"Последний дракон" - читать интересную книгу автора (Прейс Байрон, Ривз Майкл)

ГЛАВА 20

Дэйон стоял на носу флагмана, небольшого рыбацкого баркаса, на борту которого разместилось двадцать человек, что было слишком много для суденышка. Баркас постоянно черпал воду даже на небольшой волне. Залив Баломар был около пятидесяти миль в длину и меньше двадцати в ширину, и, кроме относительно спокойных фьордов и бухточек вдоль береговой линии, каждая из этих миль была опасна. Два моря, сталкиваясь в заливе, образовывали сотни течений. Ветры, теплые из южного моря и холодные из северного моря Драконов, встречались и боролись над заливом. Сильные подводные течения и ураганный ветер порождали на поверхности высокие волны с белыми гребешками пены. Залив с трудом можно было назвать приветливым в самые солнечные и спокойные дни, а в плохую погоду он вообще превращался в единый гигантский водоворот.

Этот день выдался не самым плохим, и у армии все-таки был небольшой шанс добраться до противоположного берега. Дэйон приказал лодкам большую часть дня держаться берега, до тех пор, пока они не достигли самой мелководной части залива, где не так качало. Дэйон знал, что ветер и волны вполне могли перевернуть не только их скорлупки, но и настоящие морские суда. Он смотрел вперед на белые гребешки волн. Он не будет думать о тех людях, жизнь которых зависит от его решения. Если он подумает об этом, он потеряет голову от паники.

Йондалран стоял рядом с сыном, с ужасом всматриваясь в волны, некоторые из которых достигали десяти—двенадцати футов в высоту. Волны появлялись здесь и там вокруг корабля, иссеченные ветром до белой пены.

— Не знал, что будет так! — выкрикнул он Дэйону.

— Не многие знают, — ответил Дэйон, не отрывая глаз от волн и до боли вцепившись руками в планшир.

Армия медленно продвигалась вперед.

— Ты проведешь нас? — спросил отец.

— Я попробую, — ответил сын. — Вряд ли будет время лучше, чем сейчас. Луна убывает, и прилив потому невысок, да и ветер довольно слаб. Конечно, туман из-за этого довольно густой, но там нам не с чем сталкиваться. Если мы пересечем этот открытый участок, у другого берега будет так же тихо, как у нашего.

— Как широк этот участок?

— Каждый день по-разному. Иногда миля-другая, иногда — до десяти. Есть только один путь узнать. Придется пройти через него. Если полезем туда, пути назад не будет.

— Так пошли, чего мы ждем? — сказал его отец.

Распоряжения Дэйона передали с корабля на корабль. Все ополченцы должны были привязаться к чему угодно — к мачте, к скамье, к уключине для весел — и оставаться так до следующего приказа. Он также приказал лодкам отойти как можно дальше друг от друга, чтобы избежать столкновений, и следовать за флагманом, насколько будут позволять ветер и волны. Дэйон с волнением смотрел, как флотилия готовится к переправе.

— Поднять паруса! — скомандовал он, надеясь, что отец не заметит ужаса на его лице.

Очертания залива были примечательны. Два полуострова, расположенные напротив друг друга, напоминали два молодых месяца. В вогнутой части полумесяцев вода была относительно спокойной, хотя водовороты там тоже бывали, но самым опасным местом в заливе было то, где на открытом пространстве встречались два моря. Именно этот отрезок предстояло пересечь армии.

Когда утлые суденышки развернули паруса, тут же ветер налетел на них, словно желая проверить на прочность. Те, у кого парусов не было, с усилием налегли на весла, стараясь не отстать от летящих на крыльях ветра соотечественников, но это было безнадежно. Волны вздымались горами на их пути, хлеща со всех сторон. Кораблики поднимало и бросало с силой, приводящей в ужас матросов поневоле, рожденных и выросших вдали от моря. Дэйон стоял, прислонившись спиной к мачте, и смотрел на залив. То здесь, то там в лодках раздавались крики ужаса, а ведь сегодня один из самых благоприятных дней. И все равно он боялся. Многие лодки были перегружены людьми и запасами. Он не говорил об этом с отцом, но знал, что они непременно кого-нибудь потеряют. Дэйон посмотрел на отца, старательно вычерпывающего ведерком воду, постоянно перехлестывающую через борта. Йондалран больше чем кто бы то ни было был ответствен за то, что эти люди здесь оказались. Немало ополченцев утонет в пути. Будет ли отвечать за их смерть его отец?

С другой стороны, их никто не заставлял отправляться на войну — каждый решил сам. Они были здесь, потому что знали: они идут защищать Фандору.

Дэйон вдруг услышал сквозь завывание ветра и плеск воды звук ломающегося дерева и крики. Плот, несущийся на волнах выше лодки, идущей рядом, подняло и опустило точно на лодку, которая при этом разбилась на две половины. Четверо человек с криками ужаса упали в воду. Оглядываясь назад, Дэйон заметил, что трое всплыли и их втащили в другие лодки. Дэйон быстро отвернулся. Он не мог позволить себе ни жалости, ни страха. Он должен был доставить армию к берегам Симбалии. Как он сам сказал отцу, пути назад не было.

В маленькой лодочке Юрген и Стеф по очереди гребли и вычерпывали воду. Несмотря на все их усилия, они неуклонно отставали от парусных судов. Поначалу горами вздымающиеся волны довели их до морской болезни, но после того как в их желудках больше ничего не осталось, они почувствовали себя значительно лучше.

Юрген вылил воду из скорлупы огромного ореха, которую они использовали как черпак, и посмотрел на Стефа, который греб, постоянно выворачивая голову, чтобы посмотреть вверх, на небо.

— Ты все туда пялишься с тех пор, как мы вышли в залив, — сказал Юрген, — и чего ты там разглядеть хочешь?

— Я ищу воздушные корабли, — сказал Стеф.

Юрген недоверчиво фыркнул:

— Как будто нам других бед мало! Болтаемся здесь, куда волны несут, от своих отстали, а он еще корабли в небе высматривает!

— Да я бы рад не смотреть, но не могу, — сказал Стеф и хлюпнул носом. — Я боюсь!

— Слушай, — сказал Юрген, — этот дырявый таз и так еле держится на плаву, если собираешься хныкать, лей слезы за борт!

Стеф на это ничего не ответил, и Юрген увидел, что товарищ его и вправду напуган.

— Ну, Стеф, — сказал он, чтобы его ободрить, — мы же это не для себя делаем, а для Фандоры.

— Да ты бы помолчал! Кто первый засомневался и на попятный пошел?

— Ну, так то когда было! Слушай, мы не позволим этим симам прийти и завоевать нас, как баранов. Мы им должны показать кузькину мать!

— Пусть Йондалран им чего хочет показывает, — ответил Стеф. — Я поворачиваю обратно!

Он начал табанить, большая волна подошла и ударила их в борт, едва не перевернув лодочку.

Юрген схватился за весла.

— Не выйдет, Стеф! Это измена!

— Это здравый смысл! — Стеф в ярости смотрел на Юргена. — Ладно! Ты как хочешь, а я возвращаюсь вплавь!

— Рехнулся? Думаешь, в этом аду плыть — все равно что в Моховом пруду барахтаться? Я как-нибудь буду есть рыбу и о твое деревянное колечко зуб сломаю! А ну сядь и черпай воду!

Стеф помедлил, а затем хмуро взялся за ореховую скорлупу и начал вычерпывать. Юрген опустил весла в воду. Волны все время разворачивали лодку, туман сгущался, и он уже не понимал, куда грести. Они отстали от всех, но Юрген упрямо продолжал грести. А что ему оставалось?

— Эвирайя, — позвал Кайерт.

Его жена обернулась на ступеньках их замка и в изумлении захлопала ресницами.

— Кайерт! Дорогой! — воскликнула она. — Ты вернулся!

Принцесса бросилась бегом вниз по ступенькам в сад, где он стоял. Она была по-настоящему счастлива. Затем она увидела выражение его лица. Он знает! Он знает все! Она замедлила шаги и подошла к нему, ожидая, что он заговорит первым.

Муж молчал, пристально ее рассматривая, но ей показалось, что он смотрит сквозь ее красивое лицо и чудесную фигуру, не замечает ни аромата орхидей, ни солнечных бликов в ее золотисто-каштановых волосах.

— Кайерт, дорогой, — сказала она в конце концов, — так много всего случилось с тех пор, как ты уехал! Пойдем же в дом и все обсудим без посторонних!

Принц нахмурился, и это выражение вкупе с его молчанием напугало Эвирайю больше, чем любые угрозы, которые ей приходилось в жизни слышать.

— Дорогой, — спросила она дрожащим голосом, — ты болен?

Он по-прежнему молчал. Сбитая с толку и испуганная мыслью о том, что именно он может знать, Эвирайя решила сменить тон:

— Кайерт! Поговори со мной, я тебя так давно не видела!

Муж наконец заговорил, но слова его обжигали, как огонь синдрильских драгоценных камней.

— Ты потеряла меня. Навсегда, — сказал он. — Ты посмела запятнать мою честь, связав мое имя со своими интригами. Ты и я…

— Нет! — в отчаянии закричала Эвирайя. Этот крик шел из самых глубин ее сердца Ее глаза наполнились слезами, ей было трудно говорить. — Ты должен сказать мне, что ты знаешь, мой дорогой! Ты просто не понимаешь, не можешь понять, что я сделала!

Очевидная искренность ее слез тронула Кайерта. Он не ожидал такого проявления чувств. Он ответил, стараясь смягчить голос:

— Я расскажу тебе, что я знаю. Я знаю, что ты использовала мое имя, чтобы устроить заговор против Ясветра. В Надлесье только и говорят, что о вашей встрече. Еще я знаю, что ты клеветала на Ясветра северянину по имени Виллен. Но даже все это, вместе взятое, ничто по сравнению с тем, что ты посмела связать мое имя с призывом к войне!

То, что он сказал, принесло Эвирайе некоторое облегчение. Был шанс, что он еще не знает о шпионе. Она снова заплакала, на этот раз уже напоказ.

— Тебе сказали не всю правду, муж мой.

Кайерт пристально посмотрел на нее.

— Я устал от твоих правд, Эвирайя. Путешествие в Северный Предел исцелило меня от твоей лжи. Я больше этого не потерплю!

Он прошел мимо нее и направился к дому.

— До заседания Сената я останусь у Талена, — на ходу сказал он, — советую тебе к собранию подготовиться. Моя речь будет не столь цветиста, как умеешь говорить ты, но я обещаю, что ее запомнят.

Эвирайя легонько зацепила его плечо длинными ногтями.

— Милый, — взмолилась она, утирая слезы с лица, — я говорю правду! Вторжение — это правда! Война — правда! Мне рассказал фандорский шпион!

Принц обернулся.

— Шпион?

Эвирайя просветлела.

— Фандорец! Твои «источники», вероятно, уже рассказали тебе о шпионе.

— Хватит! Я больше не играю в эти игры!

Быстро, словно опасаясь, что он уйдет, Эвирайя затараторила:

— Как только ты уехал, пришло послание о фандорском шпионе, которого задержали в заливе. Я сама допросила шпиона в присутствии Толчина и Алоры. Он рассказал нам о планах Фандоры о вторжении. Я бросилась с этими новостями к Ясветру, но он отказался предпринимать какие-либо действия. Он выгнал меня, сказав, что это сумасшедшие обвинения и попытка выставить его из дворца! Я была очень взволнована. Тебя не было. Поэтому я созвала собрание. Надлесье должно знать об опасности, грозящей Симбалии, дорогой. В твое отсутствие что еще я могла сделать?

Кайерт нахмурился.

— Где шпион?

— В подземелье. Я могу прямо сейчас тебя туда отвести.

— Если это твои очередные проделки, я…

— Это правда, — сказала она, — я сама покажу тебе.

Вернувшись от ледяных утесов, где они увидели вмерзшего в лед дракона, высохшие кости в пещерах, испуганные холдраги в смятении и с криками отчаяния носились вокруг своей горы. Мраклинг знал, что теперь он уговорит их нарушить закон драконов.

Теперь даже те, кто все еще надеялся, что драконы вернутся и помогут им, не могли ничего возразить. Те, кто не решался нарушить закон, все равно будут вынуждены покинуть свое обиталище из-за холода.

Мраклинг уселся на пике и задумался о дальнейшем. Паника пройдет. Они повернутся к нему. Увидев пещеры, немногие решатся оспорить его план. Уверенный в себе, он расправил крылья. Его тело онемело от холода, мороз пробирался внутрь, в самую глубину его существа, добирался туда, где билась его горячая тайна. Он боролся с искушением открыться им, открыть им тайну своего рождения, рассказать, что раса драконов не исчезла совсем с лица земли, что их тайна жила в нем. Но он не осмеливался. Они могут не понять. Ведь у них никогда не было этого дара. Они могут не понять, как так получилось, что у него он был. Лучше держать это при себе.

Выгнув шею, Мраклинг издал пронзительный звук. В ответ один из холдрагов, огромный даже для своей расы, подлетел к нему.

Мраклинг заговорил с ним Хранительница рассказала, что видела людей летающими. В этом следовало удостовериться. Если люди действительно научились летать, значит, холдраги потеряли самое большое преимущество.

Огромный холдраг кружил вокруг пика, слушая распоряжения Мраклинга. Затем он полетел на восток поискать горных козлов или еще чего-нибудь съедобного. Ему нужны будут силы для долгого перелета на юг.

Мраклинг остался на своем одиноком пике, смотря вслед исчезающему вдали существу. Он думал о людях. Не многие холдраги их видели. Люди были такими маленькими, такими ничтожными, но они были опасны. С ними нужно быть настороже. Мраклинг рассказал остальным о том, что выяснила Хранительница. Ярость на людей уже овладевала холдрагами, и они не скоро успокоятся. Теперь он может позволить себе действовать не спеша. Холдраги выживут.

Всадники ветра принесли весть о созыве Сената в Северный Предел, и главы семей, обуреваемые мрачными предчувствиями, готовились к встрече. Мало кто сомневался в том, как они проголосуют, ибо каждый чувствовал ответственность перед семьей погибшей девочки.

Представители семей горняков тоже готовились появиться в подземной пещере, где должно было состояться голосование, отчищали руки от въевшейся в кожу земли, надевали лучшую одежду и дешевые украшения, ярко сверкающие на бледной от постоянного пребывания под землей коже. Горняки в основном поддерживали Ясветра, но все же и в их рядах были сомневающиеся. Странные вещи творились в Симбалии последнее время. Много слухов ходило о Керии, загадочной райанской женщине, которая была больше чем советником для короля.

Дом барона Толчина и баронессы Алоры был непохож на другие. Барон сам набросал эскиз, привнеся в постройку много черт зданий, виденных им в путешествиях, даже висячий садик, наполняющий округу ароматами жасмина и имбиря. Само здание было низким и открытым, с внутренним двориком и фонтанами. Его окна и двери были из слоновой кости и темного дерева, все покрытые фресками, изображающими караваны в пути. Одна часть дома была встроена, по традиции, в ствол дерева. Там находилась комната, в которой барон и баронесса принимали принцессу Эвирайю, и будуар, в котором они сейчас готовились к собранию Сената.

Членам королевской семьи голосовать на собраниях Сената было запрещено. Сенат был придуман для граждан Симбалии. Каждая семья — это слово означало несколько родов, происходящих от древних предков — посылала своего представителя, одетого в цвета семьи, с семейным гербом, вышитым на платье, и он или она выражали общее мнение семьи на собрании.

Одеваясь, Толчин размышлял о возможном исходе голосования.

— У Ясветра тяжелое положение, — сказал он.

Алора рассматривала коллекцию разноцветных вееров, чтобы выбрать подходящий к своему пышному облачению.

— Ты действительно думаешь, что народ Надлесья видит в Ясветре изменника? — спросила она.

— Кое-кто, — ответил Толчин, не без труда застегивая на животе бежевый камзол, — хотя в Северном Пределе таких гораздо больше. Есть много причин смотреть на Ясветра с неодобрением, дорогая. Есть многие в Симбалии, которым его смещение будет только на руку.

Алора вздохнула.

— Прослужив двадцать лет в казначействе, — сказала она, — я думаю, что выгода — это не только туки в казне. Ясветра нельзя согнать с трона из-за того, что оскудела казна. Чтобы Семья решила действовать, должны быть веские доказательства измены. Несмотря на все обвинения, у Эвирайи нет доказательств.

— Она воспользуется шпионом, — сказал барон.

Алора покачала головой:

— А это ничего не доказывает, Толчин. Никаких злодеянии Ясветра. Чтобы убрать его, потребуется решение монарха Эфрайона, а причин думать, что он вдруг это сделает, нет никаких.

— Ты, кажется, даже довольна, моя дорогая, — сказал Толчин, поднимая с кровати свой плащ. — Смещение Ясветра поможет излечить тот раскол, который образовался в Семье из-за него.

Алора держала в руках широкую голубую ленту.

— А вот повязка, пожалуй, пусть будет голубая…

— Ты меня не слушаешь! — сказал Толчин.

Жена улыбнулась:

— Я слушаю, дорогой. Я просто не хочу ввязываться ни в какие интриги Эвирайи. Надеюсь, ты понимаешь почему.

Толчин заговорил примирительно:

— Должен сказать тебе, Алора, Ясветру было бы намного легче без этой райанки. Что она только делает во дворце?

— Они любят друг друга, — сказала Алора, и ее лицо смягчилось. — Это очевидно, дорогой. Это настоящая любовь, я редко такое видела.

Толчин фыркнул:

— Ну да, именно это меня и волнует. Ты можешь представить себе брак между Ясветром и Керией? Королевская семья подожжет дворец!

Алора рассмеялась, вспомнив дни своей юности.

В пещерах под дворцом, на распахнутой двери в пустую камеру беспомощно болтался выбитый из дерева замок. Эвирайя смотрела на это расширенными глазами, прижав ладони к щекам.

— И где же твой фандорский шпион, Эвирайя? — спросил Кайерт. В его голосе не было издевки, видно было, что совсем недавно здесь кто-то был.

— Он был здесь, запертый в камере, а стражник сидел на стуле!

— Он, должно быть, был силен, чтобы вот так вышибить дверь, — сказал Кайерт, осматривая разрушенный косяк двери.

— Нет… — с запинкой произнесла Эвирайя, — он не мог… Он тебе по пояс ростом! Он не мог такого сделать!

Кайерт внимательно взглянул на бледную, расстроенную жену, опустил факел и посмотрел на землю.

— Вот они, — сказал он, — и вот еще. Отпечатки маленьких ног и больших — стражника. Пойдем, Эвирайя.

Они пошли по следам, которые вели через развилки и заворачивали в боковые проходы без всякой логики и порядка. Скоро Эвирайя призналась, что она не уверена в том, где они находятся.

— Лучше вернуться и обратиться за помощью, — сказал Кайерт, — скоро соберется Сенат, и мы не должны опаздывать.

Он уже собрался уходить, но Эвирайя упрямо стояла на месте.

— Еще немного пройдем вперед, — сказала она, попытавшись забрать у него факел. Кайерт, однако, факел не отпустил. Тогда она шагнула в темноту и заглянула в коридор. — Кайерт, — воскликнула она, — смотри! Я думаю, это стражник — там завал!

Вместе они поспешили в заваленный туннель, где частично погребенный под завалом из земли и грязи лежал стражник. Он тяжело дышал. Кайерт намочил платок в грязной воде и смочил виски и шею пострадавшего. Через несколько минут тот пришел в сознание. Кайерт откопал его ноги и вытащил из-под завала. Пока он этим занимался, они услышали отдаленный рокот и потрескивание в потолке. Стражник посмотрел на Эвирайю.

— Простите, миледи, пленник сбежал, — сказал он осипшим голосом и рассказал, как все это произошло.

— Шпион, должно быть, попал в ловушку на той стороне завала, — сказала Эвирайя. — Не стойте с открытым ртом! Я не могу рыть, но вы оба можете! Мы должны найти его!

— Здесь все еще опасно, — сказал стражник, с опаской глядя на потолок, — может, нам лучше…

— Не дерзи! — выкрикнула Эвирайя. Она чувствовала, что все поворачивается против нее, и нашла того, на ком можно было выместить злость. — Мы должны найти его!

— Он прав, Эвирайя, — сказал Кайерт. — Пока мы стоим здесь, может случиться новый обвал. Надо немедленно возвращаться.

— Как ты не понимаешь, что у нас нет времени! — закричала Эвирайя.

Принцесса нагнулась и схватилась за толстый белый корень, подавив дрожь отвращения от соприкосновения с ним, таким скользким и холодным, и потянула. Корень сместил камень, камень отпустил струйку земли, которая с ревом моментально превратилась в лавину. Трое людей едва успели пригнуться, когда вторая часть потолка туннеля рухнула.