Глава 14. Дознание сталкера Комбата

I've got word of thanks

Thanks that I'd like to say

For the rage that I feel

The rage that I feel today.

«Fuel My Fire», Prodigy

Я сидел в баре «Лейка» с видом сильно перебравшего накануне детектива Шерлока Холмса и маленькими глотками пил крепчайший черный чай.

Я уже говорил вам, что превыше всех стимуляторов ставлю его, горький и отрезвляющий? И что употребляю я черный чай из турецкого стаканчика, называемого в просторечье русских кварталов Истанбулграда «бардачками»?

В общем, прихлебывал я чай без сахара и размышлял над поведением мерзавки по имени Гайка. Ну совесть есть у нее, интересно? Есть?

Когда я думал о ней, первым делом мне почемуто вспоминалась ее ладная спортивная фигурка и презрительные гримаски. И только лишь вторым делом я вспоминал ее подлый характер…

Итак, Гайка.

Хорошо бы ее найти. Вместе с уведенными у нас с Тигренком «ножницами». Найти, отобрать «ножницы» и как следует наказать…

Тут моя мысль вновь споткнулась. Как наказывают мужиковсталкеров, я примерно знал: левый хук в челюсть, потом апперкот, потом с носка по причинным местам… Но то мужиков. А как наказывать сталкеровженщин? Так сказать, сталкеровдам? Попростому - сталкерш?

«На месте разберемся», - с лету решил эту двадцать седьмую теорему этики я и вернулся к теме поиска неуловимой Гайки.

По совести, единственной зацепкой, которая могла goJieeменее надежно и быстро вывести на местоположение дважды воровки в черной бейсболке с надписью «Hate Crime», был «сникерс» - напомню, что «сникерсом» в народе называется устройство для отключения сигнализаций вроде моей «Весны3», по форме напоминающее этот самый шоколадный батончик.

Почему «сникерс» является зацепкой, спросите вы?

Да потому, что ни отечественная, ни зарубежная промышленность не производит таких устройств (или по крайней мере не трындит об этом по дуроскопу).

Почему не производит? Да потому, что действие устройства основано на действии аномального артефакта Зоны под названием «собачье ухо»! А «собачьи уши» на поток не поставишь, это вам не аккумуляторы какиенибудь!

Кто же, если не промышленность, производит эти «сникерсы»?

Я знал только одного такого человека. Его звали Лодочник.

Нет, мы с Лодочником никогда не были друзьями.

Но бывало, что встречался я с ним значительно чаще, чем с большинством друзей (не считая, конечно, Тополя). Лодочник оказал мне немало добрых услуг. Продал мне немало приблуд и прилад. И был щедро вознаграждаем материально…

Кстати, бедняга Лодочник погиб прямо на моих глазах. Помню, как после одной памятной заварухи я, Тополь и Лодочник драпали с Речного Кордона, его как раз штурмовали ополоумевшие мутанты… Вначале мы сматывались на грузовике, да прямо по минным полям, потом ломились пешкодралом через кусты, затем спасались на лодке, которая чудом уцелела на пристани Речного Кордона… Помню, как я радовался, когда мы, оставив полыхающий и стонущий от боли ад позади себя оказались на противоположном, сравнительно безопасном берегу Припяти. Сердце радостно выпрыгивало у меня из груди. Я зачемто - наверное, от избытка эндорфинов - добивался от Тополя обещания бросить курить, а сам заверял его, что со спиртным и развратом теперь у меня покончено… Было уже темно…

До сих пор не могу понять, какой черт дернул Лодочника проверять, заряжен ли артефакт, который он вез с собой в спортивной сумке? Помню, как бледный, сутулый Лодочник держал его в руках, стоя по колено в спокойной, похожей на черное зеркало воде Припяти.

И как артефакт сиял манящим колдовским светом. Вот Лодочник перегнулся пополам и опустил руки с артефактом в воду, сияние стало приглушенным, хотя искры попрежнему снопами вырывались изпод воды…

Помню, как мы с Тополем ругали вполголоса Лодочника - мол, не ровен час инициированное им сияние привлечет вертолеты военсталкеров… Однако оно привлекло отнюдь не вертолеты. Два щупальца метнулись к Лодочнику из толщи припятских вод и за какието доли секунды уволокли нашего товарища за собой. Все, что успел Лодочник, - это подарить нам взгляд через плечо, исполненный невыразимой неземной жути, и один сдавленный вскрик… Я бы сказал: «и пучина сия поглотила его в один момент». Кто бы напомнил мне, из какого фильма эта цитата?

Итак, Лодочник погиб. А значит, продать Гайке «сникерс» он никак не мог. Тут, конечно, у просвещенного читателя может родиться вопрос - а что, если Лодочник продал Гайке «сникерс» еще до того, как два хищных щупальца утащили его в глубины Припяти.

А вот это уже совершенно невероятно, дорогие товарищи, скажу я. Потому что артефакт «собачье ухо», который лежит в основе «сникерса», - он имеет срок годности три месяца. А потом берет и «размагничивается» («размагничивается» я употребляю лишь за неимением другого, более физически вменяемого слова, не употреблять же в корне антинаучный термин «расколдовывается»?).

Из всех этих рассуждений вытекал один вполне резонный вопрос. На который я, как ни странно, не знал ответа. А именно: «А кто у нас теперь вместо Лодочника?» В смысле, кто теперь делает то, что раньше делал он, - торгует всякими штуками и штукенциями, двигает бизнес, помогает сталкерам, высокопарно выражаясь, противостоять вызовам времени и идти в ногу с прогрессом?

Я без колебаний набрал номер Синоптика. Конечно, время было позднее. Прямо скажем, полпервого.

С другой стороны, я регулярно и на протяжении многих лет заносил Синоптику такие суммы (взять хоть те же «тройные тарифы»), что тем самым косвенно заработал моральное право звонить Синоптику даже и в полпервого…

- Здорово, Комбат. Как дела? - сказал Синоптик бодрым голосом вместо ожидаемого мною «Ты вообще соображаешь, на хрен, который сейчас час?».

- Еще не родила, - бросил я. - Вопрос один есть…

- Мнээ… Сейчас, минуту, последний стежок сделаю…

- Чточто сделаю? - не расслышал я.

- Стежок, - повторил Синоптик уже громче. - Я тут вышиваю. Крестом.

- Вышиваешь? Крестом? - переспросил я, не веря своим ушам.

- Ну да. А что? Купил себе видеопособие. «Вышивание для мужчин». Тащусь теперь! - В голосе Синоптика и впрямь звучало неподдельное сладостное счастье. - Вышиваю тут львиную морду. И еще ветку сирени! Четвертая степень сложности, между прочим!

- Круто! Ветку сирени… Завидую даже!

- А чего завидовать? Возьми и сам попробуй! Если хочешь, я тебе линку кину на это пособие! Там у них еще магазин есть и служба быстрой доставки. Нитки, пяльца, канву, всю эту фигню к самому порогу доставляют. Всего за сутки! Ловэ конкретное берут - потому что Зона близко. Но разве ловэ для нас, настоящих мужиков, проблема?

- Сэнксы, Синоптик. Ловэ, конечно, не проблема.

- Тогда заказывай, не думая! Или хочешь - я сам тебе закажу…

- Спасибо, конечно. Но дело ведь совсем не в ловэ!

Просто я пока както… Ну, еще не созрел, что ли, - ошарашенно промямлил я.

Синоптика мне обижать не хотелось - мало ли кого и какая шиза после Зоны косит? Ну хочет человек крестом вышивать - пусть вышивает. Все ж лучше, чем ганжубас дуть или синьку синячить! И все же вышивание - это без меня. Потому что сегодня ты вышиваешь крестом, завтра вышиваешь гладью, а после что? Беременеешь и кормишь грудью?

- Ну, я, в общем, закончил. Что за вопрос у тебя, Вова?

- Кто у нас после Лодочника, а?

- После Лодочника - что?

- Ну кто теперь приладами торгует всякими стремными и жутко противозаконными? В Зону возит на катере с воздушной подушкой? И тому подобное?

- Вроде компаньон его, Завал.

- Завал - это кличка?

- Как ни странно нет. Говорят, Завал - это фамилия. По паспорту!

- Фамилия - блеск… И счастливая, видать! - не удержался я. - И где этот Завал граждан сталкеров принимает?

- Да там же, где и Лодочник принимал. В том же коттедже, по трассе направо. У Лодочника, как оказалось, даже завещание было, нотариально заверенное.

Согласно этому завещанию, коттедж и мастерские в случае его гибели переходят к Завалу, его родственнику.

Не то дяде, не то отчиму…

- Ну и как этот Завал? Надежный?

- С виду конченый псих. Как, впрочем, и Лодочник, - сказал Синоптик, которого все мы ценили за его революционную прямоту. - Но псих не псих, а товар дает нормальный. Я у него недавно перчаткууловитель покупал вместо старой, которую по пьяни гдето посеял. Отличная перчатка, лучше той, что Лодочник когдато спаял! Ну, не хуже - так точно!

- А «сникерсами» этот отчим торгует, ты не знаешь?

- «Сникерсами»? Да кому они сейчас нужны… Это когда войны кланов были немереные, все «сникерсами» запасались… Ну, ты в курсе… Так ведь получается штука дорогая, а толку от нее чуть. Если ты не мародер, конечно. И не вор. Но точно я не знаю, это так, предположения. Ты лучше сам Завалу позвони. Он не очень контактный. Но на простые и внятно произнесенные вопросы отвечает! В общем, както так… Ты извини, мне тут до конца узора всего два десятка клеточек осталось, и левик мой будет как живой…

- Левик? Какой левик?

- Лев, которого я вышиваю!

- А ветка сирени как же?

- Ну правильно. Сверху ветка сирени. А под ней - левик!

«Совсем с ума съехал, голубь… Не иначе как тройными тарифами крышу подорвало», - с легкой грустью подумал я.

Как и обещал Синоптик, Завал оказался нелюдим.

Начать с того, что разговаривать со мной «о серьезном» по телефону он категорически отказался, ссылаясь на то, что «неприятности с милицией ему не нужны».

Я пожал плечами и скривил недовольную морду - можно подумать, мне они нужны.

С одной стороны, проблему я понимал. Торговля артефактами - дело, с точки зрения действующего законодательства, подсудное, а значит, создавать лишние улики (мало ли кто твой телефон прослушивает!) - глупая глупость.

Но с другой стороны, лично я уже давно прохавал «фишку». Если бы милиция, анфоровцы, Интерпол и прочиепрочие действительно захотели этого, они переловили бы всех нас, всех сталкеров, перекупщиков, изобретателейрационализаторов, синоптиков и прочих деятелей великой и могучей зонаиндустрии, как курчат.

А если бы побрезговали ловить, так потравили бы, как тараканов.

Потому что были у них для этого и силы, и средства, и сноровка.

И тот факт, что мы, радиоактивное мясо, год за годом болееменее беззаботно пересекаем Периметр, таскаем в обычный мир всякие забавные штучки и на все эти деньги нефиговенько живем - он на самом деле комуто выгоден!

И свидетельствует в первую очередь о том, что ловить нас они на самом деле не желают!

Ведь шпыняли нас, сталкеров, хоть и всерьез, но не так массированно и жестоко, как можно было…

Вот, к примеру, если бы правительство богоспасаемой державы Украины вместо штрафа за посещение Зоны ввело бы за эту же провинность высшую меру наказания, известную также как расстрел, я уверен, количество сталкеров в тот же день уполовинилось бы, а через день - учетверилось.

Ведь одно дело погибнуть в Зоне на какойнибудь птичьей карусельке - оно, в конце концов, быстро.

А совсем другое дело месяцами, годами сидеть в мрачной сырой камере с видом на парашу и зарешеченное окно и ожидать, когда тебе пустят пулю в затылок.

Если я не ошибаюсь, эта процедура называется на ментовском жаргоне «исполнением»…

Ну а вопли в прессе и по дуроскопу на тему «Доколе?», «Сталкеры - отбросы общества» и обличительные фельетоны в духе «Сегодня он дринчит пивас, а завтра артефакт продаст!» и прочеепрочее - это все для отвода глаз.

Мы, зонаиндустрийцы, такие же члены общества, как и все прочие.

И общество лишь делает вид, что поглядывает на нас с неодобрением и хочет изничтожить. А на самом деле оно в нас нуждается.

Как в проститутках, к примеру.

Хотя пример не слишком удачный… Ладно, чтото я отвлекся.

Итак, Завал.

Я загнал свою электрическую «Хонду» на густо поросший лебедой паркинг перед домом Лодочника - сколько раз я становился на это самое место, теперь уже не упомнить. Закрыв за собой калиточку, трогательно сколоченную из березовых бревен, я решительным шагом направился через бурьяны к дому, где светилось одноединственное окно.

В доме Лодочника ничего не изменилось.

Даже кружку для чаю мне предложили ту же самую, что и в прошлый раз, - с надписью «WORLD UNIX CONGRESS 2020».

Компаньон Лодочника Завал ничем не походил на самого Лодочника.

Если тот, несмотря на всю его крутизну, был, в сущности, маменькиным сыночком, работающим в Зоне не столько за деньги (которые он воспринимал как полезные фантики), сколько за идею и интерес, если Лодочник до последнего оставался программистом и студентомпереростком с гениальными задатками, похожим на обретшего дар к прямохождению теленка, то Завал был похож… на чуток отмывшегося в православном благотворительном приюте бомжа из самых закоренелых.

Худой, жилистый, с неряшливой порослью на лице - длинные с сединой усы плавно переходили в бороду, неухоженную и некрасивую, - рябой и гнилозубый, он смотрел подозрительно и неприветливо. Разве что одежда на нем была чистая, а не как у бродяг.

- Чего нужно? - спросил он, когда я уселся.

- Да пару вопросов хочу задать. Минут на десять.

- Сто единиц - и задавай свою пару вопросов.

Я присвистнул. Сто единиц за десять минут - это круто. Но жлобом я не был и становиться не собирался.

А потому вынул из кармана смятую банкноту.

Он аккуратно расправил ее, перегнул пополам и сунул в карман рыболовного жилета.

- Я интересуюсь «сникерсами». Ты их продаешь?

- Ну… А чего же, если надо - продаю. Я и черта с рогами продам, если кто заинтересуется, - веско заметил Завал. Голос у него был тоже бомжачий - надтреснутый, дребезжащий.

- А кто еще ими торгует, не знаешь?

- Да Старик вроде торговал… Но он уже четыре месяца в госпитале лежит… Чтото с сердцем…

«Четыре месяца в госпитале - значит отпадает!» - Скажи, пожалуйста, Завал… А девушке… ну или женщине… ты случайно «сникерс» в последнее время не продавал?

Завал посмотрел на меня цепким и абсолютно бессовестным взглядом.

- Еще двести единиц, - заявил он требовательно.

Я вынул из бумажника две банкноты и протянул ему. Он осторожно, как лошадь берет хлеб, взял их с моей открытой ладони. «Вот что роднит их с Лодочником, - наконец догадался я. - А именно - феноменальная жадность!» - Ну, продавал.

- А зовут эту женщину случайно не Гайка? - спросил я, мысленно давая себе обещание, что если этот алкоголического вида мастер затребует еще одну сотку, то я, пожалуй, лучше засвечу ему в табло. Однако Завал, как видно, настроился на волну моих ментальных вибраций и от нового приступа попрошайничества воздержался.

- Да, ее так зовут. Она живет в Дитятках. Улица Павлика Морозова, строение один.

«Строение один…» Вот так все просто! Двести единиц - и все девичьи тайны твои. Я наконец понял, почему Завал отказывался разговаривать по телефону. Не боялся этот пропитый хрыч с повадками сидевшего бугра никакой милиции с ее прослушками и уликами. Он вообще ничего не боялся, окромя утра без пива. Просто по телефону ты хрен выманишь из собеседника три сотни единиц за семь минут разговора…

Я бросил сентиментальный взгляд на портрет Лодочника (снятый явно на выпускном в университете - белая рубашка, галстукселедка, очочки в стальной оправе) - он, забранный черной траурной рамкой, висел в красном углу гостиной - и попрощался с Завалом.

Тот смотрел на меня масляными глазками сытно отобедавшего хищника.

«Значит, Дитятки… Давненько же я там не был, мать их за ногу!»