню, где родился Эвелин Десбрис, расположенную на расстоянии более трехсот миль от Санта-Мир-Абель. На маленьком кладбище рядом с деревней он нашел камень, установленный в память об Анне-Лизе Десбрис, и с удовлетворением отметил, что имя Джейсона Десбриса на нем пока не значится.

— Ты пришел, чтобы рассказать мне о сыне? — спросил старик, как только Карающий Брат, принадлежность которого к церкви Абеля выдавала коричневая ряса, постучал в его дверь.

Этот простой вопрос, заданный с подкупающей искренностью, тем не менее едва не вывел Карающего Брата из себя.

— Он умер? — испуганно спросил Джейсон.

— С какой стати? — возразил Карающий Брат.

Старик удивленно посмотрел на него, покачивая головой.

— Прости, что я забыл об учтивости, — он сделал движение рукой, приглашая гостя войти.

Что Карающий Брат и сделал, слегка наклонив голову, чтобы скрыть играющую на губах злобную улыбку.

— Я просто подумал, что ты неспроста прибыл из Санта-Мир-Абель и, значит, привез мне новости об Эвелине, — продолжал Джейсон.

— Где он?

Этот вопрос, заданный ровным, холодным тоном, хлестанул Джейсона, точно плетью, заставил его отпрянуть и вызвал ощущение, будто волосы у него на голове зашевелились.

— Об этом, скорее, тебя надо спросить, — ответил старик. — Разве он не в аббатстве?

— Ты знаешь, что он отправился в долгое путешествие? — резко спросил монах.

Джейсон с растерянным видом покачал головой.

— В последний раз я видел сына осенью Года Божьего 816, — ответил он, — когда передал его заботам Санта-Мир-Абель.

Карающий Брат чувствовал, что старик говорит правду, но это еще больше разозлило его. Он рассчитывал узнать у Джейсона Десбриса, куда отправился его сын, надеясь, что это поможет ему быстрее сделать свое грязное дело. Но Эвелин, судя по всему, не заходил домой или, по крайней мере, не виделся с отцом. Теперь монаха одолевали сомнения — то ли убить старика, чтобы не оставлять никаких следов того, что он разыскивает Эвелина, то ли, напротив, успокоить Джейсона, развеяв его опасения.

Ни то ни другое не годится, тут же сообразил он. Ведь если Эвелин явится домой и узнает о визите какого-то монаха, то сразу же поймет, что это неспроста. А убийство старика лишь осложнило бы ситуацию, поскольку привлекло бы внимание местных властей, которые даже могли бы организовать за ним погоню.

Оставался один путь.

— У меня язык не повернулся сразу сказать, что твой сын мертв, — заявил он со всей убедительностью, на которую был способен.

Джейсон тяжело оперся руками о стол, внезапно как будто одряхлев прямо на глазах.

— Упал со стены аббатства, — продолжал Карающий Брат, — в залив Всех Святых. Тело так и не нашли.

— Тогда с какой стати ты являешься сюда и расспрашиваешь, где он? — резко произнес незнакомый голос.

На пороге стоял крупный человек лет на десять старше Эвелина, сердито сверля монаха карими проницательными глазами.

Карающий Брат сделал вид, что не замечает его, глядя на Джейсона и пытаясь сообразить, как теперь придать оттенок правдоподобия своим предыдущим вопросам.

— Эвелин отправился в свое долгое путешествие, — сказал монах; так часто говорили, когда речь шла о смерти. — Он сейчас с Богом.

Тенегрид — брат Эвелина — подошел к монаху, по-прежнему не сводя с него возмущенного взгляда.

— Но ведь тело не нашли, — возразил он.

— Море не всегда отдает свои жертвы, — ответил Карающий Брат.

Его руки прикрывали свободно ниспадающие рукава сутаны, и это мешало видеть, что правая сжалась в кулак.

— Вон из этого дома! — воскликнул Тенегрид. — Надо же до такого додуматься! Явился сюда и мучает старика дурацкими вопросами, вместо того, чтобы сказать правду!

На самом деле это был всплеск не столько возмущения, сколько боли. У Тенегрида заныло сердце при виде убитого горем отца. Карающий Брат понимал его чувства, хотя они не вызывали в нем абсолютно никакого отклика. Тем не менее он был готов оставить эти резкие слова без внимания, но Тенегрид, что называется, перегнул палку.

— Вон отсюда! — повторил он и подтолкнул монаха к двери.

Кулак Карающего Брата молниеносно взметнулся вверх и нанес Тенегриду мощный удар по горлу. Тот сделал пару неуверенных шагов, ухватился за спинку кресла и упал, перевернув его.

Кровь у Карающего Брата взыграла, и ему потребовалось значительное усилие воли, чтобы заставить себя остановиться. Ему страстно хотелось излить свою ярость на брата этого глупца Эвелина, размозжить ему голову прямо на глазах у отца, а потом прикончить и старика. Но он сдержался, понимая, что такой поворот дела лишь осложнит выполнение порученной ему задачи.

— Мы в Санта-Мир-Абель сожалеем о твоей потере, — сказал он Джексону Десбрису.

Старик недоверчиво перевел взгляд с него на сына, который все еще лежал на полу, держась за горло и с хрипом хватая ртом воздух. Воспользовавшись моментом, монах исчез.

Поскольку этот визит оказался бесплодным, следовало обратиться к магии, а именно к гранату, который также называли Оком Дракона за его способность обнаруживать малейшие признаки магического присутствия. В Юманефе таковых не оказалось, и Карающий Брат покинул жалкую деревушку.

Мир оказался много шире, чем он себе представлял. И пока — никаких намеков на то, где искать Эвелина.

Первые признаки магии обнаружились спустя несколько дней на дороге, где он столкнулся с торговым караваном. У одного из купцов был камень; он признался в этом, когда Карающий Брат припер его к стене, застав одного в крытом экипаже. Это оказался просто обломок алмаза, с помощью которого во время долгого путешествия можно зажечь свечу или фитиль масляной лампы.

Монах продолжил свой путь, держа общее направление на север. По его соображениям, имело смысл начать с Урсала, самого большого города Хонсе-Бира. Тут, однако, его наверняка будут подстерегать ловушки. В Урсале живет немало людей, владеющих камнями; аббатство потихоньку распродавало свои излишки. Гранат укажет ему сотни путей, и все они, скорее всего, окажутся тупиками. В то же время расстояние, на котором срабатывало Око Дракона, было не слишком велико, всего несколько сот футов. В замкнутом пространстве города было больше шансов, что гранат приведет его к цели, чем на безбрежных, но пустынных просторах центрального и северного Хонсе-Бира.

Он, однако, не проскакал и трети расстояния до Урсала, когда свернул в сторону, внезапно обнаружив «горячий» след.

Это произошло по чистой случайности в деревушке столь крошечной, что у нее даже не было названия. Выяснилось, что несколько недель назад здесь проходил какой-то «безумный монах» и что шел он в Дасберри. Именно реакция местных жителей на коричневую рясу Карающего Брата навела его на мысль, что он не первый монах церкви Абеля, которого они видели, причем совсем недавно. Куда бы он ни входил, люди, казалось, поначалу смотрели на него со страхом, а потом, точно поняв, что он не такой, каким они ожидали и боялись его увидеть, облегченно вздыхали.

Во время расспросов они с готовностью рассказывали о «безумном монахе», который пророчил в таверне надвигающуюся беду, а потом учинил там дикую потасовку. Один человек показал Карающему Брату сломанную руку, все еще не сросшуюся.

— Плохо, что ваша церковь позволяет этому монаху расхаживать повсюду и калечить людей, — заявил он.

— После той свалки многие люди перестали посещать церковь в Санта-Гвендолин, — добавил хозяин таверны.

— Этот монах был из Санта-Гвендолин? — спросил Карающий Брат.

Он слышал об этом аббатстве — уединенной крепости, угнездившейся высоко на горном утесе, до которой отсюда было примерно два дня пути верхом.

Человек со сломанной рукой неопределенно пожал плечами.

— У него была такая же ряса, что у тебя, — сказал хозяин таверны.

Карающему Брату отчаянно хотелось расспросить их, были ли у «безумного монаха» с собой магические камни или хотя бы не возникало ли у них ощущения, что он владеет магией. Однако вряд ли его собеседники умолчали бы, если им было бы известно что-нибудь в этом роде. К тому же он не хотел привлекать к себе внимания излишним любопытством, опасаясь, что найти Эвелина станет труднее, если тот узнает о преследовании.

Поэтому он просто попросил рассказать, как выглядел «безумный монах», и хотя полученное описание не совсем соответствовало облику Эвелина Десбриса, оно возбудило любопытство Карающего Брата. Так, совершенно неожиданно, ему стало известно описание этого подозрительного человека, прозвище — «безумный монах» — и направление, в котором тот двигался. Обитатели безымянной деревушки все как один утверждали, что монах и его спутница, красивая молодая женщина лет двадцати, ушли по западной дороге.

Этот след, с каждым днем становясь все «горячее», повел Карающего Брата от города к городу. По дороге появлялись все новые доказательства того, что, скорее всего, он на верном пути. В частности, во время очередной драки в одном из баров «безумный монах» заставил двух людей пролететь по воздуху.

Графит.

Спустя почти месяц после того, как Карающий Брат впервые услышал о «безумном монахе», след привел его в Палмарис.

Прошло всего два дня, и Око Дракона выявило источник использования сильной магии в северном квартале города, где на берегу Мазур Делавал возвышались роскошные особняки. Проникнувшись уверенностью, что жертва совсем рядом, монах помчался по улицам и дальше, через рынок, грубо расталкивая удивленных прохожих.

Однако он немного засомневался, оказавшись у ворот дома, на который указывал камень. Внушительное здание было выстроено сплошь из привозных материалов: полированный белый мрамор, который доставляли с юга, темные деревянные балки из Тимберлендса; к тому же сад украшали прекрасные статуи, явно творения рук выдающихся скульпторов.

Поначалу возникла мысль, что Эвелина нанял какой-то богач, возможно, просто ради забавы, чтобы демонстрировать гостям фокусы с камнями. Хотя… Неужто Эвелин, всегда с таким трепетом относившийся к священным камням, способен зарабатывать на их использовании? Разве что в случае крайней необходимости.

Оставалась другая возможность, примириться с которой Карающему Брату было нелегко.

Поэтому он решил довести свой розыск здесь до конца. Без труда проник во двор и направился к зданию; повсюду росли высокие и густые кусты, за которыми можно было укрыться, чтобы никто не заметил его ни изнутри, ни с улицы.

Он понял свою ошибку, пройдя всего несколько шагов и услышав рычание сторожевого пса.

Карающий Брат выругался и тут увидел самого зверя, массивного, мускулистого, с черно-коричневой шерстью, большой головой и пастью, полной поблескивающих белых зубов. Остановившись на мгновение, чтобы оценить противника, пес оскалился и бросился на незваного гостя.

Карающий Брат низко присел, напрягая мышцы ног. Когда псу оставался до его горла всего один прыжок, монах внезапно высоко подскочил и приземлился точно ему на спину, изо всей силы ударив пса обеими ногами.

Зверь коротко взвизгнул и рухнул с переломанным хребтом.

Убедившись, что пес при последнем издыхании и не способен больше издать ни звука, монах, больше не скрываясь, зашагал к дому. Поднялся на крыльцо и ударил большим дверным молотком по медному изображению гротескно удлиненного, злобноватого лица — тоже, несомненно, привозная штучка.

Как только ручку двери начали поворачивать изнутри, монах занес ногу, дожидаясь момента, когда дверь только-только начнет приоткрываться. Как только это произошло, он с силой ударил по ней ногой. Слуга с другой стороны рухнул на пол. Дверь широко распахнулась, Карающий Брат вошел.

— Где хозяин? — спросил он.

Ошеломленный слуга что-то забормотал, заикаясь от страха.

— Где хозяин? — нетерпеливо повторил Карающий Брат, схватив слугу за воротник и приподняв его в воздух.

— Он нездоров, — пролепетал слуга.

В ответ монах влепил ему пощечину и сжал горло с силой, не оставляющей сомнений в том, что ему не составит труда переломить несчастному позвоночник. Слуга знаком указал на дверь в другом конце просторного фойе.

Карающий Брат потащил его за собой, но перед самой дверью отшвырнул в сторону, ощутив первые волны магической атаки, нацеленной на него и исходящей из указанной комнаты.

Монах быстро вытащил солнечный камень и окружил себя магической защитой. Атака оказалась очень сильна — хотя Эвелин, по его мнению, способен на большее, — но солнечный камень был одним из самых мощных камней Санта-Мир-Абель, даже сильнее хризоберилла, обычно используемого для этих целей; он прикрывал своего владельца невидимым, но абсолютно непроницаемым для любой магии щитом. Монах почувствовал, что атака захлебнулась.

Он взревел и с размаху ударил ногой в дверь. Она вздрогнула, но не открылась. Последовали новые удары, и в конце концов деревянный косяк дал трещину, дверь широко распахнулась, и Карающий Брат увидел пухлого, богато одетого человека. Тот стоял позади дубового письменного стола с арбалетом в руках.

— В твоем распоряжении лишь один выстрел, — спокойно сказал Карающий Брат, входя в комнату и не сводя взгляда с лица хозяина. — Один выстрел, но если ты меня не убьешь, то сам умрешь медленной смертью, в ужасных мучениях, это я тебе гарантирую.

Руки человека дрожали, по лицу струился пот.

— Ни шагу дальше! — воскликнул он, собрав все свое мужество.

Карающий Брат остановился, зловеще улыбаясь.

— Ты и в самом деле мог бы убить меня? — спросил он. — Зачем?

— Я лишь защищаюсь, — ответил хозяин.

— Я не враг, — сказал монах, и человек недоверчиво посмотрел на него. — Я думал, здесь другой человек. — Карающий Брат безбоязненно повернулся спиной к хозяину и закрыл дверь настолько плотно, насколько позволял развороченный косяк, усмехнувшись при виде столпившихся в фойе испуганных слуг. — Я ищу опасного дезертира, использующего каменную магию, — продолжал он, снова повернувшись к хозяину и придав лицу по возможности добродушное выражение. — Мне казалось, только он может быть так силен в этом искусстве.

Хозяин опустил арбалет.

— Я всегда готов оказать помощь церкви Святой Матери Божьей.

Карающий Брат покачал головой.

— Санта-Мир-Абель. Я пересек весь Хонсе-Бир в поисках преступника и рассчитывал, что наконец достиг цели. Прости мне мое вторжение: наш аббат возместит тебе все убытки.

Хозяин махнул рукой, его лицо внезапно просияло.

— Как поживает старина Маркворт? — спросил он уже совершенно другим тоном.

Монаха охватил гнев. Подумать только! Какой-то самый обычный, ничтожный человечишка позволяет себе говорить об отце Маркворте, точно он ровня ему! Однако Карающий Брат сдержал себя. Очевидно, этот человек имел дела с аббатом — откуда еще у него могли появиться столь могущественные камни? — но ему, конечно, даже в голову не приходит, как на самом деле в аббатстве относятся ко всем этим богачам. Отцу Маркворту нужны их деньги, но это не значит, что он испытывает уважение к тем, кто платит их.

— Может, я сумею помочь тебе в поисках, — заявил хозяин. — Ах, я совсем забыл о хороших манерах! Меня зовут Фоло Досиндьен, для друзей Доси и, конечно, для вашего аббата тоже! Ты, наверно, голоден и не прочь выпить?

Он поднял руку, собираясь окликнуть слугу, но Карающий Брат остановил его.

— Мне ничего не нужно.

— Ничего, кроме помощи в твоих поисках, — поддразнивающе сказал Доси.

Карающий Брат задумался. А что, в самом деле? У этого человека был по крайней мере один могущественный камень, скорее всего, гематит. Хороший камень, полезный, с ним много чего можно сделать.

— Я ищу одного из наших братьев, — уточнил он. — Его называют «безумным монахом».

Хозяин пожал плечами; очевидно, это прозвище ни о чем не говорило ему.

— Он в Палмарисе?

— По крайней мере, прошел через него не больше двух недель назад.

Хозяин уселся за письменный стол и задумался.

— Если он, как ты говоришь, нарушил закон, то, скорее всего, прячется в районе южных доков. Там собирается весь этот сброд. — Стало ясно, что ничего больше ему в голову не приходит. — Палмарис — большой город. — В его голосе послышались извиняющиеся нотки. — Я назвал тебе свое имя, — внезапно и с явным намеком закончил он.

— У меня нет имени.

Напряжение в воздухе мгновенно усилилось; его, казалось, нагнетал холодный взгляд монаха. Доси откашлялся.

— Понятно. Жаль, что я мало чем могу помочь посланцу отца Маркворта.

Было совершенно очевидно, что этой фразой он лишний раз хочет подчеркнуть — вот, мол, мы с отцом Марквортом на равных, а ты всего лишь его «посланец». Глупец! Карающий Брат прищурился, не спуская с Доси пристального взгляда. Внезапно тот резко наклонился вперед.

— Но есть одно место, — почему-то прошептал он, — где можно получить ответы на все свои вопросы. — Карающий Брат понятия не имел, о чем идет речь и почему на лице этого человека возникло почти маниакальное выражение. — Однако все это только после обеда, — Доси снова откинулся в кресле. — Я угощу тебя так, как никто в Палмарисе, чтобы ты вернулся в Санта-Мир-Абель и замолвил перед Марквортом доброе словечко о его дорогом старом друге.

Карающий Брат решил подыграть ему, и, как выяснилось, оно того стоило. Слуги Доси — тот мужчина, который открыл монаху дверь, и три женщины, среди них одна просто редкостная красавица — вносили блюдо за блюдом: отлично приготовленное мясо и наисвежайшие фрукты. Сочный молодой барашек и толстые ломти оленины в грибном соусе, апельсины, истекающие соком, стоило очистить их от кожуры, и большие круглые желтые дыни; монах ел их впервые в жизни, и они оказались вкуснее всего, что он когда-либо пробовал.

Карающий Брат ни от чего не отказывался — просто обжирался, по правде говоря. И когда два часа спустя с едой было покончено, он, слегка посоловев, молча сидел и слушал, как хозяин без устали мелет языком.

Тот разливался соловьем, рассказывая о сделках, которые он проворачивал с различными аббатствами Хонсе-Бира и даже с Санта-Бругальнард в далеком Альпинадоре. Карающий Брат понимал, что все это, по замыслу Доси, должно произвести на него впечатление, и изо всех сил старался изобразить нечто в этом роде. Минуты складывались в часы, Доси прерывал свой рассказ, только чтобы рыгнуть; чувство собственной значимости настолько овладело им, что он мало интересовался реакцией собеседника. Этот человек вел дела с теми, кто оказывался в беде либо уж очень жаждал богатства; а таких, как известно, немало, так что ему было о чем рассказать. И конечно, он даже не догадывался, насколько скучной и нелепой вся его дурацкая болтовня казалась Карающему Брату.

Однако тот терпел, рассчитывая, что Доси может оказаться полезен ему; только это удерживало его за столом еще долго после того, как солнце село.

В конце концов, так внезапно, что впавший от скуки в полудремотное состояние монах даже вздрогнул, Доси заявил, что вот и настало время получить ответы на свои вопросы, поскольку такими вещами лучше всего заниматься в темноте.

Таинственный тон его заявления заставил Карающего Брата насторожиться, хотя, по правде говоря, многого он от этого человека не ждал. Может, глупый Доси предложит использовать гематит, чтобы захватить тела хозяев гостиниц в нижней части города и расспросить людей о «безумном монахе»?

Они вернулись в кабинет. Слуга уже принес второе кресло и поставил его сбоку от огромного дубового стола. Хозяин предложил монаху сесть и расслабиться.

— Хочешь, я пойду, — предложил Доси и тут же покачал головой, как бы испугавшись собственных слов. Карающий Брат молча пристально смотрел на него, не желая показывать, как сильно он заинтригован, но в то же время ничего не понимая. — Нет, наверно, лучше тебе сделать это самому, — он криво улыбнулся. — Ну, пойдешь?

— Пойду? Куда?

— Туда, где получишь ответы на свои вопросы.

— Я не знаю места, о котором ты говоришь. Догадываюсь лишь, что у тебя есть камень.

— Ох, вовсе не просто камень! — Доси достал из-за отворота своего превосходного серого френча большую булавку и показал ее монаху, не давая, однако, в руки.

Теперь Карающий Брат не смог скрыть своего интереса. Центральным камнем булавки, как он и предполагал, оказался гематит — вытянутый овал серого цвета, очень гладко отполированный. Его окружали оправленные в золото маленькие чистые круглые кристаллы. Монах не сразу узнал их, но мгновенно почувствовал, что присущая им магия каким-то образом связана с магией гематита.

— Я их сам так расположил, — похвастался Доси, — Вся прелесть в комбинации силы этих камней, понимаешь?

Прелесть! Что за словечко такое, когда речь идет о священных камнях! — почти с ненавистью к этому человеку подумал Карающий Брат.

— Мне неизвестно, какой эффект может дать комбинация этих камней, — сказал он.

— Кристаллический кварц, — объяснил Доси, поглаживая пальцами края булавки, — позволяет мысленно переноситься на большие расстояния.

Карающий Брат начал понимать. С кристаллическим кварцем сознание человека могло путешествовать очень далеко, а в комбинации с гематитом, позволяющим духу покинуть тело…

— Теперь ты можешь отправиться туда, где получишь ответы на все свои вопросы, — продолжал Доси. — Это место известно мне одному. Дом друга, необычайно могущественного друга, по правде говоря. Такого, что даже твой Маркворт ахнул бы, доведись ему встретиться с ним!

На этот раз Карающий Брат пропустил мимо ушей фамильярный тон при упоминании имени аббата, настолько он был захвачен открывающимися перед ним возможностями. Очень быстро, однако, его заинтересованность приобрела оттенок тревоги — он чувствовал, что имеет дело с чем-то потенциально очень опасным. Припомнилось выражение лица Доси, когда тот говорил об этом духовном путешествии: смесь ужаса и возбуждения, почти экстаза. Каким должно быть существо, чтобы так реагировать? И чем, в таком случае, может окончиться подобное «путешествие»?

Дрожь пробежала по спине Карающего Брата. Возможно, аббатству следует отказаться от практики продажи магических камней недоумкам вроде Доси.

Эта мысль, однако, тут же растаяла; слишком долго монаха приучали к тому, что любая критика действий вышестоящих — вещь совершенно недопустимая.

— Ну, иди, — Доси протянул ему булавку. — Камень сам поведет тебя. Он знает дорогу.

— Мне придется захватить тело другого человека?

— Говорю тебе, камень знает дорогу.

В тоне, которым это было сказано, ощущалось что-то… шкодливое, может быть? Та крошечная часть Карающего Брата, которая некогда называлась Квинталом и все еще уцелела на задворках его сознания, подсказывала ему, на что похоже выражение лица Доси. С таким видом мальчик постарше подбивает малыша сделать какую-нибудь каверзу.

Не сводя с Доси настороженного взгляда, он взял булавку и сразу же почувствовал силу ее камней. Во время духовного путешествия его физическое тело окажется беспомощно и потому уязвимо, но вряд ли Доси решится сделать пакость посланцу Маркворта. Но даже если бы он осмелился напасть на него, монах, уже не раз имевший дело с гематитом, смог бы без труда завладеть его телом. И Доси, конечно, тоже понимал это, что обеспечивало дополнительную безопасность.

Карающий Брат откинулся в кресле, закрыл глаза и позволил магии камней завладеть собой. Он представил себе гематит в виде озера темной жидкости, куда он медленно погружается, в то время как физический мир растворяется в сером «ничто». Потом его тело и дух распались на две отдельные сущности.

Он попытался оглядеть помещение с этой новой перспективы, но взгляд снова и снова возвращался к сияющим камням, окружающим гематит. Они притягивали его, притягивали с такой силой, что он почувствовал внезапную и очень сильную слабость. И погрузился в их чистое сверкание, позабыв и о своем физическом теле, и об этом глупце Доси.

И вот он летит, быстрее, чем мысль. Время и пространство потеряли обычный смысл. То казалось, что прошел уже час, и тут же возникало ощущение, что промелькнула всего секунда; шаг — и он уже по другую сторону какой-нибудь огромной равнины. Карающий Брат летел все дальше на север, в сторону Вайлдерлендса, над огромными озерами и лесами, а потом над горами, своими пиками пронзающими небо.

Только он подумал, как бы не наткнуться на эти острые вершины, и вот они уже остались позади. Это было удивительное ощущение; ему никогда даже в голову не приходило, что возможна такая почти божественная гармония магии взаимодействующих между собой камней. Да, удивительное ощущение — но одновременно выходящее за пределы его понимания и потому пугающее, а ведь он обладал очень обширными знаниями в области магии камней, уступая в этом разве что отцу Маркворту и Эвелину Десбрису.

Перевалив через очередной хребет, он оказался над огромной высокогорной долиной, со всех сторон окруженной горами. Под ним, крошечные, словно муравьи, суетились какие-то фигурки, в таком огромном количестве, что в целом они напоминали… Да, армию, несомненно. Возникло желание спуститься пониже, чтобы как следует разглядеть их, но кристаллы не выпускали его из своей хватки. Он промчался над долиной, направляясь к уединенной, курящейся дымом горе. От нее тянулись вниз два длинных черных хребта, между которым и располагалась многотысячная армия.

Карающий Брат едва не потерял сознание, ошеломленный нахлынувшими на него ощущениями, когда, подлетев к горе, с невероятной скоростью помчался по соединенным между собой узким туннелям. На поворотах его подбрасывало — странное ощущение, если учесть, что путешествие совершалось не в физическом теле. Тем не менее каждый раз, когда он взлетал вверх или нырял вниз, перед глазами все плыло, а в голове мутилось.

Он пролетел сквозь огромные створки бронзовой двери, покрытой множеством рисунков и символов. Они беззвучно приоткрылись ровно настолько, чтобы пропустить его освобожденный от телесной оболочки дух в огромный зал с двумя рядами гигантских каменных колонн, напоминающих скульптурные изображения воинов. Пролетев между ними в дальний конец зала, он увидел помост, а на нем какое-то создание, от которого исходило невероятно мощное излучение злой, враждебной силы.

Полет прекратился; Карающий Брат стоял перед помостом. Он мог видеть свои руки, ноги, как если бы присутствовал тут в физическом теле, чего во время путешествий духа обычно не происходило. Правда, это его «тело» больше напоминало серую полупрозрачную тень, сквозь которую можно было разглядеть камень под ногами.

Но это необычное впечатление тут же растаяло, поскольку все внимание Карающего Брата приковал к себе чудовищный монстр, злобно смотревший на него с высоты. Кто это, спрашивал себя монах, разглядев красновато-коричневую кожу, черные глаза, крылья огромной летучей мыши, рога и когти. Что за исчадие ада явилось в мир?

И вдруг его пробрала жуткая дрожь от мысли столь чудовищной, что разум едва справился с ней. Он понял, кто перед ним! Недаром в аббатстве ему годами вдалбливали, что за демон осмелился бросить вызов Богу.

Карающий Брат узнал его!

Убей этого глупца Доси, прозвучало в сознании монаха, и возьми камни себе. Сразу же вслед за этим он почувствовал, как что-то вторгается в его мозг, что-то столь мощное, что сопротивляться было бессмысленно, и копается в нем, выясняя, кто он такой и каковы его цели. Охватившее Карающего Брата отвращение было столь сильным, что, возможно, именно оно и спасло его, выбросило из этого ужасного места. Он полетел обратно, по прорезающим гору узким туннелям, над плато, над снующей внизу армией зла — теперь он понимал, кому служат эти создания, — над горами, лесами, озерами и дальше, в Палмарис, в кабинет Доси, где сидело его физическое тело. Оно едва не упало, таким резким было возвращение в него.

— Ну, узнал что хотел? — спросил Доси, удивленно распахнув глаза.

Так вот чем было вызвано маниакальное выражение на лице Доси, понял Карающий Брат, — контактом с ужасным созданием, при одном воспоминании о котором его пробирала дрожь. Захотелось встряхнуть этого человека, спросить его, как он впутался в это дело. Однако прежде чем он успел открыть рот, ему уже был ясен ответ — в общих чертах по крайней мере. Скорее всего, глупец перешагнул черту дозволенного и тем самым возбудил любопытство демона.

Руки монаха сами собой взлетели вверх и сомкнулись на горле Доси. Тот вцепился в его запястья, попытался оторвать от себя, позвать кого-нибудь на помощь, но тщетно. Карающий Брат был слишком силен, и исход борьбы не вызывал сомнений. В конце концов руки Доси бессильно упали, сопротивление иссякло.

Сознанием Карающего Брата овладели ярость и страх. Он обошел весь дом, отыскал каждого слугу, каждого члена семьи.

Когда глубокой ночью он ушел оттуда, в кармане у него лежала булавка, а в доме Фоло Досиндьена не осталось ни одной живой души.