"Принцесса Эрдо" - читать интересную книгу автора (Белкина Наталья Евгеньевна)

ГЛАВА X

Даберт распорядился отвести Лане отдельную комнату, которая, как и все комнаты в Грофстоне, напоминала пещеру, холодную, слегка освещенную двумя чадящими факелами, с узким окном, до которого невозможно было дотянутся и в которое лишь на несколько часов в день заглядывало местное солнце, вечно светлый Салар. Здесь однако располагалось некое подобие кровати, так что впервые за несколько дней принцесса смогла выспаться. Под защитой Марио, что хранил ее покой в соседней комнате, она чувствовала себя в безопасности.

Утром следующего дня ее разбудила старая знакомая Кайда. Она снова явилась к ней с лучезарной улыбкой на лице и коробом, уже гораздо большим, чем в первый раз. Теперь уж она знала, что разговаривать с этой девушкой-иностранкой бесполезно, а лучше объясняться жестами и мимикой. Однако ей снова пришлось удивиться, когда Лана произнесла несколько слов на ее родном языке, при том почти без акцента. Остаток вечера после пирушки, с которой Мадуфас с дочерью постарались уйти как можно раньше, был потрачен не зря.

— Что это? — спросила принцесса.

Однако последовавшее вслед за этим многословное и живое объяснение не помогло. Пришлось снова призывать на помощь переводчика.

— Герцогиня прислала тебе одежду, — кратко изложил тот длинный и эмоциональный монолог служанки и добавил: — Я должен идти, теперь я на службе. За ночь я подлатал еще немного мой организм, но мне недостает еще нескольких деталей.

— Что же делать? — обеспокоилась Лана.

— Нужно сходить в тот лес, где упал катер. Возможно, среди его остатков и лома мне удастся найти что-то полезное.

— Я с тобой!

— Исключено. Вживайся в свою новую роль. Бегать по лесам — не занятие для княжны из древнего рода Мадуфасов.

— Раньше было можно.

— Теперь все иначе: я — твой отец, я на службе у герцога, на днях мы возможно выступаем в поход против барона Ульгерда, что, по словам Даберта, ведет себя словно разбойник, нападая на селения, угоняя скот и сжигая посевы.

— Герцог, оказывается, заботливый сюзерен.

— На самом деле, ему просто нужны какие-то земли барона. Это укрепит его власть, расширит владения, умножит количество людей, платящих ему подати.

— Ах, Марио! Ты так быстро становишься здесь своим. Уже все знаешь!

— Вспомни о том, что я тебе рассказывал о храмовом периоде диких цивилизаций, и сравнивай эти знания с тем, что видишь. А мне пора.

Робот взял свое копье и пристегнул новый меч, который ему одолжил герцог из собственных оружейных запасов. Это оружие ему еще предстояло отработать или добыть другое в бою.

— Будь начеку. Меня не будет весь день, а может и дольше, — сказал Марио и вышел.

Лана вздохнула и повернулась к служанке, которая за время разговора отца с дочерью успела разложить все наряды на кровати. Принцесса подошла к ней и поблагодарила на эспанском языке.

— Не меня благодари, леди Вилания, а нашу госпожу. Она так добра и великодушна и прониклась твоей горькой судьбой. Говорили, что воспитывалась ты монахинями вместо родной матери, а у нее ведь нет дочерей, а только один сын, да и тот дал обет воздержания и поклялся служить только вечно светлому Салару. А потому не дождаться ей видно внуков, а герцогу наследника. Уж отец бранил его! Но он и слушать ничего не хотел, стал салигардом, то есть воином вечно светлого Салара и ушел служить к аббату Фужаку.

Из всей этой стрекотни Лана уловила только одно знакомое ей слово, конечно «салигард». Ей снова вспомнился тот рыцарь, что вчера так смотрел на нее и чей взгляд, единственный из всех, не испугал ее.

— Салигард? — переспросила она.

— Да, да. Салигарды — это воины, которые поклялись всегда служить вечно светлому. Жениться они не могут, хотя это не мешает вовсе божьим слугам, портить девиц в окрестных селах. Но наш Эйдар не таков. Характером-то он в мать пошел, а не в отца. Да и внешностью в нее, волосы светлые. Рос у меня на глазах. Такой умный мальчик, но бывало и шалил. Мальчишка ведь!

— Эйдар? — снова спросила принцесса.

Ей показалось, что она все-таки что-то уже понимает в скороговорке Кайды. Та уж очень активно жестикулировала, стараясь помочь девушке, да и слова «отец», "мать", «мальчик», "сын" Лана уже знала. Она догадалась, что речь шла о семье герцога.

— Да, его зовут Эйдар Бранд, сына нашего герцога, и он салигард, — медленнее и четче проговорила служанка.

Кое-что принцесса, ставшая теперь княжной, уяснила. Юноша, что обратил на себя ее внимание — сын хозяев. Ну, а кто такой воин солнца, ей еще предстояло узнать. Теперь она сосредоточила свой взор на разноцветных тряпках, разложенных на кровати.

— Красиво, — это слово она тоже уже знала.

— Еще бы! — пожала плечами служанка, — это же вещи самой герцогини! Она их носила в девицах. Правда, это только некоторые. Многие свои наряды она уже раздала племянницам, что постоянно тут ошиваются. Но и тебе кое-что досталось, красавица. Надень-ка что-нибудь. Герцогиня тебя к себе на посиделки приглашает.

Лана смотрела на платья, среди которых можно было выбрать и те, которые даже она смогла бы назвать вполне красивыми, если не считать некоторой неаккуратности исполнения. Хозяйка видимо добрая женщина, раз делает такие подарки девушке, забредшей к ним из леса.

— Вот это, — сказала Лана на эспанском, указав на одно из платьев.

— Розовое, очаровательное! — согласилась Кайда и взяла его.

— Розовое? — переспросила она, догадавшись, что речь идет о цвете, ведь слово «роза» во многих языках имеет одинаковое звучание.

Лане пришло в голову, что с помощью служанки, она сможет разучить цвета.

— Розовое, — четко проговорила женщина, поняв, что от нее требуется и тут же указала на другие: — синее, зеленое, белое…

Кроме одежды, Кайда принесла пару мягких кожаных туфель красного и черного цветов, без подошвы, но со шнурками, затейливые украшения для волос, гребешки и несколько браслетов. Потом она воскликнула, хлопнув себя по бокам, и куда-то убежала. К озадаченной Лане она явилась только через несколько минут, неся с собой поднос на котором стоял медный тазик, кувшин с водой и лежало полотенце. Принцессе предстояли утренние омовения.

Герцогиня ждала Лану к обеду. Пока мужчины замка Грофстон решали свои мужские дела и готовились к войне, женщинам знатного рода приходилось довольствоваться обществом друг друга. На посиделках у герцогини обычно присутствовали: она сама, собственной персоной, две ее приживалки — пожилые дамы, которые все про всех всегда знали, три племянницы хозяйки, гостившие в замке по долгу, ее престарелая свекровь и те дамы, мужьям или отцам которых, время от времени случалось бывать в гостях у герцога.

Кайда помогла на этот раз Лане одеться, причесала ее таким образом, как было принято в здешних краях, то есть распустила волосы и повязала на них бисерную ленту. Поскольку медный кувшин был уже пуст, служанка поднесла его к лицу принцессы и повернула дном, отполированным почти до блеска. Видимо, это должно было служить своеобразным зеркалом. Девушка увидела свое искаженное изображение и улыбнулась. Ей даже захотелось рассмеяться, но на все еще не решалась на это: слишком уж сильны были условности ее воспитания.

Добрая женщина довела Лану до покоев герцогини и тут же покинула ее. Девушка осталась одна. Стоя на пороге, она произнесла приветствие и слегка поклонилась всему собранию.

— Мы без тебя и обедать не садились, — сказала герцогиня Альва и указала принцессе на место за столом.

Лана задолго до этой встречи начала настраивать себя на нее. Она дала себе зарок, что ни в коем случае не будет смущаться, робеть, удивляться чему бы то ни было, раз уж так принято на этой планете, что будет внимательно следить за проявлениями эмоций, характерными для дикарей, и стараться подражать им. Именно таким образом она собиралась стать среди них своей. Иначе было нельзя. Нынешней ночью она приняла окончательное решение — навсегда остаться на этой планете. Ведь никакого иного пути просто не было. Она предпочла бы умереть, чем вернуться на Эрдо, в душный и церемонный до тошноты дворец ее отца, вернуться и снова стать женой Александра, зная, кем он на самом деле является. И пусть здесь ее далеко не все устраивало и не все нравилось, но… В конце концов, именно здесь она увидела те самые глаза… Но лучше об этом не думать.

Лана подошла к креслу, на которое указала госпожа Альва, и села. Изобразив легкую улыбку на лице, она стала оглядывать присутствующих дам. Почему-то взгляды многих из них, особенно молодых девушек, племянниц хозяйки, были не слишком приветливы. Это принцесса подметила сразу, но, тем не менее, дружелюбная улыбка с ее лица не сошла.

— Бедняжка почти совсем не знает нашего языка, — объяснила дамам герцогиня. — Прошу вас, будьте к ней снисходительными, особенно ты, Дебория. Все-таки она принадлежит к знатному роду.

Одна из племянниц, к которой леди Альва, по всей вероятности, и обращалась, выпрямила спину и произнесла сквозь смех:

— Не стоит беспокоиться, тетушка. Я сирот не обижаю.

— Она не сирота, у нее есть отец.

— Мрачный гигант, который не снимает своего шлема? Интересно было бы посмотреть, что за урод скрывается под ним, — хихикая, произнесла другая племянница, — Гизария.

— А вдруг у него на лице нет кожи? — ужаснулась Лавиния, — третья, менее смешливая родственница хозяйки замка.

— Стыдитесь, девушки! — сделала замечание герцогиня и обратилась к принцессе, стараясь отчетливо выговаривать слова и фигурно открывать при этом рот, словно Лане было легче понять ее: — Долго ли ты была у монахинь, Вилания?

Лане только и оставалось, что улыбаться и надеяться на то, что вскоре она перестанет быть предметом всеобщего внимания и сможет сама спокойно понаблюдать за всеми этими дамами. Но не тут-то было: эти самым дамам давно уже надоело общество друг друга, и поэтому появившаяся среди них новенькая да еще к тому же не знавшая языка и потому не понимавшая их, рисковала надолго стать объектом их внимания, насмешек и зависти.

Подали обед. Перед принцессой поставили блюдо, наполненное водой неопределенного цвета, в которой плавали вареные овощи и травы.

— Это суп, — приветливо подсказала Лане одна из приживалок.

— Суп, — повторила девушка, уже устав улыбаться.

Она была голодна. В замке было принято есть лишь один раз в сутки, зато обильно и долго. К этому ей еще предстояло привыкнуть. От супа шел необычный запах, не совсем аппетитный, по мнению Ланы, но отказаться сейчас от этого блюда она никак не могла. И так уж достаточно разговоров о ней. А если еще начнут говорить, что она не употребляет привычную для местных жителей пищу? Принцесса набрала в легкие воздуха и перестала дышать, чтоб залить содержимое ложки себе в рот.

— Посмотрите-ка как она ест! — воскликнула третья племянница, которая, по всей вероятности, тоже была склонна к иронии. — Словно птичка!

Все три сестры и еще какие-то дамы рассмеялись. Нетрудно было догадаться, над кем. Принцесса собрала все свое терпение в кулак и продолжила есть, делая вид, что ни смех этот, ни разговоры к ней не относятся. Ее желудок с благодарностью начал рассылать тепло по ее телу.

После долгого и сытного обеда, от которого у Ланы остались довольно необычные впечатления и ощущения, герцогиня предложила дамам прогуляться. Всей пестрою толпою, то и дело рождая волны раскатистого смеха, причины которой Лана не могла понять, благородные леди направились через темные коридоры на подворье. Пожилая герцогиня посчитала своим долгом взять опеку над несчастной девушкой и взяла ее под руку. Лана благодарно улыбнулась ей.

Как только они оказались на подворье, по которому сновали десятки людей, бегали и кричали животные, принцессе стало не по себе. Жизнь двора остановилась и замерла, как только они ступили на него. Всем было интересно самим посмотреть на появившуюся в замке девицу, о которой все только и говорят. На сегодняшний день это событие уже стало более важным, чем подготовка к войне с Ульгердом, и даже пойманная в лесу ведьмачка, которая находилась теперь в аббатстве святого Лесарта и ждала там своей участи.

"Хоть бы Марио был где-то здесь!", — горячо пожелала Лана. Ей было очень неуютно и одиноко. Она шагала по подворью к южным воротам замка, чтоб попасть в сады, где обычно прогуливались дамы. Их путь пролегал мимо одноэтажного сооружения, в котором жили животные, предназначенные для верховой езды. Их вполне можно было назвать лошадьми, хотя они и отличались от животных, к виду которых привыкла Лана. Согласно дворцовой традиции королевства Эрдо, принцесса обязана была освоить премудрости верховой езды, и это ей в свое время блестяще удавалось. Но, глядя на этих коней, огромных, мускулистых, с бешеными глазами, и мощными шеями, принцесса вряд ли осмелилась оседлать хоть одного их них.

Рядом с конюшней стояло несколько воинов. Среди них глаза чужестранки с радостью приметили знакомую рослую фигуру робота. Он и еще какой-то человек в темном одеянии стояли в стороне от остальной группы. Приблизившись к ним, Лана заметила, что Марио беседовал с аббатом Фужаком. Она заволновалась. Он стоял так близко к ее названному отцу, что мог увидеть его горящие желтые глаза. Что бы он тогда мог подумать, этот рьяный боец с иноверцами и слугами сатаны?

Принцесса не могла знать, заметил ли ее Марио или нет, но зато она догадалась, что разговор между ним и священником шел напряженный. Закованный в железо чужеземец не выражал своим видом никаких эмоций, зато аббат так и наступал на него. Робот, опершись на свой меч, стоял прямо и слушал молча. Лана не могла слышать, о чем шла речь, да и если бы услышала, что толку? Она не смогла бы понять ни слова. Девушка была так встревожена увиденным, что не обратила никакого внимания на одного из воинов солнца, что стоял вместе с другими своими соратниками и не сводил с нее глаз.

Сады, что произрастали у южных стен замка, были чудесны. В них росли фруктовые деревья, многие из которых уже отдавали людям свои плоды: желтые, красные, розовые, в полосочку и крапинку. По краям почти совсем неухоженных тропинок стеной стояли кусты, усыпанные ярко красными, похожими на свечи, то ли цветами, то ли уже плодами. За ними, там, где человеку из-за отсутствия плодовых деревьев ходить было неинтересно, вольно раскинулись высокие травы, пестревшие белыми, синими, розовыми и желтыми цветами.

Дамы направились к трем длинным скамьям, что стояли под самыми красивыми и ветвистыми деревьями. Трава была здесь утоптана, потому что прогулки в сад совершались, как правило, ежедневно после обеда, если позволяла погода.

Молодые женщины здесь могли, наконец-то, выбросить весь свой юный задор. На удивление Ланы они принялись играть в какую-то игру, бегать, подпрыгивать на месте, кидать друг другу округлый матерчатый предмет, похожий на уродливую детскую игрушку. В один момент этот самый предмет вдруг полетел прямо в руки принцессы, сработал, видимо, инстинкт, она поймала его. Племянницы хором начали о чем-то просить ее. Лана догадалась, что должна бросить мячик одной из девушек, и он тут же отправился в руки Гизарии. Та мигом послала пойманную игрушку стоящей в десяти шагах от нее толстушке Лавинии. Принцесса, с интересом наблюдая за игрой, вознамерилась было отойти в сторону, чтоб не мешать развлечению, как вдруг Дебория, в чьих руках на сей раз оказалось орудие игры, снова запустила его в нее. Теперь уж Лане пришлось изловчиться, чтоб поймать мяч, но вслед за этим она открыла в себе невероятное и неизведанное доселе чувство азарта.

Обильный обед вовсе не мешал молодым организмам довольно таки резво передвигаться. А игра была незамысловата. Ее целью было поймать мяч, который любой из игроков, произвольно передвигаясь по полю, мог бросить другому. Вся сложность этой несложной вовсе игры заключалась в том, чтоб угадать, к кому именно на сей раз полетит мяч. Вот и все. Но дело было вовсе не в правилах, а в том искрящемся задоре и веселье, который царил на площадке, в выплеске чувств, смехе, радостном девичьем визге, возгласах, движении и опьянении от воздуха, пропитанного томными запахами сада. Принцессу внезапно и неожиданно для нее самой увлекло все это, затянуло и ошеломило. Куда-то исчезла вдруг вся ее неловкость от незнания языка, вся церемонность, прививавшаяся ей годами, скованность от непривычной одежды и обуви и неприятное чувство на желудке от неизвестной ему пищи. В первый раз в жизни с ней произошло это: она засмеялась. И никто не стал осуждать ее, никто не бросил презрительного взгляда. Она словно встала на новую ступень своей обретенной новой свободы.

Но игра оборвалась внезапно.

— Юные леди! Остановитесь! — властно прикрикнула герцогиня. — Сюда идут.

Мяч как раз оказался в руках Ланы. Она среагировала быстро, увидев, что ее партнерши по игре вдруг замерли и, пытаются усмирить дыхание и придать своим лицам благообразный вид. Обернувшись, принцесса увидела тех, кто вызвал эти волнения. По тропинке, ведущей к ним, шел аббат в сопровождении двоих воинов солнца. Лана тут же вспомнила сцену разговора Марио с этим человеком и заволновалась. Мяч выпал у нее из рук на примятую траву. Она снова подняла его, не зная, как вести себя теперь.

Фужак приблизился и остановился возле герцогини. Она и все ее спутницы поднялись с лавок и поклонились ему. Девушки остались стоять в стороне, понимая, что не стоит мешать разговору двух важных особ. Аббат не удостоил их и взгляда, в отличие от салигардов. Юные племянницы тут же сбились в кучку за спиной принцессы и принялись что-то нашептывать друг другу и хихикать. Лана же, понимая, что ни услышать что-либо из интересовавшего ее разговора, ни понять его, ей не удастся, отошла в сторону и присела на одну из лавок. В тени плодового дерева, в которой она оказалась, ей легче было осуществлять наблюдение за герцогиней и священником и не привлекать внимания к своей особе. Она лишь по скупым мимике и жестам могла судить о теме и настроении их разговора.

— Я пришел проститься, — сказал аббат.

— Вы уже отбываете? — осведомилась благочестивая леди Альва.

— Да. Мой долг зовет меня. Наши дела с герцогом обговорены, и я искренне благодарен вам за гостеприимство.

— Наверное, вам не терпится разделаться с тем отродьем вечно темного, что ваши воины поймали в нашем лесу? С этой ужасной ведьмой, что прилетела на железном чудовище?

— Я собираюсь поступить с ней так, как велит мне закон нашей веры. Но сначала она должна сознаться во всех злодеяниях, которые совершила в наших, а может быть, и не только в наших краях.

— Неужели она сознается? Это не в ее интересах? — спросила аббата одна из дам, гостий хозяйки.

— Возможно, придется применить пытки.

— Как это ужасно! — воскликнула другая дама.

— Если бы вы знали, сколько жизней невинных младенцев и сгоревших посевов на ее счету, вы бы так не сокрушались.

— Как скоро вы намерены казнить ее? — спросила герцогиня.

— До начала военных действий нам необходимо покончить с этим. Появление ведьмы вызвало ажиотаж в соседних селениях. Селяне целыми толпами ходят смотреть на нее. Чем скорее мы разделаемся с ней, тем лучше. Народ будет доволен, узнав, что истинная виновница его бед наказана по всей строгости.

Стоявший спиной к принцессе аббат вдруг резко повернулся в ее сторону, словно она бросила в него камнем. Вероятно, он, наконец-то, ощутил ее пристальный взгляд. Лана отвела глаза в сторону, на куст с красными цветами. Ей не хотелось бы, чтоб священник вдруг решил подойти к ней и, может быть, заговорить. Он казался ей злым и хитрым и все-таки подозревал что-то неладное в отношении их с Марио. Один тот факт, что в ту ночь, когда монахи аббатства святого Лессарта захватили Асмабику, они с роботом находились неподалеку, не мог не насторожить Фужака.

Рассмотрев в тени деревьев чужеземку, аббат обратился к герцогине:

— Как вы намерены поступить с вашей подопечной? — спросил он.

— Как? — пожала та плечами. — Ее отец теперь служит моему мужу. Мы обязаны принять эту сироту у себя. Тем более что она из знатного княжеского рода.

— Странно, но что-то я слышал об этом Мадуфасе. Говорили, будто бы он воевал с неверными в восточных землях и сгинул там. И никто никогда не упоминал о его семье, жене, дочери. Странно… И эта девушка…

Тень деревьев уже не помогала принцессе скрыться от пристальных взглядов. Лана отложила в сторону матерчатый мяч и напряглась. Об аббата нельзя было ждать ничего хорошего, раз уж он обратил на нее внимание.

— У нее необычные черты лица, она родилась явно не в наших краях, — продолжал священник. — К тому же, как я заметил, она вызывает нездоровый интерес почти у всех наших мужчин. Мне следует рекомендовать ее отцу отвезти дочь в монастырь святой Астофии. Подальше от греха. Пусть монахини ее обучат языку и всему остальному.

— Вы так строги к ней, — посетовала хозяйка. — Да ведь она и так все свою жизнь провела в монастыре. Вот Агнессе довелось слышать, как суровы порядки в обители святой Флуранции, где росла Вилания.

— Ей не следовало бы уходить оттуда, — жестко заявил аббат. — Девушке с ее внешностью, надо прикладывать особые усилия, чтобы заботиться о душе и избегать соблазнов этого мира. Таких как она вечно темный посылает сердцам мужским во искушение. Советую вам удалить ее из замка и отправить в монастырь святой Астофии. Я лично могу рекомендовать ее настоятельнице.

— Мне надо посоветоваться с мужем, — вздохнула леди Альва. — Да и что скажет ее отец? Этот великан приглянулся герцогу, к тому же он опытный воин, что нам явно не помешает.

— Нам следовало бы больше думать о спасении души, чем о делах мирских, — тем же суровым тоном возразил Фужак. — К тому же я заметил, что один из салигардов явно заинтересовался этой девушкой и даже через чур. И я говорю, между прочим, о вашем сыне! Юные души не крепки в своей вере. А что если ему вздумается нарушить клятву, данную вечно светлому Салару и мне? Вы думаете о его душе?

Герцогиня думала о душе своего сына, но еще больше она хотела бы видеть единственного наследника этого замка и земель женатым и с многочисленным потомством. Она сделала вид, что сокрушается по поводу интереса юноши к чужестранке, но в ее собственной душе вдруг появилась надежда.

— Это крайне досадно, — сказала она. — Но говорят, что по дороге в монастырь святой Астофии орудуют разбойники. Небезопасно отвозить девушку туда сейчас, когда так неспокойно в наших землях. И говорят, что барон Ульгерд водит с ними дружбу, потому они и не нападают на его земли и людей.

— Я слышал об этих разбойниках. Шайка завелась там совсем недавно. А их предводитель, разносчик ужасающей ереси, суть которой мне страшно даже произнести вслух. Он богохульник, какого еще не видывали наши края. И горе барону, если он предал нашу святую веру. Надеюсь, в скором времени мне удастся расправиться со всеми ними во имя нашего вечно светлого Салара!

Священник начертил в воздухе над головами женщин три круга, видимо, благословляя их, и простился. Принцесса провожала взглядом его грузную фигуру в мешковатом желтом саване, и в душе ее зарождалось смутное беспокойство. Этот человек был пока единственным, кто вызывал у нее чувство тревоги и даже страха. Она понимала, что он пользовался немалой властью и влиянием, и ее с Марио положение в этом новом мире зависело от его мнения.